На распутье

Там царил полумрак. Полоски света, пробивавшиеся сквозь неплотно задёрнутые шторы, делили пространство на равные части, и служили единственным источником света, которого было вполне достаточно, чтобы разглядеть тот беспорядок творившейся в мастерской. Холсты, небрежно приткнутые к стене, пустой мольберт и голые стены с потрескавшейся штукатуркой, в которую наугад были вбиты гвозди, на которых кое-где ещё висели перекошенные холсты — вот и всё.

Он сидел на стуле, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Его взгляд застыл, устремлённый в одну точку, а скорее всего — в самого себя... Казалось, он пытался проникнуть в суть происходящих событий, понять, почему всё происходит именно так, а не как ему бы хотелось. Нервное напряжение, сковывавшее его тело, превращало его в скульптуру, напоминающую позу эмбриона в утробе матери. Так он прятался от мира, в поисках убежища от людей, общение с которыми теперь стало для него тяжким бременем.

Уединившись в тишине мастерской, он надеялся найти ответы на вопросы, решения на которые постоянно ускользали от него, лишая его последней надежды хоть как-то ответить на них. Чем больше он думал, тем быстрее они исчезали снова, оставляя тревогу и неопределённость, напоминая собой устриц, скользящих мимо рта.

Максим пытался защититься от мира, который стал для него совсем чужим. Даже неделю назад всё было ни так. И тогда ещё можно было что-то изменить или вообще не доводить до этого, когда повернуть назад уже будет невозможно.

А что собственно произошло? Всего-то, решился и повесил на выставке пару своих картин, не согласованные с галереей. Ему надоело быть шестерёнкой в раскрученной и раздутой бутафорной машине под названием «Максим Костров». Он хотел сам отвечать за себя, а для этого нужно обладать самостоятельностью и самому отвечать за свою работу, а не «гнать поток», который от тебя не зависит. Остановись на минуту, и тебя тут же спишут. Это бизнес. Это деньги, и немалые. Их в тебя вложили, и пора получать дивиденды.

В подсознании рождались слова: «Я хочу быть безрассудным, как ветер, я хочу разрушить оковы обыденности, не хочу сожалеть о том, что не попробовал». Действительно, он устал быть хорошим, всем потакать, перед всеми расшаркиваться, когда надо расплываться в слащавом «чиизе», почтительно опуская голову, чтобы о тебя вытирали ноги. Всё это порядком надоело. Как правило, он шёл по проторенной дороге, боялся рисковать и пробовать что-то новое, не желая терять то немногое, что у него было. Хочешь добиться большего — потеряй всё. Но как трудно это сделать.

В голове кружились обрывки фраз, постоянно меняющиеся образы, которые просто устрашали его. И всё это мешалось в калейдоскопе мрачных мыслей. Он чувствовал, что будто тонет в бездонной пропасти, из которой нет выхода. Как же это тяжело прибывать в постоянной борьбе с самим собой.

Он всегда был другим, выделяясь из общей массы ему подобных. Жизнь казалась ему сложной и непонятной головоломкой, которую он никак не мог разгадать. Он уяснил, что надо поступать так, как велит тебе совесть.

Максим не выезжал на встречку, останавливался на знаках «Стоп», молчал, когда на него кричали, прилежно выполняя правила, прописанные в жизни, но чувствовал, что быть правильным в современном мире, где правят: деньги, ложь и предательство, — это большая роскошь, это не то, что может принести ему истинной радости бытия.
.
Тем более что в последнее время всё пошло наперекосяк, будто судьба решила испытать его на прочность нежданными и тяжёлыми испытаниями. Отношения с людьми рушились, как карточный домик, работа не ладилась, словно кто-то намеренно путал все карты. Так получалось, что каждая новая картина, над которой он приступал работать, обретала проклятие и была обречена на провал, как будто кто-то невидимый нашёптывал ему на ухо: «Неудачник». И это всё оттого, что он решил работать по-своему, а не как было нужно им…

Друзья отдалились, будто забыли о том, что такое настоящая дружба и как важно поддерживать друг друга в трудные времена. Казалось, что весь мир вокруг него превратился в мрачную картину, где краски жизни выцвели, оставив лишь серые тона безысходности и тоски. Солнце скрывалось за тучами, и даже в самые светлые моменты дня его сердце не наполнялось теплом. Его не приглашали на выставки, словно забыв его номер телефона. Он напоминал себе артиста, ждущего нового сценария. Было время, когда он мог выбирать сам, а сейчас ничего… совсем пусто…

И в этом тупике отчуждения он начал терять себя, как будто частичка за частичкой его сущность растворялась в тумане сомнений и неуверенности. Сначала это были просто мысли, некая неуверенность в себе, сомнения в завтрашнем дне. Но постепенно они переросли в нечто большее. Его стали одолевать голоса, которые нашёптывали ему: «Всё кончено, ты никому не нужен».

Он помнил, как когда-то давно мечтал стать великим художником. Бредил Пикассо. И не так его картинами, как биографией. Он стал для Максима далёкой звездой, к которой нужно стремиться. Строил планы, верил в себя, в свои силы. Но теперь всё это казалось далёким и нереальным, словно мираж в пустыне, который исчезает при приближении. Он чувствовал, что теряет связь с реальностью, погружается в вязкое болото отчаяния. Иллюзии постепенно таяли, оголяя острые камни реальности.

Оказалось, если хочешь безбедно жить, и чтобы о тебе все знали, ты должен делать то, что тебе скажут. И так постоянно. Ты вроде бы есть, как некий механизм, управляемый извне, но как человек со своим мнением, чувствами, вкусом, душой, в конце концов, тебя не существует. Именно эти главные составляющие «человека разумного» здесь никому не нужны. Из тебя делают легко управляемого робота, и того, которого в недалёком будущем будет заменён на электронный аналог.
 
Иногда ему казалось, что единственный способ избавиться от этой боли — уйти, уединиться, раствориться в темноте, где нет ни вопросов, ни ответов. Постараться освободиться от гнетущих его мыслей. Но он не мог этого сделать, не мог оставить тех, кто, возможно, всё ещё верил в него, нуждался в нём и, прежде всего, в материальной поддержке. Да, мир меркантилен, и как бы ты ни взлетал ввысь в своих мечтах, всё равно придётся опускаться на землю, а здесь за всё приходится платить. Так было всегда, есть и будет, и ничего с этим не поделаешь.

Он боялся своего одиночества, в котором успел оказаться и которое становилось всё более ощутимым, как и пустота в сердце. Боялся, что не сможет больше бороться, что силы покинут его в этой бесконечной битве. Куда легче сдаться и делать то, что от тебя требуют. Всего-то?! И ты обеспечен, а значит, свободен от земного притяжения. Деньги решают всё, но при этом убивая душу…
               
                08.06.25г+)