Арбузное лето

Арбузное лето. Как - то я написала стишок с таким названием:"А я вспоминаю арбузное лето"...Это лето моего детства. Лето на дачах, вдали от города. Нет, этот дачный посёлок не был элитным, и наши дачи имели вполне себе утилитарное назначение – они были призваны обеспечить семьи овощами и фруктами. Наша дача была мне ровесницей, и первые воспоминания о ней остались у меня в памяти со слов родителей.  Надо сказать, что город наш был расположен на правом, обрывистом берегу Волги, аккурат между Саратовом и Волгоградом. Дачные же участки выделили ниже по течению, тоже на обрывистом берегу, в девятнадцати километрах от города. Так вот, первый год мои родители посадили в этом чистом поле с песчаной почвой картошку. Приехали через неделю, а верхний слой песка сдул ветер, и вся картошка оказалась сверху... Что я помню сама? Первые воспоминания – это старенькая, деревянная, моторная лодка, на которой мы добирались до этой самой дачи. Волны, которые казались огромными, ковшик на дне лодки, чтобы вычерпывать воду… Подъём по крутой железной лестнице, Волны, бьющиеся о камни. Степь, бескрайняя степь, за дачными домиками, больше похожими на сарайчики… Веники из полыни, костры в степи – на них поначалу готовили еду, сидели с соседями у огня, разговаривали. Постепенно дачные участки застраивались, домики в основном были небольшие, деревянные. Не было электричества, но зато были керосиновые лампы. Как-то очень быстро разрастались сады. По неопытности, родители посадили 16 вишнёвых деревьев, сорт, который назывался «Расплётка». Вишни были очень крупные, сочные и кислые, деревья невысокие и раскидистые. Урожайные! Наказание просто, а не вишни. Первое время родители крутили из них компоты, по 50 банок, потом начали излишки возить на рынок. К тому времени у папы появился мотоцикл с коляской, «Паннония – люкс», иногда мы ездили на нём, иногда на речном трамвайчике, «Ом-359», который называли ласково «омиком». Геройские были тогда люди – отработав неделю на заводе, ехали в выходные дни на дачу – сажали, пололи, поливали… Нам, детям, конечно было раздолье! За дачами были колхозные бахчи, где мы таскали арбузы и дыни, всё время боясь, что сторож из шалаша зарядит нам солью в мягкие места, это делало эти самые арбузы особенно желанными. За бахчами была посадка с тутовником, чёрным и белым, лох – мы ходили туда без родителей, стайка мальчишек и девчонок. Баловались, смеялись, кто постарше – травили анекдоты, которые мы, малышня, слушали и запоминали, мало что ещё понимая. Но самое главное – Волга! Я удивляюсь сейчас, да молодые родители вряд ли поверят, но мы ходили на реку совершенно самостоятельно. Ещё не умея плавать, мы резвились на мелководье, ловили на самодельные удочки бычков, краснопёрок, густёрок и язей. Чаще бычков – они были тёмные, ротастые и головастые. Загорали, играли в карты, жарили рыбу на костре. Я научилась плавать довольно поздно – в 11 лет. Просто поплыла, сразу в глубину, которую дико до этого боялась. И с тех пор плавала, как ходила. Я была влюблена в степь и Волгу. Это уже приехав сюда, в Воронежскую область, я увидела другую степь – зелёную, окружённую лесами, посадками и полями. Наша степь была совсем другая – с ковылями и перекати-полем, полынью и пересвистывающимися сусликами, с хохлатыми удодами и коршунами, парящими в высоте. С середины лета степь «выгорала», становилась желтовато – серебристой. Ласточки – береговушки жили на Волге, весь обрыв местами был испещрён их норками, и птицы, стремительные, весёлые и непоседливые, хлопотали возле своих норок, летали над водой, хватая на лету комаров и мошек. Над водой летали чайки – рыбачили. Мне нравилось ходить с папой на утреннюю зорьку. Тишь и гладь на реке, туманно и зябко, солнце только всходит над тонкой полоской другого берега. Волга у нас была широкая – больше девяти километров. Мы заплывали на лодке по перемёту на глубину и «блеснили» - ловили судака. Рыба тогда ещё была в Волге… Или кидали закидушки, а сами садились на огромный камень – блин, с вросшими в него окаменелыми ракушками, и удочками ловили мелкую рыбёшку для живцов… Солнце поднималось быстро, на воде появлялась рябь, поплавки прыгали на мелких этих волнах, вместе с солнечными бликами. Пожалуй, это лучшие воспоминания моего детства. Я была очень привязана к отцу, мне нравилось у него учиться – привязывать крючки «восьмёркой», насаживать живцов на крючки перемёта, обрезать, прививать и лечить деревья в саду, забивать гвозди… Да множество навыков я получила именно от папы, а главное, у него я научилась не страшиться никакой работы, ни мужской, ни женской.  Да, у него было множество книг по садоводству, виноградарству, и я, при своей любви к чтению, читала и их тоже. Ещё почему-то я любила резать яблоки – у нас была необыкновенно урожайная летняя яблоня. Я собирала яблоки, садилась в тенёчке, и резала их на сушку. Самые красивые яблоки я откладывала в отдельную миску. Потом раскладывала нарезанные яблоки на железном листе, брала какую-нибудь книжку, читала и ела эти красивые, краснобокие, румяные яблоки.  Мама с папой наблюдали за мной – я перелистывала страницы, пока в миске не оставалось ни одного яблока. Тогда я шла за следующей партией, и всё повторялось сначала. Вообще, у меня были замечательные родители, главное – они любили друг друга и нас, и мы видели, как бережно они относятся друг к другу. Тогда мне казалось, что это в порядке вещей и иначе быть просто не может… Но я отвлеклась. Уже позже, когда мне было лет тринадцать, мы всё же поставили на даче кирпичный домик, помогали нам приехавшие из Саратова папины братья и дед. Мне поручили расшивку кирпичной кладки, и объяснили, что вся красота кладки – в расшивке. Сверху у домика была деревянная мансарда и открытый балкон, на котором мы располагались вечером, ужинали и смотрели на проплывающие теплоходы. Сколько их раньше было на Волге! Всё это было так давно…
 В шестнадцать лет я уехала из Камышина – поступила в художественно-графическое педучилище, очень далеко от дома. Последнее моё арбузное лето было перемешано с детской наивностью и взрослой любовью. Я вспоминаю, как мы все сидели на нашей веранде - балконе летом, последним моим дачным летом, смеялись и болтали, смотрели на теплоходы, а потом папа принёс холодный, остывший в ледяной воде, сахарный арбуз, и он треснул от одного прикосновения ножа. Больше я никогда и нигде не ела таких вкусных арбузов. Мне страшно не хотелось уезжать, да и не надо было. Это сейчас я понимаю, что всё в нашей жизни предопределено, а сама наша жизнь – бесконечный урок, и главное – сделать правильные выводы и научиться жить по совести… А тогда я просто прощалась с детством.