Архитекторы памяти

 

   Архитекторы памяти

  Глава 1. Редактор

Дмитрий Волков смотрел на экран, на котором медленно разворачивалась чужая жизнь. Сорок два года, инженер-программист, двое детей, развод три года назад. Обычная биография обычного человека, если бы не одно "но" — этот человек просил стереть из памяти последние пять лет своей жизни.

— Ты уверен в этом? — спросил Дмитрий, не поворачиваясь к клиенту. — Пять лет — это очень много. Твои дети не поймут, почему папа вдруг забыл, как они научились ходить, говорить, читать.

Андрей Семенов, так звали клиента, тяжело вздохнул:

— Лучше пусть не поймут, чем будут видеть, как я схожу с ума от воспоминаний о том, что я с ними сделал. О том, что я сделал с Леной.

Дмитрий наконец повернулся. Перед ним сидел изможденный мужчина с провалившимися глазами и дрожащими руками. Таких Дмитрий видел множество за свои десять лет работы в "Лете" — крупнейшей корпорации по редактированию памяти.

— Расскажи мне еще раз, что произошло.

— Я же уже говорил...

— Расскажи еще раз. Это важно для процедуры.

Андрей закрыл глаза. История была банальной до боли. Постепенное охлаждение в браке, появление другой женщины, ложь, предательство, скандалы при детях, суд, алименты, которые он не мог платить, потеря работы, депрессия, алкоголь, попытка самоубийства. Дети, которые боятся отца. Бывшая жена, которая не дает ему видеться с ними.

— Я хочу вернуться к тому моменту, когда мы с Леной еще были счастливы, — сказал Андрей. — Когда у меня была семья, работа, будущее. Хочу проснуться утром и не помнить, как все разрушил.

Дмитрий кивнул. Он слышал это сотни раз. Люди хотели вернуться в прошлое, стереть ошибки, забыть боль. Технология позволяла это сделать — селективное редактирование памяти было освоено человечеством двадцать лет назад. Но вот вопрос: делает ли это людей счастливее?

— Хорошо, — сказал Дмитрий, поворачиваясь к компьютеру. — Стандартная процедура. Подпишешь документы, и через три дня можешь приходить. Но имей в виду — это необратимо.

— Я знаю.

— Нет, ты не знаешь, — Дмитрий впервые за разговор повысил голос. — Ты не знаешь, каково это — проснуться в мире, который изменился за пять лет, а ты этого не помнишь. Не знаешь, каково это — встретить на улице людей, которые тебя узнают, а ты их — нет. Не знаешь, каково это — обнаружить, что у тебя есть дети, которые не хотят тебя видеть, и не понимать почему.

Андрей молчал.

— Каково это — читать в интернете о себе информацию, которая кажется выдумкой, но это твоя жизнь. Каково это — понять, что ты не тот человек, которым себя считаешь.

— Лучше, чем то, что я чувствую сейчас, — тихо сказал Андрей.

Дмитрий вздохнул. Он знал, что скажет "да". Всегда говорил "да". Потому что это была его работа. Потому что "Лета" хорошо платила. Потому что если он откажется, клиент пойдет к другому редактору.

Но в последнее время Дмитрий все чаще задавался вопросом: а не стал ли он соучастником чего-то ужасного?

  Глава 2. Археолог

Елена Ковалева считала себя археологом, только копала она не в земле, а в человеческой памяти. Будучи ведущим специалистом отдела восстановления памяти в НИИ когнитивных наук, она занималась тем, что многие считали невозможным — возвращала людям то, что они когда-то решили забыть.

Официально такой услуги не существовало. "Лета" утверждала, что стертая память не подлежит восстановлению. Но Елена знала, что это неправда. Память не исчезает — она лишь становится недоступной. Как файлы на жестком диске, которые кажутся удаленными, но на самом деле просто скрыты от операционной системы.

Сегодня к ней привезли очередного "пациента" — так она называла тех, кого ей доставляли тайно, в обход всех официальных процедур. Это была молодая женщина лет двадцати пяти, без сознания, с выбритой головой и свежими шрамами от нейроимплантов.

— Что с ней? — спросила Елена у мужчины в сером костюме, который сопровождал девушку.

— Экспериментальная процедура, — коротко ответил он. — Нужно выяснить, что именно ей стерли и можно ли это восстановить.

— Она согласилась на исследование?

Мужчина не ответил, и Елена поняла, что вопрос глупый. Никто из тех, кого ей привозили, не давал согласия. Она знала, что работает не для науки, а для спецслужб, но предпочитала об этом не думать. Главное — она могла заниматься тем, что считала своим призванием.

Елена подключила девушку к сканеру и начала анализ. То, что она увидела, заставило ее похолодеть. Это было не обычное селективное редактирование памяти. Это было что-то новое, более глубокое и более жестокое.

Обычно редакторы из "Леты" работали как хирурги — аккуратно вырезали нужные воспоминания, не затрагивая остальные. Но здесь было похоже на то, что кто-то взял молоток и начал крушить все подряд. Целые пласты памяти были разрушены, личность девушки была буквально разобрана на части.

— Кто это сделал? — спросила Елена.

— Это не важно. Важно — можешь ли ты что-то восстановить?

Елена долго молчала, изучая данные сканирования. Потом сказала:

— Теоретически — да. Но это будет очень болезненно для нее. И нет гарантии, что она останется психически здоровой.

— Делай.

— Мне нужно знать, кто она.

— Лучше не знать.

— Я не могу работать вслепую. Для восстановления памяти мне нужны опорные точки — факты из ее жизни, имена, даты. Иначе я могу восстановить ей чужие воспоминания или выдумать несуществующие.

Мужчина помолчал, а потом сказал:

— Ее зовут Анна Петрова. Двадцать четыре года. Программист. Работала в "Лете".

— Сотрудница "Леты"? — Елена не могла скрыть удивления. — Что она могла такого сделать, что им пришлось стереть ей память?

— Она узнала то, что не должна была знать.

— А именно?

— Лучше не знать, — повторил мужчина.

Но Елена уже знала, что не остановится, пока не выяснит правду. Потому что то, что она видела в мозгу девушки, было не просто редактированием памяти. Это было изнасилованием человеческого сознания.

  Глава 3. Программист

Три месяца назад Анна Петрова была обычным программистом в отделе технической поддержки "Леты". Ее задачей было исправлять ошибки в коде системы редактирования памяти — работа рутинная, но хорошо оплачиваемая.

Анна никогда не задумывалась об этической стороне того, что делает ее компания. Для нее это была просто технология, не более моральная или аморальная, чем любая другая. Люди хотели забыть травмы, болезненные воспоминания, неудачи — компания давала им такую возможность. Где тут проблема?

Проблема появилась тогда, когда Анна случайно наткнулась на странную аномалию в системе. Изучая логи одной из процедур, она обнаружила, что клиенту стерли не только то, что он просил, но и кое-что еще. Что-то, о чем он даже не подозревал.

Заинтересовавшись, Анна начала копать глубже. И обнаружила, что это не единичный случай. В системе были скрытые алгоритмы, которые активировались при определенных условиях и стирали дополнительные воспоминания. Причем делали это так аккуратно, что обнаружить подмену было практически невозможно.

Анна попыталась найти паттерн — когда и почему активировались эти алгоритмы. Ответ ее шокировал. Система стирала воспоминания о конкретных событиях, местах, людях. Воспоминания, которые могли бы скомпрометировать определенных влиятельных людей или раскрыть определенные тайны.

Получалось, что "Лета" занималась не только коммерческим редактированием памяти, но и политическим. Компания тайно сотрудничала с правительством, стирая неудобные воспоминания у свидетелей преступлений, участников коррупционных схем, журналистов и активистов.

Анна попыталась собрать доказательства, скопировать файлы, но система отследила ее действия. В тот же день ее вызвали к директору.

— Мисс Петрова, — сказал Владимир Кречетов, генеральный директор "Леты", — у нас есть основания полагать, что вы получили доступ к конфиденциальной информации.

— Я просто исправляла ошибки в коде, — попыталась оправдываться Анна.

— Конечно. И мы очень ценим вашу добросовестность. Но, к сожалению, некоторые вещи должны оставаться в тайне. Для безопасности страны, понимаете?

— Вы стираете людям память без их согласия!

— Мы помогаем обществу забыть то, что лучше забыть. Иногда людям нужно помочь принять правильное решение.

— Это незаконно!

— Мисс Петрова, — Кречетов поднялся из-за стола, — я предлагаю вам два варианта. Первый — вы забываете о том, что узнали, подписываете соглашение о неразглашении, получаете щедрую компенсацию и переводитесь в другой отдел. Второй — мы делаем так, что вы сами забываете то, что узнали.

— Вы угрожаете мне?

— Я предлагаю вам выбор. Что для вас лучше — помнить и молчать или не помнить вовсе?

Анна выбрала третий вариант — она попыталась бежать. Но далеко уйти не удалось. Ее поймали в аэропорту, когда она пыталась улететь за границу с флешкой, на которой были записаны доказательства.

Последнее, что она помнила, — это лицо врача, склонившегося над ней в операционной "Леты".

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Завтра утром вы проснетесь и будете помнить только то, что нужно помнить.

Но врач ошибся. Анна не проснулась завтра утром. Ей стерли не только воспоминания о работе в "Лете", но и большую часть личности. Из умной, решительной программистки она превратилась в растение, которое могло только лежать и смотреть в потолок.

И вот теперь Елена пыталась вернуть ей то, что было украдено.

  Глава 4. Восстановление

Процесс восстановления памяти занял несколько недель. Елена работала осторожно, по крупицам собирая разрушенную личность Анны. Это было похоже на решение головоломки, где большинство кусочков потеряно, а оставшиеся сильно повреждены.

Первыми вернулись базовые навыки — речь, способность к логическому мышлению, контроль над телом. Потом начали всплывать отрывки воспоминаний — детство, школа, университет. Елена тщательно проверяла каждое восстановленное воспоминание, убеждаясь, что оно принадлежит именно Анне, а не является артефактом процедуры.

Но чем больше памяти возвращалось к девушке, тем более напряженной она становилась. Елена видела, как в ее глазах появляется тревога, потом страх, потом гнев.

— Я помню, — сказала Анна однажды утром. — Я помню, что они делали.

— Расскажи мне.

Анна рассказала о своем открытии, о том, как "Лета" тайно редактировала память людей, о том, что с ней самой сделали. Елена слушала, и ее охватывал ужас. Она-то знала, что подобные вещи происходят, но никогда не представляла масштабов.

— Сколько людей? — спросила она.

— Тысячи. Возможно, десятки тысяч. Система работает уже пять лет. Каждый день десятки процедур, и в каждой третьей — скрытое редактирование.

— Но зачем? Зачем нужно контролировать память людей в таких масштабах?

— Подумай сама, — сказала Анна. — Если ты можешь заставить людей забыть то, что им неудобно помнить, ты можешь переписать историю. Можешь сделать так, что коррупция, преступления, ошибки властей будут просто забыты.

— Но ведь есть документы, записи, свидетели...

— Документы можно уничтожить, записи — удалить. А свидетелям можно стереть память. Получается идеальная система контроля — люди помнят только то, что им разрешено помнить.

Елена поняла, что столкнулась с чем-то гораздо более страшным, чем просто корпоративные злоупотребления. Это была попытка контроля над самой сутью человеческого существования — памятью, личностью, идентичностью.

— Что мы можем сделать? — спросила она.

— Нужно обнародовать это. Рассказать людям правду.

— Кто нам поверит? У нас нет доказательств.

— Доказательства есть, — сказала Анна. — Я успела скопировать часть данных и спрятать их. Но добраться до них будет сложно.

— Где они?

— В безопасном месте. Но сначала мне нужно выбраться отсюда.

Елена поняла, что стоит на распутье. Она могла сделать вид, что ничего не знает, продолжить свою работу и жить спокойно. Или она могла помочь Анне и рискнуть всем — карьерой, свободой, возможно, даже жизнью.

Выбор был очевиден.

  Глава 5. Союзники

Елена решила найти единомышленников. Первым, к кому она обратилась, был Дмитрий Волков. Она знала о нем через общих знакомых — редактор из "Леты", который в последнее время начал сомневаться в том, что делает.

Встретились они в маленьком кафе на окраине города. Дмитрий выглядел усталым и подавленным.

— Спасибо, что согласился встретиться, — сказала Елена.

— Честно говоря, не знаю, зачем пришел, — ответил Дмитрий. — В последнее время я никому не доверяю.

— Даже себе?

— Особенно себе.

Елена рассказала ему о том, что узнала от Анны. Дмитрий слушал, и его лицо становилось все более мрачным.

— Я подозревал, что происходит что-то странное, — сказал он. — Слишком много совпадений, слишком много клиентов, которые просили стереть одни и те же вещи. Но я думал, что это просто мода или психологическая реакция на какие-то события.

— Теперь ты знаешь правду.

— Да. И это хуже, чем я мог представить.

Дмитрий рассказал о своих наблюдениях. Он заметил, что многие клиенты приходили с запросами, которые казались неестественными. Люди просили стереть воспоминания о событиях, которые, на первый взгляд, не были травматичными. Политические митинги, встречи с определенными людьми, пребывание в определенных местах.

— Я думал, что это их личное дело, — сказал Дмитрий. — Но теперь понимаю, что многие из них даже не знали, зачем они это делают. Им просто внушили, что эти воспоминания причиняют им боль.

— Система управления сознанием, — сказала Елена. — Сначала людей убеждают, что определенные воспоминания вредны, а потом предлагают от них избавиться.

— И самое страшное, что это работает. Люди действительно чувствуют себя лучше после процедуры. По крайней мере, поначалу.

— А потом?

— Потом они начинают чувствовать, что с ними что-то не так. Что в их жизни есть пробелы, которые они не могут объяснить. Некоторые возвращаются, просят восстановить память, но мы говорим, что это невозможно.

— Но это неправда.

— Я знаю. И это меня убивает.

Елена поняла, что нашла союзника. Дмитрий согласился помочь ей и Анне. Первым делом нужно было организовать побег девушки из секретной лаборатории.

План был простым. Дмитрий использует свои связи в "Лете", чтобы узнать, где именно содержится Анна. Елена подготовит все необходимое для транспортировки девушки. А потом они вместе вытащат ее оттуда.

Риск был огромным. Если их поймают, то всем троим сотрут память. Или что-то похуже.

Но выбора не было. Потому что если они ничего не сделают, то завтра количество людей с отредактированной памятью увеличится на несколько десятков. Послезавтра — еще на несколько десятков. И так далее, пока не останется ни одного человека, который помнит правду.

  Глава 6. Побег

Побег удался неожиданно легко. Оказалось, что лаборатория, где содержалась Анна, не была засекреченным военным объектом. Это было обычное медицинское учреждение, замаскированное под частную клинику. Охрана там была минимальной — видимо, никто не ожидал, что кто-то будет пытаться освободить пациентку с поврежденной памятью.

Елена прошла внутрь, представившись врачом-консультантом. Дмитрий ждал в машине у черного входа. Анна была в полном сознании, но притворялась, что находится в прежнем состоянии.

— Я пришла вас забрать, — шепнула Елена.

— Наконец-то, — так же тихо ответила Анна. — Я уже думала, что вы передумали.

Вывести девушку оказалось просто. Елена сказала дежурной медсестре, что пациентку переводят в другое отделение для дополнительного обследования. Документы она подготовила заранее, используя свои связи в медицинском сообществе.

Через полчаса они уже ехали по ночному городу. Анна сидела на заднем сидении, укутанная в плед, и смотрела в окно.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Елена.

— Странно, — ответила Анна. — Как будто я была мертвой, а теперь воскресла. Мир изменился, а я этого не помню.

— Что ты имеешь в виду?

— Три месяца назад, когда мне стерли память, я жила в одной реальности. А теперь проснулась в другой. Посмотрите на город — новые здания, новые рекламы, новые лица на билбордах. Для меня это произошло мгновенно, а на самом деле прошло столько времени.

— Это пройдет, — сказал Дмитрий. — Мозг адаптируется.

— Нет, — покачала головой Анна. — Не пройдет. Потому что я теперь знаю, что такое возможно. Что любой из нас может лечь спать в одном мире, а проснуться в другом, не помня, как это произошло.

Они приехали в безопасное место — старую дачу в пригороде, которую Елена арендовала на фиктивное имя. Там они должны были спрятаться, пока не придумают план дальнейших действий.

— Где те данные, которые ты спрятала? — спросила Елена.

— В сети, — ответила Анна. — Я создала виртуальную машину на удаленном сервере и скопировала туда все файлы. Но чтобы получить к ним доступ, нужно знать специальный код.

— Какой код?

— Это не просто пароль. Это последовательность действий в определенной виртуальной среде. Если сделать что-то неправильно, данные самоуничтожатся.

— Ты можешь это сделать?

— Могу. Но мне нужен компьютер и интернет. А еще нужно убедиться, что нас не отслеживают.

Дмитрий принес ноутбук и мобильный роутер. Анна включила компьютер и начала работать. Ее пальцы летали по клавиатуре с невероятной скоростью.

— Вижу, что память о профессиональных навыках восстановилась полностью, — заметила Елена.

— Мышечная память — вещь удивительная, — ответила Анна, не отрываясь от экрана. — Можно стереть человеку воспоминания, личность, даже имя, но если он десять лет программировал, руки будут помнить, как это делается.

Через час она закончила.

— Готово, — сказала она. — У нас есть полная база данных скрытых операций "Леты" за последние пять лет. Имена, даты, подробности процедур. Более тысячи случаев незаконного редактирования памяти.

— Это достаточно для обвинения?

— Более чем достаточно. Но вопрос в том, кому мы можем это передать. Полиция? Прокуратура? Журналисты? Кто из них не был подвергнут редактированию памяти?

Елена поняла, что Анна права. Если система существует уже пять лет, то среди ее жертв могут быть кто угодно. Судьи, которые должны рассматривать дело. Прокуроры, которые должны возбуждать уголовные дела. Журналисты, которые должны освещать скандал.

— Тогда что делать?

— Обнародовать все сразу, — сказала Анна. — Выложить в интернет, разослать по всем возможным адресам, передать всем, кому только можно. Сделать так, чтобы информацию невозможно было скрыть или уничтожить.

— И что потом?

— Потом посмотрим, что произойдет. Возможно, люди поймут, что с ними делали, и потребуют справедливости. Возможно, власти будут вынуждены отреагировать. А возможно, ничего не изменится, и всех нас просто убьют.

— Утешительно, — сказал Дмитрий.

— Зато честно, — ответила Анна.

  Глава 7. Откровение

Они решили действовать немедленно. Анна подготовила данные для публикации, Елена связалась со своими контактами в научном сообществе, Дмитрий использовал свои связи среди бывших сотрудников "Леты".

Информация начала распространяться по интернету со скоростью вируса. Документы, записи, свидетельства — все это появилось на десятках сайтов одновременно. Удалить или заблокировать все было невозможно.

Реакция была мгновенной. Сначала — недоверие и скептицизм. Потом — шок и возмущение. Люди начали проверять свои медицинские карты, сопоставлять даты, вспоминать странные пробелы в памяти.

Многие обнаружили, что проходили процедуры в "Лете", о которых не помнили. Или помнили, но не могли объяснить, зачем это делали.

Началась паника. Люди массово обращались к независимым врачам с просьбой проверить их память. Клиники "Леты" осаждали толпы разгневанных клиентов.

Но самое страшное началось потом. Люди начали понимать, что если им могли стереть память о каких-то событиях, то эти события действительно происходили. Где-то были убийства, которые никто не помнит. Где-то были преступления, свидетели которых забыли то, что видели. Где-то были решения, принятые людьми, которые теперь не помнят своих мотивов.

Общество начало рушиться. Люди перестали доверять не только властям, но и самим себе. Как можно быть уверенным в своих воспоминаниях, если их можно редактировать? Как можно принимать решения, не зная, основаны ли они на реальном опыте или на искусственно созданных воспоминаниях?

   Глава 8. Охота

"Лета" попыталась бороться с утечкой информации. Сначала компания опубликовала официальное опровержение, назвав обвинения клеветой и фальсификацией. Потом начались судебные иски против всех, кто распространял "порочащую информацию". Потом начались аресты.

Анна, Елена и Дмитрий знали, что за ними охотятся. Они часто меняли местоположение, пользовались поддельными документами, избегали камер видеонаблюдения. Но понимали, что это временная мера. Рано или поздно их найдут.

— Нужно найти Кречетова, — сказала Анна однажды вечером, когда они сидели в очередном съемном жилье. — Генеральный директор "Леты" знает все. Если заставить его говорить, можно получить имена всех, кто стоит за этой системой.

— Как мы его найдем? — спросил Дмитрий. — Он же не дурак, наверняка прячется.

— У меня есть идея, — сказала Анна. — Но вам она не понравится.

Идея действительно была безумной. Анна предлагала сдаться. Добровольно прийти в "Лету" и позволить себя поймать. А когда ее приведут к Кречетову — а он обязательно захочет лично поговорить с человеком, который разрушил его империю — попытаться записать разговор.

— Это самоубийство, — сказала Елена.

— Возможно. Но это единственный способ добраться до него. Кречетов сейчас не доверяет никому, кроме ближайшего окружения. Единственный человек, с которым он согласится встретиться лично — это я.

— А что, если он просто прикажет тебя убить?

— Не прикажет. Сначала он захочет узнать, кто мне помогал, где остальные данные, как мне удалось восстановить память. Это даст мне время.

— Время на что?

— На то, чтобы узнать правду. Всю правду.

Елена и Дмитрий пытались отговорить ее, но Анна была непреклонна. На следующий день она пришла в главный офис "Леты" и сдалась охране.

  Глава 9. Лицом к лицу

Кречетов принял ее в своем кабинете на последнем этаже небоскреба. Это было просторное помещение с панорамными окнами, из которых открывался вид на весь город. Анна подумала, что он, наверное, чувствует себя богом, смотрящим на людей сверху.

— Мисс Петрова, — сказал Кречетов, не поднимаясь из-за стола. — Или мне называть вас Анной? Мы же знакомы уже давно.

— Называйте как хотите. Это не важно.

— Согласен. Имена — это всего лишь ярлыки. Как и воспоминания, впрочем. Простые конструкции сознания, которые можно изменять по желанию.

— Вы действительно так думаете?

— А вы — нет? Посмотрите на себя. Три месяца назад вы были одним человеком. Потом мы сделали вас другим человеком. Теперь вы снова стали третьим человеком. Кто из этих троих настоящая Анна Петрова?

— Все трое.

— Интересная точка зрения. Значит, личность — это сумма всех возможных состояний сознания?

— Личность — это выбор. А вы лишаете людей возможности выбирать.

Кречетов рассмеялся.

— Наоборот. Мы даем людям выбор. Выбор забыть то, что причиняет им боль. Выбор стать счастливее.

— Вы даете ложный выбор. Люди не знают, что вы стираете им дополнительную информацию.

— А должны ли они это знать? Если человек пришел к нам, чтобы забыть травматические воспоминания о войне, должен ли он знать, что мы также сотрем его воспоминания о военных преступлениях, которые он видел? Будет ли он счастливее, помня о том, как его командир расстреливал пленных?

— Но это не ваше решение!

— Чье же? Самого человека? Но он в состоянии стресса, он не может принимать рациональные решения. Государства? Но политики думают только о своих интересах. Общества? Но общество не знает всех фактов.

— Значит, решаете вы?

— Мы решаем рационально, основываясь на научных данных и долгосрочных интересах человечества.

Анна поняла, что разговаривает с человеком, который искренне верит в то, что делает. Для Кречетова редактирование памяти было не преступлением, а благородной миссией. Он действительно считал себя спасителем человечества.

— Расскажите мне о системе, — сказала она. — Как все начиналось?

— Вы записываете разговор?

— Конечно.

— Не имеет значения. Через час вам снова сотрут память, и на этот раз мы будем более осторожны.

Кречетов встал и подошел к окну.

— Все началось пятнадцать лет назад, когда мы впервые научились редактировать память. Сначала это была просто медицинская процедура — лечение посттравматических расстройств, тяжелых депрессий, навязчивых состояний. Но потом мы поняли, что можем сделать больше.

— Больше?

— Мы можем изменить общество. Убрать из коллективной памяти человечества все, что мешает прогрессу. Войны, геноциды, преступления — все это можно забыть. Представьте мир, где люди не помнят о национальной вражде, религиозных конфликтах, социальном неравенстве. Мир, где каждое новое поколение начинает с чистого листа.

— Но вместе с плохими воспоминаниями исчезнут и уроки истории.

— Какие уроки? Разве люди чему-то учатся на своих ошибках? Посмотрите на историю — одни и те же войны, одни и те же конфликты, одни и те же преступления повторяются снова и снова. Память не учит, она только порождает месть и ненависть.

— А любовь? Творчество? Все прекрасное, что создает человечество?

— Это останется. Мы не трогаем положительные воспоминания. Мы убираем только боль.

— Но боль — это часть человеческого опыта. Без нее нет роста, нет развития.

— Есть. Просто оно будет происходить по-другому. Управляемо и рационально.

Анна поняла, что перед ней стоит человек, который хочет превратить человечество в стадо овец. Счастливых, довольных, но лишенных свободы воли овец.

— Кто еще знает об этой системе? — спросила она.

— Немногие. Правительство, конечно. Несколько спецслужб. Некоторые международные организации. Все те, кто понимает необходимость управления обществом.

— И все согласны?

— Не все. Но несогласные либо были убеждены, либо... забыли о своих возражениях.

— Вы редактируете память даже своим партнерам?

— Если это необходимо. Демократия — прекрасная идея, но она плохо работает, когда нужно принимать сложные решения. Иногда лидерам нужно помочь принять правильное решение.

— Правильное с чьей точки зрения?

— С точки зрения науки. Мы анализируем все факторы, моделируем различные сценарии развития событий, выбираем оптимальный путь.

— А если ваши модели ошибочны?

— Тогда мы корректируем их. Преимущество нашей системы в том, что она самонастраивающаяся. Если что-то идет не так, мы можем исправить ошибку, отредактировав соответствующие воспоминания.

Анна содрогнулась. Кречетов говорил о людях как о переменных в уравнении, которые можно изменять по мере необходимости.

  Глава 10. Откровение

— У меня есть вопрос, — сказала Анна. — Лично ко мне. Почему вы не стерли мне память полностью? Почему оставили что-то, что позволило Елене меня восстановить?

Кречетов улыбнулся.

— А как вы думаете?

— Не знаю. Ошибка? Небрежность?

— Или намерение.

Анна почувствовала холод в груди.

— Что вы имеете в виду?

— Мисс Петрова, вы действительно думаете, что сбежали из лаборатории самостоятельно? Что нашли союзников случайно? Что обнародовали данные без нашего ведома?

— Вы хотите сказать...

— Я хотите сказать, что все это было частью плана. Вашего побега, встречи с доктором Ковалевой и мистером Волковым, утечки информации — все это было предусмотрено и организовано.

— Зачем?

— Для того чтобы проверить реакцию общества. Мы знали, что рано или поздно наша деятельность станет известной. Нужно было понять, как люди отреагируют, какие будут последствия, как лучше управлять ситуацией.

— Значит, весь этот скандал...

— Контролируемая утечка. Мы сами выбрали, какую информацию обнародовать, в какое время и каким способом. Результаты превзошли наши ожидания.

— Какие результаты?

— Люди паникуют, но они не бунтуют. Они требуют расследования, но не пытаются разрушить систему. Они хотят узнать правду, но готовы принять официальную версию событий. Это означает, что общество созрело для следующего этапа.

— Какого этапа?

— Легализации. Через несколько месяцев правительство объявит о создании государственной программы "Чистая память". Люди смогут официально, легально, бесплатно редактировать свои воспоминания. Под контролем государства, конечно.

— И все согласятся?

— Большинство — да. После того, что происходило в последние недели, многие поймут, что жить с болезнеными воспоминаниями невыносимо. Они сами попросят помощи.

— А те, кто не согласится?

— Для них найдутся другие методы убеждения.

Анна поняла, что была пешкой в игре, которую даже не понимала. Все ее попытки борьбы с системой только укрепили ее.

— Но есть одна вещь, которую мы не учли, — продолжил Кречетов.

— Какая?

— Вас лично. Мы думали, что после восстановления памяти вы станете нашим союзником. Что поймете необходимость и важность нашей работы. Но вы оказались более упрямой, чем мы ожидали.

— И что теперь?

— Теперь мы исправим эту ошибку.

Кречетов нажал кнопку на своем столе. В кабинет вошли двое мужчин в белых халатах.

— Проводите мисс Петрову в операционную, — сказал он. — На этот раз будьте более тщательными.

  Глава 11. Последний выбор

Когда Анну везли по коридору к операционной, она думала о том, что все было напрасно. Ее борьба, жертвы Елены и Дмитрия, надежды тысяч людей, которые поверили в возможность изменений — все это оказалось частью чужого плана.

Но потом она вспомнила слова Кречетова о том, что люди не учатся на своих ошибках. И поняла, что он ошибается. Люди учатся. Медленно, болезненно, через множество неудач, но учатся. И память — это не просто набор данных, которые можно редактировать. Это основа человеческого опыта, источник мудрости, связь между поколениями.

В операционной ее положили на стол и начали подключать к аппаратуре. Врач склонился над ней с маской для наркоза.

— Не сопротивляйтесь, — сказал он. — Через несколько минут все будет кончено.

— Нет, — сказала Анна. — Не будет.

Она вспомнила то, что узнала во время восстановления памяти. Елена говорила ей, что процесс редактирования можно заблокировать, если знать, как это сделать. Нужно было создать в сознании защитные барьеры, зашифровать важные воспоминания, спрятать их так глубоко, что никакая технология не сможет их достать.

Анна начала строить в своем сознании лабиринт. Она помещала самые важные воспоминания в центр этого лабиринта, окружала их ложными путями и ловушками. Она превращала свою память в крепость.

Наркоз начал действовать, но Анна продолжала работать. Даже когда сознание начало затуманиваться, она не переставала строить защиту. Последнее, что она успела сделать — это создать ключ, который позволил бы восстановить спрятанные воспоминания. Ключ, который она заложила так глубоко в подсознание, что сама не знала, где он находится.

  Глава 12. Эпилог

Шесть месяцев спустя

Елена сидела в своем новом кабинете в Институте изучения памяти — государственном учреждении, созданном после скандала с "Летой". Официально институт занимался исследованием безопасных способов редактирования памяти. Неофициально — поиском способов защиты от него.

На столе перед ней лежало досье на Анну Петрову. После второй операции девушка стала практически растением. Она не говорила, не реагировала на внешние стимулы, не узнавала знакомых. Врачи сказали, что ее мозг был поврежден необратимо.

Но Елена знала, что это не так. Где-то в глубинах сознания Анны все еще жила настоящая личность. Просто она была заперта так надежно, что добраться до нее казалось невозможным.

— Доктор Ковалева? — В кабинет вошла медсестра. — К вам посетитель.

Елена подняла голову. В дверях стоял Дмитрий Волков. После скандала он уволился из "Леты" и теперь работал независимым консультантом, помогая людям разбираться с последствиями редактирования памяти.

— Привет, — сказал он. — Как дела?

— По-разному. А у тебя?

— Тоже по-разному. Послушай, у меня есть идея насчет Анны.

— Какая?

— А что, если ключ к ее памяти находится не в ней самой?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты помнишь, что она говорила перед побегом? Что создала виртуальную машину на удаленном сервере? А что, если она не только спрятала там данные о "Лете", но и сделала резервную копию своих воспоминаний?

Елена подумала.

— Теоретически это возможно. Но как мы это проверим?

— У меня есть контакты среди хакеров. Люди, которые могут найти любую информацию в сети. Если эта копия существует, они ее найдут.

— И что потом?

— Потом мы попытаемся загрузить эти воспоминания обратно в мозг Анны.

— Это невероятно опасно. Мы можем окончательно ее убить.

— А можем спасти. Разве не стоит попробовать?

Елена посмотрела на досье. Анна была молодой, талантливой, у нее была вся жизнь впереди. А теперь она существовала, но не жила.

— Хорошо, — сказала она. — Попробуем.

Три недели спустя

Анна открыла глаза в больничной палате. Первое, что она увидела, было лицо Елены, склонившейся над ней.

— Привет, — сказала Елена. — Как ты себя чувствуешь?

— Странно, — ответила Анна. — Как будто я спала очень долго и видела кошмарные сны.

— Сны кончились.

— Не все, — Анна попыталась сесть. — Елена, система все еще работает. "Лета" была закрыта, но ее технологии передали государству. Теперь редактированием памяти занимается правительство напрямую.

— Мы знаем.

— И что мы будем делать?

— Бороться. По-другому, чем раньше, но бороться.

— Как?

— Научим людей защищаться. Создадим сеть тех, кто знает правду. Разработаем способы обнаружения редактирования памяти. Покажем обществу, что альтернатива возможна.

Анна кивнула.

— Это будет трудно.

— Знаю.

— И опасно.

— Знаю.

— И может быть, безнадежно.

— Тоже знаю.

— Но мы все равно будем это делать?

— Конечно. Потому что память — это то, что делает нас людьми. А люди должны иметь право помнить.

Анна улыбнулась. Впервые за много месяцев она чувствовала надежду.

За окном больничной палаты раскинулся город. Миллионы людей жили в нем, работали, любили, мечтали. И многие из них даже не подозревали, что их воспоминания могут быть не совсем их собственными.

Но теперь у них появились защитники. Архитекторы памяти нового типа — те, кто строил не лабиринты забвения, а крепости воспоминаний.

Борьба только начиналась.

---

  Финал

Прошел год. В мире появилось движение "Свободная память" — подпольная организация, которая помогала людям обнаруживать следы редактирования в их сознании и по возможности восстанавливать утраченные воспоминания.

Анна стала одним из лидеров этого движения. Она разработала методы защиты памяти, создала тесты для определения подлинности воспоминаний, обучала активистов по всему миру.

Правительства пытались бороться с движением, но это было как бороться с воздухом. Идея свободы памяти распространялась быстрее, чем ее можно было подавить.

Постепенно люди начали понимать: их сознание — это последняя территория, которая должна оставаться свободной. И они готовы были драться за эту свободу.

Кречетов умер от сердечного приступа, так и не увидев, как рушится его империя контроля над сознанием. "Лета" была ликвидирована, государственные программы редактирования памяти были заморожены под давлением общественности.

Но самое главное — люди научились ценить свою память. Даже болезненную, даже травматичную. Потому что поняли: без прошлого нет будущего, без боли нет роста, без права помнить нет права быть человеком.

И в этом мире, где каждое воспоминание стало драгоценным, где каждая мысль охранялась как сокровище, Анна Петрова наконец-то почувствовала себя по-настоящему живой.

Она помнила все. И это делало ее свободной.

**КОНЕЦ**