Мир грез

Карета медленно приближалась к Кеми. Несмотря на то, что кучер обещал доставить туда за два часа, на деле же весь путь занял куда больше времени. Но это скорее было из-за самого пути, чем из-за лени извозчика. Все-таки здесь не Петербург, вся дорога, если ее таковой можно назвать, была обильно усыпана ямами и буераками. К тому же здесь недавно прошел дождь и на пути то тут, то там виднелись лужи. Приходилось постоянно их объезжать, чтобы ненароком не завязнуть.
- Ну, сколько там еще ехать? Я бы за это время успел бы уже пешком до Колымы дойти – не выдержал человек в карете.
- Сударь, ради Бога не серчайте, – отвечал извозчик. - Я же не виноват, что дорога такая. Да и к тому же лошади всю ночь не спали, еле ноги волокут. Я бы с радостью быстрее, но не могу. Вы же поймите…
- Ты мне лучше скажи, сколько еще везти будешь? – бесцеремонно перебил извозчика мужчина.
- Не могу знать. Но всяко не больше часу. Я встретил по дороге курьера, он сказал, что до города не больше пятнадцати верст.
«Час! Да за час я успел бы уже приступить к делу, а так выходит, что придется ждать до завтра. Зачем меня вообще полицмейстер послал в этот захолустный городок? Неужели не нашлось работы где-нибудь поближе?»
Вздохнув, человек устремил свой взор за окно.
За стеклом был туман. Солнце не могло пробиться к этому отдаленному уголку земли через толстый слой облаков и потому воздух, охлаждаясь, превращался в пар, который устилался вдоль всей дороги. Хотя туман был довольно густым, но все же сквозь него можно было разглядеть большой лес, который обильно устилался по левой стороне. Он был сплошь сосновым. Видимо, другие деревья, кроме хвойных, не выдерживая постоянного холода и непрекращающихся дождей, просто не приживались. А может, и приживались, но, по крайней мере, еще ни одно другое дерево на своем пути он не увидел.
Мужчина был высоким голубоглазым брюнетом. С виду ему было не больше двадцати пяти лет. Выдавали только глаза, в которых читался большой жизненный опыт, сравнимый с сорокалетним мужчиной, повидавшим немало бед в этой жизни. На нем был надет черный сюртук, голову покрывал котелок, по последней английской моде, а в правой руке он держал красивую трость с золотистой сферой на конце. Человек откинулся на заднюю спинку кресла и закрыл глаза. Сколько еще работы предстоит сделать, а как о ней не хочется думать. Он вспоминал лето в усадьбе Афанасия Никитовича, прекрасную Настю, вечера на природе… Убаюканный теплыми мыслями и покачиванием кареты он и не заметил, как его мечты плавно переросли в сон.
Разбудили его голоса за каретой. К его большому удивлению они больше не ехали, а стояли где-то посреди улицы.
- Кучер! Почему мы остановились?
- Так, сударь-с, приехали.
Человек отодвинул штору и увидел за окном невысокое деревянное здание. Вывеска гласила «Полицейское управление». Немного помешкав с чемоданом, он вышел из кареты и, расплатившись с извозчиком, направился к зданию, по пути рассматривая окрестности. Это был типичный уездный город тех времен. Все дома здесь были деревянными и не выше двух этажей. Как будто специально для пущего нагона тоски, все они были выкрашены в серые и коричневые цвета. Наконец его взор остановился на здании, к которому его привезли. У двери стоял невысокий мужчина в полицейской форме. На вид ему было около тридцати. Волосы были русыми, глаза – зелеными. Лицо украшали красивые казацкие усы. Быстро поднявшись по ступеням к входу, человек уже было собирался войти в дверь, как его остановили. Полицейский, до этого стоявший неподвижно, как будто ожил и, неожиданно подав руку, обратился:
- Агент сыскной полиции Михаил Иванович, я полагаю? – голос мужчины был весьма басистым, для его лет.
- Да. А Вы? – спросил Михаил, пожимая руку.
- Капитан-исправник Андрей Родионович Бородин.
- Очень приятно. Простите за задержку. Дорога вся в лужах и ямах, карета не могла двигаться быстрее.
- Понимаю, - отвечал полицейский, отчего-то смотря в противоположный конец улицы. - Вы не первый, кто опаздывает из-за наших дорог и, надо признать, не последний. Но что же вы стоите? На улице холодно, пройдемте. Позвольте ваш чемодан.
Исправник, взяв сумку, открыл дверь перед сыщиком и жестом пригласил внутрь. Перед входом Михаил обернулся и посмотрел на другую сторону дороги. Не разглядев ничего необычного, он зашел внутрь.
Управление изнутри оказалось куда приятнее на вид, чем снаружи. Повсюду виднелась мебель, которая свойственна больше для столицы, чем для далекого уездного городка. Красивые торшеры, шкафы из красного дерева, декоративные стулья, но все это были мелочи по сравнению с огромной люстрой, которая свисала с потолка. Такие были свойственны богатым усадьбам, а не полицейским участкам. Михаил осматривал все это великолепие с открытым ртом. Полицейский, заметив удивление сыщика, засмеялся.
- Понимаете, бывший исправник этого управления, Иван Сергеевич, участвовал в декабрьском восстании. Но поскольку человек он был уважаемый и имел связи неплохие в высших чинах, то к нему проявили снисходительность и сослали служить исправником в это отделение. Вот он и перевез сюда всю эту красоту. Хороший был человек, царство ему небесное.
- А умер отчего? – спросил Михаил.
- Умер? А ну, сердце остановилось. Старый уже был, не выдержало. Горожане говорят, что при нем никаких преступлений в городе не было. А сейчас вот, после случившегося меня обвиняют, мол, недоглядел. А я-то что? Я-то свой долг исполнить пытаюсь, откуда я мог знать…
- Кстати насчет убийства – прервал исправника Михаил – не могли бы вы мне рассказать обо всем поподробнее?
- Да, конечно. Извольте пройти в кабинет.
Михаил поднялся за исправником на второй этаж, где и находился его рабочий кабинет. В отличие от холла, эта комната была в полном беспорядке. Бумаги были рассыпаны на столе, многие были скомканы. Из той не многой мебели, что имелась в комнате, интерес представлял только книжный шкаф, да и тот был в беспорядке. Книги на полках были поставлены корешками внутрь, так, что нельзя было определить, что это за книга, не достав ее. Исправника же, видимо, вид кабинета нисколько не смущал.
- Сейчас я найду протокол. Я его где-то здесь положил. Не беспокойтесь, я сейчас отыщу.
Пока полицейский рылся в бумагах, пытаясь найти недавние записи, Михаил осматривал комнату. Его взгляд остановился на небольшой книжке, с названием «Король Лир», которая лежала на краю стола.
- Вы читаете Шекспира?
- А, это… Да, увлекаюсь. Знаете, в свободное время так хочется почитать что-нибудь интересное. Шекспир, он же ведь гений, так что читаю его пьесы с удовольствием. Черт, где же эти бумаги?
Немного повертев в руках книгу, он подошел к шкафу и начал осматривать другие книги, поочередно то доставая их, то ставя на место.
- Мне он тоже нравится. Я много перечитал его произведений, но «Король Лир» мне понравился особенно. Там заложена глубокая мораль. Да и к тому же так красиво Францию ни до него, ни после никто не описывал. Вы так не считаете?
- Да, конечно! Я же говорю, гений. Жаль сейчас так никто не пишет…
Михаил уже было хотел сесть в стоящее в углу кресло, как исправник, радостно воскликнув, поднялся из-за стола.
- Ну, вот же они! Как я сразу не догадался посмотреть под ящиком – полицейский развернул бумагу и принялся читать в слух – 19 апреля сего года на улице Беломорской был застрелен ревизор Александр Дмитриевич Минаев. На место преступления прибыла…
- Можно, – Михаил достал из футляра очки. - Я сам взгляну?
- Конечно-конечно. Возьмите, – ответил исправник и передал лист Михаилу.
Михаил взял протокол и начал медленно, чтобы не упустить ни одну деталь, просматривать написанное. На одной строчке его взгляд остановился.
- Здесь сказано, что вы задержали преступника?
- Да, так и есть, – нисколько не смутившись, отвечал исправник и принялся рассматривать другие записи.
- В Петербурге мне сказали, что я должен разоблачить убийцу. Но, видимо, его уже обнаружили за меня. Тогда в чем же заключается моя задача? – не скрывая удивления, спросил Михаил.
- Понимаете, – полицейский отложил чтение бумаг. - Мы найти-то его нашли, но он отказывается признавать вину. Конечно, я мог бы разобраться и без Вас, но в Петербурге решили, что этим делом должен заняться именно профессионал, потому, видимо, вас и прислали.
- Никогда не слышал ничего более нелепого. Я сыщик, а не дознаватель.
- Ну, извольте. Может Вам, и давали другие инструкции, но из Петербурга телеграфировали именно так.
Михаил несколько секунд стоял молча, видимо, обдумывая все сказанное.
- Что ж – наконец заговорил он, попутно снимая с себя очки – если вам была такая депеша, то не смею спорить. Только скажите, где я буду ночевать?
- На первом этаже, слева от входа дверь. Там была раньше спальня Ивана Сергеевича – отвечал исправник.
- А от чего же Иван Сергеевич не ночевал дома? – в голосе его было искреннее удивление.
- Он даже не покупал здесь дом. Ему было удобнее ночевать тут, в управлении.
- Странный человек.
- Отчего же странный? – спросил исправник и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Как раз ничего странного. У нас город небольшой, но это не значит, что мало работы. Иван Сергеевич засиживался допоздна, и ему не было смысла ночью идти по улице. А так, где закончил работу, там и заснул. Все просто
- Ах, вот оно что. Все понятно. Ну, тогда я, если не возражаете, пойду устраиваться. – Сказал Михаил, попутно складывая листок и кладя его в карман.
- Да, конечно. Я как раз тоже собирался уходить. И так уже засиделся, как-никак полдвенадцатого. Ах да! Чуть не забыл. Вот ключи от входной двери. Это на всякий случай, я снаружи закрою. Ну, я думаю, вы сами со всем разберетесь, а я, пожалуй, пойду - исправник откланялся. – До свиданья.
- И вам до свиданья.
Немного постояв у стола, сыщик, взяв со стола ключи, направился в свою новую комнату.
Она была типичной спальней. У стены стояла большая двуспальная кровать, слева от которой стоял торшер, а справа невысокая тумба. Все это было отделано так же красиво, как и в холле. Сняв шляпу с сюртуком и повесив их на вешалку, Михаил захотел пересмотреть результаты следствия, но неожиданно почувствовал непреодолимую усталость, которая, возобладав над телом, положила его на кровать. Уже спустя пару минут, без памяти от усталости, он погрузился в мир грез.