Документы, товарищи, это мои усы и хвост

     - А шинелка - то моя !
     Башмачкин громко вскрикнул, озирая кишащее серыми тенями внезапно сузившиеся пространство безумно вылезающими из орбит глазами. Там, где за мгновение до этого виднелся тусклый отсвет газового фонаря на углу Невского и Сивцева Вражка, где торчал истуканом - храпоидолом габаритный будочник, где, наконец, яростно бранились сбившиеся в биржу лихачи и голубчики, раздавались гулкие шаги, огромная фигура проступала сквозь клубящийся туман, а заунывный, какой - то деревянный скрип безжалостно стегал по ушам Башмачкина. Из тени выступила грандиозная скульптура Розенблюма. Башмачкин завизжал, вырываясь из цепких рук окруживших его теней, оставляя свою заветную шинель в мокрых ладонях призраков.
    - Сволочь ! - гаркнула скульптура, склоняясь деревянной шеей к искаженному мукой и страхом лицу Башмачкина. - Так - то ты за свое бьешься ?!
    Башмачкин пал на колени и забормотал, смешивая пиджин - инглиш с великоросским наречием Верхней Волги, что он, поди, человек маленький, ни в чем таком не замечен, по злоумышлениям каким не проходил и на оккупированных территориях не был.
    - Врешь, - страшно выдохнул осиновой стружкой Розенблюм, обрушивая деревянный кулак на темя Башмачкина, - ты родился и до сих пор живешь именно на оккупированных территориях.
     Тени радостно взвыли. Одна из них, кособокая и хромая, вздула сальник, вытянутыми в трубочку губами раздувая тягой неясный огонек, другие прилепили канцелярским скотчем на отсыревшую от ночного тумана стену доходного дома купчихи Шугарповой контурную карту, на которой Розенблюм, ловко расщепив указательный палец правой руки в виде ученической линейки, за минуту доказал претерпевающему от злобы привидений Башмачкину свою правоту.
    - Раз вы русские, - сипела скульптура, протыкая пальцем карту насквозь, - то вот ваша сраная и ничтожная дикостью Масковия. А ежели вы руссы, то вот вам берег Балтики. Но если вы ордынцы, то вот и улус Бату и Берке ханов. Но ежели вы имперские, то вот и Ржечь с Финляндией. А ежели вы советские, то пожалуйте чай пить.
   Башмачкин отчаянно заорал, вырываясь из рук теней, бросился в сторону угла Невского и Сивцева Вражка, моля Бога, чтобы привычный будочник оказался на своем месте, в полосатой будочке, с алебардой и в усах. Он может, конечно, и пинка дать за необоснованную тревогу, но может и прислушаться. А там, кто знает, разгонит призраков. Но, опять же, а вдруг у привидений гумага с орлом имеется, а в ней прямо прописано начальствующими : мол, тыр, пыр, е...ся в сраку, имеют полное право предъявители сего срывать с прохожих шинели, запугивая и глумясь ?
    - Стой, гад, - с ненавистью в мужественном дисканте проговорил Сивцев Вражек, ставя Башмачкину ножку и обрушивая того в яму.
    - Добей его, Федор ! - надрывался Невский, толкая Сивцев Вражек локтями.
    - Не Федор я, - отвлекся от Башмачкина Сивцев Вражек, плюнув Невскому в лицо.
    - Да и я не Невский ! - захохотал Невский, магически оборачиваясь безымянным чухонским проселком.
    Товарищ Сталин вскрикнул и проснулся. Он лежал на кушетке на веранде дачи, укрывшись шинелью. На полу валялась книжка Гоголя, а в дверях стоял и молча смотрел на него гигант Власик. С кухни доносилось деревянное постукивание, там, знал товарищ Сталин, Валечка Истомина сбивает деревянной шумовкой вечерний гоголь - моголь.
    - Происшествий нет ! - гаркнул Власик, щелкая каблуками.
    На этот раз товарищ Сталин не стал ему выговаривать за неуместные в третьей пятилетке немецкие привычки, но привычно снял картуз и пожурил няньку.