Лавка янтарных снов

Лавка янтарных снов с незапамятных времён стоит на перекрёстке всех миров – видимых и невидимых; она соединяет в себе прошлое и будущее, она засыпает под песни вечных седых ветров и просыпается сама по себе…
В этой Лавке, среди всего прочего, хранятся легенды, рождённые в далёкой вересковой пустоши – в глубине вечного покоя, в ней всегда царит густой сумрак, в котором незримо кружатся лёгкие тени…
Мудрый седой ворон приносил на своих крыльях рассветы и закаты; в Лавку снов за прошедшие тысячелетия приходили многие – шуты и менестрели, странствующие рыцари и купцы, приходили важные короли и скромные монахи, бывалые моряки и таинственные звездочёты, и просто любопытные. И каждый из них творил великую тайну наравне с тенями предков и древним Алхимиком, вечно живущим в этой Лавке…
В Лавке янтарных снов до утра не смолкает тонкая трель невидимой птицы, до первых солнечных лучей не гаснет медовая свеча в старинном бронзовом подсвечнике…
А вместе с наступившей зарёю прилетают в волшебную Лавку добрые вести: о тех, кто пропал и нашёлся, о тех, кто был на краю смерти и выжил, о тех, кто спасал чужие жизни, не жалея себя, о тех, кто всегда с нами, даже если мы этого не видим.
В стенах этой Лавки янтарные сны становятся реальной жизнью…



                ***

Старый Алхимик творит новую реальность; на кончиках его пальцев неслышно танцуют звуки небесной музыки…
Он садится за стол, долго смотрит на догорающий в золотистой дымке закат и начинает писать очередное письмо. Письмо для неё – Кочевницы из северных лесов, которая тоже видит сейчас закат, стекающий густым ягодным соком в холодную чашу горного озера.
Кочевница когда-то входила в Лавку янтарных снов, и пламя свечей плясало над её головой, и ароматы можжевельника и кедровых веток плыли над бронзовым подсвечником, над старинными фолиантами с латинскими письменами, над призрачным приморским городом.
Эта переписка длится бесконечное количество лет…



                ***

Алхимик – Кочевнице:
«Ты знаешь прекрасно, дитя моё, что люди считают меня целителем и чародеем, и даже чернокнижником; и пришлось мне бывать на плахе, и розы мои замерзали в глубоком снегу…
Но всякий раз звенел над входом в Лавку старинный медный колокольчик, и всякий раз загорались белые свечи, и запах мирта навечно пропитал мои руки, и в который раз я писал слова утешения тому, кто остался без поддержки и сил.
Ах, дитя моё, не смотри на чёрные сумерки безнадёжности, не впускай их в себя, - и они исчезнут без следа в узеньких городских переулках, они уйдут вместе с забытыми секретами мёртвых городов, навеки забытых и затерянных…
Приезжай сюда поскорее, дочь моя, ведь здесь ждут тебя новые зелья и снадобья из южных загадочных земель, тебя ждёт молочный туман над спящей бухтой, ждут тёплые капли дождя на скрипучих ступенях, над которыми кружится необыкновенно красивая мелодия, пришедшая издалека.
А сны из средневековья ещё не успели исчезнуть; сейчас они отражаются в витражном стекле и тянутся за случайными прохожими.
И усталые парусники рассказывают мне по утрам о золотом свете и ледяных часах…
Я очень жду тебя, дитя северных лесов.
Приезжай, и всё увидишь сама».



                ***

Юная Кочевница сидит на каменистом берегу продуваемого холодными ветрами залива, смотрит на пелену осеннего дождя, на пронзительно кричащих чаек под облаками.
Она читает письмо старого Алхимика, она знает, что все сюжеты когда-то совпали во времени, пересеклись в пространстве, переплелись воедино, затем остановились ненадолго на самом важном перекрёстке…
И если в Лавке снов часы бьют полночь – в северных лесах рождается очередная новая жизнь, если в Лавке наступает благоухающее мёдом утро – из северного леса уходит в междумирье изживший себя сюжет.
И Кочевница берёт в очередное путешествие моточек льняных ниток, кусочек янтарной смолы и последний закатный луч ушедшего лета.
И наступающая осень будет загадочной, неповторимой, обманчивой и очень неторопливой…
Древний Алхимик сейчас видит долгие сны о блестящих на солнце жестяных флюгерах, о веренице серебристых птичек, спешащих на юг, о странных книгах без названия.
А потом наступит зима…



                ***

Кочевница долго стоит у окна, наблюдая за медленно падающими снежными хлопьями.
Вокруг – безмолвие ледяной зимы, свежий запах снегопада, вокруг – только величественный лес в белых одеждах и быстро темнеющее небо.
Время словно застыло между оконных рам, время как будто провалилось в бездонную пропасть, либо ушло куда-то так далеко, что о нём уже никто и не вспоминает…
Кочевница засыпает под треск горящих в камине берёзовых поленьев; она видит во сне старинный город с узкими мостовыми, жестяными флюгерами и янтарной набережной, навсегда пропитанной морской солью.
Этот город тих, молчалив и строг.
Он замер в ожидании необратимых перемен…



                ***

Алхимик – Кочевнице:
«Приветствую тебя, дочь моя, приветствую и пишу тебе, погрузившись в ранние зимние сумерки, созерцая плавный танец огня в камине…
Я прислушиваюсь к тьме за окнами и понимаю, о чём она хочет поведать мне.
А говорит она о том, что нельзя переходить свой рубикон, не имея на то повеления свыше, что нельзя жить в самых разных ипостасях и ожидать единой награды… Она говорит мне о том, что бестелесные духи моих мыслей витают сейчас над лесными полянами, где когда-то цвели фиалки; и духи эти просят дать им обычные земные имена.
Знаешь, дитя моё, вчера я бродил по краю безбрежного моря, и оно было свинцово-серым, холодным и равнодушным. И я думал о том, что, порою, души наши теряют свои главные ориентиры и становятся подобны этому безмолвному морю…
А впрочем, мы сами способствуем этим потерям, мы сами позволяем душам своим творить всё, что захочется.
И кого же потом винить?..
Дитя моё, приезжай, и мы побеседуем обо всём на свете за чашкой пряного травяного чая, и мы будем смотреть на пляшущее пламя свечей в бронзовых канделябрах, и звёзды над крышей Лавки зазвенят чуть слышно, спасая нас от всего лишнего и несущественного.
Дочь моя, в последних снах я отчётливо вижу, как тонкой струйкой вьётся дорожный песок из-под копыт твоего коня.
И небеса внимают снам моим…»



                ***

Кочевница из северных лесов плывёт в утлой лодочке по ночной реке, вслушиваясь в тихий плеск тёмной воды, вдыхая аромат пряных трав, всматриваясь в туманную мглу и прислушиваясь к приглушённым звукам птичьих голосов.
Она плывёт и вспоминает о последней своей поездке в Лавку янтарных снов…
О том, как пел холодный дождь за витражным стеклом, о том, как старый Алхимик творил из вечерней пустоты золотые нити, пышные алые розы и мелкую россыпь сверкающих серебром бусин.
И потом в цветные витражные окна стучалась строгая ночь; она приходила без приглашения, рассыпаясь на сонмы алмазных блёсток, она приводила с собою незваных гостей – без имени, без прошлого, без особых примет…
А сейчас ночная река рассказывает юной Кочевнице о будущем, полном неясной надежды, о прошлом, затерянном где-то на забытых пыльных дорогах, о настоящем, которое покоится на левой ладони Кочевницы – в виде мерцающей светлой звезды.
И ясное солнечное утро уже спешит сюда.
Спешит поведать о новом…


                ***

Все эти дни и долгие ночи древний Алхимик очень занят в своей Лавке.
На крепкой дубовой двери висит массивный кованый замок, резные ставни тоже закрыты, но из печной трубы вьётся тонкая струйка серого дыма. Он пахнет медовым воском, северным ветром и первыми звёздами.
Алхимик считает дни и часы, пишет для них невозможный сценарий, исправляет то, что уже не подлежит исправлению, вспоминает о реках, бегущих по зелёной равнине, и даёт каждой реке совершенно новое название.
Утомившись, он садится за очередное письмо для юной Кочевницы:
«Мой дом, дорогое дитя, теперь наполнен бесконечным ожиданием…
Ожиданием перемен и новизны, ожиданием ледяной тьмы и вечного света, переменчивых тревог и хорошего настроения…
Мой дом сейчас наполнен мерцанием восковых свечей и яркого огня в камине, он наполнен жаждой обновления и бледным сиянием вселенской пустоты…
Дитя моё, будь терпеливой и сильной: грядущие изменения перевернут весь уклад привычной жизни. Но надолго это не затянется…»


                ***

Кочевница из северных лесов гуляет по тёмным таёжным тропам вместе с волчьей стаей, собирает в берестяной короб белые грибы и можжевеловые ягоды, слушает звонкие песни нового дня и провожает долгие закаты за линию горизонта.
В её мыслях – только спокойствие, свет и радость.
В её руках – золотистые нити раннего солнца, серебряные монетки, оставленные убывающей луной, и свежий букет цветков иван-чая.
Умные волки садятся рядом с Кочевницей и молчат ровно до тех пор, пока самая короткая летняя ночь не станет самой длинной.
Быстрые чёрные птицы кружат над головой Кочевницы; они принесли на своих крыльях смутную тревогу и лёгкое беспокойство.
А в далёком приморском городе на каменном мосту стоит старый Алхимик и задумчиво смотрит на неподвижную гладь воды.
Самая длинная летняя ночь принесла ему важные вести…



***

Алхимик – Кочевнице:
«Многие собеседники говорят мне о том, что сейчас стираются все границы, сбиваются все ориентиры, что точки опоры как-то внезапно потеряны и уже невидимы для нас…
Дочь моя, ты помнишь, в одном из прежних писем своих я рассказывал о силе земли, о том, что каждое жизненное пространство выбирает себе людей.
Не мы выбираем место жительства, не мы выбираем землю. Земля выбирает нас.
И те древние города, что уже давно разрушены и стёрты с лица земли, вновь оживают и зовут нас. Этот зов очень мощный; он пробивается сквозь тьму прошедших веков, сквозь наслоения, плотные и тяжёлые…
И каждый древний город теперь открывает для нас мир своих сказок! Надо только внимательно прислушаться…
Дитя моё, ты можешь разжечь костёр в пустынном месте и смотреть в самую глубину неистового пламени. Там можно увидеть всё, что угодно, и не только увидеть, но и услышать.
Мне ли говорить тебе о твоих верных спутниках – духах огня, воды, земли и воздуха?..
Мне ли учить тебя узнавать их – светлых и тёмных, голодных и яростных, сильных и гибких?..
Ведь ты сама понимаешь, что все силы неба и земли сейчас очень близко от нас, потому что открыты гигантские Врата… И всё, что выходит из этих Врат: тьма, свет, полутени, смерть и жизнь – всё это теперь существует в нашем мире, в каждом сердце человеческом.
Каждая душа – вот прямо сейчас – в этом магическом плену…»



                ***

Кочевница из северных лесов слушает своё сердце…
Сейчас оно говорит ей о начале всякой жизни – той, что зародилась в самой глубине мрака, той, что мерцала крохотной искоркой в бесцветной тишине, а потом разрасталась, растекалась буйным пламенем по всей земле.
Рядом просыпаются сумрачные сосны, лес таинственно шелестит, старый ворон кружит над догорающим костром, и в холодных небесах вспыхивает удивительно красивое сияние – золотисто-янтарное, с изумрудными огоньками.
Кочевница думает теперь о новых временах; мысли её обрели долгожданное равновесие, стали созвучными гудящей подо льдом воде.
Холод не чувствуется; он словно растворён в окружающем пространстве: в живых и мёртвых деревьях, в шёпоте проснувшихся ручьёв, в слабо мерцающей земле под ногами.
Кочевница из северных лесов размышляет о письмах древнего Алхимика…
О скрытой в них тревоге, о неизбежном распаде старого мира и рождении нового, о боли и гневе Матери-земли, о величайших глупостях человечества – и о скромной мудрости, которая спасает эту обречённую жизнь уже в который раз.
Сердце Кочевницы беззвучно поёт о самом главном…