Вот так я и родился!

Угораздило ж родиться!
За окошком минус тридцать!
И поэтому Алёшку
Положили на окошко
Нет, не как в кино, в пелёнке
Новорожденного голым!
И окошко приоткрыли
Чтоб не мучился на свете
Что я мог сказать-ответить?
Для чего мне рвёте крылья?
Всё равно исполню соло?
Что за цель: убить ребёнка?
Я бы навострил бы лыжи
Если б старше был на годик
Как я выжил? Как я выжил?
Что спасло меня в природе?


Примечание к иллюстрации: метеоданные по городам России и СНГ от ВНИИГМИ-МЦД.

В самом начале декабря отец доставил маму в Агробазу. На машине, которой возили всю его концертную бригаду по лагерям Колымы.
Маме дали место в коридоре. На улице стояла спокойная зимняя погода. Временами шел легкий снежок. По ночам бывало за тридцать, но днем вполне терпимые минус двадцать два – минус двадцать три.
Я был видать крупненький и мама сильно затежелела.
Мама упорно называла меня Алёнушкой, а папа был на сто процентов уверен, что родится сынок. И потому именовал меня строго Алешей!
Сейчас я понимаю, почему Алёшей. Он прошел всю войну и в  лагерях насмотрелся всякого. Понимал, что в любой миг может стать никем. Дело простое! Почти привычное. И он хотел хотя бы именем остаться со своей любимой Машенькой. Уже в Свердловске он с удивлением обнаружит, что любимую зовут не Михайла, а Лариса!
Ждать родов он не стал и отправился переводом на Хатангу. Уже 18 декабря он напишет маме и мне письмо не згая, чо я уже родился. Я прочту его через шестьдесят с лишком лет. Как и второе его письмо, написанное нам с Ролюса Холода в начале 1953 года.
Седьмого декабря ударили морозы под минус сорок пять!
Туалеты были все на улице и моя мама знакомилась с колымскими морозами в этих богоугодных коробочках из досок, нависавших над переполненной замороженной ямой. Девятого декабря ночью морозы достигли минус пятьдесят.  При минус пятьдесят мочиться сложновато. Моча замерзает на лету. Вниз уже падает натуральная сосулька. Морозы стояли до дня 16 декабря, когда вдруг возникла «оттепель» - жалких минус тридцать четыре градуса днем. Я начал рождаться именно днем, а родился в восемь вечера.
Как и все первородящие мама долго мучилась пока раскрывалась шейка матки. Но потом ее попустило. Родился я легко. Но мама очень устала. Младенца ей сразу не дали, да она и не в состоянии была его принять. Вот где-то в первые самые минуты и было проведена выверенная операция «с глаз долой из сердца вон». Новорожденного вынесли в соседнюю комнатенку и положили на окно под открытую форточку абсолютно голым. Через несколько минут малютку забрали и завернули в простынку. Понятно было, что младенец уже точно не жилец.
Уже через час я пылал и температура у меня была выше сорока.
Маме сразу сказали что видимо мледенец заражен туберкулезом внутриутробно и предложили без обиняков готовиться к худшему.
С того самого вечера и до самой смерти через пятьдесят два года моя мама непрерывно готовилась к худшему. Сначала неутешительные прогнозы давали врачи один за другим, как заведенные. А потом к ним присоединились милиционеры, сотрудники органов, директора и завучи школ. Вскоре после начала перестройки косяками пошли прогнозёры от власти, журналисты и густыми косяками бандиты всех мастей.
На следующий день после родов на дворе вновь возникли морозы за сорок пять. Диагноз был у меня простой: бронхоаденит (то есть туберкулёз бронхов). Всё детство потом я болел воспалениями легких всех оттенков. Не вылазил из больниц. Только в тринадцать лет я начал бегать для здоровья и постепенно изгнал из себя эту заразу. А потом была жизнь. Трудная, больная, сожная, невыносимая но такая прекрасная! Такая чудесная! И наступил день когда я подарил дорогому человечеству дверь в чудесный сад миллионов новых интеллектуальных игр. Самую волшебную дверь на свете. И потому мы с мамой во время встреч и расставаний всегда обнимались и шептали друг другу только одно: «Мы жили не зря!»