Мираж

Солнце жгло пустыню. Издали, до уже скрывшегося начала пройденного пути, плавилось господство ада и выжженного песка.

Здесь ничего не подчинялось законам жизни. Барханы, изрезанные сыпучими бумерангообразными потёками, манили лечь в вечный покой. Сюда не дотягивалась рука помощи. Зато смерти, чем наугад лезть в суетливые расы, давалась возможность легко, холодной хваткой красиво выжать беспомощную жертву – возвращаться из пустыни не полагалось.

Раскалённый песок обжигал ноги путника. Он сгибался от усталости, но продолжал идти. Земля под ним шипела – капли пота валились с него. Несколько километров вилась струйка его нестабильных следов. По коже выступали сухие трещины. Мелкий песок разъедал губы, бывшие самой яркой чертой поперёк лица.

Обречённый одиночка шёл всё дальше и дальше. Только в его взгляде читалась непримиримая устремлённость. Стимул выжить.

Перед глазами вставал плавно переливающийся калейдоскоп: рвущиеся в небо дворцы и тихие парки; сверкающие водяным алмазом фонтаны и пальмы с многопудовыми плодами. Счастливые лица… Спасение…

Жар солнца и холод смерти были ему нипочём. Блики выросшего города снова и снова поднимались в воздух искрящими брызгами и оживляли душу. Неуязвимое зрелище.

Он уже не мог поверить в свою погибель. Он забыл об этом. Усталость и страдание перестали его волновать. Энергия взвилась резвым конём, дав в руки гриву вместо узды.

Реальность кончилась. Окружающий мир растворился. Сознание спокойно обрубало мысли сомнения. Ничего не интересовало его: он шёл упрямо. В условиях окружающей пустоты прорЕзалась дальнозоркость, однако глаза не обманывали. Расстояние до цели не уменьшалось.

Глаза зависли на городе. Вдруг он резко споткнулся. Его встряхнуло. Он почти никак не смутился от этого. Взгляд потянулся туда, где было спасение, но соприкоснулся лишь с горизонтом. Не было ничего. Контуры заканчивали стираться. Дунул ветер пыльным столбом.

Он сделал шаг. Впереди, как и прежде, встала лазурь.

Он внезапно всё понял. Правда безжалостно отняла у него единственное, во что он мог здесь поверить.

Нет, видение, столь прекрасное, убогий ум не способен был бы создать. Но это разбило его силы об самую крепкую безрассудную веру. Глупец, корил себя он, почему нельзя было просто хотеть напиться воды из вполне возможного маленького оазиса?

Порыв стал засасываться обратно, в водоворот восприятия. Ужас ошибки и крушение надежд сдавили его. Солнце, песок, вернувшаяся усталость накрыли призрачные обломки воздушных городов. Тающий мираж обратился в тающий мир. Обезвоженный человек подчинил свою волю созданию этого мира. Создать второй он уже не мог.

Ноги подкосились.

Падая, он думал: «Что за нелепая сила посмела уничтожить всё то, что уже стало частью меня самого?!»