Кнут и пряник

Всё это устарело уже давно и безнадёжно, даже не в реальном, а в символическом виде.

Устарело-то устарело, однако кто-то об этом помнит, в том числе и я.

Лежащий передо мною кнут я реально представила себе, когда, прослушав вчера, к стыду своему, первый раз в жизни, три произведения Софии Губайдулиной (Песнь о Солнце, Фахверк, Offertorium), не написала об этом ни слова.

Почему кнут?
Потому что я положила себе за правило писать на профессиональные музыкальные темы. Это для меня важно, это способ выжить мне: музыканту, сочинителю текстов, человеку, занимающемуся и тем, и этим.

То, что я способна написать об услышанных трёх произведениях, - не статья, ни эссе, не рецензия.
Это – непосредственный эмоциональный отклик неискушённого слушателя.
То, что я – профессиональный музыкант, не делает меня слушателем искушённым ни в малейшей мере.

Разве я прошла путь духовных исканий, необходимый для настоящего понимания этой музыки?

Разве я погружалась во тьму, вбирая её и пропитываясь ею, чтобы потом так видеть, ощущать, передавать солнечный свет?

Разве могла бы я выстоять, оказавшись лицом к лицу с первобытным страхом и ужасом?

Разве способна была бы я медленно, постепенно исчезать и потом снова возрождаться, воплощаясь в качественно ином, неузнаваемом виде?

Итак, сейчас, для себя, я всё-таки откликнулась словом на неописуемое и невыразимое.

Кнут сработал.
А что же пряник?

Вместо него – длинный и узкий путь дальше и выше.
Он едва виднеется вдалеке.

Это хорошо.
Как известно, широкие пути ведут в погибель…