Яблоки

       Если вам надо быстро попасть от нашего шестнадцатого дома на другую улицу, то можно легко сократить путь
- идете мимо котельной, затем через гаражи и детский сад с яблоневым садом.
    Гаражи, с пыльным содержимым дряхлеющих машин и озабоченными лицами их владельцев минуете беспрепятственно, а вот калитки детского сада открыты не всегда, только утром и вечером, когда приводят или забирают крикливых воспитанников. В другое время они бывают закрыты на засов или даже на замок.
   Ребята же, если так случается, приучились форсировать забор сада сходу, а взрослому, да ещё идущему с сумками, приходится обходить преграду вокруг почти целый километр «со вступительным словом».
   Но нас осенью больше привлекают не преимущества быстрого прохода, а прекрасный сад с крупными разноцветными плодами на всех яблонях, и когда смеркается, а воспитатели садика отправляются по домам, можно смело попользоваться вкусным и хрустящим на зубах урожаем.
 И вот мы с Кошей и Гешей (так неразлучна наша троица), пройдя в один из теплых ещё вечеров в открытую калитку, притаились в полутьме у яблоневых стволов, чтобы дождаться, когда все уйдут.
И действительно, скоро все звуки у выхода из детского корпуса затихли, а последние запоздалые родители увели домой кривляющихся чад.
  Асфальтовая дорожка, по которой пролегает путь от одной калитки до другой, идёт как раз между деревьями сада. Деревьев не так много, но густая листва скрывает полностью висящего на дереве от посторонних глаз. Главное, это не зашуметь, чтобы не вышел ночной сторож. Поэтому яблоки аккуратно срываются «верхолазом» и так же аккуратно и бесшумно бросаются стоящим внизу. О том, чтобы трясти яблоню, не может быть и речи. Вы будете сразу обнаружены, пойманы и, возможно, строго наказаны. Нас, правда, ни разу не поймали, но мы слышали об этом от других ребят.
 Несмотря на то, что я был старше своих друзей на два года, имел весьма тщедушное телосложение, поэтому почти всегда оказывался наверху.
   И вот, наконец, я почти на самой верхней развилке дерева, выше уровня второго этажа садика, и хорошо вижу дорожку, идущую к забору меж гаражей. Снизу мне уже сигналят – можно начинать сбор…
  Не спеша, хотя слегка и опасаясь возможного появления сторожа, начинаю медленно тянуться за ближайшими сочными яблоками. Ветви немного отклоняются от этих движений, и я кажусь себе акробатом под куполом цирка, властвующим на высоте. Дерево чуть шелестит от каждого моего движения, и я замираю каждый раз, прислушиваясь. Сторож имеет обыкновение изредка выходить на крыльцо и курить, поэтому излишняя предосторожность не помешает. И вот такой момент наступает. Мы, замершие с добычей, я – наверху,  в обезьяньей  позе срывания плода, а мои друзья внизу – превратившиеся в два столба, придерживающих хозяйственные авоськи, позаимствованные на время вечерней охоты на кухнях у мам. Мы слышим его покашливание, постукивание папиросой «Памир» (Нищий в горах) о пачку, чирканье спички, вздохи его затяжек, опять покашливание, непонятный разговор себе под нос с самим собой. Наконец, дверь за ним закрывается и все стихает.
«Отомри» - шепчет, улыбаясь, Геша, и я по его голосу и в темноте понимаю, что
он улыбается, предвкушая быстрое окончание «операции» и триумфальное возвращение домой.
Действительно, три авоськи уже почти заполнены и скоро можно будет спускаться вниз.
  Я тянусь за очередным яблоком и вдруг:
- Атас! Сторож! мотаем!!!  Ребята внизу, оставив авоськи, бросаются в стороны.
 Это голос Геши, а я – уже в полете. От неожиданности я разжал руку, 
которой держался за ствол яблони, вторая же рука свободна для сбора и всегда на весу…
Секунда полета, но я оказываюсь не внизу, а падаю в развилку ствола яблони и как
  раз между ног!!!
Искры из глаз! Секунд десять сказать ничего не могу. Слезы, боль, страх, что подошедший сторож в следующую секунду запросто меня поймает, а у меня нет сил, не то, чтобы убежать, а даже говорить.
 Сквозь слезы начинаю различать в темноте под собой близкие силуэты ощупывающих меня Коши и Геши.
   Мои друзья вернулись, конечно, чтобы спасти меня от гнева сторожа и снять с дерева мое бесчувственное тельце. Вот это друзья, молодцы, не бросят никогда – проносится в моей голове.
И я слышу виноватый шепот Геши:
 Сань, слезай…ты как там?  ничего?.. мы пошутили…
   Если бы я мог сразу слезть с дерева, думаю, им было бы не до шуток. Я сказал все слова,
что знал к тому времени, из тех, что не любят мамы и девушки. Но на большее меня не хватило. Ребята, внизу тихо ржали, ещё не понимая, что со мной приключилось. Они, разыгрывая меня, действительно бросились наутек, но не видели ни моего полета, ни «приземления».
 Долго и осторожно меня снимали с дерева, внутренняя часть ног оказалась ободрана до крови, об остальном и говорить не стоило. Две недели я ходил, согнувшись как старая бабка, пропуская все тренировки.
 Мои друзья сначала смеялись, а потом долго извинялись передо мной за неудачную шутку.
   Коша, живший надо мной на четвертом этаже, даже предлагал носить мой   портфель до школы, а толстый Геша говорил, что может ходить за меня на тренировку. Но это они смеялись, конечно.
 
Такие веселые были ребята…   как жаль, что жизнь отмерила им мало времени. Один погиб в автомобильной аварии, а второй – оказался жертвой медицинской ошибки на
операции… Светлая память вам, мои дорогие друзья…

(из книги "Недетские рассказы")