Алтайское краеведение. Лисавенко

КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

(1897-1967) известный ученый-садовод, доктор с.-х. наук, профессор, акад. ВАСХНИЛ, Герой Социалистического Труда, дважды лауреат Государственной премии (1946, 1981 -- посмертно). Селекционер, основатель и бессменный руководитель Алтайской опытной станции садоводства (с 1973 НИИ садоводства Сибири его имени), один из организаторов промышленного садоводства в Сибири. Род. в с. Боготол (ныне Красноярский край) в семье лесообъездчика. После окончания гимназии в Красноярске (1917) 3 года учился на юридический факультет Томского университета, одновременно был вольнослушателем ист.-филол. факультета.

В 1919 по семейным и материальным обстоятельствам оставил учебу, приехал в Ачинск, работал в местном отделении коопсоюза. На своем небольшом приусадебном участке начал любительскую опытническую и селекционную работу, поддерживал связь с пионерами сибирского садоводства А.И . Олониченко и братьями Крутовскими из Красноярска. В 1932 -- участник и один из докладчиков I Всесоюзного съезда колхозников-ударников в Москве.

Лисавенко, горячо пропагандировавшему идеи сибирского садоводства, предложили возглавить опорный пункт Мичуринского НИИ в Ойрот-Туре (Горно-Алтайске). Заложенный в окрестностях этого города опорный пункт в 1943 преобразован в плодово-ягодную опытную станцию, в 1950 она перебазирована в Барнаул, получив названа Алтайской опытной станции садоводства. К 1967 станция -- краевое науч.-иссл. учреждение с несколькими опорными пунктами и 4 питомниками, площадь ее насаждений превысила 600 га, в год выращивалось 2,6 млн саженцев.

Плодовое садов на Алтае составляла более 15 тыс. га, в 1933 -- 164 га. Лисавенко возглавлял науч.-исследовательскую работу по селекции и сортоизучению плодовых и ягодных культур. На основе географически отдаленной и межвидовой гибридизации, работы с лучшими местными сортами были созданы высокоурожайные, приспособленные к сибирским условиям сорта плодовых и ягодных культур. Под рук. Лисавенко выведены 128 сортов, в т.ч. 41 сорт яблони, 4 -- вишни, 48 -- черной смородины, 2 -- красной смородины, 20 -- крыжовника, 7 -- малины, 1 -- земляники. Лисавенко -- инициатор введения в культуру черноплодной рябины и облепихи.

Серьезный исследователь и талантливый организатор, в 40-е закончил с.-х. академию им. К. А. Тимирязева, в 1943 защитил кандидатскую диссертацию, в 1949 Лисавенко присвоена (без защиты) степень доктора с.-х. наук, в 1956 избран акад. ВАСХНИЛ, возглавлял в ней секцию садоводства. Избирался председателье Алтайского краевого комитета защиты мира, член Всесоюзного комитета защиты мира, в течение 30 лет -- депутат краевого, Барнаульског советов. Награжден орденом Ленина (дважды), Трудового Кр. Знамени, "Знак Почета" (трижды), 11 медалями Всес. с.-х. выставки.

В 1952 Лисавенко первому в стране присуждена Золотая медаль им. И. В. Мичурина. Автор более 300 опубликованных научных работ, в т.ч. "Садоводство", "Сибирский сад", "Плодоводство Сибири", "Вопросы сибирского садоводства". В Барнауле выпущены книги Лисавенко "По мичуринскому пути" (1950), "Учение Мичурина в действии" (1958).

Ф. М. Клименко

О ВЕЛИКОМ РУССКОМ САДОВОДЕ ЛИСАВЕНКО

Статья Афанасия Коптелова под заглавием "Алтайский кудесник"



1

Ранней весной 1933 года Лисавенко переезжал на Алтай, в интересный, как он считал, для садоводства край. Чуйский автомобильный тракт еще только строили. От Бийска садовод ехал на лошадях, ирисы и луковицы гладиолусов, оберегая от мороза, вез за пазухой.

Нынешний город Горно-Алтайск тогда был, по существу, большой и грязной деревней. Ни одной прямой улицы, ни одного каменного дома. Избы обнесены изгородью из жердей. Ни тротуаров, ни деревьев, унылое селение, втиснутое в кривую долину между сопок.

А Лисавенко радовался новому для него краю, восхищался долиной Маймы -- чистый воздух, чудесная голубая дымка на дальних горах; осмотрел землю -- на редкость хороший чернозем. Он снял комнату в небольшом домике и всю ее загромоздил банками и ящиками рассадой и сеянцами. Клубни и саженцы в качестве временных квартирантов определил в хозяйский огород. Вечерами на завалинках соседи судачили о нем .

-- Приехал чудак сады разводить! Яблоки, говорит, вырастим..

-- Век жили в горах, никаких яблоков не знали, а ноне яблоки понадобились...

-- Розовый цвет, говорит, будет цвести. Вез сюда -- укутал, как малого ребенка..

-- Розовый цвет, баешь? А чо из него делают?

"Чудак" взял большую тетрадь и пошел по городу. Заходил в каждый двор и расспрашивал о садах, о ягодных кустарниках, интересовался огородами, ему отвечали:

-- Садим лук, морковь...

Во всем городе он обнаружил только восемь садиков, попросил черенки и отводки для коллекции.

Земельный участок Михаил Афанасьевич присмотрел по соседству с городом, в Татанаковском логу, где пастухи любили пасти коров, но городские власти к его просьбе отнеслись довольно равнодушно. Только в середине лета он получил ассигнования в сумме четырех тысяч рублей "на расходы по опорному пункту в 1933 году из расчета приглашения на работу одного сотрудника". А земли все не было Неутомимый садовод купил коня, телегу и поехал из села в село. Он побывал в Сарасе Алтайского района, в Быстром Истоке в Уч-Пристани. Отовсюду возвращался с молодыми деревцами, черенками и отводками. В маленьком огороде переселенцы вытесняли хозяев -- лук, морковь и капусту. Лишь 4 октября Лисавенко получил наконец выписку из протокола президиума горсовета о выделении ему в Татанаковском логу четырех гектаров земли.

Убрав с участка камни, он вспахал первый загон земли под будущий сад. На берегу ручья позднее поставил избенку До больших заморозков оставалось не более недели, а за это время надо было перенести из городского огорода все молодые деревца, высадить в грунт все, что росло в банках и ящиках. Садовод работал от зари до зари Ему не хватало дня. Поздно вечером, а иногда и глубокой ночью в пустынном логу можно было увидеть полусогнутую фигуру утомленного человека, с фонарем в руках. Он был тогда садоводом и сторожем, пахарем и плотником, конюхом и возчиком, бухгалтером и кассиром. Был он душою нового дела.

Высаживая в грунт молодые деревца яблонь, он время от времени схватывал палку и угонял коров, посягавших на саженцы, собранные на этот клочок земли со всех концов Сибири.

Припоминая ту осень, Лисавенко говорил с усмешкой:

-- Главный враг сибирского садоводства -- коровы. Можно диссертацию написать о борьбе с этим вредителем... Вон в Камлаке колхозный сад коровами потравили. Садовод с палкой за стадом бегает -- ничего сделать не может. Прежде чем сады сажать, нужно огораживаться...

2

Первые три года ушли на сбор коллекций. Ежедневно приходили посылки с саженцами, черенками и семенами из Мичуринска, с Дальнего Востока и Урала, из Якутии и Карелии, с Карпатских гор и Тянь-Шаня, из Канады и США. В летние месяцы снаряжались экспедиции в самые отдаленные уголки Алтая. Грузовики возвращались с кустами черной и красной смородины, черной кислицы, дикого крыжовника, рябины, облепихи, жимолости. В Татанаковском логу появилось столько новоселов из разных частей света, что им стало тесно даже на новой территории в 25 гектаров. Горсовет пошел навстречу -- отвел опорному мичуринскому пункту сто гектаров. Лиеавенко радовался: есть где развернуться.

Он и не предполагал, что через десять лет у него будет 830 гектаров, из них 80 -- под садом, что в Соузге, в Чемале и Куюме появятся филиалы, а далеко в горах и степях обширного Алтайского края возникнут свои питомники.

Теперь у Лисавенко было несколько рабочих, но все они в садоводстве новички: не могли отличить яблоню от вишни, не умели держать садовый нож, не знали, как копать ямы для саженцев. Лисавенко терпеливо учил всему, сам прокладывал дороги и аллеи будущего сада, перекидывал мостики через ручей, по деревянным желобам проводил воду к грядкам с сеянцами. Яблони он высаживал на южном склоне, ягодники -- на северном. Возле ручья отвел поляну для цветников, на хорошо заметном пригорке -- для древесных декоративных насаждений. Вечерами, отдыхая на скамейке у большого камня, он думал:

"Здесь будет дом. Двухэтажный, под красной черепицей. Не похожий на сибирские дома... Да, под черепицей: красиво и долговечно!.. Контора, кабинеты для научных работников... А вокруг дома будут цвести розы, георгины... и простые алтайские огоньки. Поднимется сад -- прилетят соловьи, иволга заиграет на золотой своей дудочке..."

Это была мечта, но Лисавенко знал, что она осуществится. А пока он вел глубокую разведку климата. Ведь о садоводстве на Алтае не было написано ни одной строчки, какие здесь возможности -- неизвестно, все надо проверить, все изучить самому. И Лисавенко отвел специальный участок для всех "разведчиков". Там он сеял и садил скороспелый горох и южные сорта кукурузы, светолюбивые помидоры и влаголюбивый рис, арбузы и фасоль, абиссинскую пшеницу и японскую редьку, сахарную свеклу и различные сорта моркови, лука, редиса. Записывал все: температуру и влажность воздуха, быстроту роста и дружность цветения, выносливость и урожайность. И "разведчики" рассказывали ему, какие из них и из каких уголков земного шара легко приживутся на Алтае, для каких надо будет создавать особые условия, у каких придется терпеливо сламывать упорство.

Рядом появилось поле семенников. Испытанные сорта размножались, и семена их распространялись среди колхозов и колхозников. Так были найдены высокоурожайные для Алтайского края сорта кукурузы и фасоли. В те годы многие думали, что опорный пункт Лисавенко -- это большой огород, центр семеноводства овощных культур.

На участке яблонь было собрано все, что за тридцать пять лет создали и вырастили садоводы Сибири. Ранетки и полукультурки испытывались на выносливость и на южном склоне, и на восточном, и внизу возле ручья, и вверху возле самого перевала. Сорта, не выдержавшие испытания, уступали место другим и оставляли след только в летописях опорного пункта. Выносливые сорта переходили в питомник, размножались и начинали продвигаться по дорогам, проложенным семенами овощных культур.

Побеги мичуринских и южных сортов Лисавенко пригибал к земле, но по-своему. Он отказался от бахчево-стелющейся формы Кизюрина. Зачем напрасно насиловать дерево? Зачем садить его наклонно? Ведь при этом одна часть корней пойдет прямо в землю, а другая будет на самой поверхности, корневая шейка наполовину оголится. Надо идти от естественного стланца.

..Захватив с собой собачью доху, Лисавенко в середине июля отправился далеко в горы. На северных склонах Семинского перевала кое-где еще лежал снег. На ночлег он устроился под густыми ветвями приземистого, искореженного ветрами кедра. Выше этого кедра начинались стланцы. Утром Лисавенко пошел их осматривать. Раздвигая ветви, расстилавшиеся возле самой земли, он добрался до ствола дерева, ощупал корневую шейку. Так и есть. в первые годы жизни молодое деревце растет прямо вверх, а позднее, когда корни укрепятся, оно, уступая морозу и ветрам, как бы ложится и возле самой земли стелется во все стороны, вниз по склону. Такое деревце похоже на большую зеленую тарелку.

И Лисавенко стал рекомендовать садоводам тарелочную форму стланцев.

Он испытал в стланцевой форме десятки мичуринских и сотни южных сортов. Когда лучшие плодовые деревья стали цвести все обильнее и обильнее, наступила пора создания новых сортов -- увлекательный путь творчества.

3

Голубой огонек -- мечта Лисавенко.

С детских лет он любил яркие, как пламя, весенние цветы лесных полян. Те цветы называют по-разному" в окрестностях Ачинска -- жарки, на Алтае -- огоньки Лисавенко больше нравилось последнее название, хотя он чаще всего называл огонек по латыни. Он помнил склоны Семинского перевала' в конце мая там как будто не цветы цветут, а пылают веселые костры, пламя их расстилается во все стороны на километры.

Если голубой огонек где-нибудь растет так же обильно, то горные поляны в тех местах, наверное, напоминают опрокинутое весеннее небо, безоблачное счастье юности. Надо обязательно найти этот огонек и перевезти его в сад, испытать, ввести в культуру.

Лисавенко спрашивал алтайцев.

-- Кок-чечек бар?*

Ему отвечали уверенно.

-- Бар, бар -- и показывали на какую-нибудь долину или склон высокого хребта.

Лисавенко ехал туда и находил то простую медунку, то водосборы, то борец, то аконит, то горную фиалку. Но все это уже произрастало в саду на особых грядках, на клумбах перед двухэтажным домом Садовод возвращался разочарованный'

-- Мне нужен голубой огонек. Понимаете -- огонек! Кок-от**.

-- Бар, бар... -- снова кивали головами алтайцы и говорили о Чуйских Альпах, о верховьях Катуни.

Михаил Афанасьевич отправлялся туда с юношеской настойчивостью и верой в свою мечту. Он побывал возле вечных снегов Катунского хребта, съездил в далекий Чеган-Узун -- к подножию Чуйских Альп, посетил берега зеленоводной Бии, но все безрезультатно -- цветок его мечты как бы уходил от него под землю.

Впрочем, результаты каждой такой поездки были огромными, садовод гонялся за голубым огоньком, а привозил альпийские маки, золотистые лилии, малиновый кипрей-. Неутомимой спутницей его в этих трудных поисках была Зинаида Ивановна Лучник. Она ведала отделом декоративных насаждений. Они обшарили чуть ли не весь Алтай. Из каменистой полупустынной долины Кош-Агачского аймака привезли удивительно стройную, гибкую, живописную курайскую иву с матово-серебристыми лезвиями листьев, с высоких лесных скал -- бадан с мясистыми листьями, похожими на блюдце (чай алтайских староверов), из долины далекой Чуй -- очиток с толстыми вечнозелеными листочками, ценную находку для бордюра клумб. Сто названий деревьев, кустарников, диких растений они привезли для декоративного отдела, отвели диким цветам особые грядки по соседству с розами и георгинами, с маньчжурским орехом и бархатом, жасмином и сиренью. Двадцать пять "алтайцев" ввели в культуру, рекомендовали для городских парков и скверов, стали размножать в своем питомнике горную фиалку и алтайскую астру, Марьин корень и водосборы, аконит и дельфиниум, алтайский тюльпан и даурскую лилию.

З. И. Лучник взрастила целые поля цветов: розы (106 сортов), пионы, ирисы, маки, гибриды лилий, гладиолусы, хризантемы, георгины. Но мечта о голубом огоньке по-прежнему жила.

Только дела неотложные, повседневные отодвигали погоню за мечтой.

________________________________________

* Кок-чечек -- голубой цветок. Бар -- есть

** Кок-от -- голубой огонь