4. Зауральская природа на страницах романа

Алексей Кузьмич Югов хорошо знал и обожал природу Зауралья.

Почти три столетия Юговы жили в Зауралье и на Урале.

Писатель родился и вырос в слободе Каминская Куртамышского района Курганской области. И родная природа стала неотъемлемой частью его жизни.

Куда бы ни забрасывала потом его судьба, он всегда будет навещать дорогие сердцу места.

В романе почти нет больших пейзажных полотен, огромных панорамных изображений природы.

Картины природы не отвлекают читательское внимание от сути повествования.

Они естественным образом характеризуют героев, встраиваются в их мысли, переживания, поступки и действия.

Не всегда с первого раза определишь, чьими глазами мы видим ту или иную картину, пейзаж.

Но одно понимание несомненно – это взгляд самого писателя, который любимые герои, его земляки, по воле автора, разделяют вместе с ним.

Вот скачут в необозримом снежном поле («снеговине») две одноконные кошевки с путниками в тулупах и валенках.

И разворачивается их взгляду с детства знакомая каждому зауральцу картина – заснеженные поля с наворотами из сугробов:

«Бескрайние и словно бы неисчерпаемо – бездонные – и самому солнышку довеку не растопить! - снеговые навалы Зауралья на исходе февраля-«бокогрея», на стыке с мартом, нет-нет да и начинают подаваться.

И хотя страшные ещё приходят стужи, плящие случаются морозы (смерзается плевок на лету, говорят ямщики), и пускай крепка ещё блистающая риза зимы, а уж всё-таки даже глазом видать в солнечный, ясный день, что снега не те».

Пейзаж Югова, многолетне им наблюдаемый, реалистически точен, потому что это пейзаж Родины писателя.

И ему знакомы и любимы все уголки родного края во все времена года, во всякую погоду, во всей своей переменчивой текучести.

Описывая картину зимнего поля, А.К.Югов использует идущий издалека народный язык:

«Местами глубокий, рыхлый уброд, ступи от саней на шаг – и угрузнешь по самый верх валенок, да и туда черпнешь снегу.

А чуть дальше – там и сям видятся, слепят глаза зеркально сверкающие на солнце лудОю – хрупким, как стекло, «чиром» (след застылого, схваченного морозом таяния) – необозримые расстилы сугробов, перемежаясь с более рыхлыми, на самом же деле крепко-накрепко плотными, до гулкости под ногою, выпуклинами суметов и завоев, кое-где с острыми языками снежных застругов».

Вот мчатся кошевки «по плотной наезженной полознице».

И когда останавливались, чтобы дать «выкачаться лошадям», веселый путник выскакивал из кошевы, скинув тулуп, и в одном полушубке, «проступаясь и хохоча», добирался до снежного купола.

А потом вдруг проваливался в снеговую рыхлину, перебираясь с одного залубенелого купола на другой».

В этих мальчишеских «подвигах» хорошо виден сам Югов, ибо такую картину невозможно нарисовать тому, кто только видел снежные поля, а не шагал по ним.

Родная природа как неотъемлемая часть Родины, самих себя, живет в сердцах юговских героев, в их памяти.

Она важная часть их жизни.

                *****
 
И опять зима, но уже другая, 1918 года, а Косте Ермакову, едущему в Шатровку, приходит на память далекий летний день 1916 года на шатровских плотинах, где состоялась его первая встреча с будущей женой Верой.

«О, как сейчас … недоставало ему её! Побежали бы, пусть сугробами замело и шатровский сад, и Тобол.

Побежали бы к той ветле, на ветвях которой он качал её тогда, самоуверенную, забавно-властную девчонку с челкой!».

Вот приедет он, проберется к их ветле, «голой, заснеженной и заледенелой», повспоминает.

А её. Верочки, нет с ним… «Только что ветку опустевшую постою, покачаю!».

И как в воду глядел Костя, рисуя себе образ заледенелой и опустевшей ветки – не суждено им вместе вернуться к родной ветле на берегу Тобола.

Обломится веточка, а вместе с ней оборвутся и их жизни.

Сцена казни Кости – одна из самых пронзительных в романе.

Она потрясает своей омерзительной нелепостью и жестокостью, так как происходит посреди ягодной поляны в сосновом бору.

Палач велел стать жертве спиною к высокой, необхватной сосне.

«Светозной июльского дня чувствовался и здесь. Световые столбы там и сям пробивались сквозь хвою.

Напоённый запахом хвои, воздух был неизъяснимо отраден: он ласково и неодолимо заставлял дышать и дышать».

Костя видит удивительной красоты солнечное лесное утро, а его убийца этой красоты не замечает:

«Стоя затылком к сосне, Костя столько увидел вдруг ягод земляники, крупных, спелых, и вправо, и влево от себя, и впереди…, 

что на какое-то мгновение ему поблазнилось, что всё совершается в том светлом сосновом бору на берегу Тобола, где когда-то он собирал землянику с товарищами».

Его мучила жажда от сильной кровопотери.

«Вот бы, - думалось ему, - наклониться б за самой спелой, налитой земляничины, что рдела у его ног».

Ему чудилась её свежесть и аромат в пересохшей гортани.

Но, откинув голову, Костя бросил презрительно:

- Ну, кончайте, что ли!

                *****

Многие события в романе Югова происходят в сосновом бору – главной достопримечательности природы Зауралья.

Сосновый бор был не только местом свиданий героев, местом казни, но и спасением от расправы.

На мельнице Шатрова было непрестанное столпотворение помольцев из множества деревень и сёл.

«Отороченный лесами рядом текущий Тобол, и огромный казенный бор, многоверстный, неисследимый, на левом берегу его был укрывищем недосягаемым».

Это помогало человеку затеряться сначала в народе (на берегах Тобола селились и оседали люди разных говоров, укладов и даже вер – «исходники» из 20 российских губерний!), а потом и в лесах:

в летнюю пору любой кустик ночевать пустит! А уж в бору и карательный отряд не разыщет!

Казенный бор, «из необхватных, мачтовых сосен, изобиловал и березовыми перелесками, и зарослями кустарника, и болотами, и озерцами».

И немало было в его глухомани охотничьих избушек, бахчей и заимок.

Беглые из колчаковской армии, укрывающиеся в лесах, были завтрашние партизанские отряды в тылу белой армии генерала Сахарова:


Колчак, ты Колчак,
Ты довоевался:
Все солдаты – по кустам,
Ты один остался!


Шатровку жандармы не раз окружали, но беглецов не обнаруживали.

Родная природа своих не выдавала и не сдавала.


                *****

Не ведают могучей красоты привольной зауральской природы враги народа.

Во время отступления после Челябинского поражения Колчак дважды приезжал к Сахарову в Зауралье.

В конце августа 1919 года Сахаров и адмирал «ехали притобольной степью, среди пестреющих там и сям березовых колков и жалостно не убранных, но изобильно отягченных неслыханным урожаем крестьянских пшеничных нив».

Колчак думал не о напрасном урожае, а о напрасно прожитой жизни.

На фоне неубранных полей ему пришла в голову мысль, от которой он горько усмехнулся.

Постучав по кобуре на поясе, он сказал Сахарову: «Шесть пуль врагу, а последняя себе».

                *****

Заключительный пейзаж в романе датируется октябрём 1919 года.

Когда «кровавые клочья наполовину опустошённых колчаковских частей … текли от Звериноголовской и Кургана к Петропавловску».

Близился конец холодной сибирской осени:

«Хрупким ледком застеклило лывы. Моросили студёные дожди. Просёлочные дороги развезло.

Оголённые, почерневшие, стояли березовые колки».

Нищенски одетые и обутые войска адмирала жестоко страдали от холодов. Нарастал ропот, усиливалось дезертирство.

Сама природа послала белой армии неуютные, чёрные, промозглые дни.

                *****

Подводя итог сказанному, заметим, что картины зауральской природы изображены Юговым  с глубоким знанием и любовью.

Они просты, реалистичны и многофункциональны. Они раскрывают характеры героев, сопереживают их чувствам, служат фоном событий, влияют на судьбы.

Автор мастерски запечатлел в своём произведении главные «достопримечательности» Зауральской природы: реку Тобол, сосновый бор с озерами и болотцами, поля и степи с березовыми колками.

Со страниц романа зауральская природа дышит сосновым воздухом, удивляет широтой и величавостью полей, травными берегами реки и ягодным богатством перелесков, от неё веет исполинской мощью.

Она дарует жизнерадостность тем, кто живёт и трудится на ней, бережёт и любит её.

Природа защищает и укрывает от житейских невзгод всех добрых людей.

Реки, леса и поля кормят тружеников, спасают от жары и зноя, делают уютным окружающее пространство.

Природа хранит людские тайны, пробуждает чувства, становится свидетелем сцен «страшного суда».

Рисуя картины зауральской природы, Югов не населил изображенные им уголки дикими животными, хотя в зауральских лесах и степях они водятся.

Потому что главный зверь, по глубокому убеждению автора, - это человек.

В многолетнем противостоянии «белых» и «красных» победу одерживает природа, так как она «родит» всё живое на свете, т.е. вечна.