Пьеса. Я не могу без тебя. По роману автора

               
                СИНОПСИС МЕЛОДРАМЫ В 2-х ДЕЙСТВИЯХ
                ЭТОТ СУМАСШЕДШИЙ ДАЛИ

                По роману автора «ЖИЗНЬ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ»
На выставке Сальвадора Дали Георгий обескуражен картинами и экспонатами автора, которые может создать только сумасшедший человек. Творения автора издеваются над восприятием Георгия и ставят его в тупик. Георгий не умеет скрывать свои чувства и они отражаются на его лице. Он слышит смех, видит даму, которая смеется над его потерянным видом. Георгий злится на себя, на сумасшедшего автора и на даму, которая уже смеется над ним. Дама подходит к нему, просит прощения, говорит, что она так же реагирует на работы Дали. Георгий хочет сказать ей что-то холодное.  Его Эго, постоянный ехидный оппонент, настоятельно просит этого не делать, поскольку она - самая последняя женщина в жизни Георгия. Искренность и повинность приятной дамы гасят его раздражение. Они знакомятся, ходят по залам вместе. Анна постоянно задает вопросы Георгию по поводу характера изображаемых картин и экспонатов и часто ставит Георгия в тупик, поскольку он не знает ответов. В Георгии просыпается любопытство, ему интересно,  сколько Анне лет, где она получила такой загар, как понять, чем приятным пахнет ее кожа. Он почти откровенно любуется ею, что не ускользает от Анны. Та считает, что перед нею не ординарный мужчина, которому она нравится. Анна увозит Георгия к себе в свою шикарную квартиру в сталинском доме. Она берет слово с Георгия, что он забудет ее и не станет преследовать. Там они ведут себя, как студенты первокурсники, симпатизирующие друг другу. Они становятся близки. Анна сидит после душа на коленях Георгия и феном сушит и расчесывает его волосы, Георгий поет ей балладу на стихи Бернса «Ночлег в пути», где половина содержания, - собственная интерпретация их неожиданной встречи. Анну подкупает Георгий своими искренними чувствами, своими хохмами. Неожиданно для себя Анна поддается и охотно отвечает Георгию тем же. Анна помнит, что есть обязанности, которые она не может не исполнять. Анна считает, что в погоне за заветной должностью она не может позволить себе всякие увлечения. Ей необходимо  быть сегодня в иностранной компании на подписании Договора. Анна с трудом подавляет свои симпатии к Георгию, вредные для ее карьеры чувства. Она надеется, что ее интенсивная работа поможет им заглохнуть. Георгий подозревает, что у него с Анной наладился контакт их душ, им интересно быть вместе. Он видит, как  Анна с трудом справляется со своей слабостью, но не понимает, зачем она это делает. В машине Анна почти признается, что Георгий ей симпатичен, но говорит, что это для нее опасно. Они расстаются. Как оба считают, что навсегда. Анна не может сдержать слез.



            
               


            

                ЭТОТ СУМАСШЕДШИЙ ДАЛИ
               
               
                Мелодрама в 2-х действиях
                По роману автора
       
                ЖИЗНЬ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ

                ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА.
АННА, 38 лет, советник президента, высокая, кареглазая, шикарные русые волосы, приятные черты лица, не худая. 90% времени на сцене.
ГЕОРГИЙ, 50 лет, военный пенсионер, высокий, спортивный, шатен. 80%.
ГОЛОС ВТОРОГО «Я», ЭГО ГЕОРГИЯ, постоянный ехидный оппонент. 10%                ГОЛОС ГАФАРА, 45лет, начальник нефтяного участка. Высокий кряжистый татарин с шапкой, как у чернобурки, коротких волос. Высеченные черты смуглого лица, изрезанные морщинами, прокуренные усы.               
ГОЛОС м-ра ВИЛСОНА, помощник торгпреда Великобритании.                ВРАЧ, МАРИНА ГЕРМАНОВНА,45 лет.                ПОСЕТИТЕЛИ ВЫСТАВКИ САЛЬВАДОРА ДАЛИ                ТЕТЯ ВАЛЯ, За 60 лет, приятная строго одетая консьержка.               
ДИКТОР, помогает избежать лишних сцен. 15%
    

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ               

 ДИКТОР. На выставку Сальвадора Дали он собирался уже три дня. И не то, чтоб было некогда, какие у него сейчас дела! Видимо, его чутье, которое не раз сослужило ему верную службу, и здесь подсказало: «Рано, рано, а вот сейчас – внимание! Пора! Пошел!»
С вечера он осмотрел брюки своего единственного темного костюма и неудовлетворенный их состоянием слегка их подгладил. Выбрал поновее белую рубашку в полосочку, положил носовой платок, новые носки, бархоткой навел глянец на единственных черных со стоптанными пятками ботинках. Это все он проделал при жене.
Удивительно, думал он, ни одного слова, ни одного вопроса. Неужели такое безразличие? Зачем же тогда жить вместе? Невеселые возникали мысли.
На следующий день, дождавшись пока, наконец, жена и сын соберутся и уйдут на работу, он, не спеша, побрился, сделал на тщательно выбритое лицо горячий компресс, повизжал под холодным душем.
   
             
                ЯВЛЕНИЕ 1 
                Кабинет Георгия
Обстановка семьи СССР среднего достатка начала 70-х годов прошлого века. Книжный шкаф, журнальный столик, тахта, рабочий стол с телефоном, кресло, часы.      
За спиной рабочего кресла на стене большой фотопостер ракеты «Энергия» и «Буран» на ней перед стартом.
Слышится звонок из кабинета.
Георгий появляется в трусах и майке. Включает на аппарате громкую связь, берет со стола сына глянцевый журнал, начинает рассматривать и говорить по телефону.
ГЕОРГИЙ. Да, привет тебе, Гафар! У меня новостей нет. Рассказывай, что у вас нового в Сибири?
ГОЛОС ГАФАРА. (за сценой). А что у нас. Все движется в одном направлении. Нефтяные скважины истощаются, их бросают. Выдаиваем из скважин последнюю нефть. Зарплата падает. Мужики начинают уходить. Скоро будем ездить на работу за сто километров. Мелькнул лучик тогда с твоим проектом по восстановлению производительности скважин с помощью английской технологии и скрылся. Позвонишь через месячишко, а меня уже здесь не будет. Да и самого Акционерного Общества. Ну, ладно, будь, Георг! Не пропадай надолго! Да, как твое здоровье?
Георгий, стоя, листает журнал.
 ГЕОРГИЙ.   Вот сейчас собираюсь к своему врачу улаживать отношения. Пристает: «Вы меня не слушаетесь, вы меня не слушаетесь! Вы не выполняете мои рекомендации!» А потом иду на выставку. 
ГОЛОС ГАФАРА. (с ноткой зависти). Да, - вот столичная жизнь!                ГЕОРГИЙ. Давай, Гафар, меняться?                ГОЛОС ГАФАРА. А чего так?                ГЕОРГИЙ. Да надоела мне эта тягомотина! То врачи, то жена!                ГОЛОС ГАФАРА. Все наладится, Георг! Ты умеешь разруливать проблемы, решишь и семейную. А своим здоровьем заниматься надо. Ну, будь здоров!                ГЕОРГИЙ. Постараюсь. И тебе не кашлять, Гафар! Не отчаивайся! При против ветра и дойдешь, куда надо.
ДИКТОР. Еще не одетый в одних трусах и майке Георгий на кухне проглотил бутерброд с сыром и чашечку кофе. Через пятнадцать минут, недовольно осматривая одетого типа в зеркало в крохотном коридоре, он про себя заметил: «Куда ты юность прежняя девалась?»
Под глазами видны синеватые тени, на лбу - не распрямляющиеся две продольные складки, на переносице наметились две поперечные. Углы рта окаймлены симметричными морщинами. Глаза... глаза немного влажные, еще моложавые и проницательные, но в них просматривались не исчезающие даже при редкой улыбке грустинки. А фигура... фигура еще ничего. В общем - сзади пионер. Был бы пионер, если бы не начинающая лысеть макушка.
 
                ЯВЛЕНИЕ 2
                Военная поликлиника. Кабинет врача
               
ВРАЧ. Ну, коли вошли, то садитесь. А я не могу дозвониться до начальника отделения именно по вашему вопросу. Иду к нему, подождите!

Большое окно, стол, стопка медкнижек. Белая фаянсовая раковина, над ней, - зеркало. Георгий сидит рядом со столом врача на стуле, листает толстенную книгу. На стене большой плакат с анатомическими органами человека.
Быстро входит женщина. Садится.


ВРАЧ. Не застала начальника отделения, где-то мотается! Что мне с вами делать, Георгий Петрович? Пишите расписку: «Мне врачом Савельевой М. Г. доведены возможные последствия об отказе лечения преднизолоном».
ГЕОРГИЙ. Да! Коротко и ясно, Марина Германовна! И я пойду домой. Точнее на выставку. Вот, и в вашей книге написано, что преднизолон убивает печень и поджелудочную железу.
ВРАЧ. Эта книга для врачей, положите ее на место! А вы, помните о последствиях, если его не будете принимать, которые я довела до вас?
    
ГЕОРГИЙ. (улыбается). От больных не должно быть никаких секретов! Ха, последствия! Что пнем по сове, что совой по пню!
ВРАЧ. Вы не исправимы, Георгий Петрович! Как жалко, что всех пенсионеров переводят со следующего месяца в другую поликлинику. Я вас прошу, строго выполняйте мои  рекомендации!
ГЕОРГИЙ. Непременно, Марина Германовна! До свидания! (в сторону.) Я и пришел к вам с утра, чтобы на выставке Дали было мало народу. А это всего две остановки троллейбусом.

                ЯВЛЕНИЕ
                Зал выставки

ДИКТОР. В Центральном доме художников народу было немного, и Георгий с облегчением вздохнул. Он не любил шумные выставки. Это мешало ему сопереживать, погружаться в авторские секреты, следить за сочетанием красок, манерой письма, угадывать мысли автора, сопоставлять их со своими, находить «коронные приемы» и просто наслаждаться.
Уже в первом зале висит огромный портрет Сальвадора Дали с закрученными до глаз тоненькими усиками и выпученными глазами.

Георгий очень медленно двигается от одной картины к другой.
ДИКТОР. Он решительно не понимал этого сумасбродного испанца. Перед ним вставал его саркастический взгляд, его выпендрежные усы, и все в нем говорило: «Ох, удивлю я! Ох, поражу! Ну, убью, просто наповал!»

На лице Георгия отражается растерянность, иногда глаза его расширяются, рот приоткрывается.

ДИКТОР. С картин глядят на него образины со свиными пяточками, ржут над ним люди с лошадиными зубами, слоны ходят на журавлиных ножках, гипертрофированные обнаженные фигуры жителей Прато в аду заламывают руки, ставят его в растерянность, потешаются его озадаченным видом. 
 Росло недоумение и осознание того, что он присутствует на каком-то спектакле, где является тоже действующим лицом. А все остальные участники и стоящие под стеклянными колпаками, и висящие на стенах, начиная с этого ехидного с невообразимыми усами, разыгрывают его, насмехаются над ним, ставят всякий раз его в глупое положение своими неестественными выходками. Совсем погрузившись в раздумье, он вдруг услышал еще один смешок и почувствовал еще один взгляд.

ГЕОРГИЙ. Ну, это слишком, так отключился, что недолго себя на посмешище выставить, рядом с этими…

Он перевел взгляд на очередное полотно у заворачивающей стены и увидел смеющуюся беззвучным смехом физиономию. Однако в ней не было ничего искаженного этим фокусником. Ничего не поняв, он прищурился. У портрета глаза не вылезали на лоб, нос не превращался в свиной пятачок, а зубы были даже не лошадиные...
ГЕОРГИЙ. Матерь Божья! Так это - живая дама, голова которой была на фоне рамки какого-то портрета.

Его удивление, видимо, было настолько велико, а сам вид его был настолько растерян, что живой портрет закрыл лицо каталогом и прыснул в этого противного усатого человека.
ЖЕНЩИНА. (коротко смеется в каталог с портретом Дали).

Георгию стало неловко за себя, он стушевался, стал поправлять ворот рубашки, его уже стала наполнять злость на этих обезображенных на портретах, на этого клоуна с усами и на эту даму.

ГЕОРГИЙ. Не хватало только ее! Мало того, что над ним насмехаются эти с портретов, так еще и живые... Так ему, сукину сыну! Глупец он, конечно глупец, дал повод, поддался, углубился, видите ли…

Придя в себя от секундного замешательства, он развернулся, чтобы покинуть этот цирк, из-за плеча недобро взглянул на даму и снова застыл в неудобной позе.
ЖЕНЩИНА. (подняв вверх каталог с портретом Сальвадора Дали, спешит к Георгию. Ее лицо выражало участие, сочувствие, извинение). Простите меня, ну, пожалуйста, не злитесь, я не хотела, я ведь над собой так же смеялась. Правда, не верите?
ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (за сценой). Не убегай, слышишь, не убегай, ну, сделай над собой усилие, это последняя твоя женщина во всей оставшейся жизни, самая последняя, самая!

Георгий не знал, что ответить. Он смотрел на это приятное искреннее лицо, слушал извиняющийся голос, в нем еще боролась собственная строптивость.

ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (за сценой). Ну, хотя бы помолчи миг, помолчи! Иначе участь одинокого волка в глухом лесу тебе не избежать. Помнишь, что тебя ждет?               
ЖЕНЩИНА. Ну, пожалуйста! Простите меня! (кладет на его ладонь свою. Ее глаза заглядывали в его глаза все глубже, все нежнее, все ласковее.)

Георгий почувствовал такую теплую, такую успокаивающую ладонь на своей ладони и злость его обмякла, слава Богу, он оттаивал, он теплел. Признательная улыбка медленно вползла на его губы, он тихонько сжал ее ладонь и первый раз посмотрел на нее, как мужчина.
ЖЕНЩИНА. Простили, да? Простили? (как ребенок обрадовалась она.) Вот и хорошо, вот спасибо! Поверили! Я над собой так же смеялась, правда, правда! Я сама минуту назад выглядела такой же одураченной... ох, как же хорошо вы меня изобразили, что я не сдержалась. А вы умеете сопереживать, и вы очень искренний. Возьмите меня под руку, пойдемте дальше осматривать залы. Ну, теперь мы не будем с вами простаками, правда?

Она по-детски наклонила голову набок и заглянула ему в глаза.   

ЖЕНЩИНА. Вы меня слышите? (донеслось до Георгия.)  Где вы летаете?  (с интересом смотрит на него.)
ГЕОРГИЙ. Все в порядке. Я прилетел, я слушал ваш голос.
ЖЕНЩИНА. И меня не слышали? Так бывает?
ГЕОРГИЙ. Бывает. (он сказал это тихо и серьезно.)

Она странно посмотрела на него, хотела что-то сказать и раздумала. Потом решительно на него взглянула и, потянув за руку в соседний зал, уже на ходу, заглянув ему в глаза, очень буднично произнесла:

ЖЕНЩИНА. Меня зовут Анна.
ГЕОРГИЙ. Георгий.

И они вошли в новый зал.
Они ходили от портрета к портрету, и Анна возмущалась: почему это Сальвадор нарисовал так, а не вот так? Почему черной краской, а не красной и не зеленой? Почти все ее вопросы были наивны, как вопросы четырехлетней девочки, и почти на все вопросы Георгий не знал ответа. Это его забавляло, он не злился, ему был интересен ход ее мыслей.
Как мог он старался ей помогать находить ответы, а сам украдкой, мельком разглядывал ее лицо.

ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (за сценой). Что, опять загадка уже не Дали, а вечная загадка женского возраста, хорошо ухоженной, следящей за собой, женщины. 
ГЕОРГИЙ. (в сторону). Конечно, ей не тридцать, (скосил глаза на Анну.) хотя выглядит она, ну, максимум на тридцать три. Нет, не надо круглых цифр, тридцать пять, - это для нее, действительно, много. А сколько же ей на самом деле? А лоб ведь совсем чистый. Боже, так у нее оказывается ямочки на щеках, когда она смеется. Ой, как хочется дотронуться до этой... ах, черт, что же она спросила?
АННА. Когда Сальвадор обычно работает днем или ночами?

Георгий отвечал.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Да-а, морщинок у смеющихся глаз для тридцатилетней дамы, пожалуй, многовато.
ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (за сценой). А сколько надо? Только две? Только три? Тоже, знаток женского возраста нашелся. Кр-р-р-р-упный специалист по женским…
ГЕОРГИЙ. Что вы сказали? (не расслышал вопрос, занятый своими мыслями.)

Анна повторила, и он снова ответил.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). И вот у рта уже намечаются чуть-чуть, совсем чуть-чуть, такие симметричные. Боже, да ей так лучше, она так трогательнее выглядит! Абсурд, чушь собачья... когда морщинки шли женщине? Додумался, специалист хренов.
ГЕОРГИЙ. Э-э-э, да, пожалуй, вы правы, Анна. (в сторону.) А щеки немного пухловаты. Да где же пухловаты? Когда женщина смеется, они у всех немного надуваются. А кожа, какая нежная кожа! Странно, ведь лицо с явными признаками свежего загара. Такой загар в Москве не получишь. А где? И, главное, - ни капельки не блестит.
ГЕОРГИЙ. (Анне). Н-н-не знаю, Анна, не знаю. (ответил наугад.) Я плохо разбираюсь в этих делах. Что? Да, да, конечно. (опять, невпопад.)
ГЕОРГИЙ. (в сторону). Нет, явно на тридцать три не тянет. А кожа, какая кожа! Ох, как было бы хорошо прикоснуться щекой к ее щеке. Вот только тогда и можно понять, что такое…
ГЕОРГИЙ. Как вы сказали, Анна? Согласен, полностью согласен...
ГЕОРГИЙ. (в сторону). Интересно, а чем пахнет ее кожа и пахнет ли вообще? Бредовый вопрос, конечно, пахнет. У любой женщины пахнет, даже, если она ничем не мажется.
ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (за сценой). Ой, опять специалист объявился, и все-то он про «их» знает, и везде-то он…
ГЕОРГИЙ. (врет). К-к-конечно, конечно, слушаю, Анна… (в сторону.) И все-таки надо незаметно понюхать. 

Он совсем по капельке, очень незаметно приблизил голову к ее голове и наклонил ее, демонстрируя полное внимание к собеседнице, а сам тихонечко втянул ноздрями воздух.

АННА. Ну и как? (хитро, улыбаясь, остановившись.)
ГЕОРГИЙ. Что как? (отпрянул.)
АННА. И чем пахнет?
ГЕОРГИЙ. Э-э-э...
АННА. Так уловили вы что-нибудь, конспиратор?
ГЕОРГИЙ. М-м-м....
АННА. Ну, хоть какой-то аромат? Или у вас хроническое заболевание органов обоняния?
ГЕОРГИЙ. (мямлит). Да.
АННА. Что да? Совсем ничего не почувствовали? (она приблизила свои губы к его уху и прошептала, кокетливо оглядываясь.) Ну, скажите, мне интересно.
ГЕОРГИЙ. Э-э... не успел ... точнее не понял... н-но, что-то очень тонкое...

Анна отодвинулась от него, изучая, с нескрываемым интересом на него посмотрела и засмеялась тихим смехом.

ГЕОРГИЙ. (в сторону, озадаченно). Вот это женщина! Не может же она читать его мысли, скорее всего, он очень неловок, очень не искусен, напрочь забыл правила игры. А знал ли он их когда-нибудь?
И все-таки кожа ее пахнет, а вот чем? Ну, неужели нет аналога запаха, не может быть, чтобы он не нашел хотя бы близкого, надо бы еще понюхать, впитать в себя этот тонкий, почти неуловимый аромат, удастся ли?
ГЕОРГИЙ. Да, в этом зале полотна будут посложнее, покрасочнее... согласен... конечно. (ответил на какую-то фразу.)
ГЕОРГИЙ. (в сторону). А вот подбородок, пожалуй, у нее чуть выдается вперед и островат немного, не Афродита она, конечно. Да и почему это эталоном должна быть Афродита Праксителя?* Она по сравнению с Анной - толстая баба с короткой шеей и круглым лицом.
ДИКТОР *Автор скульптуры, IY в. до н. э. (э-э, поосторожней в сравнениях, Георгий).
ГЕОРГИЙ. Что, Анна? Эта линия? Да-а, вы правы, слишком вычурна...
А, может, Дали специально цвет выбрал кричащий, желтый, чтобы подчеркнуть, чтобы остановить взгляд. Ну что вы, Анна, какой я знаток - дилетант-любитель...               

Внимательный взгляд Анны, был похож на взгляд учительницы, накрывшей нашкодившего ученика.

ГЕОРГИЙ. (переводит разговор). Анна, постойте, мы не должны пройти вот этого безголового ангела с дырой в груди.

Анна глядела на своего спутника с подозрительным любопытством и не скрывала этого.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Интересно, как это понимать? Что она не согласна с тем, что он обратил ее внимание на две скульптурки Дали? Ну, так это его мнение, она может иметь об этом - собственное, на то и искусство, если только это искусство. А вдруг она прочитала его мысли про ее губы? Нет, это уж слишком! И, все-таки, странный взгляд.
А какие у Анны глаза? Темные. Да не совсем. Пожалуй, светло - карие... и бархатистые.

Пикантное это было зрелище. Они стояли возле бедного безголового ангела, у которого не было сердца, и смотрели в глаза друг друга уже секунд десять, не отрывая взгляда, и не могли насмотреться.

ДИКТОР. На них уже стали обращать внимание, кто с пониманием, кто с завистью, кто с раздражением, а им не было ни до кого дела.
АННА. (очнулась первая). Это глупо, наконец, нам не семнадцать лет.
ГЕОРГИЙ. А сколько?
АННА. Пошли! (решительно взяла его ладонь и потянула на выход.)
ДИКТОР Все, кто был рядом, отвлеклись от этого чудака Сальвадора и, наблюдая за ними, с уважением расступились, освобождая путь Анне.

Геноргий не догадывается взять Анну под руку, и, как сопротивляющийся козел на поводке, тащится за нею.
Анна взяла его под руку сама. Георгий подстроился под ее быстрые шаги, и они проскочили залы.

ДИКТОР. Все сальвадоровы дети: кто с полотен, кто в стеклянных колпаках (эти, видимо, недоношенные), поворачивали лошадиные, бычьи, слоновьи, змеиные, человеческие головы с совиными глазами и свиными пятачками вслед, и Георгий удивленно заметил, как минутная стрелка сальвадоровского вечного времени перетекла в обратном направлении с цифры шесть на цифру пять. И никто на это не обратил внимания!
Уже выбегая из последнего зала, Георгий поймал ехидный взгляд Сальвадора и с ужасом успел увидеть, как тот подмигнул ему.

 
                ЯВЛЕНИЕ 4
                Стоянка машин

Они с Анной накинули плащи и выскочили на улицу.
Анна потянула его не к метро, а куда-то вбок к набережной. Они подошли к кучке сиротливо стоявших машин, терпеливо ожидавших своих хозяев, которые явно были на выставке. Анна достала на ходу из сумочки брелок с ключами и окликнула Георгия.

АННА. Вы куда?
ГЕОРГИЙ. К машине, наверное.
АННА. А чем вам это не машина?
ДИКТОР. Георгий почему-то облюбовал для нее синюю «шестерку» Жигулей. Анна остановилась рядом с небольшой машиной цвета зеленый металлик, которая поприветствовала хозяйку коротким радостным визгом, и Анна открыла дверь для него на место водителя.
АННА. Садитесь за руль!
ГЕОРГИЙ. Я-я-а-а?
АННА. Вы-ы!
ГЕОРГИЙ. Откуда вы знаете, что я вожу машину?
АННА. Это видно сразу.
ГЕОРГИЙ. Но я за такую ни разу не садился...
АННА. Вот и хорошо, испытаете ее.
ГЕОРГИЙ. У меня нет прав.
АННА. Нам недалеко ехать.
ГЕОРГИЙ. А если остановят?
АННА. Значит, не повезет, заплатите штраф.
ГЕОРГИЙ. А если у меня нет денег?
АННА. Нет проблем! Заплачу я, садитесь!
ГЕОРГИЙ. Очень доходчиво! С тобой не соскучишься, Анна. (впервые обратился он к ней на «ты».)
АННА. Хочу надеяться.

   
                ЯВЛЕНИЕ 5
                В машине

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Так это и есть последняя его женщина? Почему последняя? Как все просто! Неужели свершилось? Почему же свершилось, когда только все еще начинается! Нет, это все-таки, чудо! Ведь это он предчувствовал!
ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (за сценой). Что предчувствовал? Спокойно, чудик, чуть не зацепил нахала! Ну-ка, все внимание - на дорогу, а то устроишь обоим такое чудо...
ГЕОРГИЙ. (в сторону). Слава Богу, приехали!
ДИКТОР. Действительно, ехали они недолго. Не успели подняться на Октябрьскую площадь, проехать десять минут по Ленинскому проспекту, как Анна попросила свернуть направо. Это был сталинских времен кирпичный дом.
ГЕОРГИЙ. Анна, а машина очень послушна в управлении, давно у тебя она?
АННА. Что тебе эта машина? Давай без вопросов, ладно?

 
                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ               


ДИКТОР. Георгий с интересом осматривал просторный холл подъезда с цветами на полках и полу, с картинами на стенах. На столике, - огромный аквариум с цветными рыбками.
Они проскочили консьержку, и Анна поздоровалась.
Вошли в просторный в зеркалах лифт.
Георгий поглядел на Анну. Та ободряюще ему улыбнулась, сжав его пальцы.

                ЯВЛЕНИЕ 1
                Холл квартиры

Анна с облегчением втащила Георгия в холл квартиры, закрыла за ним дверь.
Георгий прислонившись к двери, стоит молча.

АННА. Только сразу прошу забыть мою квартиру и никогда меня не преследовать, это моя единственная просьба.
ГЕОРГИЙ. Хорошо, если ты так хочешь. (в сторону.) Там посмотрим.

Анна поколебалась только пару секунд, затем опершись на его руку, которую не отпускала до сих пор, чуть приподнялась и влажно поцеловала Георгия в губы слегка раскрытыми губами, глядя ему прямо в глаза, пытаясь прочитать в них, что он о ней думает.

ГЕОРГИЙ. (выдохнул удивленно). Вот это да-а-а!

Анна очень мило усмехнулась, провела зачем-то пальцем по уголочку его губ и упорхнула в комнату, оставив дверь открытой и явно приглашая его войти.
Георгий снял ботинки, повесил пиджак на вешалку и тщательно осмотрел ее.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Ни одной мужской вещи. Это радует и озадачивает. Копошаться какие-то мысли, поднимаются вопросы, но она предупредила: «Давай без вопросов…» Однако, вопросы от этого не пропадают, а выстраиваются один за другим.

Медленно поднимает голову вверх, упирается взглядом в потолок.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). А говорят, плохо дышалось в сталинские времена? Как могло плохо дышаться в такой огромной кубатуре с потолком в три с половиной метра. (окидывает взглядом холл.) Мать честная! Вот что, оказывается, называется холлом, - это помещение в десять его коридоров! А где же у Анны хранится все барахло, которое обычно скапливается в прихожей? За этими дверями белых купированных шкафов, что ли?
АННА. Ты чего, Георгий, никак не можешь пройти в открытую дверь? А-а-а, ты в одну половинку двери принципиально не входишь! А что и правильно делаешь! Георгий, прости меня, я не гостеприимная хозяйка.

Анна вышла к нему в холл, взялась за позолоченную изогнутую ручку открытой половинки двери, зачем-то закрыла ее снова. Потом изящным движением нажала на обе ручки и, потянув на себя, открыла с легким поклоном одновременно сразу две половинки высоких филенчатых дверей, выкрашенных, как и стены, под слоновую кость. 

АННА. Прошу! (опять с легким поклоном головы.)

Георгий в носках, важно задрав подбородок вверх, сунув руки в карманы брюк, выпятив вперед несуществующий живот, сделал пару шагов в комнату, не взглянув даже на фыркнувшую Анну.
 
АННА. Осваивайся. (с улыбкой, закрывая за ним двери, подталкивает его к тахте.)
ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (ехидно, за сценой). Попался, серенький воробушек!
ГЕОРГИЙ. Ничего, прорвемся.

                ЯВЛЕНИЕ 2
                Комната
Анна при нем наводила косметический порядок: исчезла пара видеокассет, лежащих рядом с видеомагнитофоном; аудиокассета спряталась в коробке за стеклянной дверкой под телевизором. Палочка со страусиными перьями ловко бегала по японской радиоаппаратуре, по акустическим колонкам, по телевизору. Хозяйка явно была не готова к его визиту.
Двуспальная тахта, обтянутая каким-то цветным материалом с персидскими мотивами, огромные с подобными рисунками подушки на ней; вплотную к подоконнику - наполовину застекленная тумбочка с телевизором, и радиосистемой - все одной японской фирмы. Сквозь стекло просматривались английские детективы, судя по переплетам, лазерные диски.
Над балконным окном сверху, чуть прикрывая его, спускались гофрированные зеленые шторы. Такие же шторы дугами свисали по обе стороны от окна.
Над тахтой несимметрично висели две картины, в одинаковых позолоченных рамках.

Над пианино - какой-то тропический океанский пейзаж с убогим бунгало, с крышей из коричневых пальмовых листьев и с неестественно бирюзовой лагуной, врезавшейся в желтый песок. У хижины стояли всего три зеленые пальмы.

АННА. Выбери себе музыку по вкусу. (кивнула Анна на коробочки с лазерными дисками и вдруг, раздвинув боковую стену, исчезла за ней, оставив его с полуоткрытым ртом.)

Только тут Георгий увидел, что метра два стены занимают складывающиеся гармошкой две раздвижные пластиковые двери.

ГЕОРГИЙ. Вот потихоньку выясняется, зачем в такие дома стремятся люди: высокие потолки, громадный холл, раздвижная стена. Ладно, он надеется, посидит еще и на кухне.
 
Он прислушался, и с трудом различил струю душа с хорошим напором. Точно, в ванной комнате был включен душ. Он еще не успел сообразить, что к чему, как появилась Анна.

АННА. Пока ты будешь в душе, я сотворю что-нибудь перекусить.

Она положила на спинку кресла аккуратно сложенный белый махровый халат.  Посмотрела на его носки, выпорхнула в холл, появилась в дверях и бросила к его ногам шлепанцы, мужские.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Ну, как же он их не заметил?
АННА. Их никто не надевал, ты первый. (перехватила его взгляд.)
ГЕОРГИЙ. Ох, уж, эти глаза!

Он сразу расслабился, напряжение исчезло, ему стало спокойно, даже захотелось напеть какой-нибудь любимый мотивчик.

ГЕОРГИЙ. Поразительно, какая терапия от ее успокаивающего взгляда, какой быстрый результат! Кто она? Уж не представительница ли нетрадиционной медицины? Если нет, то вполне может работать ею.

Он разделся до трусов.

ГЕОРГИЙ. Ну, надо же, как чувствовал, впервые надел подаренные сыном моднячие трусы: с геометрически правильными цветными фигурками, с кнопочкой на разрезе. 

Он прокрался в ванную через дверь, в которую вошел, держа в одной руке шлепанцы, а другой, прижимая к боку сложенный халат.
Анна звенела посудой на кухне.
 

                ЯВЛЕНИЕ 3
                Ванная.

ГЕОРГИЙ. Ого! Вот это зеркало!

Во весь рост с двери ванной на него смотрел мужчина средних лет, в трусах, со  шлепанцами и халатом под мышкой.

ГЕОРГИЙ. А что, грудные мышцы есть и довольно рельефные. А косые?

Бросил шлепанцы, положил халат на белую тумбочку, развел в стороны руки, согнул их в локтях, напрягая бицепсы и стараясь выделить косые мышцы. С боков что-то вяло выделилось, едва заметно, он выдохнул, - тотчас пропало и даже это.

ГЕОРГИЙ. Черте что и сбоку бантик! Нет, чего там, (пытается ободрить себя.) все равно торс явно спортивного мужчины, и руки сильные, во, как трицепс ходит! И плечи, что надо. Ну, а пресс - это вообще гордость, почти как у Лаокоона,* боровшегося со змеями.
ДИКТОР. * Лаокоон и его сыновья. Работа греческих скульпторов Алесандра, Полидора и Афинодора.
ГЕОРГИЙ. Ну, а в трусах? (снимает.)

На нем телесного цвета трико.

Посмотрел на свою главную мышцу.

ГЕОРГИЙ. Так себе, не впечатляет. (положил на ладонь, зачем-то взвесил.) Не тянет.
(с надеждой еще раз посмотрел на нее.) Не подведи, слышишь!

Решительно сбросил ее с ладони и подошел к джакузи.

ГЕОРГИЙ. Мать честная! Вот это агрегат! Джакузи, что ли, такой называется?

Рассматривает произведение итальянского искусства, овальной формы микробассейн цвета бирюзы, поскреб ногтем. Смотрит на такого же цвета стены вокруг него.

ГЕОРГИЙ. Да-а-а! (выдохает восхищенно.) Ну, эта дырка закрывается пробкой на цепочке, это, конечно, слив. Ё-К-Л-М-Н! А пробка-то позолоченная! Это - кран с двумя ручками... неужели настоящее золото? Понятно, - для горячей и холодной воды, а эти восемь дырок для чего? А эти кнопки еще зачем? Нет, уж, лучше подождать ими пользоваться до лучших времен. Полезай-ка ты, дружок, под душ и попытайся хоть душ принять, если сможешь!
Залез в джакузи, повернул матовые створки пластика, образовав душевую кабинку, и включил душ.
Слышны упругие звуки воды. Вода не льется.
С удовольствием фыркая, подставлялет под струю плечи, спину, грудь. Берет большого зеленого слона из губки.
ГЕОРГИЙ. И все-то у Анны с причудами. Почему именно слон? Почему зеленый? Ну, как у этого сумасшедшего! Да, потереться, как следует, сегодня не удастся.

Намылил зеленого слона, стал ожесточенно натирать себя. Затем его внимание привлекла батарея флаконов на полке. Пересчитал. Облюбовав один самый красивый, отвернул головку, понюхал - пахло замечательно. Вылил треть содержимого на голову и стал взбивать пену.
АННА. Ты что мыться сюда пришел?

Створка кабинки душа повернулась, перед ним стояла голая Анна.

В таком же телесном облегающим все тело костюме.
Георгий вздрогнул от неожиданности, пальцы прилипли к волосам, с головы на глаза, на рот, на подбородок текла пена, а он стоял с открытым ртом, мигающими от пены глазами и пытался рассмотреть возникшую вдруг перед ним женщину.
Анна не смогла больше спокойно лицезреть этого Афродита, рождавшегося из пены, и закатилась заразительным смехом.
АННА. Может, поможешь даме войти?
ГЕОРГИЙ. Я что… забыл закрыться? 
АННА. А если бы закрылся, то меня не впустил бы? (хохочет.) Ну, так как, мне выйти?

Георгий протянул вслепую руку, от жжения глаз не было никакой мочи смотреть, он крутанул головой, откинул ее, подставляя под струю душа, и пена хлопьями полетела во все стороны, забрызгав Анну.
Анна взвизгнула от неожиданности, так и не получив поддержки, сама схватила его протянутую в никуда руку, и через секунду Георгий прижимал Анну к себе, обильно поливая ее смываемым шампунем.   
АННА. Волосы! Ты же намочил мне волосы. (пищит, пытаясь отбиться и выскользнуть из его цепких клешней.)
Он, как ему казалось, нежно прижал ее к себе, но Анна, упираясь в его совершенно безволосую грудь своими кулачками, почему-то жалобно причитала:
АННА. Э-э, не очень-то! Раз-да-вишь! Я еще при-го-жусь... от-пус-ти!
 
Георгий расслабил свои мышцы и, слегка поддерживая Анну под лопатки, положил ее голову на свое плечо.
АННА. Закрой как следует створки, соседей внизу затопим. (откинула голову назад и задрала подбородок.)
ГЕОРГИЙ. Какая линия! (вырвалось у него совершенно искренне.)
Провел пальцами от кончика подбородка по неестественно длинной шее, образующей почти вертикальную прямую, которая тянулась до небольшой ямочки посередине между двумя ключицами. А дальше продолжалась между левой и правой грудью и только у пупка забиралась на небольшую окружающую его возвышенность.
Георгий бережно взял в ладони ее голову, заглянул в ее глаза, затем в несколько медленных поцелуев снял с ее ресниц дрожащие капли, собрал вокруг ее головы мокрые волосы, положил их на ее левое плечо и уткнулся в них лицом.
ДИКТОР. Георгий берет в рот левый сосок, сильно сжимает его губами.
Анна тотчас бьет кулачком его по спине.
АННА. Я живая!
Георгий посмотрел, а нет ли у нее чешуйчатого хвоста, так походила Анна на только что вытащенную из моря русалку.
ДИКТОР. Хвоста, как у русалки, не оказалось, зато были стройные загорелые ноги, узенький белый отпечаток на загорелой попе в виде буквы «Т», делящий попу почти симметрично вдоль и поперек.                АННА. (ехидно). Ну что, нашел хвост?
Георгий булькнул от неожиданности, но ничего не ответил, поскольку был увлечен исследованиями.
ГЕОРГИЙ. (в сторону). Зато спереди обнаружился белый оттиск маленького треугольника от плавок, а на нем, чуть поуже, явно бритый с боков, треугольник аккуратных коротких русых волос, едва прикрывающих заветную расщелинку, которую вот уже столько времени сторожил ревнивый «Гусар». Ну и дела! Неужели она ходит в салон и делает фасонную стрижку?      
 Положив свою грубую лапу на самое нежное белое место Анны, он погладил чуть проступающие стриженные русые волоски и слегка отодвинулся, чтобы посмотреть, как это выглядит.
АННА. Ты что, художник? А может, ты сбежал из мужского монастыря?
ГЕОРГИЙ. Не угадала, но близко.
А потом он поплыл своей ладонью вверх по течению и, конечно же, попал в водоворот в самом глубоком месте, в районе пупка.
ГЕОРГИЙ. Пожалуй, это самое глубокое место после белого треугольника. Что же делать? Придется покружиться в водовороте. О, выплыл благополучно, приближаюсь к двум «Ниагарским водопадам», закрытым джунглями волос.
Георгий целует вместе с кончиками волос сначала один сосок, затем второй.
Анна напряглась, ее ладошки легли Георгию на лопатки. Вжала его в себя, они затянулись долгим страстным поцелуем.
И вдруг монотонно журчащий поток разом прекратился, и в тишине раздался голос.
АННА. Нет, с тобой расслабляться нельзя.
ГЕОРГИЙ. Но я же ничего толком не рассмотрел, не погладил, ни с чем близко не познакомился!
АННА. Не все сразу.

Подает ему белое махровое полотенце с каким-то вышитым рисунком.
Георгий пытался его понять.

АННА. Так ты полотенце будешь рассматривать или меня все-таки вытрешь?                ГЕОРГИЙ. Конечно, конечно. (комкает край полотенца, энергично проводит Анне по позвоночнику.)                АННА. (вопит.) А-а-а! Поганец!
 Он вздрогнул и опустил руки.

АННА. Ты на живодерне, случайно, не работал? Ты с кем меня спутал?

С носа и волос Георгия еще падали капли, глаза его моргали и тупо смотрели на Анну.

АННА. Ну, ничего тебе доверить нельзя! Промокай спину! Нежнее! Ты меня понял?
 
Он пожал плечами, наложил полотенце на спину Анны и стал осторожно разглаживать спину от позвоночника в обе стороны.
Но тотчас верхняя половина полотенца упала ему на руки, хорошо не в ванну.
Анна прекратила вытирать маленьким полотенцем свои волосы, обернула его вокруг головы, превратив в тюрбан. Потом взяла два верхних конца полотенца из его растерявшихся рук, накрыла свою спину и слегка расставила руки на уровне плеч.

АННА. Промокай, сейчас не упадет.
ГЕОРГИЙ. Ну вот, теперь у меня руки свободны. (ладони быстро забегали по бокам, по ногам и, конечно, особое внимание было уделено ягодицам.)
ГЕОРГИЙ. (в сторону). Жаль, что через махровое полотенце.

Георгий «утапливает, по очереди то в левую, то в правую ягодицу два пальца и наблюдает, как быстро они вылетают оттуда.

АННА. (бестактно). Испытания уже проведены, не трудись, я тебе покажу отчет.
ГЕОРГИЙ. Кем?
АННА. Мною, ревнивец несчастный.
 ДИКТОР.  Георгий бережно приподнимает, как свою собственность, левую грудь,  аккуратно промокает ее снизу, затем тоже проделывает и с правой.
АННА. (удивленно). Ты в какой женской бане работал?
ГЕОРГИЙ. В самой престижной.
АННА. Да, видно сразу, профессионал! Стой!

Анна дала в руки другое полотенце. Затем повернула банщика к себе спиной и быстро отшлепала его своими ладошками, начиная с плеч и кончая икрами, почему-то ни секунды не задержавшись на его ягодицах.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Неужели мои ягодицы так уж плохи? 

Анна повернула Георгия еще раз, оценивающе пробежала взглядом по его голому фасаду, ухмыльнулась чему-то.

АННА. (с сожалением). Дальше я не умею, я не работала в мужской бане.

Георгий наклоняется к Анне хочет промакнуть ей бедра.

АННА. Хватит, а то у тебя получается слишком профессионально. (вылезает из джакузи.) Как в таких случаях расплачиваются?
ГЕОРГИЙ. Натурой. (скромно потупился.)
АННА. И тебя на всех хватало? (запахивая халат.)
ГЕОРГИЙ. На избранных.
 
Анна скользнула взглядом по оттопыренному полотенцу на бедрах, усилием воли сжала губы и исчезла из ванной.

                ЯВЛЕНИЕ 4
                Комната
Анна, сидя у Георгия на коленях, сушит феном и одновременно расчесывает его и свои волосы.
Георгий рассматривает картину над пианино с тропическим пейзажем.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Но все равно во всем угадывался золотой свет, и тянуло ступить босой ногой на солнечный песок.

Переводит взгляд на картину над тахтой с крышамаи.

ГЕОРГИЙ. А эта - глаза устают от этих черепичных крыш, стрельчатых резных окон, шпилей костелов, затейливых флюгеров, многочисленных труб.
Неужели художник порхал над ними, пока их писал? Нет легкости. Утомляет. А потом, в каждой картине должна быть своя мелодия. А здесь ее нет.
ДИКТОР. На картину с деревенской церквушкой и погостом у Георгия ничего не отозвалось, даже...   
АННА. Мне уйти?  (уже несколько секунд не расчесывает его и смотрит на него с поднятым жужжащим феном в руке.)
ГЕОРГИЙ. Прости меня. (прижал к себе пушисто - мимозное создание и поцеловал в шею.) Ведь это же твоя частичка, а я хочу понять тебя.
АННА. Понимай всю, не по частичкам.
ГЕОРГИЙ. У нас ограничено время?
АННА. Время всегда ограничено, даже, как мы уже знаем, у Дали. До вечера тебе меня хватит?
ГЕОРГИЙ. До вечера только? (деланно возмущается.)
АННА. (усмехаясь). Это не мало.
ГЕОРГИЙ. Не-е-т, так мы не договаривались. Если бы ты мне сразу сказала, я бы и не подумал ехать с тобой! (сделал вид, что сгоняет ее с колен.)
 
Анна не шелохнулась и смотрела на него погрустневшими глазами.
Георгий понял, что переходит через край и нужно срочно остановиться. Он взял фен из рук Анны, и начал, повторяя ее движения, расчесывать и просушивать ее волосы.

ДИКТОР. Георгию пришла в голову какая-то поэма его любимого шотландца,* и он начал ее тихонечко напевать, качая Анну.
 
Анна с закрытыми глазами примостилась у него на коленях.

ДИКТОР.  *Роберт Бёрнс, шотландский поэт, которого почитают в Шотландии, как у нас Александра Пушкина. Прожил тоже 37 лет (1759-96). «Ночлег в пути», в прекрасном переводе С. Маршака. (Грубо искажен Георгием. Автор присоединяет свой гнев к справедливому гневу читателей).

Георгий пел о том, как его, измученного и опустошенного, настигла житейская метель, как он поехал в ЦДХ**, чтобы там обрести душевный покой, но над ним насмеялся сумасбродный усатый и вся его компания...
      
ДИКТОР. ** Центральный Дом Художника.
 
     Меня в хандру накрыла тьма,
     Осенний холод, словно снег.
     Закрылись наглухо дома,
     И я не мог найти ночлег.
     По счастью женщина одна
     Меня, увидев в ЦДХ-а,
     Свой предложила дом она,
     Не побоявшись и греха.

Прерывает свою колыбельную, целует мочки ушей этой женщины, волосы на висках, на лбу, на макушке, на шее, за одним ухом.

ГЕОРГИЙ. Пустив его бездомного, она уже искупила свой грех...

      Она тончайшей простыней
      Застелет скромную кровать
      И, водкой напоив меня,
      С собой положит рядом спать...
 
АННА. (сквозь зубы). Какая самоуверенность!

ГЕОРГИЙ. Все русоволосые некрашеные блондинки нарасхват приглашают меня в свои спальни, а я всем красавицам предпочел Анну, и укрепляю поцелуями ее русые такие блестящие, такие мокрые, такие шелковистые, такие душистые волосы...
   
   
      Был светел лен ее волос
      И разлетался, как метель,
      Она была грознее гроз,
      Та, что постелет мне постель.
       И тело в профиль, даже в фас
       К себе притягивало глаз,
       И грудь ее была упругой, -
       Она могла бы стать подругой.
       Я целовал ее в уста - 
       Ту, что постелет мне постель,
       И буду целовать туда,
       Где чисто выбрито теперь.

Одна бровь у Анны чуть-чуть недоуменно поднялась.

ГЕОРГИЙ. Я надеюсь с помощью поцелуев вырастить и выхолить русые волосы еще и там, где безжалостная хозяйка их выбрила.

Закрытые глаза Анны дрогнули, губы натянулись.

        И ныне, Господи ты мой,
        Молить тебя почти не смею,
        Не выгоняй меня домой
        Дай здесь состариться мне с нею!*

ДИКТОР.  *«И ныне, Господи, я беру сию сестру мою не для удовлетворения похоти, но, поистине, как жену: благоволи же помиловать меня и дай мне состариться с нею!»
«И она сказала с ним: аминь». (Книга Товита, 8: 4-8).
ГЕОРГИЙ. Ежели, Анна его прогонит сегодня, это будет ее большой ошибкой, которую она себе никогда не простит.
ДИКТОР. Эх, Анна, ты должна была действовать по священному писанию. Скольких морщинок ты избежала бы на своей душе?
   
        Она не спорила со мной,
        Не открывала милых глаз,
        И на коленях у меня
        Она уснула в ранний час.      
        Целуя веки влажных глаз
        И локон, вьющийся, как хмель,
        Я говорю ей: «Много раз
        Ты будешь мне стелить постель!»               

Георгий расчесывает, целует, сушит волосы Анны.   
Анна и вправду забылась. Она сидела у него на бедрах, поджав ноги, обхватив руками его шею и, почти спрятав свое лицо в вырезе его халата.
Георгий перестал петь, выключил фен и прислушался. Дыхания слышно не было.
Он осторожно, боясь разбудить, приподнял Анну, положил ее на тахту и начал уже вынимать ее из халата, как вдруг, открылся один ее хитрый глаз, затем другой...
                ГЕОРГИЙ. Так ты не спала, притворщица?               

Анна, раскусив его планы, быстро сняла ноги с тахты и, резко выпрямившись,  притянула его не вполне высохшую голову, теплыми губами нашла его губы, и ее руки долго взбивали ему волосы на затылке, на висках, искали их на его плешивине, и, совсем задохнувшись, она с трудом оторвалась от его ненасытных губ и заглянула в его глаза. Затем расцеловала их и его брови.

ГЕОРГИЙ. А как же скорая разлука, Анна?
АННА. Немного подождет.

Схватив его за отворот халата, она заставила его подняться, быстрым движением разложила тахту… и потащила его к раздвижной двери.
И вот она в стене раздвинула ту самую дверь.               


                ЯВЛЕНИЕ 5
                Столовая

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Так вот какая это кухня! Разве это кухня? Можно ли назвать кухней помещение размером с комнату, из которой его только что выволокли?               
ДИКТОР. Справа стоял огромный овальный с массивными шестью резными лапами стол. В центре этого стола стоял всего один цветочек с тремя ярко - зелеными пушистыми веточками, а по обе стороны от него, на узких сторонах стола, - два одинаковых прибора: крохотный мельхиоровый стаканчик, небольшая рюмочка, маленькая расписная в японском стиле тарелочка, на которой лежал один, только один, кусочек белого хлеба, и рядом с ним - три дольки какой-то белой рыбы; на краю тарелки - пара долек лимона и ярко - зеленый кустик петрушки; с правой стороны от тарелки на красивой льняной вышитой салфетке лежала какая-то хитрая вилка.

Георгию сразу все это не понравилось. 

ГЕОРГИЙ. К чему эти приборы в противоположных сторонах стола? Конечно, романтично, изысканно, со вкусом, но не лучше ли было сесть, как Рембрандт с Саскией? 
ДИКТОР.  *Картина Рембрандта «Автопортрет с Саскией», где та сидит у него на коленях. Голландский живописец (1606-69 г).               
ГЕОРГИЙ. (в сторону). И что это за мельхиоровый наперсточек стоит у его тарелки? Неужели Анна всем мужикам, кто здесь бывает, ставит эти унизительные «стаканы»?  Или это только ему?
АННА. Что ты будешь пить? Есть хорошее белое вино под рыбу.

Он без интереса посмотрел на стоявшую бутылку и попытался прочитать на этикетке марку, но только рассмешил Анну.               

АННА. «Шато Лабори», - великолепное французское вино.               
ГЕОРГИЙ. Нет, Анна, давай пить вместе, что-нибудь одно и покрепче. А потом, я привык пить самое не вредное вино для здоровья, - водку. Причем, с гарантией качества. А это одна марка - на Самокатной 4.
АННА. Подойди к бару, выбери сам.
ГЕОРГИЙ. Ничего себе! (присвистнул, подойдя к бару.) Тебе что идут поставки на дегустацию со всех стран мира? Я не вижу ни одного родного российского сучка:   «Московскую», «Столичную», «Кристалл», наконец, а в этих этикетках я не разбираюсь.               
АННА. Жаль. А мне казалось...               
ГЕОРГИЙ. Это тебе только казалось, Анна.               
АННА. Тогда я тебе советую вон ту, ни эту, дальше, еще правее, да, да, она.               
ГЕОРГИЙ. А что это?               
АННА. (улыбаясь). Читай!               
ГЕОРГИЙ. (берет). Этот виски двенадцатилетней выдержки. (вертит в руках пузатую бутылочку с черно - коричнево - золотистой этикеткой.)
АННА. Угу.
ГЕОРГИЙ. Виски шотландских принцев.               
АННА. Угу.
ГЕОРГИЙ. Шивес Ригел. (продолжал ободренный.)

Анна улыбалась.               

ГЕОРГИЙ. Премии Скоч виски. (неуверенно закончил,рассматривая
старинную фамильную геральдику.)

Анна цвела.

ГЕОРГИЙ. Отрава какая-нибудь? Ты пробовала?    
АННА. В Эдинбурге была неплоха.
 

Георгий посмотрел на свет жидкость чайного цвета, потом поболтал, еще раз посмотрел на свет, надеясь, что вот сейчас на дно начнут опускаться хлопья.

ГЕОРГИЙ. Рискнем, а? (отвинтил пробку и, смотря на Анну, понюхал горлышко, затем презрительно налил в крохотные мельхиоровые стаканчики.)
АННА. (настойчиво). Ты можешь сесть к своему прибору? Ну я тебя очень прошу, ну, пожалуйста!

Георгий снял руку с ее талии и обиженно пошел на свое место.

АННА. Я хочу выпить за тебя, Георгий, за то, чтобы ты не обманул моих ожиданий.

Он хотел было вскочить, чокнуться с ней, заодно и поцеловать.
Анна, как колдунья, выставила вперед ладонь, только посмотрела на него и ему сразу расхотелось.
Анна пьет.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Колдунья! (пьет виски.)

Анна уже принялась за рыбу, когда Георгий подскочил к ней со своим крохотным стаканчиком и бутылкой.

ГЕОРГИЙ. Постой, Анна!

Анна в удивлении перестала есть.

ГЕОРГИЙ. Можно сразу второй?
АННА. Интересная мысль! (пристально взглянула на него.) 
ГЕОРГИЙ. Это очень важно, эти тосты нельзя разъединять! (наливает снова. Обнимает ее за талию и почти грубо ставит на ноги.) За тебя, Анна, за нас с тобой!

Он чокнулся с ней, поднес к губам свой наперсток и задержался, глядя на Анну, прося ее взглядом присоединиться.
Она помешкала секунду, укоризненно качнула головой, и они вместе одновременно выпили.
Одной рукой Георгий взял из ее рук стаканчик и, не глядя, сзади, пытаясь поставить его на свое место, поставил его, наконец, на рыбу, другой рукой он крепко прижал к себе Анну, затянулся в поцелуе.
Одна ладонь его быстро переместилась с талии на плечо, обнажила его и стала гладить; потом удалось извлечь на свободу ее левую грудь, которую Георгий приветствовал жадным поглаживанием и помятием.
Анна в это время не могла оторваться от его шеи.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Ну, чего она нашла в этих жилах? Вот ее грудь - это что-то!
ДИКТОР. Теряя контроль над собой, он сильно втянул в рот ее сосок.
Молоко не пошло, зато к его шее будто прикоснулись раскаленным углем, и он, застонав, выпустил его.
ГЕОРГИЙ. А-а-а, опять кусаться?!

Он подхватил Анну на руки и стал выносить ее из столовой.
Она пыталась брыкаться, надеясь вырваться. Не тут-то было. Тогда она пошла на хитрость.

АННА. (пищит). А рыба? А... кофе? (барахтается в его лапах.)
ГЕОРГИЙ. Завтра приду съем...
АННА. Я лимон хочу...
ГЕОРГИЙ. А я - тебя! (продираясь в раздвижную дверь с Анной в руках.)

                ЯВЛЕНИЕ 6
                Комната               

Он почти бросил ее на тахту, придавил Анну своим телом, лишив свободы действий, выпотрошил под визг ее из халата сначала набок, потом на живот, и пока сам выпростался из своего халата, успел поцеловать ее между лопаток.
Анна успела повернуться на спину...
Большего он ей не позволил, да она не очень-то и хотела.

ДИКТОР. Кто ищет друг друга и желает знать ближе, тот обязательно находит.
И Георгий нашел Анну. А его доблестный «Гусар» нашел «Хозяйку». И мужчины отыгрались за насмешки и унижения и взяли верх, хотя могло быть и по - другому. И дамы были не в накладе и получили все, что желали и даже более того. И победителей не было, как не было и побежденных...
Они лежали, как два пловца, вконец обессилевшие, не в состоянии двинуть ни одним своим членом, вынесенные на берег самой высокой волной из бушующего моря.
Они молодцы, им удалось взобраться на эту волну. Было бы обидно, если бы этого не случилось. И ведь не случается порой и даже нередко.

Анна и Георгий лежали средь разбросанных по тахте и полу подушек и халатов, с пустыми от всяких мыслей головами, наверное, и не понимающие вовсе, где они и что с ними случилось.
Ее пальцы тихонечко поползли к его руке, дотронулись до его пальцев и совсем слабо пожали их. Он не отреагировал.

ДИКТОР. Георгий лежал, прислушиваясь к себе, и только сейчас начинал осознавать, что вовсе не пустота разлита в нем самом и в его голове, а какое-то редкостное чувство невесомости. Он летал где-то высоко, летал, радостно удивляясь, как у него само собой все это получается!
Вот в него стало проникать что-то торжественное, величественное, он легко и неслышно стал лететь на эти звуки. Упругие, плотные, осязаемые, он летел, опираясь на них, звуки то поднимали, то опускали, то медленно кружили его. Несомненно, это был орган. Где он? Георгий пригляделся. Черепичные крыши, крыши, крыши. Вот остроконечные шпили, повсюду стрельчатые окна, причудливые цветные витражи завораживали взгляд. Вот откуда возносилась к небу эта божественная мелодия Баха, которая поднимала его, проникала ему в кровь, благоговейно принималась его сердцем и разносилась им в самые отдаленные уголки его тела, так что скоро зазвучал и он сам.
АННА. Кстати, (Георгий вздрогнул.) это все картины одного художника. (шепчет, наблюдая за ним одним полуоткрытым глазом.)

Он ласково повернул ее на себя, и они пристально стали вглядываться в глаза друг друга.

ДИКТОР. Георгий заметил, что ситчик ее зрачков излучает какую-то затаенную печаль.
ГЕОРГИЙ.Ты чего, Анна?
АННА. Так. (ушла от ответа.)
ГЕОРГИЙ. А все же?
АННА. Накрой меня.
ГЕОРГИЙ. (неуверенно). А, может, мы будем откровенны друг с другом? (накрывая Анну вместе с собой ее желтым махровым халатом.)
АННА. Зачем?
ГЕОРГИЙ. Но мы же узнали друг друга.
АННА. (почти шепотом). Как любовники, не больше.
ГЕОРГИЙ. Я хочу узнать о тебе все: кто ты, что ты...
АННА. Зачем ты.(тихо поддразнила.)
   
Он поднял ее плечи, хотел заглянуть поглубже в ее глаза, но она их закрыла.

ГЕОРГИЙ. Не хочешь, значит. А мне интересно. (целует один уголок ее губ, ставший таким упрямым.) Я хочу знать о тебе все. (целует другой не менее упрямый ее уголок.)

Анна не открывала глаза.
Георгий принял слезинку своими губами. Затем еще раз поцеловал ее глаза.
Анна молчала.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Уже созрела до скорой разлуки. Анна, я тебе нужен был, как мужчина и только сейчас? Ты меня добилась. Я уже тебе не интересен?
 
Анна открыла глаза, они были наполнены слезами.

АННА. Не спрашивай, Георгий, а то я заплачу. (совсем жалобно, чуть не хлипая. Вся прижавшись к нему, стала нежно целовать все его лицо, каждый раз всматриваясь в это место, его шею, его грудь.)
ДИКТОР. Он чего-то не понимал. Но одно уже прояснилось: Анне было хорошо с ним, и это не мало.
ГЕОРГИЙ. (в сторону). Это хороший фундамент. На нем можно строить отношения дальше, если только она опять не уйдет в себя. Все остальное – суета сует.
   
Анна лежала на нем, уютно подоткнув голову под его подбородок; ее ладошки медленно гладили его плечи; ее груди отдыхали на его груди.
Георгий перебирал ее русые пряди, вытаскивая их из-под краешка халата, прикрывающего Анну.

ГЕОРГИЙ. (чуть слышно). А что там делает мой «Гусар»?
АННА. Тихо, «Хозяйка» спит у него на коленях, и он сам, кажется, тоже спит.
ГЕОРГИЙ. Тогда он не «Гусар».
АННА. Не буди их, он славно потрудился.
ГЕОРГИЙ. Ну, а «Хозяйка», хоть, довольна?
АННА. (опять пропела). Она на седьмом небе, ты сам это знаешь. Помолчи.

Молчат.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Как же ревниво оберегает она свой мир от постороннего взгляда, очень дорожит им и боится за него. Боится, что его разрушат? Значит ее мир недостаточно прочный. Бережет душевный покой? Боится, что мои вопросы доставят ей неприятные минуты? А врать не хочет - и за это спасибо.

Лежат молча.
 
ГЕОРГИЙ. (в сторону). А вообще-то, с какой стати она должна перед ним распахивать душу? Кто он ей? Здравствуй и прощай! Да и какое право он имеет ломиться в чужой мир? Бередить душевный покой этой женщины? Не простой, видимо, женщины, очень интересной, неординарной; такой с виду деловой, а на самом деле такой женственной, такой беззащитной.

Он весь ушел в себя и смотрел сквозь Анну явно отсутствующими глазами.
От Анны это не ускользнуло, и она властно приказала:

АННА. Так, где ты там со своими мыслями? А ну, продолжай вслух, ишь, уединился в обществе! И где ты только воспитывался? Ну же, продолжай вслух, слышишь!
ГЕОРГИЙ. Такая… с виду, деловая, (продолжал медленно, как во сне.) а на самом деле… такая женственная… и легко ранимая.

Он по-прежнему смотрел сквозь Анну и не видел, что она, широко раскрыв глаза от удивления, выпрямилась и, затаив дыхание, уставилась на него, как на колдуна какого.

ГЕОРГИЙ. И дается ей это не просто, (тянет.) много сил уходит - держать себя в рамках, как того требует окружение... все время на нервах... все время в напряжении...  а как ей хочется… побыть в душевной, простой обстановке... просто женщиной... и чтобы нашелся мужчина… Георгий, например, который оценил бы ее... которому она была бы нужна... чтобы с ним ей было легко и надежно...

Анна уткнулась носом ему в щеку, хлюпнула.
Они некоторое время лежали молча.

АННА. (будто что-то стряхивая с себя, приподнимается). Через пять - семь минут, чтобы вышел из ванны. Буду тебя кормить. (легко спрыгнула с его бедер и быстро скрылась в открытых раздвижных дверях. Потом тотчас возникла снова.) Не мочи голову, надень шапочку! (вновь исчезла.)

                ЯВЛЕНИЕ 7
                Столовая

ДИКТОР. Анна, разогревая в столовой мясо, вдруг вздрогнула и прислушалась. Сквозь плеск воды, фырканье, из ванной раздались вопли. Она собралась, готовая поспешить на помощь, но вопли быстро оформились в мелодию.
АННА. Постой, постой, слова, правда, странные... Так это же ария герцога из                «Риголетто».
 
А из ванной неслось:
      
       Ласки ми-и-лой докучны быва-а-ют...
      
АННА. Ах, говнюк, ну, ты у меня сейчас допоешься!

Решительно подошла к двери, та закрыта. Она подняла кулачок...
      
                ЯВЛЕНИЕ 8
                Холл. Дверь ванны

Голос Георгия из ванны.      


       Пусть поча-ще-е меня вспомина-а-ет,
       Где Георгия не-е-ту, быть не может любви!
      
 АННА. Вот еще фрукт свалился на мою голову! (возмущенно.) Ишь чего возомнил! 
 
Но тут «говнюк» так прилично вытянул куплет, что она опустила руку.
А из ванной продолжалось:
         
         Если вдруг мне-э так понравилась Анна,
         То сам А-а-ргус…*
       
ДИКТОР. *Стоокий Аргус, в древнегреческой мифологии сторожил любовницу Зевса – Ио.
АННА. А-а-а, так я понравилась все-таки. (торжествующе расплылась в улыбке.
Не считала уже себя задетой, но тут...)
      
         Я сего-о-дня от нее в восхищенье,
         Завтра то-о-же скажу о друго-о-й...
       
АННА. (кричит в дверь). Сейчас допоешься, голодным выставлю!.
   
          За-а-а-а-втра то-о-же-э скажу о другой!

Анна слушала, прислонясь к двери и улыбалась.

АННА. Раздухарился мужик. А ведь ему действительно хорошо! Вот, дуреха! Кому будет плохо? Поимел женщину, обласкали... знает, что напоят и накормят сейчас, - вот и расслабился... Неужели он и впрямь думает, что еще раз переступит порог ее квартиры? Интересно, какой он все-таки в будничной жизни?

Молчит.

АННА. Искусил ее этот сумасшедший Дали привезти его к себе А, ведь, наверное, помани его любая другая женщина, и он был бы с ней в точности такой же! А она, привези она другого, а не его, неужели бы вела себя так же, как сейчас с ним?

Соображает.

АННА. Ну, нет! На нее наваждение какое-то напало! С ума сойти! Она так непозволительно себя вела, это все Георгий виноват: такой проникающий взгляд, такие ласковые руки, а голос... Никогда она так быстро не таяла, так и раскиснуть недолго. Ну, кто же знал, что еще попадаются такие мужики! Ну и заварила она кашу!

               
                ЯВЛЕНИЕ 9
                Столовая

Георгий вошел в столовую, запахивая халат, светясь, как начищенный мельхиоровый чайник, и, благоухая, как наложница из гарема, которой предстоит провести ночь с арабским шейхом.

АННА. (возмущенно).Ты смотри, опять мыл голову!
ГЕОРГИЙ. А ты эгоистка, Анна, сама моешь голову всякими шампунями, как его... Хер...бел ... там еще розочка нарисована, а на пузырьке с кондиционером - подсолнух...  ну, подскажи...
АННА. «Хербел эссенцис».    
ГЕОРГИЙ. Вот, вот, хербовая эссенция.   
АННА. Перестань похабничать, это лучшие из шампуней и кондиционеров.
ГЕОРГИЙ. А я и не сомневаюсь, у тебя плохого не водится. Теперь и у меня будут густые здоровые русые волосы, и, надеюсь, лысина даже зарастет.
Знаешь, (понизил голос, оглянулся.) я и «Гусару» своему шевелюру намылил, пусть будет теперь не брюнетом, а блондином, как «Хозяйка». Жаль, что времени мне даешь очень мало, сколько надо было держать, не смывая, полчаса?    
АННА. (возмущенно). Ну, все, конец моему терпенью, какой нахал, а? Вы только подумайте! Заваливается в ванную, ведет себя, как дома, переводит мой любимый шампунь и на что? Какого черта? Чтоб завтра купил мне новый! Нет, что я говорю! Ты же больше сюда ни ногой не ступишь! Гони деньги за шампунь! Немедленно!   

Анна грозно стала наступать с ложкой на все еще довольного и сияющего Георгия. Затем тревожно и подозрительно втянула в себя воздух и застонала.

АННА. Так оно и есть! Мой арабский крем с розовым маслом! Негодяй! Вор! Щас ка-а-а-ак дам тебе, мой дорогой, и придется тебе искать свои клочки по закоулочкам!

Анна пыталась достать его голову ложкой.
Но Георгий забежал за стол, продолжая удовлетворенно сиять от проделанного в ванной макияжа.

ГЕОРГИЙ. Ну, ты не права, Анна. (бегая вокруг стола.) Я же выхожу из ванной к женщине, можно сказать, к желанной женщине... а от меня никак не будет пахнуть... или просто будет пахнуть мужиком... я же такой ей не понравлюсь. Вот сейчас - другое дело... видишь, ты сразу обратила на меня внимание... я стал, как и раньше, молодой и красивый! И даже, по-моему, ты домогаешься меня... уже, видимо, сильно меня хочешь...

Последний поворот вокруг стола Георгий пробежал медленнее, чем надо было, и схлопотал все же по затылку, хорошо, что вскользь.

ГЕОРГИЙ. Анна, ты не права, у тебя ложка в каком-то соусе, а я голову, между прочим, побрызгал французским дезодорантом и под мышками, правда, тоже...
АННА. О-о-о-о! (бессильно простонала запыхавшаяся, остановилась, злобно сверкая глазами.)
ГЕОРГИЙ. Кстати, у тебя на сковородке сгорит что-то вкусное.
АННА. Ну, погоди у меня, я до тебя доберусь. (метнулась к газовой плите спасать соус.)
ГЕОРГИЙ. (довольно). Вот видишь, (предусмотрительно стоя с противоположной от Анны стороны стола.) как ты меня такого душистого страстно захотела! Но я тебя такую страстную боюсь. Сделаешь что-нибудь со мной, откусишь чего, а потом выгонишь и скажешь, что так и было. 

Анна прыснула в сковородку и стрельнула в Георгия лукавыми глазами.

ГЕОРГИЙ. Так это крем арабский, говоришь, с розовым маслом? То-то мой «Гусар» выглядел таким довольным, когда я его им мазал!
АННА. Ой, мамочка! (завыла и бросилась в ванную.)
ДИКТОР. Оттуда раздались ни то всхлипывания, ни то причитания. Затем дверь ванной с треском захлопнулась.

Анна вбежала в столовую с красивой черной баночкой.
Такая Анна сразу не понравилась Георгию и он напрягся.
Анна выбирает среди висящих на стене деревянных красиво расписанных черным и красным лаком по золоту, так необходимых на кухне предметов, длинную толстую скалку похожую на бейсбольную биту, видимо, для раскатывания теста.
Георгий понял, что за столом теперь не спасется и опрометью бросился в комнату.
Предчувствуя близость наказания, что-то крича, Анна влетела в комнату, держа в руке биту, как булаву.

   
                ЯВЛЕНИЕ 10
                Комната

ГЕОРГИЙ. Нет, не изучала Анна тактику, и где она только училась? Не изучала, это точно!

Георгий, стоявший за дверью, одним прыжком очутился сзади и плотным кольцом рук обхватил ее пониже груди, прижав к телу и ее руку с битой.
Анна вскрикнула от неожиданности.

ГЕОРГИЙ. Поздно рано вставать, амазонка, слишком поздно!

Ноги Анны оторвались от пола, и она медленно поплыла к тахте, задыхаясь больше от гнева, чем от объятий.
Георгий бережно положил ее чуть трепыхающуюся на себя, перевернуть ее лицом к себе было делом техники, только раз Анна пискнула. Для надежности он обвил ее бедра своими ногами.

ДИКТОР. Так деловитый паук бережно пеленает муху, перед тем как высосать из нее  жизнь.

Анна дергала головой, посылая душегубу проклятья, а он, предвкушая пир, аппетитно смотрел на нее; затем нежно запечатал ей рот и стал душить ее... поцелуем.      

ДИКТОР. Ах, какая сила скрывается все-таки в простом поцелуе! Нет, только в страстном поцелуе скрывается удивительная сила!
Минуту назад бешенная, разъяренная, сильная женщина, которой ни то, что, упаси Бог, попасться под горячую руку, смотреть даже на нее было страшно, вдруг обмякла, успокоилась, выронила свое оружие, и уже сама начала отвечать не менее страстным поцелуем. 

Незаметно хватка Георгия ослабла.
Руки Анны сразу воспользовались этим: одна ладонь нырнула под его затылок и крепко прижала его уставшие губы к ее губам, а вторая - в разрез его халата, на полюбившуюся левую грудь и стала растирать ее. 

АННА. (запыхавшись, тихо). Ты замечательно целуешься, какая женщина тебя научила этому?
ГЕОРГИЙ. Анна, я хочу тебя... очень.

Анна прикрыла его рот своими губами и прошептала в его губы:

АННА. Да-а? Я тоже хочу тебя.
ГЕОРГИЙ. Это же прекрасно, когда два человека хотят друг друга... 
АННА. Через час нам надо выходить, я не могу сорвать важную встречу, а я еще не одета.
ГЕОРГИЙ. Но мы хотим друг друга, разве это не главное?

Анна целовала, будто в последний раз, его подбородок, кончик носа, брови, глаза.

АННА. Я очень тебя хочу, (прошептала.) но не судьба, видно... давай сегодня ценить то, что имеем.
ГЕОРГИЙ. А завтра? Не ты ли говорила, что я здесь в первый и последний раз?
АННА. Да, говорила, (голос дрогнул.) вероятно, так и будет.
ГЕОРГИЙ. А без вероятно?
АННА. Так и будет, (более решительно. Посмотрела, как бы запоминая его глаза, и быстро встала, уже в дверях.) Пойдем, Георгий, я тебя покормлю.
ГЕОРГИЙ. Ты, Анна, не расслышала, я тебя хочу, а не твою пусть даже вкусную стряпню. Неужели ты променяешь пищу любви на пищу желудка?
АННА. Ты вынуждаешь меня, Георгий, ломать мои правила. Я была бы рада с тобой целый день питаться пищей любви.
АННА. Нам не дано слишком высоко отрываться от земли, кто об этом забывает, тот разбивается, и если даже останется жить, то уже никогда не взлетит. Не дай мне разбиться, прошу тебя, не дай обмануться в тебе. Я и так почти все делаю по наитию, со слепой верой в тебя, что ты не сможешь сделать мне плохо.
ДИКТОР. Никогда до этого Анна так с ним не говорила и так на него не смотрела.
Георгий не совсем понимал, о чем просит его Анна, но шестым чувством, которым у него было сердце, а оно никогда еще не подводило, он ощущал невидимую установившуюся связь их душ, их стремление друг к другу, потаенную радость, доставляемую от общения словами, жестами, глазами, мыслями.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Наверное, Анну напугал так неожиданно вспыхнувший костер ее чувств, и она своей холодной волей гасит его, не дает ему разгореться. Уй самой грустно и больно видеть это. Есть нечто, пока ему неизвестное, которое управляет ее чувствами и которому подчиняется она сама. И вот она просит помочь его справиться с этим неожиданным для нее самой бедствием.

Он молчит.

ГЕОРГИЙ. Анна, я все сделаю, как ты просишь, только бы твои глаза светились радостью, а в твоем голосе не звучала грусть.
АННА. Спасибо тебе... милый.
ГЕОРГИЙ. Повтори еще.

Анна, явно смущаясь, спрятала свое лицо у него на шее.

АННА. Иди в столовую, мне надо позвонить, я быстро.

Георгий уходит.

               
                ЯВЛЕНИЕ 11
                Столовая               

ДИКТОР. В столовой два прибора стояли рядом, это уже было лучше, чем вначале.
Георгий сидел в ожидании Анны, разглядывая просторное помещение. Сейчас столовая больше походила на уютную гостиную для теплой компании. Уют, пожалуй, ей придавал фарфоровый плафон с бронзовыми украшениями, низко висящий над столом на трех бронзовых цепях.
И так Георгию захотелось здесь остаться, просто посидеть с Анной, пусть даже рядом, и попить чай, за какой-нибудь неторопливой беседой, что у него от неосуществимого желания заныло в груди.

Из комнаты Анны до Георгия донеслись какие-то странные звуки.

ГЕОРГИЙ. Так, так… Анна, оказывается, говорит по-английски! Нехорошо подслушивать, но не виноват же он, что слышен даже самый тихий разговор.   
Так, так, обстоятельства ее задержали, и она не будет заезжать в офис, а приедет прямо в торгпредство... не слышно... вот... договор подготовлен...

Напрягается с переводом.

ГЕОРГИЙ. О, черт, непонятное выражение... чего-то не должно быть... она все проверила... не слышно... до встречи, Майкл.
Вот оно что… работает Анна в инофирме или в солидной компании, коли договор обсуждается в торгпредстве; знает английский; если отвечает за договор, то работает не переводчиком и не простым менеджером... обстоятельства - это он, Георгий, а ... «everything should go smoothly» - что такое? «Все должно пройти... ровно, нет, точнее – гладко. Вроде так.
АННА. ( Входит). Может, выпьешь что-нибудь?
ГЕОРГИЙ. А ты?
АННА. У меня деловая встреча, я не буду.
ГЕОРГИЙ. (нахохлившись). А я в одиночку не пью.
ДИКТОР. Они ели и говорили ни о чем. Он хвалил вкусно приготовленное мясо, грибной соус, красиво уложенный салат, ел с видимым аппетитом, но вкуса пищи не ощущал и старался развеселить себя и Анну.

Анна ела мало, неохотно, незаметно смотрела, как он поглощает еду. Потом заложила посуду в моечную машину, протянула Георгию большую грушу.
Он кормил Анну ее грушей, не забывая периодически сам от нее откусывать. Несколько крупных кусочков он предлагал ей из своих губ в придачу с поцелуями, и Анна охотно их принимала.
Затем Анна отправилась в свою комнату одеваться.

                ЯВЛЕНИЕ 12
                Комната            

Георгий поставил первый попавшийся лазерный диск, развалился на тахте, откинул голову, закрыл глаза и растворился в звуках...

ДИКТОР. С первых нот он узнал проникновенный голос Френка Синатры и любимую свою песню «Дым сигареты», постоянно забываемого им американского композитора, вошедшего в мировую классику этой своей гениальной песней. Баловень женщин Френк, пел о хорошо знакомой ему боли разлуки со своей любимой. В его голосе не было отчаяния, была только легкая, как тающий сигаретный дым, грусть расставания.

У Георгия запершило в горле и защипало глаза от этого дымка. Его взгляд скользнул на картину, которая вначале показалась ему уж совсем непримечательной, а теперь зеленый купол убогой церквушки с золотым крестом и заброшенный под ней погост щемящей тоской резанули его чувства, он задохнулся от схватившей его боли, а на глазах выступили слезы.
Входит Анна в строгом английском костюме. Прислонившись к двери, стоит и широко открытыми глазами смотрела на него.
Георгий почувствовал взгляд, поднялся ей навстречу.
Перед ним стояла знакомая и незнакомая женщина.
Он подошел к ней вплотную, продолжая рассматривать и не решаясь дотронуться до нее. Анна молча смотрела на него, не изменяя позы.

АННА. (неуверенно). Пошли?
ГЕОРГИЙ.  Анна, сядь ко мне на колени на три минуты и выходим. Боюсь, что такая женщина никогда больше не будет сидеть у меня на коленях; я хочу запомнить мгновенье.
 
Анна села, обняла Георгия одной рукой за шею, глядя на него со снисходительной и немного грустной улыбкой.

 ДИКТОР. Что ж, она могла себе это позволить.
У него на коленях сидела уверенная в себе красивая женщина.

Анна в деловом темно - синем костюме: в юбке - миди без пояса; из нагрудного кармана жакета выглядывали четыре малюсеньких уголочка голубого батистового платка; в ослепительно - белой тончайшей блузке с манжетами, выглядывающими из рукавов жакета, и строгим английским воротничком; ее темно - русые волосы были гладко причесаны и собраны на затылке в аккуратный узел, который держался неизвестно на чем; на ногах были черно - матовые классические английские туфли. Глаза только чуть подведены, ресницы даже не накрашены, а на губах - светло - сиреневая помада. В ушах этой женщины были скромные бриллиантовые серьги, на пальце левой руки - с такой же оправой маленький перстенек.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Куда подевалось полное участия выражение лица? А глаза? Это же совсем другие глаза! В них нет искорки лукавого добродушия, нежности, от них не исходит ни капельки тепла!
 
Продолжает рассматривать.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). О, знакомый тип холодных пресыщенных жизнью красавиц! Видал, видал он их не раз, да что видал - говорил с некоторыми и затыкал уши от их словесного поноса! Одной минуты хватало, чтобы интерес к красавице пропадал даже, как к женщине. Попадись такая Анна ему в зале - не сидела бы она сейчас у него на коленях, это точно.

С плохо скрываемым чувством опасения Георгий продолжал рассматривать не его Анну.

ДИКТОР. И вдруг куда-то исчезла тонкая материя ее юбки и его брюк, ее трусиков и его трусов. Он ощутил телом, где сидела Анна, тепло ее голого тела. Это было даже не тепло, это уже разгорался огонь, огонь обоюдного желания, он чувствовал это.               
   
Анна не сдержалась первой и, прижавшись к нему грудью, обняла его за шею, и они, в который раз, за сегодня, слились в страстном поцелуе. 

ДИКТОР. Его «Гусар» не смог выдержать такой пытки (а кто выдержит?).
Анна первой и опомнилась. Похоже, и она испугалась за себя. 

Анна отскочила от Георгия, держась одной рукой за стену, зрачки ее расширились, грудь заметно поднималась, ей не хватало воздуха.

ДИКТОР. Она смотрела на него так, как пчела смотрит на мед, когда, неосторожно сев на него, и, вкусив сладостного нектара, вдруг чувствует, что начинает тонуть, пропадать. Тогда из последних сил своих крыльев отрывается от сладостной своей погибели и, неподвижно жужжа над ним, не в силах побороть себя, размышляет: «А не попробовать ли еще раз, а там - будь, что будет!

Анна подавила искушение.

АННА. Все! Это был последний поцелуй! (как установку себе. С улыбкой сожаления добавила.) А «ЕМУ» - мои глубокие соболезнования.

Георгий не видел этого. Закрыв глаза и скрепя зубами, он напряг всю свою волю, чтобы сдержаться.

ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (за сценой). А нахрена тебе такие испытания! Дурак, устроил «Гусару» и «Хозяйке» такой стресс! Задержись вы еще на пару секунд в поцелуе, я не дал бы не только одного «зелененького», но даже и рубля «деревянного» за тот договор, который ей предстоит обсуждать через полчаса!
 
Анна, закончив подкрашивать губы, осмотрела еще раз себя в зеркало и подала ему руку.

АННА. Пошли! (мягко, но требовательно.)

Они вышли из лифта.

                ЯВЛЕНИЕ 13
                Холл

КОНСЬЕРЖКА. Вы, как всегда, прекрасно выглядите!
АННА. (улыбаясь). Спасибо, тетя Валя.
КОНСЬЕРЖКА. Как обычно поздно приедете?
АННА. Да!
КОНСЬЕРЖКА. Я буду ждать Вас.
АННА. Ты что уснул? (взяла Георгия за руку.)
ГЕОРГИЙ. (в сторону). Черт, опять забыл взять даму под руку, (исправляется на ходу.) А вот и ее машина.
АННА. Нет, я такой «сонной мухе» не доверю сейчас машину!

Он и не возражал. Настроение его упало.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). А с чего ему не падать? Так счастливо приобрести и так внезапно потерять такую женщину! Потерять навсегда! Никогда больше не дотронуться до нее рукой, никогда больше не услышать ее вкрадчивого голоса; ему и видеть ее запрещено! Ну, - это фигушки! Нет, нет, успокойся, Анна, преследовать он тебя не будет, но и не спросит тебя. Если надо - подкараулит, поглядит на тебя хоть издали. «A cat may look at the king!»* Не запретишь! Перебьешься! Сейчас у нас свобода, все-таки!
ДИКТОР. *И кошке дозволено смотреть на короля! - англ.               

Георгий совсем ушел в себя, не заметив даже, как сел на место пассажира рядом с Анной; что-то односложно отвечал ей, но главный диалог он вел сам с собой.

 
                ЯВЛЕНИЕ 14
                В машине
АННА. Я могу тебя подвести только до «Октябрьской».
   
Он кивнул. 

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Интересно, сегодня у Анны он сам вел себя, как немного сумасшедший Дали. Да и она тоже.
ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (за сценой). А я и раньше подозревал хозяина, а тут ты сам признался! А что, очень похоже на то. И Анна от тебя не отставала.
ГЕОРГИЙ. (в сторону). И как только русская Гала могла себе выбрать этого сумасшедшего испанца, который гордился своим сумасшествием. Оказывается, это Гала все сделала, чтобы в глазах всего общества он был таким. Сколько лет она носила его картины по разным меценатом, чтобы те, наконец, его заметили.
Это Гала продвигала все его сумасшедшие проекты и добилась своего! Его начали признавать, и он стал ДАЛИ! И она всю жизнь была его музой.
ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (за сценой). А вот твоя Анна, не такая. Тебе с ней не повезло, - Ишь, чего захотела? Чтобы ты забыл ее и даже дорогу к ней! Она поиграла сегодня с тобой, как кошка с мышкой. И скажи спасибо, что выпустила тебя. Так что, не особо печалься, хозяин. Еще не одна кошечка перейдет тебе дорогу в твоей непутевой жизни. 
               
Анна сидела в машине, не глядя на него, в задумчивости чертила пальцем по рулю.

АННА. Ты знаешь, Георгий, ты – мужчина… вероятно, у тебя семья, дети... тебе тяжело сейчас, ты увлекся, но мне, поверь, еще тяжелее. Я, видимо, увлеклась не меньше... я чуть не плачу. (всхлипывает.)
 
Он скосил на нее взгляд.
Анна часто - часто заморгала ресницами и с трудом справилась с собой.

АННА. Но что же делать? Мы не должны отрываться от жизни, она этого не прощает. Попытайся понять, надо жить по ее законам. Давай расставаться. Не судьба, видно. Целуй меня в щеку.

Георгий холодно поцеловал.
Анна смотрела на него сочувственно.

АННА. Ну, иди. Удачи тебе.

Георгий открыл дверцу и еще не поставил на землю ноги, как Анна схватила его за плечо. Он повернулся к ней и посмотрел в глаза.
Зрачки Анны чуть заметно метались. У губ прорезались страдальческие складки, лицо напряглось.

ГЕОРГИЙ. (в сторону). Нет, ей все-таки все тридцать пять.
АННА. Спасибо тебе за эти шесть часов, мне было хорошо с тобой, даже слишком хорошо, (с трудом выдавливала из себя.) - и это плохо... ну, иди! Прощай!
 
Георгий вышел из ее уютного автомобиля и застыл. Секунды три он стоял спиной к Анне, потом резко обернулся, открыл дверцу, просунул только голову в салон.

ГЕОРГИЙ. (нерешительно, тихо). На кухне, на бумажном полотенце, я написал свой телефон... так, на всякий случай.
 
Анна молчала.

Ему показалось, что жалость к нему проступила на ее лице. Он отпрянул, резко захлопнул дверцу и, круто развернувшись, зашагал прочь.               

ГОЛОС ВТОРОГО «Я». (за сценой). Ну, что, кретин, добился своего, тебя жалеют, как последнего бомжа, просящего милостыню. (взорвался второй «Я».) Не утерпел, все-таки. Прорвало! Где же твоя гордость, что ты никому и ничем не обязан?

Георгий быстро шел, осыпая себя проклятьями, уничтожая себя.
Анна, положив голову на руль, давилась слезами.