Плюшки и философия

     В лагере «Юность Прииртышья» полдник был священным ритуалом. Особенно когда на столах появлялись румяные сладкие плюшки, которые просто таяли во рту. И особенно когда вожатые девчата, забыв про все диеты, набрасывались на них с радостным азартом.
     – Кто ест булочки, тот сам будет скоро как булочка! — громко заявил Юрка Борисенко, лукаво поглядывая на Олю Ляхову, которая как раз широко раскрыла рот, собираясь откусить очередной кусок.
     — Юрий Васильевич! — хором взвизгнули девчонки, заливаясь смехом. — Но ведь они вкууусные!..
     Вовка, вожатый третьего отряда и гордый филфаковец, наблюдал за этим с умным видом древнегреческого философа.
     — От горчицы — огорчаются, от лука — лукавят, от вина — винятся, а от сдобы – что? Добреют, что ли? — произнес он задумчиво. — Как жалко, что об этом никто не знает… Вот ели бы все плюшки — и добрели.
     Наступила тишина.
     — Фу, Вова, не смешно, — фыркнула Оля Ляхова и с достоинством вышла из-за стола. За ней потянулись Лена Бугаева, Света Наумова и… Ирина Прибыткова.
Ах, эта Ирина! Старшая вожатая из соседнего лагеря «Журавушка», забежавшая «на минуточку» и невзначай застрявшая в столовой. Вовка украдкой вздохнул. Она была не просто красивой — она училась на физмате, да еще и цитировала Бродского. И улыбалась так, что у него отнимался дар речи. На крыльце девчонки тут же начали обсуждать «этого Володю с филфака»:
     — Ну и шутник! — возмущалась Лена. — То ли дело Юрка — сразу видно, душа компании!
     — А Вовка… Ну что с ним взять? Филфак! — вздохнула Света.
     — Зато умный, — неожиданно вставила Ирина и у Вовки, случайно подслушавшего этот момент, заколотилось сердце.
     — Умный? — Оля скривилась. — Ну, если считать умным человека, который сравнивает плюшки с нравственным совершенствованием…
      — Это же Кэрролл! — возмутился Вовка, не выдержав и выйдя к девчонкам на крыльцо столовой. — «Алиса в Зазеркалье»! Неужели забыли?
      — Вова, — терпеливо сказала Оля, — когда девушки едят плюшки, им не до философии. Им важно, чтобы их не называли будущими булочками.
      — А мне понравилось, — опять встала защиту Вовки Ирина. — Надо же, как интересно подмечено: ешь сдобное— и добреешь.
     — Вот! — восторженно воскликнул Вовка. — Я же говорил!
     — Ладно, философ, — улыбнулась Ирина. — Только в следующий раз, прежде чем цитировать классиков, убедись, что все сыты. А то философия на голодный желудок воспринимается как-то плохо.
     — Зато на полный — отлично! — не унимался Вовка. — Может, пойдемте еще булочек возьмем?
      — Ну, если ты больше не пугать нас своими глубокомысленными цитатами… — засмеялась Ирина.
     — Обещаю! — поспешно сказал Вовка. — Буду только про плюшки говорить.
      Девчонки переглянулись и фыркнули.
     — Ладно, идёмте, — махнула рукой Оля. — А то Вова без нас точно всю сдобу слопает.
    — От сдобы же добреют! — напомнил Вовка.
    — Вова!
    — Ладно, ладно, молчу!
     Но он не мог не улыбаться. Особенно когда Ирина, проходя мимо, незаметно подмигнула ему.
     Возможно, плюшки и правда делали людей добрее. А может, это была просто магия лета, лагеря и… той самой единственной, ради которой хотелось казаться умнее, чем ты есть. Хотя бы на полплюшки.