Артёмы

Он сидел под обломанным миномётным огнём деревом, положив шлем между ног. Бой остался позади. Можно было немного прийти в себя, вернуть своё тело в привычный мир, где, несмотря на войну, стрекочут стрекозы и щебечут птицы. О войне напоминал лишь ландшафт со сплошь перебитыми деревьями и воронками от снарядов и мин. Местность напоминала убитый пожаром  небольшой смешанный лес. Сейчас он был смешан буквально с дымящейся землёй, стволами и ветками деревьев. Но при всей своей разрухе жил, или, вернее сказать, цеплялся за жизнь, ещё кое-где не тронутыми молодыми деревьями, которым теперь, и возрождать утерянный потенциал зелёного мира. И солнце вселяло надежду в то, что оно поможет природе восстановиться и зажить прежней разноцветной, разноголосой жизнью. Артёму, так зовут нашего героя, пока не удавалось полностью прийти в себя и вспомнить и вновь пережить то, что пришлось совершить ему и его товарищам по оружию. Не первый и не последний бой, проведённый ими на этой треклятой войне. Всё шло как под копирку, уже привычной чередой действий, жестов движений и даже мимики. Всё как всегда, за исключением того, что на каком-то этапе глазам что-то стало мешать. Не было ни рези, ни слёз, просто что-то неведомое не давало сосредоточиться и немного отвлекало. Пришлось невольно приостанавливаться и как бы смахивать это перед глазами. Он даже выругался про себя и чувствовал, что тот что сзади тоже нервничает.                Всё прошло, как только он выразил мысленно своё недовольство. Вернее сказать, не столько прошло, сколько изменилось. Теперь ему ничто не мешало наблюдать за местностью, но то, что до этого просто отвлекало, теперь стало подсказывать, когда и куда обратить внимание. Это нечто было чем-то живым. Он даже отметил про себя, что замечает прозрачный, немного рябящий, но не мешающий наблюдать воздушный сгусток неопределённой формы, перемещающийся немного впереди самого себя. Потом в горячке боя он даже забыл о своём ангеле. Так отложилось у него в голове, когда его самого некая сила то пригибала к земле, то подталкивала в ту или иную сторону. Стало понятно, что на нашей стороне появился невидимый помощник. И все они вели бой с противником, вычисляя его на нюх. Наученные боевым опытом проведённых операций, самой жизнью. Впереди был враг, и его надо было победить. Что они и делали. И только в самом конце, когда уже казалось, ничего плохого не предвещало, прогремел взрыв. При этом всё вокруг в одночасье затормозилось.  Всё происходящее стало работать в режиме вяло двигающейся картинки, притом что пропали звуки, и наступила полнейшая тишина. Он впервые увидел взрыв в замедленном действии и даже сумел разглядеть его. И в этот же момент его накрыло то, что постоянно сопровождало, пригнуло и плотно прижало к земле. Последнее, что он увидел, это голубые глаза, смотрящие и пронизывающие его всего. Потом был мрак. Его поднял его товарищ, потряс Артёма и. убедившись, что тот невредим, пошёл далее.                И вот, сидя под обломанным деревом, парень пытался упорядочить произошедшее с ним. Глаза сразу напомнили ему рассказ отца об их прадеде, воевавшем в те далёкие сороковые в статусе полкового разведчика. После окончания операции, где ничто не предвещало беды, прадед, услышав или просто поняв, что сейчас должно произойти что-то плохое, прикрыл собой своего друга от автоматной очереди, которую произвёл, откуда ни возьмись, не добитый ими фашист. Этим другом  был мой прадед по родству и по крови. Выжившего звали Иван, а того, кто погиб, как и нашего героя, Артём.  Отец, когда я родился, не раздумывая, назвал сына именем деда, который прикрыл собой того, который дал жизнь впоследствии моему отцу, а тот, в свою очередь, мне. Мы чтим одинаково как Ивана, так и Артёма, так как без подвига одного не осталось бы в живых другого и, соответственно, нас, их будущее поколение. А разведчик Иван Самородков поехал прямиком к вдове своего друга и поселился в городке, где та проживала на тот момент с двумя детьми на руках. Артём был старше Ивана, но война сдружила их, и никто не различал возрастного различия обоих разведчиков. Всю родню Ивана немцы сожгли, проводя карательную операцию в их деревне, и мужчине некуда было возвращаться. Вот и решил он поселиться рядом с вдовой своего друга и помогать той, растить детей, да и просто помогать жить. Он устроился работать шофёром, жил в общежитии. Прабабушка Агафья, так звали женщину, только по прошествии двух лет позвала Ивана к себе, сославшись на то, что соседи судачат нехорошее про них обоих. Они расписались, и от их брака родился дед Пётр, а от того и мой отец. Прабабушка Агафья говорила, что у прадеда Артёма были очень голубые глаза, в которые она окуналась, что в омут падала. Так она говорила. Их общие дети тоже были голубоглазыми. Да и последующее поколение понесло эту метку дальше. Жива и их родовая ветвь. Мы не теряем связь с ними. Ведь всё прошлое это наша с ними общая история. Парень немного разомлел, сидя под вылезшим из облаков солнцем. К нему подсел его напарник и, немного помолчав, сказал в пустоту Если бы не тот солдат, что бежал перед тобой, не сидеть бы нам сейчас тут. Артём не стал делать удивительного вида, лишь ответил: Прадед это мой был.
Я его не сразу и разглядел. Как ты отмахиваться стал тогда, и увидел. Солдат как солдат той прошлой войны, только прозрачный. А я вот продолжил теперь Артём,видел только сгусток полупрозрачный, который перемещался передо мной.                Он в какой-то момент повернулся в мою сторону и стал махать, мол, назад и в сторону показывает. Мы с «Мухой» и отошли по-тихому. «Немцы» в обход заходили. Ну, мы их и упокоили. А как звали прадеда твоего?                Он нам всем жизнь сохранил. Они, молча, сидели рядом, и каждый из них думал о своём, моментами возвращаясь к тому, что произошло сегодня. Объяснять ничего не хотелось. Сегодня чудо проявилось во всей своей мощи, не требующее доказательств и каких-либо объяснений. Проявлением этого явления были вот эти двое, молча сидящие под разломанным войной деревом.