Запоздалый визитёр

   
      Маршрутный автобус №208 «Ярмарка – Пробуждение» слегка притормозил на светофоре и при загорании разрешающего света продолжил движение на окраину небольшого провинциального поволжского городка, но с большими амбициями.
     Так уж получилось что в своё историческое время некогда поселение именуемое даже городом , но не являющемся даже столицей уезда, тогда ещё Самарской губернии, в одночасье, бурее революционных событий начала 20 века, стало столицей Автономной Республики Немцев Поволжья. Столицей он был не долго. Потом война...Великая Отечественная, как её называют в Российских учебниках. Нет в настоящее время немцев в Поволжье. Но рассказ вовсе не о них. И не о маршрутке № 208.
    -Остановитесь пожалуйста у погоста – произнёс невысокий, но ещё не сгорбленный пассажир пенсионного возраста.
Водитель сделал некоторые движения, явно указывающие на его замешканность, толи останавливать, то ли нет.
                -   Останавливать то где? Похоже в определённых непонятках, произнёс водитель.
Пенсионер посмотрел на водителя и понял всю несуразность своего, по его мнению запроса. Водитель был, как это сейчас принято политкорректно говорить, из страны нашего бывшего союзника и похоже просто не знал значения широко известного, но уже немного забытого значения русского  слова ПОГОСТ.
     -У кладбища – пояснил мужчина.
     Конец апреля в Поволжье выдался холодным. Три дня были заморозки по ночам и возникали оправданные ожидания того, что непогода скажется на цветении весенних садовых культур. Хотя низкие температуры воздуха, особенно в предутренние часы, сглаживались, как правило наличием большой массы речной волжской воды. Но это только рядом с руслом великой русской реки. Чуть в степь и на тебе. Получи. Скрючившиеся молодые виноградные побеги. И не только виноград.
     Сегодня же немного распогодилось. Ночные и утренние температуры повысились. Утреннее небо хотя и в значительной степени оказалось затянутым, но небольшие просветления давали лёгкую надежду, что весенняя погода всё таки наладится. Хотя достаточно сильный южный ветер мог притащить не только тепло, но и дождь.
Сильно дуло.
     Дуло в обиходном значении  этого слова конечно же означало часть оружия, однако в во время так называемого СВО, направление ветра может истолковываться иначе. Дело в том, что нынешние (буржуазные )  власти России, трактуют любое слово, в угоду себе а не словарю Даля или общепризнанной морали, ибо это может угрожать их устоям.
На одиночный пикет – с уведомлением. На митинг  и тому подобное – не моги. Так как ещё действуют  очень удобные властям, антиковидные ограничения. Властям эти ограничения не действуют. Их ковид не трогает. Стадионы и  митинги заполнены.               
 А Ковида как уже все поняли нет. А ограничения есть. Работают. Очень эффективно.
      Гнетущая тишина и  сильный ветер усиливали атмосферу соответствующую посещения мероприятию, которое пришлось исполнять пожилому мужчине.
Сняв  головной убор, Афанасьев проследовал через раскрытые наполовину ворота, мимо охранника, на территорию относительно нового последнего приюта горожан.
В глаза сразу бросилось обилие флагов. Таким образом выделялись свежие захоронения участников СВО. Причём сразу находящийся участок выделенный изначально под подобные захоронения уже был заполнен.  А это приблизительно 15 на 15 могил со знамёнами и стали заполнятся новые места погребения по правую сторону от главной аллеи погоста.
      Зрелище удручающее. В основном молодые парни...Четвёртый год идёт уничтожение русского народа, по обе стороны противостояния, коего у нас именуют специальной военной операцией. А воз и ныне там.
Немного задержавшись перед павшими воинами необъявленной войны, Олег, сам некогда военнослужащий, продолжил свой скорбный путь к могиле своей матери, покоившейся тут же в квадрате №14.
      Мёртвый город расположился справа и слева своими достаточно ровными рядами разнообразных обелисков, с эпитафиями, фотографиями и датами рождения, и смерти усопших. Памятники иногда перемежались  небольшими оазисами зелёных насаждений в виде туй, сирени и другими кустарниками.
      Только  что прошедшее родительское, выдавалось новыми искусственными и живыми цветами, а также определённым количеством конфет.
Маму накануне посещали со слов отца, сестрица с мужем, её дети с внуками. Травка выкошена, обелиск чистенький, оградка ещё не облезла от чёрной краски, хотя уже есть места, где можно и нужно подкрасить. Афанасьев почему то сторонился такого рода массовых мероприятий, оправдывая себя тем, что вообще то никому не запрещают посещать кладбища и навещать родственников и знакомых хоть каждый день, а не в определённую церковным , или ещё каким календарём дату. Немного рассказав маме о своём и своих близких  житье – бытье, мужчина молча  постоял у оградки.
      Жизнь у Валентины Ивановны, как и у всего его военного поколения сложилась трудная. Родилась в Москве, в семье рабочих. Мать её работала на колясочной фабрике. У Афанасьева даже был Московский адрес, где родилась его мама. Дома этого в помине уже нет. Москва растёт и непрерывно перестраивается, особенно старые кварталы. Отец маленькой Вали в 43-м погиб на фронте в Курской области. Мать Валентины, насколько известно, попала сначала в места не столь отдалённые, а затем за 101 км от Москвы. Таковы были правила. СПЕКУЛЯЦИЯ. Была такая статья в Уголовном Кодексе СССР. Сейчас нет такой статьи. Вся Москва этим и занимается. Ничего не производят. Только перепродают. Это и называлось ранее спекуляцией. Ах да. Забыл. Ещё шильдики переклеиваем на китайские товары. Воспитанием Валентины занималась её тётка, которую она ласково называла  Маманькой и проживали они в деревне в Рязанской области.
      Позже, когда подросшая и повзрослевшая Валя переехала в Энгельс и стала работать на мебельной фабрике, вышла за муж и родила сына, на горизонте опять появилась её мать. Но отношения у них так и не сложились. Всё свою сознательную жизнь проработала на одном производстве. Отучилась в Свердловском лесотехническом институте и стала сменным мастером. Два срока исполняла обязанности депутата городского Совета. Родила и воспитала двоих  детей. Так бы наверное и написали бы в краткой биографической справке. Но ЖИЗНЬ – штука сложная и многогранная. Мамы уже 15 лет как нет.
      Бабушка Афанасьева покоится здесь же в городе, но на другом, более старом кладбище. Её он тоже навещает время от времени, не смотря на вражду с мамой.
Так уж исторически сложилось, что сам герой нашего рассказа, давно уже проживает в прямом смысле слова, на ещё более старом городском кладбище, застроенном в 60-х годах 20 столетия микрорайоном именуемом в обиходе «Живые и мёртвые».
      Вспомнил, что в своё время, после смерти матери, он садился и начинал писать рассказ о её жизни. Определил скелет, своего рода ключевые точки повествования. Придумал даже название – «Третья дочь». Однако дальше этого дело не сдвинулось. Оправданий много, а результат таков, что результат нулевой. Позже, когда пенсионер и творческая натура фактически бросил писать прозу и увлёкся живописью, была идея написать портрет матери. Отца он написал, а вот мамы ...опять нет. Сдулся. Завязал с живописью, написав за семь лет примерно 50 работ и опять  с потугами, со скрипом, взялся  за написание очерков и рассказов.
      Осознав что одностороннее общение с мамой подходит к концу Олег скорбно и задумчиво распрощался и пустился обратно, по улочкам мёртвого города, и лишь немногочисленные вороны провожали его в тернистый оставшийся земной путь.





май 2025 года.