Неправильная аватарка ч2 г8

Неправильная аватарка ч2 г8

Двое врачей выпиваю в баре
Первый: - У нас так много
Недоброжелателей на этом свете
Второй: - И на том тоже…


Ктатарс, нагишом развалившись на топчане с довольной рожей, которую очень хотелось приласкать кирпичом. Со снисходительной, стальной улыбочкой он наблюдал, как я одеваюсь. Его маслянистый взгляд производил впечатление липкой  паутины. После только что случившегося – я не назвала бы это сексом, скорее, мною просто попользовались, пусть и не без моего участия и согласия– остался неприятный осадок. Не то чтобы процесс доставил мне удовольствие или не удовольствие. Просто… никак. Но этот взгляд, эта оценивающая похоть…Я занималась сексом с неприятными мужчинами и женщинами за деньги, меня насиловали, принуждали угрозами, продавали, трахали ради улучшения спортивных результатов когда мне было тринадцать, обратили в рабство, однажды практически посадили на кол. Но сейчас, под этим пристальным взглядом, я ощущала что-то иное – звенящую, первобытную тревогу. Он смотрел на меня, как на бездушный инструмент, прикидывая, стоит ли его использовать дальше или сломать и выбросить. Наконец, его голос, прозвучавший как удар хлыста, рассек тишину:

– А трахаться тебя тоже мамочка научила? Видать, та еще б*** была.
– Четыре марки.
– Чего? – Ктатарс, удивленный, вскинул брови и приподнялся на топчане.
– Если захочешь меня еще раз, это будет тебе стоить четыре серебряных марки.
– Оборзела, рабыня! Я могу делать с тобой все, что захочу.
– Валяй, если тебе нравится трахать бревно.
- А плетей не хочешь отведать? Или может тебя голодом недельку поморить?
- Ну тогда я едва-ли смогу помочь господину Рфаунфлюксу с его проблемами со здоровьем.
-А ты действительно можешь ему помочь?
-Почти наверняка.

Мужчина в задумчивости потер подбородок, посмотрел на меня и усмехнувшись спросил.

- Ты ведьма?
- Нет.
-Жаль, никогда не трахал ведьм.
- Мне тоже, а то превратила бы тебя в таракана и раздавила, а сама села бы на метлу и улетела.

Я подошла к нему покачивая бёдрами, оперлась руками на топчан так чтобы его взгляд упёрся в моё декольте, улыбнулась, облизнула верхние зубы, взяла в руку его сразу напрягшееся естество и сказала:
- Никакая ведьма не сравнится со мной в постели, и ты только что в этом убедился, дважды. Неужели это не стоит жалких четырех марок?
 В против моего ожидания он убрал мою руку, накинул одеяло и спросил.
- Ты умная или жадная?
- Умная, и мне нужны деньги. Я хочу выкупить свою свободу. Мне надоело это украшение- я дёрнула ошейник- его дизайн плохо сочетается с цветом моих глаз.
- Тогда давай договоримся, я устраиваю чтобы тебя забрали из этой дыры в особняк, устраиваю тебя там и не мешаю тебе доить нашего хозяина. За это трахаю тебя так как хочу и когда хочу, а ты мне отдаёшь половину от того, что сможешь выдоить из этой жирной свиньи. За год я думаю ты наберёшь нужную сумму.
Интересно он это серьёзно? Не слишком ли сладкое предложение для юной рабыни из диких джунглей? Он действительно считает меня такой наивной, жадной молодой дурочкой? Кстати, когда я попала в этот мир двадцать лет назад наверняка ухватилась бы за это предложение обоими руками. Только тут, что то не то, на вид мягко стелят а вот спать наверняка будет жёстко и придётся на животе, потому что спину в мясо плетью располосуют.
- Местная обстановка меня вполне устраивает. И никого я доить и разводить не собираюсь, я вообще не разбираюсь в животноводстве. Так-же как и бесплатно трахаться с тобой или кем ни будь ещё- не входит в мои планы. Доносить на тебя нашему хозяину я тоже не буду. Пока, по крайне мере, и сказать почему?
- Ну удиви меня?
- Он мне просто не поверит, пока не поверит.

Ктатарс усмехнулся. Дотянулся до своей одежды достал кошелёк и бросил мне под ноги шесть серебряных марок.

- Умная, это плохо. Я скажу охранникам, что у тебя отныне право свободного выхода. Завтра пойдёшь в церковь на Сиреневом бульваре, спросишь там отца Тшала, скажешь, что от меня. Исповедуешься  и покрестишься. И старайся ходить на службы хотя бы через день.
-Это ещё зачем?
- Чтобы тебя на костре не сожгли, а ты можешь мне пригодится. К тому же мне понравилось тебя трахать. Ты туда через день ходить должна, и у алтаря у всех на виду стоять. Все целители и предсказатели на особом счету у церкви и инквизиции. А сейчас- мужчина сел и откинул одеяло- отработай две марки, а потом расскажешь, что тут происходит на мануфактуре…
Вечером, когда хозяин и сопровождающие уже три часа как ушли, на мануфактуру неожиданно нагрянула ревизия в лице Ктататрса, главного счетовода и трёх крепких охранников из соседней мануфактуры. Кастельян и главный кладовщик, были вызваны из города и  после некоторых вопросов о стоимости закупок продуктов, особенности выплаты рабам содержания и оплаты работ вольнонаёмных рабочих были биты плетьми не смотря на их статус свободного гражданина города Зоуи. Кроме того им был предъявлен некий счёт, который после экзекуции они обещали выплатить или отработать в течении года. Что интересно ни в стражу, ни в магистрат публично выпоротые без суда, « честные » свободные граждане, как мне известно не жаловались.   
На следующий день, после того как закончила делать лекарство для Рфаунфлюкоса, я оделась в лучший мой наряд и отправилась в особняк где находилась резиденция моего хозяина. Ни его, ни Ктатарса на месте не было и я оставила лекарство управляющей- толстой тётке дет сорока-сорока пяти, выряженную в цветастое платье расцветки мечта аутиста- ярко розовое льняное платье было расшито нелепыми цветами и птицами всех цветов радуги.  Я уже знала, что платье расшитое вручную – признак богатства и статуса. Однако достаточно проработав на швейном производстве по качеству вышивки и ткани я понимала, что  это платье относится к местному лакшери сегменту как айфон с выдвижной антенной к настоящей продукции яблочной корпорации. Подробно объяснив как следует принимать лекарство спросила как пройти в храм на Сиреневой улице, и поблагодарив госпожу Кроу отправилась знакомится с местным опиумом для народа.
Как оказалось храм находился менее чем в двадцати минутах от особняка местного ткацкого магната, на улице, как и следовало ожидать, засаженной сиренью. Как раз было времени её цветения и по всей улице плыл сладкий, пьянящей запах цветущих деревьев. Небольшой, но очень красивый храм, напоминающий буддистскую пагоду, находился в маленьком садике почти по середине улицы. К нему вела почему-то извивающаяся дорожка из плоских разноцветных камней. Видимо начиналась обеденная служба, по извилистой дорожке не срезая изгибы в храм шли люди группами и по одиночке, среди них были явно семейные пары с детьми. Присмотревшись к прихожанкам повязала на голову прихваченный с собой платок и присоединилась к людям идущим в храм. Через большие распахнутые двери, которым больше подходило слово ворота мы вошли в главный зал. При входе стоял стол за которым сидел служитель в рясе перед которым лежали ароматические палочки и стояла миска с монетами. Входящие кидали в миску медные монеты , брали палочку, поджигали их у стоящей рядом толстой свечи на медной подставки, дотрагивались до лба и сердца и проходили дальше внутрь храма. На полу была сложная цветная мозаика, вдоль стен стояли статуи в одной из которых я узнала своего старого знакомого Анубиса, остальные были мне незнакомы хотя некоторые были похожи на ангелов каких им изображают в средневековых западных соборов в виде людей с крыльями за спиной. У дальней стены было небольшое возвышение перед которым стоял небольшой алтарь. Вскоре к алтарю подошёл не высокий лысый человечек с длинной окладистой бородой. Оглядев собравшихся с доброй отческой улыбкой он поднял руку и  подождав рока шум в зале стихнет спросил разрешат ли ему , отцу Тшалу, прочесть проповедь добрым прихожанам церкви Отца Создателя. Толпа прогудела, что она не только не возражает но и очень просит. Отец Тшал приставил лесенку к алтарю, взобрался на него и скрестив руки на округлом брюшке, прочел нам короткую проповедь о необходимости укращения страстей людских. В необходимости в особенности укращения в людях искренне верующих в бога создателя, грешных желаний таких как обжорства, пьянства, стяжательства и блуда телесного. А все средства которые добрые люди сэкономят при подавлении в себе сих грешных желаний следует нести в церковь в виде пожертвований, чтобы церковь могла направить эти средства на дела богоугодные типа помощь страждущим. Судя по брюшку и сизому носу, отец Тшал был одним из наиболее страждущих. В конце проповеди он сказал, что после прослушивания гимна ждёт всех желающих в исповедальной комнате. На помост за его спиной вышла негритянка в длинной расшитой золотом рясе до пола и запела необычайно красивым, знакомым голосом:
Как снег красив, когда летит!
И каждая снежинка восхищает!
А как на солнышке блестит!
Как жаль, что всё равно растает!
Одеть бы мир весь в белый снег,
Чтоб стал красивым, белым, чистым!
О, Боже! Сделай добрым свет,
А человека бескорыстным!
О, Боже! Сделай так, что мир
Несовершенный и преступный
Восстав из пепла и руин,
Стал к нам намного дружелюбней!
О, Боже! Сделай каждый миг
Таким, чтоб жить нам не терпелось!
Чтоб мы любили этот мир,
И верить в мир не расхотелось…
О, Боже! Сделай так, что мы
Терпимей стали бы друг к другу,
Чтоб стал приветлив этот мир
И протянул бы людям руку!*
Вроде бы простые слова, обрамлённые в чистый, как будто бы неземной голос, что то трогали в сердцах людей. Некоторые украдкой смахивали слезинки с глаз. Даже мне на миг показалось что мир может быть лучше. Вспомнилась Ирка, Акка, Чинан, ТоТо, мои ученицы в джунглях. Я встряхнула головой отгоняя воспоминания. Я знакома лично с парой богово и не заметила, что у них есть какое то желание помогать людям, по крайне мере бескорыстно. Если кто то и может сделать жизнь человека лучше то это он сам. А если тебе по жизни кто то помогает, без задней мысли попользовать тебя потом по полной, иногда лишь надеясь на твоё внимание, то такого человека надо держать рядом и не отпускать, чего бы этого не стоило.
Я подождала когда последний из желающих выйдет из исповедальной комнаты, решительно толкнув дверь шагнула внутрь. У стены стоял небольшой столик с двумя стульями с высокими спинками. На столе стояла миска в которой поблёскивало серебро, рядом стоял кувшин и небольшая чаша для вина. Чашу побольше в руках держал отец Тшал.
-Садись дочь моя, и выпей вина во славу создателя- Священник плеснул пару капель в стоящую на столе чашу и щедро плеснул себе.
Я взяла в руки чашу со стола, подняла чашу и сказала:
- Во славу господа- И осушила сосуд, что в общем то было не сложно, вина там было меньше чем на один глоток.
- Во славу- сказал святой и хорошенько приложился к своей чаше. Оторвавшись от неё он посмотрел на меня масленистыми похотливыми глазками и спросил- Я не видел тебя раньше дочь моя, ты ведь впервые у нас в церкви? Смотрю господь послал испытания на твою долю – он указал на мой ошейник- Кто твой хозяин?
- Меня прислал Ктатарс телохранитель моего хозяина господина  Рфаунфлюкоса.
- Очень достойный человек, правда не такой набожный как его уважаемая супруга госпожа ПенТа, да хранит господь Создатель её здоровье. Так что ты хочешь дочь моя?
-Господин Ктатарс посоветовал мне послушать ваши замечательные проповеди. 
- И как они тебе?
- Господь наградил вас благом открывать истинный свет веры и надежды людям погрязшим в греховной земной суете.
- Я всего лишь скромный служитель нашего создателя- сказал раздувшийся от грубой лести попик- так что ты хочешь дочь моя?
- Хочу приди в лоно истиной веры, святой отец.
- Похвально дочь моя, встань на колени перед святым образом Создателя нашего- и он указал на большой чёрный диск  стоящий у стены- Лик и замысел божий не доступен людям поэтому Святая Церковь видит образ его в чёрном круге, как символ его непостижимости.
В начале у меня возникла ассоциация с дырой мусоропровода, но я не стала её высказывать, а вот следующую ассоциация... Что ж, если я её озвучу и бог есть, то гореть мне в гиене огненной до конца времён насаженной на кол тем самым местом о котором подумала. Ничего не сказав я послушно встала перед образом на колени.
- Прими господа в сердце своём, дочь моя, потому как сегодня ты узрела свет истинной веры. Да будет тень Создателя освещать твой путь земной.
Тень? Освещать? Это как? И чем он тут на меня брызгает? Вином? Красным? Вот козёл, оно же не отстирывается!  А я между прочим, за это платье почти десять серебряных марок выложила! Знаете как мне пришлось попотеть чтобы их заработать! Мог бы предложить раздеться, я бы разделась. Алкаш-импотент какой то а не священник, мы же тут вроде как одни, наши православные попики давно бы меня в купель в ночнушке обмакнули и на ночную исповедь пригласили.
- Встань дочь моя.
Я встала, святой отец одел мне на шею амулет в виде чёрного диска на кожаном шнурке и протянул мне руку как бы для поцелуя. Я поцеловала на удивление чистую и холеную внешнею сторону кисти. Отец Тшал провел пальцем круг у меня на лбу и против сердца, и улыбнулся. Как у фокусника у него в свободной руке появилась миска с серебром. Физиономию священника можно было мазать вместо варенья на хлеб, правда при этом можно было рискнуть приобрести сахарный диабет. Я бросила в миску шесть серебряных марок заплаченных мне Ктатарсом за известные услуги, повторила жест изобразив круг на лбу и против сердца собираясь уходить. Но не успела я сделать и пару шагов как услышала за спиной:
-Подожди дочь моя. Позволь спросить тебя.
Я повернулась к священнику, он смотрел на меня улыбаясь так что ещё немного и мне понадобиться инсулин в лошадиных дозах на регулярной основе. Священник обошёл меня и накинул засов на дверь ведущую в исповедальню. 
- Я знаю как девушки в твоём положении зарабатывают деньги, это конечно грех, но если ты хочешь искупить его…
- Четыре марки, святой отец, и не сегодня. Сегодня я приобщилась к свету истины и хотелось бы оставаться чистой хотя бы до следующего захода солнца. (Честно говоря действительно как то совсем не было настроения, а острой необходимости в деньгах у меня не было)
-  Жа….лания твои похвальны, жду тебя на проповеди и исповеди. Четыре марки?
- Да святой отец, буду обязательно на вашей следующей проповеди тоже. А где я могу найти девушку, которая так дивно пела после вашей прекрасной проповеди.
- Ты видимо имеешь в виду сестру Уийгиру, она в своем домике с красной крышей позади храма.
- Спасибо святой отец, буду обязательно, и помните для вас всего четыре марки.
- Буду помнить дочь моя, иди с миром.
Выйдя из храма я пошла вдоль стены по ухоженным, гравёрным дорожкам. Сзади него было несколько жилых и хозяйственных построек в том числе и маленький домик с красной крышей. Подойдя к нему я постучала дверным кольцом которое держал в зубах металлическая голова фантастического зверя. Дверь распахнулась и на пороге я увидела свою старую знакомую которую подкармливала в лагере рабов. Прошедший год явно пошёл ей на пользу. Она немного выросла, и налившиеся формы не за что бы не дали спутать её с мальчиком.
- Привет узнаёшь?- спросила я и улыбнулась.
- Орьга? Этьо ты?- Девушка удивлённо захлопала длинными ресницами.
- Говорьить пррвьильньё-  умышленно коверкая слова ответила я.
Негритянка обняла меня чмокнула в щёку и потянула внутрь дома. В доме были две крохотные комнатки, кухня и спальня. Они если и превосходили по размеру мои аппартаменты на мануфактуре, то не намного. Но здесь было гораздо уютнее, то там то тут взгляд натыкался на мелочи которые говорили о том что в этих комнатах живут. Небольшой кувшинчик с веткой сирени, салфетка накинутая полку на которой стоит несколько причудливых камней, плетённый из травы смешной зверёк не то медведь, не то жаба на большом плоском сундуке который судя по наваленным на него одеялам и подушкам использовался как кровать. Меня усадили на сундук дали в руки чашу подогретого сладкого вина со специями, и засыпали кучей вопросов, которые сводились к тому как и где я провела прошедший год. Я как смогла рассказала и в ответ попросила рассказать её свою историю, но более подробно, начиная с того откуда она, как попала в рабство и что с ней произошло в прошедшем году.
Уийгиру, с ее слов, родилась на южном материке в племени поклонявшихся солнцу земледельцев, в семье потомственных жрецов. С ранних лет её учили петь и танцевать, при этом держа её в строгости, проще говоря часто били чтобы лучше усваивала учебный материал и кормили так, что лишь бы не сдохла. На первый взгляд странное отношение к детям племенной элиты, но в её племени считалось, что прежде чем стать хорошей жрицей надо понимать, что такое страдание и нужда, чтобы уметь сочувствовать людям и лучше служить посредниками между земледельцами и высшими силами. К дому же у верховного жреца племени было пять жён и детей как блох на бродячей собаке. Ей наверное повезло, что когда она совершала поломничество к священной горе её поймали работорговцы, обряд инициации переживали немногие из кандидатов в младшие жрецы. Привычка постится, терпеть побои и унижения помогла ей пережить путешествие, но к моменту когда я заступилась и накормила её в бараке она мечтала только о том чтобы умереть. После того как я показала её талант работорговцам, Уийгиру выкупила какая то набожная дама и подарила местному епископу. Тот сначала не понял зачем ей дарят полудохлую негритянку, но после того как услышал её пение отправил сюда. Отец Тшал хоть и выглядит как похотливый, добродушный пьяница, на самом деле очень умный, хитрый и образованный человек у которого есть связи в святой инквизиции. Кроме того, он является одним из членов местного церковного судебного триумвирата, который по местным обычаям судит не только церковные споры но также гражданские и уголовные. Так хорошо она до этого нежила никогда. Её кормили досыта разной вкусной едой, не били не за что, разрешают пить вино, а когда она достаточно выучила местный язык предложили освобождение от рабства став служительнецей церкви, на что она с радостью согласилась. Её поселили в этом маленьком домике и выделили очень небольшое содержание, но многие прихожане в благодарность приносят ей еду и иногда деньги. Святой отец оплачивает её уроки музыки и иногда устраивает ей выступления в домах городских богатеев, после чего ей дают как правило деньги или какие ни будь ценные подарки, например поношенные платья.
- Так что, Орьга, ты мой маленький рыжий ангел который привьела меня на новую светлую жизнь. Если бы не тьи, меня бы продали на какую ни будь тяжелую работу которую тут поручают неграм потому что считают что мы более выносливые чем белые. И если я смогу тебя чем ни будь отблагодарить, только скажи.
Вино изрядно вскружило мне голову, как когда то давно на студенческой тусовке в далёкой Москве на которой я изливала душу Ирке. Поставив пустую чашу с вином на прикроватный столик я обняла девушку и поцеловала в горячие, сладкие, нежные губы. Уйгуру обняла меня в ответ и потянула за собой на сундук-кровать стягивая с меня и себя одежду. Богема и работники искусства, кое в чём во всех мирах одинаковые.
Я вернулась на мануфактуру незадолго до захода солнца. Хотелось бы остаться со своей новой любовницей подольше, но насчёт нахождения рабов после захода солнца без сопровождения хозяина и ли его письменного распоряжения действовали строгие правила, а у меня спина и задница не казённые. Раздевшись и забравшись под одеяло, я с удовольствием вспомнила проведённый вечер. Уийугуру и её длинные изящные пальчики. То чем мы с ней занимались с обоюдным удовольствием, было явно ей не в новинку, говорю же богема. Когда я уходила она сказала, что не против повторить, только надо будет найти место для встреч, не нужно чтобы о нашей связи кто ни будь узнал. Девушке надо сохранять имидж непорочности для успешного продолжения своей музыкально-религиозной карьеры.
Мягкие объятия сна уже почти полностью поглотили меня когда привычный, ставший уже для фоновым шум мануфактуры изменился. Открыв глаза я увидела как в мою комнату ворвался Ктатарс с искорёженным от гнева лицом. Схватил меня за волосы стащил с кровати и приложив головой о стену выхватил кинжал который прижал к моему горлу.
- Помнишь сука, что я тебе обещал если, что то случится с господином Рфаунфлюксом?
- Не понимаю, я с утра отнесла лекарство и отдала его управляющей, этой самой Кроу.
- К счастью он выпил только половину твоей отравы, но ему сейчас так плохо…
- Он что выпил половину всего лекарства за раз?! Я же сказала по одной столовой ложке после еды!
Мои глаза от удивления полезли из орбит. Видимо это столь явственно читалось на моём лице что Ктатарс ослабил хватку.
- Кто ни будь может это подтвердить?
- Там охранник рядом был.
- Ты можешь помочь нашему хозяину?
Вообще сдохнуть от передоза антибиотиков практически невозможно, если только не будет аллергической реакции.
- Да, но надо поспешить.
Ктатарс схватив за руку потащил меня на улицу. Сплю я обычно без одежды, но инстинкт самосохранения подсказал мне что просить разрешения одется может негативно отразится на моём здоровье. Перебросив меня через седло ездового ящера которых здесь называли юма Ктатарс легко вскочил в седло и мы понеслись по направление к резиденции моего хозяина. Поездка кверху задницей на ящере несущемуся по ночным была лишена какой либо романтичности. Лука седла больно врезалась в живот, чтобы не свалится на скаку мне пришлось вцепится в какой то ремень удерживая равновесие. Через несколько минут мы были на месте. Меня перехватили как мешок, забросили на плечо и потащили вглубь дома.
На кровати всеми своими двухсот киллограмовыми жирными складками раскинулся мой дорогой хозяин. Он был весь покрыт потом и с трудом дышал. Рядом стояла немолодая, некрасивая женщина с лицом как будто её долго тянули за нос, с кучей драгоценностей и в очень дорогом платье. Пожилой толстячок в кожаном фартуке с ланцетом и тазиком в руках собирался провести самую дурацкую и вредную средневековую процедуру- кровопускание. 
- Остановите кто ни будь этого коновала- завизжала я указывая на толстяка.
Как ни странно меня послушались. Когда в палату к умирающему вталкивают голую женщину и она начинает кричать, к её словам поневоле прислушиваются. Включила свой «томограф» - всё как ожидалось. Интоксикация плюс элементарно объелся. Подошла к своему хозяину нажала на щёки и когда он открыл рот засунула руку и надавила двумя пальцами на корень языка. Хозяину мои действия естественно не понравились и он попытался отстраниться.  Я придвинулась поближе и надавила коленом на раздувшийся живот. Почти сразу его тело стало содрогаться в рвотных судорогах, подставила тазик. Когда Рфаунфлюкса перестало рвать я преодолевая брезгливость опять повторила процедуру. Потом ещё и ещё. Когда желудок и кишечник максимально очистились я отошла от ложа вытирая со своего тела блевотину. Больной дышал заметно легче, на щеках заиграл даже лёгкий румянец.
- Что теперь? – спросила меня женщина, видимо жена моего хозяина.
- Надо убрать здесь всё, поменять бельё и помыть господина Рфаунфлюкса. Нужно давать ему как можно больше пить, воду, а лучше пиво с мёдом. Чуть позже я приготовлю микстуру.
- Ей можно верить? – спросила женщина у Ктатарса.
- Думаю да, насколько знаю она лечит довольно успешно. По крайне мере никто  от её лечения не умер.
- Ваше мнение мэтр Целрарапсус- обратилась женщина к доктору.
- Не знаю, не знаю. Но улучшение состояния больного на лицо.- Врач явно был рад избавится от сложного пациента. – Я думаю разумно будет позволить ей ухаживать за больным.
- Хорошо , вы свободны доктор- сказал Ктатарс и обратился к стоящему рядом лакею – пригласи Кроу и охранника стоявшего на дверях когда Ольга принесла лекарство в мой кабинет, а я немного поговорю с нашим хозяином.
Мне дали какую то тряпку прикрыться и отвели в кабинет, Ктартаса. Чуть позже туда втолкнули перепуганную женщину в попугайском платье, которой я утром передавала лекарства. Примерно через полчаса явился хозяин кабинета вместе с госпожой ПенТа. В результате проведённых следственных действий выяснилось, что Кроу передала всё как надо, наш дорогой хозяин просто решил, что если он примет больше предписанного, то и эффект лечения наступит быстрее. Мне за непредусмотрительность было назначено десять плетей а Кроу за нерасторопность пять.
Через пятнадцать минут приговор был проведён в исполнение лично Ктатарсом под одобрительное хмыкание супруги хозяина, которая от себя добавила мне ещё десять плетей за непристойный вид. После экзекуции меня отнесли в крошечную каморку на чердаке которая должна была стать моим жилищем пока я буду ухаживать за господином  Рфаунфлюксом.


• Автор стихов
Ирина Расшивалова