Земляничные поляны, клубничные грядки

 Колючинские переплетения 5.

  - Копай отсюда и до…

   - И до обеда? – молодой человек по имени Рома Продан не вовремя вспомнил бородатый анекдот.

   Его отец, рожденный Михаем и ставший Михаилом в Колючинске,  улыбку сына принял на свой счет. Сын повадился летом сбегать с дачи в археологическую экспедицию.

   - …  И до забора. Вдоль него дренажную канавку до сточной трубы…

   - Ширина, глубина?

   Михай Продан вспылил:

   - Какие нафиг ширина-глубина! Копай ровно между грядок!

  Когда работа была сделана, отец поднял на Рому глаза:

   - Это ты?!

   - Это я… - канавки меж грядок и вдоль забора были вычищены до ровной гладкого дна и стенок строго о вертикали, тридцать-на-тридцать сантиметров. А в чем проблема? Земля копанная, удобренная, штык лопаты резал ее как масло. Времени работа заняла не больше, чем планировал дачник Михай Продан.

   - Оказывается, ты что-то умеешь… -
 
   - Я археолог, папа. На лопате и на носилках. «Копать до материка, глубже материка, а если понадобится – то и до центра Земли»…

   А вот этого отец не любил. Он любил и понимал конкретную работу, чтоб пощупать руками и положить в холодильник или на счет в банке. Работа на заводе «СТО, он же Триста» (тема для шуточек колючинцев), работа на даче.
Работа в загазованном цеху и работа на «свежем воздухе» дачного участка в дачном посёлке, где за заборчиком трудились сотни и сотни понятных Михаилу трудяг. «Как поработаешь, так и полопаешь» - дежурная истина Михаила Продана. Сын сбегает в «поле», как он говорит? Какое еще поле? На поле трудятся фермеры и крестьяне. Так ведь не на ферму же сын сбегает…

   - «Полем», папа, могут быть и степь, и горы, и тайга… В поле работают. Геологи,  топографы, мы…

   А отец не понимал, так горы или поле?

   - Так поработай как мы в моём поле… Будешь есть свои ягоды и фрукты… Чем тебе здесь не нравится? Воздух! Солнце! Зеленая трава, чтоб её… Салат прямо с грядки – в магазине этот сорт не купишь, я тебе точно говорю!

   - Вкусная у нас ягода, не спорю… Но забор!

   - А что тебе забор? Ровно такой, чтобы мы с соседями не мешали… И не мешал он нам поговорить с соседом. Слышь, Василь, у тебя вишня отцвела, есть завязи?

   - Мне не хватает горизонта…

   Так переговариваясь и переругиваясь пообщались отец с сыном два выходных дня – и засыпали гравием ирригационные дорожки, и вскопали весь участок, а в понедельник отец с утра на завод, а сын рюкзак на плечи и без совета родителя рванул в экспедицию.

   День выдался жарким, а маршрут сложным. Благо еще не нести рюкзаки с палатками и котелками за спиной… Большие рюкзаки. А маленькие набирались.  Пластиковый планшет с миллиметровкой для планов и чертежей. Фотоаппарат плёночный и фотоаппарат цифровой. Ну, тут можно было взять по одному на группу в два-три человека.
Разведочная лопата – укороченная и с торцевой перекладиной, штык прямоугольный, а на черенке намертво закреплена мерная лента. Пара рулеток – так, на всякий случай. Фляга с водой. Мультитул. Тара под возможные находки. Салфетки, зип-пакеты и бумажные кулёчки…

   Большие рюкзаки поехали на микроавтобусе вперед вместе с бивачной командой и группой для следующего участка разведочного маршрута. Все нанесли на карты точку схода групп и бивака.
   Свой участок Рома и его напарница Ксюша, для краткости просто Ксю, не прошли. Они его проползли. И сложный рельеф, и необходимость шурфов. Восемнадцать километров на карте на местности со всеми «посмотрим тот бугорок» превратились в тридцать, а может и сорок.

   Когда выбрели на оазис близ зимовки Карасай-Талды (Глубокая старица, обросшая ветлами), но ближе к руслу реки  у поворота в точке  Койкогал, их уже ждали с обеденным перекусом и сиестой – в середине дня яркое солнце и жара не дадут полноценно вести разведку, ждем вечерних теней и обзора без тёмных очков. Ксю выбежала вперед и на ходу сбросила свой рюкзачок. Ромин, ессно, всё потяжелее забрал в свой. Понятно, что сбросить его и упасть в траву пойменной лужайки стало сиюминутным счастьем.

   Рома раскинул руки и закрыл глаза. Минуту, а может и три он лежал и только дышал. Полной грудью, пока дыхание не пришло в норму. Тогда он открыл глаза. Прямо на лицо опускался земляничный куст. С тремя ягодками, две спелые, а третья еще только взялась краснеть. Рома потянулся губами и сорвал самую крупную ягодку.

   Колючинцы ягоды со своих грядок зовут кто клубникой, кто земляникой, кто викторией.  У всякого своё мнение и не смейте в него вторгаться, народ независимый. Три-четыре поколения назад некто из ссыльных агрономов скрестил садовую ягоду с местной дикой степной земляникой. И вкус
новой ягоды – много солнца и чуть-чуть нехватка воды – не сравнить ни с каким импортом. Но вот здесь солнца и нехватки воды было еще больше. А налёт соли на губах от потоков пота в стиле сауны приправил сладость ароматом полыни и ветра.

   Рома повернулся на бок, опёрся на локоть. Ксю, оказывается лежала совсем рядом. Рома  сорвал губами веточку земляники и подполз к Ксю. И так, не выпуская из губ, без рук, Рома протянул веточку земляничкой к губам Ксю. Ксю поймала губами ягодку, открыла глаза и слизнула её.

   - У тебя глаза цвета неба, я утону и пропаду…

   Когда за ними пришли звать  пить чай и перекусить, Рома и Ксю ползали на коленках по поляне и искали ягодки. Часть из них даже попала в зеленую Ромину кружку – на всех.

   Понятно, - сказал водитель Андрей Палыч и скатерть-самобранка с биваком переехали в тень под вётлы. Однако, вкусом все следующие ягоды не сравнятся с той, первой… Как и образ девочки-напарницы со счастливой улыбкой и кудряшками по плечам навечно отложился во Ромином подсознании.

   В краткий перерыв между разведкой и стационаром – раскопками на месте с разбивкой постоянного лагеря на несколько недель – выпала возможность постираться, принять ванну, выпить чашечку кофе… Дома Рома объявился в нежданчик, пыльный, прокаленный солнцем, похудевший – вышло потом, и голодный. Консервы есть консервы, вкусно, сытно, но чего-то постоянно не хватает. А дома в холодильнике на полке – возьми меня! – стоял контейнер с ягодами клубники-виктории и тетрапакет со сливками. Холодными. Сливки в экспедиции наутро всегда превращались в массу, что на хлеб ножом мажут. И солёные. Куаты солёное обожают.

   Дальше по стандарту, глубокая пиала, ягоды и поливаем сливками… И напряжение в воздухе с приходом отца.

   - А ты заработал на такой роскошный  ужин?

   Рома промолчал и подцепил ложечкой ягодку. Нет, не Кой когалдары – Баранья лужайка, куатское определение земляничных полян. Но вкусно. Почти божественно, поскольку смешаны ингредиенты «в поле» доступные только порознь.

   - Думаю, да, папа. Какие цены в этом ресторане? В межсезонье я точно могу не только этот десерт себе позволить. – и достал бумажник. Чем взбесил отца.

   - Ты опять собираешься с этими бездельниками-туристами?  А в Медакадемию кто будет поступать?

   - Видишь ли, папа, я и в детстве не мечтал  даже одним ударом зубы выбивать. А драть их пассатижами – тем более.  Ну, не пассатижами… Но очень похоже.

   - Стоматолог или даже зубной техник – очень уважаемые профессии. И оплачиваются хорошо.  Не будешь дурак, будешь иметь дом, семью, каждому по машине. А постараешься, так и участок будет не на даче, а при доме.
Своя зелень на столе, свои яблочки, своя клубничка… На Аурике женишься, внуков будешь сюда возить к нам на радость с матерью. Хорошая же девочка Аурика, чем тебе не подходит?

   - Я тебя понимаю, отец. Ты желаешь детям лучшего, чем видел сам. А я желаю быть понятым тобой. «Счастье – это когда тебя понимают» - ведь классика же, проверенное временем.  Твоим временем, твоими сверстниками.  Если даже ты уговоришь или заставишь меня стать зубодёром, я с дипломом убегу на шхуне драть зубы папуасам. Там простор, там ветры поют. Там воля…

   - Набегаешься до ветру, приползёшь как стрекозёл: Папа, я был дурак, я не слушал тебя, - а поздно, а папы твоего больше нет, и дом, и дачу племянники поделили…

   - Твои племянники, родная кровь… И полное взаимопонимание. Сажать картошку – Рома, копать картошку – Валик и Виорел… Весной у них сессия… Вот и у меня вроде сессии до снега. – отец замолчал. Не то обдумывал ситуацию, не то просто потерял дар речи…

   - Пап, у меня предложение: планируй для меня работы с ноября по май… Вскопка, прополка, снегозадержние вместо полива. Поверь, я помню ощущение, когда мной посаженные ростки дают  красные сладкие помидоры. Так, что могут присниться, их так в поле не хватает…

   - Ну так бросай своё «поле» и сажай помидоры…

   - А без поля вкус уже не тот, начинают горчить… Сам говорил: помидорчики любят соль!  Вот прожаришься, соль на рубашке, волосы от соли дыбом, а «бассейн» не в каждом лагере, и за ужином к гречке с мясом – салатик… Огурчики, помидорчики, перчики, с лучком… Да с майонезиком или со сметанкой… Полной ложкой. Полный кайф со льдом. Будь уверен, миллион благодарностей тебе был бы обеспечен.

   - Идите вы в – адрес был назван, но повторять его мы не станем -  со своими благодарностями. Всем шалманом бездельников…

   - Вот скажи мне, сколько стоит у вас кубометр земли вынуть? – заводился Михай Ионович.

   - По-разному, папа. Грунты разные, насыщенность культурного слоя разная… На кубаж ставят  сильных и туповатых, чтоб пустыми квадратами обрамлять  сам памятник. А нам плата по часам и сложности…

   - А вот, к примеру, горшок найдешь – сколько он стоит?
Покажи мне расценки на то, что находишь.

   - Нет таких расценок в поле…

   - Вооот! Не стоящая ничего ваша работа! И сплошной обман государства, а значит и кража из моих налогов!
Сдашь ты  тысячу горшков, сотню или ничего – а денежки тебе заплати! И не только тебе, а и твоей профессорше. Всё ж через её руки. От таких сумм, как в твоем бумажнике да в степени к ручкам с маникюром не может не прилипнуть…
   Рома! – Михай Ионыч повысил голос, почти кричал:
   - Рома, я тебя растил честным человеком! Мы своё добро горбом заработали. Я хочу гордиться тобой!

   - Про стоматологов разные разговоры ходят… «Непосильным трудом… три магнитофона импортных, три пиджака замшевых…»- ведь смеялись? Понимали, о чем там… А ты меня в самое кубло…

   Возразить Михаю Ионычу было нечем – а он этого тоже не любил. А Ромка еще подливал масла в огонь. Перестал заглядывать в холодильник и питался доннер-кебабами из
из турецкой забегаловки. На виду у семьи. И так все четыре дня до отъезда в район Шокпар-тау (Дубинная гора).

   - Если в течение недели не передумаешь и не подашь документы в Медакадемию, домой потом можешь не возвращаться. – вердикт был изложен самым непреклонным тоном.

   - Понял, папа, всё понял. Лучше б я в карты играл и лечился от сифилиса, чем  честно трудился в археологии. Не волнуйся, есть вариант податься на Юга, там сезон начинается осенью и до середины зимы… Ни корешка вам, ни ягодки с дачи! Я пошел. А потом полуобернувшись в момент  ловли второй лямки рюкзака и добавил:

   - А глаза у Ксю синее неба, я в них утонул и пропал.

 
Она встанет одна с утра,
И заварит в углу чай.
В ночь ушло по воде вчера,
Но все должен решить случай.
У нее забот до луны,
Но к луне голубеет взгляд.
Она ходит к нему во сны,
Только он их не смотрит - гад!
Он встает когда чай остыл,
И вообще как дурак днем,
Говорит мол - слУчай в тыл!
С удареньем на "чай" в нем.
Каждый день он болтает с ней,
Мол - к обеду уйдет гроза,
И мечтает смотреть во сне,
Каждый раз лишь ее глаза.
Утро. Солнечно. Дождь. Роса.
И цветы вспоминают лоб.
И поглядывать искоса
Остается. Июль. Раскоп.
 
(Юрий - Кот Оберон - Паршин. Танкара.

Танкара - могильник эпохи поздней бронзы на реке Нура-Талды (Обрывистая, заросшая ивняком) из круга культур валиковой керамики. Практически современники Трои. И лагерь археологов-раскопщиков, соответственно. А Юра "Оберон"- профессиональный рабочий раскопа высшей квалификации, коллега Романа - Пылемёта - Продана).)