Транзитный пассажир

                Глава 1.

Юрка гнал свой новенький УАЗ – 469, от самого Ульяновского автозавода. Позади остались километры Куйбышева, Уфы, Челябинска, вот уже проскочил условную границу в Троицке - России с Казахстаном и впереди первый казахский город Кустанай, а дальше Атбасар и родной Целиноград, последняя точка перегона. Причём, при желании, можно уже сегодня к вечеру быть дома, тем более, что в Троицке, как говорят шофёры на своём языке – целку с карбюратора снял, (ограничитель скоростного движения автомобиля в шестьдесят км в час. После пробега в 1000 вёрст этот ограничитель, как правило, снимается и продолжают движение со скоростью восемьдесят км в час и более). Но новый автомобиль есть новый и лишний раз насиловать двигатель не стоит, пусть притирается, адаптируется к режиму движения в восемьдесят км в час. Ещё до Целинограда тысячу вёрст и обкатка всего автомобиля, будет на классическом уровне. Спешить некуда, и Юрка решил доехать до Кустаная и там заночевать на берегу реки Тобол.
Домой он сильно не рвался, там дома, его в автокомбинате, ждал карьерный КАМАЗ, на котором он чаще всего возил уголёк с товарного двора, по организациям города, имеющим свои котельные. Реже дресву и щебень к строительным объектам и уж совсем редко - это зерно с полей на элеватор или на ток, но это в период хлебоуборки. УАЗ, с завода, он гнал для главного инженера автокомбината и вообще ему нравилось гонять автомобили с заводов. Никто тебя не торопит, пили в своё удовольствие по лесам, горам и степным просторам восвояси, а дома, что дома? Опять работа – давай, давай! Гони план, а тут как бы в краткосрочном отпуску побывал – лафа! Ну ещё, быть может, ждала его дома холостяцкая однокомнатная квартира на втором этаже – жены нет, детей тоже, жена ушла при родах, вместе с сыном и покоятся рядом за оградкой два холмика, куда он раз в год, в родительский день, навещал единственных своих родных, сам то детдомовский.
Да и возраст его не старый – тридцать пять лет, для женщин востребован и внешностью не дурён, короче, самый тот молодой возраст, когда только и стоит колоть грешные дрова, потому как в силу своего будущего возраста, будем стремиться к праведному пути, замаливая грешные вершины, сладких мгновений, здоровья для…
Он подъехал к Кустанаю в шесть часов вечера и летнего светового дня, ещё оставалось три-четыре часа, Юрка плавно подкатил к заправочной станции, сноровисто заправил два бензобака топливом и, намереваясь уже отъезжать, как к нему из домика АЗС выскочила заправщица, принимавшая через окошко талоны на бензин, спросила, глядя на транзитные номера:
-  Погоди-ко. Куда ты свой бобик гонишь?
-  В Целиноград. – Недоумённо отозвался Юрка.
-  Послушай, возьми с собой попутчицу, до Целинограда, с годовалым ребёнком.
-  Я авто-девочек не вожу, да ещё с приданным.
-  Дурень! Это сестра моя, от мужа убивца тикает, к маме в Целиноград, мы с ней родом оттуда. Ну, что возьмёшь?..
-  Чего поездом не отправишь? На машине с ребёнком тряско.
-  Времени нет поездом, а ты вот под рукой, ну?..
-  Так я не собирался в ночь, на Тоболе хотел окунуться, заночевать.
-  Вот и заночуй с ней, так даже лучше, мужик то её, на вокзал кинется или в аэропорт, а в первую очередь ко мне домой или вот сюда, на заправку. А по утру и двинете по- тихому, возьмёшь?
Юрка только по качал головой, ответил:
-  Где она? Пусть садится. Ну и бабы, лихоманки!
                Глава 2.
Юрка припарковал свой уазик, почти что у берега реки, заросшего тальником и прибрежным камышом. Широкое окно тропы уводило к тихо колыхавшей волне Тобола. Весь этот путь от заправки к реке, женщина с ребёнком на руках неотрывно смотрела на Юрку. Если честно, он был недоволен этой транзитной пассажиркой, но отказать женщине-заправщице не смог, а тут ещё эта кукла, правда, в хорошем смысле этого слова, уставилась как на икону, только мешает сосредоточиться при вождении и, остановившись у берега, Юрка не выдержал,
 с сарказмом спросил, взглянув на попутчицу:
-  Я тебе что-то должен?!
Женщина вздрогнула ресницами красивых глаз, как бы выхватывая память из задумчивости, потупившись ответила:
-  Нет. Простите…
-  Ладно, проехали и приехали, ты пацана положи на заднее сиденье, да и сама там обживайся. В багажнике возьми у меня спальный матрас, подушку, одеяло, а я пойду окунусь с дороги, а то провонялся потом, как ишак в стойле, потом ужинать будем.
-  А, вы как-же?.. – Спросила женщина.
-  Я за рулём на передке. Меня зовут Юркой. – Отозвался Юрка выпрыгивая из кабины и, быстро раздеваясь, говорил, - пока окунусь, накрой поляну, в моём пакете всё есть, поужинаем, пацан что спит?
-  Это девочка, а меня зовут Лерой, а дочь Леной.
-  Валерия значит.
-  Да. – Отозвалась Лера, провожая благородным взглядом Юрку, раздетого до плавок, бегущего к воде.
Юрка с разбегу ушёл под воду и, вынырнув, блаженно вытянулся окунув в воду голову, а затем отфыркиваясь поплыл, ощущая ласковое объятие реки как соскучившейся женщины. Перевернувшись лёг на спину и замер как поплавок, вглядываясь в голубое вечернее небо, в барашковых облаках, медленно плывущих над степью. Так горизонтально дрейфуя, с удовольствием наслаждался водной благодатью, довольно долго, пока не услышал голоса Леры. Он принял вертикальное положение, завидев на берегу Валерию, махавшую ему рукой и быстрыми махами, поплыл на зов.
Она подала ему вафельное полотенце, которым он с удовольствием, до пылающей красноты растёр своё мускулистое тело, шофёра-дальнобойщика, удовлетворённо улыбаясь подошёл к дверце автомобиля, сноровисто влезая в штаны. А на траве было разложенное одеяло с аппетитным ужином, умело приготовленное женскими руками, почти из ничего – свежие помидоры, огурцы, лук и всё это посоленное, аккуратно расположилось на газете вместе с нарезанным хлебом, бутылка лимонада с двумя гранёнными стаканами.
Улыбаясь ему в ответ, Лера произнесла:
-  Ешьте. – И направилась к задней раскрытой двери, где захныкал проснувшийся ребёнок.
-  А ты?! – В удивлении отозвался Юрка.
-  Мне покормить Леночку надо.
-  Так корми её здесь, чего прятаться?
-  Я грудью… - Смутилась Лера.
-  Грудью?! – Переспросил в удивлении Юрка, - так она же годовалая, какая грудь?..
Лера опять смутилась и ответила, подходя к дверце:
-  У меня молока много, пусть наедается, здоровее будет.  – И скрылась в автомобиле, захлопнув дверь.
                Глава 3.
Юрка, после купания, с аппетитом навалился на еду, но проглотив четверть помидора и половину продольного огурца, задумчиво оглядел кровавый в закате окрест, с длинными тенями берегового ивняка, вдруг отчего-то загрустил, теряя аппетит, откинулся на спину в траву. Ватные облака разбрелись по небу, оголяя серебристо белый народившийся рогатый месяц, на фоне тающего солнца. И в этой тишине, ему очень захотелось присутствие Леры за этим на траве, столом. Юрка резко поднялся и подошёл к задней двери, распахивая её настежь. Лера испуганно вскрикнула, отрывая от вновь задремавшего ребёнка грудь, на мгновение, перед мужским взором, вспыхнувшая капелькой молока, на коричневом соске и утонувшей за пазухой лифа. Лера стыдливо отвернулась, а Юрка виновато произнёс:
-  Прости, не подумал, без тебя кусок в горло не лезет, прости. – И прикрыв за собой дверцу, вернулся на место.
Почти следом подошла Лера, молча присела, взглянула на Юрку, улыбнулась:
- Я есть не хочу, а вот лимонад, вместо чая с вами выпью, вы не против?
-  Ну что ты, буду очень рад! – Отозвался Юрка откупоривая бутылку и разливая по стаканам содержимое.
-  А вы сами то ешьте – ешьте. Не обращайте на меня внимание.
-  Я поем, только ты мне не выкай, я не старый.
-  Я знаю. – Загадочно отозвалась Лера, чем озадачила Юрку, но спрашивать не стал, а молча принялся за еду.
Насытившись, молча выпил стакан лимонада и откинувшись в траву, промолвил:
-  А хорошо здесь у реки, рыбой пахнет и вообще мне степь наша больше нравится чем леса, хотя леса тоже не плохо. Ты сама где родилась?
-  В Целинограде. – Негромко отозвалась Лера. – Нет вру, в Акмолинске.
-  О!? Кровная землячка! – Воскликнул Юрка, приподнимаясь от травы, и тут же спросил:
-  А жила в городе где? И вообще расскажи о себе…
-  Родилась и жила в городке машинистов, а потом родителям квартиру дали трёх комнатную, на углу проспекта Победы и улицы Монина, на третьем этаже, с окнами на дворец железнодорожников.
Юрка в ошеломляющем удивлении смотрел на Леру, а она, улыбнувшись, сказала:
-  Я и тебя знаю, свадьбу твою помню, мне было восемнадцать лет, я в тот год школу закончила, я в одиннадцатый класс пошла, когда ты с армии пришёл, весь из себя гвардейского вида и, через год женился…
-  Слушай. – Остановил Леру Юрка, - жили в одном доме, а я тебя впервые вижу, как такое может быть?..
-  Мы жили даже в одном подъезде, - не снимая улыбки ответила Лера – над вами, через этаж и я ежедневно проходила мимо вашей квартиры, часто видела тебя, но ты вечно был каким-то озабоченным, всегда куда-то спешил.
-  А заправщица на заправке, твоя сестра?
-  Да, старшая, Светой зовут.
-  Вот чёрт! Я и её не помню. А как вы с сестрой в Кустанае оказались?
-  Замуж вышли. Света раньше, я позже и мужья оба оказались кустанайцами. Когда у тебя была свадьба, она, сестра, была уже замужем и жила здесь, а я всё училась, медицинский закончила и сюда по распределению, здесь замуж вышла.
-  А теперь бежишь…
-  Бегу. У меня ведь там сын, у бабушки живёт.
-  Большой?
-  В этом году в школу пойдёт.
 -  А почему у бабушки живёт?
-  Это длинная история, темно уже, пора на покой.
-  Хорошо, ты иди, я всё сам приберу. Там себе спальник возьми с подушкой, а одеяло я тебе позже принесу.
-  А ты как же, без одеяла?
-  Я привыкший, куртку накину, она тёплая.
                Глава 4.
Юрка вернулся к машине, когда дочь Леры спала в спальном мешке, глубоко утонув в подушке. А Лера сидела, откинув голову к спинке заднего сидения, устало прикрыв глаза. Юрка, заботливо накрыл её голые колени одеялом и сам уселся за баранку, накинув на плечи кожанку. Лера поблагодарила, а он склонил голову на руки обхватившие баранку, закрыл глаза.
Многолетняя шоферская работа приучила, не тратя времени, мгновенно засыпать в любом положении – лёжа, сидя. И даже пяти минут, иногда, хватало шофёру на отдых, чтобы опять продолжать свой неблизкий путь. А здесь целая ночь. Он спал и ему снилась степь, набегающая под колёса трасса, голубое небо и знойные миражи, и мельком, налитая женская грудь, с молочным пятнышком, на вздрогнувшем соске. Он резко поднимал голову, туманно смотрел на приборную доску автомобиля и, снова склонившись к рукам, засыпал.
А у Леры, в полудрёме, вставал звериный, перекошенный в злобе, облик мужа, шумные голоса, улыбка солдата с чемоданчиком в руке, чужая свадьба и букет цветов, вылетевший из распахнутого окна, первого этажа, прямо ей в руки, брошенный невестой через голову и, доставшийся ей, восемнадцатилетней девчонке, проходившей мимо. Первая тайная ночь с сокурсником, роды, слёзы обиды, распределение, замужество в другом городе, отказ мужа от не своего сына, рождённого от сокурсника, беременность и рождение дочери от законного мужа, зверские скандалы и как финал – возвращение к первенцу сыну и единственной маме, с человеком, от жены которого, некогда, получила букет цветов, как путёвку к замужеству. Все спали, окутанные лунной ночью, в мерцании серебряных звёзд, купающихся в водной глади.
Юрка проснулся первым, от утренней прохлады, тянувшейся от реки, потёр онемевшие руки, подгоняя кровь к потяжелевшим кистям. Степной горизонт окрасился тонкой полоской сиреневого рассвета, медленно таяли звёзды над рекой, пером завис туман. Юрка включил зажигание, запустил двигатель. Проснулась Лера, взглянула на Юрку, чувствуя затылком её вопросительный взгляд, ответил:
-  В салоне прохладно, подогреть надо, – и включил малые обороты обдува печки, а сам, вылезая из под баранки, пошёл к реке умываться.
Пока Юрка умывался, а затем, сев у берега, закурил, Лера накормила проснувшуюся дочь грудью, усадила её на переднее сидение, собрала спальник с одеялом и положила за спинку в багажник, и только затем посмотрела в окно, Юрка всё ещё курил, сидя у водной глади. Лера с девочкой на руках подошла к воде, умыла дочь, помылась сама, Юрка чуть отодвинувшись от воды наблюдал за Лерой – красивая в изгибе талия, волнистый каштановый волос до плеч, лёгкое летнее платье, плотно облегало её почти девичью фигуру, а ноги высвечивались манящей красотой… Чтобы не дразнить желание чарующим видением, Юрка поднялся, затушил сигарету и, направился к автомобилю.
Уже в пути, Юрка рассказывал Лере, сидящей на заднем сидении с дочерью, о своём жить-бытье, что трёхкомнатную квартиру родителей, на первом этаже, поменял, после смерти родителей и жены, на однокомнатную в своём же подъезде второго этажа. Зачем ему одному трёшка? Дорого. Поменял же с доплатой и на эти деньги купил новую обстановку в квартире. Ничего, живёт и пошутил:
-  Девок хватает. – И помолчав добавил, - а вот настоящей нет.
-  А те что есть, что не настоящие? – Отозвалась Лера.
-  Не знаю. Только однажды спросил у очередной: Зачем она занимается такой древней профессией? И она ответила: Делай своё дело и не лезь своими грязными ногами в мою душу, я же не спрашиваю зачем это тебе.
-  Правильно сказала! – Осуждающе ответила Лера.
-  Может и правильно, - согласился Юрка, - только я же не буду ей говорить, что вдовец и пояснять, что нужно мне это для здоровья.
-  Пояснил и, женой стала бы…
-  Не стала бы, я с одинокими не дружил, а с замужними.
- Почему так?! – Удивилась Лера.
-  С одинокими здоровья не получишь, а скорее болезнь подхватишь и, хватит об этом. Расскажи лучше о себе.
-  Зачем тебе? Довезёшь и на том спасибо.
-  Как зачем? Теперь же в одном подъезде опять будем жить вместе. Не ехать же молчком.
                Глава 5.
Юрка уже неделю возил дресву по стройкам, а своей попутчицы, как привёз её домой, не видел. Уходил на работу ещё засветло, приходил, когда городские фонари были хозяевами ночного города. Раз только и видел мать Леры, Анну Григорьевну, сидела на лавочке у подъезда с сыном и дочерью Леры. А сегодня, послали на зерно в совхоз - Ключи, освобождать амбары для нового урожая и возить на элеватор. Отработал там целую неделю, без выходных, пока не вывез всё и, вернувшись, завалился спать. И ему опять приснилась налитая, женская грудь, с капелькой молока на коричневом соске. Этот сон периодически возникал во сне, тревожа мужское желание. Столь длительной задержки, в отношении женщин, у Юрки ещё не было, а здесь, как назло, этот сон в тревожных ощущениях… Он проснулся, сел, встряхнул головой, сбрасывая остатки сна, оглядел комнату в свете ночных фонарей и мысленно с досадой произнёс: «Всё, хватит! В доме живёт бесподобной красоты женщина, без мужика, молодая, к мужу, это точно не вернётся и, долго не засидится, а я здоровый мужик не мальчик, мне наследник нужен, хозяйка в доме, к чёрту всё! Завтра иду к ней.» И утвердившись, в намеченной цели, Юрка снова откинулся на подушку.
Мужик сказал, мужик сделал! И прямо с утра поднялся на третий этаж, и позвонил в дверь квартиры Валерии. Дверь открыла Анна Григорьевна, улыбнулась, она знала Юрку и его родителей, а он смутно помнил эту немолодую женщину, извиняясь спросил:
-  Простите, а Леру увидеть можно?
-  Она на работе, придёт вечером.
- Как на работе?! Она, что работает?
-  Да, во второй поликлинике, кардиологом. А ты, что-то хотел?
-  Да нет, передайте, я вечерком загляну.
Анна Григорьевна согласно кивнула и закрыла за собой дверь. Она хорошо знала Юрку не только по рассказу дочери, что это он её привёз с самого Кустаная и тогда ещё тайно подумала, что не плохим бы был мужем для Леры, но как скажешь дочери если сосед сам не проявляет желаний. И вот он зачем-то явился. При появлении дочери с работы, озвучила визит Юрки.
А Юрка, не теряя времени, съездил в ювелирный, купил перстенёк, с ярко переливающимися зёрнами граната. В киоске цветов - приобрёл букет роз, в гастрономе купил торт и коробку конфет - «птичье молоко», вместе с бутылочкой коньяка и, заявился под вечер со сватовством, в квартиру Анны Григорьевны. И с порога, Лера открыла дверь, припал на одно колено, преподнёс изумлённой Валерии перстенёк, со словами:
-  Я больше так не могу! Будь мне женой, любить буду до косточек!
Лера ответила:
-   Юра у меня дети, зачем я тебе?
-  Родим общего, мы же молоды, а твоих, я приму как своих, дам им свою фамилию.
Анна Григорьевна, с улыбкой за спиной Леры, сказала:
-  Соглашайся!
-  Ну мама!.. – В полуоборот к маме произнесла Лера.
-  Соглашайся-соглашайся! С ним успокоишься. – Отозвалась с улыбкой Анна Григорьевна, принимая от зятя букет роз.
                Конец.