Ошибки Рейчел House of Ashes

1

Рейчел Кинг редко ошибалась. Старалась свести этот дефект к минимуму. Пыталась привести свой идеальный план в действие, сначала в школе, потом в академии, дальше – в армии. Четкая стратегия, безукоризненное исполнение, строгая дисциплина – так учил отец, так закрепляли в учебных классах, так она сама требовала, но уже от других.

Совершенный солдат, образцовый командир.
Но неидеальная жена.

Да, стать таковой у Рейчел не получилось. И это всегда бесило. Когда в очередной раз не получалось приготовить вкусную яичницу, когда вновь болели пятки после долгого ношения каблуков, когда палец вовсю немел от тугого кольца. Бесило как вышедший из грамотно построенного механизма винтик, который надо бы просто заменить. И этим винтиком Рейчел считала все: свое неумение готовить, рисовать ровные стрелки, ходить на каблуках словно принцесса, прихорашиваться чаще, чем хотелось бы для мужа. Стрелки со временем она научилась делать, но это не спасло положение – все изменила эта чертова авария

— Это твоя вина, — вновь и вновь повторял Эрик Кинг как мантру, будто надеялся, что от этих слов его нога вновь отрастет. Будто считал, что Рейчел может повернуть время вспять и дать ему тогда сесть за руль.

Будто знал, что сможет все свалить на нее, сделать козлом отпущения. И у него это получилось.

Рейчел Кинг просто призналась – она опять облажалась.
Снова неидеальная.

«Это твоя вина».
Эти слова можно выжечь раскаленной кочергой на коже, выбить как тату на руке, чтоб напоминали. Чтоб ни на секунду не давали расслабиться все такой же неидеальной Рейчел.

И вот наконец она снимает кольцо с распухшего пальца. И делает очередную ошибку.

***

Тот момент, когда она вновь увидела дневной свет, Рейчел запомнит надолго. Рука, что нащупала шершавую поверхность, кожа, которая ощутила на себе согревающее солнце, уставшие глаза, которые прищурились – все это давало понять, Рейчел Кинг на свободе, вдали от мерзких тварей, что остались внизу.

Больше она никогда сюда не вернется. Ни на место землетрясения, что унесло ее к вампирам, ни в Ирак, будь он проклят.

С нее достаточно.

Это она озвучивает ученым. А потом командирам, что приехали на базу и разговаривали с ней через стекло из-за карантина. Из-за контакта с пришельцами им придется еще пару дней провести в изоляторе, но свобода того стоит.

Долгожданная свобода.

— Вы уверены, миссис Кинг? — спрашивает ее какой-то генерал, она даже имя не запоминает.

— Уверена, — сухо отвечает, даже не смотрит в глаза. Ей все еще не дали помыться и переодеться, не дали холодного пива и горячей ванны. Не дали увидеть живого мужа и единственного выжившего подчиненного. А значит говорить она много не будет.

— Хорошо, — отвечает ей мужчина. — Вас отведут во временную комнату.

Комната оказывается маленькой, где-то 15 квадратных метров. С виду напоминает тюремную, хотя и опрятную, свежее белое белье на односпальной кровати, графин с водой на тумбочке, узкий письменный стол. Рейчел Кинг много не надо, но она все равно не позволяет себе сесть на кровать в полном обмундировании, с которого все еще стекает кровь вместе с потом. Хоть в комнате и работает кондиционер.

Она стоит возле двери приоткрытой двери где-то полчаса. Ученые в костюмах шныряют из угла в угол, о чем-то переговариваются, перевозят трупы в мешках и Рейчел боится в одном из них увидеть морпехов, боится распознать хотя бы одного из них, хотя и понимает, что ее позовут на опознание.

Кого еще как не ее, она – командир. Командир погибшего отряда.

Очередная ошибка.

2

Толчок внутрь. Еще один. На следующий девушка макушкой упирается в стену. Еще на следующий – бьется об нее. Но трахающий в этот момент ее Эрик этого не замечает, быстро кончает и падает рядом, довольный все еще своим работающим прибором.

— Ты как? Кончила?

— Угу.

Этим их разговор исчерпывается. Парень поворачивается к ней лицом, обнимает, как прежде, и безмятежно устраивается рядом у стенки. Оставляет голую Рейчел лежать неподвижно, словно куклу, свисать с полутораспальной кровати. Она лежит и даже не думает пошевелиться, стряхнуть с себя его вытекшие ей на грудь слюни, сходить подмыться после семяизвержения. Лежит как парализованная. Нет, скорее как мертвая.

Они с Эриком ждут долгожданного выхода на волю вот уже как неделю. Ну еще и Джейсон, но его они видят редко: парень редко выходит из комнаты, даже еду ему приносят в лоточках. Себе все еще миссис Кинг такого позволить не может: мышцы требуют движения, физической нагрузки. В обычное время, а не когда к ней приходит Эрик. Тогда Рейчел готова на кровати весь оставшийся день лежать и молчат. Не двигаться, словно ее тут и нет. И на все его вопросы повторять только одно – «Угу».

Рейчел Кинг вспоминает Ника. Не то, чтобы часто, в качестве ритуала перед сном. Вспоминает те мимолетные две недели, что у них были, вспоминает его лучезарную улыбку, на которую раньше не обращала внимание, а теперь не может забыть. Вспоминает его с болью и смятением. А еще с какой-то странной теплотой.

От Эрика такой теплоты явно нет: не физической, не эмоциональной.

Спустя время, когда от парня рядом слышится храп, она встает и решает все-таки пойти помыться. Вода после многочасового пребывания в песке и грязи все еще чувствуется как божье благо. В первый раз, когда она здесь очутилась, пробыла под душем около часа. Стояла в чем пришла, не раздеваясь, в окровавленной форме с комками, застрявшими в волосах – их девушка так и не смогла не смыть, не вычесать, отстригла белокурые пряди к чертовой матери и теперь была похожа на Монику из «Друзей», когда ту подстригла Фиби (спойлер: неудачно).

Душ был далек от пятизвездочных отелей, да даже до двухзвездочных. Рейчел всегда скучала по своим первым кабинетам в ЦРУ: двуспальная опрятная кровать, большой шкаф, длинный стол – как будто не на работу приехал, а на отдых. А тут, в полевых условиях, пришлось отодвинуть свои предпочтения на второй план и наслаждаться помывкой волос под шлангами. И то, если повезет.

Но после пещер все изменилось. В том числе и ценность воды.
Рейчел Кинг создала в голове целый список вещей, которые появились или исчезли после посещения пещер:

1. Истреблена ее команда, в живых остался лишь один Колчек.
2. Должность командира стала под вопрос, один только Бог знал куда ее денут после окончания расследования: обратно в офис или снова в пустыню, но уже другую.
3. Вода оказалась самой приятной и необходимой вещью, даже если она ржавая и льется из дырки в потолке.

Сегодня добавилась еще одна вещь.

— Блять, — этим шепотом, дабы не разбудить Эрика за стеной, Рейчел Кинг внесла в свой список вещей еще одну незапланированную, но самую большую, пока что, проблему. Она сидела на унитазе и пыталась осознать еще один сбывшийся страх.

Беременность.

3

Рейчел сидела на холодном кафеле в ванной и смотрела на тест. Уже третий по счету, и такой же положительный. Бог любит троицу, так ведь? А тест в третий раз не может ошибиться.

Это правда, она беременна.

Сколько себя помнила, всегда боялась этого момента. Когда случайно обнаружит незапланированную беременность. Когда поймет, что планы пошли коту под хвост и надо срочно перестраивать свою жизнь. Запланированную жизнь, буквально по шагам, еще с детства.

Школа—военная академия—распределение на практику—звание младшего лейтенанта—первая работа—переподготовка—звание старшего лейтенанта—подготовка агента ЦРУ—первый отряд—звание полевого командира—первая поездка в Ирак.

Все схвачено. Даже первая смерть от ее рук, чужая кровь так и впиталась в пальцы и позволяет теперь крепко держать пистолет. «Так все и будет» говорил отец. Так все и стало. Почти.

Эрик был отдушиной, и даже эту отдушину все согласовывали. Генералы, командование, семья, друзья. Они бы никогда не согласились на простого сержанта с юга, даже на пару недель. Поэтому их связь строго держалась в секрете.

Это не по плану. Незапланированно.

Кому теперь сообщить? Ее тут же отошлют обратно, возможно даже не возьмут в офис. Бывшие агенты и военные заканчивают свою жизнь с полицейскими погонами в Богом забытом городке, и это если повезет. Не то, чтобы она рассчитывала на повышение после случившегося в горах Загрос, но и понижения несильного хотела. А тут вся карьера летит в тартарары.

Если она кому-то скажет.

Эрику точно нет, тот без промедления пойдет и доложит начальству. Еще и по головке за это погладят. Ее отношения с Кингом все еще непонятные: то ли они, все-таки, вместе, то ли раздельно, то ли строят какое-то совместное будущее, то ли планируют по приезду подать на развод. Редкий секс будто просто входил в ранее подписанный брачный договор (опять папа постарался), был без эмоций, без чувств. Остальных, кому бы могла доверять Рейчел, просто не было, не было в живых. Кроме Джейсона, которому, казалось, все до одного места.

На завтрак Рейчел Кинг не пошла. И на обед тоже. Свернулась на холодной плитке калачиком, скомкала коврик в два слоя и положила на него голову. Выходить из ванной не хотелось. В комнату мог войти кто угодно, хотя бы тот же самый Эрик, а вот в ванную... дверь в ванную она заблаговременно закрыла. И даже когда уходящий на обед Кинг выключил свет, она не вышла: решила, что останется в этой комнате 2 на 2 метра навечно.

Было тихо. Так непривычно тихо, без постоянных голосов командиров, доносившихся с разных сторон, без шарканья поношенных берцев по песку, без свистков и сирен, которые звучат в унисон. А еще было свежо, на удивление. Не пахло вонючими носками, которые морпехи любят разбрасывать где попало, потом от тех, кто не знал или забывал о душе, феромонами, которые отталкивают, и только одни среди толпы привлекают. Которых уже нет и не будет.

Снова мысли о Нике.

Их Рейчел пытается отогнать как мошек в жару, но они все летят. И в этой тишине и свежести все энергичнее и ярче копошатся в голове, от них не спрячешься. Не убежишь в толпу, разговоры, дела, ответственность, не отодвинешь на задний план, «на потом». Теперь были только они и Рейчел, первые поедали вторую. Изнутри.

И это казалось вечностью.

Девушка не понимала сколько пролежала, пока внезапный стук дверь не вытащил ее из пучины самобичевания и не вернул на холодный кафель.

— Рейчел! Ты тут?

Знакомый голос. Это Колчек.

Отвечать? Не отвечать? Джейсон вряд ли побежит докладывать, скорее просто узнает как дела и пойдет по своим, восвояси.

— Да, все хорошо, я здесь.

Дергание неподдающейся ручки вызывает у девушки тревогу. Каждый раз так делал отец, когда маленькой девочкой она закрывалась от него в комнате. Он каждый раз выбивал дверь, а потом из нее дурь. Выбрасывал обратно во двор, на мокрую землю, в дождь и мороз, чтобы тренировалась. Чтобы ни у кого не было сомнений в Лэнгли.

— Джейсон, все хорошо, — повторяет она дрожащим голосом как молитву. Чтобы он ушел. Чтобы они все ушли.

Мужчина прекращает.

— Ладно... хочешь я побуду здесь?

— Нет, уходи.

Зачем Колчеку лишний раз делать вид, что он о ком-то заботиться? Что, нет теперь Джоуи и Мервина, нашел новую игрушку?

— Уходи.

— Хорошо.

Слышит шум от противоположной двери, ведущей в коридор. Вышел. Она снова одна. Стало спокойнее. Отец никогда просто так не уходил, на него не действовали слова и уж тем более просьбы. Главное, чтобы Эрик не пришел. Он с Рейчел тоже церемониться не будет. Он как отец.

Нет, теперь она не одна. Теперь у нее в животе зреет крохотное создание, синтез ее и Эрика. Дай Бог, чтобы это был мальчик, чтобы он вырос здоровым и крепким, будущий такой же офицер. Не дай Бог, чтобы это была девочка. Вторую Рейчел мир не переживет.

— Джейсон? — подает она голос в надежде на тишину в ответ.

— Да, Рейчел.

Остался. Чертов Колчек.

4

Они просидели, упершись в дверь с обеих сторон, до вечера, хотя сами не отдавали счет времени. Джейсон рассказал, что у Ника была традиция проведывать Рейчел перед отбоем. Раньше он считал, что сержант так метит выше, пытается выслужиться перед начальством и отодвинуть его в сторону. Теперь понимал, что дело было не в карьере, в чем-то более существом. В той самой ****ской любви.

Сердце всегда сдается первым.

Теперь, спустя пару дней изоляции, Колчек посчитал, что должен отплатить своему покойному другу: каждый вечер, конечно, ходить к Рейчел он не будет, но зайти хотя бы раз проведать... лучше к Рейчел, бывшему командиру, чем к новому начальству, которое ждет не дождется отправить его на новую миссию.

Ему светят лычки капитана, он зовет с собой Рейчел. Никого в живых не осталось кто мог бы прикрыть также тыл как она, нет больше команды. Только Рейчел.

— Я беременна, Джейсон. Никаких больше миссий.

Джейсон Колчек становится первым, кому она рассказывает эту новость. Не родители, которые будут совсем не рады остановке карьеры (ведь потом ее не восстановишь, да ведь?), не Эрик, будущий отец. Джейсон, мать его, Колчек. Некогда ее подчиненный, правая рука, а теперь?

Кто он ей теперь?

— Ухты, — выдает пару минут спустя парень с противоположной стороны. А она и забыла, что между ними расстояние в пару сантиметров старого дерева. — И кто папаша?

Как кто? Эрик конечно.
Так Рейчел поначалу решила.
А вот теперь засомневалась.
Непонятно ведь на каком она сроке.

— Эрик конечно! — отвечает она уверенно, но уже не так, как прежде.

Она еще может на этот счет сомневаться.
Остальные, даже Колчек, нет.

— Надеюсь ты не устроишь ему через девять месяцев сюрприз в виде шоколадного мальчика, — усмехнулся лейтенант, которого так и хотелось стукнуть. Но девушка все еще не решалась открыть дверь — она была для нее как, пусть и хрупкая, но все же стена между ней и остальным миром, между мимолетной тишиной и вечным шумом, между спокойствием и решениями, которые предстоит принять, стоит ей выйти.

— Заткнись, — выдает она из себя и слышит снова смех с той стороны.

Через пару минут Колчек уходит сославшись на то, что его уже все ищут. Рейчел просит передать, если будут спрашивать, что она плохо себя чувствует, на что Джейсон обещает «сделать все в лучшем виде».

Как и всегда.

Спустя мгновение приходит Эрик. Не находит в комнате Рейчел и снова уходит, даже не удосужившись проверить в ванной. Так ли ему на нее фиолетово или степень кандидата доктора наук совершенно отшибает человечность, привинчивая на ее место узколобие?

Эрик никогда не был таким.
Был прагматичным, рассудительным.
Но никогда бесчеловечным.

Кафель под ногами становится теплее с каждой минутой пребывания в темном и холодном помещении. Мысль остаться здесь навсегда уже не казалась такой безумной. Безумным казался мир за дверью, то, во что он превратился за эти пару часов. Или он всегда был таким? А Рейчел просто не замечала.

Возможно зародыш в ее ослабленном теле поддерживал крохи человечности.
5
15 сентября 2023 г., 19:43
Прошло еще несколько дней. Сколько точно Рейчел уже не отдавала отчет, маленькая серая комната стала одновременно тюрьмой и спасением. Еду ей тайком приносил Джейсон, договорившись, чтобы ее прикрыли. Никто не знал о беременности, но все равно не завидовали «Альфа-суке», которая теперь просто стала «сукой».

В этот раз она попросила его зайти попозже — все-таки решила сообщить «радостную» новость папаше, вызвала Эрика к себе. С ним она давно уже не общалась, парень обходил стороной ее временные хоромы, будто знал о чем-то. Или просто пока не приспичило снова забраться на ее и без того хрупкое тело (больше недели без тренировок, как вам такое?) и снова овладеть ею. Она давно перестала называть это занятием любовью, или даже сексом. Себя Рейчел ощущала «девушкой по вызову», которой при этом платят гроши и которая пошла в эту замечательную профессию лишь бы закрыть долги.

Только кому она самом деле была должна? Родине? Родителям? Эрику?

Себе?

— Рейчел! Он уже здесь? — в комнату врывается и прерывает ее размышления Джейсон, который сейчас ни к селу ни к городу — вот-вот должен прийти Эрик.

— С минуты на минуту будет, а что случилось?

Колчек проверяет нет ли коридоре второго Кинга и, убедившись, закрывает за собой дверь. На ключ.

— Я убью этого членососа, — пусть и шепотом, Джейсон звучал достаточно агрессивно, чтобы вызвать в Рейчел волнение.

— Что? Почему? Джейсон?

— Он убил его!

— Кого?

— Ника! Этот хер ублюдошный убил его! Прямо там, в пещерах, своими руками!

— О чем ты говоришь?

Лейтенант будто забыл как дышать, слова вырывались из него быстрее, чем он их произносил. Звучали не голосом, не его, ревом, полным ненависти и агрессии. Рейчел никогда его таким не видела. А они за годы службы успели немало повидать.

— Ты можешь толком рассказать что случилось?

Колчек ходит из угла в угол, поглядывает на дверь, надеясь увидеть дребезжание ручки. Где этот сморчок застрял, стоит в очереди за бесплатным маффином в столовке?

— Помнишь перед тем как уйти у Эрика были помехи? В рации были помехи?

— Ну!

— Я еще тогда спросил не Ник ли это.

Девушка смотрит на него с полуоткрытым ртом, вот-вот и слюна вытечет.

— Как это мог быть Ник? Его же отрезало тогда, взрывом! Огонь вызвал помехи, у меня в рации то же было!

— Вот и я тогда так думал, пока не получил их на проверку! Полковник дал, чтобы я дурью не маялся, не сидел безвылазно в комнате без еды и воды, сказал «вы с Рейчел спелись друг с другом, хоть бы по коридорам пошатались, с парнями в карты порубились»...

— Ближе к делу! — рычит на него Рейчел.

С минуты на минуту должен прийти Эрик.

— Я его услышал! — вскрикнул лейтенант на ее прерывание. — В рации, в его рации, Рейчел! Она была подписана, я прослушал несколько раз, чтобы убедиться! Это был Ник! Точно Ник, я его голос два года постоянно слушал, ни с каким помехами не перепутаю. Сукин, блять, сын!

Джейсон хватается за голову, прямо как Ник. Дурацкая привычка, означающая, что сержант на грани нервного срыва. А теперь и лейтенант. Докатились.

— Так, подожди, сядь, успокойся, — Кинг бросается словами как из пулемета. Любыми, чтобы пробить щит из сомнений и злобы к миру. — Ты точно уверен, что это был Ник? Что он сказал? Ты помнишь?

Опустив руки, он садится на скрипучую кровать, которую и так в последний раз расшатал Эрик. Еще пара таких присядок и придется болты закручивать заново, сваривать их намертво, чтобы еще дольше стояла. Один только Бог знает сколько они тут еще пробудут. Особенно если сейчас лейтенант на подполковника наброситься.

— Джейсон? — повторяет вопрос.

— «Я в двухстах метров от двери, но ранен. Мне нужна... помощь. Дерьмо»

— Не нужно слово в слово...

— Я помню все слово в слово! — снова кричит. — Я не стану тебе врать, Рейчел! Ник был моим другом. Лучшим другом, мы столько с ним пережили. Он спасал мою задницу чаще, чем я его. Я ни с чем не перепутаю его прокуренный голос и уж точно не забуду слова, которые он сказал перед смертью!

На мгновение у него промелькнула мысль.

А вдруг Ник все еще там, в пещерах? Выпускает последние пули в монстров, прячется за скалами, питается трупами и пьет из луж? Хотя какие там лужи. Лучше бы были, и лучше, если бы сам Ник был бы жив.

Но лишь на мгновение.

Разум тут же преподносит факты: пули еще закончились тогда, перед установкой бомб, воды у них с собой нет, а единственный источник они отрезали, Ника тогда облепили со всех сторон вампиры, это было видно и тогда, через бинокль, а после — их явно стало больше.

— Эрик не мог так сделать, — произносит фразу Рейчел и тут же слышит стук в дверь.

— А вот это мы сейчас и проверим.

6

Рейчел не успевает сообразить что происходит быстрее: округление глаз Эрика, который начисто забывает все приемы самообороны, или разгневанный Джейсон, заносящий кулак, который позже бьет Кинга по переносице.

Слышен хруст.

Девушка отступает. Чувство какое-то странное, самозащищенности... материнский инстинкт? Уже? В драку предпочитает не вступать, хотя раньше всех разнимала. И Джейсона, который срывался на парней, и Мервина, который напивался и лез морды бить. Царствие ему небесное.

— Я тебя убью, ублюдок!

Эрик как воды в рот набрал, даже не отбивается. Лежит, ноги под себя подобрал, руками голову обхватил. Удары принимает, но не наносит. Как школьник из младших классов, который попал под раздачу старшаков. Смотреть стыдно.

Подбегают и разнимают их солдаты из коридора, что мимо проходили. Тут же отводят по углам подполковника и лейтенанта — последний все еще слюной брызжет, его и выводят первым, дают Кингу отдышаться. За собой слегка прикрывают дверь.

— Не ну ты видела? Этот Колчек теперь явно не жилец, — сразу же охрабрел блондин, как только морпеха стало не видно и не слышно. — Сделаю все, чтобы он жалел, что не откинулся еще тогда, в пещерах.

Тут пришла пора отдышаться и самой Рейчел. Вопрос так и просил сняться с языка, а она только от минувших событий отошла. Что вообще сейчас было?

— Что ты собираешься делать?

— Ну как что, рапорт написать. Как минимум! Он еще передо мной скакать будет, чтобы я одумался. Подумать только, командиру решил лицо разбить.

— Ты убил Ника?

Вопрос приходит в голову быстрее осознания что будет если его задать. Такое тоже происходит впервые. Рейчел всегда думает, даже иногда слишком долго, прежде чем сказать. А сейчас... и Эрик молчит будто ее не расслышал.

Все он расслышал.

— Не знаю уже как до комнаты своей добраться, еще не дай бог встречу этого сумасшедшего... можно я у тебя спать останусь.

— Эрик, ты убил Ника?

В этот раз его глаза даже не застывают, моргают как и обычно, даже слегка закрываются. Кингу скучно, скучно второй раз слышать этот глупый вопрос. Что, все-таки надо ответить, да?

— Рейчел, что за бред? Никого я не убивал, хотя хотелось.

— Джейсон сказал, что ты проигнорировал его вызов по рации. И наши потом зачем-то заглушил... теперь понятно зачем.

— Стой...

— Скажи зачем ты это сделал!

Ответ девушке был и не нужен: она и сама прекрасно знала зачем Эрик Кинг это сделал. Ее муж за всю жизнь с разным дерьмом справлялся: военная академия, работа, авария, реабилитация, этот чертов «Целус»... а с такой херней как «банальная ревность» справиться не мог. Неужели думал, что после этого Рейчел вернется к Нику?

А действительно, вернулась бы?
Этот вопрос себе будущая мать не задавала. Как-то не нужно было: Ника уже нет, чего лишний раз расстраиваться.

Чего блять?
Расстраиваться?
Вот и ответ на вопрос.

— Я этого не делал, Рейчел. Колчек наверное набухался или принял снова какую-то дрянь, вот и словил приход! А с рациями... я не хотел, чтобы ты весь этот ужас слышала. Да и зачем они нужны были, могли нас спалить перед теми монстрами...

Рейчел слушала и слушала его оправдания. Пару раз Эрик даже повторялся, будто хотел, чтобы она поверила в его ложь, чтобы не было сомнений. Голос отдавался эхом, на первый план вышел звон в ушах, отдаленно напоминающий ту стрельбу в пещерах, когда она встала за миниган.

И голос.
«Рейчел».
Такой тихий, бархатистый, слегка хриплый от курева, но все равно нежный.
У Эрика тоже голос был далек от грубоватого или даже хоть сколько-то мужественного, как например у Джейсона. Но он всегда казался Рейчел писклявым, особенно когда Кинг переходил на тон выше.

Вот и сейчас, чтобы поскорее перестать его слышать, она предлагает перенести все распри на потом и наконец лечь спать.

Эрик ложиться, как всегда к стенке, занимая большую часть маленькой кровати.
Рейчел остается лежать на краю чутка свисая. Перед тем, как закрыть глаза, она смотрит на холодный пол, голые стены и задает себе вопрос.

Рассказать все Эрику и зажить нормальной счастливой жизнью?
Или поверить Джейсону, рискнув остаться в этих четырех стенах навсегда?

7

Рейчел проснулась на следующий день задолго до момента, когда проснулся Эрик. Не хотела вставать, его будить, шуметь и вызывать очередное раздражение. Кто знает, может он и на нее рапорт напишет?

Дождалась, когда он встанет, сходит опорожниться, уйдет, не смыв, захлопнет громко за собой дверь, совсем не подумав, что может разбудить единственную женщину, кто согласилась на базе лечь с ним в одну постель. И только после этого она встала. Убрала за ним весь мусор, что он после себя оставил, какие-то конфеты, которые он жевал ночью, не давая ей уснуть, бутылку воды, что с собой принес и даже не допил, закрыла крышку унитаза, перед этим ее вытерев от капель мочи, и смыла все, что он из себя уже сегодня успел выпустить.

Рейчел молилась: если у нее ребенок и родится, пусть это будет девочка.
Второго Эрика она не вытерпит.

А ведь раньше они разговаривали о детях. Мечтали. Как они будут их маленькими копиями, как отправят их также в военную школу, потом и академию, будут уже со стороны наблюдать за их военной карьерой, и гордится. Как собой. Эрик так точно.

Теперь Рейчел понимала — в никакую военную школу они не пойдут. Костьми ляжет, но не позволит. Не позволит окунуться в этот ад с головой, с рождения. Но Эрик, скорее всего, будет непреклонен: он служил, отец его служил, и дед... вроде даже бабка, ситуация плачевная.

Может, не сказать? Или соврать, что он от Ника? Или от Колчека.
Вариант, конечно, так себе, зато оба будут подальше от всего этого. Рейчел и Джейсон, разумеется.

Еще один день в пустой комнате с серыми голыми стенами и таким же полом она не выдерживает. В любой момент может Эрик вернутся, опять прийти ради своих низменных привычек. Выходит, молясь, чтобы ее никто не увидел. Чтобы никто не доложил, что она вышла.

Двери в коридоре такие же, как у нее. Только сейчас она видит, что на каждой фамилия. И на ее тоже — Кинг. Вот бы вернуть старую, девичью.

Она что, все еще думает о разводе?

Эти мысли Рейчел гнала от себя. Не время и не место.
Но зваться Рейчел Кинг не хотелось. Больше не хотелось.

Рядом с ней живут другие солдаты. Половину из них она не знает, про остальную половину где-то как-то слышала. Но теперь и им доверия нет, скорее все крепко общаются с Эриком, встают на его сторону, восхищаются тем, как «он всех из пещеры вывел». Этими псевдорассказами Рейчел облевалась еще до наступления карантина.

Наконец видит знакомую фамилию на двери — Колчек.
Интересно, он тоже из своей комнаты не выходит?

Медленно открывает дверь. Джейсон сидит, даже не реагирует на непрошенного гостя, на кровати, смотрит в одну точку, а точнее в один предмет. Рации, две, у него в руках.

— Привет, — тихо, чтобы их не услышали, говорит Рейчел. Закрывает за собой дверь.

Колчек глаз не поднимает, все также таращится на руки. Взгляд пустой, как у наркомана, но не бешенный. Глаза стеклянные, уставшие. Синяки будто гуашью нарисовали, неестественные какие-то.

— Как ты? — спрашивает она.

Вопрос с подвохом.

Конечно ей не интересно состояние Колчека. Кто они, друзья? Никогда не были. Командир и подчиненный? Уже нет. Какое-то время Рейчел считала его своей «правой рукой», до того как услышала, что он метит на ее место.

Рейчел интересно не написал ли все-таки раппорт на него Эрик. Хотя, если написал бы, наверное Колчек тут уже не сидел. Может дали ему время на подумать? И Колчеку, и Эрику?

А Рейчел? Ей тоже?

— Я их у Уоллеса выкупил, — передает он одну из раций девушке, аккуратно, будто это стеклянный шар. Рейчел садится рядом с ним на кровать. — Рация Ника.

Девушка берет в руки пластиковую коробку.
Такая теплая. Будто с неживых рук, но все тех же теплых, мертвеца оторвали, который сейчас лежит в морозильной камере в соседнем ангаре. Дожидается стать «грузом 200». Рейчел кажется, что от нее все еще пахнет Кеем. Сейчас Колчек отвернется — и можно будет нюхнуть, проверить.

— Выкупил?

— За дозу.

— У тебя тут доза?

Джейсон ухмыляется.

— Всегда была. Я же бывший торчок, Рейчел. Хотя, бывших не бывает.

Спорить сейчас о том правильно ли было хранить у себя то, за что под трибунал попадают, сил не было. Как и желания. Было другое — послушать тот самый, уже давно ставший родным за каких-то пару недель скрытого секса, голос. Который, как она думала, уже никогда не услышит.

«Я в двухстах метров от двери, но ранен. Мне нужна... помощь. Дерьмо»

Слова прерываются кряхтением, ударами, каким-то скрежетом.
Крайнее, что Рейчел слышит, вздох. Последний. И снова удар, уже об землю.

Один Бог знает, как эту рацию вообще нашли, откопали, как она вообще сохранилась, еще и запись смогла воспроизвести. Это все казалось невозможным. Но вот, она слышит, его последние слова.

А затем другой голос.
Уже из другой рации.

«Это Никки? Он жив?»

Говорит Колчек. Волнительно, встревоженно, как всегда говорит про своего друга Ника Кея. Говорил.

Пятисекундная тишина. Затем одно слово.

«Помехи»

Это Эрик. Его голос она ни с кем не спутает.
Его она слышала в разных интонациях, при разных обстоятельствах. Раньше каждый день, в последнее время — лучше бы вообще не слышала.
Эрик изменился. А вот голос его нет.

И то, что именно он принял тот роковой сигнал и заглушил его, назвав «помехами», было очевидно. Теперь не только для Джейсона, который был заинтересован в том, чтобы обвинить кого-то живого в смерти друга, например подполковника, который в очередной раз поднялся по карьерной лестнице, нежели вампира, оставшегося гнить под обломками от взрыва, но и для Рейчел. Которая носит, скорее всего, его ребенка. И все еще является Рейчел Кинг, его женой.

— Боже, — выдает она наконец из себя и хватается за грудь. Дышать становится тяжело, невыносимо. Комната, которая и так едва достигает десяти квадратных метров, сейчас напоминала коробку, которую плотно замотали скотчем. И забыли проделать дыры для воздуха.

— Все нормально, Рейчел? — Колчек касается ее плеча, вспоминает о положении. Которое теперь кажется безвыходным, со всех сторон.

Руки у Колчека такие нежные. Не то, что у Эрика. Или даже у Ника. Упругие, мускулистые, как у любого морпеха, но как-то даже через одежду мягко касаются плеч, не давят и не сжимают.

Джейсон ее никогда не касался, не позволял, один раз вроде как руку пожал, при первой встрече, и все. Был закрытым, не только с ней, но и с остальными. В памяти Рейчел, только с Ником мог обняться, отбить «пять» и врезать, хоть и в шутку.

А теперь... кого он мог касаться?

Неожиданно для себя, она его целует.
Неожиданно для него, Джейсона, но больше всего, для себя.

Притягивает к себе, как когда-то это делал Ник. Вот только Кей так делал в момент страсти, в момент любви, которая казалась для него чем-то волшебным, ненастоящим, до поры до времени — так всегда казалось Рейчел.

А тут — простое желание, простая проверка. Такой ли Колчек сладкий на вкус, как говорили про него девочки? Кинг никогда не «ловила его с поличным», но просто поговаривали... парни в основном, вот она и подумала. Этакий местный ловелас.

Но Колчек от нее отринул. Еще и с таким видом, будто только что его лягушка поцеловала. Да и еще, после этого, не превратилась в принцессу. Не пытаясь как-то поберечь чувства беременной девушки, отодвинулся от нее. Не было бы манер и воспитания — так и вовсе бы встал и выгнал ее.

— Рейчел, что ты делаешь?

А действительно, что она делает?

— Прости, — раньше она никогда не извинялась перед своими подчиненными. Даже когда сама была не права. Даже когда Ник в их первый раз также отреагировал. — Я просто хотела...

— Рейчел, «я не из этой лиги».

Что? О чем он говорит?

— Я «играю за другую команду», — увидев ее недоумение, попытался объяснить лейтенант. — По мальчикам я, понятно?

Еще чуть-чуть — и об этом уже узнают все в штабе, Джейсон едва ли не переходит на крик. Но до Рейчел доходит, слава богу. Еще не все мозги в кашу превратились с этой беременностью.

И все-таки, о чем она думала? Что, тот самый прославленный токсикоз уже наступил?

— Прости, — вновь повторяет она, намереваясь уйти. — Я правда не хотела, просто подумала... ты сейчас единственный человек, кто меня понимает. Мы с тобой тут одни, застряли... мы и Эрик, но Эрик...

— Рейчел, я не Ник, — пытается до нести до девушки эту очевидную мысль Колчек. Понимает, что теперь повторять ее ни раз придется.

Но Рейчел понимает. А донести не может. Свою мысль. Все мысли.
В голове опять каша, а на глазах слезы. Даже не поняла, как они там оказались. Плакала Рейчел очень редко, даже в детстве. Как-то сразу ее от этого отучили, нагрубить кому-то, послать куда подальше — это да, всегда за здрасьте.
А вот слезы.

Колчеку ничего не остается кроме как притянуть девушку обратно к себе. Но не для того, чтобы поцеловать, а чтобы Рейчел уютно расположилась на его груди и пустила слюни в итак пропахшую потом жилетку. В прямом смысле слова.

— Мы отомстим ему, Рейчел. Обязательно отомстим.

Идет ли речь про приклеенную на спину табличку «Я дебил» или что-то посерьезнее, Рейчел Кинг не спрашивает. После случившегося, Джейсон вряд ли пойдет дальше детских шалостей. Да и они замурованы в этом карантине незнамо на сколько дней. Главное, чтобы их выпустили еще до того, как у Рейчел начнет расти живот.

Иначе эту табличку придется носить ей. Всю жизнь.

8

Перед тем как лечь спать, Рейчел Кинг сходила помыться. Впервые за долгое время не после секса с мужем. Хотя причина теперь была не лучше — девушка все еще ощущала на своих губах губы чужого мужчины. Который смотрел на нее с плохо скрываемым отвращением, такое в жизни полевого офицера ЦРУ было впервые. Иногда приходилось, по службе, тем и другим, строить глазки, выпытывать информацию любыми способами... но чтобы кто-то нос воротил.

Неужели он и вправду гей? Рейчел не была уверена, что когда-то «таких» встречала. Не в армии уж точно, тут таких не держат... если и узнают, то случайно, и разговоры не заводят. Рапорт — увольнение — пенсия. В лучшем случае. В худшем — трибунал.

По факту, ей дела не было до половой жизни бывшего лейтенанта ее команды. Тоже бывшей. С кем он там ****ся, да хоть с конями... главное, чтобы Эрику не рассказал.
Ему-то он, как партнер, вряд ли нравится... хотя какое ей есть дело и до Эрика? Особенно после того, что она узнала...

Рейчел не понимала что чувствовала: злость? Обиду? Все то же отвращение? До сей поры, ей тяжело было признаться в том, что прошлое теперь уж точно не вернуть. То прошлое, до всех этих событий, до аварии... их прекрасное, на первый взгляд, прошлое.

Молодой лейтенант заполучил девушку мечты.
А эта девушка... военного, которого принял ее отец. Такой же военный. Этого было достаточно.

Впервые она задумалась о своем браке, до этого как-то открещивалась от этой темы... в своей же голове. Брак же не строят ради светлой и вечной любви, постоянной страсти и бурных эмоций — для этого есть «просто отношения». А брак это другое: совместный доход, имущество, статус в обществе, дети.

Дети.

Лежа в постели, она гладит себя по животу. Еще слишком рано, чтобы он выпирал или чтобы внутри что-то чувствовать. Но Рейчел чувствует, какое-то тепло, как от грелки с горячей водой, которую прикладываешь, чтобы унять боль. Теперь эта грелка была внутри, и издавала пока не физическое, но эмоциональное тепло. От которого девушке становилось не по себе.

Разбудил ее утром стук в дверь. Пытаясь продрать глаза, Кинг прокручивала в голове кто бы это мог быть.

Эрик? В такую-то рань? Да вряд ли.
Джейсон? Только если не смог заснуть и под утро решил отомстить причине своей бессонницы.

В дверях показалось знакомое лицо в погонах, которое Рейчел вот никак не планировала здесь увидеть. В отдаленной от всего мира пустыне.

— Генерал! — рука тянется к непокрытой голове быстрее, чем девушка вскакивает с кровати в трусах и маечке без лифчика. Ее даже не смущает толпа из мужчин сзади, ведь вставать по форме ее выдрессировали: в любом месте, в любое время.

— Вольно, командир, — командует он быстро, чтобы девушка уселась обратно на кровать и сама додумалась, без приказов, закутаться в одеяло. — Садитесь, — приходится все-таки сказать ей.

Мужчины становятся в угол, трое одинаково одеты, выправлены и смотрят в стену напротив. Генерал же садится на край кровати, аккуратно, занимая мало пространства. И предварительно осмотревшись: нет ли поблизости какого-нибудь пледа, который можно подложить, дабы не запачкать своей уже не первой свежести форму кровать.

— Не хотел я вот так вот наносить вам визит, но приходится... сами понимаете, планы меняются быстрее, чем погода в Париже.

Рейчел машинально кивает головой под каждое слово, вспоминает их тихие вечера в штабе под крепкое, полуночные разговоры про стратегию и мечты.. ее мечты, стать такой же сильной и волевой.

Исполнились?
Да.
Но лишь на время.

— Мы переводим тебя в штат, Рейчел. Обратно, в ЦРУ... сейчас не помешает тебе такая, ну, офисная работа. Да и нам такие умы.

Чем больше звезд на погонах, тем мудрее себя ведет командир. Исключения бывают конечно, но редко. Видимо с кровью, которая настолько прилипает к рукам, что не отмывается, приходит понимание многих вещей.

Рейчел пыталась быть мудрой: не спорить, не дерзить, по факту и четко всегда говорить, не вступать в личные отношения с подчиненными, не орать на них и не проявлять эмоций. Теперь она поняла, мудрость — это другое. Ей, пока, недостижимое.

— Джейсона тоже думали, но Эрик...

Что Эрик?

— ... Эрик посоветовал его в командование. Возьмет пару отрядов, поведет на другие точки по Целусу. Возможно, нам повезет больше в этот раз, твой бывший уже прорабатывает систему, с учетом ошибок.

Ошибок?
Так называются угробленные десятки жизней?
Ник?

Губа нижняя трясется, и генерал принимает это за прорывающийся стон и слезы.
Но это лишь невысказанные за много лет вещи, о которых никто не хочет слушать. Ни генерал, ни командир, ни лейтенант. Лишь бы Джейсон это тоже понимал.

Ей говорят срок — 1 день.
За этот период надо собрать вещи, попрощаться со всеми, увидеть в последний раз Колчека. Если он вообще захочет ее видеть. Рейчел начинает с первого, пропускает второе и в душе даже не надеется на третье.

Как вдруг вечером, когда она уже ложится спать, Джейсон Колчек появляется в ее дверях. Без стука.

— О, ты еще здесь?

Вот как. Значит он уже в курсе.
Девушка надеялась, что ему сказал генерал. Или кто-то из его подчиненных, но не сам Эрик. И что Джейсон тактично отказался.

А мог ли он вообще?

— Пока да... не волнуйся, завтра меня не будет.

— Волнуйся? Это ты за меня должна волноваться, Рейчел, — все еще лейтенант, в отличие от генерала, бесцеремонно садится на кровать, пододвигается к стенке, чтобы ноги спокойно висели. И складывает руки в замке на живот. Немножко раздобревший.

— Что? Тоже хочешь в теплом кресле сидеть с кофе из кофемашины?

Джейсон улыбается. Слишком ярко, не скрывая кривых зубов. Если бы Рейчел это видела, уверовала бы в Бога. И в то, что в Колчеке сидит дьявол.

— А что? У меня был бы неплохой кабинет.

Рейчел молчит, бережно складывая и пакуя последние футболки.

— С видом на лес, как у твоего приятеля аналитика... Джеффри, кажется?

— Джона. Да, но уволился.

— Уволился?

— Уволили. Мол, не подходил по стандартам, не знаю... я как-то не спрашивала...

— Ну супер, займу как раз его кабинет. Только вместо кресла на колесиках притараню настоящее огромное кресло из кожи, чтоб основание было выше головы, а подлокотники были с дырочками для пива.

Девушка усмехается, но виду не показывает. Слишком уж дурацкие невыполнимые мечты. Детские.

— На стену я повешу телик, самый большой. И современный! Подключу спортивный, сериалы там... но уберу новости. А смысл, если они все будут в соседнем кабинете?

Рейчел молчит. Кажется, что в комнате, помимо одного мечтателя, сидят еще трое. Мервин, который когда-то также метил «сесть в кресло» и иметь после обеда вместо десерта по двух шлюх за раз, еще и одетых в военную форму.
Джоуи, который просто мечтал о хорошем жаловании. И кабинете рядом с Мервином.
И Ник. Который просто над ними всеми смеялся.
Как и она сама тогда. И сейчас.

— А при входе, вонзив в пол гранитный, чтоб прям трещины пошли, будет стоять огромный шест с пикой. На которой будет располагаться голова... знаешь кого?

Знает.

— Саддама Хусейна?

Не знает.

— Нет. Эрика Кинга.

Тишина. Снова. Но теперь гробовая. И Рейчел, как гроб, закрывает преждевременно чемодан. Поворачивается ко все тому же беззаботному парню.

— Что ты говоришь? — тупой вопрос, но другой она задать не может.

Он ведь несерьезно?

— А что ты ожидала, Рейчел? Что я с удовольствием его приглашение приму? Спору нет, год назад взял бы. Но сейчас...

— Сейчас ты намерен ему «палки вставлять в колеса»?

— Да почему палки? — возмущенно, он встает с кровати и идет по направлению к двери. Останавливается, и поворачивается к ней. — Одну, одну палку! На которой будет пика, на которой потом будет...

— Голова моего бывшего мужа, я поняла, Джейсон, — прерывает это поток мыслей и идей Рейчел, пытаясь непонятно зачем, в первую очередь для себя, его угомонить.

Ей же похуй, да?
Так что ты, Рейчел, чувствуешь?

— Уйди со службы, раз тебе с ним не хочется.

— Не могу, — отвечает парень, будто снова на ее тупой вопрос. — Контракт! Еще год надо где-то кантоваться.

— Переведись!

— Да не куда, я спрашивал... генерал лично хочет видеть меня во главе с этим «гением», — выставляет руки в боки и в последний раз думает — может есть иной выход? Трибунал не в счет, сбежать тоже. По сути, надо всего лишь год пережить, но Джейсон не может с ним и дня спокойно рядом находится.

Выход есть.
Но никому он, в том числе и Рейчел, не понравится.

— Надо отомстить, — слова бросает в воздух. И только потом смотрит на Рейчел. В надежде, что она сама догадается.

Но намеки сегодня Рейчел не понимает.

— Кому, Джейсон?

— ****ь, ну не вампирам конечно! Ему! Эрику!

— И чего ты решил? Подножку ему подставить? Или картонку с фразой «убил подчиненного?»

— Я хочу его убить.

Глаза у Джейсона как у вампира: темно-красные, мрачные, без привычного отблеска бронзы, который выдавал себя каждый раз, когда парень заливался смехом или гордился. За себя и за отряд.

Больше такого нет. Перед ней новый Джейсон, незнакомый, непонятный, хотя чего уж понимать — все прямо говорит. Незримый, его не распознать, не понять, даже с опытом переговорщика Рейчел.

Поэтому она теряется, не знает что делать. Уже не походит все это на детские шалости и смешки в сторону плохиша Эрика. Говорит он серьезно, слишком серьезно.

Эрика не ждет на родине ничего плохого. Только хорошее. Как доказать, что по его приказу погиб солдат? Один из тысячи? Кто он, а кто Эрик? Никто не был в пещерах, не знал, что там происходило. И что именно тогда услышал Эрик... может он просто перепутал?

Может он действительно не виноват?
А тут его уже хотят убить.

— Иди проспись..., — начинает выталкивать его из комнаты бывший командир.

— Рейчел...

— ... завтра можешь не приходить...


— Рейчел.

— ... все равно больше не увидимся.

— Рейчел! — кричит он уже в дверях, плевав на то, что их могут увидеть. Уже точно услышали.

А Рейчел стоит, запыхавшись его выпроваживать. Вся красная, с потом на лице. Дает о себе знать неделя без тренировок. И новое положение.

— Ты же сама этого хочешь, — бросает он, не подумав.

Говорит подсознание лейтенанта.
И откликается в подсознание командира Кинг.
Фразы, сказанные головой, уже не котируются. Вместо них звучит призыв к действию. Тот, что говорит напрямую Колчек, в реальности, словами, прямо изо рта.

Не сметь.
Не сметь даже думать об этом.
В голове у Рейчел голос отца.
А внутри... разума? Эмоций?

Голос Ника.
Тот самый, настоящий.

Рейчел не отвечает. Со всей силой закрывает перед Джейсоном дверь. Да так, что штукатурка сыпется. Роняет тело на кровать, закутывается. Во все что можно, заправленное одеяло, неупакованные до конца футболки. Прижимает колени к груди, обхватывает их и тихо-тихо плачет.

Пытаясь заглушить пробивающийся голос изнутри.

9

Последний день на базе проходит тоскливо. Как и предыдущие 12... 13 или 14 дней? Рейчел уже и не помнит, давно не ведет счет, тут бы во времени дня и ночи не запутаться. Часов в комнате нет. Спасибо хоть окно сделали, пусть и маленькое. А дни... все равно слились как в один.

Она лежит на заправленной постели с собранным назад пучком и смотрит в потолок. Серый цвет за пару недель осточертел, хотелось красок, яркого желтого солнца Ирака, не менее яркого желтого песка, редкой зеленой травки, неба синего. Вся ее одежда была серая, длинная кофта и штаны, как у пациентки психушки. Кожа и то успела побледнеть. Не слиться с пространством, с такой же серой мебелью и даже дверьми, ей помогали пепельные волосы. Доставшиеся от матери. Всегда выделяли, всегда помогали, Эрик тоже по первой их хвалил. Гладил, косички по-детски заплетал. Хотел, чтобы у их дочери такие же светлые были. Только чтобы все-таки посветлее, чем у Рейчел. Как у него, например.

Родной Вашингтон такой же серый.
И на него уже яркости волос не хватит. Никогда не хватало.

Из другого конца комнаты доносится знакомый шум. Рейчел понимает, что за ней уже пришли. Открытая дверь сопровождалась уже понятным холодком, которого всегда мало в Ираке.

Что, уже идти? Так скоро? Вроде обед не начался, а говорили... хотя, чего спорить? Одним часом больше, одним меньше? Какая разница? Никто не придет попрощаться, никто не поблагодарит за службу, даже руку не пожмет. Эрик наверняка уже с Джейсоном на передовой. Вместе с остальными солдатами, новой командой. Но известную золотистую шевелюру она все же замечает в дверях.

— Эрик? — девушка ошеломленно встает с кровати, даже чуть ногу не подворачивает из-за того, что весь вес на носочки перенесла, не подумала.

Вид у Кинга не менее встревоженный, и брови хмурит. Впереди себя выставляет белый лист. Неужели рапорт подал и сейчас за ней следом домой поедет?

— Ты почему мне не сказала? — машет он им, требуя с нее объяснений.

Девушка хочет задать вопрос. Всегда бесило, что каждый думает, будто она мысли читает. Но это делать не приходится, за ее полуоткрытым ртом следует вторая фраза.

— Почему не сказала, что беременна?

Вопрос какого хера ее анализы попали в руки незнакомого, на первый взгляд, мужчины — ну и что что это бывший муж? у него-то вряд ли были причины брать анализы на отцовство, да и установить на таком сроке это невозможно — было задавать сейчас глупо. И не по адресу. Как и попытка отобрать листок, посмотреть. Убедиться еще раз что беременна. Но блондин не дает, выставляет уже напротив ее лица руку.

— Послушай, я и сама до этого момента...

— Что?

— ...не знала...

Сглатывает слюну.

— ... не была уверена.

— Врешь!

Молчит.

— Ты всегда врешь!

Листок резким движением вперед он бросает в нее, но естественно, по законам физики, не попадает. Легкий порез на щеке, который оставляет уголок бумаги, даже не замечает девушка. Вперед выступает явная судорога, прерывистое дыхание и подступающие слезы.

Что говорить? Что делать?

На дворе был 2003 год, а она все также боялась его как в 2000.
И все также тщетно пыталась не подавать виду.

Парень мечется из стороны в сторону, мотает головой, то вверх, то вниз, что-то про себя бурчит, пытается что-то придумать. Как будто времени у него, пока он получал эти анализы и шел до комнаты бывшей жены, было недостаточно. Конечно достаточно! Но тут захлестнули эмоции, и пришлось опять все передумывать.

— Эрик... я... прости, я правда не знала. Думала, вернусь на родину, в Америку... там все сделаю и... если подтвердиться...

— Никуда ты не поедешь, — вдруг отвечает он, останавливаясь.

— Что?

— Я сказал: никуда ты не поедешь.

Идея его кажется безумной. Что, хочет заставить ее рожать посреди пустыни? Без должного ухода, врачей, лекарств, адекватного уровня медицины в этой стране? Где в каждой семье по десять, а то и двадцать детей, в живых которых к зрелости остается парочка, а то и всего один?

В голове все еще крутится мысль, что все это неправда. Что и тест ложно все показал, что и анализы не те пришли. Или не на того? Девушка тянется к бумажке, теперь лежащей на полу. Вдруг все еще можно исправить?

— Послушай, это еще все надо выяснить. Я знаю одного хорошего гинеколога в Вирджинии, всегда к ней ездила, когда...

— Я сказал, ****ь, ты не поедешь!

Сознательно, или нет, он ступает на ее протянувшейся за листком с анализами руку. Со всей силой, всем ботинком. Так, что она, почувствовав резкую боль и точный ушиб, если не перелом, костяшек, не сразу одергивает его. С третьего раза.

— Ты что...

— Не поедешь! — не дает договорить он ей. А также встать: тут же поваливает ее всем телом на холодный пол и садится следом, всем своим телом, усаживается прямо на живот и немножко на грудь. Руки прижимают ее руки к телу, не давая двигаться. Ни верхней, не нижней, никакими частями. А она все еще пытается брыкаться ногами, достать, хоть коленкой, до его спины.

— Отпусти! — сквозь прерывистое дыхание от невозможности полноценно вдохнуть, выбрасывает она из себя. — Что.. ты... делаешь!

— Не поедешь, — хватка его становится только сильнее. — Никуда ты не поедешь.

Он уже не кричит. Тихо, даже можно сказать, спокойно разговаривает. Понимает, что она от него никуда не денется. Теперь не денется. Что эти тиски, в которые он ее сжал, не разожмутся после того, как он встанет с ее тела и выйдет из комнаты. Они теперь на ней навечно, с тех пор, как из его спермы и ее яйцеклетки образовался плод. Его плод. Он был так в этом уверен.

Конечно, а чей же еще?

Глаза у Эрика наливаются красным. Не от напряжения физического, эмоционального. Физически он в сто крат сильнее ее, хотя в военной академии Рейчел удавалось его обогнать — в отжиманиях, например, или беге. Но сейчас, спустя нескольких недель карантина, гендерное различие явно как никогда. И кто там постоянно говорит, что мужчины и женщины равны?

Брехня это все, мужчины — сильнее.
Всегда сильнее.

Эрик — мужчина.
И он — сильнее Рейчел.

До первого мужика, который окажется сильнее его самого. Не только физически, но и эмоционально. Твердая рука, в которую не было вложено и толики той силы, что была у Эрика, отбросила парня в сторону. И тут же помогла встать девушке.

— Ты как? — спрашивает ее подоспевший вовремя Джейсон, и тут же заслоняет от встающего напротив Эрика, отводит рукой за спину. Кинг держится за голову, ударился ею, когда отлетал в стену. Крови нет, но удар ощутимый. Сейчас не время сдаваться или ныть, жаловаться на судьбу. Это же блять Джейсон Колчек. Тот, кто и тогда, и теперь, метит на его место.

Но уже не только командира команды, но и спутника Рейчел.

— Хах, я знал. Знал, но не хотел верить, — усмехается он, глядя на двоих напротив себя. Одним глазом, потому что двумя сразу — чересчур тяжело. Не физически, эмоционально. — Что? Один подох, решила его другим заменить? Ну хоть белым на этот раз...

— Эрик, — вырывается тихое из Рейчел, на что никто не обращает внимание. Джейсон продолжает смотреть на уже вставшего на ноги Эрика, готов в любую минуту вновь оттолкнуть его от девушки.

— ... я до такого и не думал... опуститься. Хотя хотелось, с той же Клариссой, — наконец блондин поднимает голову и смотрит на Рейчел. В упор. — У нее-то хотя бы были сиськи.

Впервые за много дней, Рейчел вспомнила, каким всегда видела Эрика.
Маленьким мальчиком, которого в детстве перелюбили. Который считает себя пупом земли и бесится, когда все вокруг его таким не считают. Который отчаянно хочет повзрослеть, или хотя бы сделать вид, но даже не пытается. Ребяческие замашки, подсознательные и не очень, все равно выступают впереди его самого.

— А ты, — смотрит теперь Кинг на Джейсона. — С тобой-то я еще разберусь... помучаю вдоволь на миссии, и не одной... уж поверь. — Эрик улыбается нечеловечески странной улыбкой. Еще чуть-чуть — и уголки губ треснут от такого оскала. Который идет вразрез с внезапно округлившимися глазами. — Или постой... может, лучше разобраться с Салимкой?

Рейчел, пусть лицо Джейсона и не видит, но чувствует, как его глаза тоже округлились. А кулаки на мгновение разжались, от бессилия, от услышанного.

— Че, вы там успели друг другу яйца отполировать? Я про тебя такое слышал... правда тоже сразу не поверил. Не похож ты на заднеприводного.

В этой жуткой тишине, где кажется, что слышим только Эрик, Рейчел замечает скрежет зубов у рядом стоящего мужчины. А чуть выше - проступ желваков. Было бы у Колчека сейчас во рту железо, раскусил бы в два счета. Да так, что не подавился.

— Ну.. одним геем больше, одним геем меньше.

И тут Джейсон не выдерживает. Прижимает Эрика обратно к стене, только в этот раз смыкает руки на его горле. Хочет его, если не придушить, то вырубить. Чтобы заткнулся, хотя бы на мгновение.

Но Эрик, который всегда выигрывал за счет материальных преимуществ, как сейчас например навороченного штык ножа, который еще и током бьет хорошо, вдруг заставляет Колчека оцепенеть. А потом схватиться за плечо, в которое, пусть и слабо, бьет Эрик. Сквозь футболку быстро просачивается алая кровь.

Второй удар — ногой в живот. И вот теперь Джейсон Колчек, хорошо так ударившись головой об бетонный пол, чертыхается внизу из последних сил, а над ним восседает Эрик. Нашел себе новую лошадку.

У Джейсона при себе, как не вовремя, никакого оружия нет. Даже обычного ножика, даже сраной зубочистки. Все приходится делать голыми руками. Еще и одной поврежденной. В очередной момент их потасовки, в ходе которой ломается ножка от кровати и вся конструкция валится на блондина, Джейсону удается отбить у врага оружие. Да еще и так, что оно отлетает прямо к ногам застывшей на месте Рейчел. В первый сука раз застывшей при виде драки. Но подлетевший нож отрезвляет. Заставляет посмотреть на себя пару раз, а потом пару раз и на дерущихся.

В жизни Рейчел было мало моментов, когда она сначала делала, а потом думала. Наоборот учили. Сначала дома, потом в школе, затем в академии и закрепляли уже на работе. А тут — мгновение, как она берет холодное оружие, делает два шага вперед и вонзает в плоть. Это происходит быстрее, чем в фильмах, и легче. В фильмах ты хватаешься за соседа, подносишь руку ко рту, когда это видишь. А тут — оставляешь оружие торчать в шее, из которой уже водопадом струится кровь во все стороны.

Дальше лишь глухое падение тела, которое начинает потихоньку остывать, после последней вытекшей капли. И больше ничего.

10

— Мам, а это самый большой аэропорт в мире?

— Нет, точно не самый.

— А где самый-самый?

— Не знаю... где-то на востоке, наверное.

Двое людей, один побольше, другой поменьше, беловолосая девушка и черноволосый мальчик, стояли напротив панорамного окна. Одного из многих в здании аэропорта, и смотрели за очередными улетающими в небеса самолетами. Или, как прозвал их Никки-младший — «большими бумажными самолетиками с людьми».

Прерывает их подошедший мужчина в кепке. С тремя рожками мороженого, который еле в руках держит. На дворе — знойное лето 2008-ого.

— Так, тебе фисташковое, — дает он первое мальчику. — Тебе... блин, клубничного не было, взял ванильное. — второе — девушке.

— А себе взял шоколадное? — улыбается она, смотря на оставшийся рожок.

— Не, это Салиму. Мне мороженое не очень...

— Да? Как и сливки? Ну, после того вашего случая..., — подшучивает над ним белобрысая, за что и получает своим же рожком по щеке. Малой рядом заливается смехом.

Они идут ко входу с прибывающими. Многочисленные родственники и таксисты уже столпились со картонками, на которых написаны имена. Трем подошедшим это не нужно — их и итак узнаю. Увидят даже в такой толпе.

И вот рейс 3105, Багдад-Вашингтон, выполняет посадку. А следом — и высадку. Какой-то парень так спешил к своей девушке, что схватил не свой чемодан. Джейсон Колчек про себя надеется, что восточный мужчина догадается как получить свой багаж.

— Ошибка, мистер, — говорит с виду грозный мужчина в форме. — Пройдемте.

— Мам, — вновь смотрит на женщину с ванильным рожком мальчик.

— Да, милый?

— А что такое ошибка?

Рейчел набирает в грудь побольше воздуха. Думает, чтобы ответить?

Привести в пример обычный случай? Как например то, почему и как этот незнакомец перепутал багаж?
Или рассказать о том, как случайно убила пару лет назад своего бывшего мужа, а потом, заручившись поддержкой дяди Джейсона и дяди Салима, которые до тех пор были ей, по сути, никем, сожгла труп вместе с иноземными тварями далеко в пустыне?

Ошибки бывают разные, серьезные и не очень, во благо или во вред, случайные или умышленные. Рейчел Кинг в своей жизни совершала разные. И теперь ее цель — сделать так, чтобы ее сын сделал как можно больше своих и как можно меньше ее собственных ошибок.

Поэтому она начинает рассказывать про свои:

1. Никогда не ставить кого-то выше себя самой
2. Никому и никогда не доверять на все 100 процентов
3. Быть сильным и независимым от других людей
4. Доверять интуиции
5. Помнить, что извинения без изменений — это манипуляция
6. Помнить, что никто и ничего тебе не должен. Как и ты никому и ничего не должен
7. Помнить, что нет понятий правильно или неправильно, белое или черное
8. Не делать приятное, ожидая что-то взамен. Только от чистого сердца
9. Никогда не говорить никогда
10. Помнить, что любви порой недостаточно
11. И главное — что люди никогда не меняются