Лезгинский ковроткач

БЕСИРА МАГОМЕДРАСУЛОВНА МУСАЕВА

(автобиографический рассказ на основание моего более чем 5-летнего общения с Бесирой Мусаевой, начиная с 2020 года).

Источник https://dzen.ru/a/aEUzCN7WoVOHR-Pe?share_to=link


Настало время расссказать более подробно о редком и уже единственном высококвалифицированном ковроткаче среди нас, опыт и знания которой мы надеемся использовать для обучения молодых поколений этому благородному ремеслу. Так как я уже рассказывала в одном из моих предыдущих статьей о выдающемся художнике по ковру, члене Союза художников РД, Бесен Богаутдиновне Нуховой (уроженке с. Кочхюр Курахского района) – по техническим рисункам которой производятся ковры и сумахи в ковровых цехах фабриканта Арифа Сулейманова в Табасаранском районе, то в этой статье  речь пойдёт о Бесире Магомедрасуловне Мусаевой (1954 г.р.).

Бесира Мусаева – это потомственный ковроткач с более чем 60 – летним производственным стажем на ковровых фабриках Дагестана и Азербайджана, реставратор антикварных ковров и сумахов, преподаватель техники сумах, художник по ковру и человек, прошедший сложную трудовую жизнь практически с 10 лет.

Я нашла Бесиру в 2020 году в Москве, где она, помимо прочего, работала в сфере реставрации старинных ковров и сумахов, что, как понимаете, вершина коврового мастерства и искусства. Бесире доверяют ремонтировать музейные раритеты и редчайшие экземпляры из частных коллекций. Она не просто ковроткач, а от природы художник, тонко понимающий ковровое искусство, умеющий подбирать подходящие материалы, цвета и искусно реставрировать зачастую рассыпывающие изделия так, что потом невозможно отличить место ремонта.

Лезгинские мастера прошлого приобретали свой опыт с раннего детства с 8-10 лет непрерывно производя изделия и в 35 – 40 лет приобретали высокое мастерство, способность быстро выделывать невероятно сложные узоры, придерживаясь сложных орнаментов. Именно такое ковроткачества получило определение народного искусства. Сколько лезгинских мастеров пожилого возроста умирали, сидя за станками, когда ткали сумах или ковёр, и это был для них счастливый уход. Ведь первое, что видели многие лезгинские девочки, открыв глаза это был ковроткацкий станок и разноцветные клубки на нём…

Так родилась в 1954 году и Бесира Мусаева, чья мама ткала сумах в момент её рождения и, родив крепкую красивую девочку, накормила, запеленала, и …вернулась к станку. Так жили лезгинские женщины из поколения в поколении в течении многих сотен лет. Поэтому у нас в генах есть непреодолимая тяга к столбовому народному ремеслу – ковроткачеству. Бесира Магомедрасуловна с 60 – летним производственным стажем работы в ковровой сфере (из которых 45 лет непосредственно на ковровых фабриках) стала для нас ярким маяком опыта и знаний  – настоящим учителем, мастером и ковраткачом, опыт которого является поистинне бесценным для всех, кто мечтает о возрождении ковроткачества в народной среде и реально готов приложить руку к этому благому делу.

Бесира начинала свою трудовую деятельность в Орта-Стальской ковровой фабрике в 14 лет в качестве подмастерья и проработала на этой фабрике ещё 4 года, став мастером, вплоть до своего замужества в г. Кусары, где проживала половина рода отца Бесиры. Бесира имела тяжёло трудовое детство и начала работать наравне со взрослыми с 10 лет. Она сама зарабатывала на свои школьные принадлежности, изготавливая небольшие ковровые изделия (матакар), а свой первый самостоятельный ковёр соткала в 16 лет.  Родовое село Бесиры (Верхнее Филя) оказалось переселённым ещё до рождения Бесиры, а его население – вынуждено разбросанным по всему Союзу, кто переехал в Кусарский район, кто в Южный Дагестан, кто и вовсе уехал навсегда на русский север. Родители Бесиры переехали сначала в Магарамкентский район. Её отец умирает в молодом возросте после возвращения из армии: привыкший к горному климату, он заболевает. Так происходило со многими горцами, которых добровольно-принудительно переселяли из обжитых высокогорных мест на равнину. Большинство горных селений лезгин, лишившихся традиционного отгонного животноводства и зимних пастбищ в 1950 –1960-е годы, но более хуже, привычного испокон веков хозяйственного уклада и быта, оказались подвергнуты переселению на равнину и предгорья. Выбор для вынужденных переселенцев был невелик: идти работать в колхозы-совхозы или стать рабочими на советских предприятиях. Так терялись связи с предыдущими поколениями, народными промыслами, истончался духовный стержень народа.

Тяжкие невзгоды выпали на долю лезгинского народа в те годы.

В детстве Бесиры еще было кругом много опытнейший ковроткачей, продолжающих ткать до последнего, пока была хоть какая-то возможность приобретать овечью шерсть, которую женщины мыли, вычёсывали, взбивали до получения длинной пушистой шерсти, из которой изготавливали ковровую пряжу. Пряжу красили вручную. Бесира помнит те самые лезгинские сумахи и ковры, необыкновенно тонкие и одновременно высокой плотности с невероятно сложными гармоничными рисунками и мягкими цветами с 8-9 частотными бордюрами, сильно отличающиеся от упрощённых советских артельных ковров с синтетическими красками. Но вскорости шерсти стало негде покупать, мастера превратились в рабочих, колхозников и доярок, забывших ремесло предков, а их дети, уже более не видевшие в семье пример ткущих бабушек и матерей и сам процесс изготовления, оказались оторванными от ковроткачества.

После смерти отца, Бесира с матерью перезжает в сел. Ашага-Стал Сулейман-Стальского района, а через несколько лет девочка уезжает к тёте (сестре отца) в город Кусары, где выходит замуж и непрерывно занимается ковроделием. После переезда в Кусары она много лет работает в ковровых цехах г. Кусары и г. Куба, знакомится с Фатимой Агамирзоевой (директор ковровых фабрик в г. Куба и в с. Алпан Кубинского района Азербайджана), совместно с которой, в годы перестройки и перехода к рыночной экономике, открывает первый ковровый цех в г. Куба. Бесира Мусаева выделывает сложные старинные рисунки, использует ковровую пряжу ручного изготовления и исключительно натурального окрашивания.

В 1990-е годы Бесира открывает собственный производственный цех в г. Кусары, а затем втрой цех в сел. Пирал Кусарского района, где ткут исключительно только традиционные рисунки, восстанавливается технология красильного дела и производства пряжи вручную. В ковровые цеха Бесиры Мусаевой приезжают зарубежные и российские учёные-ковроведы, специалисты и коллекционеры ковров. С 1994 года Бесира Мусаева преподаёт технику ткачества сумах в учебных заведениях Турции в рамках международного сотрудничества по государственной программе развития коврового дела в Турции.

За жизнь Бесира Магомедрасуловна соткала более 60-ти сумахов высокохудожественных сумахов и ковров, большинство которых стали выставочными изделиями, а некоторые попали в зарубежные коллекции. Сумахи и ковры, сотканные руками Бесиры, находятся в домах высокопоставленных чиновников, а также были проданы зарубеж через «Азерхалча», директор которого был лично знаком с Бесирой и высоко ценил её ковровое искусство. Художественное чутьё, большие знания в ковровой сфере, огромный производственно-фабричный опыт – вот на чём зиждится мастерство!  Всё это есть у Бесиры Мусаевой. Поэтому она всегда нарасхват и как производитель высокохудожественных ковров, и как преподаватель техники сумах. До сих пор её приглашают учебные заведения для преподавания факультативов по технике сумах.
К 2005 году у Бесиры Магомедрасуловны зреет собственный план по возрождению ковроткачества в лезгинских районах Южного Дагестана, для чего она решается потратить накопленные ею средства на возрождение ремесла.

В 2005 году Бесира Мусаева приезжает в Южный Дагестан. В те годы никто и помышлять не мог ни о чём подобном! Народ повсеместно выживает как может и ковроткачество считается нерентабельным производством. Но Бесира разрабатывает проект и преподносит его администрациям Докузпаринского и Сулейман-Стальского районов с просьбой позволить ей на собственные средства открыть в этих районах ковровые цеха. Разрешение на частное производсто она получает, но, к сожалению, не получает важной поддержки со стороны районных администраций. Тем не менее, Бесира Мусаева пытается собственными силами открыть и запустить работу двух ковровых производств: в с. Микрах (2005) и в с. Зизик (2006). Что ей удаётся. Бесира закупает качественную пряжу натурального окрашивания в старом городе (Ичери-шехер) Баку, а также большую партию пряжи заказывает в Иране. В обоих цехах начинают работать местные ковровые мастера, бывшие работники советских ковровых фабрик, которых Бесира нашла в этих селениях. По рассказам Бесиры, на работу она брала не всякого, кто называл себя мастером, а по строгому отбору, предпочтение отдавала мастером с фабричным производственным опытом, так как на первое место выступало качество и послушание инструктору.

В каждом цеху Бесиры работало 25 – 35 человек. Цеха проработали успешно несколько лет, производили под контролем качества изделия с традиционными рисунками, наподобие тех, какие производились лезгинами в досоветское время. Будучи художником по ковру, Бесира срисовывала один в один сложные рисунки старинных музейных ковров XIX и начала XX веков. Если кто-то из работниц допускал хоть малейшее отхождение от технического рисунка или по цветам или по плотности, изделие браковалось.

Это было настоящая большая работа, которая могла бы легко перерости в крупное фабричное производство, будь у Бесиры Магомедрасуловны хоть какая-то поддержка со стороны администраций районов или меценат, готовый помогать такому делу. Но, к сожалению, ни того, ни другого у Бесиры  не оказалось. В те годы лезгины мало что ещё понимали в отношении проблемы утраты народных промыслов. Горькое осознание придёт к лезгинам слишком поздно: с 2018-го года, когда автор статьи начала многолетние исследования ковроткацкого промысла, создала узкоспециализированную группу под названием «Лезгинские антикварные ковры» с более чем 500 участниками из Южного Дагестана и Северного Азербайджана, поднимается информационная волна интереса к этой сфере у лезгин, появляются различные группы и инстаграм сообщества по теме, ставшее началом большого и сложного пути к возрождению ремесла.

Так произошло и в случае с производствами Бесиры Мусаевой, которые начав позитивно работу, через несколько лет начинают испытывать большие сложности из-за бесконечных проверок со стороны районных администраций. По рассказам Бесиры, она столкнулась с необъяснимой ревностью к её деятельности со стороны местных чиновников, созданием многочисленных искусственных препятствий со стороны районных администраций. На словах все готовы были помогать и поддерживать, но на деле Бесира столкнулась с множеством препятствий и практически во всём. По её воспоминаниям, не смея ничего сказать ей открыто, кем-то постоянно исподтишка велась злонамеренная деятельность, чтобы настроить местное население против неё. Будучи при этом "чужаком", приехавшим в эти районы возрождать ковроделие, она не могла справиться со всем этим в одиночку, без спины и поддержки в тех местах, где открыла ковровые цеха. Например, в те годы практически всё местное население состояло на бирже труда и получало пособие по безработице. Кто-то пустил среди мастеров слух о том, что те, кто работают в частном ковровом цеху перестанут получать государственное пособие по безработице, а также им урежут все виды социальной помощи, что негативно воздействовало на моральный дух работников, некоторые из которых, будучи хорошими мастерами, всё ж решили отказаться от работы в ковровом цеху ради сохранения мизерных социальных выплат. Иногда мастера самовольно уходили по своим хозяйственным делам, например, собирать урожай в садах, в то время как заказчики ограничивали Бесиру строгими сроками производства, нарушение которых не сулило ничего хорошего.

Также начались сложности в плане закупок материалов, логистики и сбыта. Ковры и сумахи, маркированные как лезгинские, продавались Бесирой зарубеж, потому что их было невозможно реализовывать на дагестанском рынке, переполненном турецкими коврами. Дагестанцы охотно покупают фабричные ковры из синтетики, привозимые из Турции, нежели шерстяные ковры и сумахи местных мастеров. Но ковры Бесиры пользовались огромным спросом у зарубежных покупателей, знающих толк в настоящих коврах и сумахах. Проблема была в сложности вывоза ковров на продажу зарубеж.

По рассказам Бесиры Магомедрасуловны, часто случалось, что имея зарубежом платежеспособных покупателей на свои изделия, готовых покупать их за хорошие цены и оставлять новые заказы, у нее не было возможности в целости и сохранности доставлять им ковры и сумахи. Часто дорогостоящие изделия, передаваемые через частных лиц покупателю или заказчику, или терялись в пути, или хранились в неподобающих сырых условиях, или их ела моль. То есть передаваемые с трудом через частных лиц изделия, не доходя до заказчика, теряли свой былой вид. Были проблемы и с закупкой натурально окрашенной ковровой пряжи. Так как Бесира Мусаева ткала (и ткёт) только на натурально окрашенных нитках. Попытки закупать натуральные краски в Индии для ручного окрашивания пряжи в цехах также оказались не всегда удачными из-за того, что выбрав и оплатив определённые цвета, могли получить совсем другие цвета или краска оказывалась плохого качества. Производителями нужна была серьёзная помощь в этом отношении, которой ниоткуда было ждать.

Оба производства полностью держались исключительно только на трудах и усилиях Бесиры. Поэтому, когда Бесира Магомедрасуловна, подорвав от титанических усилий и трудов здоровье, уезжает на лечение  и оставляет вместо себя в качестве исполнительного директора кого-то из местных работников цеха, это сразу сказывается на деле: производства начали угасать. Поняв, что в одиночку долго не потянуть такие производства, Бесира оставляет ковровое дело в Южном Дагестане до лучших времён. Она перезжает в Москву,  где к ней скоро потянется очередь на реставрацию старинных ковров и сумахов. И она начнёте дело в этом направлении, став востребованным мастером-реставратором.

Надо сказать, что Бесира Магомедрасуловна стойкий боец и не сдаётся.
Она не мыслит свою жизнь без выделывания ковров и сумахов. При любой возможности, Бесира запускает ковровое производство. Накопив на реставрациях антикварных ковров и сумахов какую-то сумму, она вновь строит план коврового производства. В 2015 году Бесира возвращается в Кусары.

В 2016 году она открывает ковровый цех в г. Кусары, в котором она с ещё 5 мастерами с большим производственным опытом выделывают большие сумахи и ковры. Цех функционирует почти 4 года и вырабатывает очень большие сумахи, на который высокий спрос. Но тут проблема возникает иная. В Азербайджане действует государственная монополия копании «Азерхалча» на ковровое производство. Все частные цеха заключают договора о продаже своей продукции этой компании, которая уже реализует их самостоятельно.

Это невыгодно частным ковровым производствам и снижает их доходность. Самостоятельно наладить продажу изделий в таких условиях становится невозможным. Вывозить из Азербайджана разрешается единичные экземпляры новых ковров для собственного пользования, но не на их продажу.

В 2020 году Бесира возвращается в Москву.

Сейчас Бесире Магомедрасуловне 70 лет (2 августа исполнится 71).
Как я пишу выше, мое знакомство с Бесирой Магомедрасуловной состоялось в 2020 году. Она была несказанна рада тому, что кто-то из лезгин серьёзно интересуется лезгинскими коврами с точки зрения истории и народного искусства. Мы сразу же нашли общий язык и с тех пор наша дружба стала ещё более крепче. Мы начали изучение традиционного коврового дела с открытия узкоспециализированной группы по антикварным лезгинским коврам в международной социальной сети facebook. Все мои поездки по селениям Южного Дагестана с целью полевых исследований всегда сопровождались поддержкой со стороны Бесиры.

В 2021 году Бесира приезжает в Сулейман-Стальский район, где мы встретились и у нас состоялась поездка по селениям, где имелись на тот момент пожилые мастера и заброшенные ковровые цеха. Поехали и в с. Зизик. В этой поездке большую помощь оказали супруги Асалиевы Загидин и Фатума из г. Дербент (мои друзья), которые согласились сопровождать нас в данной исследователькой поездке. Фатума Асалиева также мастер с фабрично-производственным опытом работы на Дербентской ковровой фабрики до его закрытия. Также мы тогда побывали и в Хивском районе. В с. Зизик мы нашли цех с 15 станками на государственном учёте, и 17 станков в нерабочем состоянии. Зизикцы очень образовались нашему приезду, так как в селении ещё была жива память о том времени, когда цех благополучно функционировал сначала под руководством Бесиры Магомедрасуловны, а в 2010 году проработал ещё один год под руководством уже другого энтузиаста – Закира Ибрагимова.

Маният Ахедовна Магомедова рассказала нам о том, что в селе Зизик до сих пор осталось много хороших мастеров, готовых ткать, если их инвестировать, помогать им покупать станки, обеспечивать их нитками и техническими рисунками (чешне). На что Бесира Мусаева сказала, что она всю жизнь сталкивается с тем, что без строгого контроля качества и инструктора над головой, даже хорошие мастера ткут посредственно и не стараются. Что обязательно необходима строгая организация коврового цеха, чтобы каждый выполнял свою часть работы и был строгий контроль качества. В любом случае, таких ковроткацких селений, когда-то ткавших на продажу, в лезгинских районах великое множество. Просто ими надо заниматься. Без инвестора и финансов, невозможно восстанавливать утраченное ремесло. Но, что ещё более важно, это наличие таких высокопрофессиональных ковроткачей, как Бесира Мусаева.

На мой взгляд, Бесире Магомедрасуловне нужно создавать все необходимые условия для того, чтобы она снова создала и запустила ковровый цех, пока у неё есть силы и здоровье. Она сможет поднять ковровое дело.

В заброшенном цеху села Зизик (Сулейман-Стальский район), 18 августа 2021. На переднем фоне мой сын, на занем фоне: Бесира Мусавева, Фатума и Загидин Асалиевы, Маният Ахедовна (директор школы в с. Зизик). Автор статьи снимает. Не догодалась сфоткать всех вместе. Никто не думал о фотографиях, все были заняты дискуссией как возродить этот цех.Какой замечательный цех можно там возродить, имей на это Бесира Магомедрасуловна средства и поддержку.

В 2022 году Бесира Магомедрасуловна уже вернулась в Москву и вновь стала заниматься реставрацией антикварных ковров и сумахов.

Через некоторое время на неё вышли представители ФЛНКА и ей было предложено участие в медийных мероприятиях организации. Бесира Мусаева провела два больших мастер-класса на мероприятиях ФЛНКА в г. Москва.

Являясь единственным настоящим лезгинским мастером сумаха и ковра, Бесира Мусаева заслуживает огромного почёта и правильного отношения к себе, к своему опыту, знаниям. Она должна возглавлять движение возрождения традиционного лезгинского ковроткачества. Ей нужно создать все условия для этого. Сделать предложение в этом отношении. Но, к сожалению, ничего достойного ей до сих пор не было предложено, хотя все лезгины только и говорят о необходимости возрождения ковроделия. А человек с настоящим производственным стажем, способный действительно создать, запустить и поднять ковровое производство, способный ткать высокохудожественные ковры и сумахи, не имеет никаких средств и возможностей для этого. Это удивительно просто, не правда ли...

А в 2024 году Бесира Магомедрасуловна уехала в Кусары и планировала оттуда приехать в Южный Дагестана, если сухопутная граница откроется. Она пробыла в г. Кусары один год и не зря: соткала великолепный сумах (внизу фотографии).

Оставаясь на постоянной связи с Бесирой Магомедрасуловной, я продолжала научно-исследовательскую работу. В летнее время 2024 года объездила несколько селений Курахского и Сулейман-Стальского районов. Работала удалённо с Кусарским районом. Множество информаторов у меня имеется в Кусарском и Кубинском районе Азербайджана, которые до сих пор присылают снимки ковров и сумахов в домах и в местных музеях.

К сожалению, сухопутная граница между Россией и Азербайджаном так и не открылась. Длительное закрытие сухопутной границы невероятно сужает возможности живого общения лезгин между собой по обе стороны р. Самур. Из-за этого Бесира Мусаева не смогла приехать в 2024 году в Южный Дагестан, как мы с ней планировали, чтобы продолжить работу над проектом создания школы ковроткачества, который был создан совместно мной, Бесирой Мусаевой и Бесен Нуховой. К сожалению, с этой школой также связана не совсем благополучная история, о котором я немного здесь упомяну.

Проект школы Ковроткачества был задуман нами и тщательно продуман ещё в 2021-2022 году. Необходимость такой школы для восстановления ремесла в молодой лезгинской среде была поддержена Бесирой Магомедрасуловной и Бесен Богаутдиновной. К сожалению, попытка создания школы Ковроткачества в 2023 году в селе Ахты Ахтынского района оказалась неуспешной: проект не только не был поддержан, но что удивительно – категорически отвергнут. Ещё в августе 2023 года, когда я обратилась к главе администрации Ахтынского района с просьбой помочь энтузиастам создать школу ковроткачества в с. Ахты, подробно изложив суть дела, взяла на себя организацию такой школы с нуля и готовность полностью нести ответственность, то практически сразу встретила серьёзное препятствие. В частности, в штыки восприняла саму идею создания такой школы в с. Ахты конкретно местный чиновник Къистер Мехдиевна Ганиева (начальник Управления культуры, спорта, молодёжной политики и туризма Ахтынского района), заявившая, что с. Ахты и так уже есть две школы детского развития – школа искусств им. А. Джалиловой и художественная школа им. Аскара Сарыджи – а потому никакая школа ковроткачества селу уже не нужна. На мою просьбу за счёт района выделить нам хотя бы два помещения (для обучения и производственной практики), чтобы запустить проект частными силами, глава администрации Ахтынского района сначала обещал подумать, но буквально через два дня был дан ответ: «У нас нет помещений», не оставлявший сомнений, что проекту школы отказано.

Да, увы, мы прошли и через такое тоже. Но это уже не тема этой статьи, об этом я расскажу в одном из будущих статьей, т.е. конкретно о попытке создать школу Ковроткачества в с. Ахты Ахтынского района в 2023 году. Можно себе представить, что за эти 2 года мы б уже подготовили и выпустили несколько групп молодых мастеров, наученных самостоятельно делать основу ковра (самое важное в ковроделие) и ткать по профессиональными техническим рисункам, запустился б процесс формирования производственных кадров.

Эта история только подтверждает рассказ Бесиры Магомедрасуловны о том, как при попытке создания ковровых производств в с. Зизик и в с. Микрах много лет назад, огромное давление пошло именно со стороны местных сельских администраций, на словах только поддержавших идею возрождения ковроткачества, а на деле сделавших всё, чтобы ничего не получилось у человека, который вкладывал свои собственные средства и создавал рабочие места. Как быть, если местные чиновники только на словах желают возрождения ковроткачества? Как быть, если большинство гоняется за внешними медийными эффектами, а конкретное дело, трудоёмкое, требующее профессионализма, реального обучения молодых поколений, немалых средств, идейности и любви к народу и ремеслу, так и остаётся не сделанным?...

Да, увы, мы прошли и через такое тоже. Но это уже не тема этой статьи, об этом я расскажу в одном из будущих статьей, т.е. конкретно о попытке создать школу Ковроткачества в с. Ахты Ахтынского района в 2023 году. Можно себе представить, что за эти 2 года мы б уже подготовили и выпустили несколько групп молодых мастеров, наученных самостоятельно делать основу ковра (самое важное в ковроделие) и ткать по профессиональными техническим рисункам, запустился б процесс формирования производственных кадров, столь необходимых в случае открытия ковровых цехов в наших районах.

Выражаю огромную благодарность и глубокую признательность Бесире Магомедрасуловне за её помощь мне в написании раздела по технологии традиционного ковроткачества лезгин в моей монографии. Мы планируем продолжить работу  в этом направлении и создать пошаговую техническую инструкцию для начинающих ковровщиц, начиная с подробного описания оборудования, как натягивать основу и ткать, не только письменно, но и записать видео-уроки с участием Бесиры Мусаевой. Главное, чтобы Бесира Магомедрасуловна оставалась здоровой и на ногах,

и да хранит её Всевышний

На фото: сумах, сотканный Бесирой Магомедрасуловной Мусаевой в 2024 году.


Шерибан Пашаева.
08.06.2025