Чай для Ксении Петербургской

Стоило мне улечься поудобнее в коконе островного штаба, как закричали:
- Вжиг, мы пришли дружить.
Скалясь, одеваясь, бурча в тряпье, я выползаю на вечерний свет двора.
Невинные улыбки гостей растапливают мою обывательскую неприязнь. Я выдыхаю, ставлю чайник, открываю чемодан с заначками, раскрываю от целлофана кресла во дворе.
- Мы хотим, чтоб ты рассказал нам о Ксении Петербургской.
Во мне мелькает огонек:
- Вот это поворот. Впервые приблизились ко мне как к религиозной справочной, к некому знатоку. Что-то тут нечисто.
Ладно. Я сладостно повествую, как жила блаженная Ксения. Что была обычная семья: она и ее муж, Андрей Григорьевич. А потом в один момент все изменилось. Он погибает в кабаке в пьяном угаре. А Ксения одевает его одежды, отрекается от себя, идет обитать на улицу, и доживать за мужа  его жизнь в мученическом подвиге юродства.
- А как еще спасти любимого человека из ада?... Только жертвой.
Гости мои завороженно хлопают глазами, ведь сами поленились прочесть это в житии святой.
Одна девушка все время хихикала с поступков Ксении, подчеркивая этим, что Ксения не права. Лично этой гражданке-хохотунье читаю кондак к блаженной. В нем говорится, что Ксения мнимым безумием высмеивает подлинное сумасшествие мира. Кондак на удивление просто удовлетворил уши гостей, и девушка облеклась стыдом молчания. В приятной дымке осмысления они выползли с моего двора по своим бытовым делишкам. А я, закрыл диваны, вымыл посуду, сказал Ксении, спасибо и побрел в уютный кокон из тряпок для блаженного сна.