2. К чёрту план

Дверь распахнулась с грохотом и ударилась о косяк.

— Это ты, Генри?! — донёсся голос тёти Эммы из кухни. — Пирожки ещё не остыли! Ты вовремя пришёл, как раз к ужину!

Вместо ответа — испуганный крик с порога:

— Помогите! Он... он сейчас упадёт!

Эмма выскочила в коридор — и застыла.

Генри, бледный как стена, качался на ногах. Рядом — девушка, взъерошенная, с тревожным взглядом, изо всех сил пыталась удержать его под руку.

Чуть позади девочка лет восьми, сжав кулачки, стараясь не отставать от матери.

— О господи, Генри! — Эмма подскочила к ним, подхватила его, с другой стороны. — Что случилось?! Что с ним?!

— Я… я не знаю, — выдохнула девушка, сбивчиво, всё ещё тяжело дыша. — Мы уехали от тех бандитов на заправке… просто ехали. Сначала всё было нормально. Но потом он стал молчать, будто замкнулся….
И тут — резко к обочине. Я сначала подумала, что он уснул…
Но он начал что-то бормотать, смотреть на меня, как будто видит впервые. Машина едва не съехала в овраг…

Я схватилась за руль, затормозила, как могла…
А потом он вышел. И стал что-то говорить — про дорогу, про то, куда надо идти.
— И вот…— Вот мы здесь.

— Тихо, тихо, давай на диван! — скомандовала Эмма.

Они втащили его в гостиную и аккуратно усадили на диван. На другом краю полулежал Лукас, с замотанным коленом, прикрытым пледом. Он наблюдал за происходящим, не вмешиваясь, пока Лили не закончила рассказ.

Профессор приподнялся, выпрямил спину и, откашлявшись, произнёс своим ровным, чуть ироничным тоном:

— Это оно, — спокойно сказал он. — Первая реакция на контакт с кристаллом. Хорошо, что хоть живой…остался

Энергия Азмура не всегда проявляется мягко.

Эмма повернулась к нему резко.

— Что за кристалл?! Что происходит, чёрт побери?! Что вы несете…

Тем временем Лили осторожно усадила дочь на диван на против. Профессор Лукас, хоть и был далеко не в лучшей форме, едва сдерживая усталость, тут же вытянулся, как настоящий джентльмен. Он слегка поклонился Лили, предлагая ей сесть. — Прошу вас.

Лили чуть замешкалась, но села. Лукасу хватило секунды, чтобы заметить, как она сжала пальцы, скрывая напряжение. В её глазах мелькнуло что-то — настороженность, недоверие… или просто усталость…

Пока Эмма в панике металась по комнате, Лили — не сводила взгляда с Генри, а Лукас вдруг приподнялся и, поправляя плед на колене, спокойно сказал:

— Это поправимо, — сказал Лукас, расправляя плед. — Лёгкий сеанс гипноза — и когнитивный шум рассосётся. Мысли встанут на свои места.

— Простите, какой ещё шум? И куда он, по-вашему, встанет? — Эмма прищурилась.

— Всё вполне объяснимо, — невозмутимо ответил Лукас. — Я же не просто профессор для галочки.

— Вы это всерьёз сейчас? — переспросила Эмма, не веря ушам.

— Абсолютно, — кивнул он. — Учёная степень обязывает. После сеанса будет как огурчик.

Он медленно встал, опираясь на трость, и подошёл к Генри. Достал из кармана цепочку с металлическим диском на конце — старинный медальон.

— Генри, слышишь меня? — мягко проговорил он, опуская голос до почти шёпота.

Генри не ответил, только едва заметно дёрнулся.

— Смотри сюда, — Лукас слегка покачал медальон перед его глазами, создавая ритм. — Всё хорошо. Просто смотри. Вдох… и выдох. Вдох… и…

Он говорил спокойно, размеренно, будто убаюкивая. Комната постепенно затихла. Только монотонный голос профессора и блеск медальона.

— Ты вспоминаешь, кто ты. Генри. Дом. Путь. Всё возвращается на свои места… Спокойствие… порядок… мысль за мыслью. Иди к нам…

Спустя несколько минут Генри дёрнулся. Его веки дрогнули, и он медленно открыл глаза. Взгляд блуждал — неуверенный, будто он не понимал, где находится.

— Генри?.. — осторожно позвала Лили.

Он не ответил. Только нахмурился, сжав губы, будто что-то вспоминал.

— Там… — пробормотал он, еле слышно. — Там был… голос. Он звал меня…

Лукас слегка наклонился, напрягшись:

— Кто?

— Я… я не знаю… — прошептал Генри. — Я шёл… куда-то. Был свет… нет, не совсем свет. Больше как… дверь. И я… я будто зашёл внутрь. А потом… всё исчезло.

Он поднял взгляд, всё ещё мутный, с запоздалой реакцией — и вдруг заметил тётю Эмму.



— Тётя?.. Мы… уже дома?..

Лили тихо выдохнула с облегчением, не сразу отпуская напряжение.

А Лукас, сдерживая довольную ухмылку, лениво пожал плечами:

— Как я и говорил. Огурчик.

— Ну слава богу, ты вернулся, Генри, — выдохнула тётя Эмма, всё ещё глядя на него с подозрением. — Но, знаешь, нам всем сейчас нужны силы. А силы — это еда. А я уже очень голодная.

Она хлопнула в ладони:

— А теперь дайте, наконец-то, ужин! Все за стол!

Начался перестук тарелок и столовых приборов, а тётя Эмма раздавала указания с точностью капитана корабля. — Так, все садимся!

Когда все заняли свои места, она сложила руки, глядя на гостей. — Читаем молитву.

Все последовали её примеру. После короткой паузы она подняла голову, удовлетворённо кивнула.

— Аллилуйя! Теперь можно кушать.

За столом зазвенели вилки, послышался лёгкий перестук тарелок. Кто-то наливал воду, кто-то уже принялся за еду.

Эмма разрезала курицу, поддела кусочек вилкой — и вдруг, не поднимая глаз, тихо сказала:

— Долго вы к нам добирались…

Лили чуть кивнула, не зная, как ответить.

— Небось за последние дни всякого навидались, — продолжила Эмма, уже глядя на неё.

Лили подняла взгляд — в нём мелькнуло удивление и лёгкая благодарность.

— Если захочешь — поговорим, — добавила Эмма. — Не сейчас. Просто… знай.

Она снова посмотрела на тарелку и, будто между прочим, спросила:

— Ты, кстати, что дальше-то думаешь? Куда теперь?

Лили закрыла глаза, будто собираясь с мыслями. — Наверное, я могла бы поехать на ферму к свекрови… — она чуть качнула головой. — Но после всего, что случилось, я не уверена, пустит ли она меня.

Генри пристально на неё посмотрел. — Ты обещала показать мужа комнату. Там, где он хранил весь хлам…

Лили нервно сжала пальцы.

— Да… — выдавила она. — Честно, Генри… прости. Я её не видела.

Она подняла взгляд, в котором читалась усталость и беспокойство.

— Я не вру. Он мне много о ней рассказывал… о той комнате. И ещё — о каком-то расследовании. — Они с другом вроде как… ну, искали золото. Или что-то ценное. Где-то там, на ферме. Он говорил, что в округе когда-то была битва — ещё старая, забытая.

Она вздохнула, словно боялась, что её снова не поймут.

— Но даже мне он не доверял. Говорил, мне лучше ни чего знать.

Генри слегка подался вперёд. — Он говорил что-нибудь про Азмур?

Лили чуть вздрогнула. — Да… — неуверенно кивнула. — Он часто повторял одну странную фразу… Что настоящие секреты нужно хранить только в своих руках.

В этот момент зазвонил телефон. Лили вздрогнула. Она машинально достала мобильный и посмотрела на экран.

— Это… это больница.

Она резко встала, отошла в сторону и дрожащими пальцами поднесла телефон к уху.

Генри и Лукас переглянулись.

— Да… да, это я. Что?!

Её голос оборвался.

— Но он жив?!

Все за столом замерли.

— Он… в коме. — Лили прикрыла рот рукой, дослушивая врача. — Где он сейчас?

Она медленно опустила телефон.

Её глаза наполнились слезами.

— Он жив… Но он в коме.

Генри сжал кулаки.
— Значит, он жив… и у нас есть шанс. Мы можем поехать к нему — и узнать всё про эту комнату.
— Ты что, собираешься просто вломиться к человеку, который одной ногой на том свете, и спросить, где спрятана тайная комната? — Лукас нахмурился. — Очаровательно. Абсолютно научный подход.
— У нас ведь есть кристалл, — сказал Генри. — Мы можем его использовать.
— И кто, по-твоему, будет это делать? — прищурился Лукас.
— Вы же знаете, как он работает, — парировал Генри. — Вы ведь уже применяли его.
Лукас кивнул, чуть помедлив.
— Знаю. Увы. И ты сам видел, к чему это может привести. На себе прочувствовал. Не забыл?
— Видел, — отрезал Генри. — А какие у нас ещё варианты?
— У вас есть план получше?
Профессор усмехнулся, склонив голову чуть вбок, как на лекции:
— Есть. Теоретически. Я введу тебя в транс. Всё как полагается: немного театра — пена у рта, стеклянный взгляд…
Генри нахмурился, неуверенно покосившись на профессора.
— Ты уверен, что это безопасно?
Лукас чуть приподнял брови и сдержанно усмехнулся:
— Не бойся. Это будет понарошку.
Он сделал шаг ближе и, уже почти шепотом, добавил:
— Ну… если всё пойдёт по плану.
Он чуть склонил голову набок, будто размышляя:
— Хотя, если честно, с этим кристаллом планы любят давать сбой.
Он на секунду задумался и добавил:
— Если повезёт, тебя тут же отнесут в нужную палату. А мы с Лили — в масках, в халатах — просочимся следом. Без шума. Всё строго по методичке.
Он перевёл взгляд на неё:
— Главное — выглядеть уверенно. И тогда я сделаю всё как надо. С мужем. Узнаю, что нужно.
— Это… сработает? — Лили с сомнением глянула на профессора.
— Если Генри не забудет, как выглядит "пустой взгляд", — усмехнулся Лукас, — тогда всё будет в порядке.

— Я думаю, что лучше сразу использовать амулет, — твёрдо сказал Генри, глядя на профессора. — Как вообще сработает твой гипноз, если он в коме? Расскажи, как применить амулет — и я сделаю.

Лукас неспешно повернул к нему голову, чуть прищурился и сдержанно усмехнулся:

— У меня есть особая техника гипноза. Я изучал её четыре года у лучших буддийских монахов… Пока вы, вероятно, учились делать селфи.
— Вы ведь уже применяли его на людях. Не так ли? И вы знаете как правильно с ним работать.

Лукас не сразу ответил:

— Да… применял.
Он сделал шаг ближе.

— Но ты должен понимать: ты можешь потерять… что угодно. Сознание. Память. Себя. Это не просто "посмотрел — и проснулся".

Он говорил спокойно, почти отстранённо, как будто читал лекцию — но в голосе чувствовалось нечто большее.

— И второе — мы не сможем тебе там помочь, — добавил он. — Если ты застрянешь… кто будет тебя вытаскивать?

Он перевёл взгляд на Лили.

— Там охрана. Люди, которые прекрасно знают, кто у них работает. Стоит им увидеть твое лицо — и всё. Ни ты, ни мы не выберемся оттуда просто так. А в полицию мне точно нельзя…

— Так что подумай ещё раз. Очень хорошо подумай.

Он посмотрел на Генри пристально:
— Это не игра. Если что-то пойдёт не так — мы не успеем даже глазом моргнуть.

— А может, наоборот, — усмехнулся Генри, — приобрести что-то новое.
Тётя Эмма хлопнула ладонью по столу:
— Всё, хватит этих разговоров. Сначала — гипноз. Не поможет — тогда амулет. Без импровизаций, ясно?
Она повернулась к Лили:
— А ты проследишь за ними, чтобы всё шло по плану. Чтобы без сюрпризов.
Лукас кивнул.
— Договорились.
Генри тяжело выдохнул:
— Ладно…
Лили провела ладонями по лицу:
— Поехали.
Они переглянулись — и, оставив дочку Лили на попечение Эммы, вышли из дома, направляясь в больницу.

***
В больницу они вошли почти бегом. У стойки администратора Лили назвала фамилию мужа, и в ответ прозвучало:

— Палата тридцать девятая.

Они переглянулись и, не теряя времени, поднялись на лифте. Но едва двери начали разъезжаться, Генри резко выставил руки, отталкивая Лукаса и Лили обратно, к стене.

— Назад! — прошипел он и выглянул за угол. На лице — тревога.

— План А и Б отменяется. Даже не Б — а уже и С. Хотя, если честно… у нас и такого не было, — выдохнул он, оглядываясь.
— Смотрите. У палаты — те самые. С заправки. Громилы. Узнают нас за секунду. Всё, приехали.

— Отменяется? — переспросила Лили, глядя через плечо. — И что теперь? Просто уходим?

— Ну, если вы оба ничего лучше не придумали… Я пойду одна я же жена его, — резко сказала Лили и уже шагнула в сторону палаты.

— Подожди! — остановил её Лукас. — Кажется… у меня есть идея.

— Говори, — сказал Генри.

— Раз уж мы уже здесь, и не можем зайти и мой план с гипнозом не сработает, а ты вообще там не можешь появиться — я сам себя введу в транс.

— Что? — одновременно спросили Лили и Генри.

— Я тренировался, когда только начинал. Смотрел на себя в зеркало, и пытался себя вводить в транс… Это возможно. Вот там как раз зеркало на против тех неандертальцев.

— А кто выведет вас из гипноза? — уточнила Лили. — Это ведь не просто щёлк — и всё.

— Нужно сказать правильные слова.

— И какие?

Лукас смутился, опустил взгляд.

— Только не смейтесь… это слова «Попка дурак».

Лили закрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться, а Генри растерянно уставился на него.

— Что?

— У меня когда-то был попугай… — Лукас усмехнулся. — Его оставил сосед, араб. Сказал, мол, на пару недель — уезжает в командировку. Ну, так и не вернулся. А попугай остался у меня.

Он развёл руками, словно оправдываясь:
— Он всё время орал: «попка дурак» — повторил Лукас.
— Сначала раздражал ужасно. А потом... прижилось. Стало как якорь. И, самое странное — всегда срабатывало.
Он посмотрел на Генри с лёгкой неловкостью:
— Не спрашивай, почему. Главное — эффект был.
Генри нахмурился:
— И как вы это себе представляете?
— Просто. Раскусываю аспиринку — пена будет. Имитация приступа.
Он махнул рукой, как будто это дело на пару минут.
— А ты, Генри в халате в маске, в это время — с амулетом. Проводишь сеанс. С мужем Лили. Всё просто.
— У тебя есть пять минут. Я объясню — ты запомнишь.
— Пять минут?! — Генри распахнул глаза. — Это же не на велосипеде научиться ездить!
— Зато и не как ракету запускать, — спокойно возразил Лукас. — Я упростил до минимума. Просто следуй инструкции.
— А если не получится?
— Расслабься, — Лукас слегка улыбнулся. — Главное — контакт. Амулет сделает большую часть сам. Он как проводник. Ты просто... держи его правильно и говори, что скажу.
— То есть, я — так, передатчик?

— Типа того, — усмехнулся Лукас. — Сейчас. Смотри.
Он вытащил из внутреннего кармана свернутый лист — короткий текст с ключевыми фразами.
— Вот. Это — слова, которые запускают "погружение". Ты прочти раз вслух — запоминай ритм. Говоришь спокойно, чётко, без пафоса.
Генри склонился ближе, пробормотал под нос пару строк, кивнул.
— Ага. Ну… вроде ничего сложного. Почти как в кино.
— Почти, — кивнул Лукас. — Только в кино последствия не настоящие.
Лили, наблюдая за ними, с трудом сдерживала улыбку.
— Ну всё, я готов, — произнёс Генри, глядя вперёд и подпрыгивая на месте, словно боксёр перед первым раундом.
— Точно? — уточнил Лукас, прищурившись.
— Да-да, всё… И "попка дурак" — тоже запомнил, — улыбнулся Генри, явно волнуясь, но стараясь держаться.

— Отлично. Мы с Лили сбегаем за халатами, — сказал Генри, глядя на профессора. — А вы пока — тоже к зеркалу и готовьтесь, профессор.

Всё получится. Мы рядом.
— Ждите сигнала, — добавила Лили, уходя.

— Понял… Пойду готовить своё безумие, — пробормотал он и скрылся за поворотом.

Лили с Генри вернулись через минуту, в халатах и масках. Один короткий кивок — и сигнал был дан.

— Ну что ж… понеслась, — пробормотал Лукас себе под нос и, стараясь не привлекать к себе внимания, незаметно поднёс таблетку аспирина к губам. Разжевал — ощущая горечь — и дождался, пока пена соберётся на губах.

Затем спокойно подошёл к зеркалу у палаты.

Достал из кармана расчёску, медленно провёл ею по волосам, глядя себе в глаза.

— Ты в полном порядке… всё идёт по плану… — шептал он, будто уговаривая отражение.

Мгновение — всё застыло.

Тело резко дёрнулось. Он осел вниз и рухнул на пол, содрогаясь в судорогах, будто его било током.

Изо рта густыми хлопьями пошла пена.

Шум, голоса, суета — всё вспыхнуло вокруг как пожар.

— Доктор! Медбрат! — закричал кто-то. — Помогите, у него эпилепсия!

Сбежались люди в белых халатах. Генри и Лили бросились вперёд, помогая уложить Лукаса на носилки. Генри наклонился ближе, почти шёпотом:

— Всё хорошо, вы молодец…

Генри только шагнул вперёд, как охранник остановил его.
— А где твои бахилы, без них в палату нельзя? — подозрительно спросил он. — И маску сними, лицо покажи.

Генри замер. Позади послышались тяжёлые шаги — к нему приближались двое. Те самые с заправки. Один указал на Генри.

— Это он. Наш клиент, — процедил один.
— Он серьёзно, должен, — добавил второй.

— С чего это вдруг? — возмутился охранник. — Вы кто такие вообще?

— Сейчас узнаешь, — рыкнул один из громил, и через секунду охранник получил толчок в грудь. Завязалась потасовка.

В этот момент Генри резко передал амулет Лили, а она, не растерявшись, проскользнула в сторону — без бахил, с опущенной головой, спряталась за проходящей медсестрой.

— Пациента внутрь! — закричала Лили, укатывая носилки с Лукасом.

Медики, растерявшись, помогли пронести профессора в палату. Драка отвлекла всех, коридор наполнился криками.

Дверь палаты захлопнулась. Они были внутри.

Генри рванул к выходу, едва не споткнувшись. За ним сразу бросились те двое.
Медики отшатнулись. Охрана закричала, не понимая, кто на кого.

Амулет был в безопасности. Лукас лежал на койке, всё ещё под воздействием самогипноза, и теперь было неясно — действительно ли он без сознания, или просто слишком хорошо сыграл свою роль.

В палате осталась только одна молодая медсестра. Она суетливо бегала вокруг, вытирала лоб Лукасу и приговаривала, обращаясь то к себе, то к нему:

— Господи, что тут творится… Ну потерпи, миленький, всё будет хорошо… сейчас докторов позовут…

Лили села на край койки, пытаясь перевести дух. Всё пошло наперекосяк. Планы рухнули — один за другим.
Генри где-то среди коридоров с бандитами. Лукас — без движения. А она — одна. Среди хаоса, чужих лиц и своего страха.

Она сжала в ладони амулет, ощущая его странное, будто живое тепло. Где-то за занавесками... вспомнила… Она вскочила и метнулась вдоль палаты, раздвигая одну за другой занавески.

И вдруг — застыла.

На койке, в бинтах, с капельницей в руке, лежал он. Бледный, едва узнаваемый, но всё ещё — её муж.

Губы Лили дрогнули. Она медленно подошла и опустилась рядом. Сердце стучало в горле неровно, тяжело. Она склонилась к нему ближе, просто чтобы почувствовать — он живой. Он здесь.

Она взглянула на амулет.

Лили не знала точно, как это работает. Она помнила лишь то, что объяснял профессор Генри несколько минут назад — о контакте, о концентрации, о воображаемой двери. Этого должно было хватить.

Она вложила амулет между его ладонями и своими, крепко сжала, будто соединяя их не просто руками, а чем-то большим.

В голове всплыл голос Лукаса — спокойный, отстранённый:

— Сконцентрируйся. Представь дверь. Представь, как входишь внутрь...

Лили зажмурилась. Сделала глубокий вдох.

И… шагнула.

Тишина.

Ничего.

Лили открыла один глаз. Потом другой. Он всё так же лежал — без движения. Без намёка на перемену.
Она снова сжала амулет. Прислонила ко лбу. К груди. К его груди.
Шептала. Просила. Прижимала крепче.
— Ну же… — прошептала она, будто заклиная.

Но в ответ — всё та же пугающая тишина.
Ни вспышки. Ни образа. Ни звука.

Ничего.

— Что не так?.. — прошептала Лили, дрогнувшими губами. — Что я делаю не так?

Она ощущала, как её охватывает бессилие. Как будто стояла перед закрытой дверью… но ключ не подходил.

— Ну пожалуйста… ты ведь здесь… Я знаю, ты слышишь меня…
Губы дрогнули. Лили вцепилась в его руку, дергала её, как будто могла встряхнуть сознание. Целовала пальцы, щёку, лоб. Хотела ударить — не сильно, просто от отчаяния.
— Ты говорил, что всегда будешь рядом… что будешь меня защищать… — голос стал тише, срывался.
Она прижалась лбом к его груди.
— А теперь я рядом. И это мне нужно защищать тебя…
— Мне страшно. Не оставляй меня, пожалуйста…

Вдруг он пошевелился. Едва заметно.

И в ту же секунду все приборы вокруг ожили: один пискнул, второй засветился, третий выдал резкий сигнал. Казалось, техника вдруг начала дышать, как он сам.

— Ты… ты меня слышишь? — прошептала Лили, встрепенувшись. — Это ты мне… подаёшь знак? Подсказку?

Она в замешательстве огляделась — взгляд метался между экраном, пульсометром, лампочками.

И вдруг — заметила. Из-под повязки тянулся тонкий выдернутый катетер.
— Ох… прости… — выдохнула она, наклоняясь.
Пальцы дрожали. Но она аккуратно вставила его на место — и тут же всё стихло. Приборы выровнялись, затихли, будто ничего и не было.

Она взяла его за руку — осторожно, будто прощаясь. Её пальцы обвили его ладонь, тёплую, но безжизненную.
— Если ты слышишь меня… хоть как-то… — прошептала Лили.

И вдруг — заметила.
На внутренней стороне ладони — ожог. Свежий, розовато-красный след, как будто он недавно сжимал что-то раскалённое.
— Откуда у тебя это?.. — прошептала она, вглядываясь. И тут увидела — на том же месте, под кожей, сквозь ожог, проступала наколка.

Маленький рисунок. Символ. Почти стертый временем, но она узнала его сразу. Он сделал его в день свадьбы.

Вспомнились слова, которые он часто повторял, даже в шутку:
" Что настоящие секреты нужно хранить только в своих руках."

Лили вдруг всё поняла.
— Ты хотел, чтобы я нашла её. Сама. — она дрогнула, и уголки губ приподнялись. — Спасибо… Я знаю, где она. Я всё поняла.

И теперь она держала его руку уже не как прощание. А как обещание.

— Я знаю, где комната. Спасибо!

Амулет сжался в её кулаке, но теперь — просто как напоминание. Она уже знала, куда идти.

И тут кто-то резко тронул её за плечо сзади.

— Эй, вы чего тут делаете? — раздался раздражённый голос. — Только вошла, а уже всё пищит и мигает... Ты что тут наколдовала, санитарка никудышная?

Лили дёрнулась, обернулась — за её спиной стояла пожилая санитарка с усталым взглядом и голосом, в котором хрипело раздражение. Она подозрительно прищурилась.

— А ты, часом, не с другого этажа? Лица твоего не помню.

Лили замялась, но быстро собралась:

— Да я... только пришла. Мой му…. Лили осеклась сразу

Санитарка махнула рукой, буркнув:

— Ладно, неважно. Всё равно никого лучше нет.

И всучила Лили пластиковое судно.

— Вот, как раз сменить надо. Оно уже полное, между прочим.

Лили ошеломлённо уставилась на предмет в руках, потом на санитарку.

— Я?.. Но я вообще-то…

— Ну вот и будешь "вообще-то" санитаркой, как и положено. Присмотри за ним, у меня так куча дел, и ушла.

— Ну прекрасно. Теперь я ещё и горшки буду выносить…

Лили осталась наедине с горшком, растерянная, смущённая — и слегка озадаченная всей этой ситуацией. Она быстро поставила судно на тумбочку, как горячую сковородку, и выдохнула.

В этот момент из-за шторы, в дальнем углу палаты, раздался слабый стон. Тихий, едва различимый — но её сердце сразу среагировало.

— Лукас?.. — прошептала Лили.

Она оглянулась на мужа — тот всё так же лежал без движения. Лили быстро наклонилась, поцеловала его в лоб, шепча:

— Я вернусь к тебе… Обещаю.

И уже в следующую секунду Лили метнулась за штору — туда, откуда донёсся тихий стон.

Над профессором склонилась медсестра, растерянная, с заправленным в спину бейджиком и руками, чуть дрожащими от напряжения. Она пыталась уложить его ровнее, поправляла одеяло, проверяла пульс.

— Он... странно себя ведёт — пробормотала она. — То ли в обмороке, то ли… я не понимаю нечего. Вы можете, сестра посмотреть за ним, я быстро, я за врачом сбегаю.

Лили кивнула. Медсестра не стала уточнять ничего больше и поспешно выбежала из палаты.

Как только она скрылась, Лили сразу же опустилась на край койки и чуть подтолкнула Лукаса за плечо.

— Лукас?.. Слышишь?

Он никак не отреагировал.

Лили посмотрела на дверь, потом снова на него. Нахмурилась, смутилась — и шёпотом сказала:

— Попка дурак…

Тишина.

— Попка дурак, — повторила она, чуть громче.

Он продолжал лежать неподвижно, будто вообще не слышал её.

— Ну давай… — прошептала она. — Ты же сам сказал, что это должно сработать.

Ничего.

Лили тяжело выдохнула, провела рукой по лицу.

— Ну ты и тип, — пробормотала она. — Взял, выключился… а теперь, значит, лежи тут и делай вид, что его нет…

Она покачала головой, опустила взгляд и чуть отодвинулась. Не то чтобы паника — просто странное, неприятное ощущение, что она осталась одна и понятия не имеет, что делать дальше.

Лили встала, огляделась, нервно отодвигая штору, словно надеялась найти хоть какое-то решение, висящее в воздухе. И тут её взгляд зацепился за одну из коек в углу палаты. Рядом стояло инвалидное кресло.

Мелькнула мысль. Смелая. Безумная. Но лучше, чем ничего.

Она быстро подошла к креслу, схватила его обеими руками и, словно извинившись перед невидимым хозяином, пробормотала:

— Прости, я одолжу. Обещаю вернуть. Наверное.

Кресло с тихим скрипом покатилось по линолеуму. Лили поставила его вплотную к койке Лукаса, поправила подножки, вздохнула… и начала аккуратно перекатывать профессора, ворча под нос:

— Вот уж не скажешь, что ты лёгкий. Ещё и не помогаешь совсем…

Лукас, был как бревно, всё так же бледен и неподвижен.

— Ну вот, — выдохнула Лили, наконец усадив его в кресло. — Сиди смирно… хоть бы сейчас не упал с кресла.

Она бегло оглядела его, проверила, на месте ли амулет — сжала губы, кивнула себе и вырулила в коридор. Шла не торопясь, будто всё под контролем, будто она и правда медсестра на смене.

Проехали всего с десяток шагов — как вдруг за спиной, резко, грубо:

— Эй, ты! Постой! Медсестра!

Лили вздрогнула. Голос... до боли знакомый.
Она обернулась — и сердце ухнуло куда-то вниз.

В конце коридора стояла та самая ворчливая медсестра. Рядом с ней — охранник. Тот что остановил Генри. Он уже махал рукой, приговаривая:

— Иди-ка сюда, красавица…

Лили притормозила у лифта. Лицо — маска растерянности, внутри — гул, как в ракушке. Мерзкая медсестра и охранник маячили сзади, а впереди — пустой коридор и тишина.

Она шагнула было назад… но застыла. Если не сейчас — всё пропадёт. Абсолютно всё.

Боковой взгляд — и вот он: красный короб с надписью «Пожарный сигнал», кран с рычагом рядом. Ярко-красный выход из безвыходности.

В голове вспыхнула мысль:

"Ох… всегда мечтала это сделать."

— Ну что ж… классика жанра. И к чёрту все эти планы, — выдохнула Лили.

И дёрнула рычаг.

Сирена завыла, с такой силой, будто все больные заорали хором.

Через пару секунд больница ожила: кто-то закричал, двери захлопали, пациенты и персонал высыпались в коридор. Из палат — шум, крики, обрывки фраз. Медсёстры растерянно переглядывались, врачи переговаривались по рации, охранники бросались к лестницам.
А Лили — ни тени волнения. Она спокойно развернула кресло с Лукасом и покатила его к лифту, будто делала это каждый день.

Лили шла уверенно, сдержанно.
Кресло с Лукасом покачивалось на неровном полу, а она вела его, будто работал тут всю жизнь — медсестрой.
Пожарные уже прибыли, охрана сновала туда-сюда, но никто не обращал на них внимания.

Генри вынырнул сбоку из толпы, запыхавшийся, с маской в руке, но довольный. Он подмигнул:

— План С — сгорел.

Лили, не сбавляя шага, с лёгкой усмешкой она закрутила прядь волос за ухо:

— А, по-моему, сработал план «к чёрту план».

Генри фыркнул и кивнул:

— Ну, это уже звучит как наш стиль.

Лили, поправила воротник халата — и с лёгкой, почти победной улыбкой произнесла:

— Я всё узнала.

Генри приподнял брови:

— Да ладно?

— Да, — кивнула она. — Он показал мне. Всё, что нужно.

— А чего Лукас всё ещё в коляске? Ты что, забыла кодовое слово? — шепнула Лили, озираясь по сторонам.

— Да я ему уже раз двадцать повторила! — раздражённо пробормотала Лили. — Похоже, ему просто нравится, когда я за ним ухаживаю… или он просто притворяется. Или, может, я не похожа на его попугая. Я уже ничего не понимаю…

Генри усмехнулся:

— А я догадываюсь, почему не срабатывает кодовое слово. У него же хозяин был араб. И попугай, скорее всего тоже, и он с акцентом говорил. Может, надо было сказать: «попка дюрааак»?

— Если он не очнётся в ближайшую минуту, я ему скажу что-нибудь покрепче, — буркнула Лили и толкнула кресло дальше.

Лукас застонал. Его глаза дрогнули, приоткрылись — мутные, полусонные. Он медленно выдохнул, словно только что всплыл из глубины:

— А… мы где?.. Мы справились?..

— О! Сработало! Проснулся! — воскликнул Генри, почти подпрыгнув от радости. — Я уж думал, ты навсегда остался в режиме «медуза под одеялом».

Лукас хмыкнул, едва слышно:

— Всё… по плану?..

— Не совсем, — Лили усмехнулась и сжала в кармане амулет. — Но главное — мы выбрались. Почти.

Они молча шли по больничному двору. За их спинами всё ещё выла сирена, но теперь — будто издалека, как эхо другой реальности. Вокруг метались люди: охрана, пациенты, медики в растерянных халатах. Кто-то выкрикивал приказы в рацию, кто-то просто бежал — от дыма или от страха.

Но Лили, Генри и Лукас шли сквозь этот хаос спокойно, как будто всё уже случилось, и паника осталась позади.

— Ну что, все планы рухнули, — пробурчал Генри, поправляя маску на подбородке.

— Не все, — отозвалась Лили. — Один всё-таки сработал. Тот, которого не было.

— План «к чёрту план», — кивнул Лукас и слабо улыбнулся. — Пожалуй, стоит записать.

— Да-да, в список проверенных стратегий, — фыркнул Генри. — На случай, если снова захотим вломиться в больницу с амулетом, гипнозом и театром абсурда.

Они прошли под тусклым фонарём. Лили чуть прижала руку к карману, чувствуя тепло амулета, словно он пульсировал в такт её сердцу.

— Дальше будет сложнее, — тихо сказала она, больше себе, чем им.

— Тогда пошли, — отозвался Генри. — Пока нас снова не узнали.

Они шли по больничному двору, растворяясь в суете.

Шум за спиной постепенно стихал. Сирена всё ещё выла, но уже где-то далеко, будто в другой реальности. Остались только отголоски паники — обрывки голосов, рации, шаги где-то внизу.

И нужно помнить план — это всего лишь черновик. А жизнь всегда пишет свой финал.