О совместимости гениев добра и зла

«В прошлое воскресенье обедал у Сперанского, — отмечает Пушкин в своем дневнике (2 апреля 1834 года). Я говорил ему, — добавляет Пушкин, после рассказа Сперанского про свое изгнание в 1812 году, — о прекрасном начале царствования Александра. Bы и Аракчеев, вы стоите в дверях противоположных этого царствования, как гении зла и блага».
По воспоминаниям современников весть о вступлении императора Александра на престол вызвала всеобщее ликование в обществе: в домах, на улицах люди плакали, обнимали друг друга как в день Светлого Воскресения.  «В России Император Новый!» — восклицал Карамзин в стихах, написанных по этому случаю:

Так милое весны явленье
С собой приносить нам забвенье
Всех мрачных ужасов зимы:
Сердца с природой расцветают
И плод во цвете предвкушают.
Весна у нас, с Тобою мы.

Этими словами верно характеризуется значение Сперанского и Аракчеева для царствования Александра I. Первый из них был главным представителем и выразителем тех начал, которые, даже не вполне примененные, не осуществленные до конца, оказали благотворное влияние на русскую жизнь и по своему значению принадлежать к наиболее важным элементам в истории нашего общественного самосознания. И тем более Сперанского можно назвать «гением блага», что его работа в области государственного управления и законодательства по творческой силе, по глубине мысли должна быть прямо названа гениальной. Что касается Аракчеева, то он, не лишенный известной силы, сосредоточивает в себе наиболее мрачные черты второй половины царствования Александра I и в этом смысле может быть вполне противополагаем Сперанскому.
Прошел 1811 г., настал 1812 г. и принес с собою падение Сперанского. План государственного преобразований, изготовленный им еще в 1809 г. и одобренный императором, так и не был приведен в исполнение. Военная гроза и дела Европы отвлекли Александра I от преобразований и вообще от дел внутреннего управления, которое и перешло в руки Аракчеева.
«Никакое правительство, с духом времени не сообразное, против всемощного его действия устоять не может. — Писал Сперанский. — К чему гражданские законы, когда скрижали их каждый день могут быть разбиты о первый камень самовластия? Жалуются на запутанность финансов, но как устроить финансы там, где нет общего доверия, где нет публичного установления, порядок их охраняющего?»
Охлаждение императора Александра к Сперанскому было спровоцировано с тонкой интригой, направленной против статс-секретаря, которую энергично вели многочисленные враги Сперанского. Сперанский был неожиданно отправлен ночью из Петербурга в Нижний.
Из Нижнего Сперанский, в связи с доносом о его разговорах, был выслан в Пермь, оттуда ему дозволено было переехать в его новгородское имение. Чтобы выйти из положения ссыльного, Сперанский должен был обратиться к помощи всесильного тогда Аракчеева и поехать к нему в его знаменитое имение Грузино. Именно «гений зла» Аракчеев устроил возвращение Сперанского на службу: он был назначен, вначале пензенским губернатором, без права заехать в Петербург. В Пензе Сперанский прослужил более двух лет. Он испросил отпуск для поездки в Петербург. Разрешение опять не было дано: вместо того Сперанский был назначен сибирским генерал-губернатором, куда должен был ехать немедленно.
Только в 1821 г. Сперанский после девятилетнего отсутствия вернулся в Петербург.  Самым близким человеком к Александру к этому времени стал, и по сути управлял Россией, — прагматичный Аракчеев. К его заступничеству должен был, обращаться Сперанский-ссыльный, с ним должен был ладить он и по возвращении в столицу. После ссылки, столь для него тягостной, вернувшись к важным государственным делам, Сперанский стал вести себя иначе, чем прежде: утверждать свое положение личными отношениями, идти на уступки. Все как в жизни: которая не в первый, и не в последний раз, примирила гениев добра и зла. 

#Сперанский #Аракчеев #ПаркПобеды #Памятник #Петербург

[id424158046|Александр Костерев]
[https://vk.com/club205142857|Питер Петра]