Дети войны. Продолжение 5

     Вот теперь Мишель идёт по своему двору, смотрит на него и видит, как будто в первый раз. Неудивительно, что перед войной здесь был пионерский форпост. Где же ему ещё быть!? Справа - как будто гора, возвышается серо-голубая стена дома (там, на четвёртом этаже, поблёскивают на солнце и их окна). А слева - сам двор, большой, как половина футбольного поля (ну, может, чуть меньше, но ненамного!). Он ещё и очень длинный. От входа, где возле самых ворот живёт во флигельке дворник, тянется в глубину и словно тает там в таинственной тени... Высокая ограда отгораживает его от Косовского переулка, а вдоль ограды чего только нет. И дворничий палисадник, и гаражи, и верёвки с развешенным бельём, и стол со скамейками, где вечерами собираются старушки, а на выходных соседи-мужчины любят играть в карты и заколачивать домино. Дальше - кучи каких-то железок, и брёвна, а потом начинаются Дровяные склады - вообще неосвоенная территория. Родители категорически запретили Мишели ещё в раннем детстве подходить к этой части двора. Мол, там ужасный дворовой туалет, и собаки там живут бродячие, и пьяницы иногда валяются... Мишелька и сама ощущала неприятный запах, доносящийся из запретных мест, поэтому особого желания подходить к ним не испытывала.
     Дальше - поворот и тупик. Двор кончается высоченной грязно-каменной стеной без окон, отделяющей его от соседнего здания. Здание это - не жилой дом, какое-то загадочное; взрослые зовут его "учреждением", и никакого входа в него вроде бы не существует, кроме железной двери со стороны Косовского переулка. Но оно никогда Мишельку не интересовало, само слово "учреждение" такое же жёлто-серое и скучное, как и это здание, кусочком видное из их окон. Ничего примечательного в нём нет, кроме высокой, почти заводской трубы на крыше, порой из неё валит густой чёрный дым...
     А в их дворе в тупике, под стеной без окон, стоит ещё один домик,маленький, почти игрушечный. В нём живёт дядя Петя - участковый, и там же стоит его машина, тоже маленькая и почти игрушечная. Машина ярко-голубая, называется "Запорожец", и каждое воскресенье Мишель видит, как из-под него торчат дяди-Петины ноги в форменных брюках. Брюки, как и куча инструментов, лежат на детском байковом одеяле, точь-в-точь таком, какое было когда-то и у Мишельки, потом из него сделали пляжную подстилку...
     Домик дяди Пети и его жены тёти Любы тоже стоит в палисаднике, да нет, в настоящем маленьком саду, и в том месте, где этот палисадник справа упирается в стену их дома, чернеет щель... Мама рассказывала, что когда-то эта щель шла насквозь, и через неё можно было выйти на Краснокоммунарскую улицу. Но теперь участковый с женой используют её для каких-то хозяйственных нужд, и то - лишь кусочек, а дальше всё заложено кирпичом. Мишель проверяла - да, со стороны улицы щели вообще не видно, всё скрыто под серой штукатуркой. Такое впечатление, что их дом просто приклеен к стене Учреждения... А в сад-палисадник дяди Пети и тёти Любы не попадёшь, он отгорожен от остального двора железной оградой. За оградой постоянно мелькает тётя Люба - то вешает бельё (интересно, зачем им столько огромных простыней, если их семья состоит всего лишь из двух человек?..), то варит варенье в большом тазу, то белит деревья в своём тупиковом садике...
     Во дворе тоже растут деревья, причём со стороны забора и Косовского переулка  они не очень высокие и фруктовые (и так красиво, нежно цветут в апреле!..), жаль, мама не разрешает вместе с другими детьми собирать фрукты, когда они созреют. А с другой стороны, под самым домом, это очень высокие тополя. Возле каждой парадной растёт по одному тополю. Их тополь - возле самого окна маминой комнаты, он даже выше дома! Мишелька иногда фантазирует, как она могла бы, использовав какую-нибудь доску, что ли, перебраться на развилку в кроне тополя. Мало ли, для чего, может, спасаясь от кого-нибудь... Но это только фантазии. На самом деле Мишель страшно боится высоты. Её тошнит, даже когда она выглядывает из окна во двор или выходит на балкон в их спальне, со стороны Краснокоммунарской...
     Кроме тополей, возле парадных - маленькие симпатичные клумбы (вообще клумб во дворе хватает). И теперь самое интересное, что у них есть во дворе - по другую сторону от клумб, слева у крыльца, находятся лестницы, спускающиеся в подвалы. Возле каждой парадной есть такой спуск. У всех жильцов дома, у каждой квартиры, в подвалах есть свой сарай. Поэтому подвалы называются коротко - Сараи. И это целая загадочная Вселенная.
     В мамином и папином детстве дворовые ребята, несмотря на запреты взрослых, по рассказам родителей много играли в Сараях - в казаки-разбойники, в прятки, в салки... В детстве Мишели в Сараях никто не играет. Запреты, конечно, никуда не исчезли. Но дело, похоже, не только в этом. Такое впечатление, что современные дети стали какими-то... скучными. Девчонки целыми днями прыгают "в резиночки" - скукота! Мальчишки вообще не бывают во дворе, разве что самые маленькие. Они катаются на великах или на роликах по улицам и скверам, или играют на стадионе в футбол. Такой огромный, такой прекрасный двор стоит пустой...
     Мишельку тянет в сараи, "будто там ей мёдом намазано", по гневному выражению папы! В этом подземном лабиринте имеется столько тайн, которые почему-то никого, кроме её, не интересуют. Во-первых, всем известно, что там имеется вход в катакомбы и, возможно, даже не один... Вот бы найти его! Во-вторых, раньше, в первые годы после постройки дома, все Сараи представляли единую систему, это после войны их разделили какими-то перегородками, чтобы жильцы каждой парадной ходили только в свою часть подвала. Но перегородки эти страшно хлипкие, кое-где они вообще разрушены, в них полно дыр и, конечно, замаскированных дверей... Ведь всякие электрики и сантехники могут передвигаться по Сараям совершенно свободно, с одной стороны зайти, а выйти совсем с другой, Мишель не раз такое видела! Значит, там есть проходы и, по слухам, выходы вообще совершенно в другие дома и места...
     Сарай семьи Ласкиных-Нодье находится довольно близко от входа и, в принципе, не содержит в себе ничего интересного, кроме разве что зимних санок (но и они станут интересными только с выпадением густого снега, а это, к сожалению, бывает в нашем городе крайне редко). Но всё равно Мишелька использовала каждую возможность попасть туда, с родителями или без. Пока папа, чертыхаясь и чиркая спичками, возился в куче какого-то хлама, она успевала незаметно исчезнуть и быстренько пробежать несколько поворотов в полной темноте. Свет ей не был нужен - она эту дорогу давно запомнила наизусть. А потом во мраке появлялось желтоватое свечение, слышалось нарастающее гудение, и - опля! Вы попадаете в подземную комнатку, освещённую тусклой, но всё же горящей электрической лампочкой; всю полную труб, выходящих из грубо белёных стен и исчезающих в них же... Трубы разного калибра, от совершенно тонких до чуть ли не с Мишельку толщиной, некоторые почти ледяные, покрытые как бы холодным потом, другие словно полные кипятка, над ними даже колышится облачко пара. Но кому могут быть интересны трубы? Разве что какому-нибудь сантехнику... Мишель в этом месте интересовало совершенно другое. Эта подземная сантехническая комнатка была будто порогом, отделяющим хоть как-то знакомую ей, обитаемую часть Сараев, от другой, неведомой и опасной... Из комнатки выходили два новых, совершенно тёмных и как будто понижающихся коридора, в которых уже вроде не было никаких сарайных дверей, и из этих коридоров в лицо отчётливо дуло затхлым воздухом Подземелий...
     Да и в неярком свете в стене самой комнатки можно было рассмотреть чёрное отверстие, почти до верха засыпанное битыми кирпичами, и если хорошенько присмотреться, то видно, что за кирпичами - стены этого отверстия вообще чуть ли не земляные, и ведёт этот таинственный проход куда-то очень далеко... Мишель не сомневается, что это и есть один из легендарных входов в катакомбы!
     Она даже составила карту известной ей части Сараев. Но, к сожалению, пополнять свои знания у неё не было никакой возможности, потому что, обычно, не успевала она добежать до комнатки с трубами и хоть чуть-чуть попробовать углубиться в дальнейшие проходы, до неё немедленно долетал гневный папин голос или же истерические призывы мамы. Мишель не хотела, чтобы родители догадывались, что её интерес к исследованию подвалов выходит за рамки обычной детской шалости, поэтому, как не обидно, приходилось немедленно возвращаться. В идеале, конечно, хотелось бы как-то прийти сюда одной и хотя бы с коробком спичек, а лучше всего - с фонариком. Но пока идеальная ситуация как-то не складывалась. Хотя родители и мешали девочке вдоволь заниматься подземными изысканиями, с ними не было страшно. А в те редкие разы, когда Мишели удавалось заскочить сюда в одиночестве, она постоянно слышала чьм-то далёкие шаги и не могла заставить себя углубиться в дальние проходы. Девочка понимала, что скорее всего она слышит, как в подземелье отдаётся эхо шагов ходящих по квартирам и лестницам жильцов дома, но всё равно это было весьма неприятно. А уж представить, что некто на самом деле ходит в глубине подземного лабиринта, и на него можно там наткнуться...
     Ладно, пусть это не неведомый монстр или скрывающийся преступник, а обыкновенный пьяница, решивший в тишине распить бутылочку, или и того лучше - какой-нибудь ревностный электрик, Мишель прекрасно понимала, что ничего хорошего ей эта встреча не принесёт. Она уже хорошо знала, что мужчины бывают всякие, и встречаться с ними в безлюдных местах не стоит (хотя и не понимала до конца, ЧТО ИМЕННО они могут ей сделать). А если она нарвётся на дворника, например, тот немедленно отведёт её к родителям, ей предстоит страшная головомойка, а самое худшее, пожалуй - тогда все двери в Сараи действительно могут запереть на замки, как давно уже грозятся. Ключи от них будут выдаваться по требованию только взрослым, и у Мишели не будет возможности попасть в таинственное подземелье целую вечность!..
     В общем, наверно, лучше всего было бы спуститься в подвал глубокой ночью. Тогда уж точно никакие дворники, электрики и сантехники там шататься не станут, так же, как и пьяницы. В такое время они все уже давно будут спать. И жильцы дома тоже. И никакое эхо от никаких шагов не будет пугать... Разве что там ДЕЙСТВИТЕЛЬНО будет ходить кто-нибудь ЧУЖОЙ... Ой, нет, Мишель с сокрушением поняла, что к такому героическому поступку она пока не готова. Даже если вдруг бы стало известно, что с завтрашнего дня все двери в сараи действительно будут заперты, она всё равно не пошла бы туда одна нынешней ночью - не смогла бы, и всё!
     Будь у неё настоящий друг...
     Или подруга...
     В конце концов, что ей так дались эти несчастные подвалы!? Грязные, душные, и тараканы в них водятся размером с тарелку, сама видела!..
     Пора забыть о всех этих детских глупостях. Как будто у неё нет НАСТОЯЩЕГО горя - отец ушёл, у мамы одна рука, Елизавета Юрьевна умерла, а она даже не простилась с ней... Дрянь неблагодарная, ведь когда-то Федюнина спасла папу, если бы не она, его бы в живых не было!
     И её, Мишели, тоже...
     И то, что всё вдруг будто повернулось сегодня в её голове, что она смотрит на знакомые и родные вещи, а видит их совсем по-другому, наверно, не случайно. Если бы ещё понять, ПОЧЕМУ ЭТО ВСЁ, ЗАЧЕМ И ДЛЯ ЧЕГО...