Белый разум

Я открыл глаза. Белизна простыни показалась мне нереальной. Где я? С трудом повернув голову, осмотрелся. Это была комната. Кругом стены. Из бетона.
В мою спальню вошёл крупный дядька в халате из простыни, на которой я лежал. Но как это возможно? Простыня вот она, подо мной, цвет её белый. И вот она, на вошедшем дородном мужике. Да, это так. Современная техника позволяет такое. Из одной простыни можно сделать подстилку и одежду. Множество одежд одного покроя.
Мужик приблизился и наклонился, стараясь показать мне свой рот, затем нос и глаза под серыми бровями. Я догадался. Это был рекламный ролик. Здесь недалеко где-то сидел на стуле режиссёр, скорей всего, худощавый и в очках. Он глазел в монитор и что-то говорил в микрофон, пристёгнутый к его рту. Тут рядом должны быть операторы, как минимум двое, для съёмок с разных позиций.
Мужик с толстым лицом, щёки похожи на свежую выпечку, разомкнул губы, сродни двум половинкам пирожка с капустой. Я услышал его голос.
- Григорий Иванович.
Кто это такой? С кем он разговаривает?
- Как вы? - спросило толстое лицо.
- Это вы мне? - Это сказал я?
- Да, конечно.
- Я в порядке. Вы что-то сказали? Кто вы такой?
- Меня зовут Вильгельм Францевич. Вы меня слышите? В и ль г е ль м...
- Да?
- Да. А вас Григорий Иванович.
- Почему вы так решили?
- Как?
- Что вас зовут Вильгельм Францевич, а меня Григорий Иванович?
- Ну...
- Это режиссёр вам так сказал?
- Какой режиссёр?
- Тот, который где-то сидит сейчас на стуле и руководит процессом.
- Ну да. Это он сказал мне.
- Как его зовут? Я должен его знать. Я знаю всех режиссёров в стране.
- Этого вы вряд ли знаете, он приезжий.
- Из Америки?
- Да.
- Из северной или из южной?
- Одно из двух.
- Кто писал сценарий? Я знаю всех сценаристов в стране. Майоров? Сергеев?
- Да.
- Сергеев?
- Да, один.
- Я устал. Прилягу. Зайдите через пару часов.
- Хорошо, Григорий Иванович.
Подошла стюардесса в одежде из белого материала. В руке у неё был предмет, у которого было острие. Толстомордый сказал ей, чтобы она ввела мне кубики. Почему кубики? Мне, например, больше нравятся шарики. Я засмеялся. Стюардесса улыбнулась. Её нос был похож на пробку от бутылки с шампанским, присмотревшись, я понял, что он скорее смахивал на кнопочный выключатель.
Я открыл глаза. Белизна простыни показалась мне нереальной. В моём доме таких простыней не было. Неужели Аделаида купила новые простыни? Я напрягся и почувствовал силу во всём теле. Я вспомнил. Я трёхкратный чемпион мира. Я оттолкнулся от пухлой подушки и сел, спустив ноги на пол.
Кто-то появился в комнате, вероятно, вошёл через дверь. Я присмотрелся и увидел субъекта в халате такого же цвета, как и простыня на моей кровати. Должно быть, это один из промоутеров. Он приблизился и оскалился. Должно быть, зрители нуждались в рекламе зубной пасты.
- Доброе утро, Григорий Иванович.
- Это вы к кому обращаетесь? - спросил я.
- К вам.- На его голове были волосы, как будто обрывок серой шали переделали в мастерской.
- Разве я Григорий?
- А кто вы?
- Меня зовут Водолазов Геннадий Евгеньевич.
- Неужели?
- Вы что, сомневаетесь?
- А кем вы работаете?
- Я искусствовед.
- Но у меня другие сведения.
- Мало ли какие у вас сведения. Нужно лучше работать.
- Геннадий, значит.
- Именно.
- Здесь недалеко находятся ваши сотрудники. Хотите с ними пообщаться?
- Это ни к чему.
- Не хотите?
- Когда надо будет, я зайду к ним и мы поговорим. А сейчас я занят, мне некогда, совершенно нет времени.
- Чем вы заняты, Геннадий Евгеньевич?
- Работа над новым проектом занимает всё время. Сейчас я более тщательно изучаю биографию Леонардо. Я обратил внимание на некоторые детали в его биографии. Инвентаризация - вот что сейчас предстоит сделать.
Белый мужик стоял на полусогнутых, готовясь к сложному движению. Он был облачён в белое, чтобы быть незаметным на снегу. Где-то недалеко наверняка были его товарищи в таких же одеждах, и они были незаметными на снегу. Процессом руководил полковник Лаврин. Это была серьёзнейшая операция. Облажаться нельзя было.
- Геннадий Евгеньевич, отдыхайте,- сказал лейтенант по фамилии Самолётов. Мой личный помощник, которого мне навязали сверху.
- Вы свободны, лейтенант,- сказал я.
Да, они полные отморозки. Но им от меня что-то нужно. Неужели те алмазы? А где, кстати, они? Я вспомнил, что положил их в кожаный мешочек. Он стал увесистым. Мешочек лёг в сейф. Нет, не в сейф. Из сейфа я взял его. Я сел в такси и мы подъехали к зданию банка. Менеджер провёл меня в хранилище. Я поместил мешочек с алмазами в мою личную ячейку и запер её. Это большие деньги. Сотни тысяч евро. Эти братки ждут, когда я скажу им, где лежат алмазы. Я засмеялся.
В кабинете появилась какая-то баба, вероятно, она вошла через дверь. Я рассмотрел её. У меня была фотографическая память на лица. Разумеется, узнал. Однажды, когда я летел в самолёте, а виды Австралии уже исчезали в иллюминаторе, ко мне подошла стюардесса и предложила напитки. Это была она. И она была в маскировочном халате, чтобы быть незаметной на снегу. Белый головной убор доходил до самых глаз. Как же можно было сделать такую глупость? Глаза надо было прикрыть белыми очками. Неприкрытые, они чернели. Вся маскировка теряла смысл.
- Вас зовут Геннадий?- спросила баба.
- Кто вам сказал?
- Вильгельм Францевич.
- Он прав.
- Геннадий, вас хочет видеть ваш брат.
- Мой брат?
- Да.
- Чего ему надо?
- Я не знаю.
- У меня совершенно нет времени.
- Так что ему сказать?
- Так и передайте. Мол, нет времени. Пусть зайдёт в другой раз.
- Хорошо, Геннадий, я так и скажу.- Она скривила губы, похожие на две половинки вареника с картошкой, и нос, смахивавший на кнопочный выключатель, был на месте.- Вам что-нибудь принести? Воды? Сока?
- Да, принесите мне стакан томатного сока. У вас есть вареники с картошкой?
- Я думаю, на кухне должны быть.
- Принесите мне порцию вареников, приправленных сметаной. И стакан вишнёвого сока.
- Это всё?
- Да, пожалуй.
Прислуга вышла. Но вскоре возвратилась с подносом, на котором была тарелка с варениками и стакан с тёмным напитком, французским коньяком, судя по летучему запаху.
Я присел за стол. Подкрепился. Баба в маскхалате была тут как тут. Я сказал:
- У вас есть гитара?
- Гитара?
- У вас что-то со слухом? Почему вы переспрашиваете?
- Я поняла. Но удивилась.
- Чему тут удивляться? Я гитарист. Мне необходимо как минимум два часа ежедневно играть. В противном случае, я могу отвыкнуть. Вы владеете языками?
- В смысле?
- Иностранные языки знаете?
- Я знаю русский и...
- И?
- И венгерский.
- Венгерский - это ведь не ваш родной язык?
- Нет.
- Если вы не будете время от времени разговаривать на венгерском, то вы станете его забывать. Необходима регулярная практика.
- Да, вы правы.
- Ну так что?
- Что?
- Гитару принесёте?
- Да, конечно, сейчас принесу.
Я положил туловище гитары на левое колено, держа гриф левой пятернёй. Мне пришлось ссутулиться, чтобы смотреть на лады и движение пальцев. Я стал играть. Это была чистая импровизация. Я свободно извлекал звуки из своей головы, где они были свободны, переносил их в левую пятерню, а она действовала так, как надо. Правой пятернёй я трогал струны. Музыка была шикарная, какая-то смесь джаза с континуативными атрибутами хаоса.
Прекратив играть, я заметил, что в зале было много людей, они заплатили за билеты большие деньги, чтобы попасть на мой концерт. Я не мог их разочаровывать. Я вновь стал играть. Я был пушинкой на ветру, моё вдохновение несло меня.
- Брат. Братишка.- Кто-то незримый это произнёс.
Я посмотрел вправо. Это был парень в серых джинсах и коричневой куртке. Его глаза. Где-то уже видел их. Я поставил гитару на подставку. Воззрился на парня и узнал его. У меня была фотографическая память. Я сказал:
- Семён, это ты?
- Да, Марина, это я.
- Не ожидал тебя здесь увидеть.
- Я приехал за тобой. Я договорился, заплатил кому надо. Мы сейчас уедем. Собирайся.
- Я не против,- сказал я.- Мне здесь нечего делать.
- Это точно, дорогая,- сказал Семён, поглаживая пятернёй небритый подбородок.
Мы вышли на улицу. На стоянке стоял серый фольксваген. Мы залезли в него. Водила толкнул передачу и нажал ногой на акселератор. Машина поехала. Водила был в маскхалате, чтобы быть незаметным на снегу. Но в салоне фольксвагена он был всё таки заметен. Он крутил баранку и таращился в лобовое стекло, как бы смотря увлекательный фильм, какой-то экшн. Автомобиль мчался, трясясь. Валентина сказала, что ехать надо долго.