Глава 144. Плохие гены

Глава предыдущая: http://proza.ru/2025/06/09/431

Праздники закончились. Яшу в наказание за тревожную новогодню ночь подержали дома, но пятого января он приехал – поздравить родню и забрать отцов подарок - гитару, что Алёша ему купил за Борисовы деньги.
- Что ты только делать с нею будешь? – спросил Лёша племянника. – Слуха ведь никакого.
- Не боись! – протестно поднял ладонь Яшка. – Я несколько аккордов одолею, а для меня больше и не надо. Рэп – это ж не симфонии исполнять.
Однако Сухарёвы, узнав о подарке, здорово рассердились и даже запретили приносить инструмент домой. Ну не надо, так не надо – согласились деды. А бабушка высказала догадку:
- Думаю, они бы предпочли получить деньги. Грозились же, что все Яшкины подарочные пойдут в уплату за телефон.

И будто в доказательство такого предположения восьмого января, когда Яша ещё гостил у дедов, позвонил Яшин отчим:
- Что делать с Яковом: он опять наговорил по телефону на тысячу с лишним? Он нас по миру пустит. Как он у вас?
- Да как? – Отвечала баба Ася, - слежу! Слушай, Слава, а ты мне зачем звонишь про это? Хочешь, чтобы мы поучаствовали в тратах?
- Да мы просто не знаем… Мне Альбина сказала – позвонить. – Смешался Слава. - Вы поговорите с ним.
- Поговорю, конечно, но толку-то? Уже был с ним разговор. Мы его тут тоже все время держим под контролем, чтобы нам урон не делал своими разговорами…
Трубку взяла Альбина и с места в карьер, на высокой ноте, не поздоровавшись, выпалила:
- Вы позвоните Борису! Пусть он или его забирает, или высылает деньги!
- Сбрендила, что ли? – не стала тоже церемониться Александра Степановна. – Борис тут при чём? Яша ему что ли звонит? Вы его не можете ограничить, а Борька - расплачивайся.
- А вы знаете, что Яшка за свои занятия брейк-дансом ни за ноябрь, ни за декабрь не заплатил? А я ему деньги давала, - уже кричала в трубку Яшина мать. – Я их не кую, у меня, знаете, не банк…
Александра Степановна отвела трубку от уха и держала её на весу. «Вот стервец! – меж тем думала она про внука. - Совсем не знает цену деньгам. Похоже, надо подключаться и пару тысяч дать… Но как вспомню этот пылесос за сто с лишним тысяч – почему я должна свои деньги отдавать, когда там с жиру бесятся? И вообще, кто кому должен? Вышла замуж, родила ребёнка, теперь к нам претензии, будто мы ей его скинули и денег на содержание жалеем!»
- Ладно, Альбина, - прервала она словесный поток бывшей невестки, - я поговорю с Борисом. Думаю, несколько тысяч мы можем исхитриться…

Баба Ася закончила разговор и пошла к Яше, сидящему с гитарой в Алёшиной комнате.
- Слышал?
Тот кивнул головой.
- И?.. Тебе через пару недель пятнадцать, а мышление… В десять лет ты больше соображал. Ты что это, в самом деле? Исповадился совсем!

(Она говорила и сама себе была противна: ну что это за нотации?! Проку-то от них! Эта доступность всяких благ без обязательной немедленной за них «расплаты» – телефон, интернет – развращает подростка. И не знает она что ли, как он отреагирует на её вспышку? На все вопросы один ответ: «Не знаю». Ничего уже не стал бояться, а уважать всех взрослых тоже перестал. Выбивается из-под контроля парень.
Она чувствовала, что скоро уже не сможет вот так снисходительно относиться к внуковому «не знаю».
Внутри неё поднималось раздражение от ощущения, что внук со всеми взрослыми перестал считаться, и они ему, по существу, нужны лишь для одного – для возможности жить с удобствами и комфортом.
Яшка стал полностью самостоятельным в принятии решений относительно себя самого. А поскольку ни к кому особо теплых чувств не испытывает, не боится расстроить, то будут все близкие от него стонать, пока парень не начнет соображать, что помимо физической боли есть душевная, пока сам не начнет эту боль испытывать. Вот тогда, возможно, и проснётся в нём сочувствие к другим.
А когда это произойдет? И произойдёт ли?)

Прервав собственный монолог на полуслове, бабушка вышла из комнаты.

Через неделю, сняв со счёта две тысячи рублей, Александра Степановна с мужем зашли к Альбине в Центр продаж, где та держала небольшой ларёк. Деньги были отданы («оплати счёт за телефон»), а в ответ пришлось выслушать тираду про Яшкины прегрешения, про его девочку, которая «уже и по ночам звонит», что «день рождения в этом году Яшке не светит», что «папашка за него ничего не платит», а она, Альбина, скоро по миру пойдет с его тратами, что они отключают с понедельника телефон, и, наконец, что у Яши "плохие гены".

- Продай свой пылесос, раз денег на жизнь не хватает, - прервала её в этом месте Александра Степановна, и, отходя от прилавка, склонилась к мужу:
– Больше с нею по телефону не разговариваем: раз у Яши "плохие гены", значит, это от Бориса, то есть и у нас с тобой гены плохие. Так и запишем. И пусть больше к нам не лезет со своими проблемами. Десять с лишним лет воспитывает сына без Бори, а всё он виноват – почему сын не такой, какого бы ей хотелось. Пусть свои гены передает ему, раз она такая качественная. Больше не звоню, Яшу не выпрашиваю. Он уже большой – захочет, сам приедет. То мне её нужно было не злить: вдруг сына не пустит к нам, а сейчас – ну её к черту.
Михаил Яковлевич тоже уходил разгневанный:
– Тоже мне - с генами. Она думает, у нас памяти нет? Что она вытворяла в замужестве с Борисом. Это ж уму непостижимо! … и нам - про наши плохие гены. А у неё, видишь ли, безупречные.

Деды уже жалели, что в них возобладало сочувствие и они отнесли деньги. Альбинина реакция («даже спасибо не сказала!») не была для них новой, но всё время казалось, что время ну хоть как-то должно сказываться на этой женщине, что-то она должна усвоить, понять, уразуметь.
Увы. Альбина менялась лишь внешне.
- Бедный Яшка! Чем он будет вспоминать своё детство! – уже в который раз восклицала баба Ася.

Глава следующая: http://proza.ru/2025/06/11/525