Занятие мужчин

     – Глеб, я тебе про это уже говорила, но ты продолжаешь вытирать посуду полотенцем! – сердитым голосом, максимально точно и с акцентом на заботу о семейном быте, как ей показалось, Лада поведала своему мужу о том, что оскорбило её до глубины души.
     – Хорошо, понял, – ответил Глеб, вернувшийся с кухни в зал, чтобы одеться.
     Он вспомнил, что действительно, пару недель назад жена порекомендовала ему не пользоваться полотенцем для того, чтобы вытирать посуду, – для её сушки на кухонной столешнице с недавних пор появилась приобретённая Ладой через Вайлдберриз сушилка с поддоном для капель.
     – Ты всегда так говоришь, но ничего не делаешь для того, чтобы твоё «хорошо» оказалось в нашей жизни, – укорила Лада Глеба. – В прошлый раз ты уже обещал мне не вытирать посуду полотенцем, и вот, снова вытираешь, а я этим полотенцем только что со стола крошки сметала. Фактически, ты с помощью полотенца переносишь инфекцию на посуду, – закончила она свою тираду, обвинив мужа в том, что могло негативно сказаться на здоровье членов семьи.
     Образное мышление Глеба моментально продемонстрировало ему, как полчища микробов используют полотенце для трансфера со стола на посуду. От этого Глебу стало не по себе, и он ещё раз повторил:
     – Всё, понял, с этих самых пор не буду вытирать посуду! – а подумав, добавил: – Совсем!
     – В прошлый раз я уже слышала твоё «понял», – устало произнесла Лада, после чего встала перед зеркалом, чтобы привести себя в порядок перед рабочим днём, а убедившись, что она выжала максимум из того, что могла сделать для борьбы с микробами на посуде, сменив тему, спросила Глеба: – Ты помнишь, что сегодня мне к врачу?
     –  Да, – на всякий случай утвердительно ответил Глеб, посчитав, что ещё будет возможность уточнить: к какому врачу, в какую поликлинику и в котором часу должна попасть на приём Лада.
     – Мне на час дня назначено, в ОКБ, – подтвердив прозорливость мужа относительно предсказуемости своего поведения, уточнила Лада. – Во сколько ты должен подъехать к библиотеке, чтобы забрать меня? – сформулировала она для Глеба новую задачу.
     – От твоей работы до областной клинической больницы – тридцать минут езды, это – с запасом, на случай пробок, – без промедления ответил Глеб,  удивившись своей сообразительности, которая давно его не посещала, и при этом подумав, что не зря вчера на ночь он решал математические олимпиадные задачи, спасая мозг от деменции.
     – Добавь ещё тридцать минут на надевание бахил и очередь в регистратуру, – порадовавшись тому, что муж включился в заданный ею ритм нового дня, небрежно бросила Лада, взяв в руки губную помаду и внимательно вглядевшись в зеркало.
     – Буду в двенадцать у библиотеки, – лаконично ответил Глеб, опустив, как ему показалась, необязательные пояснения арифметических операций складывания двух временных отрезков по тридцать минут и вычитания полученной суммы из цифры тринадцать, то есть времени приёма у врача.
     – Хорошо, – сказала Лада, довольная сообразительностью мужа, и тут же добавила: – Не одевай грязную рубашку!
     Глеб подошёл к стулу, на котором со вчерашнего дня висела серая футболка. Снимая её со спинки стула, он спросил:
     – Ты про эту? – уточнил Глеб.
     – Да, про эту, – сделав ударение на последнее слово, подтвердила Лада, всем своим видом продемонстрировав удивление по поводу того, что возможны альтернативные варианты, и, глянув в сторону мужа, простонала: – Боже, как мне надоело быть матерью взрослого мужчины!
     Глеб отнёс грязную футболку в ванную комнату и положил её на стиральную машину. Вернувшись в зал, он открыл шкаф.
     – Что ты там ищешь? – прервала его инициативу жена.
     – Свежую рубашку, – ответил Глеб, копируя удивление в голосе Лады, только что имевшее место, ведь догадаться о том, что он ищет в шкафу, как ему показалось, было совсем не трудно.
     – Ты забыл, что имеешь любящую тебя жену, заботящуюся, в том числе, и о том, чтобы ты ходил в чистой рубашке, – как-то неопределённо, но в то же время с веской и убедительной интонацией сказала Лада, чая, с одной стороны, порадовать Глеба, а с другой, вынуждая его насторожиться. – Я тебе её уже приготовила. Неужели не видишь? – с досадой закончила она, кивнув в сторону стола и двух, задвинутых под него стульев.
     – Нет, не вижу, – ответил Глеб, услышав новую для себя информацию и глядя в ту сторону, куда показала Лада.
     Для того, чтобы обдумать расхождение или, правильнее сказать, несовпадение того, о чём сказала жена, с тем, что  видит он, Глеб вернулся к стенному шкафу и закрыл его, после чего вновь обратился к пространству, которое Лада обозначила в качестве места пребывания приготовленной ею для мужа чистой рубашки: так он продолжал стоять ещё некоторое время, а его взгляд перескакивал с одного стула на другой, преодолевая,  как прыгун в длину, стоящий между ними стол, но никакой рубашки, в поле своего зрения, Глебу выявить не удалось.
     – Что ты придуриваешься? – сгорая от нетерпения, задала Лада риторический, с точки зрения Глеба, вопрос, вдобавок съехидничав: – Смотрит на рубашку и не видит!
     Глеб снова, гораздо тщательнее, чем в первый раз, стал сканировать взглядом, – подслеповатым, о чём он давно догадывался, – в указанном женой направлении. В конце концов на спинке стула он обнаружил что-то тёмное, практически чёрное, с синим отливом. Сказать, что это было, Глеб не решался и, лишь внимательно приглядевшись к тёмно-синей ткани, накинутой на спинку стула, различил на ней контур воротника рубашки. Обрадовавшись находке и лишний раз убедившись в том, что глаза, с годами потерявшие первозданные диоптрии, тем не менее, пока его выручают, Глеб стал одевать рубашку. «И зрение проверил, и физкультурой утренней занялся», –  довольный собой, подумал он, имея в виду свои шараханья по комнате, сопровождаемые репликами Лады, вставание на цыпочки для того, чтобы дотянуться до шпингалета, фиксирующего дверку шкафа, и ныряние рук в рукава футболки. Решив завершить гимнастику упражнениями для мышц лица, чем окончательно собирался прогнать сонливость, Глеб максимально растянул рот в улыбке, при этом слегка его приоткрыв.
    – Чего ты лыбишься?! – заподозрив Глеба в том, что он смеётся над ней, Лада приказным тоном пресекла последний этап утренней гимнастики мужа.
     Он хотел сказать, что вовсе не улыбался, но не стал этого делать, а пошёл в прихожую, где висели его джинсы.
     – Тыыы должен быть уже одееет, – вдогонку ему, растягивая слова, пропела Лада, загоняя расслабившегося мужа в состояние цейтнота.
     – Необоснованные требования вызывают недоумение, – пробурчал Глеб, надевая в это время джинсы. «А ведь я ещё неизвестно сколько буду ждать тебя в машине», – с досадой подумал Глеб про свою жену, которая, похоже, выскользнув из полосы плохого настроения, начала над им подшучивать и получать от этого удовольствие.
      Именно так всё и получилось: Лада вышла из дома только через пять минут, и, сев к Глебу в машину, сразу возмутилась:
     – Когда же уберут эту клетку с бутылками?
     Глеб не ожидал услышать резкое замечание жены и, ещё не разобрав, – кому оно адресовано, резко затормозил, так что Лада чуть не ударилась головой о переднее стекло.
     – Ты чё? – только и смогла спросить она, озадаченная поступком мужа.
     – А ты чё? Я машинально тормознул, думал – препятствие какое-то на пути, а я не заметил, – оправдался Глеб.
     – А я всего лишь пожаловалась на то, что никому нет дела до того, что рядом с мусорными баками, ну прямо как в зоопарке, стоит железная клетка с пластиковыми бутылками, которые никто, уже месяц как, не забирает, а ещё, видишь, сколько бутылок рядом навалено! – ответила на объяснения мужа Лада. – И на десяток метров вокруг – мусор, мусор!
     – Да, непорядок, – согласился Глеб, пожалев нервные клетки жены, поскольку в данном случае масштаб события на много порядков превосходил попадание микробов на посуду с грязного полотенца. – Но можно подумать, что тот к кому ты обратилась, сидит в машине? – добавил он, возвращая Ладу к проблеме своего испуга от её резких слов.
     – Я  к Ангелу обращалась, – оправдалась Лада. – Он нам с тобой всегда помогает, вот пусть поспособствует и порядок возле мусорных баков навести.
     – Ангел мой, пойдём со мной, ты – впереди, я – за тобой! – проговорил Глеб скороговоркой молитву, ставшую, с лёгкой руки Лады, привычным семейным атрибутом в начале пути.
     Лада, вслед за Глебом, повторила эту же молитву, добавив: – И благодарю тебя, Ангел, за то, что помогаешь нам в делах наших!
     – Ангел, помоги, пожалуйста, и с благоустройством улицы Карпова, – в унисон с женой, Глеб добавил свои чаяния, поскольку в этот момент ямы и колдобины на спуске к улице Учебная терзали машину так, что сам собой возникал вопрос: «За какие грехи некто, забросивший человека на эту планету, кинул его здесь?»
     – Ты думаешь, что Ангелу по силам и улицу заасфальтировать, и проложить вдоль неё пешеходные дорожки? – засомневалась Лада, задав вопрос вроде бы Глебу, а вроде бы и не ему, а кому-то, власти предержащему и присматривающему за Ангелами.
     Действительно, насколько это было известно Глебу, интересующемуся историей города, в котором он жил, спуск улицы, ранее именовавшейся Заводским переулком, а впоследствии названной в честь знаменитого учёного-микробиолога Сергея Петровича Карпова, начинающийся от улицы, в прошлом Госпитальной, а ныне именуемой по фамилии выдающегося деятеля медицины Андрея Григорьевича Савиных, никогда не имел благоустроенного вида: ни во времена Николая Николаевича Урванцева, жившего на углу пересечения этих улиц перед его судьбоносным путешествием на Север, ни тогда, когда переименовывали эти улицы, ни сейчас, когда они с Ладой поселились по соседству. Спустившись в начало улицы Учебной, ранее – Симоновской, и свернув на Московский тракт, сохранивший своё название со стародавних времён, когда он служил въездом в город с западной стороны, после переправы через реку, Глеб и Лада некоторое время ехали молча, любуясь цветущими деревьями ранетки и кустами сирени.
     – Опять я не почувствовала ни приход весны, ни начало лета, – пожаловалась Лада.
     – Почему? – спросил Глеб
     – Если не подержу в руках цветущие ветки и не вдохну их запах, тогда ни то, что весна с летом, а весь год мне не запоминается, как будто его вовсе и не было, – с сожалением констатировала Лада, а через некоторое время неожиданно нарушила тишину в машине, добавив: – Ангел мой, помоги мне не ворчать, потому что те, кто рядом, от такой ворчуньи уйти могут, а сама от себя я никуда не сбегу.
     Подъехав к библиотеке, Глеб залюбовался одиноким кустом белой сирени, контрастирующим со всеми остальными зарослями, щедро окрасившими фиолетовым цветом пространство перед фасадом здания.
     – Запах сирени весь день наполняет мой кабинет, – поймав взгляд Глеба в сторону кустов, сказала Лада и вышла из машины.
     Когда она, поднявшись по ступеням, подошла к двери, Глеб помахал ей рукой: он всегда так делал, и Лада, обернувшись у входа, отвечала ему лёгким взмахом руки, если у неё было хорошее настроение. Сегодня был как раз такой случай, и Глеб порадовался тому, что ни микробы на тарелках, ни разбросанная вокруг мусорных баков пластиковая тара, ни разбитая мостовая на улице Карпова  не смогли испортить жене настроение, – обернувшись у двери, она помахала рукой и вошла в библиотеку.
     Вечером, когда Глеб забирал Ладу с работы, ему в голову пришла мысль нарвать букет, и он тут же вышел из машины и направился к кустам. Проходя мимо главного входа в библиотеку, он увидел смолящего сигарету сторожа, но ни на миг не замедлил шаг, а лишь внимательнее стал выбирать путь к кустам сирени, чтобы не наследить на свежей грядке, организованной по периметру миниатюрного парка перед библиотекой. Сломив две ветки сирени с цветами фиолетового цвета и одну – белого, он вернулся к машине. Рядом уже стояла Лада.
     – Где ты был? – спросила она. – Я волнуюсь!
     – Ломал сирень: занятие мужчин, – ответил Глеб.
     – А если бы кто увидел тебя? – укорила мужа Лада. – Завтра все сотрудники будет говорить, что мой муж рвёт цветы во дворе библиотеки!
     – Это тебе вместо грамоты ко Дню библиотек, – ответил Глеб и вручил жене скромный, но достойно пахнущий букет, прикинув, что этот год ей запомнится.
     – Герой ты мой! – сказала она в ответ и поцеловала мужа.