Выход в свет

Хотелось быть известным писателем, но из под пера ничего не выходило. Чтобы как-то заглушить ощущение ничтожности он запил. Напившись мечтал о том, что напишет великую книгу. В самый разгар пьянства ему казалось, что это легко. В голове была масса идей. Фабула за фабулой, как диссер на ниточке, насаживалась одна за другой. Протрезвев, он садился за компьютер и часа мусолил один и тот же лист, дописывая его до половины, чтобы стереть своими постоянными сомнениями.
Нет, так дело не пойдет, - думал он. Нужен системный подход.
Известно что Бальзак придерживался чёткого плана. И он решил разработать свой. Взял все идеи и выписал на лист. А потом долго сидел и думал, какая же из них самая достойная. Не посвященным не понять важность этого решения, а от него зависит с чего начнется творческая биография писателя. В том, что все получится он не сомневайтесь - у него всегда были пятерки по сочинениям в школе.
Эники Беники ели вареники, - шептал он двигая пальцем по названиям. Останавливался, чтобы опрокинуть водочки. Очень ему нравился образ довлатого - запойный алкаш с сигаретой, колкий, как его похмелье. Да и Томпсон Хантер, у которого сигарета попросту росла изо рта. И Чарльз Буковский, чудом выживший в алкогольном угаре, чтобы все таки что-то да написать. Нравились ему падшие ангелы, раненные в сердце, типа Хеменгуэй и Юкио Миссима. Последни возбуждал концовкой жизни. "Вот бы и мне так," - думал он, - "Написать так книжку тридцать и кишки наружу". Что ж, сказано, сделано.
Но кишки выпустить проще простого, - думал он, а вот выдать что-то путное. Что-то увлекательное, сложнее чем кажется, особенно когда ты об этом не прекращая думаешь. Иногда что-то получалось. Он радовался как ребенок. Наконец то. Даже если это было всего то пару удачных строк, замирал как змея перед броском и бросался на свое самолюбие. Молодец, думал он, ты уже близок к целе. Ещё чуть чуть и начнёшь.
Но на следующий день перечитывая написанное, он сильно разочаровывался. То, что вчера казалось идеальным началом, сегодня хотелось стереть без остатка. Так продолжалось несколько лет, за которые он измучил себя совершенно.
Однажды выпивая в баре, он встретил ее. Томную, не особо ухоженная, девушку с симпатичным лицом. Есть такие лица которые не нуждаются в краске. Она смотрела на него робко сквозь литровый стакан пива, который выглядел на ее фоне непропорционально огромным. Но она почему-то пила только из таких кружку. Пила быстро и много. Это придавало определенный шарм.
Разговор завязался легко. Хотя он уже и не надеялся, легко смиряясь с отказами. Она спросила читал ли он новую книгу писателя по фамилии Н. Недавно по нему сняли фильм. Это был удар ниже пояса. Он не мог читать современников. Вернее он заглядывал в их книги, быстро пробегал глазами и если видел что-то красивое и запоминающееся, то вместо радости, которое должно доставлять творчесиво испытывал боль и страдания. Каждый год появлялись такие вот новые звёзды пера, и каждый их них вызывал в нем чувство зависти, которое маскировалось под презрение к их "раздутому общественным мнением" таланту.
Оказалось что Сонечка тоже пишет. Так звали девушку. Сам он скрывал от нее свое пристрастие. Каким-то случайным образом удержался от хвастливых росказнях про не написанные романы. Хотя иногда в высших состояниях алкогольного опьянения убеждал окружающих в их существовании, по крайней мере что он уже где-то на середине, обещал скинуть почитать, но естественно ничего не кидал. При сонечке же язык на повернулся лгать ни ей, ни самому себе, поскольку доказательства ее таланта находились прямо у нее в телефоне. Без всяких прелюдий она показала ему последний набросок. Он лишь мельком глянул и удивился.
Там было про него. С момента как он вошёл в бар и почти до того момента,когда сам же к ней и подошёл. Сонечка имела привычку все записывать, но не просто, как это делают в дневниках, а придавая записям определенное настроение.
Он удивился. Поднял на нее взгляд, а вона улыбнулась. И вот так легко и непринужденно рассказала ему о своей жизни как будто бы они были давным давно знакомы. Он узнал, что родители Сонечки погибли когда ей было четырнадцать. Опекунов не нашлось и ее отправили в детский дом, где она и начала писать.
Писала Сонечка не из желания прославиться. А просто для облегчения. Иначе она не могла. Если день проходил без пары строк, на душе становилось тяжело.
История Сонечки была полна трагедии, там было все, что можно встретить в самой жалостливое книге о сироте. И попытки отобрать у нее трёхкомнатную квартиру возле метро белорусская (все что осталось от мамы и папы), и попытки изнасилования сверстникам и работниками презренного дома, и буллинг и издевательства, и неудавшийся суицид. Сама по себе судьба Сонечка была такой витиеватой, что - ей не надо было ломать голову ни над каким сюжетом. Но писала она не об этом, а напротив - о весёлом и смешном и вымышленном. Под конец вечера Сонечка прочла ему несколько коротких рассказов, заставив рассмеяться. Все они были посвящены жителям Патриарших прудов - это место как магнит тянуло Сонечку. Она призналась, что именно здесь последний раз гуляла с папой и мамой и поэтому только здесь она ощущала покой. Сидя на лавке против пруда она погружалась в мир грез.

После он убеждал себя, что Сонечка виновата сама. Для чего было соблазнять его и без того слабую душу. Мошенник, негодяй, мерзавец. Как только он не называл себя. Но и тут же добавлял, что лишь благодаря его стараниям искусство, пускай созданное не им самим, увидело свет. В конце концов все в этом мире нуждается в продюсировании. Даже самый выдающийся талант не может просто выйти на сцену и сказать - Я талант, услышите меня, восхититесь. Нет, так оно не работает. Конечно нет, конечно нет. Ещё надо заслужить не только право выйти на сцену. Но и право на доверие. Люди должны поверить, что твое искусство это не просто какой-то набор слов, не просто голос, не просто изображение. А что оно искреннее и главное достойно бесценного времени читателя, слушателя, зрителя. Ведь сейчас время человека так дорого стоит, у него так много дел, он бесконечно плывет в океане букв, образов и звуков, и вот чтобы кто-то из них заметил эту самую Сонечку, нужен ОН, именно ОН! И он пришел к ней, разве это не судьба?
Да, конечно, он мог бы указать ее имя рядом со своим, но кто поверит? Сонечка определено не подходила под свои рассказы. Как бы он показал ее людям? Осунквшеемя лицо, синяки под глазами, исколотые черт знает чем руки. После очередной дозы она едва ли шевелила языком, путалась, вела себя как бабушка в последней стадии деменции. Да и к чему ей была слава и деньги? Чтобы она с ними сделала? Спустила бы все на эту отраву и в конец потеряла контроль. Слава и деньги это тяжкое бремя, убеждал он, не подъемная тяжесть для большинства. Они деформируют личность. Сколько великих умерло благодаря признанию. Не выдержав тяжести лёгкой жизни которая на них свалилась. Ха, смешно. Он представил что было бы если бы десять миллионов получил не он, а Сонечка. Как бы прогнулась бедняжка, которая всегда щебетала о том, что недостойна ни любви, ни жизни вообще. Возможно, что он тем самым спас ее жизнь. Продлил хотя бы на несколько лет.
Не было у него сомнений, что Сонечка, это редкий случай, когда искусство не подходило к лицу своего творца.  утверждая так он находил в этих словах утешение, стоя с той самой статуэткой в руках, пока Сонечка лежала в кровати с закатившимися глазами. Ее трясло и знобило после вчерашней ночи. Он конечно поделиться с ней некоторой суммой, но ещё не решил какой. А может и не поделится. В конце концов если бы не он то ничего бы этого и не было. Все рассказы Сонечки так бы и остались в заметках ее телефона. Никогда она бы не решилась на их публикацию, продолжая свое самоуничижение, утверждая, что не достойна ни славы, ни денег, ни любви, ничего вообще.
Но его рука, именно рука совершила то, что должна была. Пусть нечестным и злым образом, но совершила. В конце концов он подарил жизнь пусть не самой Сонечке, но искусству и какая разница кому оно приписано. Настоящее искусство не терпит хозяина. Разве не тайной осталась личности Шекспира, Данте, Гомера и многих других, чьи произведения вдохновляют нас столетиями. Много же и таких, кто не узнал при жизни признания, умер, наподобие Кафки, считая себя неудачником. А были и такие как Шолохов. Правда ли что он сам написал тихий дон? Или все таки ему помогли записки некоего офицера? А Фиджеральд? Разве не он упек собственную жену в сумасшедший дом, спасая самого себя от разоблачения? Похоже она слишком поздно поняла свой дар, как и Сонечка.
Он с иронией подумал, что Сонечка повторяет судьбу Индейцев Осейджи и горько ухмыльнулся. Есть в этом что то забавное, когда человек сидит на миллионах, а сам нищенствует. Когда дано ему все, а он этого не видит или не хочет этим воспользоваться, соблазняя окружающих и тем самым унижая их. Это дурное свойство всех гениев чудить подобно Перельману.
Но как ловко он все сделал. Все было на волоске от провала. Жизнь в детдоме научила Сонечку осторожности. В отличие от большинства она не установила отпечаток пальца на телефоне. Она ставила графический код. И так и сяк он пытался его взломать, пока она валялась в очередной отключке. Чертова дура, думал он. В конце концов через час мучений, он подумал, что может это знак, что не надо ничего делать. Черт с ней и с ее рассказами. Он сам напишет не хуже, неужели он тупее какой-то наркоманки? И подумав так он вдруг вспомнил, что однажды ему показалось будто Сонечка взяла телефон в руки и поглядев в экран разблокировала его лицом. И уже он пыхтит на ней, раздвигает сомкнутые глаза, ненавидит закатившийся зрачок, тормошит Сонечку как плюшевую игрушку. А потом дело нехитрой техники, копия, удаление данных из облака и ванна, в которой сама же Сонечка однажды пыталась утопиться - но вместо нее там утопился ее телефон, и с ним всякие улики. И как мерзко ему было смотреть на нее с утра, когда проснувшись и узнав о случившемся, она лишь махнула рукой, не понимая того, чего лишилась. Мерзко и тошно обесценив жизнь в самом ее зародыше. И может тогда он понял, что все сделал правильно. Что пусть нехорошо, но тысячи, да нет десятки и даже сотни тысяч увидят сериал по этим рассказам о непутёвой нелепой жизни богачей на Патриарших прудах и будут улыбаться, смеяться, радоваться, вместе с ним, но главное, что может быть сама она увидев плоды своей тихого никчёмного творчества что-то да поймет - урок который нельзя пропустить. И от этой мысли ему стало ещё лучше.