de omnibus dubitandum 7. 66

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ (1590-1592)

Глава 7.66. СТОЯТ НА ЯКОРЯХ В СТАНОВИЩАХ, А ЛЮДИ НА НИХ ВСЕ МЕРТВЫ…

11 мая 1553 года*

*) С 1492 года, в Московской Руси впервые начали отпраздновать Новый год в сентябре. До этого праздник отмечали 1 марта, а перенесён он был Иваном III…

    В средине XVI в. английские купцы особенно настойчиво начинают искать новых рынков для расширения своей торговли Возникает идея по инициативе Себастиана Каботы, окончательно к этому времени (1548 г.) осевшего в Англии, организовать специальное общество “общество купцов-предпринимателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и даже доселе морским путем не посещаемых”.

    Ряд лондонских купцов во главе с лорд-мэром Лондона Джорджем Барнсом и одним из шерифов (aldermen,) Уилльямом Гарретом (Гаррард) при ближайшем участии Томаса Грешема, основавшего впоследствии (в 1566 г.) первую Лондонскую биржу, собрали капитал в 6 тыс. ф. ст., сложившийся из паев по 25 ф. ст. На эту сумму было снаряжено 3 корабля: “Добрая Надежда”, “Благое Упование” и “Эдуард-Благое Предприятие”; последний в 160 т вместимостью и с экипажем в 28 человек.

    Во главе всей экспедиции был поставлен сэр Хью Уиллоуби, в главные кормчие был выбран Ричард Ченслор, опытный моряк и знаток механики и астрономии.

    Английским морякам предстояло путешествие в далекий и незнакомый морской путь: до экспедиции Уиллоуби ни один английский корабль не огибал Норвегии и едва ли мог попасть восточнее Вардехуса. Только наши руские моряки, заинтересованные в установлении морских сношений с Норвегией через Белое море и Мурманский берег, огибали на небольших ладьях северные берега Скандинавии и хорошо знали Нордкап, называвшийся ими Мурманским Носом.

    Эти сведения о северном морском пути, которые были почерпнуты С. Герберштейном из показаний Григория Истомы, Василия Власьева и Дмитрия Герасимова, были им так сильно искажены, что совершенно не могли служить для ориентировки английским морякам во время их экспедиции в поисках северо-восточного прохода.

    11 мая 1553 г. с рейда у Детфорда снялась с якоря экспедиция Хью Уиллоуби и после небольшой остановки у Гринича отправилась в свое плавание, мечтая через обнаружение северо-восточного прохода установить правильные торговые сношения с Китаем и Восточной Индией. Этими мечтами буквально пронизаны все параграфы той инструкции “для управления предположенным путешествием в Китай”, которая была составлена Себастианом Каботом (см. гравюру) и была вручена Хью Уиллоуби.

    “... Вы не можете не знать, — говорятся в § 32 этой инструкции, обращенной ко всем участникам экспедиции, — сколь много лиц, в том числе его королевское величество, лорды его досточтимого совета, вся компания, а равно ваши жены, дети, родственники, свойственники, друзья и знакомые горят желанием узнать ваше положение, условия, в которых вы находитесь, и ваше благополучие, и в какой степени вы имеете надежду успешно осуществить это замечательное предприятие, которое, как все надеются, будет иметь не меньший успех и принесет не меньшую прибыль, чем та, какую Восточная и Западная Индии принесли императору и королям Португалии”.

    Крупные лондонские купцы, ставшие во главе компании, очевидно, очень боялись каких-либо попыток параллельной торговли за свой страх со стороны мелких купцов, участвовавших в экспедициях: “Каждый из мелких купцов должен предъявлять свои расчеты купеческому старшине по первому требованию, — сурово гласит § 20 инструкции. — Без согласия указанных выше лиц мелкие купцы не имеют права производить какой-либо обмен”.

    Во всей этой инструкции купцы-монополисты угрожали всем своим соотечественникам, которые попытаются отнять хотя бы часть награбленных ими торговых барышей.

    Во главе экспедиции, по существу, стоял не столько сам Хью Уиллоуби, сколько целый совет из 12 человек под его непосредственным председательством. Сюда входили два купца — Джордж Бэртон Кейн и Томас Лэнгли, дворянин Джэмс Дэйлэбир, англиканский пастор, 3 штурмана с 3-мя своими помощниками. Из “достоверной записки”, найденной на “Доброй Надежде”, видно, что из общего количества всех 116 человек участников экспедиции 11 были помечены, как “купцы”, очевидно, никаких прямых обязанностей по морской службе не имевшие. Среди матросов этих кораблей были такие люди, которые в истории дальнейших путешествий англичан к северным берегам Московского государства сыграли известную роль. Среди таких в особенности надо отметить Артура Пэта и Уилльяма Бэрроу.

    Началось длительное и тяжелое путешествие, закончившееся трагической гибелью двух кораблей экспедиции. Еще 2 августа вся эскадра шла вместе с Вардехуса, в гавань которого ей не удалось войти из-за сильного ветра. Вскоре буря разбросала по морю утлые парусные суда XVI в., которые потеряли из вида друг друга. Главный кормчий экспедиции Ричард Ченслор на своем корабле “Эдуард-Благое Предприятие” сумел войти в Вардехус, как гавань, назначенную Уиллоуби местом встречи кораблей.

    Простояв целую неделю в Вардехусе, Ричард Ченслор так и не дождался остальных своих спутников по экспедиции и решил отправиться дальше один по намеченному для экспедиции маршруту.

    24 августа 1553 г. он приплыл в устье Северной Двины к монастырю “святого Николая”. “Того же лета, — повествует Двинская летопись,— августа в 24-й день, прииде корабль с моря на устье Двины реки и обослався: приехали на Холмогоры в малых судех от английского короля Эдварда посол Рыцарт, а с ним — гости” (Двинская летопись, изд. Титова, стр. 10).

    В то время как Ченслор с 23 ноября (на самом деле уже 1554 года, когда обязанности царя при малолетнем Дмитрие исполнял его опекун, младший брат Ивана Грозного - Юрий (Георгий) Васильевич - Л.С.) двинулся в путь на Москву, где он, выдавши себя за посла короля Эдуарда, был торжественно принят якобы Грозным, который “королевского посла Рыцаря и гостей английский земли пожаловал, в свое государство российское с торгом из-за меря на кораблех им велел ходить безопасно и дворы им покупать и строить невозбранно” (Двинская летопись, изд. Титовым, стр. 11), остальные два корабля из экспедиции X. Уиллоуби, начиная со 2 августа и вплоть до 18 сентября, блуждали в южной части Баренцева моря, когда, уже будучи затерты льдами около “Святого Носа”, вынуждены были стать на якорь у гавани при устье Арзины реки.

    Английские моряки, не имевшие понятия о всех тягостях экспедиции в суровых условиях Арктики, были совершенно не готовы к тому, чтобы перенести трудные условия полярной зимовки. Не имея соответствующего снаряжения и необходимых для полярной зимовки запасов продовольствия, англичане были обречены на верную гибель. X. Уиллоуби, имевший немалый боевой опыт, не растерялся и в этой трудной обстановке и проявил достаточную энергию в борьбе с условиями, сложившимися неудачно для первой английской экспедиции, поставившей себе целью открытие северо-восточного прохода.

    Последняя запись дневника, который вел сам X. Уиллоуби, чрезвычайно в этом отношении показательна. “Пробыв в этой гавани с неделю, — пишет X, Уиллоуби, — и видя, что время года позднее и что погода установилась плохая — с морозами, снегом и градом, как будто бы дело было в середине зимы, мы решили тут зимовать. Поэтому мы послали троих человек на ю.-ю.-запад посмотреть, не найдут ли они людей; они проходили три дня, но людей не нашли; после этого мы послали еще четырех человек на запад, но и они вернулись, не найдя никаких людей. Тогда мы послали троих человек в юго-восточном направлении, которые таким же порядком вернулись, не найдя ни людей, ни какого бы то ни было жилища”. Как видно из завещания, найденного на корабле, X. Уиллоуби и большая часть его спутников были еще живы в январе 1554 г. Лишь на следующую зиму корелы обнаружили на Мурманском море два корабля — “стоят на якорях в становищах, а люди на них все мертвы и товаров на них много” (Двинская летопись, изд. Титовым).

    Итак, как будто бы с точки зрения интересов лондонских купцов, снарядивших дорогую экспедицию, последняя потерпела полную неудачу и все затраченные на нее средства погибли безвозвратно.

    Попав вместо далекого Камбалика (Пекина), манившего к себе жадного до торговых барышей английского купца, в самое сердце Московской Руси XVI в., Ченслор оказался на высоте всех тex требований, которые ставила перед составом экспедиции инструкция лондонских “купцов-предпринимателей”. Опытный моряк показал себя не менее опытным, пронырливым купцом-разведчиком, быстро сумевшим оглядеться вокруг себя и собрать все те сведения, которые могли более всего заинтересовать его лондонских хозяев.

    В форме живого рассказа-письма, адресованного своему дяде К. Фрозсингэму, Ченслор сумел дать в сильных и образных фразах все те наиболее характерные черты экономики, общественно-политического строя, быта и религии Московии, которые заинтересовали его как купца. Он сразу схватил то, что было для него новым характерным явлением в экономике Московской феодальной Руси XVI в.: рост связей с рынком и довольно сильное для того времени развитие внутренней торговли ярко выступают в его кратком, но очень насыщенном фактами описании Московии. Очень живо интересует Ченслора, кто из западных купцов уже проник в Московское государство XVI в. и какое сумел занять положение во внешней торговле Москвы с Западом.

    Давая характеристику Новгорода (Немогарда) и Пскова как поставщиков ряда товаров [льна, конопли (пеньки), воска, меда и кож], Ченслор тут же указывает на наличие в Новгороде (Немогарде) досадливых для англичан конкурентов: “У голландских купцов есть там свои склады”, — замечает он.