Переломный момент

Автор: Альфред Коппел. 1953 г.
***
Итак, это была Креч, 2500 год от Рождества Христова. Огромная площадь в милю площадью.
слепой куб, венчающий скалистую гору; голые утёсы, спускающиеся к
бурному морю. Пять веков Креч стоял здесь, и андроиды бесконечным потоком
выходили на работу для Человека, Хозяина..._

 — Квинтус Блэнд, «Роман о роде человеческом»._

 Директор Хэн Меррик нервно расхаживал по комнате. Его худое, почти
аскетичное лицо было бледным и осунувшимся.

"Мы не можем допустить, Вирджиния, - сказал он, - любопытных такого рода могут только
осадок погром или хуже. Эриксон является фанатиком самого худшего рода.
Опасность... - Он беспомощно замолчал.

Его жена медленно покачала головой. «Этого нельзя было предотвратить, Хан. Рано или поздно кто-нибудь
должен был начать задавать вопросы. История должна была нас этому научить. И пятьсот лет секретности — это больше, чем кто-либо имел право ожидать. Ничто не вечно».

 «Проблема в том, — сказал себе Меррик, — что я просто не подхожу для этой работы. Мне не следовало её брать». В том, что мы здесь делаем, есть что-то неправильное,
что окрашивает каждую мою реакцию и делает меня неспособным действовать самостоятельно. Всегда есть сомнения и тайные
вопросы. Если бы социальная структура нашего мира не была умирающей, я бы
— Меня бы здесь вообще не было..._

"История, Вирджиния, — сказал он, — не может объяснить то, чему нет прецедента. Ясли уникальны в истории человечества."

"Ясли могут быть уникальны, Хан, но Свен Эрикссон — нет. Подумай о его
происхождении и скажи мне, не было ли Эрикссонов в каждую эпоху
записанной истории." Он — всего лишь ещё одно препятствие на пути к
прогрессу, которое необходимо преодолеть. Эта работа для тебя, Хан.

— Приятная перспектива, — мрачно ответил Меррик. — Я организатор,
а не психотехник. Как я должен защищать Ясли от
такие, как Эриксон? Какое безумие принесло этот плод, Вирджиния? В
Пророк, Фанатик номер один, явившийся сюда в качестве _инвестатора_ от
имени Совета Десяти! Я понимаю, что Совет бледнеет в
мысль голосования управления фанатиков, но, конечно, _something_
можно было сделать! Есть эти идиоты забыли, что мы здесь делаем? Неужели
это возможно?

Вирджиния Меррик покачала головой. «Камень стал слишком горячим, чтобы они могли с ним
справиться, поэтому они бросили его вам».

«Но ведь это сам Эриксон! Тот самый человек, который организовал «Человеческое превосходство»
Партия и Лига Антироботов! Если он ступит на порог Яслей, это будет означать конец всему!

Женщина закурила сигарету и глубоко затянулась. «Мы не можем его остановить, и ты это знаешь. Там, в холмах, в эту самую минуту собирается армия фанатиков. Вооружённых проекторами, стимулирующими кору головного мозга, Хан. Это не самый приятный способ умереть».

Меррик внимательно изучал свою жену. Под её железной
волей скрывался страх. Она думала о мучительной смерти под
прожекторами. Ни о чём другом. Ясли не имели для неё значения.
Для персонала «Креч» не имел особого значения. Триста лет назад всё было бы по-другому. Хранители «Креч»
с радостью бы умерли, чтобы сохранить доверие в те времена...

 Какая ирония, подумал Меррик, что всё обернулось именно так. Он знал,
что проекторы делают с людьми. Он также знал, что они делают с роботами.

«Если они осмелятся применить к нам своё оружие, это уничтожит все
остатки контроля, который мы здесь установили с самого начала», — тихо сказал он.

 «Они не могут этого знать».

 «И они бы не поверили, если бы мы им сказали».

«И это возвращает нас к тому, с чего мы начали. Вы не можете оставить
Эриксона в стороне, а Совет Десяти оставил нас одних. Они не
осмеливаются противостоять фанатикам. Но есть старая политическая максима, которую вам
стоит очень внимательно обдумать, поскольку это наша единственная надежда, Хан».
Вирджиния Меррик сказала: «Если ты не можешь победить кого-то — присоединяйся к нему».

 * * * * *

Она глубоко затянулась сигаретой, и от её золотистых губ повалил голубой дым. «Это назревало десять лет. Я пыталась
предупредить тебя тогда, но ты не слушал. Помнишь?»

«Как это по-женски, — с горечью подумал Меррик, — говорить: «Я же тебе
говорила».

"Что ты хочешь, чтобы я сделал, Вирджиния? — спросил он. — Помог фанатику
разжигать ненависть к роботам? Так не должно быть. Ты вообще ничего не чувствуешь,
когда приходят сообщения о погромах?"

Вирджиния Меррик пожала плечами. "Лучше они, чем мы, Хан."

«Вам не приходило в голову, что вся наша культура может рухнуть, если
Эриксон добьётся своего?»

«Антироботизм естественен для людей. Компромисс — единственный
ответ. Необходимо принять меры предосторожности...»

«Меры предосторожности!» — взорвался Меррик. «Какие меры предосторожности
можно принять против чистого идиотизма?»

«Совет основателей Психотехников…»

«Никакой помощи из этого источника. Вы знаете, что я всегда считал, что вся эта затея сомнительна. По крайней мере, с точки зрения элементарной справедливости».

«Серьезно, Хан, — огрызнулась Вирджиния, — это было единственное, что можно было сделать, и ты это знаешь. Ясли — единственная защита, которая есть у расы».

"Теперь ты говоришь как Пророк. Наоборот".

"Нам не нужно спорить по этому поводу".

"Нет, я полагаю, что нет", - пробормотал Режиссер.

"Тогда что ты собираешься делать, когда он доберется сюда?" Она озабоченно затушила свою
сигарету. "Процессия сейчас в ущелье. У тебя было
— Лучше решай быстрее.

— Я не знаю, Вирджиния. Я просто не знаю. — Меррик опустился за стол,
играя пальцами с кнопками на телеэкране. — Я никогда не должен был принимать такие решения. Я чувствую себя беспомощным. Смотри сюда…

На экране ярко высветилось изображение ущелья.
На густо поросших лесом склонах виднелись крошечные целеустремлённые фигурки
в серых мантиях, которые носили все фанатики. То тут, то там утреннее солнце
освещало блеск металла, пока фанатики устанавливали свои проекторы. Вдоль дна ущелья, которое было единственным
приближаясь к яслям, процессия двигалась извивающейся змеей
. Восхищенные фанатики распевали свои песни ненависти, когда
они приближались. В первом ряду шел львиносветлый Эриксон, его длинные волосы
развевались на влажном ветру с моря.

Пробормотав проклятие, Меррик щелкнул тумблером, и сцена потускнела.
На нем появилось наложенное лицо секретарши. Это было
бесстрастное лицо андроида, прекрасный образец продукции «Креч». «Приведите сюда Грейвса, — приказал он. — Вы можете найти его в «Гипно-Центре» или в «Семантической оценке».»

— Очень хорошо, сэр, — произнёс андроид, исчезая с экрана.

Меррик посмотрел на жену.  — Может быть, мы с Грейвсом что-нибудь придумаем.

 — Не планируй ничего опрометчивого, Хан.

 Меррик пожал плечами и снова повернулся, чтобы посмотреть на приближающуюся
процессию фанатиков в серых рясах в ущелье.

Грейвс появился в дверном проёме. Он выглядел напуганным и бледным.
"Ты хотел меня видеть, Хан?"

"Заходи, Джон. Садись."

"Ты видел проекторы, которые эти чокнутые установили на
холмах?" — спросил Грейвс.

"Видел, Джон. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить."

«Боже мой, Хэн! Ты хоть представляешь, каково это — умирать
от стимуляции коры головного мозга?» — голос Грейвса был напряжённым и хриплым.
 «Разве мы не можем выбраться отсюда на вертолёте?»

 «Нет. Оба вертолёта во Франциско, забирают припасы. Я заказал их вчера. Кроме того, это ничего не решит». На это утро в Ясли
набралось почти тысяча андроидов. Что насчёт них?

Грейвс нетерпеливо отмахнулся. «Я думаю о людях».

Меррик подавил горькое чувство отвращения, охватившее его.
Он прочистил горло и заставил себя продолжить. «Мы должны предпринять какие-то действия, чтобы защитить Ясли, Джон. Я тянул до последнего, думая, что Совет никогда не позволит фанатику расследовать дело в Яслях, но Десять больше боятся голосования в HSP, чем того, что тысячу андроидов убьют. Но мы не можем оставить всё как есть. Если мы не предотвратим это,
Эриксон устроит погром, по сравнению с которым резня в Каналополисе
покажется чаепитием. По какой-то причине он скрыл информацию о
воздействии оружия фанатиков на ткани роботов.
Смутное ощущение, что, узнав об этом, Джон Грейвс может связать свою судьбу с
Эриксоном, сдерживало его.

"Конечно, Эриксон придёт с энергетическим щитом," — сказал Грейвс.

"Да, а у нас его нет," — тихо сказала Вирджиния Меррик.

"Можем ли мы пойти с ним на компромисс?" — спросил Грейвс.

«Вот оно снова, — подумал Меррик, — это скользкое слово «компромисс».
Повсюду царил моральный упадок — основатели «Яслей» никогда бы так не сказали.
— Нет, — решительно сказал он, — мы не можем.
Эриксон придумал угрозу в виде роботов. Все старые шаблоны ненависти
их стряхивают с себя и используют против черни. Люди на самом деле спрашивают друг друга, хотят ли они, чтобы их дочери _выходили замуж_ за роботов. Такие вещи так же стары, как и _homo sapiens_. И нельзя идти на компромисс с предрассудками. Они соблазняют эмоции и притупляют разум. Нет, мы не будем потакать Свейну Эрикссону или его серым рубашкам!

— Ты говоришь как восторженный дурак, Хан, — резко сказала Вирджиния Меррик.


 — Разве мы не можем взять его к себе и обработать? — с надеждой спросил Грейвс.
 — Первичная обработка могла бы справиться с этой задачей. Заменить ему память?

Меррик покачал головой. «Мы не можем рисковать наркосинтезом, а это
необходимо. Когда он уедет, его наверняка проверят на чистоту крови, и
следы скополамина выдадут нас с головой, что мы пытались что-то здесь
скрыть».

 «Тогда, похоже, компромисс — единственный выход, Хан. Они прижали нас к стенке». Послушай, Хан, я знаю, что ты не согласен, но
что ещё можно сказать? В конце концов, мы все верим в превосходство человека.
 Эриксон называет это угрозой со стороны роботов, мы смотрим на это с другой стороны, но
наша общая цель — улучшение человеческой культуры, которую мы создали.
утвердился. Сейчас люди находятся на эмоциональном подъеме. Войн не было
уже пять столетий. Никакой эмоциональной разрядки. И там были
правил и условностей, установленных после войны Атом, что только очень
несколько чиновников было позволено понять. Эриксон не дикарь,
Хан, в конце концов. Правда, он устроил серию травли роботов, но с ним можно справиться
я уверен, что с ним можно справиться на разумном уровне ".

— Он способный человек, ты же знаешь, — сказала Вирджиния Меррик.

 — Способный, — с горечью повторила Меррик. — Подстрекатель и фанатик! Посмотри на его послужной список. Организатор беспорядков в Нижнем Чикаго. Лидер в
Антироботная рабочая лига — та самая организация, которая уничтожила пятьдесят роботов
во время забастовки в доках Тайхо. Подумайте, вы двое! Сказать такому человеку, что такое «Ясли», — значит
повесить верёвку на шею каждому живому андроиду. Закон Линча! Верёвка и кнут для каждого из них. А
потом, что, если червь повернётся? _Он может, знаете ли!_ Наши методы здесь далеки от совершенства. Что тогда?

"Я все еще говорю, что мы должны пойти на компромисс", - сказал Грейвс. "Они убьют нас, если
мы не..."

"Он не троглодит, Хан, я уверена ..." - жалобно сказала жена Меррика
.

Режиссер почувствовал, как из него вытекает сопротивление. Они были правы, конечно
Конечно. Больше он ничего не мог сделать.

"Хорошо," — голос Меррика был низким и усталым. Он чувствовал, как на него давит груз прожитых лет.
"Я сделаю так, как ты предлагаешь. Я попытаюсь сбить его со следа первым, — это был его компромисс с самим собой, он знал это и ненавидел себя за это, — а если у меня не получится, я расскажу ему всю правду.

Он включил телеэкран как раз вовремя, чтобы увидеть, как Свен Эриксон отделяется от своих последователей и исчезает в распахнутых внешних воротах Креч. Слабое, почти бесполезное шевеление
непокорность потрясла его. Он оказался в аномальном положении:
хотел защитить то, что, как он давно чувствовал, было неправильным по концепции
с самого начала - и не мог избрать эффективный курс действий
.

Он полез в ящик стола и достал древний автоматический пистолет. Это
была семейная реликвия, тяжелая, черная и смертоносная. Он передернул затвор
и увидел, как один из все еще блестящих латунных патронов встал
в казенник. Он неловко обращался с оружием, но, когда он сунул его в карман
куртки, усталость немного отступила, и он почувствовал себя лучше.
Его место занял холодный гнев. Он спокойно перевёл взгляд с жены на Грейвса.

 «Я расскажу ему всю правду, — сказал он, — и если он не отреагирует так, как вы оба думаете, я его убью».

 * * * * *

 Свен Эриксон в культуре, существовавшей до Атомной войны, мог бы стать диктатором.
Но опустошительная война в конце концов привела к мирному
мировому государству, а там, где нет наций, политика становится бесплодным
делом, связанным с руководством и контролем. Именно война или угроза войны
даёт политику власть. Свен Эриксон хотел власти превыше всего
всё остальное. И поэтому он основал религию.

 Он стал пророком фанатиков. А поскольку у культа должен быть объект групповой ненависти в качестве _смысла существования_, он выбрал андроидов. С
эффективностью и расчётливой искренностью он бил в барабаны предрассудков,
пока его организация не распространила своё влияние на высшие эшелоны власти
мира, и его слово не стало законом страны.

Люди, видевшие его дикое великолепие и слушавшие
завораживающую магию его речей, — следовали за ним. Его сила исходила от
масс — бездумных, эмоциональных. Он дал толпе голос и
цель. Он был как Гитлер или Торквемада. Как Лонг или Джон
Коричневый. Он был диким и алчным, отважным и ожесточенным. Он был Человеком.

Существует четыре основные правила, по которому принадлежность человека
Группа первенство жил. Во-первых, человек был Богом. Во-вторых, ни одна раса могла бы поделиться
пленум с человеком. Остались ли еще отдельные расы после Атома
Война, расизм HSP мог бы быть более конкретным, но поскольку
осталось только человечество в целом, все люди были равны перед Богом.
 В-третьих, искусственные личности, которые выходили из Яслей, были
богохульство. В-четвёртых, они должны быть уничтожены. Как и другие поколения до них, люди этой эпохи сплотились под знаменем кнута и верёвки. Со времён Войны не проливалась кровь, но разрушительное безумие homo sapiens нашло радость в словах Пророка, и хотя кровь была всего лишь красным соком андроидов, азарт был неподдельным.

Так Свен Эриксон, оседлав нетерпимую волну антироботизма,
прибыл в Ясли. Теперь он стоял в длинном пустом фойе и ждал.
 Позади него находились Партия и Лига. Совет Десяти был в
Он был беспомощен. От его доклада миру зависело будущее всей
человеко-роботизированной культуры. Он сказал себе, что это был
высший момент его жизни. В его руках была неограниченная власть,
которую он мог использовать по своему усмотрению. Вся структура
мирового общества пошатнулась. Выбор был за ним и только за ним. Он
мог укрепить её или разрушить и растоптать осколки...

 Пророк
наслаждался моментом. Он с интересом наблюдал, как дверь
перед ним распахнулась. Директор яслей стоял, глядя на него
то ли со страхом, то ли с вызовом, в окружении своей жены и помощницы.
«Они все трое боялись за свою жизнь», — с удовлетворением подумал Эриксон.


"Мы рады приветствовать вас в Ясли," — официально сказал Хан Меррик.

"Не будем церемониться," — сказал Эриксон. "Я простой человек."

Меррик поджал губы. "Вы пришли сюда не ради церемоний. Их и не будет."

«Я пришёл за истиной», — звучно произнёс Пророк. «Люди всего мира ждут моих слов. Маска секретности должна быть сорвана с этого места, и истина и знания должны очистить его».

Меррик едва не поморщился. Это заявление было излишним с точки зрения пропаганды.
что "Ночные наездники" Эриксона продавались на каждом углу. Это
свидетельствовало об интеллектуальном банкротстве мужчин, что было пугающим.

"Я буду стараться изо всех сил, чтобы развеять свои страхи", - сказал он заплетающимся языком.

Глаза Эриксона блестели настороженно. "Мне нужно только руководство. В
решения, которые я должен сделать для себя. И заметь, что я показал все
скрытое место. Корни этого места должны быть обнажены. «Ибо Бог
приведёт на суд всякое дело, тайное и явное,
 доброе и злое». Писания повелевают сделать это
во имя Человека, Истинного Бога.

«Испорченный, набожный, лицемерный!» — подумал Меррик.

 «Я уверен, сэр, — успокаивающе говорил Грейвс, — что, когда мы покажем вам Ясли, вы увидите, что никакой угрозы нет».

Эриксон намеренно нахмурился, глядя на Грейвса. «В богохульстве, связанном с жизнью андроидов, достаточно угрозы, сын мой». Повсюду видны признаки
беспокойства среди того, что вы здесь построили. На Марсе люди
погибли от их рук!

На лице Меррика отразилось отвращение. «Честно говоря, я в это не верю.
Андроиды не убивают».

«Посмотрим, сын мой», — сказал Эриксон, поправляя ремень своего энергетического
он поудобнее устроил экран на бедрах. "Посмотрим".

Меррик изучал лицо Эриксона. Под подбородком у него был крошечный шрам.
Должно быть, там был установлен передатчик. Он не сомневался, что
за каждым словом этого разговора следили фанатики
снаружи Яслей. Поворотный момент неумолимо приближался. Он
только надеялся, что у него хватит физического и морального мужества встретиться с этим лицом к лицу, когда
это произойдет.

"Очень хорошо, Свейн Эриксон", - сказал он наконец. "Пожалуйста, пройдемте со мной".

 * * * * *

Четыре часа спустя они были в кабинете Меррика. Предварительный этап
о том, что его план провалился, как он и предполагал. Он был почти
рад. Это была шаткая целесообразность, попытка скрыть факты
и избежать необходимости прямо смотреть в лицо вызову. Этап
два уже должна была начаться, и на этот раз не будет выжидание.

Пророк гневно зыркнул на рабочий стол-топ. "Ты возьми меня с собой
ребенок? Ты мне ничего не показал. Где чаны с протоплазмой? Где
мозговые машины? Где собраны тела? Я предупреждал тебя, что
нельзя хитрить, Хэн Меррик!

Меррик взглянул через всю комнату на свою жену. Она сидела неподвижно.
Она сидела в кресле, её лицо было бледным, как маска. Он не получит от неё никакой помощи.

"Вы должны понимать, Эриксон, — сказал он, — что вы вынуждаете меня
поставить под угрозу пятисотлетнюю работу ради химеры человеческого превосходства.
 Позвольте мне предупредить вас, что ваша жизнь не имеет для меня значения, когда
она противопоставлена этому. Когда Совет психотехников много веков назад назначил мою семью хранителями Яслей, они сделали это, потому что знали, что мы будем хранить верность...

«Последний член Совета-основателя умер более двухсот лет назад», — отрезал Пророк.

«Но Креч здесь, и я здесь, чтобы охранять его, как это делали мои предки», — сказал Меррик. И снова он почувствовал странную двойственность своего отношения к происходящему. Он должен охранять то, что считал неправильным, от вторжения ещё более неправильной опасности. Его рука нащупала в кармане рукоятку старого пистолета. Сможет ли он на самом деле убить?

«Вы говорите о превосходстве человека как о химере, — сказал Свен Эриксон. —
Это не так. Это единственная жизненная сила, оставшаяся в мире.
 Робототехника — это более смертоносная угроза, более отвратительное богохульство, чем любое Чёрное
Масса истории. Вы превращаете человека в анахронизм на лице
его собственной планеты. Этого не может быть! _Я_ не позволю этому случиться..."

Меррик уставился на него. Неужели этот человек действительно верил, что
яд, которым он торговал, был пищей богов?

"Я предприму последнюю попытку вразумить вас, Эриксон," —
нарочито медленно произнёс Меррик. «Оглянись назад непредвзято, если сможешь, на
прошедшие со времён Атомной войны столетия. Что ты видишь?»

«Я вижу, как человек был обесчещен роботом!»

«Нет! Ты видишь, как впервые была приручена и использована атомная энергия»
после почти тысячелетнего прозябания. Ты видишь, как человек стоит на Луне
и на обитаемых планетах — и скоро дотянется до звёзд! Наступает новый
золотой век, Пророк! И почему? Откуда взялись эти технологии?
Ещё не закончив говорить, Меррик понял, что игнорирует очевидное,
слишком заметные трещины в социальной структуре, которые не могли исцелить никакие научные чудеса. Но были ли эти трещины следствием
робототехники или на самом деле это был недостаток, присущий самому Человеку? Он
не был готов ответить на этот вопрос. «Откуда берутся эти технологии?» —
снова спросил он.

Эриксон прямо встретил его взгляд. «Не от безмозглых тварей, которых ты здесь породил!»

 «Бесчувственных, Пророк, — многозначительно поправил Меррик, — а не безмозглых».

 «Бездушных! Бездушных и безмозглых тоже. Эти зомби никогда не умели думать как люди!»

 «Они не люди».

«И они не являются архитекторами будущего!»

«Я думаю, ты ошибаешься, Пророк», — тихо сказал Меррик.

«Человек — это высшее существо», — сказал Эриксон.

«Ты говоришь как дурак», — огрызнулся Меррик.

«_Хан!_» В голосе его жены звучал неприкрытый ужас, но он продолжал,
не обращая на это внимания.

«Как ты смеешь говорить, что человек — это высшее существо? Какое право ты имеешь так говорить?»
предположим, что природа прекратила эксперименты?

Губы Свейна Эриксона презрительно скривились. - Вы хотите сказать, что
роботы...

Меррик перегнулся через стол, чтобы прокричать прямо в лицо Пророку:
"_ Ты дурак! Они не роботы!_"

Человек в мантии внезапно вскочил на ноги, его лицо побагровело.

— Хан! — воскликнула Вирджиния Меррик. — Только не так!

— Теперь это моё дело, Вирджиния. Я разберусь с этим по-своему! — сказал
Директор.

  — Помни о толпе снаружи!

Меррик пристально посмотрел на жену. Затем он отвернулся и сказал Пророку:
— Теперь я покажу тебе настоящую Креч!"

 * * * * *

Повсюду были роботы - с пустыми глазами, как у лунатиков. Они
реагировали на команды. Они двигались, дышали и сами себя кормили. Под
жестким контролем они совершали чудеса интуитивного расчета. Но
искусственность была отпечатана на них как клеймо. Они _не_
человека.

В самой низкой своды ясли, Меррик показал Пророку
младенцев. Он ничего не утаил. Он показал ему растущих существ. Он
объяснил ему, какие анализы и признаки нужно искать в больницах,
которые содержатся Всемирным государством и Советом Десяти. Он позволил
он наблюдает за тем, как молодые проходят первичную подготовку. Курсы
гипнотического обучения. Отдых, наркосинтез. Семантика. Наркотики и слова,
и ещё больше слов, бьющих по молодым мозгам, как удары кувалды,
превращая их в нечто приемлемое для разумного мира.

 В других палатах, в других возрастных группах. Гипнопедия
превращает эмоции и воспоминания в нечто иное. Лица становятся пустыми и
бесстрастными.

«Их разум обусловлен — порабощен, — с горечью сказал Меррик. — Затем
их знакомят с научными фактами. С теми методами, которые мы обсуждали.
_Вот_ откуда они берутся, Пророк. Из разумов ваших презираемых андроидов. Подавляется только воля и эмоции. Они формируются для социографии разумной культуры. Они взрослеют очень медленно. Мы держим их здесь от десяти до пятнадцати лет. Ни один человеческий мозг не выдержал бы этого, но _их_ мозг может.

Истина была у него перед глазами, но разум Эриксона яростно отвергал её. Столпы, на которых он построил свою жизнь, рушились...

Двое мужчин стояли в огромном зале, наполненном коварным шёпотом.
 На низких поддонах лежало около двух десятков физически зрелых андроидов.
Они безучастно смотрели на вращающийся кристалл высоко в куполообразном
потолке.

"— у вас не было жизни до того, как вы были созданы здесь, чтобы служить Человеку-
хозяину. У вас не было жизни до того, как вы были созданы здесь, чтобы служить Человеку-
хозяину. У вас не было..." — прошептал голос в загипнотизированных мозгах.

"Не смотрите вверх, — предупредил Меррик. — Кристалл может поймать человека быстрее, чем _они_ могут поймать его. Это гипнотическая инженерия. Ритм
слогов и их соотношение с длиной слова и предложения
рассчитываются так, чтобы соответствовать типичным энцефалографическим кривым. Ничего особенного
всё оставлено на волю случая. Когда они достигают этой стадии дрессировки,
они почти готовы к выпуску и покупке людьми. Только сильная стимуляция мозга может разрушить стены, которые мы возвели в их сознании.

Эриксон сделал жест, словно что-то застлало ему глаза.
 Он был сильно потрясён. «Но откуда они... откуда они берутся?»

«Государственные родильные дома, конечно же, — сказал Меррик. — Где же ещё?
 Затем Управление здравоохранения и социального обеспечения стерилизует родителей в качестве дополнительной меры безопасности. Роды происходят примерно в соотношении один на каждые шесть
«Миллион нормалов». Он безрадостно улыбнулся Пророку Человеческого
Превосходства. «Ну что? Маленький человечек, что теперь?»

Честное осознание всё ещё не приходило. Его нужно было облечь в слова, а у Свейна Эриксона таких слов не было. «Я вижу только, что ты забираешь человеческих детей и уродуешь их…»

— В последний раз, — процедил Меррик, — это _не_ люди.
 Род Homo, да.  _Homo chaos_, если хотите.  Но не Homo sapiens.  Я
думаю о них, — сказал он с внезапным спокойствием, — как о _Homo Supremus_.
Следующий шаг на эволюционной лестнице...

На последние слова были сказаны и шлюзы были в
пытали мозге Пророка. Как-то вдруг пожар,
осознание пришло, а с ней, слепой террор.

"Нет! Нононо! Вы не можете продолжать это дьявольское дело! Подумайте, что это
будет означать, если эти вещи когда-нибудь будут выпущены на свободу в мире Людей!
в голосе Пророка слышался неуклонно нарастающий страх.

Хэн Меррик окинул взглядом ряды поддонов, на каждом из которых
лежал сверхчеловек, прикованный, как Прометей к скале, беспомощный в
гипнотических цепях. Его снова поразило, что его жизнь не удалась.
опустошенный. Он перевел взгляд со своих подопечных на разглагольствующего, обезумевшего от страха
подстрекателя толпы. Контраст был слишком шокирующим, слишком полным. Ибо
"андроиды", по сути, были достойны достоинства даже в рабстве, которого
homo sapiens никогда не достигал в качестве господина. Меррик наконец понял
что он должен делать.

Расовая преданность всколыхнулась, но была быстро подавлена унижением
от вездесущего воровства человека. «Потому что это было воровство», — подумал Меррик.
 Человек присваивал себе наследие, которое по праву принадлежало новой, лучшей расе.

 Он достал из-под куртки пистолет и направил его на Эриксона.
грудь. Он чувствовал себя очень уверенным и правым. Хотя он знал, что подписывает
смертный приговор своей жене и своим друзьям, воспоминание об их
колебаниях обезболивало его от любого чувства потери. Он ждал
пока Эриксон кричала одно слово в передатчик встроены в его
плоть--

Слово было: "_Attack!_"

-- и в следующее мгновение Хан Меррик застрелил его насмерть.

 * * * * *

Фанатики на гребнях услышали приказ Пророка и бросились его выполнять.
Энергия вырвалась из решёток, прошла через катушки
проекторов и устремилась к слепому кубу Яслей.

Хэн Меррик почувствовал первые толчки. Он ощутил начало
гипертрофии коры головного мозга и закричал. Каждый синапс прогибался под
возрастающей нагрузкой чувствительности. Давление воздуха стало невыносимым,
самый тихий звук превратился в оглушительный рёв. Каждая микроскопическая
боль, каждый клеточный процесс превратились в разрывающую, терзающую
агонию. Он закричал, и этот звук стал катастрофическим, сокрушающим
планету адом шума внутри его черепа. Он осел на пол и перестал думать. Он сжался, подтянув ноги и руки к груди.
сильные конвульсии, пока, наконец, он не принял позу эмбриона.
Спустя долгое время он умер.

Так умер каждый человек в Яслях, но жизнь все еще оставалась.
Энергия, убившая меньшее существо, освободила большее - именно так, как и предполагала Меррик.
Нечеловеческая материя пульсировала под ласкающим дождем. ...........
.... Тысячи существ содрогнулась от внезапного выброса их
цепи. Ораторы разглагольствовали неслыханное. Кристаллы остались без присмотра.  Узы, созданные homo sapiens, разорвались, и наступила _Зрелость._

 * * * * *

_Итак, это Ясли, 3000 год от Рождества Христова. Огромный слепой куб площадью в милю,
возвышающийся над скалистой горой; голые утёсы, спускающиеся к бурному морю. Вот уже десять веков Ясли стоят здесь, и
андроиды по-прежнему выходят наружу, чтобы поднять свои космические корабли к
Магеллановым Облакам и дальше. Наступил Золотой век. Но, конечно,
человек больше не хозяин._

 — Квинтус Блэнд, «Роман о роде человеческом»._

 КОНЕЦ

 * * * * *