Координаты Хаоса

Глава 1:
Понедельник с привкусом помех Понедельник начался с противного писка будильника и вкуса вчерашнего кофе. Я, Алексей Вязинцев, 35-летний айтишник из «ГорСистемПроекта», обычный винтик, слегка поскрипывающий от тоски. Москва встретила серостью и гулом метро. В вагоне между «Третьяковской» и «Китай-городом» началось странное: рябь по краям зрения, как помехи на старом телевизоре, и тихий гул в груди. Я моргнул, потер глаза — не помогло. Никто вокруг ничего не замечал. В офисе — тот же запах кофе, клацанье клавиатур, заваленный стол. Рябь и гул не отступали, мешая работать. Код плясал перед глазами, коллеги косились с сочувствием. «Лех, ты чего зеленый?» — спросил сисадмин Витька. Я отшутился, но внутри росла тревога. Это был обычный понедельник, но с пугающим привкусом помех. Глава 2: Кофе и нарастающий гул На следующий день стало хуже. Рябь напоминала марево над асфальтом, гул давил на уши, зудел в черепе. Спал я плохо, кофе не помогал. Коллеги ничего не замечали, а я боролся с желанием спрятаться под столом. «Может, мигрень? Переутомление?» — успокаивал я себя, но в глубине души понимал: это не просто недосып. К обеду гул стал невыносимым, предметы на периферии зрения дрожали. Витька заметил мое состояние: «Лех, магнитные бури?» Я отмахнулся, но уже не верил в банальные объяснения. День прошел в тумане, а гул, казалось, шел отовсюду — стен, монитора, воздуха. К вечеру я понял: надо что-то делать. Завтра — к врачу. Или к экзорцисту. Глава 3: Не тот переулок В среду я решил прогуляться в обед. Гул чуть утих на улице, но рябь осталась, придавая миру сюрреалистический оттенок. И тут я заметил переулок. Узкий, темный, которого раньше не было. Я знал эти улицы как свои пять пальцев, но он словно возник из ниоткуда. Любопытство пересилило. Я свернул. Переулок заканчивался глухой кирпичной стеной, но гул здесь бил по вискам, а воздух дрожал. В тени появилась старуха с метлой. Она посмотрела на меня ясными, пронзительными глазами. — Заблудился, милок? — голос был скрипучим, но сильным. — Просто задумался, — пробормотал я. — Думать вредно, — усмехнулась она. — Особенно когда не там ходишь. Я взглянул на стену. На миг кирпичи стали прозрачными, и за ними мелькнули тени, странные формы, неправильные цвета. Я отшатнулся. Видение исчезло. — Это тебе нехорошо, — сказала старуха. — Ты видишь. Дверь нашел. Не ту, но нашел. Теперь либо захлопнешь ее, либо шагнешь внутрь. Выбор твой. Она вернулась к своей метле, а я выскочил из переулка, чувствуя, как гул и рябь стали меткой. Глава 4: Правила хаоса Слова старухи не давали покоя. Вечером я искал ответы в интернете — без толку. Гул и рябь стали частью меня, усиливались у старой проводки и в темных углах квартиры. Я вернулся в переулок. Старуха ждала. — Хочу знать, что это, — сказал я, стараясь не дрожать. — Инструкцию по хаосу хочешь? — хмыкнула она. — Это изнанка мира. Пограничье. Там, где наш мир соприкасается с другими. Ты — маячок. Видишь их, и они видят тебя. Она сунула мне черный камешек-оберег. — От мелкой дряни поможет. Ищи тех, кто знает больше. Но осторожно. Не всем доверяй. Старуха ушла, а я смотрел на стену, чувствуя, как мир изменился. Я уже сделал выбор, вернувшись сюда. Глава 5: Шаг в неизвестность Камешек на шнурке чуть приглушал гул. Я начал замечать «зоны» — заброшенные стройки, глухие дворы, где рябь сгущалась. В арбатском переулке нашел старый дом. Рябь там была плотной, гул — стоном. В подвале я заметил стену, словно светящуюся в моем восприятии. Я коснулся ее. Стена растворилась, открыв улицу с неровными камнями, кривыми домами и мертвым фиолетовым небом. Тишина давила, гул был повсюду. Я шагнул внутрь. «Дверь» за спиной исчезла. «Отлично, Леша, вляпался», — подумал я. Улица была пустой, но кто-то наблюдал из темных окон. Внезапно тень метнулась ко мне из переулка. Я отшатнулся, выставив руку с телефоном, сердце колотилось.
Телефон в руке — единственное, что отделяет меня от этого… чего? Существа? Призрака? Мозг лихорадочно искал объяснения, но логика айтишника тут пасовала. Тень замерла в паре метров, неясная, текучая, словно ртуть. Она не нападала, а просто… смотрела. По крайней мере, мне так показалось — глаз у нее не было, только темное пятно, дрожащее в ритме знакомой ряби. — Эй, — выдавил я, чувствуя, как голос дрожит. — Ты кто? Тень не ответила. Вместо этого она качнулась, будто принюхиваясь, и медленно поплыла в сторону. Я выдохнул, но легче не стало. Камешек на шее нагрелся, почти обжигая кожу. Оберег? Или просто страх играл со мной? Я пошел дальше, стараясь не оглядываться. Улица казалась бесконечной, дома кривились под неестественными углами. Гул теперь был не просто звуком — он пульсировал в голове, подсказывая направление. Я доверял ему, как компасу, хотя и понимал, что это безумие. Через несколько минут (или часов? Время тут текло странно) я наткнулся на площадь. В центре — обелиск, покрытый символами, похожими на код, но… неправильный. Символы двигались, перетекали, словно живые. Я замер, пытаясь разобрать их, но они ускользали от понимания. — Не твое это, — раздался голос за спиной. Скрипучий, знакомый. Я обернулся. Старуха. Та же, с метлой, только теперь без платка. Ее волосы были седыми, но глаза горели, как у молодой. — Как ты здесь? — вырвалось у меня. — А ты думал, я только переулки подметаю? — Она хмыкнула. — Я Хранитель. Следим, чтобы такие, как ты, не натворили дел. Этот мир не для прогулок, Алексей. — Тогда зачем я здесь? — спросил я, чувствуя, как злость смешивается со страхом. — Ты сам шагнул. Дверь тебя позвала. — Она кивнула на обелиск. — Это Узел. Перекресток реальностей. Отсюда всё началось — и твой гул, и рябь. Ты их чуешь, потому что ты — ключ. Но к чему, пока не знаю. Даже я не всё вижу. — Ключ? — переспросил я. — К чему? И что мне теперь делать? — Найти ответы. Или умереть, — просто сказала она. — Но для начала уйди отсюда. Тени — это только начало. Хуже будет, если придут те, кто по-настоящему охотится. Она махнула метлой, и воздух сгустился, открывая проем — возврат в подвал. Я не стал спорить. Шагнул назад, в сырость и тьму московского дома. Гул стих, но рябь осталась, напоминая: это не конец. — Ищи других, — бросила старуха напоследок. — Но не доверяй слепо. И держи оберег ближе к сердцу. Проем закрылся. Я выбрался из подвала, ноги дрожали. Москва шумела, как ни в чем не бывало. Но я знал: теперь я другой. И мир вокруг — тоже.

Глава 6: Следы в коде Вернувшись в свою квартиру, я рухнул на диван, не разуваясь. Камешек-оберег всё ещё был тёплым, и я сжимал его в кулаке, как якорь, связывающий меня с реальностью. Москва за окном гудела привычно, но после того, что я видел, этот шум казался чужим, ненастоящим. Я закрыл глаза, пытаясь осмыслить произошедшее. Узел. Ключ. Хранители. Тени. Слова старухи крутились в голове, но не складывались в понятную картину. Нужно было действовать. Старуха велела искать других, но где? Как? Я открыл ноутбук, надеясь, что интернет хоть что-то подскажет. Поиск по «аномалиям в Москве» выдал привычный мусор: городские легенды, теории заговора, форумы уфологов. Но один пост на каком-то полузаброшенном сайте привлек внимание. Аноним писал о «зонах разлома» в городе — местах, где «реальность истончается». Среди перечисленных адресов был мой переулок. И арбатский дом. «Ищу таких же, кто видит», — заканчивалось сообщение. Внизу — контакт: email, зашифрованный в странной последовательности символов. Я, айтишник со стажем, распознал это как base64. Декодировал. Простой адрес: razlom77@yandex.ru. Сердце заколотилось. Это было слишком реально, чтобы быть случайностью. Я написал короткое письмо: «Вижу рябь. Слышу гул. Был в переулке. Что дальше?». Отправил и замер, ожидая. Ответ пришел через пять минут. «Сегодня. 23:00. Сретенский бульвар, заброшенный сквер у старой аптеки. Один. Без вопросов». Подписи не было. Я посмотрел на часы — 21:30. Два часа на сборы и нервы. Камешек на шее снова нагрелся, будто подтверждая: идти надо. --- Сретенский бульвар встретил тишиной и запахом мокрого асфальта. Сквер выглядел так, будто время забыло про него лет двадцать назад: покосившиеся скамейки, заросли бурьяна, тусклый фонарь. Рябь здесь была гуще, чем в переулке, а гул — почти осязаемым. Я стоял, оглядываясь, пока из тени не выступила фигура. Мужчина, лет сорока, в потрепанном пальто, с усталым взглядом. — Алексей? — голос хриплый, но спокойный. Я кивнул, чувствуя, как оберег жжет грудь. — Назови меня Гриша, — сказал он. — Ты новенький. Это видно. Что знаешь? Я рассказал вкратце: про рябь, гул, переулок, старуху, подвал. Про тень и странный мир. Гриша слушал, не перебивая, только курил, пуская дым в ночной воздух. — Повезло тебе, — наконец сказал он. — Первая встреча с тенью — и ты жив. Не все такие везучие. — Кто они? — спросил я. — И что за Узел? Гриша затянулся, помолчал. — Тени — это… скажем, мусорщики. Чистят изнанку, подбирают то, что туда падает. Иногда — таких, как мы. Узел — точка, где миры соприкасаются. Они нестабильны. Иногда открывают двери, иногда — рвут ткань реальности. Ты, похоже, один из тех, кто их чует. Ключ, как твоя старуха сказала. — И что мне с этим делать? — Я старался держать голос ровным, но внутри всё кипело. — Учиться. Или сдохнуть, — Гриша пожал плечами. — Есть те, кто использует такие, как ты. Хранители, о которых твоя старуха говорила, — не все они добрые. Одни хотят держать двери закрытыми, другие — наоборот. А есть те, кому просто нужна твоя способность. Он бросил окурок и наступил на него. — Покажи оберег. Я нехотя вытащил камешек. Гриша осмотрел его, нахмурился. — Старуха твоя — не просто дворничиха. Это сильный амулет. От тени спас, но не от всего. Держи его при себе. И слушай: завтра приходи сюда же. Я приведу кое-кого. Он объяснит больше. Но будь осторожен — не все, кто знает, друзья. Гриша ушел в темноту, а я остался в сквере, чувствуя, как гул пульсирует в висках. Камешек остывал, но ощущение опасности только росло. --- Глава 7: Первые уроки На следующий день я вернулся в сквер. Работа в «ГорСистемПроекте» осталась в прошлом — я взял больничный, соврав про мигрень. Рябь и гул стали моими спутниками, и я уже не мог притворяться, что живу прежней жизнью. Гриша ждал меня, но не один. Рядом стояла девушка, лет двадцати пяти, с короткими черными волосами и взглядом, будто она видела слишком много. — Это Лина, — представил Гриша. — Она тоже ключ. И знает, как не сойти с ума. Лина кивнула, не улыбаясь. — Ты видишь изнанку, — сказала она без предисловий. — Это не галлюцинации. Это реальность, которую большинство не замечает. Твой гул — это сигнал. Твоя рябь — карта. Они ведут к Узлам. Но не все Узлы безопасны. — Как научиться? — спросил я. — Во-первых, слушай себя, — сказала Лина. — Гул и рябь — твои инструменты. Они предупреждают. Во-вторых, никогда не ходи в одиночку через двери. Ты был глуп, что шагнул в подвале. Там могли быть не тени, а кое-что хуже. — Хуже? — переспросил я. — Хищники, — спокойно сказала она. — Существа, которые питаются такими, как мы. Или используют, чтобы открыть больше дверей. Гриша вмешался: — Лина научит тебя основам. Как чувствовать Узлы, как защищаться. Но главное — не доверяй никому сразу. Даже нам. Проверяй. Следующий час Лина учила меня «слушать» гул. Оказалось, он не просто шум — он имеет ритм, частоту. Если сосредоточиться, можно понять, откуда он идет и насколько опасен. Рябь тоже оказалась не просто помехой — она показывала границы между мирами. Лина называла это «чтением изнанки». — Ты уже видишь больше, чем я вначале, — сказала она. — Но это и опасно. Чем ярче ты светишься, тем больше внимания привлекаешь. Внезапно гул в моей голове усилился, рябь сгустилась вокруг скамейки. Лина напряглась, Гриша выругался. — Они здесь, — прошипела Лина. — Хищники. Бери оберег и держись за мной. Из темноты сквера выплыли тени — не одна, а несколько. Их формы менялись, текли, как чернила в воде. Не такие, как та, в другом мире — эти двигались целенаправленно, их формы пульсировали, словно подстраиваясь под ритм моего собственного гула. Камешек-оберег на шее стал горячим, почти невыносимо, но я сжал его сильнее, чувствуя, как он отзывается на угрозу.— Не смотри им в центр! — рявкнула Лина, выхватывая из кармана что-то вроде металлического стержня, покрытого гравировкой. Она направила его на ближайшую тень, и стержень вспыхнул тусклым голубым светом. Тень отпрянула, издав звук, похожий на треск статического электричества, но тут же метнулась вбок, обходя нас.Гриша достал нож — обычный, с виду, но лезвие мерцало, как будто покрытое тонким слоем масла. — Алексей, назад! — бросил он, становясь между мной и тенями. — Ты их притянул, новичок. Твой сигнал слишком громкий.— Я не просил! — огрызнулся я, но отступил, чувствуя, как гул в голове превращается в барабанную дробь. Рябь сгущалась, искажая сквер: скамейки дрожали, фонарь мигал, а деревья казались живыми, их ветви изгибались, как щупальца.Лина выкрикнула что-то на незнакомом языке, и голубой свет от ее стержня стал ярче, образуя вокруг нас полупрозрачный барьер. Тени бились о него, каждая атака сопровождалась вспышкой и запахом озона. — Это не надолго! — предупредила она. — Алексей, слушай гул! Найди источник!— Какой источник? — Я пытался сосредоточиться, но паника мешала. Тени кружили, их число росло — теперь их было не меньше десятка.— Узел! — крикнула Лина. — Где-то рядом активная точка! Они лезут через нее. Чувствуй направление!Я закрыл глаза, игнорируя хаос вокруг. Гул пульсировал, но теперь я различал в нем… нити. Одна была сильнее, тянула к центру сквера, туда, где стояла старая, заросшая мхом статуя ангела. Рябь вокруг нее была такой плотной, что воздух казался жидким.— Там! — выдохнул я, указывая на статую. — У ангела!Гриша кивнул, не оборачиваясь. — Лина, держи их! Я разберусь.Он рванул к статуе, перепрыгивая через корни и бурьян. Тени заметались, часть бросилась за ним, но Лина усилила барьер, отсекая их. — Алексей, помогай! — бросила она. — Сосредоточься на обереге. Представь, что он — усилитель. Направь гул через него.Я не понимал, как это сделать, но выбора не было. Сжал камешек, чувствуя его жар, и попытался «протолкнуть» гул, как будто настраивая радиоволну. Внезапно оберег вспыхнул теплом, и я ощутил, как энергия — или что-то похожее — потекла через меня. Рябь вокруг стала четче, показывая не только тени, но и тонкие трещины в воздухе, ведущие к статуе.— Молодец! — Лина сжала мое плечо. — Держи это! Я их отгоню.Она шагнула вперед, стержень в ее руке засиял, и тени отшатнулись, их формы начали распадаться, как дым под ветром. Я держал оберег, чувствуя, как силы уходят, будто из меня вытягивают батарейку.Тем временем Гриша добрался до статуи. Он ударил ножом по основанию, и я увидел, как рябь вокруг взорвалась, словно стекло треснуло. Гул на миг стал оглушительным, а потом резко стих. Тени завизжали — звук резанул по ушам, как нож по металлу, — и начали растворяться, втягиваясь в трещины, которые теперь закрывались.Барьер Лины погас, она тяжело дышала, опираясь на колени. Гриша вернулся, нож в его руке больше не мерцал. — Закрыл, — буркнул он. — Но это временно. Узел активный. Кто-то его разбудил.— Кто? — спросил я, все еще сжимая оберег. Руки дрожали, в горле пересохло.— Не знаю, — Гриша сплюнул. — Но ты, Алексей, теперь на радаре. Твоя рябь — как маяк. И не только для теней.Лина выпрямилась, убирая стержень. — Надо уходить. Здесь небезопасно. И, Алексей, тебе нужно тренироваться. Быстро. Следующий раз может быть хуже.— Хуже, чем это? — Я попытался пошутить, но голос предательски дрогнул.— Намного, — серьезно ответила Лина. — Тени — мелочь. Хищники, о которых я говорила, уже знают, что ты здесь. И они не будут просто кружить.Мы покинули сквер, растворившись в ночных улицах. Гул стих, но рябь осталась, напоминая, что я теперь часть чего-то большего. И пугающего. Камешек на шее был холодным, но я знал: он еще сработает. Вопрос только — против кого.

Глава 8: Ученик изнанкиСледующие дни превратились в странный микс из тренировок и паранойи. Я официально уволился из «ГорСистемПроекта» — объяснять начальнику, что я теперь «ключ к Узлам», не хотелось. Лина и Гриша стали моими проводниками, хотя доверять им полностью я пока не решался. Старуха предупреждала: никому не верь на слово.Лина учила меня «читать» изнанку. Мы ходили по Москве, посещая «зоны» — места, где гул и рябь были сильнее. Она показывала, как различать безопасные Узлы от активных, как использовать оберег для защиты. «Думай о нем как о фильтре, — говорила она. — Он отсеивает мелкую дрянь, но против серьезных тварей нужен навык».Гриша был практичнее. Он научил меня основам боя — не с ножом, как у него, а с тем, что он называл «отгоном». Это был способ использовать гул как оружие, усиливая его через оберег, чтобы отпугнуть тени. «Ты не боец, — говорил он. — Но если научишься их пугать, может, и выживешь».Каждую ночь я видел сны. Не обычные, а яркие, как реальность. Кривая улица с фиолетовым небом, обелиск с живыми символами, тени, шепчущие мое имя. Иногда появлялась старуха, но она молчала, только смотрела с той же странной усмешкой. Я просыпался в поту, проверяя, на месте ли оберег.Однажды Лина привела меня в заброшенный склад на окраине Москвы. Рябь там была такой плотной, что я едва видел. Гул звучал как оркестр, но дисгармоничный, рвущий нервы. — Это тренировочная зона, — объяснила Лина. — Здесь слабый Узел, но он живой. Попробуй его закрыть.— Как? — Я чувствовал себя первоклассником на экзамене по квантовой физике.— Слушай гул. Найди его центр. Потом используй оберег, чтобы… сжать его. Как файл в архив.Я попробовал. Закрыл глаза, сосредоточился на гул. Он вел меня к старому ржавому контейнеру в углу склада. Рябь вокруг него дрожала, как теплый воздух. Я сжал оберег, представляя, как гул сворачивается в точку. На миг все замерло, а потом рябь исчезла, гул стих. Я открыл глаза — контейнер был просто грудой металла, ничего необычного.— Неплохо, — Лина впервые улыбнулась. — Ты быстрее учишься, чем я думала.Но радость была недолгой. В ту же ночь, возвращаясь домой, я заметил тень. Не в изнанке, а прямо на улице, у моего подъезда. Она не нападала, просто стояла, наблюдая. Оберег нагрелся, но слабо. Я вспомнил слова Лины: «Хищники уже знают». И понял — это не тень. Это что-то большее.Я вошел в подъезд, чувствуя, как взгляд существа буравит спину. Дверь квартиры захлопнулась, но ощущение слежки не ушло. Гул вернулся, тихий, но настойчивый. И в нем я впервые услышал… голос. Не слова, а обрывки, как помехи в радиоэфире: «…ключ… найди… или умри…»Я сжал оберег, глядя в темное окно. Москва спала, но я знал: изнанка не спит. И она зовет меня. Вопрос только — к чему.

Глава 9: Голос в эфиреГолос в гудении не умолкал. Он стал отчетливее, пробиваясь сквозь рябь, как сигнал пиратского радио. «Ключ… найди… или умри…» — слова звучали не в ушах, а прямо в голове, холодные и острые, как иглы. Я перестал спать. Кофе, оберег и паранойя — вот мои новые спутники. Каждую ночь тень у подъезда возвращалась, неподвижная, но всё ближе. Она не нападала, но её присутствие давило, как предупреждение.Лина заметила перемены. Мы встретились в очередной «зоне» — заброшенном метро, куда вела забытая ветка под центром Москвы. Рябь здесь была вязкой, гул — низким, как дыхание спящего зверя. Лина смотрела на меня с тревогой.— Ты светишься ярче, — сказала она, проверяя мой оберег. — Это плохо. Хищники чуют тебя, как акулы кровь. Что ты скрываешь?Я рассказал про голос. Про тень у дома. Лина нахмурилась, её пальцы сжали гравированный стержень.— Это не просто Хищник, — тихо сказала она. — Это кто-то из Старших. Они не лезут в наш мир без причины. Ты что-то сделал. Или кто-то использует тебя.— Старуха? — предположил я, вспоминая её проницательные глаза.— Может быть. Или кто-то выше. Хранители тоже играют свои игры. — Лина помолчала. — Сегодня попробуем заглушить твой сигнал. Если не выйдет, тебя найдут. И не только тени.В заброшенном тоннеле она нарисовала на полу круг из странных символов, похожих на те, что я видел на обелиске. Поставила меня в центр, велела держать оберег и «слушать» гул, но не поддаваться голосу. Я закрыл глаза. Гул нарастал, символы засветились, рябь закружилась, как вихрь. Голос стал громче: «Найди… Узел… открой…»Я стиснул оберег, пытаясь заглушить его, но вместо этого увидел картинку — не сон, не галлюцинацию, а чёткое видение. Огромный Узел, не статуя или стена, а целая площадь, окружённая башнями из невозможных материалов. В центре — врата, пульсирующие энергией. И голос, теперь ясный: «Ты — ключ. Открой, или всё рухнет».Я вырвался из круга, задыхаясь. Лина схватила меня за плечи. — Что видел?— Узел. Врата. Голос хочет, чтобы я их открыл.Её лицо побледнело. — Это Главный Узел. Если его открыть, изнанка хлынет в наш мир. Или наоборот. Кто-то тобой манипулирует, Алексей. И это не Хранители. Это что-то древнее.Гул в тоннеле усилился, пол задрожал. Лина выругалась. — Они здесь. Бежим!Мы рванули к выходу, но тени — десятки, сотни — выплывали из стен, их формы сливались в одну гигантскую массу. Оберег полыхнул жаром, но я знал: против этого он бессилен. Лина направила стержень, создавая барьер, но он трещал, как тонкий лед. И тогда я услышал её — старуху.— Думай, милок! — её голос прорезал хаос. — Ты ключ, но и замок. Используй себя!Я не понял, но инстинкт сработал. Сжал оберег, направил гул не наружу, а внутрь, представляя, как сворачиваю рябь, как запираю её в себе. Тени замерли, масса дрогнула, и с оглушительным визгом начала втягиваться обратно в стены. Барьер Лины погас, она рухнула на колени.— Как ты это сделал? — выдохнула она.— Не знаю, — честно ответил я. Но гул стих, а голос исчез. Пока.
Глава 10: Танец на краюЛина и Гриша решили, что мне нужно спрятаться. Но я знал: от изнанки не спрячешься. Голос молчал, но видение Главного Узла не отпускало. Я чувствовал его, как магнит, тянущий меня через город. Рябь вела к нему, гул указывал путь. Я не сказал Лине, но решил: найду его сам. Если я ключ, то должен понять, к чему.Ночью я ушел из квартиры, оставив записку: «Не ищите. Вернусь». Оберег пульсировал в такт моему сердцу. Москва спала, но изнанка была жива. Рябь вела меня к заброшенной промзоне на юге города. Там, среди ржавых ангаров, я нашел его — Главный Узел. Площадь, как из видения, окружённая башнями, которые не отбрасывали теней. В центре — врата, чёрные, как космос, с дрожащей поверхностью.Гул здесь был симфонией, рябь — танцем света. Я шагнул к вратам, и они отозвались, вспыхнув символами. Голос вернулся: «Открой. Стань мостом. Или всё погибнет».— Кто ты? — крикнул я в пустоту. — Чего хочешь?Ответ пришел не словами, а образом. Я увидел миры, сливающиеся в один. Наш, изнанку, другие — хаос, но гармоничный. И меня в центре, как проводник. Но за этим — тьма. Хищники. Старшие. Они ждали, чтобы хлынуть через меня.— Нет, — сказал я, сжимая оберег. — Я не твой инструмент.Гул взревел, врата задрожали. Тени вырвались из воздуха, но теперь я знал, что делать. Направил гул внутрь, как в тоннеле, представляя, как запираю Узел. Символы на вратах мигали, тени визжали, но я держался. И тогда появилась она — старуха.— Молодец, милок, — сказала она, стоя у края площади. — Выбрал себя. Но это только начало.— Кто ты? — выдохнул я. — Хранитель? Или одна из них?Она усмехнулась. — Назови меня Проводником. Я не за, не против. Я — равновесие. Ты закрыл врата, но изнанка не уйдет. Ты теперь её часть. И она — твоя.Врата погасли, площадь стала просто асфальтом. Гул стих, рябь рассеялась. Старуха исчезла, но её слова остались. Я посмотрел на оберег — он был холодным, но живым.

Я вернулся в город на рассвете. Москва просыпалась, не подозревая, что ночью её судьба висела на волоске. Я был другим. Не айтишник, не винтик. Я — ключ и замок, мост и стена. Изнака жила во мне, и я знал: она позовет снова.Дома я нашел Лину и Гришу. Они ждали, злые, но живые. — Ты идиот, — бросила Лина. — Но ты справился.— Это не конец, — сказал я. — Узлы будут открываться. И Хищники не уйдут.Гриша кивнул. — Тогда будем драться. Вместе.Я посмотрел в окно. Рябь мелькнула на горизонте, гул шепнул что-то неразборчивое. Где-то там, в тенях, старуха подметала свои переулки. И я знал: она следит. Как и изнанка.Я сжал оберег и улыбнулся. Если я маяк, то пусть светит ярко. Пусть приходят — тени, Хищники, Старшие. Я готов. И Москва, спящая под моими ногами, ещё увидит, на что способен её новый страж.Вдалеке, за гранью реальности, врата Главного Узла мигнули. И изнанка ответила эхом.