Экологическая полиция

Глава 1. В нашем городе нет больных аллергией.
Владивосток, 2024 год. Канун Нового года.
Квартира Игоря и Анастасии. Вечер.
— Господи, боже мой! Игорь, ты слышишь, он опять чихнул! — голос Насти дрожал от паники.
— Ну подожди! Чего ты опять паникуешь? Может, это просто грипп или ОРЗ! — пытался успокоить Игорь.
— Закрой шторы! Я не буду ничего ждать! Посмотри, вон соседка из дома напротив смотрит в бинокль! Хорошо, что ещё не в нашу сторону! — Настя уже почти кричала.
— Настя, ну ты же знаешь, какой штраф выписывают тем, кто закрывает шторы ночью! — Игорь пытался сохранить спокойствие.
— Ты что, не понимаешь? Лучше штраф, чем экологический контроль! Если они заберут нашего мальчика, мы его больше не увидим!
— Настя, ну прекрати паниковать! Ну чихнул ребёнок один раз, ну и что? Может, в носик что-то попало!
— Тебе легко говорить! Твою сестру посреди ночи не увозила экологическая полиция!
— Ну уж сразу и полиция!
— Ты что, мне не веришь?
— А почему ты об этом мне не рассказывала раньше?
— А ты бы рассказал, если бы в твоей семье произошло такое?
— Ну хорошо, успокойся! Так ты мне не ответила, почему сразу полиция приехала?
— Потому что, когда приехали представители экологического контроля вместе с врачами, папа не пустил их в квартиру.
— Прости, ну я же ничего не знал. И потом, с твоей сестрой ничего не случилось. Жива, здорова! Вчера только приходила!
— Ничего, говоришь, не случилось? А…
— Ну, успокойся, чего ты плачешь?
— Они стерилизовали её! Ты понимаешь это? Ей тогда было 14 лет. Увезли в Тысячекоечную больницу и… Представляешь, девочке 14 лет, а её…
— Так вот почему у неё с Андреем нет детей!
— Представляешь, увезли только по подозрению в заболевании аллергией? Ой, возьми трубку, звонят!
— Ну всё, так я и знал!
— Игорь, что они тебе сказали?
— Штраф 5 тысяч! Уже кто-то позвонил, успели! Предупредили, что каждая минута при закрытых шторах с момента звонка будет караться 100 рублями штрафа. Если по истечении 15 минут мы не откроем шторы, штраф за минуту удвоится до двухсот рублей.
— Ну ладно, открой уже шторы, вроде он перестал чихать.
— А свет выключить?
— Ты что, хочешь получить звонок ещё на пять тысяч штрафа? Сейчас же только девять часов вечера, продержимся ещё час как-нибудь!
— Не продержимся, посмотри, сколько транспорта скопилось возле нашего дома!
— Опять пробка из машин! Игорь, я больше не могу!
— Ну успокойся! Сейчас я позвоню в справочную и спрошу, как долго…
— Игорь, ты что, забыл уже про штраф?
— Ну надо же что-то делать, ты же сама… Настя, иди сюда к окну! Смотри, вон машина старая, где тут телефон у нас? Сейчас я позвоню! В какую же полицию звонить, в простую или экологическую?
— Игорь, прекрати!!!
— А что такого? Почему я не могу ни на кого настучать, если другие это делают запросто! Кто-то же позвонил и рассказал, что мы шторы закрыли! И вообще, зачем он на старой машине ездит? Ведь из-за таких, как он, экологический фон ухудшается!
— Замолчи сейчас же и положи трубку.
— Нет, я тебя не понимаю! То ты за голову хватаешься, а когда я пытаюсь что-то сделать…
— Игорь, мы миллион раз говорили на эту тему! Проблема не в старых или новых машинах, проблема в том, что мы обязаны все, понимаешь, все иметь машины! Может, у человека нет денег на новую машину! Ты же знаешь, что если кто-то узнает, что человек не может приобрести новую машину, его просто вышлют из города в двадцать четыре часа!
— Ну и правильно, пускай за городом поживёт, поработает на свежем воздухе!
— А ты попробуй себя поставить на его место! Попробуй бросить всё и…
— Настя, но у нас же новая машина, мы же только её купили. И вообще, наш президент, когда вчера выступал по телевизору…
— Игорь, а ты забыл, кто добавил нам деньги на машину и что мне пришлось для этого сделать?
— Ну, мы все чем-то жертвуем…
— Как ты смеешь! Это же я, а не ты…
— Настя, ну прости, ну не плачь, соседи же услышат, вызовут полицию…
— Это всё, что тебя волнует! Неужели ты не чувствуешь, что так дальше невозможно… На каждый случай жизни есть своя полиция! Расовая, медицинская, экологическая, уголовная, даже детская полиция есть, и это только начало перечня!
— Настя, прекрати! Наш губернатор…
— Ну что ты талдычишь о губернаторе! При чём здесь губернатор? У нас есть президент, и он, наверное, хороший человек и заботится о тех, кто живёт в Москве и рядом с Москвой, а у нас же…
— Настя, прекрати!
— Нет, дай мне досказать! Ты отлично знаешь, что президент далеко, а господин Ли Фан вот он, в двух шагах отсюда. Вон стоит его дом. А вон там дом его сына. А это дом его дочери. И хоть он не президент и не занимает вообще никакой официальной должности в городе…
— Настя, ну послушай! Неужели ты не слышишь, как весь дом, все пятнадцать этажей, слушают тебя через стены, пронизанные сенсорами корпорации? Обрати внимание, как все притихли — боятся даже вздохнуть громче положенного!
— Ну и пускай слышат! Мы — последний город в России, где людей превращают в живые рекламные щиты, заставляя покупать машины, которые исторгает из своих недр комбинат господина Ли Фана. И молчат, как будто это норма, как будто так и должно быть! Игорь, помнишь дерево, что мама с папой посадили, когда я родилась? И то, что в честь Оли, моей сестры? Где они теперь? Видишь эти био-башни, выросшие на костях наших воспоминаний? Куда ты уходишь?
— Настя, только не волнуйся! Но Мише хуже… Его глаза заплывают, как будто кто-то вылил в них чернила, а вокруг горла проступает зловещая отметина, словно его душа покидает тело…
— Прости, Игорь, я… Я не должна была так, ты не виноват. Бедный наш мальчик! Что же делать, как вырвать его из лап этой проклятой системы?
— Может, всё-таки врача? Пусть лучше вырежут ему аллергенные органы, чем…
— Нет, давай попробуем ещё сами. Если не поможет, тогда… Тогда останется только отдать его в корпорацию, на опыты.
— Как?
— Иди, раздевай его, словно для ритуального омовения, а я сварю в кастрюльке защитный отвар из запрещённых трав и кореньев. Надеюсь, у этих тварей ещё не настолько развиты бинокли, чтобы видеть сквозь пространство и время, что варится в наших кастрюлях.
— Но сегодня не банный день!
— Игорь, не говори глупостей! Скажи спасибо, что в ванной такое крохотное окошко, и есть дверь. Иди, раздевай его, и ни звука! Изображай, будто ничего не происходит, будто ты просто готовишь ребёнка к омовению. Слышишь? Ты просто готовишь ребёнка к омовению!
________________________________________
Мы не хотели такого будущего, нас никто не спрашивал. «Гринпис», «зелёные», «экология» — всё это было где-то далеко, в другом мире. Да, мы соглашались, что ёлочки рубить нельзя, нельзя мусорить под ноги, нельзя разводить костры и оставлять их непотушенными. И на этом всё заканчивалось. У нас были свои заботы. Но будущее наступило, и оно отвратительно.
Когда-то на месте нашего города была тайга. Потом пришёл корабль, и решили основать город-порт Владивосток. Русские морепроходцы справедливо рассудили, что тот, кто построит здесь город, тот и будет владеть Востоком.
Востоком завладели китайцы. И это казалось невероятным, ведь ещё лет десять назад китайцы были сущей мелочью, перекатывающейся под ногами белого человека. Особенно много их было на рынках, где они продавали дешёвый и низкосортный товар. А теперь… Помню старую шутку: «Еврей-дворник».
Так вот, так же не смешно звучит сейчас сочетание «китаец-дворник», «китаец-строитель», «китаец-торговец». Строят, торгуют и убирают теперь исключительно люди с белой кожей. Китайцам же досталась единственная работа — повелевать. Китайцы стали господами, нашими господами. И во многом в этом виноваты мы сами, с нашей мелочностью, завистливостью, предательством и жадностью.
Впрочем, о наших бедах и радостях я расскажу позже. Добавлю лишь, что китайцы добрее к нам, чем когда-то были мы к ним. Они добрее к нам, чем мы сами друг к другу. Они просто обогащаются за наш счёт, а уничтожаем мы себя сами. Я ненавижу объяснения, но вынуждена всё объяснять.
Игорь и Миша спят. Я же пишу семейный отчёт. Завтра в шесть утра я должна буду по дороге на работу бросить его в специальный почтовый ящик. Очень хочется спать, но если я не напишу сейчас, завтра меня ждёт наказание. Но раз уж я села за компьютер и имитирую бурную деятельность, никто не догадается, что я пишу вовсе не отчёт, а бесполезные мысли. Пишу для себя.
Завтра снова в этот жуткий город, где деревья заменены био-башнями, а за каждым взглядом следят сенсоры корпорации… Но нужно верить, что когда-нибудь Перун услышит наши молитвы и вернёт нам свободу.
Конечно же, дописав до точки, я тут же уничтожу написанное. Но уже одна мысль, что я писала что-то несанкционированное, будет греть меня весь следующий день — как слабый огонёк надежды в этом мрачном мире тотального контроля.
Завтра вечером отчёт будет писать Игорь, а послезавтра… Ладно, оставим предвкушения на потом! До послезавтра надо ещё дожить — в этом городе, где каждый шаг и слово фиксируют скрытые датчики, а за тобой следят невидимые камеры.
— Игорь, а кто у нас сегодня был?
— Можно, я не буду отвечать на твой вопрос. Я имею право не отвечать на вопросы, на которые не хочу отвечать! — голос его звучит устало, словно он уже давно смирился с ролью пешки в этой системе.
— Игорь, ты, конечно, можешь не отвечать, но я же вижу на шее у Мишутки след от укола. Это такой же мой ребёнок, как и твой. И я запрещаю делать ему уколы!
— Не кричи так! Приходила госпожа О-Сы — представительница биоконтроля. Как ты знаешь, она имеет право в течение трёх месяцев проверять здоровье ребёнка. Это был тест-укол — часть программы «Чистота поколения». Ты же знаешь, что на однодневное усыновление берут только совершенно здоровых детей — без аллергии, без отклонений, без прошлого.
— Я против усыновления, ты это знаешь.
— Знаю, и поэтому не хотел говорить тебе про госпожу О-Сы и тест-укол. Ну что, убудет что ли тебя или нашего мальчика, если один день в неделю он будет находиться в доме госпожи О-Сы?
— Почему они не усыновляют своих, китайских детей?
— Кто же согласится отдать китайского ребёнка на усыновление? Они — господа этого города. Мы — лишь тени на их фоне.
— Ну да, они господа, а мы…
— Ну, Настя, успокойся, сядь, покушай. Ты же устала, наверное, на работе? Во всей этой истории с усыновлением есть и хорошие стороны. Во-первых, ребёнка, которого усыновит госпожа О-Сы, уже не увезут на стерилизацию, даже если у него самая крайняя форма аллергии. Его будут лечить — лекарствами, недоступными нам сейчас. Ты же знаешь, что нам ни за какие деньги не достать препараты, изготовленные по древним китайским рецептам с использованием генной инженерии и биотехнологий, которые корпорация держит в строжайшей тайне.
— Всё, прекрати разливаться соловьём, с этим вопросом всё ясно. А какие ещё блага тебе пообещала госпожа О-Сы в обмен на нашего ребёнка?
— Настя, ну что ты так сгущаешь краски? Мы же не продаём Мишутку, это только…
— Короче, Игорь, я задала вопрос и жду на него ответ!
— Ну, если ты настаиваешь! Во-первых, образование. Ты понимаешь, что у безработного мужа и третьей дневной жены господина Линя нет шансов отдать своего сына в престижное учебное заведение — а тем более в любое другое. Во-вторых, она обещала похлопотать, чтобы мы переехали в район с домами, окна которых покрыты затемнённым наностеклом — почти то же самое, что иметь шторы, но без риска получить штраф за нарушение правил биоконтроля. И самое главное — если мы разрешим ей брать нашего мальчика не один раз в неделю, а два, она добьётся разрешения завести второго ребёнка — что в нашем мире почти невозможно без особых привилегий.
— Ого, как у вас далеко дело зашло! Значит, вы уже на два дня договорились? А если мы подпишем договор, а у нас не будет больше детей?
— Будут, Настя, будут!
— Почему ты так уверен? Ты же знаешь, что я хоть и дневная жена, но обязана выполнять супружеские обязательства. И последствия этих обязательств уничтожались уже три раза — стерилизация, пересмотр генома, запрет на размножение.
— Ну, Настя, ты могла бы мне об этом и не рассказывать. Это же твоя работа.
— Это моя жизнь и моё здоровье!
— Ну вот, ещё упрёкни меня в том, что я сижу без работы. Ты же знаешь, что я учился в самом престижном учебном заведении Владивостока — Торговой Академии. И закончил её с отличием! Кто же мог знать, что наступит время, когда все рабочие места, связанные с бизнесом, экономикой, деньгами, займут китайцы, а мы, а я… стану никем в этом новом мире?
— Ну ты ещё поплачь! Тебе же эта самая госпожа О-Сы предлагала должность кибер-дворецкого, или как это у них там по-китайски звучит. И заодно за нашим мальчиком присмотрел бы, если уж на то пошло.
— Вот ты как? На всё готова! Даже в кибер-дворецкие меня… Да ты знаешь, что я с моим образованием… Уже и Мишу тебе не жалко…
— Ну всё, пошла молоть мельница. Фонтан красноречия бьёт через край! Сейчас весь вечер будешь доказывать, какой ты исключительный, а я тебя, такого исключительного, хочу отправить работать — и к кому? К китаянке! В кибер-дворецкие! То, что я дневной женой работаю все семь дней в неделю — это ничего, это нормально! А если ты, такой талантливый, будешь два дня в неделю открывать дверь перед гостями госпожи О-Сы — это кошмар, произвол, насилие над личностью!
Игорь ушёл в другую комнату и прилёг рядом с Мишей, а Анастасия сидела и думала, и думы её были совсем не радужные.
Да бог с ним! Пускай Игорь сидит дома, если ему так нравится. Здоровее будет! Всё-таки опасно всё время открывать дверь на улицу. Конечно, это всего лишь мгновение. Каждый пассажир, прежде чем выйти из машины, всегда выдвигает гофрированный био-тоннель — гибрид нанотехнологий и биоматериалов, который соединяет транспорт с входом в дом, но не все тоннели достаточно качественные и герметичные. И ведь если Игорь согласится на работу кибер-дворецкого, ему придётся встречать не только гостей-господ, у которых есть деньги на экологические тоннели, но и посыльных, торговцев и прочий мелкий люд, у которых нет средств на такие тоннели и которые, выйдя из машины, бегут к входу в дом без всякой защиты. Мой бедный Игорь будет вынужден стоять и ждать их тоже абсолютно без защиты. Нет, пусть лучше сидит дома. Господин Линь платит мне достаточно. А не хватит денег — соглашусь раз или два раза в неделю оставаться в доме господина Линя ещё и в качестве ночной жены.
Господи, какое счастье, что сегодня отчёт пишу я и могу отдохнуть. Как хорошо, что после года бесконечных хождений по инстанциям нам разрешили иметь нейроинтерфейс — устройство, которое напрямую связывает мозг с сетью и позволяет писать отчёты силой мысли. Это, конечно, заслуга господина Линя. Очень уж один из эко-полицейских придирался, всё досье на отца мне в нос тыкал! А ведь он же соотечественник называется!
Но, слава богу, у нас теперь есть нейроинтерфейс. А то попробуй напиши отчёт в двадцать пять листов вручную! А меньше двадцати пяти нельзя! Пять листов — отчёт обо мне, пять листов — отчёт об Игоре, ещё пять листов — отчёт о Мише, и остальные десять — о том, что сделано хорошего всей нашей семьёй для защиты эко-баланса. Хорошо, что нас всего трое в семье. Чем больше членов семьи — тем больше страниц отчёта. И на каждого не меньше пяти страниц. Больше можно, меньше — нет.
Так, о чём это я? А, о том, как я счастлива, что могу писать что-то помимо отчётов. Пока есть такая возможность, я буду жить. За всю мою жизнь у меня было пять подружек. Две остались со школы, три с института! Четыре из них покончили с собой, пятая была на грани! Хорошо, что мне удалось уговорить господина Линя устроить её седьмой ночной женой к другу господина Линя! А сколько моих знакомых просто сошли с ума!
Ну что же, вижу, вижу, как блестят линзы у соседки из дома напротив — вездесущая, с её голографическим биноклем, который может сканировать не только пространство, но и биометрические данные. Беспокоится, что я что-то засиделась сегодня за нейроинтерфейсом.
Звонок по телефону.
— Настя, ты сможешь отпроситься у господина Линя?
— Что случилось? Что-то с Мишенькой?
— Нет, успокойся. Пришла телеграмма — сегодня приезжает моя мама! В гости! Мне надо поехать в офис эко-полиции нашего района и написать поручительство, а ты знаешь, какие там очереди! И ещё придётся отстоять очередь, чтобы взять бланки для тестирования всего того, что мама привезёт с собой. Ты же знаешь, что она никогда без подарков не приезжает, так что лучше позаботиться обо всём заранее.
— Игорь, я, конечно, отпрошусь у господина Линя, но он будет очень недоволен. Почему бы ей не приехать прямо в канун Нового года, 31 декабря?
— Ну ты же знаешь мою маму.
— Знаю, и поэтому особо не возмущаюсь. Ты только должен учесть одну вещь. Господин Линь ничего не делает просто так. Если я сейчас у него отпрошусь, то мне придётся работать 1 января. А это, как ты знаешь, единственный праздничный день, который нам оставил так горячо любимый тобой губернатор.
— Анастасия, ну ты что, от злости вообще сошла с ума? По телефону такие вещи говорить!
— Не дрожи, господин Линь каждую неделю возобновляет отказ от прослушки телефонов. Я знаю это, потому что именно я, как ты знаешь, отвечаю в этом доме за счета.
— Лучше бы ты отвечала, как его вторая жена Катюха, за завтраки, обеды и ужины. Ну ладно, не злись! Лучше скажи, что же теперь делать?
— Что делать, что делать… Ладно, сейчас приеду! А праздник что же… Всё равно рядом с твоей мамой праздника мне не видать! Приготовлю 31 вечером еду и подарки, а 1 пойду на работу.
— Настя, ну почему ты так про мою маму? Я же про твоих родителей…
— Ладно, вопрос закрыт. Ты только учти, что все эти дни, что твоя мама будет гостить у нас, отчёты будешь писать ты. У меня не хватит сил, чтобы, придя с работы, ещё и отчёт писать — теперь уже в количестве 30 листов.
— Ну, Настя, ты же знаешь…
— Да, знаю, как ты не любишь писать что-либо, а отчёты в частности, поэтому и помогаю тебе, хотя ты глава семьи и это твоя обязанность. Извини, но в этом случае я буду непреклонна. Или отчёты, или твоя мама!
— Ну что же делать, буду писать. Только Настя, сегодня уже напиши, пожалуйста… И тебе легче, она меньше будет приставать, когда ты занята, и мне не надо будет поминутно вас разнимать. Хорошо?
— Хорошо. Выходи, я уже био-тоннель развернула. Я выйду, а ты сядешь в машину.
Наконец-то вечер. Наверное, мама у Игоря хороший человек или была хорошим человеком, до того как в нашем городе и крае были введены военно-экологические силы и произведён экологический переворот. Наверное, так как мы жили, дальше жить нельзя было, но зато мы жили так, как сами считали нужным.
Но что толку сетовать! Что случилось, то случилось. И мама Игоря — это продукт того, что случилось! С каждым годом у неё всё хуже и хуже с головой. А в минуты просветления… Эти минуты у неё всё реже и реже. Да и хоть бы не было у неё совсем этих минут! До слёз жалко женщину. Но только не тогда, когда она меня достаёт!
Десять дней у меня не будет возможности подойти к нейроинтерфейсу, так как отчёты будет писать Игорь. Так пусть хоть весь мир перевернётся, но я напишу сегодня всё, что передумала за эти годы и всё, что думаю сейчас, если, конечно, меня оставят в покое хоть на полчаса.
Нет, это невозможно! Варвара Фёдоровна, мать Игоря, каждые полчаса берёт трубку — старый аналоговый телефон, запрещённый в большинстве районов, — набирает известный номер и рапортует диспетчеру, как она провела эти полчаса, что сделала для экологии города, в который приехала погостить. Уже три раза приходил курьер с дронами-биноклями, и с каждым разом она требует всё более мощный прибор слежения. Конечно, её патриотизм будет отмечен, и на нас с нового года посыплются, как из рога изобилия, куча льгот, но также нельзя! Уже от её шпиономании досталось очень милой семье из дома напротив, водителю одного автобуса, а также родителям маленького мальчика, у которого ветер вырвал из рук бумажку от конфетки — бедные родители, как ни старались, не смогли её поймать!
Просто невыносимо чувствовать у себя на спине её взгляд! Я прямо физически ощущаю, как она шарит по комнате глазами, жаждет найти эко-провинность и отрапортовать! Но я, наученная горьким опытом прошлых лет, очень хорошо подготовилась к её приезду, и теперь просто так нас с Игорем не взять! Но слышать, как всё более визгливым становится её голос от бессилия чем-то навредить мне, просто невозможно!
Если бы её ненависть обрела материальные формы, я бы уже лежала мёртвая! И ведь она вполне искренне считает, что всё, что делает, делает во благо нам! Ну не нам, а хотя бы во благо своего драгоценного Игорька.
Так, сегодня 28-е, да ещё семь дней после Нового года. Как же мне всё это выдержать?
Господи, да она вообще с ума сошла! Пошла копаться в вещах Мишеньки, нашла одну старенькую футболку из синтетики, которую давным-давно прислала моя мама из Москвы, и помчалась радостная рапортовать по телефону о синтетическом заговоре, в котором участвует её невестка. Если Игорь сейчас не вмешается…
Игорь вмешался. Вырвал у мамы трубку и объяснил диспетчеру, что его мама только сегодня приехала из Кировки и у неё от перемены климата просто плохо стало с головой!
Но тут Варвара Фёдоровна вырвала трубку из рук любимого сына и начала визжать, что хоть он Игорь ей и сын, а эко-политика, которую проводит горячо любимый губернатор края, ей дороже! Так они и препирались, вырывая трубку друг у друга в течение десяти минут, не думая о том, что звонки мне придётся оплачивать из своего кармана. Это ещё при условии, что диспетчер окажется понимающим и с чувством юмора, а если нет? Жди тогда прихода эко-полиции, объясняйся в участке и плати ещё штраф за ложный вызов представителей экологического контроля на дом.
Вечер. Канун Нового года.
— Анастасия Ивановна, вас зовёт хозяин!
— Хорошо, Саша, я сейчас подойду. Вот только…
— Извините, госпожа, но он сказал это срочно!
— Хорошо.
— Настя, что же вы так медленно идёте? Все мои жёны уже здесь, и только вы…
— Простите, господин Линь, я проверяла новогодние счета.
— Ну, хорошо, хорошо, я ценю ваше усердие, расслабьтесь. Сегодня у нас праздник! Я уже много лет живу в вашем городе и перенял многие ваши обычаи, поэтому можете подойти к голографической ёлке и найти подарок со своим именем. Остальные мои жёны уже забрали свои подарки. У нас будет небольшая перестановка в иерархической лестнице, но чтобы никому не портить Новый год, расскажу обо всём завтра, второго января. А пока что все свободны! До завтра. Настя, а вы чего стоите? Идите домой, вас, наверное, сын уже заждался!
— Но господин Линь, вы, наверное, забыли… Я брала у вас 28 декабря в счёт сегодняшнего дня. И вы…
— Анастасия, я ценю вашу честность, так же, как и усердие, но у меня всё нормально с памятью! Просто хотел сделать вам подарок. А вы, гляжу, не рады?
— Нет, почему же! Просто это всё так неожиданно, и я уже…
— Да, и спасибо вам за отлично проведённую чайную церемонию, мои друзья…
— Простите, господин Линь, звонит телефон.
— Да… Настя, но это вас, из дома.
— Игорь, это ты? Ну что опять случилось? Хорошо, я еду!
— Что-то случилось?
— Спасибо вам, господин Линь, за неожиданный выходной, он мне очень кстати!
— Больше вы ничего не хотите мне сказать? Ну хорошо, я попробую чуть-чуть приподнять вам настроение. Я хотел вам сказать это после праздника!
— Да, я вас слушаю!
— Знаете, Анастасия… Я очень долго думал, прежде чем принять это решение, но ещё больше времени ушло на то, чтобы воплотить его в жизнь.
— Я что-то не совсем понимаю, о чём вы говорите!
— Вы проработали у меня лишь неделю, а я уже понял, что хочу, чтобы вы, и только вы, были моей первой женой. Но чтобы осуществить это решение на деле, у меня ушло целых два года. Как вы догадываетесь, проблема оказалась в вашем отце, вернее в его антипатриотичном поведении, повлекшем за собой высылку. Хорошо, что вы честно мне об этом рассказали, когда пришли наниматься на работу. И для меня не было неожиданностью, когда начальник агентства по трудоустройству встал на дыбы, услышав моё решение. Он долго потрясал вашим досье, но я не дал ему полностью высказаться. Сами понимаете почему! Труднее оказалось с другими. Чем больше была дверь, в которую я стучал, тем сложнее мне было объяснять своё желание и тем толще было досье, с которым меня знакомили. А эти счета, которые я не позволял вам читать и которые приносили сразу мне… Я понимал, что вас обижает моё недоверие, но хотел до поры до времени оставить всё в секрете. А вы обижались! А я… И вот буквально позавчера мне принесли документ, в котором было написано, что моё дело может быть решено положительно, если вы пройдёте анализ-тест.
— Но я…
— Успокойтесь, мне всё понятно! И я вас не обвиняю. Когда был издан указ, что все юноши и девушки должны пройти обязательный анализ-тест, вы уже не подходили по возрасту к тем, кто… Ну вы понимаете, о чём я? А чуть позже вышел указ, что анализ-тест будут проводить уже в родильном доме. Ваш сын, я надеюсь, проходил такую процедуру?
— Да, на второй день после рождения. Но я всё-таки не понимаю, зачем вам это надо? Зачем вы потратили столько денег и времени? Зачем я вам…
— Настенька, ответьте мне, как вы познакомились со своим будущим мужем? Его зовут, кажется, Игорь Михайлович?
— Да. Ещё в школе мы проходили компьютерное тестирование — в десятом классе. Такому же тестированию, насколько я знаю, подверглись ученики десятых классов всех школ нашего города. По результатам тестирования мне было предложено пять кандидатур, совместившихся со мной в экологической диаграмме. Я должна была выбрать одного. Я выбрала. Это был Игорь. Вот и всё. А почему вы спрашиваете?
— Как бы вам сказать… Вы когда-нибудь, ну хотя бы в младших классах, читали книжки про любовь?
— Я и сейчас их читаю! Слава богу, ещё никто, кажется, не ввёл запрет на такие книги.
— Ну и что вы думаете о любви?
— Я о ней не думаю.
— Почему?
— Во-первых, у меня просто нет на это времени, во-вторых… Когда мне было выдано пять кандидатур, мне было недвусмысленно сказано, что я не имею права на свободный выбор мужа. А если нет выбора, то какая может быть любовь? Зачем мучить себя мыслями о несбыточном!
— А какую профессию вам разрешил выбрать компьютер?
— Никакую.
— Как это?
— Только право на профессию жены. Чем я и занимаюсь сейчас, как вы знаете!
— Но ведь вы такая умная!
— Да, я тоже так думала. Но весь мой ум оказался ненужным, когда произошла та история с моим отцом!
— И поэтому вас поставили перед выбором…
— Простите, господин Линь, меня очень ждут дома!
— Нет, это вы меня простите, Анастасия Ивановна, я отпустил вас и в то же время не даю уйти! Сейчас подадут машину. У вас будет десять минут, пока вы будете ехать домой, и в эти десять минут я прошу вас подумать вот о чём: хотели бы вы стать женой по любви? Приходить сюда не потому, что это ваше рабочее место, а потому что вас здесь любят. Подумайте, пожалуйста. И идите! Я больше не задерживаю вас!
________________________________________
Квартира Анастасии и Игоря.
— Игорь, ну что случилось на этот раз? О, Олюшка, сестричка, здравствуй! Что… А где Варвара Фёдоровна?
— Настя, ты только не волнуйся! Мама смотрела телевизор, а потом пошла в комнату к Мише. Что уж там она делала, не знаю, только через некоторое время мы услышали, что она открыла окно из комнаты Миши и что-то кричит. Я не успел принять никаких мер, как она прибежала к телефону, схватила трубку и давай рапортовать диспетчеру. То, что она говорила…
— Успокойся, Игорь, давай я дальше доскажу. Я сижу на кухне, пью чай, жду, когда все успокоятся, чтобы подарить новогодние подарки, вдруг слышу, что она говорит диспетчеру по телефону!
— Она…
— Нет, Игорь, давай я доскажу. Она сказала диспетчеру, что я, твоя сестра, Ольга Ивановна Хитрова, зашла в комнату племянника, дождалась, пока тот помочится в горшок, открыла окно и вылила мочу на входящих в подъезд людей. Представляешь, как надо нас с тобой, Настя, ненавидеть, чтобы устроить такое!
— Подождите, подождите, я что-то не понимаю, а где сама Варвара Фёдоровна?
— Я…
— Подожди, Игорь, я сама скажу! Хорошо ещё, что соседка, на которую вылили содержимое горшка, видела, кто это сделал, а то пришлось бы мне… Настя, у нас просто не было выхода!
— Вы вызвали фильтр-перевозку?
— Это не мы. Это диспетчер. Ведь ещё даже недели не прошло, как она…
— Но ведь ты мог отказаться от госпитализации?
— Настя, я не знал, что ты так любишь мою маму! Спасибо тебе! Я, конечно, возражал, но меня никто не стал слушать. Понимаешь, если бы вызвал фильтр я или соседи, ещё можно было бы что-нибудь сделать, а так как вызов сделал диспетчер…
— Вот, Настя, ты какая, сестру тебе не жалко, а свекровь, которая хотела меня эко-полиции сдать… Не ожидала я от тебя!
— Да замолчите вы оба! При чём здесь любовь, ненависть! Вы знаете, во сколько мне обойдётся содержание и обследование её в фильтре? Три месяца будет длиться обследование, понимаете, три месяца! И ещё не факт, что после этого её положат в психиатричку! Скажут, больная теперь стабильна, долечивайте её на дому! Вот тогда, действительно, сумасшедший дом будет!
— Ну что же, весёлого Нового года нам всем!
Несколькими часами позже.
Что же мне делать с предложением господина Линя? Или уже не господина, а просто Линя? Что ему ответить? Или уже поздно что-то отвечать, он сам за меня всё решил. Или… Я просто боюсь. Ведь с изменением статуса изменится и моя жизнь. Конечно, она изменится в лучшую сторону, ведь первая жена — это… Это деньги, это уважение, это защита, это… Наконец, это первый стул на чайной церемонии возле господина… Нет, просто Линя! Это… Но я боюсь любви! Я не знаю, что это такое, и боюсь! Насколько легче было бы, если бы господин выбрал меня в первые жёны по моим деловым качествам. Вот тогда действительно был бы праздник, праздник для моего самолюбия! А так… Но паниковать рано, может, всё ещё сложится хорошо! Надо только после праздника пройти этот анализ-тест — и всё будет хорошо!
В феврале должно прийти заключение из детского департамента. Ведь я ещё не знаю, какое решение выдал компьютер по Мишеньке. В какой детский садик он пойдёт? Этим полностью занималась госпожа О-Сы, и я думаю, что… Господи, что там опять за шум? Что опять случилось?
— Настя, он умирает! Я вызвал фильтр, только бы они успели! Я же просил тебя ещё в прошлый раз вызвать фильтр, а ты заладила: стерилизация, стерилизация!
— Игорь, подожди, не паникуй! Подержи его, я открою ему проход для воздуха! Мишенька, сынок, ты слышишь меня? Это я, твоя мама! Вот так, умничка, дыши, мой мальчик, дыши! Игорь, иди, по-моему, они приехали! Мишенька, сейчас мамочка тебе оденет, и мы поедем! А где Мишенькина маска на ротик? Без маски на улицу выходить нельзя — там злые микробы, которые так и норовят заскочить моему мальчику в ротик! Мы поедем на блестящей машине!
— Нет, мамочка, вам никуда ехать не надо. Во всяком случае, сейчас. Чуть позже, после того как мы уедем с вашим сыном, за вами приедет экологическая полиция. Ваш муж сказал, что у ребёнка уже был приступ, и вы посмели его лечить сами! Это государственное преступление. Эту маску снимите, у нас своя! Папаша, откройте дверь шире, а то носилки не пройдут! А вам, мамочка, я бы рекомендовал подумать о своём поведении и ближайшие пять минут не пытаться выходить из дома! На всякий случай я оставлю санитара возле двери — это на случай, если вам придут в голову глупые мысли о побеге!
— Игорь, ну зачем ты всё рассказал врачу?
— Анастасия, это мой сын, и я имею право… Ты знаешь, моя мама была во многом права, когда отговаривала меня от брака с тобой! Не надо было мне жениться на дочери такого антипатриотичного элемента, как твой отец!
— Ну и почему ты женился?
— А ты забыла? Мне, в отличие от тебя, компьютер выбора вообще не оставил! У тебя было пять кандидатур, а у меня — только ты!
— Ну и не женился бы, если тебе так не хотелось! Поискал бы какую-нибудь работу!
— Ты… Ну не долго тебе осталось надо мной издеваться! Ты же отлично знаешь, что если бы я не женился на тебе, мне пришлось бы уезжать к маме, в Кировку! И все её усилия, чтобы я стал городским человеком…
— Ну и что ты теперь стонешь?!
— Я не хочу больше с тобой разговаривать, а то меня заподозрят в антипатриотизме!
— А ты что, думаешь, что тебя всё это не затронет?
— Что? Но этого не может быть! Настя, неужели ты не возьмёшь всё на себя? Ведь я…
— Ты, дорогой мой, мог тогда не соглашаться со мной, я тебе дорогу к телефону не загораживала! Ну ладно, не дрожи, возьму всё на себя! Мне-то бояться уже нечего. Я только прошу тебя — не отдавай его госпоже О-Сы больше чем на один день!
— Спасибо, Настя, я сделаю то, что ты попросила. Звонят в дверь, открывать?
— Не надо, я сама открою. И помни: когда будет допрос, вали всё на меня, говори, что это я тебе тогда не дала вызвать фильтр!
— Здравствуйте, это вы, Анастасия Петрова?
— Я.
— Возраст?
— Двадцать три года.
— Место работы?
— Третья… Первая жена господина Линя.
— Так первая или третья?
— Понимаете…
— Короче, пожалуйста. Первая или третья?
— Наверное всё-таки третья! Приказ на первую жену ещё не подписан и вряд ли уже будет подписан!
— Собирайтесь.
— Я уже собралась.
— Ну, тогда… У вас есть право на один звонок. Вы не хотите кому-нибудь позвонить?
— Наверное… Нет, я не буду никому звонить.
— Сержант, проводите её в машину, а я ещё побеседую с мужем.

— Петрова Анастасия, включите Виртекс, здесь господин Линь, он хочет говорить с вами.
— Здравствуйте, господин Линь.
— Здравствуйте, Настя.
— Не надо. Я — Петрова Анастасия Ивановна. Так и обращайтесь ко мне.
— Настя, я не буду вас утешать или спрашивать о вашем самочувствии, я только хочу задать вам один вопрос. Вы ответите на него?
— Да.
— Каким бы тяжёлым он ни оказался для вас?
— Да, я отвечу. Задавайте ваш вопрос!
— Вы согласны стать моей первой женой?
— Господин Линь, может, вы забыли, к кому пришли? Мой статус сейчас приравнивается к статусу государственной преступницы.
— Настенька, я знал, куда шёл, и знаю, чего хочу, весь вопрос в том, хотите ли вы того, чего хочу я!
— Но это же невозможно!
— Возможно или невозможно — решать мне, вам лишь нужно дать мне ответ. Вы согласны?
— Ну, если вы… Да, я согласна!
— Хорошо. Тогда вам остаётся провести здесь последнюю ночь. Завтра я заберу вас! Вам уже провели стерилизацию?
— Нет, должны были завтра.
— Слава богу, я успел! Значит, решено, завтра рано утром я буду здесь и заберу вас.
— Подождите, господин Линь, мой сын…
— Настя, все вопросы завтра.
— А где Катерина и Наталья?
— Они отказались у меня работать после того, как узнали, что я поручился за вас. Они свободные гражданки, и я не имею права их задерживать, да и не хочу. Думаю, вам гораздо комфортнее будет находиться здесь в качестве единственной жены.
— А мой… муж, мой муж, вы не знаете, что с ним? Почему он не приходил ко мне в тюрьму, почему не навестил? Ведь мне полагается три посещения, а было использовано только одно — вами!
— Настя, я не знаю, где ваш муж. У меня не было времени заниматься его судьбой.
— Простите, господин Линь, я понимаю! Вы столько сделали для меня, а я ещё…
— Всё, Настя, идите отдыхайте. Послезавтра сюда приедет лаборантка со своим оборудованием. Я, конечно, мог отвезти вас в лабораторию сам, но подумал, что для вас будет лучше не выходить пока из дома.
— Но почему?
— Да вы ведь не знаете! Информация о вашем преступлении была во всех средствах массовой информации, и кто знает, какая блажь стукнёт в голову патриотично настроенным гражданам, если они увидят вас на свободе. Ну что же, если у вас больше нет ко мне вопросов…
— Нет, один вопрос у меня есть.
— И какой же?
— В качестве кого я буду у вас жить?
— А я думал, это и так понятно — в качестве жены!
— Но ведь официально…
— Официально я ваш тюремщик и надзиратель. Но вы же дочь своего отца и отлично понимаете, что если бы я следовал официальным нормам, то даже близко не подошёл бы к тому месту, где вы находились в заключении. И вот ещё что: вы знаете, Настя, что я за вас поручился — поручился своим имуществом. Так что если что-то пойдёт не так, я останусь нищим и мне впору будет идти наниматься к какой-нибудь богатой соотечественнице третьим мужем. Шучу, шучу! Всё будет хорошо и… Ну почему вы плачете? Я никогда не видел вас плачущей!
— Я только сейчас почувствовала, что всё кончилось!
— Ну вот и молодец. А сейчас приведите себя в порядок и приходите пить чай. Знаете, без вас чай стал горьким. Только вы умеете так готовить чай, как его готовила моя мама.
— Ну почему вы не идёте к себе в комнату?
— Я хотела… Спасибо вам за всё!
________________________________________
Я могу сидеть хоть целый день за нейроинтерфейсом и писать, Линь знает об этой моей страсти и не возражает. Впрочем, я сама не могу находиться в разлуке с ним больше получаса.
Кажется, я начинаю понимать, что значит быть любимой женой. Но мне всё кажется, что это всё скоро кончится — слишком всё было плохо, чтобы так вот сразу стать хорошо!
Сегодня только второй день свободы, а мне кажется, что прошло уже сто лет. Я стараюсь гнать мысли о Мишенке, Игоре и Оле, но они словно тени преследуют меня на каждом шагу.
Конечно, я могу попросить Линя узнать, расспросить, но… пока не буду. Боюсь, что правда будет ужасной! Ещё не сегодня! Завтра придёт лаборантка, возьмёт кровь и через неделю… Да, анализ будет готов через неделю. Через неделю мне уже нечего будет бояться!
________________________________________
— Настя, Настенька, проснись! Я по своим каналам узнал результаты анализа — и это катастрофа!
— Что такое? Я… Я ничего не понимаю! Что произошло?
— Официально анализ поступит к начальнику экологического контроля только через два часа, и до этого тебе надо…
— Мне надо собираться снова в тюрьму?
— Настя, ну что ты несёшь? Анализ такой ужасный, что боюсь, тебя ждёт кое-что похуже тюрьмы!
— Линь, я не хочу, я боюсь!
— И я боюсь, но, к сожалению, у нас нет времени на такую роскошь, как страх!
— А что ты хочешь сделать?
— Из города тебя не выпустят! Пока мы будем ехать до аэропорта, пока будем проходить контроль…
— А твой самолёт?
— Он, как назло, сломался!
— А что там с моим анализом?
— У тебя тройное «Э».
— А что это такое? У Оли было одно «Э», и её стерилизовали, а о тройном «Э» я даже не слышала.
— У тебя наследственная аллергия, техногенная аллергия и аллергия СПИД — это сочетание заразно и от него нет лечения.
— Значит, ты тоже заражён теперь?
— Значит, тоже! Но мне почему-то совсем не страшно! Может, потому что сейчас надо спасти тебя, а всё остальное потом.
— А мой сын и…
— Миша в больнице, Игорь уехал из города, вероятно, в Коровку, точнее не узнавал — было некогда. С Ольгой всё в порядке. Ну, займёмся наконец твоей жизнью и судьбой?
— Но я совсем не понимаю, что мне теперь делать?
— Прежде всего — успокоиться! Я дам тебе десять масок — это самые последние модели. Каждой маски хватает на два дня. Ты слышишь меня? Настя, очнись!
— Да, я слышу! Каждой маски хватает на два дня.
— Но это на крайний случай. Вот ещё кое-что на крайний случай. План фортификационных сооружений, которые проходят под городом. Это схема трёх фортов, больше я не успел скачать из интернета. Но я надеюсь, что всё это тебе не понадобится. Сейчас я отвезу тебя в дом моего приятеля и оставлю там. Там есть всё, чтобы продержаться хотя бы три дня. Я сделаю все свои дела и попытаюсь вывезти тебя из города. Вот деньги, схемы и маски. Всё это я складываю вот в эту сумку. Видишь, Настя?
— Подожди, подожди, Линь! А как же твоё поручительство? Ты же останешься из-за меня нищим! Нет, я так не согласна, я никуда не поеду, пускай приезжают и забирают меня в тюрьму!
— Настя, всё гораздо сложнее. У нас уже не осталось времени на объяснения! Но поверь, если мне не удастся тебя спасти…
— Линь, по-моему, звонит телефон!
— Наверное, я слишком много времени дал посыльному! Ему хватило часа, чтобы доставить результат. Не бери трубку! Мы с тобой потратили слишком много времени на разговоры.
— Быстро бросай необходимые вещи в сумку и бежим!
________________________________________
Улицы Владивостока в эту ночь казались чужими и враждебными. Тёмные переулки, облупленные фасады старых домов, мерцающие неоновые вывески китайских лавок — всё это казалось частью ловушки, в которую я попала. Ветер с моря приносил запах гари и соли, но вместо привычного шума прибоя слышался гул дронов патрульной эко-полиции, их красные огни мелькали в тумане, словно глаза хищников.
Мы бежали по мокрому асфальту, отражая свет уличных фонарей, которые казались слишком тусклыми, чтобы разогнать тьму. Вдруг из-за угла выскочил патрульный дрон — его сенсоры мигнули, и я почувствовала, как сердце застучало быстрее. Линь схватил меня за руку, и мы нырнули в узкий проход между зданиями, где воздух был пропитан запахом гари и гнили.
Вдоль улиц стояли заброшенные киоски, облезлые плакаты с лозунгами о чистоте и порядке, а на тротуарах валялись пустые маски и обрывки документов. Каждый шаг отдавался эхом в пустоте, и казалось, что за нами следят не только дроны, но и невидимые глаза, прячущиеся в тенях.
Линь шептал мне, что впереди — старый подземный ход, забытый многими, но именно он может спасти нас от преследования. Мы добрались до входа — заросшего плющом и скрытого под слоем мусора. Схватившись за рукоятку, я почувствовала, как холод пронизывает меня до костей. В этот момент за нами раздался глухой гул — дроны приближались.
Мы нырнули в темноту тоннеля, и мир вокруг погрузился в мрак, прерываемый лишь мерцанием светящихся грибов на влажных стенах. Тоннель казался бесконечным, и каждый звук отдавался в ушах, заставляя сердце биться всё чаще.
— Его нет в городе. Ты будешь в доме одна. В течение трёх дней передвигайся по дому тихо. Не подходи к телефону, не приближайся к входной двери. Кто бы ни стучал, не подавай никаких признаков жизни!
— А из окна меня никто не увидит?
— Дом в престижном районе, с затемнёнными окнами.
— Как тот, в котором мы должны были бы жить с Мишуткой!
— Ты это о чём?
— Так, уже ни о чём!
— И последнее. Всё может случиться, если через три дня я не приду — уходи, не жди меня!
— Как уходить? Куда уходить?
— Желательно к тем трём фортам, планы которых я тебе дал.
— А как я туда доберусь? Я же за последние два года без машины пешком вообще никуда не выходила! Я не знаю…
— Настя, ну не паникуй раньше времени! Может, всё ещё обойдётся. В гараже у моего друга стоят целых две машины, но я не знаю, сможешь ли ты ими сейчас воспользоваться.
— Машину я водить умею и без шофёра обойдусь, но… Подожди-ка, а ты же не сказал мне главного — как ты объяснишь полиции моё исчезновение?
— Анастасия, не забивай себе голову ерундой, это мои проблемы, и я с ними справлюсь. Надеюсь, что справлюсь! А ты пока осваивайся здесь и помни всё, что я тебе сказал. Ну всё, я поехал. Там, наверное, телефон у меня уже раскалился до бела.
— Линь, подожди! Я… Я не хочу, чтобы ты уезжал!
— Настя, и я не хочу, но… Ты же сама всё понимаешь! Да, Настенька, здесь есть нейроинтерфейс, ты можешь им пользоваться, он включён. Ты можешь сидеть за ним сколько угодно долго, но не выключай его, слышишь! И не надо плакать, всё будет хорошо, я очень надеюсь на это.
________________________________________
Сегодня второй день, как я нахожусь в доме одна. Телевизор не выключаю, и информация, которая идёт через наушники прямо в моё сознание, очень неутешительная.
Меня ищут. Все входы и выходы из города закрыты. Под усиленной охраной находится Мишутка. Возле дома Ольги тоже стоит охрана, не говоря уже о моём бывшем доме. Во время интервью госпожа О-Сы прилюдно отказалась от своих планов по однодневному усыновлению Мишутки. Так что надежда, что Мишутка будет хоть частично защищён, растаяла без следа. Бедный мой мальчик! Что же с ним будет дальше? Вероятно, его анализ ещё раньше показал мои три «Э», но по телевизору об этом не говорят. Наверное, они уже стерилизовали его. Боже мой! Я не могу больше об этом думать и не думать не могу!
Проклятый господин Ли Фань! Будь прокляты потоки машин, которые нескончаемо текут мимо нашего дома. Текли. У меня же теперь нет своего дома. Я… Боже мой, кто-то трезвонит во входную дверь!
Я боюсь! А вдруг это меня уже обнаружили? Как плохо, что в этом доме нет камер наружного наблюдения! А вдруг это Линь?! Потерял ключи от дома и стоит, трезвонит, а я сижу здесь и не двигаюсь с места! Нет, он не мог потерять ключи, он не мог, он…
Господи, а вдруг это сам хозяин дома, а я здесь… Всё, не могу больше слышать этот трезвон, куда же я бросила наушники от телевизора?
Линь, дорогой Линь, приди, забери меня отсюда, я не могу больше здесь оставаться в неизвестности!
________________________________________
По улицам Владивостока в эту ночь текли потоки машин — блестящие, но холодные, словно металлические змеи. Фонари отражались в мокром асфальте, а в воздухе висел резкий запах соли и гари. Вдалеке слышался гул дронов патрульной эко-полиции, их красные огни мелькали между домами, словно глаза хищников.
Сквозь затемнённые окна соседних домов я видела силуэты, прячащиеся в тени. Каждый звук отдавался эхом — шаги, скрип двери, шёпот ветра. В голове крутились мысли: как долго я смогу прятаться? Куда бежать, если меня найдут?
А почему же нигде не упоминают про Линя? Что с ним? Может, если я позвоню по телефону и скажу только одно слово, они не успеют? Вот только наберу до боли знакомый номер, и… Я даже говорить ничего не буду, я только послушаю его голос! Милый, дорогой Линь! Нет, конечно, не буду я звонить по телефону, но помечтать-то могу?
Мне надо выключить телевизор, иначе я сойду с ума.
________________________________________
Обращение к гражданам города, которое звучит в записи и передаётся каждую минуту:
«Граждане города Владивостока! Будьте бдительны, где-то рядом с вами находится опасная преступница. Преступница очень хитра, и поэтому всем, кто находится сегодня на улице, рекомендуется одеть прозрачные фильтр-маски. Повторяем, в целях вашей же безопасности… Если вы что-то слышали или видели, немедленно сообщите ближайшему патрульному или водителю патрульной машины, которая находится рядом с вами. А также вы можете позвонить по телефонам… Награда за поимку преступницы очень высока. Сознательный гражданин получит из рук обманутого хозяина преступницы, господина Линя, гофрированный авто тоннель. Граждане города Владивостока…»
________________________________________
Сегодня последний день. Если он не придёт, если он не придёт, я не знаю, что делать! Но находиться в этом доме с каждой минутой становится всё опаснее, я физически ощущаю эту опасность! В дверь и по телефону звонят непрерывно. Дверь взламывать, видимо, боятся — вдруг здесь никого нет, а потом придётся отвечать перед хозяином. Вот и звонят на всякий случай, вдруг я всё-таки тут и у меня не выдержат нервы!
Даже если Линь не придёт, мне придётся уходить отсюда! Наверное, это последний раз, когда у меня есть возможность разговаривать с невидимым собеседником — с компьютером. Ну что же, в мире, где ты никому не нужен, только и остаётся, что разговаривать с собой!
Впрочем, до вечера ещё далеко, может, он ещё придёт?
Я с утра не включала телевизор, может, посмотреть? Может быть, они прекратят поиски, решив, что меня нет в городе? Они прекратили поиски! Но не по той причине, по которой я думала! Меня нашли! Это невероятно, но с экрана на меня смотрела я сама. Только вот голос, которым говорила женщина, уверяя, что она не Анастасия Петрова, был совершенно не похож на мой! Но поимщиков это, конечно, не смутило — не обращая внимания на жалкие попытки женщины, они с гордым видом позировали перед камерой. А чуть позже показали… Линя, который в торжественной обстановке вручил мужчине и женщине, поймавшим меня, гофрированный авто тоннель! Я даже ещё не успела возмутиться, как услышала звук ключа, который поворачивался в замке.
________________________________________
— Линь, это ты? А я видела только, что тебя по телевизору, как это может быть?
— Давай считать это чудом! Чудом науки и техники.
— Линь, ты улыбаешься! Я так давно не видела твоей улыбки, всё кончилось, да?
— Нет, вряд ли. Но один-два дня у нас с тобой есть! И за это время мы должны или выбраться из города, или очень хорошо спрятаться!
— Ты будешь прятаться со мной? Но… Кто та женщина, так похожая на меня?
— А ты не узнала её?
— Нет.
— Это же Ольга, твоя сестра!
— Этого не может быть! Я же видела, как она по телевизору…
— Как жаль, что я не успел предупредить тебя, чтобы ты ни смотрела телевизор! Представляю, что ты тут себе надумала!
— Так она это специально?
— Да, нам надо было снять слежку с неё. И поэтому она согласилась на публичное отречение. А ты знаешь, ей это далось не так уж легко — оказывается, очень мало людей в городе поддерживают идеи твоей свекрови и бывшего мужа.
— Ты и об этом знаешь?
— Да, пока голограф изменял её внешность, она мне много о чём рассказала! И о том, что после публичного отречения с ней перестали здороваться не только русские соседи, но и китайцы.
— Но Линь, ведь, когда всё раскроется…
— Когда всё раскроется, она скажет, что я насильно заставил изменить её внешность, ведь ты слышала, как она говорила, что не является Анастасией Петровой, но никто не пожелал её слушать. Так что в этом отношении им не к чему будет прицепиться!
— А почему ты сказал, что у нас есть один, два дня? Почему не больше?
— Потому что после поимки преступника анализ-тест назначают только через два дня, таков закон. Если Ольга не выдаст себя чем-то раньше, то у нас с тобой впереди целая вечность!
— Да, два дня — это очень много! Я очень хорошо убедилась в этом, сидя здесь взаперти!
— Да. Что касается сидения взаперти… Взволнованные граждане десять раз просигнализировали про этот дом. Уже был готов план захвата дома, когда прозвучал отбой и сообщили о твоей поимке, вернее — о поимке Оли. Всё это время я молился всем богам, чтобы у тебя выдержали нервы и ты не наделала никаких глупостей, вроде отпирания двери или звонка ко мне!
— А я ведь хотела тебе позвонить! Так хотела. А, кстати, откуда ты знаешь про план захвата дома, и… Прости, я, кажется, сказала глупость. Ты же…
— Настя, ты лучше меня об этом не спрашивай. Знай только, что очень много людей участвовало в разработке плана твоего спасения, естественно, не просто так!
— А голограмма не может исчезнуть раньше времени?
— Нет. За это ты можешь не волноваться. Всё может открыть только полный тест-анализ.
— А как тебе вообще в голову пришла эта идея с моим двойником?
— Помнишь, год назад ты пришла по моему приглашению на приём, который проводил Ли Фань вместе с Ольгой? Не помню, по какому случаю был приём, но помню впечатление вашей идентичности. Вы были так похожи! Правда, она чуть выше ростом и…
— Моложе! Моложе, ты это хотел сказать?
— Да. Но я думаю, что ты ещё не в том возрасте, чтобы это могло тебя в какой-то мере задевать, ведь так?
— Ну, если только капельку, но мы отвлеклись, рассказывай дальше.
— Конечно, тогда мне и в голову не могло прийти, что придётся воспользоваться этим сходством, но где-то в памяти этот вопрос у меня отложился.
— Какой вопрос?
— Мне очень хотелось расспросить тебя, какая между вами разница в возрасте, какие… О многом, в общем, хотелось расспросить, но, как ты понимаешь, у нас с тобой тогда были не такие близкие отношения. К тому же у тебя тогда родился Миша, и ты сильно отдалилась от меня.
— Линь, а что мы теперь будем делать? Как ты думаешь, они сняли посты с дорог?
— Посты сняты. У нас есть с тобой совсем немножко времени, и мы можем посвятить его друг другу. К чему ты прислушиваешься?
— Подожди, я забыла выключить телевизор, там что-то опять про меня говорят!
Из динамиков звучит официальный голос:
«…Дело Анастасии Петровой взято губернатором лично на контроль, и в течение завтрашнего дня в отношении неё будут проведены необходимые проверки… И о погоде на сегодняшнюю ночь! Из-за происков Москвы и вследствие искусственного сгущения экологических отходов над нашим прекрасным городом водителям и пешеходам не рекомендуется без нужды выходить на улицы. Если же по какой-то причине вы вынуждены это сделать, используйте тройные фильтры господина Ли Фаня — наши тройные фильтры прошли…»
— Всё, передышка окончена! Ты слышала, что сказали по телевизору?
— Ну и что? Губернатор взял дело под личный контроль, как будто и так не все дела под его контролем!
— Очень жаль, но у меня опять не осталось времени на объяснения. Бери свои вещи… Впрочем, нет, подожди! Погода, да, погода нас спасёт и прикроет.
— Линь, ну что это такое? Ты что-то бормочешь сам себе, а я ничего не понимаю.
— Объясняю всё чётко и ясно. Так как дело взято губернатором под личный контроль, все измерения и анализы будут произведены завтра, и всё, как ты понимаешь, будет раскрыто. Я хотел прямо сейчас уехать, но информация о погоде…
— А при чём здесь погода?
— В наших интересах, чтобы нас видело как можно меньше людей. Конечно, сейчас нас не ищут, но завтра, когда всё раскроется и люди губернатора всё сопоставят…
— Из всего этого я поняла, что у нас с тобой есть несколько часов до наступления темноты.
— Совершенно верно. Давай спокойно сейчас подумаем, все ли дела мы с тобой завершили, всё ли…
— Линь, телефон звонит, подойти?
— Нет, не надо. Я сам.
— Ну что ты такой потерянный? Что-то опять?
— Один из тех, кто помогал мне в подмене, перепродал нашу информацию за более высокую цену чиновнику из команды мэра города. Теперь к поиску подключается мэр.
— Ну почему? Почему мы никак не можем выбраться из этой череды совпадений?
— Может быть, нам просто не суждено быть вместе? Может, у нас разные боги? Боги, которые не хотят, чтобы мы были вместе?
— Ты какую веру исповедуешь?
— Я христианин.
— Как же так? А у вас в Китае разве не другой бог?
— У меня мама китаянка, а отец был русский. Он работал в посольстве, пока однажды не исчез неизвестно куда. Его искали, но не нашли. Но ещё раньше, с согласия матери, он окрестил меня в православном храме.
— Значит, ты лишь наполовину китаец? То-то я давно заметила, что ты отличаешься от своих соотечественников, только спросить стеснялась.
— Настя, ты готова?
— Ой, прости, за последний час я столько раз собиралась, а потом расслаблялась, что сейчас даже забыла…
— Нет, Настя, забывать нельзя, нужно идти.
— А как же время, которое мы хотели посвятить друг другу?
— У нас его не осталось. Надевай тройную маску Ли Фаня и в дорогу!
— Можно я ещё раз пройдусь по дому? Мне кажется…
— Нет, Настенька, нельзя! Нам очень долго ехать до аэропорта.
— Разве это долго — десять минут?
— А если пробка? Ведь не только мы с тобой слушали сообщение о погоде. Все сейчас будут стремиться как можно скорее добраться домой. Кто в аэропорт, а кто, наоборот, во Владивосток. Пойдём, Настя, самое главное — мы вместе, а там посмотрим…
— Ой, подожди, я забыла информацию из компьютера стереть!
— Настя, быстрей!
— Всё стерла и выключила.
— Настя, слышишь, полицейская сирена, скорей иди в машину.
— Ну всё, успокойся, дорогой! Мы успели!
— Что же, аэропорт отпадает, попытаемся прорваться по-другому. Почему ты плачешь?
— Мой мальчик! Мы только что проехали мимо моего бывшего дома, и я подумала про Мишу.
— Не плачь, я не успел тебе сказать, Ольга обещала позаботиться о малыше, когда всё кончится.
— Кто бы об Ольге позаботился, после того как всё откроется!
— Не беспокойся, я всё продумал, прежде чем начал превращение Ольги в тебя. Все концы обрублены. Этот информатор знает столько же, что и остальные. Он уверен, что я принудил Ольгу к сотрудничеству. Пострадает оператор голографа, но ему я помочь уже не смогу.
— Осторожно! Сгусток тумана! Боже мой, почему он такой грязно-зелёный? Как же мы поедем дальше?
— Ты знаешь, в этом есть и хорошая сторона! Конечно, мы не можем ехать дальше, но и наши преследователи теперь не знают, где нас искать! Как ты знаешь, туман опустится на землю не раньше, чем через три часа.
— Что же мы будем делать?
— То, о чём ты мечтала! Посвятим время друг другу. Момент, конечно, не подходящий, но я всё-таки хочу подарить тебе кое-что!
— Что это?
— Это кольцо. Я прошу тебя стать моей женой.
— Что?
— Я не приглашаю тебя на работу в качестве первой жены — я прошу твоей руки и сердца! Я хочу, чтобы ты стала моей единственной женщиной на всю жизнь.
— Ой, какое красивое кольцо! С изумрудом! Откуда ты узнал, что зелёный — мой любимый цвет?
— Догадался!
— Это же изумруд? Я никогда не носила кольцо с изумрудом! Спасибо, Линь! Я… Если для тебя это так важно, то принимаю твоё предложение. Я буду твоей женой.
— Линь, проснись, мы, наверное, неправильно рассчитали время! Туман стал ещё гуще и темнее, и почему-то поднялся ветер! Он так трясёт машину, и запах… Ты чувствуешь, какой мерзкий запах просачивается в салон?! Линь, ну Линь же, проснись!
— Настя, я не сплю, мне просто плохо. Я не хотел тревожить тебя. Ты так сладко спала, а я вдруг стал задыхаться и у меня пропал голос, я не смог тебя позвать!
— А ты взял аптечку?
— Да, не волнуйся, я уже сделал себе укол! Успокойся, Настя, давай поговорим!
— Ну, какие здесь разговоры, тебе надо в больницу!
— Нет, Настя, не надо! У меня в аптечке такие лекарства, которых не достанешь ни в одной больнице. Да ты не волнуйся, мне уже легче. А знаешь, что интересно?
— Что?
— На тебя перемена погоды не подействовала, хотя носитель трёх «Э» у нас именно ты. Удивительно, да?
— Я чувствую себя хорошо, только страшно очень! А откуда у тебя такие лекарства?
— Настя, ты знаешь, что за эти три дня, что меня не было с тобой, я принимал пищу только два раза, а спал… Да, спал лишь один раз, да и то только три часа. Но зато я всё успел: и пути отхода нам приготовить, и двойника сделать, и лекарство на основе твоего анализа-теста изготовить!
— Ты? Лекарство?
— А ты знаешь, откуда взялись мои капиталы?
— Я думала, по наследству!
— Ага, от папы посла и мамы домохозяйки!
— Я по профессии химик-биолог! И сделал открытие. Заключается оно в том, что я нашёл способ вылечить умирающего от аллергии человека, даже в очень запущенной форме. Это лекарство на основе крови самого же больного. Естественно, оно было доступно только очень богатым людям. Сейчас я ввёл себе лекарство, изготовленное на основе твоих вирусов, исходя из того, что у нас с тобой теперь общая болезнь. Конечно, если бы мне вернуться хоть на час в свою лабораторию, я бы сделал лекарство из своей крови, но тут уже ничего не сделаешь! Я боялся, что тебе станет плохо в дороге, а о себе как-то не подумал!
— А нельзя нам… тебе как-то вернуться в твою лабораторию?
— Нет, я думаю, она уже обыскана и опечатана! Господин Ли Фань давно стремился прибрать мои открытия к своим рукам. До сих пор его останавливало только то, что я его соотечественник, ну а теперь, когда я стал парией, его уже ничего не остановит.
— Ой, Линь, ты чувствуешь, как ветер толкает машину? Ещё порыв, да какой сильный!
— Я думаю, причин для тревоги нет. Ветер нам не страшен. Нам бы только дождаться, когда туман опустится ниже уровня колёс! Почему этого не произошло до сих пор, я не понимаю!
— А где мы находимся? Мы же ехали в направлении Луговой, а вот теперь…
— Мы находимся на Авангарде, стоим прямо там, где когда-то были трамвайные рельсы. Снести нас некуда — что с одной стороны, что с другой — дома. Единственная опасность — что с нами может столкнуться какой-нибудь транспорт. Вдруг кто-то, такой же бедолага, как мы, был вынужден выбраться в такую погоду на улицу и застрял в тумане. Ну а вообще, давай уже будем надеяться на лучшее! Не может же судьба без конца преподносить нам только отрицательные сюрпризы! Как ты думаешь?
— Наверное, ты прав! Может, теперь ты немножко поспишь, а я покараулю? Ты же так мало спал все эти дни?
— Да, я бы не прочь, но боюсь, как бы не повторился приступ! Если ты почувствуешь, что со мной что-то не так, вот шприц, а вот лекарство — оно уже разведено, его нужно только набрать в шприц! Но почему же всё-таки не оседает туман? Очень плохо, если утро застанет нас в этом месте.
— Спи, мой дорогой, я буду охранять твой сон.
Из досье на господина Линя, жителя города Владивостока, подданного государства Китай:
«…и поэтому Линь приравнивается к особо опасным преступникам. Биологическое оружие, которое он разрабатывал, должно обладать невероятной мощностью! Но в разобранном виде это оружие не представляет никакой опасности. Несмотря на усилия ведущих биологов Приморского государства, способ соединить безвредные элементы в биологическое оружие так и не был найден. При задержании Линя быть предельно осторожными, но на поражение не стрелять. Женщину, которая предположительно должна находиться рядом с Линем, при задержании можно и нужно устранить.
Департамент экологической полиции. Тайная канцелярия. Подвид «Э». За №…»
________________________________________
— Настя, Настенька, проснись! Ну из тебя и дозорный!
— Я что, заснула? Прости, пожалуйста! А сколько сейчас времени?
— Пять часов утра. Ну как там наш туман? Господи, боже мой! Да он стал ещё плотнее и не просто тёмный, а чёрный с фиолетовым оттенком, а запах… Запах пропал! Настя, ещё час, и если ничего не изменится, нам нужно будет на что-то решаться!
— На что решаться?
— Да я ещё сам не знаю, но что-то делать всё же придётся!
— Линь, кто-то заглянул в окно с твоей стороны!
— Что ты, Настя, этого не может быть! В такую ночь никто не выживет, находясь снаружи!
— Ну вот опять! Посмотри сам!
— Но я никого… Боже мой! Это ребёнок, девочка! Ей на вид лет пять, как же она…
— Линь, открой дверь, я не могу, здесь дверь заблокирована!
— Нет, Настя, дверь открывать нельзя.
— Да ты что, сошёл с ума? Там же ребёнок!
— А ты уверена, что где-то там, за туманом, не прячутся взрослые? Может, они только и ждут, когда мы откроем дверь!
— Линь, у тебя уже мания преследования! Ну вот видишь, она уже появилась с моей стороны окна. Ребёнок совсем несчастный, просто стоит, даже в окошко не стучит. Линь, ну давай откроем!
— А ты знаешь, почему она не стучит? Посмотри на её руки — ниже плеча они погружены в туман.
— Ну и что? Она просто очень маленькая. Я не знала, что ты можешь быть таким жестоким. Может, из-за того, что ты медлишь, она погибнет!
— Не погибнет! Пока мы с тобой препирались, прошло уже не меньше десяти минут. Если бы «Э»-доза была смертельной для этого ребёнка, она не продержалась бы на улице и тридцати секунд.
— Линь! Она ушла, можно я открою дверь и догоню её!
— Настя, это бесполезно! Если бы можно было спасти этого ребёнка, я бы открыл дверь без всяких просьб с твоей стороны!
— Линь! Выпусти меня, Линь! Я догоню девочку.
— Успокойся, я сейчас открою дверь. Но помни, что когда ты вернёшься, ты рискуешь найти меня мёртвым, если, конечно, у тебя хватит сил, чтобы вернуться. Открывать дверь?
— Нет, подожди. Тебе не кажется, что ты мне должен кое-что объяснить?
— Спрашивай, что бы ты хотела узнать?
— У меня много возникло вопросов, но я задам только один. Что ты знаешь про эту девочку?
— Лично, конечно, не знаю, но очень много знаю про людей, которые появляются на улицах нашего города, когда сгущается вот такой туман, как сегодня. Ты всё ещё готова слушать?
— Да.
— Ну что же, слушай. Я не знаю, обратила ли ты внимание, что после каждого такого прогноза погоды, как сегодняшний, диктор повторяет как заклинание одни и те же слова: «В нашем городе нет больных аллергией».
— Конечно, обратила и была в недоумении, какая связь между прогнозом погоды и отсутствием в городе больных аллергией.
— Это определённый сигнал, который отцы города дают вот таким несчастным людям.
— Подробно объяснять очень долго. Как бы тебе покороче сказать? Понимаешь, у этих людей страшные осложнения, которые даёт аллергия даже при одном «Э». Вероятно, у них не было денег, чтобы вовремя вылечиться, и чтобы не попасть в тюрьму или в больницу пожизненно — что, в общем, одно и то же — они избрали тот же путь, что и мы с тобой! Ситуации разные, а выход один — спрятаться. Они везде: в канализационных люках, в подвалах, на чердаках, но особенно много их там, куда я хотел тебя направить, если бы по какой-то причине не вернулся к тебе.
— Они живут в фортах?
— И в фортах, и гораздо глубже.
— А почему до сих пор никто из горожан их не видел?
— А что мы вообще видим из окна машины или из-за фильтр-маски?
— Да и запомни: им разрешено появляться на улицах города только вот в такие, как сегодня, ночи.
— А откуда они знают, что именно сегодня им разрешено выйти? У них что, есть радиоприёмники?
— И радиоприёмники, и телевизоры, и компьютеры, и спутниковые антенны! И я уверен, что они в курсе той ситуации, что произошла сегодня с нами.
— Значит, всё кончено. Ведь достаточно им позвонить, что мы стоим здесь в тумане, беспомощные, запертые облаком тумана со всех сторон!
— Всё может быть, но я думаю, что звонка ещё не было, они ещё думают, какую выгоду извлечь из сегодняшней ситуации.
— Да, ты, конечно, меня успокоил! И что же…
— Настя, ты не паникуй раньше времени, лучше дослушай меня до конца. Знаешь, есть такая поговорка: «Кто предупреждён, тот вооружён». Если вдруг со мной что-то случится, я не хочу, чтобы ты осталась на улицах города безоружная! Ну, ты успокоилась?
— Успокоишься здесь? Как же… Рассказывай уж дальше!
— Я даже примерно не представляю, сколько отверженных скопилось в тех местах, где нормальный человек жить не может. На мой взгляд, это огромная сила, и отцы города вынуждены с ней считаться. И чтобы не довести ситуацию до критической точки, иногда по радиоволнам летит сигнал, который разрешает отверженным выбираться на поверхность. И помоги тогда бог тем добропорядочным горожанам, кто не внял предупреждениям диктора и вышел на улицу или выехал в такой туман.
— Ты говоришь такие страшные вещи, а откуда ты всё это знаешь?
— Я много чего знаю, но лучше бы тебе, прости за каламбур, не знать того, что я знаю!
— Но… Знаешь, как я тебя всегда воспринимала?
— Как?
— Как богатенького бездельника, прожигающего деньги и время в никчёмных развлечениях!
— Значит, моя маскировка полностью удалась, если даже ты, моя третья жена, не догадалась ни о чём?
— Меня только смущали некоторые счета, но, естественно, я никому об них не говорила. Да и кому бы это было интересно? А знаешь, я давно хотела тебя спросить: почему на этих счетах рядом с твоей фамилией всё время стояла буква Ц? Это так тяжело выговорить, Линь. Ц…
— Неправильно. Ты будешь смеяться, но всё ещё гораздо сложнее. Это звучит по-другому: Ц. Линь. У китайцев сначала идёт фамилия, а потом имя. Дело в том, что Линь — это моё имя, а фамилия… Нет, ты будешь смеяться!
— Ну, Линь…
— Фамилия моя отца была Цветик. Ну вот и соедини теперь моё имя и фамилию! Смешно? Да? Хорошо, что моё имя может звучать без добавления фамилии, и это никого не удивляет. Но несколько человек были в курсе моих проблем со смешной фамилией, и поэтому, когда возникала необходимость передать мне какую-то секретную информацию, которая касается этого самого заболевания, мне присылали счёт с проставленной заранее суммой и добавленной к моему имени буквы Ц. Получив такой счёт, я знал, что оплатив, тут же получу информацию, и чем выше была сумма на счёте, тем, естественно, более засекреченной была информация.
— Линь, тебе не кажется, что в машине стало очень жарко?
— И тебе тоже так показалось? Я думал, это оттого, что я не совсем здоров. Уж не намекаешь ли ты, что нам надо выйти на улицу подышать свежим воздухом?
— Если у меня и была такая мысль до того, как ты начал свой развесёлый рассказ, то сейчас она давно испарилась. Но всё-таки, Линь, почему вдруг стало так жарко?
— А ты посмотри в окно!
— Я ничего не вижу.
— Посмотри на свет фар.
— Ну, какие-то чёрные точки летят, да так густо!
— Это явление называется снегом, если ты ещё о таком не забыла.
— А почему он чёрный? Я никогда не видела чёрного снега!
— А вообще снег ты когда видела?
— Ой, давно, я тогда ещё школьницей была! Это как раз тогда было, когда Олю в Тысяча коечную увезли, когда мы с папой поехали её забирать. Как раз тогда последний снег и пошёл! Линь, а почему же он всё-таки такой чёрный?
— Туман чёрный, небо чёрное, снег чёрный — что тебя удивляет? И температура воздуха, наверно, поэтому так резко повысилась.
— Линь, я не могу здесь сидеть, я как будто поджариваюсь на сковородке!
— Попробуй снять с себя лишнюю одежду.
— А ты?
— А я не буду. Меня почему-то вдруг начал озноб бить, как только снег этот жуткий увидел, так сразу и зазнобило. Настя, придвинь поближе к себе сумку со шприцем и лекарством, мало ли что! Таня, Настя, мне вдруг стало так тяжело дышать!
— Линь, миленький, только не отключайся! Как же я одна без тебя? А вдруг эти из канализации нападут, а я…
— Настя, сделай укол… я… мне не хватает… воздуха!
— Сейчас… Господи, я чуть не пролила лекарство! Сейчас, мой миленький! Вот так. Скоро тебе станет легче. Ой, Линь, а что с твоими волосами? Они… Они лезут! Какой огромный пучок! Линь, скажи что-нибудь, Линь!
— Настя, не… кричи… так, а то кто-нибудь… услышит!
— Я поняла, я не буду кричать. Я просто тихо посижу и помолчу, да?
— Ты всё… понимаешь. За… это… я тебя и… по… лю…
— Линь! Очнись! Что же мне делать? Может, ещё один укол сделать? А вдруг ему станет хуже? Господи, опять эта девочка! Вот уж совершенно не кстати. Уходи, девочка, я не открою тебе!
— Нет, она не просит открыть, она куда-то показывает. Господи, сзади фары, надо уезжать! Оказывается, уже совсем светло! Она куда-то показывает вбок, господи, её рука! Вот о чём говорил Линь! Хорошо, хорошо, я поеду туда, куда ты мне показываешь! Бедное дитя, неужели это туман сотворил такое с твоими руками?
— Это не туман! Это два «Э» не вылеченных полностью и вовремя.
— Линь, ты очнулся? Слава богу! А то я еду и не знаю, правильно ли сделала, что послушалась малышку.
— Правильно. Но ещё правильнее будет, если мы сейчас выйдем из машины и пойдем дальше пешком.
— Да ты что, Линь? Что ты говоришь? Как это пешком? Почему?
— Чтобы… чтобы получить ответ на свой вопрос, сними с окна эко-защиту и посмотри внимательно на улицу. Ну, что ты видишь?
— Тупик! Это что, получается, девочка специально заманила нас в тупик?
— Наверное, бывает и так. Но к счастью, в этот раз у девочки были намерения нас спасти.
— Каким образом? Я не выйду из машины в такой туман, не настаивай! Да и тебе нельзя!
— Но кто-то должен выйти из машины, чтобы открыть дверь вот этой развалюхи. Попробуем туда въехать вместе с машиной!
— А почему именно туда?
— Ты видишь там рисунок?
— Я вижу там каракули, так рисуют двухлетние дети.
— Правильно, так и было задумано! Чтобы тот, кто знает, что искать, не пропустил знак, спрятанный в этих каракулях.
— Я не вижу никакого знака.
— Это временно, скоро ты научишься, если мы, конечно, не выберемся из города, определять эти знаки даже с завязанными глазами.
— Вот уж удовольствие!
— Удовольствие — не удовольствие… Ну, кто пойдет открывать дверь сарая? Это тебе не автоматический гараж, как у нас дома, здесь всё только ручками и ножками!
— Я пойду, хотя мне, конечно, страшно! Вдруг оттуда кто-нибудь выскочит, а как мы тоннель приделаем к входной двери? Там же нет тоннельного приёмника?
— А никак. Мы не будем выставлять тоннель.
— А как же я пойду? Нет, ты, наверное, шутишь!
— Настя, если ты наденешь тройную маску и быстрым шагом дойдёшь до входной двери, с тобой не успеет ничего случиться. Да и, как мне кажется…
— Ты что-то хотел сказать?
— Нет, это я сам с собой! Настя, решайся, или пойду я. Конечно, будь у меня хоть наполовину больше сил, я никогда бы не выпустил тебя одну на улицу. Но, во-первых, тут близко, а во-вторых…
— Всё, я иду! Повтори ещё раз, что надо сделать?
— Всё очень просто. Выходишь из машины, быстрым шагом идёшь к дому. Открываешь дверь и машешь мне. Только это. Больше ты ничего делать не должна. Ни в коем случае не входи одна в дом. Просто открой дверь и жди, когда я подъеду.
— Мне всё понятно, а в этой маске есть волновой микрофон?
— Ещё какой! Тройная маска и микрофон тройной силы, но это на всякий случай, если внутри окажется кто-то посторонний! Как хорошо, что ты мне напомнила про микрофон — у меня сегодня что-то…
— Всё, Линь, хватит тебе говорить, застегни вот здесь, и я выхожу!
— Будь осторожна, открой дверь резко, чтобы, если там кто-то спрятался…
— Всё, Линь, хватит советов! Я выхожу!
________________________________________
Повторный просмотр газетно-визуального шоу «НейроТрейс: Обдираловка»
«НейроТрейс» — интерактивное шоу нового поколения, транслируемое одновременно в газетах с голографическими страницами, на уличных голографических панелях и через нейроинтерфейсы граждан. Его функция — не просто информировать, а создавать эффект присутствия, погружая зрителя в хроники городских драм и сенсаций с элементами психоаналитики и социальной манипуляции.
________________________________________
— Только в нашей газете! Читайте эксклюзивное интервью несчастного мужа!
— Как я знаю, вы вчера специально вернулись из Коровки, чтобы рассказать нашей газете о вашем несчастливом браке с Анастасией Петровой, подозреваемой… (информацию о преступлениях аллергоносительницы ищите в прошлых выпусках «НейроТрейс: Обдираловка»).
— Настя оказалась никчёмной женой и плохой матерью! Согласно постановлению нашего губернатора, я, Игорь Петров…
— Как вы думаете, Игорь, где Анастасия может скрываться в данный момент?
— Проститутку нужно искать в борделе!
— Что?
— Так всегда говорит моя мама!
— Но, Игорь, вы что-то путаете. В нашем свободном Приморском государстве нет проституток и нет борделей. В этом мы полностью солидарны с соседним государством-побратимом, государством Китай. Может, вы хотели сказать о чём-то другом? Если хотите, я повторю свой вопрос: где, на ваш взгляд, может находиться сейчас ваша бывшая жена Настя?
________________________________________
Так «НейроТрейс: Обдираловка» не просто информирует, а формирует общественное мнение, используя новейшие технологии голографии, нейроинтерфейсов и психологического воздействия, превращая новости в спектакль и одновременно в инструмент давления.
— Ну я же уже ответил! Проститутку нужно…
— Я понял! Это вы образно, да?
— Никаких образов! Моя мама всё время твердила мне, что я женился на проститутке!
— Но почему она так думала?
— А как ещё назвать женщину, которая работает третьей женой у богатого китайца?
— Минуточку, господин Петров! Поясните свою мысль: вы что, против того, что в нашем городе существует такая профессия, как профессия платной жены?
— Да я…
— А также поясните, что вы имеете против работы русских женщин в качестве первых, вторых и так далее жен у богатых людей из Китая?
— Но, понимаете…
— Несчастному мужу даётся секунда! Раз, два, три… Всё, господин Петров, ваше время вышло. Или платите спонсорский взнос в пользу нашей газеты, или я тут же звоню в нравственную полицию и предоставляю запись нашего разговора. А в разговоре этом, если вы сами этого не поняли, вы оскорбили сами устои нашего свободного государства, восстав против…
— Нет, вы ошибаетесь, я лояльно отношусь ко всем законам в нашем государстве, это Настя у нас всегда восставала, а я никогда! Моя мама…
— А кстати, где ваша знаменитая мама? Я с удовольствием пригласил бы на наше следующее интервью-обдираловку вашу маму. Как связаться с вашей мамой? Где она живёт?
— Она в сумасшедшем доме.
— Всё, вопрос снимается. Так что, господин Петров, несчастный муж, вы будете платить или нет?
— Но, господин корреспондент, когда ваша ассистентка предложила мне поучаствовать в вашей… обдираловке, она сказала, что мне нужно будет ответить только на несколько простых вопросов, и я получу очень хорошие деньги.
— Какой размер выигрыша назвала наша ассистентка?
— Две тысячи в эко-валюте!
— Вы читали условия договора?
— Нет, мне зачитала его ваша ассистентка.
— Вы подписали договор?
— Да, там, где девушка поставила галочку!
— Галочку! Господин несчастный муж, вы же когда-то с отличием окончили торговую академию, как вы могли так лопухнуться!
— Попрошу в моём присутствии не выражаться! Моя мама…
— Так, про маму мы уже слышали! Давайте оставим маму в покое. А то ей, там, в сумасшедшем доме, наверное, икается!
Дорогие зрители, те, у кого нет возможности смотреть телевизор, и те, кто смотрит сейчас нашу визуальную газету! Следите за развитием действия в нашем зрительно-газетном шоу. Помните, наше шоу называется «Обдираловка» и в нём может принять участие каждый из тех, кто умеет держать ушки на макушке. Наши телефоны…
— Но господин корреспондент, я не совсем понимаю, поясните мне…
— Что тебе объяснить, мой сахарный несчастный муж? Плати две тысячи в эко-валюте и свободен!
— Но как же так? Ваша девушка обещала, что вопросы будут простыми!
— А что, вопросы были сложными?
— Нет, но…
— Ну ладно, я сегодня добрый, в конце концов, что для нашей газеты такая мизерная сумма! Задам вам ещё один вопрос, ответите правильно — долг будет снят, а если не ответите…
— Я согласен!
— Ах, господин Петров, ну ничему-то вы не учитесь! Опять не дослушали и не подумали! Но будь по-вашему. Итак, внимание вопрос: на что вы потратили бы деньги, которые хотели выиграть на нашем шоу «Обдираловка»? Вопрос ясен?
— Вы забываетесь! У меня высшее образование!
— Значит, вопрос ясен! Ответ, пожалуйста.
— У себя в Кировке я окончил школу с золотой медалью. Поступив сюда, в Торговую академию…
— Покороче, пожалуйста!
— Не перебивайте меня. Так, на чём я закончил? В общем, исходя из всего вышесказанного, я умный человек и на вопрос, который вы мне задали, отвечу просто и умно, но так, чтобы ни придралась нравственная полиция. Главный закон нравственной полиции: любовь и уважение между детьми и родителями. Исходя из этого, на деньги, которые я надеюсь заработать, победив в вашем шоу, я выкуплю свою маму из сумасшедшего дома!
— Стоп. Конечно, нравственная полиция примет этот ответ и не придерётся ни к чему, но зато теперь вопрос к вам возникнет у гражданской или уголовной полиции, даже не знаю, как они вас поделят!
— Я не понимаю!
— А что тут понимать! Вы умный человек, несчастный муж, выпускник торговой академии и так далее. В общем, господин Петров, вы опять ответили неверно!
— Но почему?
— В вашем ответе две лазейки для шоу «Обдираловка». Две лазейки, чтобы ободрать вас ещё два раза по двести тысяч в эко-валюте! Оп-ля, как я вас поймал, господин Петров! Теперь вам придётся платить нашему шоу уже шестьсот тысяч в эко-валюте. Или мы передаём запись нашего интервью сразу трём полициям — нравственной, гражданской и правовой!
— Но почему?
— Этот вопрос надо было задавать до начала игры, а не после! Но так и быть, я отвечу. Удирая от нравственной полиции, вы попали в другую ловушку, даже в две. Вы сказали, что используете деньги, чтобы, цитирую, выкупить свою маму из сумасшедшего дома. Значит, получается, вы дадите взятку кому-то из медперсонала, чтобы забрать вашу сумасшедшую маму домой, а это противоречит нашим законам. Итак, в вопросе с взяткой вы клиент уголовной полиции. Теперь второе дно вашего ответа: если вы забираете за взятку из сумасшедшего дома свою больную, не вылечившуюся маму, то создаёте угрозу для общества. Таким образом, вы готовый клиент для гражданской полиции. Ну что, выкладываете деньги или ищу номера телефонов трёх полиций?
— Да где же я такие деньги возьму?
— Это ничего, вот умник в передаче, которая проходила вчера, раскошелился на двести тысяч в эко-валюте, вы бы видели, с каким триумфом я его…
— Я не смотрю ваше шоу! Вот моя жена смотрела и…
— А вам, наверное, мама запрещала?
— И не надо иронии, моя мама…
— Ладно, оставим вашу маму там, где она есть, а я вот что скажу вам, господин Петров, в заключении. Вас подвела жадность, несчастный вы наш! И высокомерие. Если бы вы просмотрели подшивку наших визуальных газет хотя бы за полгода, вам бы стало ясно, что выиграть в нашем шоу очень трудно, почти невозможно. За всё время существования нашей «Обдираловки» только три человека ушли отсюда с выигрышем! Итак, у меня уже язык заболел, пока я убеждал вас! Так что вы выбираете: тюрьму или деньги?
— Но у меня действительно нет денег.
— Продайте что-нибудь.
— Но у меня ничего нет! Квартира в городе конфискована государством, а мой дом в Кировке не стоит и тысячи!
— Да я забыл, что вы у нас несчастный муж! Но почему-то я проникся к вам симпатией, простодушный вы наш! Есть ещё один вариант. Вы работаете в нашем шоу самым младшим курьером, а мы прощаем вам ваш долг. Работаете бесплатно, все деньги идут в счёт погашения долга. Ну что, вы согласны? Это последний вариант, иначе…
— Я… Я согласен. Но как же, младший курьер ведь находится всё время на улице, а я ведь…
— Да помню, помню, что вы человек с образованием, высшим, и не привыкли к такой работе, но эту причину вы могли назвать вашей жене! А в нашем шоу…
— Простите, ну хотя бы тройную маску господина Ли Фаня мне дадут?
— Нет, господин Петров, тройную маску у нас получают только работники высшего эшелона, у вас же будет самая обыкновенная фильтр-маска.
— Итак, дорогие друзья, вы встретитесь теперь с господином Петровым на улицах нашего родного города, а наше шоу продолжается… Да, господин Петров, задержитесь, вы так и не ответили на тот вопрос, который волнует миллионы простых граждан нашего города: так где же, на ваш взгляд, может скрываться сейчас ваша жена?
Утро нового дня. Мрачные катакомбы, где тьма кажется живой, словно дышащий организм, сжимает стены, а воздух густ и пропитан затхлостью и плесенью.
— Линь, как здесь темно!
— Если бы все проблемы решались так же легко, как эта! Сейчас включу фары — и всё станет видно. А, кстати, что ты хотела здесь увидеть?
— Ну, для начала хотя бы тебя!
— Ну что же, любуйся, пока есть такая возможность.
— Ты что, Линь? Нельзя так шутить!
— А я не шучу. Лучше тебе знать правду. Судя по тому, как интенсивно у меня полезли волосы, мне осталось жить от силы дня два. Я бы продержался и дольше, но наша вынужденная ночёвка в тумане ускорила развитие болезни.
— Но почему со мной ничего не происходит? Я не хочу жить без тебя! Ведь это я виновата в том, что происходит сейчас с тобой!
— Настя, не кори себя, ведь ты ничего не знала!
— Линь, а может что-нибудь ещё можно сделать?
— Можно. Но у меня нет такой возможности.
— Что?
— Можно выкинуть все машины Ли Фаня к чёртовой матери в открытое море!
— Ты шутишь, а я серьёзно тебя спрашиваю!
— Ну, если серьёзно… Мне нужно попасть в мою лабораторию. Конечно, всё наиболее ценное уже успели унести. И дверь, наверно, опечатана. Но в оконном стекле есть тайник. Он так хитро запаян в стекло, что даже если смотреть в окно часами, ни за что не догадаешься, что внутри что-то есть! Мой друг, соорудивший этот тайник, был настоящим мастером своего дела!
— Ты сказал «был»? А что с ним случилось?
— Его расстреляла эко-полиция, как непокорного приказу с первого раза!
— Но Линь — это же так легко! Пробраться в твою лабораторию, вырезать стекло и…
— Настя, а ты, оказывается, ещё такая фантазёрка!
— А что такого фантастичного я сказала?
— Ни мне, ни тебе нельзя выбираться за пределы этого сарая, а ты собираешься идти на штурм лаборатории! Да нам не пройти и нескольких шагов, как нас расстреляют без предупреждения!
— Вас, господин Линь, не расстреляют, все пули достанутся вашей спутнице!
— Линь, что это? Откуда доносится этот голос?
— Настя, успокойся, я уже давно жду чего-то подобного! Ведь не зря же нам указали именно этот сарай!
— Линь, нас обнаружили! Да, Линь?
— Нас обнаружили ещё тогда, когда к нам подошла маленькая девочка! Ну что же, невидимый собеседник, выходите! Или вы предпочитаете разговаривать, оставаясь невидимым?
— Ну почему же, я просто хотела поберечь нервы вашей спутницы!
— Линь, это женщина?
— Да, я женщина! Или была ею! Я наиболее бесполезное существо в нашей общине, и поэтому послали меня.
— Это на тот случай, если нам с Настей придёт в голову дикая мысль выдать вас?
— Да, именно на этот случай! Ну что, подойти к машине или хотите остаться невидимой?
— Ну, Анастасия, что будем делать? Как-то неудобно говорить с невидимым собеседником, как ты думаешь?
— Да, неудобно!
— Мы посовещались и решили, что не будем ничему удивляться. Сейчас я открою заднюю дверь, проходите и садитесь! Может, мне выключить фары?
— А мне это без разницы! Я ничего не вижу!
— Ну тогда не будем выключать свет.
— Ну что же, здравствуйте ещё раз, господа хорошие! Мне тяжело дышать, находясь на поверхности, поэтому буду краткой! Мы можем помочь вам, господин Линь.
— Естественно, не просто так?
— Естественно! Поверьте, у каждого из тех, кто сейчас под землёй и хоть что-то знает о вас, есть к вам свой интерес! Например, я надеюсь, что вы спасёте мою дочь… И каждый из нас… Простите, господин Линь, мне становится всё тяжелее говорить!
— Как я вас понимаю!
— Нет, вы ещё не понимаете, господин Ц Линь, и долго не поймёте, пока не настанут ваши последние часы!
— Линь, ну что она говорит?
— Простите, я не хотела пугать вашу спутницу! Кстати, давайте познакомимся, меня зовут так же, как вашу сестру — Ольга!
— Ольга, откуда вы знаете про букву, дополняющую моё имя?
— Один из людей, посылавших вам счета, был моим мужем.
— Он вместе с вами, под землёй?
— Я же сказала, был!
— Простите, Ольга, я не хотел… Ну что же, давайте ближе к делу! Если я соглашусь помогать вам, где гарантия, что после того, как я воссоздам лекарство, кто-нибудь из вас не уничтожит нас, чтобы нажиться на этом лекарстве? Вы знаете, даже в районах, удалённых от нашего государства, за рецепт изготовления этого лекарства будут платить золотом. Ведь аллергия существует везде, правда, не в такой смертельной концентрации, как в нашем городе, но всё же…
— Я не могу дать вам никаких гарантий. Если вы считаете, что у нас под землёй есть что-то вроде правительства, то вы ошибаетесь. Мы все разобщены. Каждый форт, каждый канализационный сток — это отдельное государство, часто враждующее между собой. Наверное, кто-то вроде вас смог бы объединить нас, но сомневаюсь, что согласившихся будет много. Поодиночке легче выжить!
— Но как-то вы общаетесь всё же между собой?
— Общаемся, но это вынужденное перемирие! Место, которое занимает наша община, ближе к центру, остальные более удалены. Мы узнаём всё в первую очередь, поэтому с нами вынуждены считаться! Раза три нас пытались выдавить с нашей территории, но до сих пор ни у кого не хватило сил довести задуманное до конца.
— Но как же в таком случае вы собираетесь нам помочь? Чтобы добраться до тайника, нужно…
— Господин Линь, я вынуждена вас прервать! Нас опять предали, это уже седьмой раз за этот месяц! Выбирайтесь из машины и идите за мной!
— Куда?
— Почти туда, откуда вы приехали. Назад. К улице Лазо.
— А почему именно туда?
— Там находится заброшенный военный завод. Мы совсем недавно обнаружили это место.
— В принципе, и места, как такового, там уже нет — всё взорвано, но кое-что при уничтожении они не доглядели! Об этом месте знают только члены моей семьи, а среди них предателей нет!
— Почему вы так в этом уверены?
— Нас десять человек. И мы все умираем. Нам не поможет даже ваше лекарство. Все мы живём лишь одной надеждой — спасти нашу девочку. Это всё, что у нас осталось! Так что вы понимаете, что сотрудничество с властями не принесёт нам никакой выгоды. Зараза добралась пока только до рук Машеньки! Её ещё можно спасти!
— Это та девочка, которая нас предупредила? Она такая хорошенькая!
— Спасибо, госпожа Анастасия! Да, моя Машенька очень хорошенькая. Она похожа на меня! На меня, какой я была раньше!
— Ольга, ну где ты? С Машенькой плохо! Отёк добрался до её ножек!
— Боже мой! Простите, это моя свекровь, я не познакомила вас, сейчас не до этого! Мы запрещали Машеньке выходить на поверхность, а она убежала!
— У неё жар! Она бредит!
— Ольга, я без всяких договоров и гарантий готов вам помочь. Но чтобы добраться до тайника в лаборатории, нужно…
— Это не ваша забота! Вы должны нам сказать, из какого окна нам надо вырезать стекло! А мы…
— Там единственное окно. А вы знаете, где находится моя лаборатория?
— Да.
— Но откуда?
— Ольга, сказать ему?
— Я думаю, что да. Терять нечего, вся надежда теперь только на него!
— Меня зовут Раиса Викторовна, я бабушка Машеньки. На поверхности остался ещё один мой сын. Он пока не заражён. Он работает в команде губернатора. Конечно, он будет очень недоволен, если мы обратимся к нему с такой просьбой, но он тоже любит Машеньку и…
— Оля, у неё мизинчик на ножке почернел! Я не знаю…
— Ну вот, Линь, вы сразу познакомились со старшими представителями моей семьи. Хотела бы я, чтобы это знакомство происходило не при таких обстоятельствах, но… Это моя мама, Лариса Игоревна.
— Просто, Лариса, называйте меня Ларисой.
— Мама, кокетничать будем потом! Господин Линь, а сейчас хоть чем-то мы можем помочь Машеньке?
— Если у вас есть хоть минимальный набор хирургических инструментов и несколько кислородных подушек, я приостановлю заражение, но этого хватит от силы часов на шесть!
— Раиса Викторовна?
— Да, да. Всё будет. Мой сын на совещании. Оно окончится через десять минут. Как только с его телефона будет снята блокировка, я свяжусь с ним и… Ольга, ну как же ты могла так не доглядеть?
— Раиса Викторовна, грешно такое говорить моей дочери, которая ничего не видит! А что касается меня…
— Господин Линь, Настя, давайте отойдем. Это всё дела семейные! Они хорошие люди, но всё время ругаются! Раиса Викторовна могла бы жить наверху, с семьёй младшего сына, но остаётся с нами из-за Машеньки. Она суровая женщина и иногда… Линь, спасите мою девочку! Мне осталось немного, но до конца моих дней я буду…
— Оля, успокойтесь! Я спасу Машеньку, более того, я спасу вас. Конечно, зрение я вам не верну, но болезнь будет остановлена! Только бы достать содержимое тайника! Ну не плачьте, Оля, пойдемте лучше к малышке!
— Олечка, а у меня там наверху остался мой сын, он совсем маленький.
— А как зовут вашего сына?
Давайте оставим наших героев ненадолго одних. Здесь нить повествования прервётся. Прервётся и манера изложения событий. Дело в том, что ещё несколько часов, и Настя останется одна. Нет, её любимого и новых знакомых не убьют, просто не забывайте, что все жители подземного мира хотят жить, и чтобы выжить, они идут на всё. Настя, Линь и семья Ольги вместе с бесчувственной Машенькой доберутся до подземного завода, но дальше произойдёт неожиданное. Когда все двенадцать человек будут уже глубоко под землёй, произойдёт обвал, и пока будет суматоха, Настю похитят и унесут в один из цехов, уцелевших во время планового уничтожения завода.
Заброшенный завод. Цех.
— Да ладно, не суетись ты уж так! Ничего с ней не случится! Подумаешь! Наглоталась чуть пыли, — проговорил насмешливый женский голос.
— Да, но ведь на неё ещё крепление деревянное упало, — возразил мужчине мужской голос.
— Оно задело её всего лишь по касательной! — снова тот же женский голос.
— Нет. Лена, ты не понимаешь, — попытался возразить мужчина, но тут же послышался звук, очень похожий на пощёчину.
— Что, кобель, уже повело тебя?! Чуть увидел сучку помоложе, и… Даром, что у самого теперь рожа, как у… Ты смотри у меня, на этот раз синяками не отделаешься. Я тебя просто зарежу! У, бабник!
— Но, Леночка, — в голосе невидимого мужчины появился страх, и голос сразу стал заискивающим, — ты же знаешь, что я люблю только тебя! Тот случай был ошибкой! Ну сколько можно перед тобой извиняться?
— То-то же, а то гляди, не посмотрю на то, что она имеет такую цену, возьму и добью её!
— Ещё не факт, что Линь согласится на всё ради неё. Вы все мужики такие! С глаз долой — из сердца вон! Да и ничего особенного в ней нет, я гораздо красивее! Ну-ка, Борюсик, скажи, кто из нас красивее? Только не ври, я сразу увижу!
— Конечно, Леночка, ты красивее! — мужчина, отвечавший женщине, вдруг закашлялся и кашлял без перерыва минуты две.
— Ну вот, опять! — голос невидимой женщины упал. На несколько минут воцарилась тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием мужчины. Наконец женщина снова заговорила. — Ты как хочешь, а я приведу её сейчас в чувство. Ишь, разлеглась, как барыня! Пускай…
Женщину перебил мужчина:
— Леночка, не надо делать ей больно, ей тоже не сладко пришлось! Её сын, её сестра…
— Во, заныл! Ты лучше о своей маленькой дочери вспомни, которая лежит сейчас на морском кладбище, и чью могилку мы с тобой даже не можем навестить! Эта сучка хотя бы жила последние годы в человеческих условиях, а я уже давно забыла, как это — принимать ванну. Мои волосы, наверное, уже никогда не расчешутся, а моя шея опять раздулась как… — женщина заплакала. Но не жалобно и горько. Её рыдания были злыми и неистовыми. Впрочем, плакала она недолго. — Иди, защитник, дай ей воды. Очнулась она уже. Вон глазища блестят, как фары. Иди, а то я за себя не ручаюсь.
Настя действительно очнулась и слышала весь разговор, который вели между собой мужчина и женщина, похитившие её. Она плохо видела — пыль, висевшая в воздухе после обвала, запорошила ей горло и глаза, а протереть глаза она не могла — у неё были связаны руки. Судя по тому, как затекли у неё руки, лежала связанная она здесь давно. После похищения, чтобы она ни дергалась, женщина ловко отключила Настю ударом по голове.
И поэтому, придя в себя, она никак не могла сообразить, сколько времени прошло с того момента, как обвал разлучил её с Линем. Мужчина поднёс к её губам что-то отдалённо напоминающее кружку, и блаженная влага потекла к ней в горло. Только напившись, она поняла, какая страшная жажда мучила её с того момента, как она пришла в себя.
Мужчина разрезал верёвку на её руках и всунул в онемевшие пальцы шариковую ручку.
— Пишите, — с трудом проговорил он, — пишите письмо своему хозяину!
— Но я не могу, — попыталась объяснить Настя, — я…
— Может быть, вытащить тебя на поверхность и оставить там без маски? — голос женщины прозвучал откуда-то со стороны. — Кончай выделываться, нам ещё надо найти ту компанию, с которой ты пришла, пока они не ушли далеко!
— Но я действительно не могу писать, мои пальцы не слушаются!
— Ну так бы сразу и сказала, — голос женщины сразу подобрел, — эту проблему мы быстро решим, сейчас массажик рук тебе сделаю. Давно, когда ещё у меня был свой дом, я зарабатывала себе на жизнь тем, что делала массаж. Поверь, я была классной массажисткой!
— Леночка, ты можешь не торопиться! — снова послышался голос мужчины, он перестал кашлять, но говорил ещё по-прежнему с одышкой, — они остановились! Следящее устройство показывает… По-моему, маленькой девочке, которая была с ними, стало плохо, и Линь опять пытается ей помочь! Ого, вот и помощь прибыла! Мужичок сверху спустился, гладкий такой, сытый. Сейчас, мой хороший, я тебя запишу на видео и…
— Боря, кончай маяться дурью! От этого мужичка мы не поимеем и грамма того, что можем взять от Линя! Ну всё, — последние слова были обращены к Насте, — массаж окончен. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше.
— Я же говорила, что была хорошей массажисткой. Писать-то можешь?
— Да.
— Ну бери ручку, а я буду диктовать. «Дорогой Линь! Спаси меня! Мои похитители всячески надо мной издеваются! Я вся в шрамах и ожогах! Женщина, которая является здесь главной, обещала сломать мне все пальцы и ослепить! Спаси меня, Линь! Если я для тебя хоть что-то значу, приходи к тому месту, откуда меня похитили. Приходи один. Если ты придёшь не один, они вырвут у меня ноготь и пришлют его тебе! А ещё они угрожают вытащить меня на поверхность и оставить там одну, без маски. Приходи через три часа после того, как получишь записку. Твоя Настя».
— Ну что, дописала? Давай сюда!
— Возьмите! А зачем вы велели написать, что я вся в ожогах и шрамах и про сломанные пальцы… — спросила Настя, передавая записку женщине.
— Будешь много спрашивать, так и сделаю, как написано в записке! Ну, ещё вопросы есть?
— Есть. А как вы собираетесь передать записку? Вряд ли семья Ольги отпустит гонца назад, да и Линя на встречу с вами они тоже не отпустят. Я для них ничего не значу! Для них самое главное — спасти сейчас маленькую девочку Машу, и ради этого они на всё пойдут!
— Я тоже ради спасения своего мужа на всё пойду! Он — всё, что у меня осталось. Я почему-то совершенно здорова, у меня ничего не болит, а вот он… От его лёгких, наверное, уже ничего не осталось, он их выкашлял с кровью. Когда в последний раз после приступа он отключился, я поклялась себе, что пойду на всё, даже на убийство, лишь бы спасти его!
— А многих вы уже убили?
— Пока не одного. Но если Линь не откликнется, начну с тебя!
— Лена, прекрати пугать женщину! Настя ни в чём не виновата. Если бы я сразу сдался эко-полиции! — мужчина подошёл к разговаривающим женщинам очень близко.
— Нет, этого не может быть! — закричала Настя, разглядев наконец мужчину и потеряла сознание.
Очнулась она очень быстро, безжалостная Лена не дала долго находиться ей в блаженном забытьи. Вылив остатки воды из чашки и дождавшись слабого стона пленницы, она с ожесточением проговорила:
— Кончай придуриваться! Что, не видела заболевших эко-проказой?
— Нет.
— Ну значит тебе до сих пор везло! Это только цветочки! Ну, вставай, сейчас пойдём к тому месту, откуда мы тебя уволокли. Твой Линь уже прочитал записку.
— А кто же её доставил? И вы и ваш Боря здесь, вряд ли вы за такой короткий срок могли добраться до того места, где сейчас Линь!
— Ты совсем дурочка или притворяешься? Никуда мы записку не относили. Неужели ты не поняла, что к одежде всех членов семейки и к одежде Линя, в том числе, прицеплены видео-жучки!
— Простите, но я почему-то не могла до этого додуматься!
— Ну а иначе как ты можешь объяснить, откуда мы так точно знали, что вы идёте в направлении 6-го цеха и как бы мы успели подготовить обвал?
— Мне всё понятно. Но до сих пор я видела видео-жучки только одностороннего действия. А как же получилось, что у вас оказался жучок двухстороннего действия?!
— А ты оказывается не такая уж дура, как пытаешься казаться! Оценила! Это всё мой муж! Он гениальный физик! Ты не смотри, что он такой больной. Голова его работает по-прежнему исправно. Он такие электронные штучки изобретает! Информация от человека к человеку передаётся по программе «ВиртоСвязь». Боря сделал из жучка двухсторонний передатчик и среди других функций добавил туда «ВиртоСвязь».
— Гениальный физик, гениальный химик-биолог — и все под землёй, как черви навозные, да ещё в бегах!
________________________________________
— Что ты там бормочешь?
— Это я так, сама с собой!
— Смотри у меня, ещё головой тронешься! А мы должны показать тебя Линю целой и невредимой!
— А как же письмо? Вы же там такие ужасы написали!
— Хорошо, что ты мне напомнила. Ну что, Борюсик, может, мы ей фонарь под глазом сейчас засветим?
— Лена, оставь этот свой жаргон. Даже здесь, под землёй, мы должны оставаться интеллигентными людьми. Я знаю, как это быстро — раз и покатился по наклонной!
— Это ты всегда был интеллигентом, а я только старалась соответствовать тебе.
— Простите, что я вмешиваюсь в ваш разговор, — произнесла Настя, — но, по-моему, мы слишком долго идём! Тот путь показался мне короче, хоть я почти ничего не видела из-за запорошенных глаз.
— Ишь ты, заметила! — начала говорить Лена, но Борис перебил её:
— Дело в том, что нам нужно посмотреть со стороны, один ли пришёл ваш… хозяин или… Мы сейчас находимся в цехе 8, отсюда хорошо просматривается 6-й цех, и все эти цеха соединены между собой. Нас не видно, но зато мы все отсюда отлично видим. Посмотрите, Настя, кто этот мужчина?
— Это Линь. И похоже, он пришёл один. Если, конечно… — не удержалась от замечания Лена, — кто-нибудь не прячется в глубине цеха!
— Ну что, Борис, позовём господина Линя сюда? Или ещё понаблюдаем?
— Наблюдай, не наблюдай! Если кто и спрятался за спиной Линя, всё равно нам этого не увидеть. Мои видео-жучки действуют только на большом расстоянии. Господин Линь, — без перехода закричал он слабым голосом, — вы не туда смотрите, обернитесь, мы ждём вас здесь! Идите сюда!
Увидев Настю, стоявшую между мужчиной и женщиной, Линь сначала пошёл быстрым шагом, а потом побежал и преодолел расстояние между цехами в рекордно короткие сроки. Бросившись к Насте, он сначала сжал её в объятиях и только потом начал осматривать в поисках возможных увечий и побоев. Первой не выдержала Лена:
— Да нет на ней ничего. Ничего мы с ней не сделали, это мы специально заставили её написать, чтобы вы ни отказались от встречи! Я ей даже массаж рук сделала!
— Настя, эта женщина говорит правду, и тебе действительно… — горло Линя перехватило, и некоторое время он пытался отдышаться, — тебе действительно не причинили вреда?
— Со мной всё хорошо, а как ты? Почему ты такой бледный?
— Ворковать потом будете, — вмешалась Лена, — у меня тоже есть муж, и ему нужна срочная помощь! Понятно вам, господин Линь? Вы даёте лекарство для моего мужа, а мы возвращаем вам вашу Анастасию!
— А как вы сможете мне помешать, если я сейчас возьму Настю за руку и уведу её с собой?
— В сапоге у Насти лежит миниатюрное взрывное устройство! И это не блеф! Мой муж — гениальный физик! Убить Настю бомбочка не убьёт, но стопу ей оторвёт! Мой муж…
— Я не имею чести быть с вами знаком, но с мужем вашим я, кажется, встречался, и хоть лицо его сейчас обезображено заразой, мне кажется… Скажите, а как имя и фамилия вашего мужа?
— Борис Иванович Станков.
— Да, я оказался прав. И я думаю, он тоже узнает меня, когда придёт в себя. Влейте ему в рот вот это лекарство. Не бойтесь — это не яд. А пока он приходит в себя, вы должны уяснить себе вот что: готового лекарства у меня нет. И создание лекарства — дело долгое и трудоёмкое. Как раз сейчас в то место, из которого я вынужден был уйти по вашему приказу, принесли ингредиенты, нужные для создания этого лекарства. Мне нужно быть там и начинать работу. А я теряю здесь время.
— И что же вы предлагаете?
— Через несколько минут ваш муж окончательно придёт в себя, и мы с вами вместе двинемся в направлении временной стоянки, где нас уже ждут.
— Ну да, конечно, — проговорила Лена, и первый раз Настя услышала в голосе похитительницы испуг, — мы пойдём за вами, а вы сдадите нас тем, кто наверху, а то ещё чего хуже — ваши спутники просто убьют нас. Нет, я так не согласна! Лучше будет, если вы пойдёте сейчас с нами.
— Не надо, Лена, не противоречь ему, — сказал Борис Иванович, с трудом приняв вертикальное положение, — он предлагает дельное решение. Единственное возможное сейчас.
— Ну что же, раз мой муж так говорит, то я согласна, но если вы только вздумаете…
— Линь, где мы сейчас находимся, почему над нашими головами такой непрерывный гул?
— Мы очень близко к поверхности земли! И поток машин течёт прямо у нас над головой.
— Опять эти проклятые машины, от них невозможно спрятаться даже под землёй!
— Настя, а за что вы так ненавидите машины, ну и конечно водителей, сидящих в них? — вмешался в разговор молчавший до сих пор Борис.






— Вы что, издеваетесь? Вы же отлично знаете, что это благодаря автомобильным выхлопам вы заболели эко-проказой, и то, что происходит сейчас с Линем, тоже на совести господина Ли Фаня, главы автомобильной корпорации. Я не верю, что вы этого не знали, ведь в автомобильных выхлопах…
— Кто вам это сказал? — строго, как учитель, перебил Настю Борис Иванович.
— То есть как это — кто сказал? Это же общеизвестно! Вся проблема в этих нескончаемых потоках автомобилей, гул от которых вы сейчас слышите и который не затихает ни днём, ни ночью! Не может быть, чтобы я была не права!
— И всё-таки вы не правы. Это обывательские рассуждения, которые сами же отцы города закидывают как удочку в городскую толпу, чтобы люди не узнали о страшной правде.
— Линь, а ты что молчишь? Ты же понимаешь, что он говорит что-то не то. Ведь общеизвестно…
— Настя, он прав. Я не знал всей правды, да и не хотел знать. Мне было важно только то, что касалось моих исследований, но, тем не менее, всё гораздо сложнее того, что мы знаем.
— Боря, разве ты не видишь, что они, по сути своей, такие же обыватели, как те наверху, — вмешалась Лена, не умевшая молчать долго, — и если бы их жареный петух не клюнул, сам знаешь куда, то…
— Лена, — строго перебил её Борис, — ты опять перешла на язык улиц?
— А я и не скрываю, что… Боже мой, вы слышите, где-то стреляют?
— Слава богу, что это не в той стороне, где я оставил семью Машеньки!
— По-моему, это оттуда, откуда мы только что пришли! — неуверенно проговорил Борис, озираясь по сторонам. — Ну вот, стрельба отдалилась!
— Надолго ли? — задумчиво спросил Линь. — Вы ничего такого в том цеху не оставили, чтобы можно было найти вас?
— Лена! Я понял! Они прицепили мне свой жучок, когда я поднимался на поверхность! То-то мне всё казалось, что комар пищит, а я всё думал о том, откуда зимой комары взялись?
— Вероятно, жучок был на той куртке, которую мы подстилали Насте, когда она была без сознания! Ну откуда они могли предвидеть, что именно мы похитим Настю и…
— А может, всё гораздо проще? Может, они всем подряд цепляют жучки, авось интересная информация от кого-то и пойдёт!
— Нет, это невозможно. Лена, ты представляешь, сколько жителей в городе и если всем цеплять жучки?
— Подождите, Борис, это сложно и долго, если отсеивать информацию вручную! А если дать задание компьютеру? — задумчиво проговорил Линь.
— Какие же вы, мужчины, зануды! — снова вмешалась в разговор мужчин Лена, — нам надо бежать, спасаться, а вы опять за разговоры!
— Не надо бежать! Слава богу, мы, кажется, пришли. Обратите внимание, какое сердитое лицо у Раисы Викторовны, дамы, которая бежит нам навстречу!
— Линь, ну куда вы потерялись? Стекло уже полчаса как доставили, а мы не можем вас найти. А это кто? Как вы посмели показать посторонним лицам наш тайник?
— Раиса Викторовна, всё нормально, не надо волноваться. Эти люди тоже нуждаются в моей помощи.
— Линь, вы не понимаете, Машеньке становится всё хуже и хуже.
— Всё нормально, успокойтесь, на создание лекарства уйдёт немного времени.
— Хорошо, только пойдёмте быстрей.
— Линь, нужно уходить, я сейчас услышала по передатчику, что наверху, почти над нами, заложили взрывчатку. Уже прислали технику.
— Что это такое? Что это за грохот? Почему дрожит земля?
— Нужно уходить отсюда!
— Ну куда ж нам идти? Все пути вокруг перекрыты!
— Для начала нам нужно собраться всем вместе. Есть ещё один выход из положения, но прежде чем я приму окончательное решение, мне нужно общее согласие.
— Что бы вы там ни придумали, мы заранее согласны, только спасите Машеньку.
— Все так думают? Ну хорошо, тогда слушайте. Нам нужно идти туда, где раньше находился квартал "Миллионка”. Больше столетия назад в этом квартале жили китайцы, корейцы, японцы, а также русская беднота. Сейчас это самое престижное место в городе. Как вы знаете, это тот квартал, куда не пускают русских. Здесь живут богатые китайцы. Под этим кварталом есть место, где мы можем спрятаться. Жучки и другие передающие устройства в этом месте должны заглохнуть.
— Хорошо, Линь, ведите нас туда.
— Как мы туда дойдём?
— Это не моя тайна! Поклянитесь, что никому не расскажите о том, что увидите.
— Господин Линь, мы вам дали обещание.
— Ну хорошо, я лишь хочу добавить: это не моя тайна. Эту тайну мне открыл дядя со стороны матери. Только в крайнем случае можно воспользоваться теми сведениями, о которых говорил мне дядя.
— Прекращайте разговор, ещё немного, и отсюда нам не выбраться.
— Хорошо, сейчас мы с вами должны снять всю верхнюю одежду. Каждый из вас должен попытаться найти на себе следящее устройство. Это займет не больше пяти минут.
— Всё, времени больше нет. Идите за мной. Должна быть полная тишина.
— А как же Машенька? Ей больно, она будет плакать!
— Попытайтесь объяснить ей, что чем быстрее мы придём, тем быстрее я ей помогу.
— Линь, остановись, Раиса Викторовна упала. У неё приступ.
— Сейчас я сделаю ей укол. Нужно спуститься на два нижних уровня. На нижних уровнях воздух чище.
— Настя, что с тобой?
— Почему так кружится голова, и не хватает воздуха?
— Это ничего, скоро пройдёт. Остался ещё один уровень. Дело в том, что на нижних уровнях воздух настолько чистый, что нашим отравленным организмам этот воздух пока вреден. Надо потерпеть, и скоро нам станет легче. Так, вот и коридор, если верить картинке, которую дал мне дядя, скоро мы уткнёмся в камень. Этот камень похож на голову птицы.
— Линь, я вижу камень!
— Это хорошо. Значит, мы идём правильно.
Через час беглецы были на месте. Их больше не преследовали. Вероятно, системы слежения не могли обнаружить их без жучков. Наконец беглецы остановились. Линь поднял руку. Стало тихо. Линь достал из кармана клочок бумаги. Он долго вглядывался в иероглифы, а потом сказал: — Это здесь. Осторожно спускаемся. Тут должны быть ступеньки.
Наконец Линь остановился:
— Карта показывает, что здесь должна быть первая остановка.
Так и оказалось. Перед беглецами был камень. Если очень сильно напрячь воображение, то в камне можно было увидеть голову птицы.
Беглецы уселись прямо на землю и несколько минут отдыхали. Линь тревожно оглянулся. Он чувствовал опасность и поэтому не дал людям долго отдыхать. Вскоре люди гуськом потянулись за своим вожаком. Насте показалось, что дальше хода нет, но потом она решила, что ошиблась. Каменная стена, которая преграждала путникам путь, была лишь обманом зрения.
Прошло ещё около десяти минут. Маленькой девочке стало плохо, и поэтому ей несколько раз делали укол. Потом стало плохо Борису Ивановичу. Линь помог и ему. После этого опять потеряла сознание Раиса Викторовна. Лекарства оставалось совсем мало.
Скоро беглецы были около больших красных ворот. На воротах была табличка с надписью. Китайские буквы были еле видны, но Линь смог прочитать то, что было написано. Он сказал, что перед путниками подземный город. Город приветствует тех, кто пришёл.
Как только открыли ворота, земляной свод осветился — это открылись заслонки. Город состоял из домов треугольной формы. Мостовые города были вымощены странным камнем. Камень на ощупь был тёплым. Линь ещё раз сверился с бумажкой и предложил беглецам располагаться.
Он сказал, что здесь они в безопасности. Однако лекарство было на исходе.
Каждая семья, пришедшая с Линь, выбрала дом, в котором можно было переночевать.
Ночь прошла спокойно. Город был огромен, домов было много, но Линь попросил беглецов расположиться недалеко друг от друга. Он хотел, чтобы в случае, если всё-таки придётся бежать, все были под рукой.
Утро принесло сюрпризы. Ольга сказала, что её зрение частично восстановилось. Она видела предметы, но ещё плохо, как сквозь туман. Все перенесли эту ночь спокойно. Ольга сказала, что Маша давно не спала так хорошо. Однако Линь знал, что всё это временно, здесь нельзя было прятаться всю жизнь. Еда, которую захватили с собой беглецы, скоро должна была закончиться.
Путешественники бродили по городу и восхищались тем, как красив подземный город. Так прошёл ещё один день.
В каждом из домов было много комнат, но одна комната была главной. В этой комнате не было мебели. Посреди комнаты стоял единственный стол — это был стол из матового зелёного стекла. На каждом столе лежала огромная книга.
Так получилось, что Настя и Линь поселились в соседних домах. Дело в том, что дома были устроены так, что в доме должен был быть один хозяин. Двоих людей дом не пускал. Исключение было только для Машеньки и её мамы. Так получилось, что в каждом доме разместился только один гость.
В полдень собрались на городской площади. Она была недалеко от того места, где стояли дома, которые выбрали для себя путники. Линь посмотрел на собравшихся и спросил про здоровье. Люди чувствовали себя неплохо. Несколько человек были удивлены тем, что не могут открыть книгу, которая лежит на зелёном столике.
Анастасия и Линь удивились и сказали, что открыли книгу без труда. Люди выразили восхищение древними строителями, которые смогли построить такой прекрасный город.
Линь сказал, что перед беглецами древний город, который построили ещё народ Чжурчженей. Это тайный город Чжень.
Прошёл ещё один день. Линь знал, что поиски не прекращены. В подземном городе было хорошо, но в нём нельзя было находиться вечно. Линь знал, что круг поисков сужается. Однако он надеялся, что убежище, в котором прятались беглецы, недосягаемо для тех, кто их ищет. Еды оставалось всё меньше и меньше. Нужно было что-то решать.
Анастасия пришла к Линю. Она не могла войти в дом, который был предназначен не ей, но она могла позвать Линя. Вышел Линь. Анастасия начала рассказывать о том, что узнала из книги, но Линь увлёк её в подземный парк.
Когда беглецы только вошли в подземный город, деревья, которые стояли по всему городу, были без листвы, теперь весь подземный город шелестел зеленью деревьев. В парке было особенно хорошо. Строители города позаботились о том, чтобы над парком солнечного света было вдвое больше, чем во всём остальном городе.
— Линь, что написано в твоей книге?
— То же, что в твоей. А на каком языке ты читаешь?
— На русском, конечно.
— На самом деле книга написана на языке Чжурчжэней.
— Этого не может быть! Как, в таком случае, я могу понимать то, что там написано?
— Я не знаю, но думаю, что когда-то ты владела этим языком в совершенстве, теперь просто вспомнила.
— Да нет же, быть не может! Я могу читать только русские книги. Я русская, и мама моя была русской, и бабушка была русской.
— Хорошо, оставим пока эту тему. Скажи лучше, что ты прочитала такого, что тебя так взволновало?
— На странице девять написано, что книга помогает тем, кто попал в беду.
— Да, это так. Путь, который ведёт к этому подземному городу, открывается не перед всеми. Книга может помочь найти дорогу тем, кто попал в беду, но обратного пути не будет.
— Как это может быть? Ты что, в своей книге прочитал тоже, что читала и я?
— Книга, которая находится у тебя в доме, идентична той, которая лежит на столе у меня. В каждом доме есть такая книга, но не перед каждым гостем она открывается.
— Линь, так ответь мне, что поведала книга тебе?
— Книга открыла мне тайну. Возле дворца императора есть магические весы — это весы вечности! Весы помогут решить проблему, но книга предупреждает, что обратной дороги не будет.
— А чем нам смогут помочь весы времени?
— Они смогут помочь сделать выбор.
— Я не понимаю, какой выбор? Сидя здесь под землёй, какой выбор у нас остаётся?
— Каждый из нас сможет вернуться к тому моменту, когда ещё можно было избежать трагедии. Ты знаешь, что иногда бывает несколько выходов из ситуации. Весы времени могут повернуть неверную ситуацию вспять. Может быть любой выбор, но нужно помнить — обратной дороги не будет. Скажи, к какому моменту ты бы вернулась, если бы у тебя была возможность?
— Я бы вернулась в тот момент, когда Ли Фань приехал во Владивосток. После его приезда и начались тайные перестановки власти в городе, а потом появилась экологическая полиция.
— Ты хочешь сказать, что в русском городе должны жить только русские?
— Это, конечно, слишком. Я хотела сказать, что всё должно быть правильно. В китайском городе пусть живут китайцы, а в русском городе — русские. Никто никого не должен угнетать, не должен преследовать! Не должен заставлять жить по своим правилам. Я хотела бы вернуться в то время, когда можно было свободно ходить по улицам города, не боясь ничего.
— Хорошо, но ты должна осознавать вот что: если ты вернёшься к началу проблемы, велика вероятность, что ты никогда не встретишься со мной!
— Но я так не хочу, нельзя ли сделать так, чтобы всё пришло в норму, но я с тобой не расставалась?
— Это, наверное, невозможно. Когда я очнусь в другом времени, скорее всего, я не буду помнить тебя!
— Я не хочу, чтобы ты забыл меня!
— Всё же за тобой выбор. Я подчинюсь любому твоему решению! То будущее, в котором ты окажешься, я надеюсь, будет чудесным! Там не будет экологической полиции. Твой отец не будет репрессирован, сестра не будет подвергнута стерилизации! И замуж ты выйдешь не по необходимости, а по любви.
— Линь, я хочу замуж только за тебя! Я люблю тебя! Я не хочу оказаться в мире, в котором тебя не будет!
— Настя, ты не думай, что я так спокоен, потому что не люблю тебя! Я хочу тебе счастья, и я верю, что мы предназначены друг другу. Однако к весам времени нам всё равно придётся идти. Я хочу тебя попросить только об одном — никогда не снимай с пальца кольцо. Камень, который находится в кольце, достался мне по наследству. Этот камень древний. Он пришёл из глубины веков. Его дал мне мой дядя. Дядю звали Ви. Он рассказал мне о дороге в тайный город. Об этом городе знала и моя мама. Дядя однажды отдал мне план города, видимо, он предчувствовал свою гибель и считал, что загадка тайного города не должна кануть в вечность. Ну что ж, нужно идти к остальным. Продуктов больше не осталось. Воды на несколько часов. Нужно принять решение сегодня. Или мы возвращаемся наверх, или идём к императорскому дворцу. Там весы вечности.
Рассказ про весы вечности привёл людей в замешательство. Поверили все, но принять решение сразу не смогли. Линь дал беглецам ещё час на размышление. Он предложил Анастасии прогуляться к пристани. Оказывается, было и такое место в тайном городе. От пристани отправлялись корабли. Воспользовавшись пристанью, можно было даже выйти в открытое море. Однако сейчас пристань была пустынна. Не было ни лодок, ни кораблей. Анастасия молчала, молчал и Линь. Они сидели, прижавшись друг к другу, и целовались. Настя понимала, что выхода нет.
Час пролетел как одно мгновение. Когда вернулись, то оказалось, что все приняли своё решение. Борис Иванович и его жена решили вернуться на поверхность. Борис Иванович был серьёзным учёным и не верил, что весы времени смогут изменить судьбу. Родные Машеньки решили вверить свою судьбу весам времени. Линь проводил Бориса Ивановича и Елену до выхода из катакомб. Когда он вернулся, оказалось, что Раиса Викторовна тоже передумала. Она очень любила Машеньку, но не могла оставить старшего сына одного. Линь отвёл пожилую женщину наверх и снова вернулся. Все боялись, но больше никто не передумал. И вот настал этот момент.
Линь развернул карту и долго вглядывался, боясь пропустить дорогу, которая вела к императорскому дворцу. Боялся он зря. Все пути в этом городе вели к императорскому дворцу. Не прошло и часа, как путники сказались на месте. Дворец был обсажен деревьями, которые сейчас зацвели. Войдя в город, люди открыли доступ воде. И теперь все деревья в тайном городе стояли зелёными.
Линь прочитал, что достаточно положить руки на чаши весов и мысленно сформулировать просьбу, как весы перенесут человека в то время, когда проблемы ещё не существовало. После этого людям нужно будет вернуться в дома, где они временно проживали, и подождать девять часов.
Первой к весам подвели Машу. Маша положила руки на чаши весов, а Ольга положила свои руки поверх рук дочери. Они простояли так несколько секунд. Анастасия подошла к весам времени последней — или, вернее, предпоследней. Последним был Линь. Положив руки на нефритовые чашки весов, она попросила о том, чтобы всегда быть вместе с Линь. А потом мысленно вернулась в то время, когда жила счастливо с родителями и у неё ещё не было проблем.
После Анастасии к весам подошёл Линь. Что просил Линь, Анастасия не знала. Она догадывалась, о чём была просьба любимого мужчины, но расспросить постеснялась.
Опять наступил вечер. Заслонки над городом закрылись. Беглецы вернулись в свои дома. Кто-то верил в то, что всё изменится, а кто-то не верил. Но на всякий случай все попрощались.
Возле императорского дворца был сад. В саду было озеро, множество изящных беседок, резные мостики. Из-под земли били фонтаны воды. Сад ожил. Линь с сожалением подумал о том, что, как только они уйдут из города, вода иссякнет, а плиты, пропускающие свет, больше не откроются. Листва с деревьев снова облетит. В городе снова воцарится безмолвие.
Однако выхода не было, ритуал у весов вечности был окончен. Линь с нежностью посмотрел на Настю и привязал к её волосам красную нитку. Он верил, что когда женщина окажется в одиночестве, она вспомнит, кто вплёл ей в косу красную нить.
До самого утра Анастасия и Линь сидели в саду. Прошло восемь часов, наконец мужчина подал руку своей спутнице. Они поднялись и в молчании покинули сад.
Через полчаса Анастасия стояла перед домом, ставшим её временным приютом. Она никак не могла расстаться с любимым. Наконец, когда все слова были сказаны, она обняла любимого в последний раз и ушла.
Сейчас июнь 2025 года. Я не знаю, что произошло с беглецами, но судя по тому, что в нашем городе нет экологической полиции, беглецы загадали одно и то же желание. Люди страдают от аллергии, но это единичные случаи, и они не опасны. Шторы жители домов открывают и закрывают только тогда, когда им вздумается. Никто не врывается в дома и не пытается стерилизовать больных аллергией. Китайские гости приезжают к нам только на экскурсии. Машин много, но никто не заставляет людей покупать их.
Где-то в недрах земли спит тайный город Чжень и ждёт, когда его разбудят мужчина и женщина. Где-то по городу ходит красавица Анастасия. Она грустит, но не знает причину своей грусти.
Будущее спасено, но я верю, что Анастасия и Линь ещё встретятся.