Самошедший

Трудись,поэт,как вол,
Тяни,подобно мулу,
Что не пригодно в стол,
То применимо к стулу.
  С самого младенчества судьба выдала мне пинок в гибельном направлении.Достаточно упомянуть,что первые четыре года мне довелось провести в общежитии от министерства местной культуры,где юные деревенские самородки прикладывали неимоверные усилия для того,чтобы впихнуть свои дарования в кладезь городского просвещения.
  Наша туннельная коммуналка вмещала в себя шестнадцать комнат.И в каждой яро горели в экстазе творчества,где два,а то и целых четыре корифея пера.Были среди них и писатели,и журналисты,и даже,прямо скажем,поэты.Присутствовали и промежуточные вкрапления из артистов разнообразных жанров.И все,как есть и водится,гении и основоположники.Это не обсуждалось,а являлось самосебяутверждающим фактом.
  Представляете какой скверноисточающий рубец они нанесли пытливому и восприимчивому сознанию невинного ребёнка?Печатные машинки лупили нетленку покруглосуточно.Скомканные листки погрешных рукописей выбрасывались из дверей порывами ветра в изредка убираемый коридор.Споры о любви к литературе сияли ожесточением.Хотя кровавых разборок на почве,скажем,обожания
какого-нибудь пушкина я не припоминаю.
   Помнится у Чехова есть полушутливый совет родителям о том,что сразу же при появлении отпрыска его следует немедленно выдрать ремнём,сопровождая порку святым и неукоснительным наставлением-не пиши.Теперь прикиньте какого же досталось мне в атмосфере не стихающих разглагольствований о том,как надо  и о чём следует писать.Вероятность того,что можно было жить и вовсе не писать даже и не прогнозировалась.Всё,как у Маяковского-пиши до донца и без гвоздей.Одним топором таланта.
  И вот добились же своего,гады.Я подхватил от них пустопорожние графоманские наклонности.Меня стали неумолимо притягивать красивые пишущие ручки,пачки белоснежной бумаги завораживали мечты,а на печатную машинку я взирал,как,ну почти сравнимо,на аппарат внеземных цивилизаций.Хотя ни писать,ни читать,при этом,совершенно не умел.Возможно,что и сейчас не обучился.В определённом контексте.
  Ну да речь,как и повелось среди людей,не обо мне.Был в числе нашего коммунального профсоюза один бескрайне выдающийся персонаж,впоследствии даже занимавший должность председателя регионально союза писателей.Правда недолго.Сочувствующие коллеги накачали его горячащими возлияниями и сдали местечковой партноменклатуре.Подобные проявления искренней дружбы частенько встречаются в интеллигентно-творчествующей среде.И хотя встречались мы редко,так как  общага была расселена и каждый её  пайщик получил жилплощадь согласно таланту,характеру и занимаемой должности,но имя его частенько встречалось мне в разговорах родительских знакомых.
   Когда-то,ещё в счастливые благословенные времена,которые я тогда,по дурости,считал тёмными и безотрадными,мне пришлось мыкаться на машине по окрестным полу-дремучим селениям,выполняя поручения,обладающие всевозможными мерами скуки и уныния.Настроение моё эквилибрировало на грани сквернословия.И тут еду я вдоль катастрофически захудалой деревеньки и,вдруг,вижу внезапно раскрашенный основательный пятистенок.На его фасаде крупными,хотя и несколько аляповатыми,
литерами сообщается,что здесь расположен дом-музей имярёк.Ну то есть героя нашего мимолётного повествования.Ну,думаю,грех не посетить.Один из наставников всё же.
  Захожу.Изба.как изба.Ничего не предвещает в ней рождения литературного гения.Портреты,типа экспозиция,фотографии а-ля знай наших,стулья,лавки,стол,на нём пачка бумаги.ручка и грандиозная печатная машинка.Ни следа от избранности и неутихающей благодарности народа.
  Но самое обескураживающее меня ожидало в сельской библиотеке,размещавшейся в пристрое,примыкавшем к музею.Прошвырнувшись взглядом по полкам я обнаружил вереницу книг,намученных бывшим предводителем провинциальных инженеров душ.Раскрыл одну,вторую и так далее до последней в строю.У всех у них страницы слиплись от никем не ослабленного натиска времени.Похоже даже местные книголюбы абсолютно не интересовались творениями своего прославленного.в неизвестных кругах,земляка.Впрочем,и другие книги,судя по первозданному виду,редко использовались по назначению.Хотя присутствовали и потрёпанные.И как раз тех авторов.от бредовости которых у меня начинаются позывы интеллектуальной тошноты.
  В унынии и раздумьях покинул я те печальные и пыльные задворки.
  Забыл добавить-в дальней каморке самопального музея грудами валялись издания NN.По видимости,они предназначались для подарка ожидаемым почитателям.но ими никто не прельстился.Никогда.Даже на растопку не пригодились.