Е-И! А-И!

        Во сне?  Или в памяти? - колонна.  Над ней стоит мерный,  раскачивающий сознание  крик,  речевка:  "Е-И!,  А-И!".  Колонна поворачивает с Великокняжеской в наш узкий Учебный переулок,  и когда она приближается к розоватому зданию Политеха, становится понятно, что скандируют люди:               
               
        "ЛЕ-НИН!, СТА-ЛИН!"               
               
        И испуг бабушки, лихорадочно закрывающей окна, сквозь которые все равно это "Е-И!" слышно.               
        Большинство студентов, выбегающих из парадной института, вливаются в колонну, идущую к Верийскому мосту.               
        А бабушка запрещает мне выходить на улицу.            
        На следующий день людей, идущих с портретами вождей, сменяют грузовики. Стоящие в кузове выкрикивают всё то же, прежнее, но кроме привычных уже портретов, появляются и иные - перевернутые, изуродованные портреты вождя нового, на радиаторе каждого раскатывающего по городу грузовика.               
        Откуда взялись  все эти портреты?  Кто выдавал  - их, и сами грузовики - протестующим?  Тогда,  в 56-м,  я не задавал себе подобных вопросов.  Только отмечал для себя  растерянность родных:  им казалось невероятным  происходящее - у большей части  протестантов в семьях  хватало  жертв этих самых  "Е-И, А-И",     а висящие на радиаторах,  с выколотыми  глазами,  перевернутые  вниз головою  портреты  были - кого?  Того  самого,  кто недавно  возвращал  уцелевших,   возвращал их из небытия,  восстанавливая в правах...               
               
        Оно слышно, это "Е-И!",  слышно и затихнет,  завершится  оно не скоро, только через четыре дня. Завершится  стрекотом  оттуда, от Сухого моста,  не слишком громким,  но испугающим  бабушку еще больше,  чем давешнее скандирование.               
               
        1956-й,  март.  Пожалуй,  именно тогда,  в восемь лет,  я впервые ощутил  приближение Конца.    
        Конца чего,  собственно?  Для меня лично - Старого Тифлиса.