Книга 7. Глава 13. Ведьмино отродье

АЛЕКС. Румыния, 1487 год

Вот уже которую ночь Алекс снилась ее бабка со стороны отца, Параскева. Девочка никогда не видела ее и не представляла, как она выглядит. Отец спалил портрет своей матери еще до рождения Алекс и никогда не говорил о ней, но при каждом, даже случайном упоминании не скрывал своей ненависти.

— Пусть старая ведьма жарится в аду, там ей самое место, — резко отвечал отец, когда Алекс пыталась расспросить его о бабке.

При редких визитах в имение Илоны Алекс слышала, как люди провожали ее недобрыми взглядами и бросали вслед: «Ведьмино отродье». Ариадна говорила, что все эти сплетни от зависти, так как бабка была необычайно красивой, с такими же, как у Алекс, точеным личиком и непокорными яркими рыжими волосами. Только глаза у бабки были черными, а у Алекс — медового цвета с янтарным отливом.

Ариадна называла сплетников глупыми людьми, что вторят всяким вздорным слухам. Но Алекс ведь умная девочка и не будет слушать всякие вздорные россказни. Но любопытство всегда перевешивало здравый смысл, и теперь, в отсутствии Ариадны, девочка уговорила Илону рассказать ей все, что та знает о бабке.

Поговаривали, что бабка Алекс превратилась в ведьму, когда влюбилась в деда девочки, по преданию, продавшего душу дьяволу. Так внутри Параскевы поселилось зло, очерняя ее чистую душу, превращая ее горячее сердце в бесчувственную ледышку. И слыла она писаной красавицей, каких свет еще не видывал.

Но красота ее была  пугающе холодной, неестественной, она словно сошла с портрета или ожила под руками ваятеля. Все равно, что бездушная мраморная статуэтка, столь же холодная, равнодушная и величественная, о чем свидетельствовали совершенные очертания тела, безукоризненная белизна кожи, напрочь лишенная красок – ни загара, ни розовинки, ни румянца.

Столь же безразличным было и лицо, лишенное всяких эмоций. И только ее прекрасные черные очи с длинными стрелами ресниц словно жили своей собственной жизнью – то равнодушно глядели сквозь вас, то злобно сверкали из-под четко очерченной безукоризненной линии бровей.

Коли угодишь в этот черный омут, то уже не выбраться, ты ее раб навеки, будешь делать всё, что ей заблагорассудится, что она захочет, что она велит. Украдешь, убьешь, умрешь ради нее, ради ее злобной прихоти. Сколько душ она так сгубила, и не было предела ее черной ненависти, как не было дна в ее черном омуте, и не знали люди, куда деваться от ее губительных чар.

Но однажды она сгинула, пропала, словно ее и не было никогда. Говорили, что ведьма отравилась собственным ядом, что утонула в собственном омуте, что сгорела в собственной печи, что превратилась в оборотня и рыскает по округе. Говорили, что с тех самых пор в полнолуние окрест оглашает жуткий волчий вой – это ведьма охотится за людскими душами...

*************

После этого разговора с Илоной бабка стала приходить к Александрине во сне. Алекс сидела в полной темноте со свечою в руке напротив огромного зеркала в золоченой оправе, что стояло в ее спальне с рождения, и долго смотрела на свое отражение, пока оно не начинало меняться, превращаясь в ту самую бездушную красавицу с иссиня-черными злыми глазами.

Алекс, поздно понимая, что происходит, уже не могла отвести взгляда, увязая всё глубже и глубже в прилипчивой черноте колдовского омута… И вот это уже Алекс смотрит на себя из-за зазеркалья страшными черными очами со стрелами длинных ресниц, и злобный хохот срывается с ее губ, и бесконечное эхо отовсюду вторит ему не переставая.

Ненавистные черные очи вперились в полные страха медовые по ту сторону зеркала, навсегда захлопывая ловушку. Мертвая хватка не ослабевала, непролитые слезы дрожали жемчужинами на пушистых ресницах маленькой пленницы, пока чернота высасывала всё медовое золото ее маленькой хрупкой жизни.

Эта мука продолжалась из ночи в ночь, а страшный момент умирания становился всё длиннее. Алекс становилось всё сложнее проснуться, и страх навсегда исчезнуть в проклятом зазеркалье не давал покоя ни днем, ни ночью. Она перестала спать, а потом и есть, улыбаться, общаться и вообще говорить.

Ей необходимо было излить кому-то душу, ей так нужна была сейчас Ариадна. Какой бы хорошей ни была не на шутку обеспокоенная ее состоянием Илона, понять Алекс могла только Ариадна, ставшая для девочки и любящей матерью, и верной подругой.
Алекс мысленно говорила с Ариадной, не переставая молилась и взывала к богу, умоляя помочь вырваться из лап ведьмы.

Алекс надеялась, что Ариадна услышит ее, и ждала хоть какого-то отклика на свой отчаянный зов о помощи, но ответом ей была оглушительная тишина, и она никак не могла через нее пробиться, видно, ведьма действительно крепко связала ее по рукам и ногам.

Но не такова была натура этой с виду хрупкой девочки, сдаваться без боя было не в ее правилах, и Алекс приняла брошенный вызов. Она пыталась отогнать свои страхи, занимаясь любимым делом. Алекс обо всем рассказывала своим зеленым питомцам, и они тянулись к ней всем своим бесхитростным существом. Слушали ее, жалели, гладили ее ладошки своими нежными лепестками, услаждая приятным ароматом, и на душе становилось немного легче.

А еще она рисовала в воображении тех, кого не было рядом и кто был ей особенно дорог. Но если раньше ей это давалось легко, то теперь ее воображение словно натыкалось на стену, заслоняющую все любимые образы.

Даже отец, что был здесь рядом во флигеле, представал пред ее мысленным взором смутным расплывчатым пятном. Тогда как раньше она могла видеть каждую черточку, родинку, каждую морщинку любимого лица. И она не слышала, о чем он думает, не слышала его голос, не говоря уже о характерном акценте и интонациях.

В ее голове повисла такая же оглушительная тишина, что теперь преследовала ее и во сне, и наяву. Так и лицо Ариадны безмолвным, едва уловимым облачком ускользало от мысленного взора девочки, и чем пристальнее Алекс всматривалась, тем выше и дальше оно устремлялось. Эти гонки очень сильно утомляли, забирая оставшиеся силы. Но Алекс упрямо продолжала взывать к небесам.

И однажды она услышала тихое и нежное: «Аленький, это ты, Аленький?» Ее так никто не называл, но голос показался знакомым. Ловушка или спасение? Она не знала, но все равно всеми фибрами души устремилась навстречу голосу. Так она впервые увидела его. Высокий, стройный, густая копна волос цвета спелой пшеницы и небесно-голубой взгляд.

Продолжение следует...