В воздухе появились яркие языки огня,

которые опустились на апостолов

Друзья!
Из Сети
"По преданию, на 50-й день после Христова воскресения Святой Дух сошел
на апостолов, которые собрались в Сионской горнице в Иерусалиме,
позднее превратившейся в первый христианский храм.
При сошествии Святого Духа в воздухе появились яркие языки огня,
которые опустились на апостолов, не обжигая их. Тогда ученики Христа
обрели дарование, необходимое для проповеди Евангелия — способности
исцеления и пророчества.
Вдобавок апостолы заговорили на разных языках, чтобы
нести новое учение по всему миру
После этого ученики Христа отправились в разные части света, чтобы
рассказать всем о жизни Иисуса Христа и его жертве за людские грехи.
Николай Савченко рассказал, что Троица — это день, когда Господь
ниспослал Святого Духа на апостолов, и с того дня они укрепились, стали
смелыми, мужественными. Ранее они боялись, что тоже будут схвачены,
казнены, как Иисус, поскольку не получили еще силу Святого Духа.
Но в день Пятидесятницы, отметил священник, перед учениками Иисуса
Христа раскрылась вся полнота Святой Троицы, они вдохновились и пошли
проповедовать уже без всякой боязни и без сомнений.
Троица — это день, когда образовалась новозаветная
церковь

Официально день Святой Троицы был установлен в 381 году — именно тогда
в Константинополе собрался II Вселенский собор, который окончательно
сформулировал учение о трех ипостасях Бога.
По словам Николая Савченко, это учение заключается в триединстве Бога
Отца, Сына и Духа Святого. Если образно представить себе, триединство —
это как солнце, без которого нет света и тепла, и, наоборот, без света и
тепла нет солнца, добавил священник.
В православной церкви принято считать, что Бог един, но
существует в трех ипостасях.
Бог Отец — это творец, начало мира и человека.
Бог Сын — это Иисус Христос, мессия и голос Бога на Земле.
Дух Святой — это божественная энергия, ниспосланная с небес.
На территории России праздновать Троицу начали намного позже, в начале
XIV века при преподобном Сергии Радонежском, основателе Свято-
Троицкого монастыря.
Суть Троицы
По словам Николая Савченко, Троица — это праздник, который у верующих
ассоциируется со свободой от греха и радостью аскетичной духовной
жизни. Святой Дух позволяет жить свободной жизнью — то есть свободной
от греха, когда мы можем жить скромно, просто.
Эта простота радует наши души и показывает
преимущества жизни духовной над материальной
Тот факт, что у Бога есть Сын, по словам священника, дает земным людям
посыл, что их собственные дети — это не просто что-то земное, но они
также имеют возвышенное, божественное благословение. Святой Дух при
этом объединяет всех в любви к Богу и к ближнему. То есть праздник
Троицы означает не только единство Бога, но всех людей на Земле".https://lenta.ru/
...Други!
В нашей семье самыми верующими были бабушка Надежда Китаева и мама Ольга Петровна Назарова. Жили мы сначала в посёлке Красноярка, а затем на ж.д.станции Сотрино, Серовского района, Свердловской области. На Троицу наша изба преображалась: всюду по углам берёзовые веточки  с пахучими молодыми листочками,  ароматные пироги и  шаньги на столе.У иконы Божьей Матери  неугвсимая лампадка, истовые молитвы и поклоны.
Отец -коммунист, мать- раба Божия, хранившая  православную веру в самое безбожное время и тайком крестившая меня в деревянной церквушке в городе Серове!
А крёстным-то был какой -то незнакомый дьячок.
Увы, по примеру отца Поликарпа  Фёдоровича Назарова и тёщи Анастасии Павловны Огарковой (уже в Кировграде) я вступил в КПСС, написал дипломную работу в УрГУ по яркой стилистике одного из ленинских  произведений. И сегодня в моей нефтеюганской квартире есть портреты Владимира Ильича наряду с иконами Иисуса Христа и Божьей матери.
Из партии я всё же вышел на сломе эпох в 90-м году, а сегодня читаю Учение Живой Этики.
 Да,по-прежнему  верую в "Бога", но моё  сегодняшнее ВЕРОЗНАНИЕ не тёмное поклонение Спасителю, а помощь ему по мере моих слабых сил в распространении Учения Шамбалы, Учения Будды-Христа-Майтрейи грядущего!

В.Н.
**********
1.Праздник Святой Троицы в произведениях И.А. Бунина.

Троица — величайший христианский праздник, празднуемый в 50-й день Пасхи в память сошествия
Святого Духа на апостолов и посвященный прославлению Святой Троицы. В этот день в православных
храмах совершается одна из самых торжественных и красивых служб в году.
На Троицу принято украшать храмы ветвями и травой, которые
символизируют обновление людей благодаря Святому Духу.
Священники надевают зеленые одежды, так как этот цвет
означает животворящую силу Святого Духа.
В ХIХ веке в народе этот праздник называли «зелеными
святками», и не только потому, что в этот день прихожане
выстаивают в церкви обедни с букетами цветов или зелеными
веточками, но и по той причине, что улицы и дома раньше
украшали березками. Полевые цветы, траву и ветки, которые
были в храме, после праздника приносили домой, засушивали и
хранили за иконами весь год в качестве благословения и оберега
семьи от болезней и бед.
В произведениях И.А. Бунина можно встретить поэтические
картины этого праздника. В 1893 году вышло его стихотворение
«Троица», в котором он очень точно описал один из
обязательных элементов праздника – торжественную обедню.
***

Гудящий благовест к молитве призывает,
На солнечных лучах над нивами звенит…
А на селе с утра идет обедня в храме:
Зеленою травой усыпан весь амвон,
Алтарь, сияющий и убранный цветами,
Янтарным блеском свеч и солнца озарен.
И звонко хор поёт, веселый и нестройный,
И в окна ветерок приносит аромат…
Твой нынче день настал, усталый, кроткий брат,
Весенний праздник твой, и светлый, и спокойный!
Ты нынче с трудовых засеянных полей
Принес сюда простые приношенья:
Гирлянды молодых березовых ветвей,
Печали тихий вздох, молитву – и смиренье.
Сельская молодежь в этот день от души веселилась: пела песни, водила хороводы. Девушки плели из
березовых ветвей венки, бросали их в реку, гадая о будущем: плывет венок – счастье, скорая свадьба,
потонет – близкая смерть, завертится на одном месте – особых перемен в судьбе в этот год не жди. После
Троицы начинались покосы.
***
Все темней и кудрявей березовый лес зеленеет;
Колокольчики ландышей в чаще зеленой цветут;
На рассвете в долинах теплом и черемухой веет,
Соловьи до рассвета поют.
Скоро троицын день, скоро песни, венки и покосы…
Все поёт и цветет, молодые надежды тая…
О весенние зори и теплые майские росы!
О далекая юность моя!
Всё – то хорошее, светлое и доброе, что обычно сопровождает праздники, надолго остается в нашей
памяти. Остается, чтобы спустя годы мы со светлой грустью могли вспомнить и ещё раз пережить и ясные
дни беззаботного детства, и радость долгожданной встречи, и первое успешно преодоленное жизненное
препятствие. Каждый помнит своё. Так, в памяти Ивана Алексеевича на всю жизнь остались счастливые
картины деревенских праздников, воплощенные им в рассказе «Эпитафия»:
«… помню солнечное утро на Троицу, когда даже бородатые мужики, как истые
потомки русичей, улыбались из-под огромных березовых венков; помню грубые, но
могучие песни на Духов день, когда мы с закатом уходили в ближний дубовый лесок и
там варили кашу, расставляли ее в черепках по холмикам и «молили кукушку» быть
милостивой вещуньей; помню «игры солнца» под Петров день, помню величальные песни
и шумные свадьбы, помню трогательные молебны перед кроткой заступницей всех
скорбящих, — в поле, под открытым небом…»
https://bunin.eletsmuseum.ru/
**********
2. День Святой Троицы (Празднуется
на пятидесятый день после Пасхи(.


В пятидесятый день после Пасхи совершается праздник в воспоминание
сошествия Святого Духа на учеников Христовых. Состоит он из двух дней, первый
из которых посвящен прославлению Пресвятой Троицы и памяти сошествия
Святого Духа на апостолов и потому называется Троицыным днем (Святая
Троица), а второй день – в честь Всесвятого Животворящего Духа и называется
Духовым днем (днем Святого Духа).
В Троицын день, тотчас после литургии, совершается вечерня, на которой
читаются с коленопреклонением молитвы о том, чтобы Господь ниспослал нам
благодать Святого Духа и помянул всех усопших отцов и братий наших.

На Троицу. Митрополит Вениамин (Федченков)

То было в сербском монастыре «Петковица». («Петки» по-сербски – «пятница», а
«пятница» по-гречески – «параскеви», подготовительный день к субботе, и есть
мученица и преподобная Параскева: частица мощей ее была в этом сербском
монастыре «Свята Петка»).
Этот монастырь был в тридцати километрах от г. Шабец. Этот монастырь был в
распоряжении русских монахов, двадцать – двадцать пять человек нас собралось
здесь в 1923, кажется, году.
Службы мы там совершали «по уставу», довольно полно. На праздник Св.
Пятидесятницы после литургии, как известно, отправляется вечерня с тремя
большими коленопреклонными молитвами Св. Василия Великого.
По уставу положено перед ней прочитать (как и во всякий день) 9-й час. В мирских
храмах (тоже всякий день) его обычно опускают. У нас же всегда читали. Начали
читать и на этот раз.
Я – в облачении, конечно, и с букетом цветов в руках – почему-то вышел из
алтаря и стал на клиросе, как помню…
Чтец спокойно, речитативом читает час. Я же – и тоже спокойно – под это
спокойное чтение думаю совсем об ином. Смотрю на цветы и, по обычаю,
дивлюсь: вот живое чудо! Говорят, чудес нет! А в моих руках чудо Божие – цветы.
Как и отчего эти цветы? Совершенно не понимаю. В ботанике говорят – известно,
цветы своим цветом привлекают насекомых и тем оплодотворяются растения. Не
спорю. Хотя для меня это кажется крайне односторонним, неполным. А красота?
Неужели она не имеет другого назначения?

Но и не в этом дело, не в вопросе – «Для чего?», а в ином вопросе: «Отчего?
Как?» это произошло и происходит. Совершенно непостижимо мне.
И не мне одному. Вот в 1954 году, в Ростове, обратился ко мне профессор
университета по кафедре именно ботаники. В первую войну с немцами
Варшавский университет был переведен в Ростов-на-Дону. И с ним эвакуировался
и этот профессор.
Всего он прослужил сорок лет. Организовал здесь Ботанический сад (кажется, на
172гектара). И вышел недавно на пенсию. После этого (а, вероятно, в душе и
раньше) он стал заниматься религиозными вопросами. И обратился ко мне с
письмом, чтобы я порекомендовал кого-нибудь для руководства в религии. Я
тогда не смог указать авторитетного и способного помощника ему и поехал сам.
В разговоре я, между прочим, спросил его, понимает ли он, почему у розы цветы
бывают и красные, и желтые, и белые.
Он спокойно помотал головой и говорит:
– Нет!
– А почему на цветах «Анютины глазки», на лепестках бывают еще маленькие
кружочки, то – фиолетовые, то – с желтыми оболочками, то – с белыми?
– Нет.
И потом добавил:
– И не понимаю, почему и корни есть! И почему они – такие!
Вот вижу, и он – тоже не понимает.
Так и я смотрел на цветы в праздник Св. Троицы, как и всегда, так и теперь, как на
непостижимое уму явление. Факт вижу, а понимать – ничуть не понимаю.
Так я спокойно размышлял, по обычаю. Девятый час спокойно читался. Ни в
каком экстазе я, как видно и сейчас, – не был.
И вдруг случилось нечто непостижимое.
В цветах, но не в самих цветах, а лучше сказать – через цветы, как-то постепенно,
незаметно, как бы легко явился Бог, причем цветы нисколько не помешали:
материя ничуть не задержала духовного мира, духа. Как это? Не могу объяснить,
но явившееся нимало не зависело от цветов, а было из «особого мира». Кроме
этого, явного для меня факта, добавить ничего не могу.
Я повторяю: ни в каком экстазе или истерии я решительно не был ни прежде, ни в
этот момент, ни даже после. Не человекообразно, а именно невидимый, но
истинно существующий, одушевленный Дух явился… Сравню – если бы ожил ;
окружающий нас воздух… Потом одно мгновение я ощутил – то Бог Троица, и
один!
Не спрашивай, читатель, – как, что такое? Я объяснить никак не могу. Но это факт.
Так было минуты две.


Земля-именинница.
 Василий Никифоров-Волгин.
Березы под нашими окнами журчали о приходе Святой Троицы. Сядешь в их
засень, сольешься с колебанием сияющих листьев, зажмуришь глаза, и
представится тебе пересветная и струистая дорожка, как на реке при восходе
солнца; и по ней в образе трех белоризных ангелов шествует Святая Троица.
Накануне праздника мать сказала:
– Завтра земля именинница!
– А почему именинница?
– А потому, сынок, что завтра Троицын день сойдется со святым Симоном
Зилотом, а на Симона Зилота – земля именинница: по всей Руси мужики не
пашут!
– Земля именинница!
Эти необычайные слова до того были любы, что вся душа моя засветилась.
Я выбежал на улицу. Повстречал Федьку с Гришкой и спросил их:
– Угадайте, ребята, кто завтра именинница? Ежели угадаете, то я куплю вам
боярского квасу на две копейки!
Ребята надулись и стали думать. Я смотрел на них, как генерал Скобелев с
белого коня (картинка такая у нас).
Отец не раз говорил, что приятели мои Федька и Гришка не дети, а благословение
Божие, так как почитают родителей, не таскают сахар без спроса, не лазают в
чужие сады за яблоками и читают по печатному так ловко, словно птицы летают.
Мне было радостно, что таким умникам я загадал столь мудреную загадку.
Они думали, думали и, наконец, признались со вздохом:
– Не можем. Скажи.
Я выдержал степенное молчание, высморкался и с упоением ответил.
– Завтра земля именинница!
Они хотели поднять меня на смех, но потом, сообразив что-то, умолкли и
задумались.

– А это верно, – сказал серьезный Федька, – земля в Троицу завсегда нарядная и
веселая, как именинница!
Ехидный Гришка добавил:
– Хорошая у тебя голова, Васька, да жалко, что дураку досталась!
Я не выдержал его ехидства и заревел. Из окна выглянул мой отец и крикнул:
– Чего ревешь?!! Сходил бы лучше с ребятами в лес за березками!
Душистое и звенящее слово «лес» заставило дрогнуть мое сердце. Я перестал
плакать. Примиренный схватил Федьку и Гришку за руки и стал молить их пойти
за березками.
Взяли мы из дома по ковриге хлеба и пошли по главной улице города с песнями,
хмельные и радостные от предстоящей встречи с лесом. А пели мы песню
сапожников, проживавших на нашем дворе:
Моя досада – не рассада,
Не рассадишь по грядам,
А моя кручина – не лучина,
Не сожжешь по вечерам.
Нас остановил пузатый городовой Гаврилыч и сказал:
– Эй вы, банда! Потише!
В лесу было весело и ярко до изнеможения, до боли в груди, до радужных кругов
перед глазами. Повстречались нам в чаще дровосеки. Один из них – борода, что у
лесовика, – посмотрел на нас и сказал:
– Ребята живут, как ал цвет цветут, а наша голова вянет, что трава…
Было любо, что нам завидуют и называют алым цветом.
Перед тем как пойти домой с тонкими звенящими березками, радость моя была
затуманена.
Выйдя на прилесье, Гришка предложил нам погадать на кукушку – сколько, мол,
лет мы проживем.
Кукушка прокуковала Гришке восемьдесят лет, Федьке шестьдесят пять, а мне
всего лишь два года.
От горькой обиды я упал на траву и заплакал:
– Не хочу помирать через два года!;
Ребята меня жалели и уговаривали не верить кукушке, так как она, глупая птица,
всегда врет. И только тогда удалось меня успокоить, когда Федька предложил
вторично «допросить» кукушку.
Я повернул заплаканное лицо в ее сторону и сквозь всхлипывание стал просить
вещую птицу:
– Кукушка, ку-у-ку-шка, прокукуй мне, сколько же на свете жить?
На этот раз она прокуковала мне пятьдесят лет. На душе стало легче, хотя и было
тайное желание прожить почему-то сто двадцать лет.
Возвращались домой при сиянии звезды-вечерницы, при вызоренных небесах, по
тихой росе. Всю дорогу мы молчали, опускали горячие лица в рухмяную
березовую листву и одним сердцем чувствовали: как хорошо жить, когда завтра
земля будет именинница!
Приход Святой Троицы на наш двор я почувствовал рано утром в образе
солнечного предвосходья, которое заполнило нашу маленькую комнату тонким
сиянием. Мать уставно затепляла лампаду перед иконами и шептала:
– Пресвятая Троица, спаси и сохрани.
Пахло пирогами, и в этом запахе чувствовалась значительность наступающего
дня. Я встал с постели и наступил согретыми ночью ногами на первые солнечные
лучи – утренники.
– Ты что в такую рань? – шепнула мать. – Спал бы еще.
Я деловито спросил ее:
– С чем пироги?
– С рисом.
– А еще с чем?
– С брусничным вареньем.
– А еще с чем?
– Ни с чем.
– Маловато, – нахмурился я, – а вот Гришка мне сказывал, что у них сегодня
шесть пирогов и три каравая!
– За ним не гонись, сынок. Они богатые.
– Отрежь пирога с вареньем. Мне очень хочется!
;
– Да ты, сынок, фармазон, что ли, али турка!!? – всплеснула мать руками. – Кто
же из православных людей пироги ест до обедни?
– Петро Лександрыч, – ответил я, – он даже и в посту свинину лопает!
– Он, сынок, не православный, а фершал! – сказала мать про нашего соседа
фельдшера Филиппова. – Ты на него не смотри. Помолись лучше Богу и иди к
обедне.
По земле-имениннице солнце растекалось душистыми и густыми волнами. С утра
уже было знойно, и все говорили – быть грозе!
Ждал я ее с тревожной, но приятной настороженностью – первый весенний гром.
Перед уходом моим к обедне пришла к нам Лида – прачкина дочка, первая
красавица на нашем дворе, и, опустив ресницы, стыдливо спросила у матери
серебряную ложку.
– На что тебе?
– Говорят, что сегодня громовой дождь будет, так я хочу побрызгать себя из
серебра дождевой водицей. От этого цвет лица бывает хороший!
Сказала и заяснилась пунцовой зорью.
Я посмотрел на нее, как на золотую чашу во время литургии, и, заливаясь жарким
румянцем, с восхищением и радостной болью воскликнул:
– У тебя лицо, как у Ангела Хранителя!
Все засмеялись. От стыда выбежал на улицу, спрятался в садовой засени и
отчего-то закрывал лицо руками.
Именины земли церковь венчала чудесными словами, песнопениями и длинными
таинственными молитвами, во время которых становились на колени, – а пол был
устлан цветами и свежей травой. Я поднимал с пола травинки, растирал их между
ладонями и, вдыхая в себя горькое их дыхание, вспоминал зеленые разбеги поля
и слова бродяги Яшки, исходившего пешком всю Россию:
– Зеленым лугом пройдуся, на синее небо нагляжуся алой зоренькой ворочуся.
После обеда пошли на кладбище поминать усопших сродников. В Троицын день
батюшки и дьякона семи городских церквей служили на могилах панихиды. Около
белых кладбищенских врат кружилась, верещала, свистела, кричала и пылила
ярмарка. Безногий нищий Евдоким, сидя в тележке, высоким рыдающим голосом
пел про Матерь Божию, идущую полями изусеянными и собирающую цветы,
«дабы украсить живоносный гроб Сына Своего Возлюбленного».
Около Евдокима стояли бабы и пригорюнившись слушали. Деревянная чашка
безногого была полна медными монетами. Я смотрел на них и думал: «Хорошо ;
быть нищим! Сколько на эти деньги конфет можно купить!»
Отец мне дал пятачок (и в этом тоже был праздник). Я купил себе на копейку
боярского квасу, на копейку леденцов (четыре штуки) и на три копейки
«пильсиннаго» мороженого. От него у меня заныли зубы, и я заревел на всю
ярмарку.
Мать утешала меня и говорила:
– Не брался бы, сынок, за городские сладости! От них всегда наказание и грех!
Она перекрестила меня, и зубы перестали болеть.
На кладбище мать посыпала могилку зернами – птицам на поминки, а потом
служили панихиду. Троицкая панихида звучала светло, и «жизнь бесконечная»,
про которую пели священники, казалась тоже светлой, вся в цветах и в березках.
Не успели мы дойти до дома, как на землю упал гром. Дождь вначале рассыпался
круглыми зернинками, а потом разошелся и пошел гремучим «косохлестом». От
веселого и большого дождя деревья шумели свежим широким говором и густо
пахло березами.
Я стоял на крыльце и пел во все горло:
Дождик, дождик, перестань,
Я поеду на Иордань –
Богу молиться, Христу поклониться.
На середину двора выбежала Лида, подставила дождю серебряную ложечку и
брызгала милое лицо свое первыми грозовыми дождинками.
Радостными до слез глазами я смотрел на нее и с замиранием сердца думал:
«Когда я буду большим, то обязательно на ней женюсь!»
И чтобы поскорее вырасти, я долго стоял под дождем и вымочил до нитки свой
новый праздничный костюм.

Троицын день
 Надежда Тэффи
Кучер Трифон принес с вечера несколько охапок свежесрезанного душистого
тростника и разбросал по комнатам.
Девочки визжали и прыгали, а мальчик Гриша ходил за Трифоном, серьезный и
тихий, и уравнивал тростник, чтоб лежал гладко.
Вечером девочки побежали делать к завтрему букеты: в Троицын день полагается
идти в церковь с цветами. Пошел и Гриша за сестрами. ;
– Ты чего! – крикнула Варя. – Ты мужчина, тебе никакого букета не надо.
– Сам-то ты букет! – поддразнила Катя-младшая. Она всегда так дразнила.
Повторит сказанное слово и прибавит: «сам-то ты». И никогда Гриша не
придумал, как на это ответить, и обижался.
Он был самый маленький, некрасивый и вдобавок смешной, потому что из одного
уха у него всегда торчал большой кусок ваты. У него часто болели уши, и тетка,
заведовавшая в доме всеми болезнями, строго велела затыкать хоть одно ухо.
Чтоб насквозь тебя через голову не продувало.
Девочки нарвали цветов, связали букеты и спрятали их под большой жасминовый
куст, в густую траву, чтоб не завяли до завтра.
Гриша подойти не смел и приглядывался издали. Когда же они ушли, принялся за
дело и сам. Крутил долго, и все ему казалось, что не будет прочно. Каждый
стебелек привязывал к другому травинкой и обертывал листком. Вышел букет
весь корявый и неладный. Но Гриша, точно того и добивался, осмотрел его
деловито и спрятал под тот же куст.
Дома шли большие приготовления. У каждой двери прикрепили по березке, а
мать с теткой говорили о каком-то помещике Катомилове, который завтра в
первый раз приедет в гости.
Непривычная зелень в комнатах и помещик Катомилов, для которого решили
заколоть цыплят, страшно встревожили Гришину душу. Ему чувствовалось, что
началась какая-то новая страшная жизнь с неведомыми опасностями.
Он осматривался, прислушивался и, вытащив из кармана курок от старого
сломанного пистолета, решил припрятать его подальше. Вещица была очень
ценная; девочки владели ей с самой Пасхи, ходили с ней в палисадник на охоту,
долбили ей гнилые доски на балконе, курили ее как трубку – да мало ли еще что,
– пока не надоела и не перешла к Грише.
Теперь, в предчувствии тревожных событий, Гриша спрятал драгоценную штучку
в передней, под плевальницу.
Вечером, перед сном, он вдруг забеспокоился о своем букете и побежал его
проведать.
Так поздно да еще один он никогда в саду не бывал. Все было – не то что
страшное, а не такое, как нужно. Белый столб, что на средней клумбе (его тоже
удобно было колупать курком), подошел совсем близко к дому и чуть-чуть
колыхался. Поперек дороги прыгал на лапках маленький камушек. Под
жасминовым кустом было тоже неладно; ночью там росла, вместо зеленой, серая
трава, и когда Гриша протянул руку, чтоб пощупать свой букет, что-то в глубине ;
куста зашелестело, а рядом, у самой дорожки, засветилась огоньком маленькая
спичечка.
Гриша подумал:
«Ишь, кто-то уж поселился…»
И на цыпочках пошел домой.
– Там кто-то поселился, – сказал он сестрам.
– Сам-то ты поселился! – поддразнила Катя.
В детской к каждой кроватке нянька Агашка привязала по маленькой березке.
Гриша долго рассматривал, все ли березки одинаковые.
– Нет, моя самая маленькая. Значит, я умру.
Засыпая, вспомнил про свой курок и испугался, что не положил его на ночь под
подушку и что мучится теперь курок один под плевальницей.
Тихонечко поплакал и заснул.
Утром подняли рано, причесали всех гладко и раскрахмалили вовсю. У Гриши
новая рубашка пузырилась и жила сама по себе: Гриша мог бы в ней свободно
повернуться, и она бы и не сворохнулась.
Девочки гремели ситцевыми платьями, твердыми и колкими, как бумага. Оттого
что Троица, и нужно чтоб все было новое и красивое.
Заглянул Гриша под плевальницу. Курок лежал тихо, но был меньше и тоньше,
чем все-да.
За одну ночь чужим стал! – упрекнул его Гриша и оставил пока что на том же
месте.
По дороге в церковь мать посмотрела на Гришин букет, шепнула что-то тетке, и
обе засмеялись. Гриша всю обедню думал, о чем тут можно смеяться.
Рассматривал свой букет и не понимал. Букет был прочный, до конца службы не
развалился, и, когда стебли от Гришиной руки сделались совсем теплые и
противные, он стал держать свой букет прямо за головку большого тюльпана.
Прочный был букет.
Мать и тетка крестились, подкатывая глаза, и шептались о помещике Катомилове,
что нужно ему оставить цыпленка и на ужин, а то засидится – и закусить нечем.
Еще шептались о том, что деревенские девки накрали цветов из господского сада
и надо Трифона прогнать, зачем не смотрит. ;
Гриша посмотрел на девок, на их корявые красные руки, держащие краденые
левкои, и думал, как Бог будет их на том свете наказывать.
«Подлые, скажет, как вы смели воровать!»
Дома снова разговоры о помещике Катомилове и пышные приготовления к
приему.
Накрыли парадную скатерть, посреди стола поставили вазочку с цветами и
коробку сардинок. Тетка начистила земляники и украсила блюдо зелеными
листьями.
Гриша спросил, можно ли вынуть вату из уха. Казалось неприличным, чтобы при
помещике Катомилове вата торчала. Но тетка не позволила.
Наконец гость подъехал к крыльцу. Так тихо и просто, что Гриша даже удивился.
Он ждал невесть какого грохоту.
Повели к столу. Гриша стал в угол и наблюдал за гостем, чтобы вместе с ним
пережить радостное удивление от парадной скатерти, цветов и сардинок.
Но гость был ловкая штука. Он и виду не показал, как на него все это
подействовало. Сел, выпил рюмку водки и съел одну сардинку, а больше даже не
захотел, хотя мать и упрашивала.
«Небось меня никогда так не просит».
На цветы помещик даже и не взглянул.
Гриша вдруг понял: ясное дело, что помещик притворяется! В гостях все
притворяются и играют, что им ничего не хочется.
Но, в общем, помещик Катомилов был хороший человек. Всех хвалил, смеялся и
разговаривал весело даже с теткой. Тетка конфузилась и подгибала пальцы,
чтобы не было видно, как ягодный сок въелся около ногтей.
Во время обеда под окном раздался гнусавый говорок нараспев.
– Нищий пришел! – сказала нянька Агашка, прислуживавшая за столом.
– Снеси ему кусок пирога! – велела мать.
Агашка понесла кусок на тарелке, а помещик Катомилов завернул пятак в
бумажку (аккуратный был человек) и дал его Грише.
– Вот, молодой человек, отдайте нищему.
Гриша вышел на крыльцо. Там на ступеньках сидел старичок и выгребал пальцем
капусту из пирога: корочку отламывал и прятал в мешок. ;
Старичок был весь сухенький и грязненький, особой деревенской, земляной
грязью, сухенькой и непротивной.
Ел он языком и деснами, а губы только мешали, залезая туда же в рот.
Увидя Гришу, старичок стал креститься и шамкал что-то про Бога и благодетелей
и вдови сирот.
Грише показалось, что старик себя называет сиротой. Он немножко покраснел,
засопели сказал басом:
– Мы тоже сироты. У нас теткин маленький помер.
Нищий опять зашамкал, заморгал. Сесть бы с ним рядом, да и заплакать.
«Добрые мы! – думал Гриша. – Как хорошо, что мы такие добрые! Всего ему дали!
Пирога дали, пять копеек денег!»
Так хотелось ему заплакать с тихой сладкой мукой. И не знал, как быть. Вся душа
расширилась и ждала.
Он повернулся, пошел в переднюю, оторвал клочок от покрывавшей стол старой
газеты, вытащил свой курок, завернул его в бумажку и побежал к нищему.
– Вот, это тоже вам! – сказал он, весь дрожа и задыхаясь.
Потом пошел в сад и долго сидел один, бледный, с круглыми, остановившимися
глазами.
Вечером прислуга и дети собрались на обычном месте у погреба, где качели.
Девочки громко кричали и играли в помещика Катомилова.
Варя была помещиком, Катя остальным человечеством.
Помещик ехал на качельной доске, упираясь в землю тонкими ногами в клетчатых
чулках, и дико вопил, махая над головой липовой веткой.
На земле проведена была черта, и, как только помещик переходил ее клетчатыми
ногами, человечество бросалось на него и с победным криком отталкивало доску
назад.
Гриша сидел у погреба на скамеечке с кухаркой, Трифоном и нянькой Агашкой. На
голове у него, по случаю сырости, был надет чепчик, делавший лицо уютным и
печальным.
Разговор шел про помещика Катомилова.
– Очень ему нужно! – говорила кухарка. – Очень его нашими ягодами
рассыропишь!;
– Шардинки в городу покупала, – вставила Агашка.
– Очень ему нужно! Поел да и был таков! Бабе за тридцать, а туда же
приваживать!
Агашка нагнулась к Грише.
– Ну, чего сидишь, старичок? Шел бы с сестрицами поиграл. Сидит, сидит как
кукса!
– Очень ему нужно, – тянула кухарка моток своей мысли, длинный и весь
одинаковый. – Он и не подумал…
– Няня, Агаша! – вдруг весь забеспокоился Гриша. – Кто все отдает бедному,
несчастному, тот святой? Тот святой?
– Святой, святой, – скороговоркой ответила Агашка.
– И не подумал, чтоб вечерок посидеть. Поел, попил, да и прощайте!
– Помещик Катомилов! – визжит Катя, толкая качель.
Гриша сидит весь тихий и бледный.
Одутлые щеки слегка свисают, перетянутые тесемкой чепчика. Круглые глаза
напряженно и открыто смотрят прямо в небо.
https://azbyka.ru/
***********
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
8 июня 2025 года