Ступень к успеху. Часть 18

Новогодние каникулы я провела с Леной, и это время стало для нас настоящим островком доверия. Мы без усталости ходили друг к другу в гости, делились сокровенными мыслями и переживаниями, словно две подруги, которые давно не виделись. Я рассказывала ей о своей жизни, о Кате, о музыкальной группе Краба и Диме. Лена, в свою очередь, открыла мне двери своей личной жизни. Так, она призналась, что первая близость у нее случилась всего лишь год назад с парнем, с которым она встречалась полтора года.
Слушая ее, я вдруг ощутила себя «неправильной», так как я рано вступила во «взрослую жизнь». Однако Лена, услышав мои мысли, с тоской сказала, что это она «какая-то неправильная», ведь ее подруги встречались с парнями с пятнадцати лет, а она была последней в своем окружении, кто лишился девственности. В этот момент мы обе поняли, что у каждого из нас свой путь, и сравнивать себя с другими – вот что неправильно.
Параллельно с нашими разговорами я время от времени просматривала сводки новостей о клубе «All stars», где Краб, гражданин Терентьев Виктор Сергеевич, 1994 года рождения, выступал в роли главного злодея города.
– Это просто несправедливо! – жаловалась я Лене. – Это же все неправда!
– Журналистам все равно, правда это или нет, – спокойно ответила она. – Им нужна сенсация – наркопритон в известном клубе.
По выражению лица Лены я понимала, что Крабу не светит домашний арест после первого заседания суда. Но в глубине души у меня все еще оставалась надежда встретиться с Игорем и попросить его помочь Крабу. Лена на мое желание резко ответила: «Даже не думай!»
Встречи с Крабом были у Лены редкими. Однажды я попросила ее передать ему письмо, в котором я выразила свою поддержку. В тот момент я чувствовала себя романтичной, хотя помнила, как Краб отверг меня. Я надеялась, что моя «письменная поддержка» как-то растопит его сердце в суровых казематах. А еще мечтала попасть на слушание его дела и увидеть его в суде – пусть и за решеткой, потому что знала, что он ни в чем не виновен.
После новогодних каникул наступила пора дополнительных занятий по подготовке к экзаменам. С обществознанием, особенно с блоком «право», мне охотно помогала Лена, но вот с остальными предметами дела обстояли хуже – особенно с историей. Хотя я и учила ее раньше, имена и даты быстро вылетели из головы под влиянием клубной ночной жизни. Пришлось заново осваивать материал, что добавляло мне стресса.
Однажды на дополнительном уроке по истории мы, «бедолаги-историки» (так с иронией называли нашу параллель, которая решила сдавать ЕГЭ по истории) сидели в кабинете и решали типовые задания экзамена. Наша учительница, Людмила Васильевна, своеобразная женщина лет шестидесяти, с ярко выраженной индивидуальностью и богатым опытом, явно считала, что я знаю материал на отлично, поэтому уделяла мне меньше внимания, чем другим.
– А что такое «ленд-лиз»? – спросила я, но ответа не дождалась.
– Военная помощь США для СССР, – спокойно произнес голос с задней парты. Это был Никита.
Я обернулась к нему и заметила, что он даже не оторвал взгляда от своего теста. Я быстро вернулась к заданию, нашла правильный вариант ответа и тихо поблагодарила его. Мне стало интересно, почему он решил помочь мне? После того, как меня посадили под домашний арест и в школе надо мной издевались, я думала, что он воспринимает меня как человека второго сорта и поэтому прекратил всякое взаимодействие.
После урока я села на скамью и начала листать ленту в социальных сетях, где обсуждали «известный наркоклуб», надеясь найти какую-то новую информацию о Крабе. Однако кроме гнусных комментариев в его адрес ничего нового не было. Вдруг мое внимание отвлек знакомый голос:
– Как ты?
Я посмотрела вверх и увидела Никиту. Не знаю почему, но я вежливо подвинулась, чтобы он сел рядом, а не стоял надо мной.
– Да не очень… – призналась я.
– Тело до сих пор болит? – обеспокоенно спросил он.
– Нет, все уже практически зажило.
– А что случилось? С парнем поругалась?
– Нет. Мы с ним расстались.
– А-а. Ну… не переживай, найдешь другого, – с ноткой надежды произнес он.
– Ты себя имеешь в виду? – я решила подколоть Никиту. Его лицо сразу стало смущенным, и он замялся.
– Да нет… я… просто… ну, решил поддержать.
Я усмехнулась, почувствовав, как между нами возникла неловкая ситуация.
– Понятно, – произнесла я.
– Эм… Могу задать личный вопрос? – его голос все еще дрожал.
– Ну, дерзай, – ответила я твердо.
– Вы расстались из-за того случая, да?
– Какого случая? – искренне спросила я, не понимая, о чем он говорит.
– Ну… Когда ты упала с мотоцикла.
– А-а. Ты об этом. Ну, типа того, – ответила я, не желая углубляться в подробности нашего расставания.
– Понятно. Ну, это, наверное, и к лучшему, – произнес он ободряюще, и на лице его появилась улыбка.
– Да… – между нами повисла неловкая пауза, которую, уже по канону, прервал Никита.
– Если нужна будет помощь по истории – обращайся!
– Обязательно, – ответила я, хотя на самом деле не планировала это делать, но сказала из вежливости.
– Ладно, я пошел. Удачи!
– Пока.
Никита встал со скамьи, помахал мне рукой и направился к гардеробу. Я продолжала сидеть с улыбкой на лице – именно такую эмоцию вызвал наш с ним диалог. Улыбка была добрая и искренняя, а не саркастичная.
 Я понимала, что Никита не сделал мне ничего плохого; наоборот, он всегда выручал меня в трудные моменты, и в ответ никогда ничего не требовал. В тот момент я начала винить себя за то, что вела себя с ним грубо, даже в тот день, когда он, словно настоящий джентльмен, взял меня на руки и донес до третьего этажа. Тогда что во дворе, что в парке, он был, как бы выразились многие, «богом из машины», который внезапно появляется, чтобы спасти героиню от ее собственных бед. Никита всегда проявлял доброту и заботу, а я, поглощенная своими переживаниями, не замечала его искренних намерений. Теперь, когда я осознала это, в душе у меня пробудилось сожаление. Как же я могла быть такой дурой с ним?
Вообще, Никита довольно милый парень. Он не вписывается в шаблон типичного ботана. Да, он учился хорошо, но и выглядел так же. Он не носил очки и старомодную классическую одежду, а одевался в стиле кэжуал, но с изюминкой. Я подумала, что Катя оценила бы его стиль. Никита действительно был симпатичным, и его доброта выделяла его на фоне других. Его улыбка всегда была искренней, и в ней чувствовалась забота о людях – может, именно это меня и привлекало в нем.

***
Чем ближе подходили экзамены, тем острее становилась нервная обстановка в классе. В воздухе витали истерики из-за заваленных тестов, сожаления о том, что выбрали учебу в школе вместо колледжа, и множество других угнетающих мыслей. Моя успеваемость колебалась, как маятник: порой я блестяще выполняла задания, зубря темы всю ночь, а иногда позволяла себе расслабиться, что оборачивалось низкими оценками.
После уроков я сидела, полная гнева и разочарования, осознавая, что не могу нормально написать экзаменационный вариант. Мне нужен был кто-то, кто бы объяснил мне все по полочкам, словно я была самым тупым человеком на свете. В этот момент мимо прошли мои одноклассники, среди которых оказался Никита. Меня вдруг дернуло: я встала со скамьи и последовала за ними в гардероб.
Когда Никита остался один, я подошла к нему, чувствуя, как мне неловко.
– Эм… Никита… – произнесла я, стараясь скрыть свою уязвимость.
– Да? – он повернулся, и на его лице отразилось недоумение.
– Могу попросить тебя о помощи? – продолжила я, голос дрожал от неуверенности.
– Конечно! Что случилось?
– Ты можешь помочь мне с заданиями?
– Могу. С чем у тебя проблемы?
– Со всем, – призналась я.
– Не переживай, я помогу, чем смогу. Где мы можем встретиться?
– Ну… не знаю… – растерялась я.
– Ладно, давай так. У меня сегодня занятия в музыкальной школе до шести часов. Можешь зайти ко мне, например, в семь? Подойдет?
От его предложения прийти к нему домой я почувствовала легкую панику. Я никогда не была у парней в гостях, кроме как у Димы, и это всегда заканчивалось известно чем. Никита не производил впечатления ловеласа, способного затащить любую девушку в постель, но мысль о том, что он может ожидать от меня больше, чем просто учеба, заставляла волноваться.
– Я… подумаю. Давай созвонимся? – испуганно ответила я.
– Хорошо. Диктуй свой номер.
Я быстро сообщила ему свой номер и поспешила уйти от этой неловкой беседы.
– До встречи, – бросила я через плечо и развернулась.
Вдруг пришло SMS от неизвестного номера: «А это мой» и улыбающийся смайлик. Я невольно ухмыльнулась, забрала куртку из гардероба и направилась домой, чувствуя, как внутри меня все бурлит от смущения.
Дома я нашла его страницу в социальной сети и начала изучать. Я вглядывалась в каждую деталь: какую музыку он слушает, на кого подписан, какие фотографии выкладывает. Вскоре я оказалась в пучине Интернета, которая затягивала меня глубже, унося к профилям старых знакомых. Сначала я зашла на страницу Кати – смотрела на ее новые работы в качестве модели. Она, как всегда, выглядела свободной, раскрепощенной и неотразимой.
Затем я переключилась на страницу Димы. Он публиковал видео с тусовок, где вместе с уже распавшейся группой «Eternity» исполнял музыкальные номера. Я заметила на одной из фотографий татуировку Солнца на его запястье и вспомнила: «его Солнце и моя Луна». Легкое облегчение охватило меня, когда я вновь подумала, что не успела набить татуировку, о которой он так мечтал.
Потом я заглянула на страницу Краба. Последний раз он был в сети двадцать четвертого ноября 2016 года. Боль от его отсутствия снова накатила, и я смотрела на его фотографии, размышляя о том, как он сейчас и что с ним происходит. Напоследок я заглянула на страницы Паши и Стаса, но там не оказалось ничего интересного, и я вновь вернулась к раздумьям о Никите.
На следующий день весь первый урок я размышляла над предложением Никиты.  К концу занятия я пришла к выводу, что Никита сам вызвался мне помочь. Его ожидания от моей благодарности были лишь его иллюзией, и поэтому я решила, что нет ничего плохого в том, чтобы прийти к нему домой. Мы действительно собирались заниматься уроками. К тому же, мысль о том, что я все еще испытываю чувства к Крабу, не покидала меня. Мне казалось, что встречаться с другими мальчиками было неправильно, и я хотела оставаться ему преданной.
Однако обратиться к Никите я все еще не решалась, но после четвертого урока, собравшись с духом, я наконец подошла к нему.
– Никита, ты еще не передумал со мной заниматься?
– Нет, конечно, нет.
– Ну, когда мы начнем?
– Да можно сегодня. Я свободен с 16 часов. Тебе удобно?
– Да, вполне. Мы встретимся у тебя?
– Если ты не против, приходи.
– Хорошо, – смущенно улыбнулась я и спросила адрес, так как в тот момент совершенно не помнила, где он живет (после аварии, когда я находилась в шоке, я вообще не помнила, как добралась до его двора). Он записал мне адрес в SMS, после чего я поспешила уйти, чувствуя себя глупо.
Когда уроки закончились, я устремилась домой, так как была ужасно голодна. После трапезы меня снова мучили навязчивые мысли: что надеть и как себя вести в гостях у парня? Я хотела произвести хорошее впечатление на Никиту и выглядеть изысканно. Однако в моем гардеробе, кроме толстовок, ярких футболок и вещей с принтами черепов, ничего подходящего не было. Одежда для школы – скучная юбка-карандаш до колена, белая блуза первоклассницы и длинное черное платье в пол – меня совершенно не устраивала, а черное мини-платье, при виде которого Дима готов был сразу меня затащить в туалет и заняться сексом, не подходило для занятий с Никитой.
В итоге я решила остановиться на белой толстовке и классических джинсах. Скромно, но вполне приемлемо. Кроме того, я решила убрать волосы, чтобы создать образ прилежной ученицы.
Подходя к его подъезду, я вспомнила, как сидела с окровавленными ладонями и коленями, заплаканная и пугающая прохожих, и где мама Никиты предложила мне помощь. Из подъезда вышли, и мне не пришлось звонить в домофон. Чем ближе я поднималась по ступеням, тем больше нервничала. Не знаю, почему. В конце концов, я оказалась перед входной дверью и не решалась позвонить. В последний момент мне казалось, что я готова развернуться и убежать домой, и почти это сделала. Спустившись на этаж ниже, я выдохнула и снова поднялась обратно. Дрожащими руками я нажала на дверной звонок. Дверь открыла мне Наталья.
– Маша, здравствуй! Проходи, не стесняйся, – тепло встретила меня мама Никиты. Я была слегка ошеломлена: надеялась, что приду, и мы с Никитой будем одни. Его мама меня немного напрягала, не в том смысле, что раздражала, а скорее тем, что я чувствовала себя перед ней неловко и стыдно.
– Здравствуйте, – испуганно ответила я, нерешительно переступая порог квартиры.
– Чувствуй себя как дома. Разувайся, снимай верхнюю одежду и проходи на кухню, – сказала она с улыбкой.
«Почему Никита не вышел меня встретить? Его что, нет дома?» – мелькнула мысль, и я неуверенно направилась на кухню, следуя знакомому маршруту.
– Садись. Чай хочешь? А может, что-то перекусить? Никита просто сейчас немного занят. Он не думал, что ты придешь так рано, – обнадежила меня Наталья.
Я вежливо отказалась и взглянула на часы: 15:47. Оглядев все вокруг, я вспомнила тот злосчастный день, когда сидела в ванной, обрабатывая раны. Я также вспомнила, как здесь ела, словно меня не кормили месяцами. Вдруг из комнаты донеслась фортепианная музыка, и я недоуменно посмотрела на Наталью.
– Это Никита играет, – с гордостью произнесла она, – он хотел порепетировать немного, пока ты не придешь. Он без музыки жить не может.
Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как в воздухе витает волшебство его игры. Наталья снова предложила мне что-то перекусить, но я снова отказалась. Затем, не удержавшись, добавила:
– А можно послушать, как Никита играет?
– Конечно! Он, наверное, не слышал, что ты пришла. Вот так вот увлеченно играет!
Я встала и почти на цыпочках пошла за ней, стараясь не мешать исполнению музыки. Мы подошли к закрытой двери, откуда звучала музыка, гораздо громче, чем на кухне.
– Это «Турецкое рондо» Моцарта, – шепотом сказала Наталья.
– Угу, – произнесла я, делая вид, что знаю это произведение, хотя на самом деле слышала его впервые.
– Нравится? – продолжила она, и я кивнула, затем жестом показала, чтобы она была тише. Она аккуратно приоткрыла дверь, и я увидела, как в левом углу довольно просторной комнаты стоит фортепиано, за которым Никита сидел к нам спиной и увлеченно играл. Я осторожно вошла в комнату, а Наталья закрыла за мной дверь. Пройдя дальше, я заметила в правом углу стул и села на него.
Я наблюдала, как Никита свободно и быстро нажимает клавиши, создавая приятный звук. Музыка мне очень понравилась, и меня поразило, как мастерски он играл. «Почему у меня такой фетиш на музыкантов?» – мелькнуло в голове.
Я сидела, затаив дыхание, и наблюдала за Никитой, который, казалось, не замечал, что происходит вокруг. Он просто сидел и получал удовольствие от того, что играл на фортепиано. Когда он закончил, я аккуратно захлопала в ладоши, чтобы не напугать его. Никита мгновенно обернулся и произнес:
– Вау, ко мне на сольный концерт уже приходят! – он встал со стула и поклонился. Я рассмеялась и сказала, что мне очень понравилось, как он играет. Он смущенно поблагодарил меня.
– Ну что, давай заниматься? – вернулся он из музыкального мира в суровую реальность.
– Давай, – ответила я, вставая и направляясь к его рабочему столу. Пока он копошился в книжном шкафу в поисках тестовых вариантов, я осмотрела его комнату. Как уже было упомянуто, в левом углу находилось фортепиано, ближе к двери с левой стороны располагался шкаф-купе, переходящий в книжный шкаф и тумбу с полочками, на которых были награды и коллекционные вещи. Внизу лежали выдвижные ящики. С правой стороны, напротив фортепиано, располагался просторный рабочий стол с монитором, над которым была полочка с книгами, рядом стояли аккуратно заправленный диван с прикроватной тумбочкой. Справа от двери стоял стул, который я уже использовала.
– Так с какими темами тебе надо помочь? – спросил Никита.
– Со всеми, – напомнила я.
– С чего начнем? С истории? Обществознания? Или тебя интересуют какие-то еще предметы?
– Давай с истории, – любезно ответила я.
– С истории, так с истории. Есть темы, которые тебе особенно непонятны?
– Я не знаю… Давай начнем с самого начала.
– Ну, тогда начнем с Рюрика, – сказал Никита, доставая учебные материалы, по которым, очевидно, сам готовился. Он взял стул из угла и сел рядом со мной, открыв первую главу. Как настоящий учитель, он задавал мне вопросы, проверяя, все ли понятно, просил повторить даты и имена, а затем разъяснял все по полочкам. Его живой и заинтересованный подход к материалу вдохновлял меня: я начала вспоминать некоторые факты, которые когда-то учила, и даже ловила себя на том, что с интересом слушаю его объяснения. Иногда его мама заходила, чтобы уточнить, не нужно ли нам что-то, но мы были так увлечены процессом, что вежливо отказывались.
Время пролетело быстро. Я взглянула на часы – уже шесть вечера, а мы лишь добрались до феодальной раздробленности. Мой мозг перегружался историей, а меня еще волновало обществознание.
– Никита, я уже устала… Мой мозг сейчас взорвется от количества информации, – выпалила я. – А мне еще обществознание непонятно…
– Понимаю… – Никита сделал небольшую паузу, обдумывая мои слова, а затем спросил с легкой улыбкой, – ты еще придешь, или нога твоя больше не переступит эту злую обитель?
– Приду, если ты не будешь меня долго мучить историей, – с иронией ответила я, невольно смеясь от его шутки.
– Историей не буду, буду обществознанием! – ответил Никита, и мы оба рассмеялись.
– Ну, ладно, мне пора домой. Спасибо тебе за помощь.
– Не за что. Тебя проводить?
– Не надо, – вежливо отказалась я.
Я быстро оделась, попрощалась с Никитой и его мамой и на эйфории отправилась домой. По дороге я уже представляла наше следующее занятие с Никитой. Дома я поставила перед фактом родителей, что нашла репетитора. Они спросили, сколько это стоит, на что я ответила, что бесплатно, и что репетитор – мой одноклассник. Мама испугалась, что я снова придумала предлог, а на самом деле занимаюсь вовсе не учебой, но для доказательства показала ей тетрадь с пометками, которые делала у Никиты. Родители успокоились, но пригрозили, что, если я обманываю их, снова попаду под домашний арест. Я только ухмыльнулась в ответ.
Зайдя в свою комнату, я сразу написала Никите сообщение: «Когда следующая пытка? Я жду с нетерпением!» Но, отправив его, с ужасом поняла, что это может звучать двусмысленно. Однако Никита, похоже, оценил мою иронию и ответил, когда мне будет удобно. Так мы договорились на следующий день.
Так, я ходила к Никите две недели. Мы занимались либо после уроков, либо после его занятий в музыкальной школе. С каждым днем мне становилось все легче задавать вопросы, даже самые глупые, и не бояться казаться несмышленой. Никита не высмеивал меня, а, наоборот, терпеливо и доходчиво объяснял материал, пока я не пойму его, не запомню и не выучу. Мы прорабатывали историю и обществознание, за исключением блока «Право», с которым мне помогала Лена, а иногда, когда у меня возникали трудности с другими предметами, я также обращалась к нему за помощью. Поскольку в своей прошлой жизни я была зубрилкой, я иногда вытаскивала остаточные знания из-под корки своего мозга. Из-за этого мы, соответственно, пропускали многие темы, не углубляясь в детали.
Я уже не парилась насчет одежды. Я могла смело надевать свои устрашающие кофты с принтом черепов, и Никита, как оказалось, замечал это и делал комплименты моим нарядам.
Правда, на второй неделе занятий мне стало немного скучно от нашего формата учебы. Я периодически расспрашивала его, чтобы отвлечься: о наградах, увлечениях, о том, куда он собирается поступать и какие у него планы на будущее. А еще я просила сыграть мне что-нибудь на фортепиано. Он играл очень красиво, а музыка успокаивала меня. Иногда я просила его показать легкие ноты, чтобы я могла повторять и играть что-то наподобие мелодии. После небольших перерывов мы снова возвращались к учебе.
– Я никогда это не запомню! – в отчаянии положила я открытый учебник к себе на лицо, лежа на полу от бессилия, а Никита сидел рядом.
– Так, если учебник держать буквально перед лицом, конечно, ты ничего не сможешь прочитать и запомнить, – усмехнулся он, забирая книгу в руки. Я скрестила пальцы на животе и с надеждой спросила, долго ли нам проходить эту тему. Его ответ меня не утешил.
Мы смеялись, болтали, дурачились и, конечно же, не забывали про занятия! Никита, как строгий учитель, проверял, что я усвоила. Я с радостью делилась с ним, если мне удавалось решить задачу без ошибок. Я вспоминала, как занималась зубрежкой, и старалась удерживать тот же уровень.
За эти две недели мы удивительно сблизились, но Никита продолжал держать дистанцию и не позволял себе ничего лишнего. Занятия с ним помогали мне отвлечься от мыслей о Крабе. Нет, я про него не забыла. Я интересовалась у Лены, как он, но, к сожалению, ничего нового не узнавала.
Мы стали чаще переписываться и болтать в школе. Как же я не замечала раньше, что Никита – довольно прикольный парень? Его легкость и простота меня покорили.
Тем не менее, я оставалась верна Крабу и все еще переживала за него. Мои чувства к нему не остыли, несмотря на то что я проводила время с Никитой. Общение с Никитой я рассматривала как чисто деловые отношения: он мне просто помогает. А разговоры на непринужденные темы были необходимы, чтобы отвлечься от зубрежки и не думать о своих переживаниях.
Наконец, наступил февраль, и я считала дни до слушания его дела, все так же надеясь на лучшее.