У реки любви Диалог старца и юноши. Часть 2

Часть 2: Смятение и сомнения.
(11) Ревность — яд любви.
Максима: Ревность — это недоверие, переодетое в любовь. Не верь её маске.
Земля начала облачаться в медные одежды осени, в воздухе витал сладкий запах увядших яблок, стрёкот цикад стих, и теперь лишь шелест листвы нарушал тишину. Листья падали, словно слова, которые нельзя было взять обратно, а тишина у реки была почти торжественной, как будто сама природа молилась о терпении. Элио подошёл быстрым шагом, сжимая в кулаке сухой лист.
— Тео, — начал он возмущенно, — я видел, как она смеялась с другим, и меня охватила злость, такая, что я не узнавал себя, я не сказал ни слова, но в груди поселилась отравляющая меня горечь. Как избавиться от ревности, если она приносит столько страданий?
Старец бросил камешек в воду, отчего по поверхности разбежались круги, но скоро исчезли.
— Ревность — это неуверенность, которая переоделась в страсть, она и рождается из неё, но убивает доверие. Я знал охотника, который следил за своей возлюбленной день и ночь, но он потерял её любовь не потому, что она ушла, а потому что она задохнулась. Любовь не заключается в обладании, она процветает благодаря доверию, а сомнения и подозрения лишают её жизни.
— Но боль такая сильная, — выдохнул юноша. — Она не отпускает и преследует меня.
— Тогда ищи правду в глубине её глаз, там — свет, а всё остальное — лишь призраки воспоминаний.
(12) Тень сомнения.
Максима: Сомнение — не враг любви, пока ты не принимаешь его за реальность.
 Ночь застала их у ручья, отблески разведённого костра играли на листьях, запах дыма примешивался к прохладе осени. Луна отражалась в воде, создавая двойную реальность, как часто бывает в любви: то, что видишь, и то, что чувствуешь, не всегда совпадает. Молчание было долгим, наконец, Элио сел и задумчиво сказал:
— Я хочу верить в её благоволение, но иногда меня преследует след сомнений: а что, если моя любовь гораздо глубже? Что, если я один тону в этих переживаниях?
— Сомнение, Элио, не может существовать само по себе, оно, как тень, рождается от света. Я знал влюблённого, который искал знаки предательства там, где были лишь следы любви, он испугался тени и потерял солнце. Забудь о предположениях, присмотрись к реальности, и ощути, что в её взгляде, отбросив свои опасения.
— Но мне так не хотелось бы ошибиться, — признался юноша. — Я будто иду по льду, который может треснуть.
— Лёд останется лишь замерзшей преградой, пока не решишься на него ступить.
(13) Искры разлуки.
Максима: Разлука — как огонь: солому сжигает, а сталь закаляет.
Осенний сад был полон расставания, тусклое, но тёплое утреннее солнце, пробивалось сквозь голые ветви старых яблонь, холодный ветер затевал хоровод из опавших листьев, которые, словно прощаясь, тихо перешептывались друг с другом, а яблоки, не сорванные вовремя, падали в траву, оставляя лёгкий звук потери. Элио опустился на лавку, рядом с Тео, в его руке было, переданное с монастырским курьером её письмо. Оно было коротким и жгучим.
— Она уехала, Тео. Не навсегда, но я уже скучаю так, будто у меня вырвали сердце. Как удержать любовь, когда нас разделяет долгая дорога?
Старец палкой коснулся углей костра.
— Вот они остыли, но ещё тлеют, а подбрось ветку — и вспыхнут. Если в тебе живёт воспоминание о силе любви, разлука не сможет её сломить. Я знал двоих, кого разделили годы и горы. Он хранил её единственное письмо под сердцем, и когда она вернулась, его любовь не потускнела, а была светом ещё более ярким, чем прежде.
— Но что, если она забудет о нашей любви? — спросил юноша. — А я буду всё помнить.
— В таком случае твоя любовь была искренней, и этого достаточно, чтобы всё остальное не имело значения.
(14) Песнь одиночества.
Максима: Одиночество — это пространство, где любовь становится внутренним светом.
Полдень был тих, как преддверие сна, яблони сбросили последние листья, а ветви деревьев словно служили струнами арфы для ветра, который играл на них свою мелодию не для публики, а потому что в этом было его дыхание, его существование. Элио сидел у подножия дерева, обняв колени, и голос его был почти не слышен:
— Я верю, что наша любовь сильна, несмотря на расстояние, но когда я остаюсь один, тишина вокруг становится невыносимой, словно мир опустел. Как жить, когда её нет рядом?
Старец улыбнулся, глядя ввысь.
— Одиночество не обязательно должно быть негативным опытом, это возможность прислушаться к себе и своим искренним влечениям. Я видел, как человек, переживая личную трагедию, находил в ней не только муку, но и вдохновение, создавая произведения, которые исцеляли не только его, но и других. В отсутствие внешнего шума, проступает ясность внутреннего мира.
— А если тишина не раскрывает своих секретов? — спросил юноша.
— Тогда начни говорить ты, и однажды тишина ответит голосом, который ты ждал.
(15) Тень прошлого.
Максима: Новые переживания не избавляют от старых шрамов, но учат, как жить с ними и смотреть в будущее.
Ветер играл с мокрыми ветвями тополей, а над парком нависало свинцовое небо, похожее на открытую рану. Элио ступал по тропинке, окружённой разбухшими от влаги деревьями. Осенние листья облепили их, словно упрямые неласковые, и вечные воспоминания. Тео стоял у сломанной перголы, разглядывая её опору, покрытую плесенью, он не обернулся, когда юноша приблизился — знал, что юноша пришёл с вопросами.
— Тео, — голос Элио в окружающей тишине показался хриплым, — я узнал о её прошлом, она поведала мне о своей первой любви, голос её при этом дрожал, и я ощутил укол ревности, приносящей страдания. Всё, о чём она рассказала теперь болит, как рана, вскрытая чужими руками. Как принять её, не оглядываясь на то, что было?
— Каждое сердце приходит с прошлым, Элио. Ты не её первый свет, но можешь стать её последним закатом — если не отравишь его ревностью к рассветам, которых не видел.
— А если она всё ещё в них живёт? — прошептал юноша. — В её взгляде есть отголоски его присутствия.
— Оставь попытки изменить прошлое, просто будь рядом, заботься о ней и согревай своим теплом, как солнце землю.
(16) Огонь памяти.
Максима: Воспоминания о любви — это угли под слоем пепла.
Они перешли в дальнюю часть парка, ночь опускалась на реку, звёзды зажигались, как свечи в небесном храме, свет их дрожал на поверхности воды, а запах влажной земли смешивался с дымом далёкого костра. Элио стоял у садовой скамьи, помнившей, наверное, немало ожиданий, в руке он держал, случайно обнаруженную среди страниц её книги, увядшую лаванду, чей аромат болезненно отозвался в его груди.
— Тео, — тихо и сдержанно заговорил юноша, — когда мы в разлуке, я не властен над воспоминаниями о ней, они словно призраки, сопровождающие меня повсюду. В каждом её слове, в каждой вещи, даже в самой тишине, оставшейся после неё, я нахожу и утешение, и муку.
Старец опустился на скамейку, опавший лист, лежавший поблизости, затрепетал, словно откликаясь на происходящее.
— Воспоминания о возлюбленной могут быть как ласковым теплом, так и обжигающим пламенем, в зависимости от того, насколько близко ты к ней в своих мыслях.
— Но как отличить тепло от жара?
— Когда мысли о возлюбленной согревают душу и дарят покой, это отголосок её присутствия в твоём сердце. Когда же они обжигают тоской, это эхо разлуки.
(17) Пламя веры.
Максима: Любовь без веры — свеча без фитиля. Доверяй ей, и она осветит твоё странствие.
У самой границы парка, словно забытый страж, застыл старый, вышедший из строя чугунный фонарь, рядом с ним они нашли скамью и опустились на неё, всё вокруг них купалось в щедром серебристом сиянии луны.
— Я отчаянно хочу ей доверять, но что-то внутри меня сопротивляется, я постоянно ищу знаки, оправдывающие мои опасения. Мука быть преданным, выглядеть глупо и, самое страшное, находить себя одиноким даже в её объятиях, сковывает меня, но как сохранить веру, когда сомнения, как тучи, закрывают свет?
Старец наклонился и поднял маленький гладкий, почти незаметный в ночи камень.
— Ты можешь строить любовь из доказательств, а можешь — из веры. Первое всегда рушится, второе держится даже в шторм.
— Но если я поверю… и окажусь неправ?
— Тогда ты останешься человеком, который доверился сердцем, а не тем, кто прожил свою историю с оглядкой. Выбор прост, Элио: ты веришь, или ты следишь.
(18) Тень ожидания.
Максима: Любовь требует терпения. Она приходит в своё время, подобно долгожданному дождю, освежающему иссохшую землю.
Снег лежал на почтовом дворе, как забвение, лошадей не было, колокол не звенел, лишь ветер стонал в щелях. Окна запотели, затянувшись влажной дымкой, а внутри пахло мокрым сеном, сырым деревом и овсяным отваром. Элио сидел за длинным, грубо сколоченным столом, прямо у окна обледенелого зала и глядел в сторону теряющегося в белой дымке тракта. Её письмо, обещанное быть переданным через странствующего торговца, не пришло ни в этом месяце, ни в прошлом. Тео сидел рядом, не глядя на юношу, медленно ломал зачерствевший хлеб и ждал, пока тот сам заговорит.
— Тео, — отчаянно выдохнул юноша, — мне не хватает её письма, хоть малейшей весточки от неё, и в этой безответной тишине время замирает, а дни кажутся бесцветными.
— Ожидание — это тень, которая учит ценить возвращение света, ничто живое не происходит быстро. Поле не печалится о засухе, оно терпеливо ждёт дождя, зная, что терпение всегда будет вознаграждено.
— А если ожидание окажется напрасным? — прошептал юноша.
— Даже если ничего не получится, ты останешься тем, кто верил и ждал. Такая сильная вера не может остаться незамеченной.
(19) Влюблённый — вечный странник.
Максима: Любовь — дорога без конца: идущий по ней не знает покоя, но обретает себя в пути.
Они вышли на крыльцо станции, ветер хлестал лица, как упрёк. Под навесом стояли пустые телеги, на соломе, поджав лапу, дремал старый пёс, а вдоль дороги лежали сугробы, и ни одного следа, будто никто не прошёл здесь за целую вечность. Элио прислонился к деревянной колонне.
— Тео, я устал, каждый мой шаг отдаляет меня от неё и от самого себя. Я бреду, но словно стою на месте, не приближаясь ни к чему, не помню себя прежнего, не знаю, кто я без неё.
Старец присел на снежный сугроб, сняв варежку, взял малую горсть снега и дал ей растаять в ладони.
— Не ищи приюта в любви, Элио, но учись любить саму тропу познания. Любовь — это странствие, а не цель, в ней нет вечного душевного покоя, остановиться — значит перестать существовать.
— Значит ли это, что любовь — это вечное беспокойство и я всегда буду странником? — спросил юноша.
— Да. Но именно странник первым встречает рассвет.
(20) Свет доверия.
Максима: Доверие, подобно огню в ночи, не указывает направление, но даёт смелость двигаться вперёд.
В ослепительном белом свете купался день, чистый и нетронутый, словно девственный лист бумаги. Ледяной и пронизывающий ветер гнал их обоих вдоль опушки леса, где ветви деревьев, всё ещё укрытые снегом, словно выказывали желание хранить молчание. Элио нёс в руке чужое письмо, которое его просили передать адресату. Сердце его вдруг бешено заколотилось, и он понял: если бы это было письмо ему от неё, он тотчас отдал бы ей всю свою веру без остатка.
— Тео, — с отчаянием заговорил он, — я постоянно ищу подтверждения её привязанности, словно жду какого-то знака свыше, каждое её слово или молчание я интерпретирую как "да" или "нет", и несмотря на это, я всё больше склоняюсь к тому, чтобы верить в её любовь, даже если она не выражает её явно, но, к сожалению, после всего, что случилось, я не могу ей полностью доверять. Доверие, как хрупкий сосуд, разбилось, и я не знаю, как его склеить.
Старец прошёл дальше по тропе, не оборачиваясь, шаги его не ускорялись.
— Доверие — это не то, что тебе вручают, это дар, который ты даешь по своей воле, не ожидая ничего взамен, это твой личный выбор. Любовь не нуждается в доказательствах, она либо пылает, либо угасает, а все сомнения — лишь порождение страха. Подобно старому амбару, который стоит, несмотря на все трещины, твоя любовь должна быть непоколебимой верой, скрепляющей ваши сердца.
— А она не оправдает моих ожиданий?
— Зажги свет доверия в себе. Пусть он не станет путеводной звездой, но  немного рассеет тьму вокруг тебя.
(21) Сети красоты.
Максима: Внешняя прелесть — ловушка, но внутренний мир, который сияет, — настоящий клад. Люби не зеркало, а свет, который в нём отражается.
Они вернулись в зал, в котором уже зажгли фонарь, тусклый свет которого отразился в оконном стекле вместе с лицом Элио, которое вдруг дополнилось образом её лица, но это было не просто её лицо, а скорее воплощение его надежд и желаний.
— Тео, может быть я люблю её образ: красоту, походку, голос, улыбку, а совсем не то, что внутри, и она — лишь мираж, который ослепляет меня?
Старец подошёл ближе, вытер угол стекла рукавом, и лицо исчезло.
— Любое отражение показывает форму, но не суть. Кто любит отражение, влюблён в иллюзию, а кто ищет свет — находит сущность. Подумай, что для тебя важнее: обладать ею или просто знать, что с ней всё в порядке, даже когда вы не вместе?
— Я хочу видеть, что она счастлива, даже если она не со мной.
— Тогда ты сделал правильный выбор и больше не являешься пленником красоты, а стоишь близко у корней истины.