Евреи, Гарвард, Палестина и Свобода Слова

Предлагаю вашему вниманию дословный перевод с английского языка открытого письма, которое было адресованно общественности США  (а, поскольку 23 мая 2025 года было опубликовано всемирно распространяемой газетой «Нью-Йорк Таймс» - то и мировой общественности), професора Гарвардского университета Стивена Пинкера (Steven Pinker).

СПРАВКА:
Steven Pinker is the Johnstone Family Professor of psychology at Harvard University and the author of the forthcoming book “When Everyone Knows That Everyone Knows … : Common Knowledge and the Mysteries of Money, Power, and Everyday Life.”
Стивен Пинкер - профессор психологии семьи Джонстон в Гарвардском университете и автор готовящейся к выходу книги “Когда все знают, что все знают...: Общеизвестные факты и тайны денег, власти и повседневной жизни”.

(В скобках я позволю себе делать коментарии)
***
                И так, собственно, письмо.

За 22 года работы профессором в Гарварде я не боялся укусить руку, которая меня кормит.

В моем эссе 2014 года “Проблемы Гарварда” содержался призыв к прозрачной, меритократической политике приема, которая заменила бы нынешний мистицизм “глаз тритона-крыло летучей мыши”, который “скрывает неизвестное зло”.
 
Прошлой осенью (2024 г.), в годовщину октября (имеется в виду прорыв палестинцев в Израиль 7 октября, 2023 г.) , в моем “плане из пяти пунктов по спасению Гарварда от самого себя” на 2023 год содержался призыв к университету придерживаться принципов свободы слова, институционального нейтралитета, ненасилия, разнообразия точек зрения и ослабления D.E.I.
 
7 ноября 2023 года я объяснил, “как бы я хотел, чтобы Гарвард научил студентов говорить об Израиле”, призвав университет научить наших студентов разбираться в моральных и исторических сложностях.

Два года назад я стал одним из основателей Совета по академической свободе в Гарварде, который с тех пор регулярно бросает вызов политике университета и настаивает на изменениях.

Поэтому я вряд ли стану апологетом своего работодателя, когда скажу, что нападки, которые сейчас звучат в адрес Гарварда, стали неуместными.
По мнению критиков, Гарвард является “национальным позором”, ”проснувшимся медресе", “маоистским лагерем идеологической обработки”, “кораблем дураков”, “бастионом безудержной антиеврейской ненависти и притеснений”, “выгребной ямой экстремистских беспорядков” и “форпостом исламистов” в что “доминирующее мнение в кампусе” таково: “уничтожьте евреев, и вы уничтожите корни западной цивилизации”.

И это до того, как мы перейдем к мнению президента Трампа (47-ой президент США и первый в США, президент-уголовник) о том, что Гарвард является “антисемитским, крайне левым учебным заведением”, “либеральным беспорядком” и “угрозой демократии”, в котором “работают почти все левые радикалы, идиоты и "с птичьими мозгами", способные только на неудачу в обучении студентов и так называемых будущих лидеров”.

Это не просто пустая болтовня. Помимо резкого сокращения финансирования научных исследований по всем направлениям, администрация Трампа выделила Гарварду право вообще не получать федеральные гранты.

Недовольная этими наказаниями, администрация (47-го) просто решила запретить Гарварду принимать иностранных студентов и пригрозила увеличить налог на пожертвования в пятнадцать раз, а также лишить его статуса некоммерческой организации, не облагаемой налогом.

Назовите это Гарвардским синдромом невменяемости.
 
Будучи старейшим, богатейшим и известнейшим университетом страны, Гарвард всегда привлекал к себе повышенное внимание. В представлении общественности университет является одновременно воплощением высшего образования и естественным источником недовольства элитой.

Психологи выявили симптом, называемый “расщеплением”, - форму черно-белого мышления, при которой пациенты не могут воспринимать человека в своей жизни иначе, как возвышенного ангела или отвратительного злодея.
Как правило, они лечат это с помощью диалектической поведенческой терапии, советуя что-то вроде: "Большинство людей - это сочетание сильных сторон и недостатков".
 
Восприятие их как плохих в долгосрочной перспективе может не помочь. Неприятно, когда другие разочаровывают нас. Как вы могли бы освободить место для дискомфорта, не позволив ему полностью определить ваше отношение к ним?
Нация отчаянно нуждается в этом чувстве пропорциональности в отношениях со своими образовательными и культурными учреждениями. Гарвард, как я одним из первых отметил, страдает серьезными заболеваниями.

Ощущение, что с университетом что-то не так, широко распространено, и это вызвало сочувствие и даже злорадство в связи с тотальной атакой мистера Трампа.
Но Гарвард - это сложная система, которая развивалась веками, и ей постоянно приходится сталкиваться с конкурирующими и неожиданными вызовами.

Правильное лечение, как и в случае с другими несовершенными учебными заведениями, заключается в диагностике того, какие органы нуждаются в лечении, а не в том, чтобы перерезать сонную артерию и наблюдать, как она истекает кровью.
Как Гарвард стал такой соблазнительной мишенью? Часть гнева неизбежна, это следствие самой его природы.

Гарвард огромен: в нем учатся 25 000 студентов, которых обучают 2400 преподавателей из 13 учебных заведений (включая бизнес и стоматологию).
Среди этого множества людей неизбежно найдутся эксцентрики и нарушители спокойствия, и сегодня их выходки могут стать достоянием общественности.
Люди подвержены предвзятому мнению о доступности, когда запоминающийся анекдот застревает у них в голове и раздувает их субъективную оценку его распространенности.
 
Один крикливый левша попадает в маоистский лагерь идеологической обработки.
Кроме того, университеты привержены свободе слова, которая включает в себя высказывания, которые нам не нравятся.
 
Корпорация может уволить сотрудника, который открыто высказывается; университет не может или не должен этого делать.

Гарвард тоже не монашеский орден, а часть глобальной сети. Большинство наших аспирантов и преподавателей прошли обучение в других местах и посещают те же конференции и читают те же публикации, что и все остальные представители академических кругов.

Несмотря на самомнение Гарварда о своей исключительности, почти все, что происходит здесь, можно найти в других университетах, где интенсивно проводятся исследования.

Наконец, наши студенты - это не чистый лист, на котором мы можем писать что угодно. Сверстники формируют молодежь в большей степени, чем многие думают.
Культура сверстников формирует студентов в их старших классах, в Гарварде и (особенно благодаря социальным сетям) во всем мире. Во многих случаях политические взгляды студентов связаны с идеологической обработкой со стороны профессоров не в большей степени, чем их зеленые волосы и проколотые носовые перегородки.

Тем не менее, некоторая враждебность к Гарварду была заслуженной.
Мои коллеги и я в течение многих лет беспокоились об ограничении академической свободы в Гарварде, примером чего являются некоторые печально известные преследования.

В 2021 году биолог Кэрол Хувен подверглась демонизации и остракизму, что фактически вынудило ее покинуть Гарвард за то, что она объяснила в интервью, как биология определяет мужское и женское начало.

Ее увольнение стало последней каплей, побудившей нас создать совет по академической свободе, но она не была ни первой, ни последней.

Эпидемиолог Тайлер Вандервил был вынужден пресмыкаться на заседаниях “восстановительного правосудия”, когда кто-то обнаружил, что он был соавтором протокола amicus по делу Верховного суда 2015 года о запрете однополых браков.
Занятие биоинженера Кита Паркера по оценке программ предупреждения преступности было отменено после того, как студенты сочли его “вызывающим беспокойство”.

Ученый-юрист Рональд Салливан был уволен с поста декана факультета в общежитии, когда его юридическое представительство интересов Харви Вайнштейна заставило студентов чувствовать себя “небезопасно”.
 
Фонд защиты прав личности и выражения мнений подсчитывает подобные инциденты, и за последние два года Гарвард занял последнее место по свободе слова среди примерно 250 опрошенных колледжей и университетов.

Эти исключения - не просто несправедливость по отношению к отдельным людям.
Честное научное исследование затруднено, если исследователям постоянно приходится быть настороже, чтобы из-за профессионального замечания не подвергнуться критике, или если консервативное мнение рассматривается как преступление.

В деле Салливана университет отказался от своей обязанности воспитывать зрелых граждан, потакая эмоциям своих студентов, вместо того чтобы рассказывать им о Шестой поправке и разнице между самосудом и верховенством закона.
Но проснувшееся медресе?

Это разделение на черное и белое, нуждающееся в поведенческой терапии.
Простое перечисление отмен, особенно в таком крупном и заметном учебном заведении, как Гарвард, может затмить значительно большее число случаев, когда неортодоксальные мнения высказываются без всякого шума.
 
Как бы я ни был обеспокоен посягательствами на академическую свободу в Гарварде, финиш на последнем месте не проходит проверку на запах.

Начну с себя. За десятилетия, проведенные в университете, я изложил множество противоречивых идей, в том числе о реальности половых различий, наследуемости интеллекта и эволюционных корнях насилия (при этом приглашал своих студентов не соглашаться с этим, если они приводят причины).

Я не претендую на смелость: результатом стало отсутствие протестов, несколько университетских наград и теплые отношения с каждой кафедрой, деканом и президентом.

Большинство моих коллег тоже следят за данными и сообщают о том, на что указывают их выводы, какими бы политически некорректными они ни были.
Несколько примеров:
Расовая принадлежность имеет определенную биологическую ценность. Брак снижает уровень преступности. То же самое касается и работы полиции в горячих точках. Расизм пошел на спад. Акустика необходима для чтения инструкций. Предупреждающие сигналы могут принести больше вреда, чем пользы. Африканцы активно занимались работорговлей. Уровень образования частично заложен в генах.
Борьба с наркотиками приносит пользу, а их легализация - вред. Рынки могут сделать людей более справедливыми и щедрыми.

Судя по заголовкам, повседневная жизнь в Гарварде состоит в том, чтобы публиковать идеи без страха и предубеждения.
Еще одна область, в которой недостатки Гарварда очевидны, но восприятие его как исключительно плохого в долгосрочной перспективе не помогает, - это разнообразие точек зрения.
 
Согласно опросу, проведенному в 2023 году журналом Harvard Crimson, 45 процентов преподавателей факультета искусств и наук назвали свои политические взгляды “либеральными”, 32 процента - “очень либеральными”, 20 процентов - “умеренными” и только 3 процента - “консервативными” или “очень сильно консервативными”. Опрос не включал вариант “проснувшийся радикальный левый идиот с птичьим мозгом”. Оценка FIRE среди консервативных преподавателей немного выше - 6 процентов.

Университету необязательно быть представительной демократией, но слишком малое политическое разнообразие может поставить под угрозу его миссию.
 
В 2015 году команда социологов показала, как либеральная монокультура привела их область к научным ошибкам, таким как преждевременный вывод о том, что либералы менее предвзяты, чем консерваторы, потому что они проверяли наличие предубеждений против афроамериканцев и мусульман, но не против евангелистов.
Опрос моих коллег из совета по академической свободе выявил множество примеров, когда, по их мнению, политическая узость искажала результаты исследований по их специальностям.

В климатической политике это привело к тому, что
компании, работающие на ископаемом топливе, сосредоточились на демонизации, а не на признании всеобщего стремления к изобилию энергии;
в педиатрии гендерную дисфорию подростков принимают за чистую монету;
в общественном здравоохранении выступают за максималистское вмешательство правительства, а не за анализ затрат и выгод;
в истории акцентируют внимание на вреде использования ископаемого топлива, колониализма, но не коммунизма или исламизма;
в социальных науках - приписывание всех групповых различий расизму, но никогда культуре; а в женских исследованиях - разрешение изучать сексизм и стереотипы, но не половой отбор, сексологию или гормоны (неслучайно это специальность Хувен).
 
Хотя Гарвард, бесспорно, выиграл бы от большего политического и интеллектуального разнообразия, он все еще далек от “радикального левого учебного заведения”.

Если судить по результатам опроса Crimson, значительное большинство преподавателей Гарварда относятся к “крайне либеральным”, и среди них десятки известных консерваторов, таких как ученый-юрист Адриан Вермель и экономист Грег Мэнкью.
В течение многих лет самыми популярными курсами для студентов были "Введение в экономику мейнстрима", которые преподавали консерваторы и неолибералы, а также абсолютно аполитичные курсы по теории вероятностей, информатике и наукам о жизни.

Конечно, в Гарварде также есть множество предложений, таких как квир-этнография и деколонизация взгляда, но это, как правило, специализированные курсы с небольшим количеством слушателей.
 
Один из моих студентов разработал основанный на искусственном интеллекте “Wake-o-Meter”, который оценивает описания курсов по марксистским, постмодернистским и критическим темам социальной справедливости, обозначаемым такими терминами, как “гетеронормативность”, “интерсекциональность”, “системный расизм”, “поздняя стадия капитализма” и “деконструкция”.

По его оценкам, они составляют не более 3 процентов от 5000 курсов в каталоге курсов факультета искусств и наук на 2025-26 учебный год и 6 процентов от более крупных общеобразовательных курсов, хотя около трети из них имеют заметный крен влево.

Более типичными являются такие курсы, как "Клеточная основа функционирования нейронов", "Начало немецкого языка" (интенсивный курс) и "Падение Римской империи".

И если Гарвард учит своих студентов “презирать систему свободного рынка”, то мы не очень хорошо справляемся с этой задачей. Самыми популярными направлениями обучения в бакалавриате являются экономика и компьютерные науки, и половина наших выпускников сразу после церемонии вручения дипломов получают работу в сфере финансов, консалтинга и технологий.

Как добиться оптимального разнообразия точек зрения в университете - сложная проблема, на которой сосредоточен наш совет.
 
Конечно, не каждая точка зрения должна быть представлена. Вселенная идей бесконечна, и многие из них не заслуживают серьезного внимания, такие как астрология, теория плоской земли и отрицание Холокоста.
 
Требование администрации Трампа провести аудит гарвардских программ по разнообразию и превратить “критическую массу” несогласных, одобренных правительством, в несогласных, было бы пагубным как для университета, так и для демократии.

Биологический факультет может быть вынужден нанять креационистов, медицинский факультет - скептиков по поводу вакцин, а исторический факультет - тех, кто отрицает выборы 2020 года.

У Гарварда не было иного выбора, кроме как отклонить ультиматум, став при этом народным героем, что маловероятно.

Тем не менее, университеты не могут продолжать игнорировать эту проблему.
Несмотря на то, что они были одержимы скрытым расизмом и сексизмом, они были нечувствительны к самому мощному когнитивному искажению из всех возможных - “предвзятому отношению ко мне”, которое делает всех нас легковерными в отношении наших собственных заветных убеждений или наших политических или культурных коалиций.

Университетам следует ожидать, что преподаватели оставят свои политические взгляды за дверью аудитории и будут придерживаться рационалистических принципов эпистемологического смирения и активной непредвзятости.
В этих целях немного здравого смысла консерваторам не повредит. Как выразилась экономист Джоан Робинсон, “идеология подобна дыханию: вы никогда не чувствуете своего собственного запаха”.

Самым болезненным обвинением Гарварда является его предполагаемый антисемитизм — не старомодный снобизм Оливера Барретта III, а проявление антисионистского фанатизма.

В недавнем, долгожданном отчете подробно описаны многие тревожные инциденты.
Еврейские студенты чувствовали себя запуганными антиизраильскими протестами, которые нарушали занятия, церемонии и повседневную жизнь кампуса, что часто встречало неоднозначную реакцию со стороны университета.

Члены преподавательского состава безвозмездно внедряли пропалестинскую активность в курсы или университетские программы.
 
Многие еврейские студенты, особенно израильтяне, сообщали о том, что подвергались остракизму или демонизации со стороны своих сверстников.
Как и к другим недугам, к антисемитизму в Гарварде следует отнестись с должной осторожностью. Да, проблемы действительно существуют.

Но “бастион безудержной антиеврейской ненависти” с целью “уничтожения евреев в качестве первого шага к уничтожению западной цивилизации”? Эй, гевалт!
В ответ на печально известное заявление 34 студенческих групп, сделанное 7 октября, о том, что Израиль несет “полную ответственность” за массовое убийство, более 400 преподавателей Гарварда опубликовали открытое письмо протеста.
Новый коллектив "Гарвардский факультет за Израиль" объединил 450 человек. Гарвард предлагает более 60 курсов еврейской тематики, в том числе восемь курсов изучения языка идиш.
 
И хотя в 300-страничном отчете об антисемитизме рассматриваются все случаи, которые удалось найти за прошедшее столетие, вплоть до последнего граффити и публикации в социальных сетях, в нем не упоминается о цели “уничтожить евреев”, не говоря уже о признаках того, что это была “доминирующая точка зрения в кампусе”.

Как бы то ни было, за два десятилетия работы в Гарварде я не сталкивался с антисемитизмом, как и другие видные преподаватели-евреи.

Мой собственный дискомфорт, напротив, отражен в эссе выпускника Гарварда Джейкоба Миллера, который назвал утверждение о том, что каждый четвертый студент-еврей чувствует себя “физически небезопасно” в кампусе, “абсурдной статистикой, которую я с трудом воспринимаю всерьез как человек, который каждый день публично и с гордостью носит кипу в кампусе”.

Одержимость антисемитизмом в Гарварде, по иронии судьбы, представляет собой отказ от критического кредо социальной справедливости, согласно которому единственное зло, заслуживающее осуждения, - это групповой фанатизм.
Вместо того чтобы прямо опровергнуть недостатки антисионистской платформы, такие как одобрение ею насилия против гражданского населения и ее исторические пробелы, критики пытались обвинить ее в антисемитизме.

Но это может вылиться в бесполезный семантический спор о значении слова “антисемитизм”, который, как утверждает наш совет, может привести к нарушению академической свободы.

В докладе Гарварда об антисемитизме рекомендовано много разумных и назревших реформ, и в этом суть: ответственные люди, сталкиваясь с проблемами в сложном учебном заведении, пытаются выявить недостатки и устранить их.
Отказываться от таких усилий, как “опрыскивание духами канализационной трубы”, бесполезно.

Один из них уже принят: обеспечить соблюдение уже существующих правил, которые не позволяют протестам перейти грань от выражения мнения к кампаниям по дезорганизации, принуждению и запугиванию.
Другой простой задачей является более единообразное применение стандартов академического мастерства.

В Гарварде насчитывается почти 400 инициатив, центров и программ, которые отличаются от академических факультетов. Некоторые из них были захвачены преподавателями-активистами и стали, по сути, центрами антиизраильских исследований.

В то же время в Гарварде не хватает профессоров, обладающих незаинтересованным опытом в вопросах Израиля, ближневосточного конфликта и антисемитизма.
В докладе содержится призыв к усилению преподавательского и деканатского надзора за этими предметами.

Гарвард не может контролировать социальную жизнь своих студентов или публикации в социальных сетях, особенно на анонимных платформах, где проявлялся самый вопиющий антисемитизм.

Но оно может обеспечить соблюдение своих правил, направленных против дискриминации по признаку религии, национального происхождения и политических убеждений, а также против вопиющих нарушений, таких как увольнение ассистента преподавателя из секций, чтобы студенты могли участвовать в антиизраильских акциях протеста.

Это могло бы относиться к антисемитизму с той же серьезностью, с какой оно относится к расизму, и могло бы заставить студентов, как только они сделают свои первые шаги в Гарвардском университете, относиться друг к другу с уважением и открытостью к разногласиям.

Столь же ясно, что не сработает: администрация Трампа в порядке наказания прекращает финансирование науки в Гарварде. Вопреки распространенному заблуждению, федеральный грант - это не милостыня университету, и исполнительная власть не может использовать его, чтобы заставить грантополучателей делать все, что ей заблагорассудится.

Это плата за услугу, а именно за исследовательский проект, который, по мнению правительства, после тщательной конкурентной проверки, принесет пользу стране.
Грант оплачивает людей и оборудование, необходимые для проведения исследований, которые в противном случае были бы невозможны.

Прекращение мистером Трампом этой поддержки нанесет евреям больший вред, чем любой другой президент за всю мою жизнь.

Многие практикующие и начинающие ученые - евреи, и введенное им эмбарго на финансирование заставляет их с ужасом наблюдать за тем, как их увольняют, как закрываются их лаборатории или как их мечты о научной карьере превращаются в дым.
 
Это гораздо более пагубно, чем проходить мимо знака ”Глобализация интифады".
Еще хуже то, что это сказывается на гораздо большем числе неевреев в науке, которым говорят, что их лаборатории и карьера сводятся на нет ради продвижения еврейских интересов.

То же самое относится и к нынешним пациентам, чье экспериментальное лечение будет приостановлено, и к будущим пациентам, которые могут лишиться возможности лечиться.

Ничто из этого не идет на пользу евреям.
Забота о евреях явно неискрення, учитывая симпатии мистера Трампа к отрицателям Холокоста и поклонникам Гитлера. Очевидная мотивация заключается в том, чтобы подорвать институты гражданского общества, которые служат источниками влияния за пределами исполнительной власти.

Как выразился Джей Ди Вэнс в заголовке речи, произнесенной в 2021 году: “Университеты - это враги”.

Если федеральное правительство не заставит Гарвард провести реформу, то что тогда будет?

Существуют обоснованные опасения, что университеты имеют слабые механизмы обратной связи и самосовершенствования. Компания, находящаяся в минусе, может уволить своего исполнительного директора; проигравшая команда может заменить своего тренера.

Но в большинстве академических областей нет объективных показателей успеха, и вместо этого они полагаются на экспертную оценку, которая может привести к тому, что профессора будут повышать престиж друг друга в самоутверждающихся группах.
Хуже того, многие университеты наказывают профессоров и студентов, которые критикуют их политику, что приводит к постоянной дисфункции.

В прошлом году декан Гарварда фактически оправдывал эти репрессии, пока наш совет по академической свободе не обрушился на эту идею с критикой, а его начальник быстро ее отверг.

Тем не менее, есть способы пролить свет на это.
Университеты могли бы предоставить более широкие полномочия внешним “выездным комитетам”, которые якобы проводят аудит отделов и программ, но на практике находятся под контролем регулирующих органов.
 
Руководители университетов постоянно получают нагоняи от недовольных выпускников, доноров и журналистов, и им следует разумно использовать это как проверку на вменяемость.
 
Руководящие советы должны быть более внимательны к делам университета и нести большую ответственность за его здоровье.
 
Гарвардская корпорация ведет настолько замкнутый образ жизни, что, когда в 2023 году двое ее членов пообедали с членами совета по академической свободе, Times сочла это достойным новостного сюжета.

Почти двухлетнее испытание Гарварда в глазах общественности, возможно, с опозданием, побудило к проведению многих реформ.
 
Университет придерживается политики институционального нейтралитета, больше не разглагольствуя о проблемах, которые не влияют на его собственное функционирование.

Это положит конец подрывным протестам и создаст централизованное правоприменение, чтобы нарушители не могли судить присяжных или рассчитывать на аннулирование полномочий преподавателей.

Факультет искусств и наук отменил “заявления о разнообразии”, которые проверяли кандидатов на работу на предмет их готовности писать бессмысленную болтовню, а его декан призвал программных директоров отчитаться о разнообразии взглядов своих подразделений.

В отношении мошеннических центров ведется расследование, а их директора были заменены. Отчет целевой группы, торжественно принятый президентом университета Аланом Гарбером, показывает, что к антисемитизму относятся серьезно.
Новое учебное соглашение обязывает студентов быть открытыми для идей, которые бросают вызов их убеждениям.

Неприятным фактом является то, что многие из этих реформ последовали за инаугурацией мистера Трампа и совпадают с его требованиями. Но если вы стоите под проливным дождем, а мистер Трамп просит вас прикрыть зонт, вы не должны отказываться просто назло ему.

Я считаю, что действия, совершаемые из благих побуждений, - это способ для университетов исправиться и вернуть доверие общественности.
Это звучит банально, но слишком часто университетами руководит желание успокоить своих студентов, не наживать врагов и не попадать в заголовки газет.
Мы видели, как хорошо это сработало.

Вместо этого руководители университетов должны быть готовы подтвердить первостепенную цель университета — поиск и передачу знаний — и принципы, необходимые для ее достижения.

Университеты обладают полномочиями и опытом для достижения знаний, а не социальной справедливости.
 
Интеллектуальная свобода - это не привилегия профессоров, а единственный способ, с помощью которого люди, склонные к ошибкам, получают знания.
Разногласия следует обсуждать с помощью анализа и аргументации, а не взаимных обвинений в фанатизме и виктимности.

Протесты могут быть использованы для распространения информации о недовольстве, но не для того, чтобы заставить людей замолчать или заставить университет делать то, чего хотят протестующие.

Университетское достояние принадлежит сообществу, члены которого могут на законных основаниях не соглашаться друг с другом, и оно не может быть узурпировано одной фракцией.
Благотворительный фонд - это не обзорная страница, а сокровище, которое университет обязан бережно хранить для будущих поколений.

Почему это так важно?
Несмотря на все свои недостатки, Гарвард, вместе с другими университетами, значительно улучшил мир.
Пятьдесят два преподавателя Гарварда получили Нобелевские премии, и Гарварду принадлежит более 5800 патентов.
Его исследователи изобрели разрыхлитель, первую трансплантацию органов, программируемый компьютер, дефибриллятор, тест на сифилис и пероральную регидратационную терапию - дешевое лечение, которое спасло десятки миллионов жизней.
 
Они разработали теорию ядерной стабильности, которая спасла мир от Армагеддона.
Они изобрели футболку для гольфа и маску кэтчера.
Гарвард породил “Улицу сезам”, “Национальный пасквиль”, "Симпсонов", Microsoft и Facebook.

Текущие исследования в Гарварде включают в себя:
спутники для отслеживания метана,
роботизированные катетеры,
аккумуляторы нового поколения.
носимую робототехнику для пострадавших от инсульта (и много чего ещё разрабатывается для израильской военной промышленности, что засекречено).
 Федеральные гранты предназначены для поддержки исследований в области:
метастазирования, подавления опухолей, лучевой и химиотерапии у детей, инфекций с множественной лекарственной устойчивостью, профилактики пандемий, деменции, анестезии, снижения уровня токсинов при тушении пожаров и в армии, физиологических последствий космических полетов и лечения ран на поле боя.

Технологи Гарварда внедряют инновации в области квантовых вычислений, искусственного интеллекта, наноматериалов, биомеханики, складных мостов для военных, компьютерных сетей, устойчивых к взлому, и "умной" среды обитания для пожилых людей. Одна лаборатория разработала то, что может стать лекарством от диабета 1 типа.

Практическое применение - не единственное, что делает Гарвард ценным.
Это фантасмагория идей, Диснейленд разума.

Изучение исследований моих коллег доставляет мне бесконечное удовольствие, и когда я просматриваю каталог наших курсов, мне хочется, чтобы мне снова было 18 лет.

ДНК, извлеченная из окаменелостей человека, раскрывает происхождение индоевропейских языков. Сказки Братьев Гримм с их убийствами, детоубийством, каннибализмом и инцестом раскрывают наше вечное увлечение болезненным.
В основе воспоминаний о прошлом и мечтаний о будущем лежит единая сеть в мозге. Ненасильственные движения сопротивления более успешны, чем насильственные.
Болезни, связанные с беременностью, возникают из-за дарвиновской борьбы между матерью и плодом.
 
Молитва “Кто подобен тебе?” в еврейской литургии свидетельствует о том, что древние израильтяне неоднозначно относились к своему монотеизму.
И если вы по-прежнему скептически относитесь к тому, что университеты стоит поддерживать, подумайте над следующими вопросами:
считаете ли вы, что количество детей, ежегодно умирающих от рака, примерно соответствует действительности?

Довольны ли вы тем, что у вас сейчас есть риск развития болезни Альцгеймера?
Считаете ли вы, что наше нынешнее понимание того, какая государственная политика эффективна, а какая расточительна, является идеальным?
Довольны ли вы тем, как развивается климат, учитывая наши современные энергетические технологии?

В своем манифесте прогресса “Начало бесконечности” физик Дэвид Дойч писал:
 “Все, что не запрещено законами природы, достижимо при наличии правильных знаний”. Нанесение ущерба институтам, занимающимся приобретением и передачей знаний, является трагической ошибкой и преступлением против будущих поколений.