Недообмыл

               
       - Общага, довожу: вечером общее построение на обмывание ! Всем наливаю, а кто не слышал, я не виноват.
    
       Зычный, задорный молодой голос звучал предзнаменованием большой попойки "общажного" служивого люда, который после хлопот службы собирался каждый вечер в офицерском полковом общежитие. Повод был. Вполне весомый. Ваня Климов, молоденький лейтенант, только что окончивший танковое училище, экземпляр выпуска 1990 года, звал собратьев по службе присоседиться к его большой личной радости.

       Ваня с первой зарплаты купил себе кроссовки. Настоящие, немецкие, фирмы «Adidas», не китайские тряпичные какие – нибудь. Красивые, вкусно пахнущие недавно отделанной кожей. Оплатил парень обновку твердой, свободно конвертируемой валютой, немецкими марками.  Полученными за службу на самых передовых рубежах державы, в составе Западной группы войск. Как тут юноше было не порадоваться и не пригласить на праздник своего торжества каждого встречного и поперечного, обретающегося на пространстве общаги ? Приобщить товарищей к моменту своего торжества, ибо всяк для него был родным в тот вечер от великой радости приобретения. Это сейчас любую обувь можно купить в каждой лавке и заказать на любом маркетплейсе, а тогда... Кто жил во времена позднего Союза и дефицита всего сущего – поймет меня без лишних слов.

       - Ванёк, во сколько проставляешься ? – поинтересовался старлей Лёха Гольцман, командир миномётной батареи.  Мимо урожденного еврея Лёхи не проходила почти ни одна полковая пьянка. Он зрил их в самых дальних закутках полкового хозяйства. Будто бы обладал парень каким - то третьим глазом, соединённым с шестым чувством. Почти всегда появлялся он с рюмкой наперевес в том месте, где собирались наливать. Так что евреем Лёха только числился. По паспорту, да и внешне не подкачал. Являл на себе четкую очерченность лица семитскими контурами при избыточной курчавости черных до цвета смолы волос. По натуре же своей был это был самый русский из всех русских ребят, что мне когда-либо встречались в жизни. Пил он горькую при любой возможности. Даже при отсутствии оной товарищ старший лейтенант всегда ухитрялся добыть себе зелье для употребления. Но, по заветам Великого царя Петра, в делах службы вел себя строго по незыблемому принципу: «пей, а дело разумей». Его батарея считалась одним из лучших подразделений в полку.

       - Лёха, да в семь часов, в комнате отдыха собираюсь. Всем поляну накрываю.
       - Товарищ лейтенант, плохо вас обучали в вашем училище. «Семь часов», - с усмешкой поддразнил Лёха юношу, совсем недавно примерившего офицерские погоны, - Вы в армии или на привозе в Одессе ? Доложите как следует !
       - Так точно, товарищ старший лейтенант, в 19 часов, - подыграл Ваня, ответил с армейской четкостью, задорно смеясь, на ходу получая пусть и маленькие, но такие важные уроки службы.
       - Доклад принял, - ответствовал Лёха с довольной улыбкой, после чего сразу же перешёл к делу.
       - Так, Ваньша, нас тут рыл двадцать пять соберётся, не меньше. Водку ты ещё осилишь купить, а вот с закуской давай-ка я тебе помогу. Сейчас бабая какого – нибудь зашлю в столовую, там у бойца моей батареи кунаки хлеборезкой заведуют. Чего – нибудь спроворят пожевать. Картошки там с лучком, мяска жареного да тушёнки с хлебом. Ну а уж остальные разные огурчики соленые - это за тобой.
       - Уже бегу в магазин, - бодро отрапортовал Ваня, после чего вприпрыжку выдвинулся в направлении полкового военторга.
      
       Долго Иван мечтал о таких кроссовках. Именно изделие фирмы «Аdidas» лелеял он в грезах своих. То была культовая «шмотка» для всякого  советского юноши восьмидесятых годов века минувшего.  Ставшая при всей своей в общем-то незатейливости и утилитарной приземлённости чуть ли не символом мужской состоятельности. Детство, проведенное на окраине рабочего городка не слишком баловало мальчугана дорогими игрушками и нарядами. Не по средствам его родителям, простым советским интеллигентам были разные фирменные мечтания их сына. Чем советская торговля богата была, тому мальчик вынужденно и радовался. Одним словом, изобилие манны небесной на него не сыпалось. Военное училище и строгость формы одежды будущего танкиста тоже не способствовали разнообразию Ваниного гардероба. Но мечты о красивом не покидали парня никогда.
      
       Видимо, сильные мысли действительно могут материализоваться, раз распределение после училища Ваня получил в Германию, да еще аккурат в конце июля 1990 года. В то  позорное для нашей страны время, когда располосованная после второй мировой войны «неметчина» активно объединялась в одно государство и переходила на единую, твёрдую валюту – западногерманские марки. В них советскому служивому люду и начали выплачивать денежное довольствие. Ване ежемесячно причиталось около 900 марок. Ну это примерно полторы -  две тысяч современных долларов весит. При том, что еще и на Родине полная рублёвая зарплата советского офицера ежемесячно капала ему на сберегательную книжку. Совершеннейшее Эльдорадо со всех сторон окружило хлопца, которому ещё и 21 года не исполнилось. Сплошное купание в молочной реке с прикусыванием сладостей от кисельных берегов.
 
        Упавшая «на карман» первая зарплата сразу же стала Ване «жать ляжку». Парень едва дождался вечера, чтобы на время спихнуть с себя служебные дела и бегом убежал за полковое КПП, в тот заветный немецкий магазинчик, уже намоленный вожделением товарища лейтенанта. Уютный павильон, на  витрине которого  сияли новизной они, самые настоящие, фирменные кроссовки фирмы ADIDAS. Дорогие, «высокие», изготовленные по наитончайшему «последнему писку» тогдашней моды. Целых двести свободно конвертируемых марок Ванек за них выложил, не пожалел на мечту. Не осквернил ее своей скаредностью…
 
         Ближе к вечеру, к началу процесса "обмывания" обретенные кроссовки  были торжественно водружены на стул, а тот в свою очередь установлен на прикроватную тумбочку. Чтобы каждый присутствующий мог вдоволь налюбоваться, а особо любопытным и прикоснуться не возбранялось. Прикасались товарищи, вертели, осматривали придирчиво, даже и обнюхивали. Языками цокали, руками Ванятку по спине хлопали. Поздравляли с почином, наливали, тосты произносили. С пожеланиями, чтобы не последним было то приобретение.
 
         Сытной закуски из солдатской столовой бабаи из батареи Лёхи спроворили вдоволь, с избытком. Водка лилась рекой. До закрытия магазина Ванька ещё два раза сгонять успел, в лучших наших традициях. Денег не считал, чего те бумажки считать, если их много. Ну, так ему казалось, по крайней мере. Водка разливалась по стаканам, закуска исчезала внутри молодых и вечно голодных организмах обитателей общежития. Деньги легко и незатейливо покидали Ванины карманы.
      
         Часам к десяти вечера возле стола остались только самые стойкие хлопчики, эдакая «великолепная пятёрка» общажных «насосов». То есть крепких духом и телом ребят, которые могли всасывать в себя горячительное зелье без всякой меры в любое время суток. Каждый из них мог с гордостью сказать про себя: пью, пока не упаду ! И обязательно два стакана лёжа ! Да, были люди в эпоху молодости нашей, что и говорить. Жаль, минуло время то быстро, словно с яблонь белых дым.
      
           Так вот, оставшиеся «бойцы» соображать начали да прикидывать - где взять «боекомплект» при "наличии его отсутствия" ? Когда уже закрыты двери военторга. Да и все закрома общаги к тому времени уже были напрочь раскулачены. Ваня мечтал быть таким же, как та «могучая кучка» знатных выпивох, хотел добавить себя в их строй, превратить «великолепную пятерку» в мощную шестёрку, "могучую кучку". Ребята не возражали, но просили слова подтвердить гуманным действием. То есть налить ещё, добавить, до полноты меры и гармонии души с телом. Чтобы уж основательно, что называется", влиться в коллектив избранных. Выбора для Ваняги не оставалось никакого – только вести товарищей боевых в гаштет немецкий, который аккурат напротив полкового КПП пока еще держал двери свои открытыми. Там бюргерам и прочим страждущим аккурат до полуночи наливали.
         
           Ваня, само собой, не преминул для выхода «в свет»  натянуть на ноги свою обновку с не утраченным еще свежим запахом кожгалантереи. Обстановка типичного немецкого питейного заведения не особо затейлива. Подавали там пиво, вонючий, мерзопакостный бюргерский бренди "гольдкорн". Закусывалось все это боквурстами в обрамлении немецкого традиционного картофельного салата да прочей незамысловатостью. Вокруг столиков галдели немцы в обрамлении сигаретного дыма. Всё понемногу смешалось в крепко уже потяжелевшей и развеселившейся Ваниной голове.  Хотелось юноше жить, раскрыв миру всю душу свою нараспашку. Вывернув карманы наружу, явить их всей убогой скудостью навстречу ярким соблазнам жизни. Хотя бы на один только вечер ! Даже страшные немки за соседними столиками казались взбаламученному водкой юноше участницами конкурса «мисс мира». Да уж, что есть то есть, из грустной немецкой песни слов не выкинешь. Машины в Германии делать умеют, а баб не корявых производить – не очень-то у бюргеров получается.
         
            Урочное время для закрытия  гаштета подошло как-то незаметно. Строго с этим у немцев. Дисциплина потому что у супостатов, а душа русская завсегда в противофазе и извечном конфликте с этим проклятым басурманским орднунгом. Известное дело – что нам любо, то им смерть. Одним словом, попросили ребят убраться восвояси, ну а что такое всего лишь полночь для нашего разгулявшегося хлопца, да ещё в составе такой тёплой компании ? Не абы какой, а отборной, теперь уже полнокровной «могучей кучки». В состав которой  Ваню к тому времени успели торжественно принять прямо в гаштете.
         
            От широты души русской и желания «продолжения банкета» пошли ребята по городу шататься. Без намеченного маршрута, наугад, куда кривая с нелегкой выведут. Песни пели, мирное, законопослушное коренное население пугали. Они с собой из питейного заведения пару бутылок шнапса прихватили, так что не без боекомплекта выдвинулись в ночь. Шли, рассуждали о многом, спорили. Периодически интересовались друг у друга степенью межличностного уважения. Без этого нашему человеку никак. Забрели, не заметив как за город, наткнулись на огромный фруктовый сад. Питомник, где немцы яблоки с грушами выращивали. Сентябрь месяц стоял на дворе, хорошее время для сбора урожая. Запах зреющих, наливающихся соком фруктов взбудоражил юные организмы. Витаминов им, бродягам захотелось. Да и кто-то из компании вдруг задался целью – а не набрать ли плодов из такого почти райского сада, не угостить ли братву общажную ? Чтобы добрым словом вспоминали они потом о таком гусарском поступке !

          Для молодых, тренированных русских офицеров перемахнуть немецкий забор дело  вовсе нехитрое. Махом перелезли и только уж потом крепко задумались – а во что, робяты, плоды земли немецкой собирать будем ? Тарой никакой не запаслись потому что загодя не предполагали такой зигзагообразный маршрут движения в ночи. Совещание прямо под яблонями устроили на предмет того, как лучше верхнюю одежду использовать в качестве тары. Да видимо на слишком высокой ноте дискуссии пьяные товарищи офицеры дебаты свои развернули. Резолюцию всем спорам сторожевые собаки наложили. Овчарки. Настоящие, немецкие. Они службу в том саду несли свою, а гостей к себе никаких не звали и не ждали. Особенно таких громкоголосых. Да еще и говорящих на непонятном псам языке, непривычном их чутким ушам.

        Свирепая немецкая овчарка долго не раздумывает. Не для того порода сия выведена, не для размышлений. Ей бы быстрее вгрызться в плоть незваного гостя всей мощью острых клыков, пригвоздить злодея к земле. Не дай Бог,  если  цапнет такая псина за нечто сокровенное, особо мужчинами оберегаемое. Так что хоть и пьяны были ребята уже сверх меры, но сообразили мгновенно, что родимые их тестикулы оказались в большой опасности. Не очень хорош такой расклад для цветущей юности, не обещает светлых и приятных перспектив на дни грядущие. Потому-то и вспорхнули хлопцы обратно на забор,  да с такой проворностью, что позавидовали бы им бывалые, потрепанные уличные коты.

        Один Ваня замешкался на какое-то мгновение. Молод совсем был, что поделать, реакция не отточена еще. Этого злополучного мгновения и хватило злобному басурманскому барбосу для того, чтобы тяпнуть улепетывавшего, только и успевшего зацепиться за верх забора парня аккурат в область пятки да содрать с нижней конечности  пьяного лейтехи новый, не до конца ещё обмытый кроссовок. Тот самый, новообретённый. Дорогой, красивый, высокий. Статусный.

        Уже сидя на заборе, Ваня поневоле начал осознавать посконный смысл стародавней русской присказки: порвать, как Тузик грелку. Ну или тряпку, исход один. Кроссовок вот, к примеру, новый подвернулся, какая псине в общем-то разница ? Степень удовольствия от терзаний рванины для зверя абсолютно «монопенисуарна», как говорится. Одним словом, хоть вряд ли неистовый немецкий пёс  носил русскую кличку Тузик, но отыгрался он на своем нежданном трофее знатно.  Быстро и в лоскуты, хлопья, ошмётки разодрал изделие фирмы ADIDAS. С грозным порыкиванием и нескрываемым удовольствием. Ваньша глазом моргнуть не успел, сидя на заборе, ровно ворона какая-нибудь. Сиротливо пялясь при этом правым оком своим на единственный уцелевший кроссовок, а левым - на изысканный «перфоманс» сторожевого пса, исполняемый аккурат под забором.
      
         Злодей в собачьем обличии, закончив своё служебное «мероприятие», повернулся мордой к Ване. Глядя на зверя, парень не мог не увидеть на морде четвероного выражение огромного удовлетворения от содеянного. Пёс, будто бы расплываясь всей пастью в самодовольной улыбке, пригнул свою башку, грозно порычал, исполнил какую-то собачью «серенаду» громким, продолжительным лаем. Попытался даже прыгать на забор, свирепо клацая челюстями в сторону обмершего русского парня. Взиравшего сверху на немецкую овчарку как какой-нибудь бандерлог на удава Каа. При этом зверь не сводил сверкающих лукавых глаз с громоздящегося на заборе Ваняги. Будто бы предупреждал на будущее незадачливого похитителя бюргерского добра: мол, смотри у меня в другой раз, попадись только мне на клык. Загрызу вдрабадан ! Не переставая нервно подёргивать своим хвостом. Одним словом, выглядела та басурманская  псина вполне жизнеутверждающе.
   
        Ребята уже ждали Ваню внизу, по ту сторону злосчастного забора. Со свежесорванными фруктами, которые все же как-то ухитрились вытащить из сада. Пригостили теми украденными витаминами «потерпевшего» сотоварища. Тот, не оправившись от потрясения, нервно, как-то даже судорожно выгрызал огромные ломти от свежесорванной груши. Глотал куски машинально, почти не жуя, не чувствуя вкуса. Товарищи-собутыльники из «могучей кучки» сочувственно разглядывали обездоленную Ванину ступню. Обутую только в один подранный носок. Который совсем ещё недавно отдавал  таким кипельно белым оттенком.

       - Ладно, Ванек, чего уж там. Первый блин, как говорится, не беда. До общаги доковыляешь, ласта-то твоя цела, не прокушена ? – успокаивал горемыку пехотный старлей Митяй.
       - Конечно, Митяй, дело говоришь ! Будут у тебя, Ваньша ещё и кроссовки, и техника, и тачка. Всё потом будет, раз уж поперво так не пофартило, то наперёд точно карта повалит, проверено ! Ты главное верь нам, преферансистам со стажем ! – поддакивал связист Серёга.
   
       Внимал Ваня тем товарищеским утешениям, слушал внимательно, поддакивал. Сок от спелой груши тёк по его лицу. Скрывая невольно навернувшиеся слезы от осознания постигшей его утраты…
   
        Утром, томимый набатом в гудящей голове, товарищ лейтенант все же кое как свёл дебет с кредитом своей первой офицерской зарплаты. Вышло так, что из девятисот полученных в полковой кассе марок двести ушло на кроссовки, остальные же как корова языком слизала. На пропой ушли, растворились в кассах военторга и гаштетах, водочной струёй утекли в глотки всех причастных к празднику жизни. Если бы только это. Не хватило у Вани всей суммы с гаштетом рассчитаться, ещё сто марок пришлось походя, в пьяном угаре занять у друзей-товарищей. Вот и выходило так, что ждал Ваньку целый месяц жизни впроголодь и насухую. Если только кто из милосердия нальет. Конечно, скудной пайкой в офицерской столовой и формой одежды родное государство парня обеспечивало, да утешения от того было мало. Месяц сосания лапы, питья "на чужбинку", а потом еще и раздача долгов. Стиснув зубы и кладя их время от времени на полку. То ещё «удовольствие» для молодого, полного желаний парня. Жуткая «перспективка», одним словом.

          - Да ладно, Ванёк, не огорчайся. Вечером тебе в общаге завсегда нальют, пропасть всяко не дадут. Закусить поднесут, своя же братва здесь, общажная, с понятиями. Был бы ты первым таким горемыкой. Лёха, вон, миномётчик, за первую зарплату так проставился, что полгода потом долги раздавал. С его первой проставы в общаге камыш неделю шумел и все деревья вокруг погнулись. Гаштет местный в те дни вообще конскую выручку сделал, а у тебя-то что ? Так, баловство на пару часов вышло. Но опять же – будет потом что вспомнить, порадоваться за себя. Так что не переживай, не зря потратился, – как мог утешал бедолагу Митяй.
         - Это потому, Ванек, что плохо ты покупку обмыл. Явно не то что-то ты сделал. Одним словом – недоработал.  Недообмыл ты кроссовки свои, Ваня. Размаха не хватило тебе что ли, масштаба. Через месяц, когда переобмывку новой шмотки будешь делать, ты уж ошибок не повторяй, чётче действуй. Иначе опять блудняк какой – нибудь с тобой приключится, - резюмировал старый артиллерийский капитан, бобыль Филиппыч.
      
        На том общажный люд единогласно и порешил. Раз обмывание настолько не задалось, то и считать его состоявшимся не приходится. Стало быть - незачёт Ваньше. С пересдачей того «экзамена» через месяц, после получения очередной зарплаты.