Как перо становится шпагой

Как перо становится шпагой…

Слово - это шпага, заточенная между зубами. Оно вонзается в сердце быстрее, чем клинок, и раны его не затягиваются рубцами, а зияют вечными безднами. Человек, вооружённый речью, опаснее того, кто сжимает в руке сталь: ибо убить можно тело, но лишь слово способно умертвить душу или вознести её до небес. 

Михаил Лермонтов, этот трагический в творчестве и насмешливый в жизни поэт-демон, знал это лучше всех. Его острословие было не просто игрой ума, но дуэлью - поединком, где каждая фраза, как выпад рапиры, пронзала спесь, глупость и лицемерие. Он сражался словами, потому что в них - последняя крепость чести. Когда мир пал так низко, что сила стала мерой истины, он избрал оружием стихи и прозу. 

Но слово - это не только меч. Оно - яд, медленно разъедающий разум. Им отравляли Сократа, им шептались заговорщики у трупа Цезаря. Оно же - нектар, которым вдохновлялись Данте и Шекспир. Одно и то же слово может быть благословением и проклятием, молитвой и богохульством. 

Величайшая трагедия слова в том, что оно бессильно перед теми, кто его не слышит. Можно слагать гимны красоте - и их затопчут сапогами. Можно изливать душу в сонетах - и тебя осмеют. Но даже тогда, когда кажется, что слово проиграло войну, оно тайно побеждает. Потому что рано или поздно кто-то поднимет перо и продолжит битву. 

Когда падут все крепости, когда мечи перекуют на орала, когда само небо покажется бумажным, слово останется последним бастионом человеческого духа. Оно - единственное, что нельзя отнять у побеждённого. В темнице, на эшафоте, перед лицом вечности человек всё ещё может сказать: «Я мыслю - значит, существую». И это будет его победой. 

Многие великие творцы, умирая, шутили. Даже когда жизнь истекала из них, как вино из разбитого бокала, они не выпускали из рук своего оружия. Потому что знали: слово переживёт смерть. 

Так будем же беречь слова - эти хрупкие, но вечные клинки. Будем метать их, как копья, в грудь невежества. Будем слагать из них щиты против лжи. И пусть даже если весь мир оглохнет, мы всё равно продолжим говорить - ибо в этом наше бессмертие.