Виктор не Ильич Сухоруков для Несмияна

     - Гудя армейским контрабасом,
     Он заявил о вундерваффе,
     Пущая в небо ананасом
     Остатки от советского Люфтваффе.
     Шойга Байкальский и Пригожин
     Влачили гордость от дедов,
     Не в силах Киев взять - как гожа !
     Имея лишь смятенье слов.
     Слова. Как много в этих звуках
     Для сердца росского слилось !
     Как будто в царских пуках
     Стратегий не нашлось.
     Вздымают домны и домкраты,
     Стремят научно прямо в рай
     С Масквы с самой те делегаты,
     Что озабочены проблемой рви - кусай.
     Тащить и не пущать ! Чего же боле ?
     Сажать, стрелять и прямо запрещать -
     Один рецепт в кремлевской воле.
     Народу же - насрать.
     Смуглый обликом руссо - африканец сукин сын Пошкин горделиво дунул на вязь выведенных гусиным пером буквиц, искоса, как грач, рассматривая получившийся адрес. В его кучерявой голове неотвязно вертелись простые, но святые строки Мойши Шуфутинского, и, сам того не замечая, он стал негромко напевать, позвонив колокольчиком в призыве дворового казачка Лаврика :
     - А потом очко заклеил
     Адресами к юбилею.
     Пристальный взгляд чорных не по - русски глаз пиита вперился в висящий по стене численник. Старый и новый стили, словно сговорившись, ухмылялись и ехидно подмигивали Пошкину, смешав не только все в голове какого - то там тоже песельного корнета Оболенского, но даже привычные православному правосознанию святцовые праздники, пройдя кремлевскую модернизацию, выглядели явно неуместно.
    - День независимости России от самой себя, - гулко произнес явившийся на призывной звон барина казачок, закрывая своей широкой спиной патриота численник, - день народного единения с бандитами и дураками, много дней нового года, а также, Ляксандра Сергеич, взятие Бастилии.
    Пошкин потряс ошеломленно гудящей головой.
    - Какой Бастилии ? - гнусаво в нос, как стало с недавних пор модным в салонах и салунах Замоскворечья, тоже актуально смешавшихся в непотребстве новаций самого доброго и глупого государя Руси, выкрикнул Пошкин, затрясшись. - Следующий за подписанием безоговорочной капитуляции Германии день !
    Лаврик, сноровисто накрывая на стол, отозвался, не поворачиваясь к барину лицом :
    - Часовые пояса, ваше степенство, и нежелание товарища Сталина примыкать.
    Пошкин, потирая руки, довольно наблюдал выставляемые на скатерть заморские кандибоберы с забугорными же винами, импровизируя на французском, но поскольку потенциальные читатели сей презанимательной в глуме над путиноидной Россией сказочки вряд ли осознают всю силу и красоту наречия Белль Франс, то произведу на отеческом, от дедов наречии :
     - Примкнутый штык к винтовке
     Сменил такой же ржавый автомат,
     Носок пришел вослед портянке,
     Так славься ж, Сердюков !
     Шойга, Пригожин и Гарасим,
     Гаврила и Онфим.
     - Иншалла, - отозвался Лаврик, стремительно отращивая дикую рыжую шайтанскую бороду.
     Хули, Россия. Наши и ваши дни.