ОНА и ОН

Посвящается всем, кто дождался.

"Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом" Библия. Послание к Евреям 11:1

Эта история началась 3 мая 1975 года. Почти все этапы призыва в армию были им пройдены. Осталось получить военный билет, и в путь. До отправки по месту службы ему осталось два дня. Роскошная шевелюра оставалась еще на его голове, но по ней уже тосковала военкоматовская машинка. На сердце было очень тоскливо. Два года казались целой вечностью. Действительно, когда твоей жизни срок всего двадцать лет, два года - это много. Это потом, когда тебе пятьдесят, шестьдесят, - два года не имеют такого значения, как в молодости. Но тогда ему было всего двадцать. Тоска пришла на сердце уже давно, и от этого он делал необычные, кажущиеся глупыми, поступки. Например он раздарил все кассеты со своей любимой музыкой. Годами он собирал их, а потом в один день раздарил все. Он расстался также со своей любимой гитарой. Просто отдал, и все. А зачем она? Ведь впереди целых два года, что будет после этого? Кому известно?

И еще одно. Очень хотелось, чтобы его кто-то ждал. Было очень грустно, что, уходя, здесь он не оставлял никаких глубоких отношений. С той Первой, казалось уже почти ничего не связывало. Он не верил, что остаток отношений был нужен Первой, что эта девушка хотела, или, лучше сказать, могла хранить их два года. Первая была не такая: слишком непредсказуемая, сильная, независимая и безрассудная. Но ему было очень неуютно от мысли, что здесь он не оставляет никакого тепла, ничего такого, к чему хотелось бы возвращаться.

Примерно месяц до этого он познакомился в техникуме с девчонкой. Вернее даже не познакомился, а просто узнал о существовании той Другой. До него дошли недобрые слова, сальные россказни. Он не стал проверять их подлинность и почувствовал, что ему жалко девочку, которой было всего шестнадцать. Жалко и так обидно за это милое создание, что он почувствовал себя рыцарем, решив взять Другую под свое крыло.

У него был неизвестно откуда взявшийся старый ключ. Действительно старый и ржавый. Однажды он подозвал другую к себе и спросил: "Ты будешь меня ждать?" - "Да" - "Тогда вот тебе ключ от моего сердца". Девочка замлела немного от восторга и приняла "сердечный" дар.

С Другой после этого он встречался только в техникуме. Настроение было не для романтических встреч. Он собирался в армию.

***

В тот день он бродил по местам, где была его школа. Вернее, он не считал школу, где учился с 7 по 9 класс, своей. Он вообще не испытывал привязанности к школам и одноклассникам, дружбой с ними и чему либо подобному. По характеру он был одиночка. В эту школу он был переведен стараниями его мамы, потому что в предыдущей, по месту жительства, маме пообещали, что 8 класс он не закончит. Были большие проблемы с поведением.

Но, наивная мама! ... Она выбрала для него школу, которая находилась в греческом городке. Тому, кто знает нравы греков, не надо объяснять сколько проблем пришлось встретить подростку, чтобы утвердиться в школе, расположенной в таком специфическом районе. И, тем не менее, он утвердился. Правда было совсем не до учебы. Поэтому после девятого класса его исключили из школы за плохое поведение.

В том районе его интересовала не школа, а воспоминания о приключениях, которые случались с ним здесь лет пять, семь назад.

Так бродил он там, почти бессмысленно, поглощенный воспоминаниями. Неожиданно он увидел знакомые лица. Парня и девушку. "Я их знаю, - настаивало сознание, - они из параллельного класса. "Б" или "В", не помню, не "А", точно. Зовут его Саша? Нет. Мы с ним почти не общались. Нет, не помню ...".

Они шли навстречу друг другу. Вот поравнялись. "Надо поздороваться. Привет, ребята". Он протянул парню руку, тот протянул свою. Девушка, темненькая, невысокого роста вдруг назвала его по имени: "... ты что ли? Я не узнала тебя сначала, изменился".

"Блин, да как же звать-то её? Неудобно! Что отвечать?" - "Да, вы тоже изменись, повзрослели, с трудом узнал вас". - "Ты куда пропал? По-моему после девятого класса исчез". - "Да, из школы то меня попёрли, я в техникум пошел. Недавно закончил, теперь - в армию. Два дня осталось". - "Понятно, а здесь что делаешь, на школу пришел посмотреть?" - девушка улыбнулась. "Да, нет, делать нечего, на душе тоска, хоть волком вой. Вот хожу вспоминаю дни лихие, только от этого еще больше тоска".

Они обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами и стали прощаться. "Ну, пока, не забывай нас, школу, ведь хорошее было время". - "Кому как! Но помнить буду. Куда от памяти денешься? (Вру ведь, я даже не помню как их зовут. Да и знал ли? Не уверен). Передавайте привет всем, кто помнит еще меня, все же легче будет трубить там два года". - "Хорошо передадим, мы как раз идем сейчас на день рождения, там будут еще девчонки из нашей школы. Я думаю им будет интересно узнать, что мы тебя встретили. Тост за тебя поднимем, чтобы тебе служилось весело. Ну, пока, нам пора. Удачи тебе и здоровья". - "Пока,еще раз, всем привет".

Девушка взяла своего парня под ручку, и они пошли, разговаривая между собой. Он бесцельно глядел им в след. Пройдя немного, они вдруг остановились и вернулись к нему. "А хочешь, пойдем с нами, будет здорово" - приблизившись сказала
девушка.- "Ой, да кому я там нужен, у вас своя компания" - "Да нет, у нас все просто, тем более, что ты нам не чужой, а, можно сказать, родной. Жалко тебя тут оставлять наедине с твоими тяжелыми мыслями. Щас цветочки по дороге купим и едем.
Подарок мы общий дарим, так что не беспокойся".

И он согласился, еще не зная, что это был важнейший поворот судьбы. Такой нежданный. Но ведь все самое главное приходит к нам вдруг, нежданно, негаданно, как в тот самый день.

До места ехали на троллейбусе в сторону центра. По дороге ему рассказали об имениннице. Ею была девушка, которой 30 апреля исполнилось двадцать лет. Жила она с бабушкой, потому что родители её умерли. Папа, когда она была совсем маленькой, а мама меньше года назад. Так что это был первый день рождения, который она отмечала без мамы, самостоятельно. Услышанное только добавило боли к его размышлениям. Он всегда, сколько себя помнит, боялся смерти мамы. Когда он был в начальных классах школы, он даже думал, что убьет себя сразу же, когда умрет мама. Потом это чувство притупилось, но все же осталось. И сейчас ему стало жалко девушку, к которой он ехал на день рождения. Жалко и себя. Это была такая сильная эмоция, что он едва сдерживал слезы.

Жила Она в четырехэтажном доме старой застройки, на втором этаже. Звонок был не электрический, его надо было покрутить, чтобы раздался негромкий звук. Дверь, обитая высохшим от времени черным дермантином открылась, и он увидел ЕЁ. Сразу же ОНА представилась ЕМУ по-настоящему красивой. Лицо ЕЁ было очень выразительным, с острым носиком, крупными, накрашенными красной помадой губами и подведенными чёрным карандашом большими глазами. Волнистые волосы были уложены в простую прическу с челкой, спадающей на лоб. Когда ОНА смеялась, видны были крупные, не совсем ровные передние зубы. ОНА старалась прятать их за губами, но у НЕЁ плохо это получалось, тем более, что ОНА все время улыбалась. Зубы однако совсем не портили общего впечатления от ЕЁ красивого лица.

ЕГО представили. "ОН учился с нами в школе, в параллельном классе, "Г" кажется?" - Да, в "Г". - "Через два дня ОН уходит в армию, грустит, по этому поводу". Мы позвали ЕГО с собой, чтобы поддержать парня". Дальше были поздравления, обнимашки, после которых прибывшие прошли к столу.

За столом было уже довольно много народа. ОНА все время была занята по хозяйству, ЕЙ помогали другие девушки, а кого-то похожего на бабушку, нигде не было видно.

Так случилось, что разговор, прерываемый тостами и поздравлениями, закрутился вокруг ЕГО персоны. Оказалось, что одна из присутствующих, в школьные времена бывшая комсоргом, даже приносила к НЕМУ домой повестку на Комиссию по работе с особо трудновоспитуемыми детьми. Это показалось смешным окружающим, но в тоже время вызвало много вопросов о НЁМ самом, ЕГО хулиганском прошлом, жизни после школы и будущих планах. ОН много говорил про себя, читал свои стихи, пел и играл на гитаре.

А глаза ЕГО все время искали контакта с ЕЁ глазами. ЕМУ казалось, что ОН рассказывает все это только ЕЙ одной. Точнее, ЕМУ хотелось рассказывать это именно ЕЙ и интересовала только ЕЁ реакция. ОНА улыбалась, улыбаясь, хвалила ЕГО стихи и внимательно слушала ЕГО пение.

Одним из стихотворений, которые ОН читал было ЕГО любимое на ту пору:

В весенние ночи и сердцу неймется
А первая песня так просто даётся
Пой милая, пой

В любовь не успела девчонка поверить
Но старой луне тайну как не поведать
Пой милая, пой

Разбросаны руки
И губы горячи
Уснула милашка
И снится ей мальчик
Спи, милая, спи

Ей снится дорога
И снится ей счастье
А морду луны закрывает ненастье...

Пускай себе снится
Вас время рассудит
Когда ты проснешься
Луны уж не будет

Так время прошло незаметно быстро. Гости начали постепенно расходиться. Кто-то предложил помочь убрать посуду со стола. ОН тут же взял большое блюдо и отнес на кухню. ОНА была там. Раковина была уже полна посуды, и ОН полностью неожиданно для себя вызвался её мыть. ОН мыл, а ОНА все подкладывала новое, делала ЕМУ замечания, просила мыть с мылом жирное, споласкивать тщательно. ОН терпеливо слушался. Газовая колонка ровно гудела в ванной комнате, а руки ЕЁ с маленькими ладошками и тонкими запястьями все время появлялись пред ЕГО глазами, что-то делая вместе с НИМ в той раковине.

И тут случилось главное: ОН неожиданно для себя коснулся своей правой рукой ЕЁ левой руки. Это была случайность, но она привела к такому пронзительному чувству в Его груди, что ОН уже сознательно взял ЕЁ левую руку в свою и так удерживал несколько мгновений, которые сейчас кажутся веком. Тогда подумалось, что ОН может держать эту крошечную руку с колечком всю жизнь, не выпуская ни на минуту.

Оставшиеся гости заглядывали на кухню, прощались. Пришла бабушка, маленькая старушка в тяжелых очках с толстыми линзами и срывающимся, хриплым голосом. ЕМУ показалось, что бабушка не оценила его усердие на кухне. Сделав несколько замечаний бабушка вышла. "ТЕБЕ пора", - сказала именинница. ОН ответил: "Завтра последний день воли он пролетит незаметно, и дальше ...".

И тут ОН вновь совершенно неожиданно для себя произнес: "Ты будешь меня ждать?" ОНА ответила тихо, тихо прошептав: "Буду". ОН не поверил своим ушам! Что произошло между НИМИ? Как объяснить все это? Всего несколько часов назад, ОН впервые увидел ЕЁ, и вот теперь ОНА говорит, что будет ждать его из армии!

Опять пришла бабушка. "Поможешь мне расставить мебель" - спросила ЕГО именинница. Бабушка осталась на кухне, а ОНИ пришли в зал. ОН помог собрать и поставить на место стол. Расставил вокруг стулья. И хотел уже еще что-то сказать ЕЙ, но ОНА предвосхитила ЕГО желание: "ТЕБЕ пора, иди, Я буду ждать, только ТЫ обязательно
возвращайся".

ОН послушно ушел. Последние, слова, последний взгляд ... . Когда дверь все же закрылась, ОН подумал, что даже не знает номера ЕЁ телефона, адрес то можно было узнать, вот квартира, номер дома и улица тоже известны, таблички висят везде, а телефон ... .

"А, впрочем зачем МНЕ телефон, придет день когда эта дверь вновь откроется для МЕНЯ и будет открываться раз за разом до самого конца МОЕЙ жизни. Я вернусь, Я обещаю ТЕБЕ".

***

Когда Он вышел от НЕЁ было уже довольно поздно. ОН нашел табличку с номером дома, нашел название улицы, ОН не сомневался, что напишет ЕЁ скоро, и от этой мысли ЕМУ было хорошо, как будто крылья появились за спиной. ОН почти бежал на остановку
троллейбуса. Было так легко, казалось, ОН может перепрыгнуть через четырёхэтажный дом, во всем теле была невероятная сила, а тоска, которая мучила ЕГО последние дни, спряталась, сделала вид, что её нет.

На остановке людей не было, прошло минут десять и появился троллейбус. Но в салоне его свет не горел, и он понял, что троллейбус не остановится, потому что следует в парк. Когда троллейбус, как и ожидалось, проехал остановку, он побежал за ним и зацепился за лесенку, что была позади.

Троллейбус мчался без остановок вперёд, а рядом вдруг, догнав его, пристроился милицейский газик. Из окошка его высунулся сержант и стал кричать: "А ну, слезайте! Ты что творишь, слезай!" Но троллейбус не притормаживал, а на ходу слезть с него было не реально. Поэтому через некоторое время газик свернул на перекрестке, а он продолжил свой путь домой, стоя на лесенке.

***

В понедельник 5 мая все проснулись в их доме рано. К восьми часам ему предписано было прибыть в областной военкомат, что возле Транспортного института. Отец отвёз его на машине, а с мамой он на всякий случай попрощался дома. В военкомате все
делалось без спешки. Призывники бродили по территории и разговаривали между собой. Никто не знал, что и когда будет. Наконец объявили, что все призывники сейчас строем пойдут в баню. Ему баня была совершенно не нужна. С утра, он принял душ и надел чистое белье. Но его никто здесь не спрашивал, он теперь стал только одним из, маленьким винтиком в системе. Баня находилась в районе Тезиковки.

Там первым делом он расстался с волосами на голове. Многие пришли в военкомат уже стриженными "под ноль", а для таких как он, в бане был парикмахер. С ужасом он смотрел, как его волнистые пряди падают на пол, а потом он ещё увидел свое отражение в зеркале. Никогда до этого он не был лысым, поэтому его новый образ показался отвратительным. Дальше всем приказали раздеться и сдать одежду на дезинфекцию. Дальше душ. А после этого им вернули одежду, которая была нанизана на огромные обручи. Верхнюю одежду можно было относительно легко найти, а вот именно свои трусы и майку найти было очень трудно.

После бани - путь обратно в военкомат. Там через некоторое время им вручили военные билеты и сказали, что до отправки они отсюда уже никуда не выйдут. Потом был обед, и опять ожидание. Когда будет отправка никто не знал. Наконец, уже к вечеру, часов в семь, объявили построение. А потом одной колонной  повели в сторону вокзала. Родители призывников шли параллельно по тротуару и переговаривались с ними. 

Своих родных он увидел уже ближе к вокзалу. Здесь провожающих было уже очень много. Все старались что то крикнуть, помахать, от этого было очень шумно, и вокруг царила тревожная обстановка, как будто перед какой то бедой.

Перед входом с правой стороны вокзала они опять стояли долго. Его пришли провожать мама, отец, сестра. Ещё он разглядел в толпе лицо Первой. Другая даже не знала, когда он уезжает. Находиться дольше в состоянии ожидании было невыносимо, поэтому, когда вход открыли и призывников впустили на перрон, откуда провожающих уже не было видно, он даже почувствовал облегчение.

Вагоны были все плацкартные, но спальные места были оборудованы в три этажа. Примерно через час поезд тронулся. До места назначения поезд шел семь суток. Никто не знал, куда они ехали, пока по истечении семи дней поезд ни прибыл на вокзал.

К вагонам подогнали автофургоны, крытые брезентом. Призывников спешно разместили по фургонам, и они выехали на привокзальную площадь. Здесь через маленькую щель в брезенте он увидел здание собора и узнал его. "Это Львов, мы приехали во Львов", - сказал он всем. Я был здесь в 1966 году после землетрясения. Нас вывозили сюда на лето".

***

В начале его отправили в учебную роту Полка связи 14 воздушной армии Прикарпатского военного округа. Рота располагалась в старинном здании с толстенными стенами, которое в давние времена имело фортификационное значение. Мы не станем утомлять читателя подробностями из жизни молодого солдата во время прохождения службы в учебке. Тем более, что её он все равно не закончил, потому что почти сразу после присяги его перевели служить в Штаб Армии, благодаря способностям к черчению и рисованию.

Там, в новой части не было солдафонства, как в учебке. Летчики вообще не были склонны к солдафонству. Замечания делали по делу, и не скупились на поощрения. И тогда, уже в начале осени, произошло одно важное событие, которое заслуживает подробного описания: чтобы проведать его, во Львов собралась приехать мама! Действительно, такого в части еще не слыхали, чтобы спустя несколько месяцев мама не выдержала и приехала проведать солдата.

Однако тут была одна проблема. Дело в том, что ему, как молодому военнослужащему еще не положено было увольнение, тем более на несколько дней для свидания с мамой. И тогда командование части решило послать встречать маму старослужащих. Им выписали увольнительные, и теперь надо было как-то объяснить, как они узнают маму.

Он точно знал, что мама приедет не с пустыми руками, а привезет даров столько, что хватит на очень многих. Поэтому он сказал: "Как увидите полную женщину с коробками фруктов и дынями - это будет моя мама". Так и вышло, они её сразу узнали, встретили и помогли добраться до гостиницы Интурист.

На следующий день ему все же дали увольнение. Наверное начальство растрогали рассказы старослужащих, встречавших маму, а также точно их сердца смягчили восточные дары, которые уже наверняка были у них. Мама умела так грациозно и, в тоже время, незаметно одаривать людей, что их сердца сразу же становились расположенными дать ей то, что она желает. Так что ему предоставили увольнение не на один, а на несколько дней.

Придя в гостиницу Интурист, он нашел ее номер по сладкому запаху дынь. Хотя её номер был на третьем этаже, даже в вестибюле этот запах четко прослушивался.

Так они провели несколько дней вместе, ездили на экскурсии, обедали в лучших ресторанах, отдыхали вместе в номере и, конечно, много говорили. А говорили они вот о чем. Маму очень интересовали сердечные дела сына. Известие о том, что с Первой отношения расстроились (он даже не написал ей из армии ни одной строчки, и она молчала), маму, похоже очень обрадовало. Тогда он рассказал ей о Другой. Без подробностей он просто сказал, что девочке 16 лет, что та учится в техникуме, живет в области, а в столице снимает квартиру у пожилой женщины совсем рядом с нашим домом. Сказал, что Другая пообещала ждать его, попросил присматривать за девочкой и помогать, насколько это возможно. Вот и все.

А почему ОН ничего не рассказал маме о НЕЙ? О той чудесной встрече на дне рождения? Может потому, что мама хотела услышать что-то о "серьезных" отношениях сына, а не о мимолетной встрече?

По письмам Другой, скоро после приезда мамы домой стало понятно, что контакт Другой с его семьей наладился. В этом ключе и велась с этой девочкой его переписка.

А писал ли ОН все это время ЕЙ? Да, он посылал ей стихи. Дело в том, что в его творчестве были стихи предвосхищения, они не были посвящены никому, но просто воспевали мечту, тоску о чем-то, еще не сбывшемся пока, но таком желанном и сладком, что сердце хотело петь. Вот одно из таких стихотворений:

О, я хочу тебя, любовь.
Прилети во сне, поселись во мне!
О, я хочу тебя, синекрылый сон
И гроз безумья.
Ласковой воды прохладной,
С холода тепла живого
Пальцами чуть-чуть коснуться
И, вздрогнув, замереть от счастья.

О, желтая листва,
Спелые хлеба,
Тихое журчание речное,
Добрый рыжий лес,
Города душные туманы,
Весь мир мой милый!
Любви прошу я, стоя на коленях.

Зимой ОН писал ЕЙ:

Теплою весной налились,
Из под тучи родники прорвались.
С неба на меня,
С неба на тебя,
С неба к нам в окно, -
На землю полуденную
Дождь упал солнцелитый.

Такое счастье!
Вовью в себя эту силу.
В небо к родникам взовьюсь,
В пену облаков окунусь,
В скорости своей растворюсь,
И стану просто
Маленькой радугой над ручьем.

А это был сон,
Просто сон.
Жалко,
И на улице снег идет с утра.

Осенью ему грезилось:

Я б женился на осени
Я б назвал её суженой
Я б признался в любви ей
И повел под венец
Я б уснул в её косах
Что сплетены из ивовых
Влажных, чесаных ветром
Прутьев в желтой листве.

Она отвечала немногословно, буднично. По правде говоря ему хотелось, чтобы она написала что-то про чувства к нему, например про то, что ждет и мечтает о встрече. Но этого не было. Она коротко комментировала стихи, а потом писала про свои походы в театр с подружками. Иногда упоминала про учебу, и про погоду. Может быть от этого ему начало казаться, что тогда на дне рождения, она пообещала ждать не всерьез, а просто, чтобы отвязаться от него. От этих мыслей ему становилось очень плохо, а из глубин души поднимались недобрые чувства.

Он пробовал писать и отправлять стихи Другой, но ему показалось, что Другая их не понимала. Они ей были не интересны, а, может, даже пугали её.

***

Тем временем, несмотря на свое хулиганское прошлое, он был хорошим военнослужащим. Ни разу не выпивал там и не бегал в самоволки. Лично Начальник штаба Армии называл его "профессор", потому что он брался за любую работу и старался делать её хорошо.

В армии он познакомился с одним человеком, который очень сильно повлиял на его сознание. Это был бывший студент Львовского университета. Его в возрасте не полных 27 лет отправили на год служить, так как на его факультете не было военной кафедры.

Таков был порядок. Этот человек был просто пропитан поэзией, знал польский и другие западнославянские языки, свободно говорил по-украински, и наизусть читал стихи, как будто пел песни, что завораживало. А потому наш герой тоже влюбился в польскую поэзию, узнав кто такой Циприан Норвид, потом открыл для себя Уолта Уитмена и решил, что поступит в университет, после службы в армии, а потом обязательно станет писателем.

Он купил все учебники по 10 класс и стал готовиться к экзаменам для поступления в университет. Удивительно, те знания, которыми он раньше пренебрегал, вдруг стали для него желанными. Он учился каждую свободную минуту, ночами напролет на ночных сменах, во время дежурств. И еще он много писал, иногда за утро в ожидании пересменки, он исписывал целую тетрадь стихами и прозой. Он много читал, в том числе, стал читать по-украински, чтобы выучить этот язык, как ступеньку к польскому.

В начале 1976 года в их части распространилась какая-то легочная инфекция. Она поразила очень многих: воспаление легких, температура выше 40 градусов, бред. Поэтому прямо в их казарме организовали изолятор. Эта болезнь не миновала и его. В изоляторе он провалялся долго. А тем временем начался XXV съезд Коммунистической партии Советского Союза. Он проходил с 24 февраля по 5 марта 1976. Тогда в изоляторе нашего изменяющегося хулигана поразила речь Генерального секретаря Брежнева, который призвал сознательных молодых военнослужаших вступать в ряды комсомола.

Надо же! Сам Брежнев призвал его стать комсомольцем, а раньше в школе и техникуме его даже в комнату комитета комсомола не впускали за его репутацию! Эта мысль
вдохновила его написать заявление о вступлении в комсомол. И его тут же приняли.   

Но той весной на учениях он опять сильно заболел. В госпитале, куда он попал впервые, обнаружили язву двенадцатиперстной кишки. Там также сразу узнали про его способности к рисованию и загрузили работой на благо госпиталя.

Художники в госпитале были баловнями, у них был куча свободного времени и масса привилегий. Начальство госпиталя обладало огромным влиянием в о'круге, и поэтому в его часть от госпиталя было направлено отношение с просьбой отпустить его дослуживать в госпитале. В его родной части забеспокоились и прислали командира уговаривать его вернуться. Пообещали отпуск две недели. Ну, ради отпуска, он согласился вернуться. 

На календаре был июль 1976 года. Бывает так, что мы получаем блага, о которых потом жалеем. Так было и с этим отпуском.

Домой он добирался самолетом. Из Львова в Ташкент летал тогда Ил 18. Полет длился 8 часов. Самолет прилетал в родной город вечером. В аэропорту его встретили мама и отец. С ними была Другая. Дома их ждали сестра с мужем и их дочки, они жили
неподалеку. Был накрыт праздничный стол. Зять в тот же вечер положил в его карман значительную по тем временам сумму. "Я знаю, как солдату нужны в отпуске деньги", - сказал он. Так завершился первый день отпуска.

Уже следующим вечером он пошел со сводным братом и Другой в ресторан, там он крепко выпил. Провожая Другую домой он вел себя совсем не так, как мечтал в своих чистых грезах. И вот, что важно, придя домой, он хладнокровно съел большую кисть винограда, совсем не думая о Другой, а потом лег спать, и ночью Другая ему не снилась.

На следующий день Другой надо было на несколько дней уехать домой в область. А его пригласили на вечеринку. Родители предупредили, что на завтра они планируют поход к нотариусу, чтобы переписать на него машину, трехлетнюю "копейку" в отличном состоянии. Но с вечеринки ночевать домой он не пришел, ни в ту ночь, ни в следующую. Где он только ни был, с кем только ни встречался, где только ни гулял. Родители с горяча продали машину, а сам он несколько дней отходил после своих приключений.

Придя в себя от этого загула, он затем наследил еще на нескольких вечеринках. Родители сокрушались, видя, что с ним происходит, они пытались отвлечь его,
организовали выезд на Ташморе. Но времени как-то исправить положение в этом отпуске не оставалось, две недели пролетели, и пора было возвращаться.

О НЕЙ, ОН во время отпуска, как будто даже не вспоминал. Себе ОН объяснил это тем, что, скорее всего, ОНА дала обещание ждать его не всерьез, а просто, чтобы закончить ненужный ЕЙ разговор.

***

Возвращение из отпуска ознаменовало его вхождение уже в последний период службы - дембельский. Дембеля, как сороки, были все озабочены украшением своих альбомов, и парадной формы, в которой они планировали возвращаться домой. Нашего героя эти
непотребства не беспокоили. Но зато он серьезно думал о том, чем он хочет заниматься после службы.

Возможностей было несколько. Например ребят с дипломами авиационных техникумов, как у него, приглашали в авиационно техническое училище, для последующей службы бортмеханиками в дальней авиации. Перспектива там была такая: относительно
недолгая учеба, большой налет часов, а потому, потеря здоровья и ранняя пенсия. Это было заманчиво и логично, с точки зрения продолжения образования по специальности. Но совсем не согласовалось с тем, чем он жил и о чем мечтал в последнее время.

Другое предложение было настоящим вызовом для его сознания. Это был университет имени П.Лумумбы в Москве. Он решил поступать на историко-филологический факультет. Для поступления в этот университет с гражданки требовалась положительная характеристика не ниже чем Областного комитета Комсомола. В армейских условиях характеристику должен был подписать Член военного совета
Армии.

Он начал сбор документов для поступления. Таковым было его решение. И именно на этом этапе с ним случилось событие, которое стало для него сильнейшим стрессом, повлиявшим на всю его дальнейшую жизнь.

В каждой воинской части был замполит, то есть заместитель командира по политическим вопросам. В их часть новый замполит был назначен тогда, когда наш герой был уже старослужащим. У него были грамоты, поощрения и репутация отличника боевой и политической подготовки. С такими как он замполиты заводили показную дружбу, позволяли им с собой вести себя не по уставу, разговаривать на ты. Словом, наш герой и новый замполит в звании старший лейтенант оказались в "друзьях".

Когда осталось служить полгода, герой этой повести отпустил усы. Еще ему на день рождения кто-то из сослуживцев подарил красивый браслет - цепочку с выгравированной группой крови. Когда характеристика для поступления в университет уже была подписана Членом военого совета в ней не хватало только одной подписи внизу. Эта была подпись замполита части.

Член военного совета подписал характеристику по просьбе начальника штаба, где служил наш герой, так сказать авансом, не сомневаясь, что замполит подпишет, а тот не подписал, и вот почему.

Накануне он сказал герою повести, мол ты во всем хорош, кроме твоих усов и цепочки. Тот удивился: "Я дембель, мне положено" - "Да, положено, я не спорю, избавься от этого, я прошу тебя, как друг" - "Ну, знаешь, если как друг, ты не имеешь права этого просить, если как командир, прикажи, я тут же подчинюсь." - "Нет я говорю, как твой друг, избавься от усов и цепочки".

Он решил поступить наперекор совету замполита и поплатился за это, поскольку тот не подписал характеристику. Так для героя повести закрылся путь к Университет имени П.Лумумбы, а с ним и к карьере, которая могла бы за этим следовать.

То было его первое противостояние с системой, в которой система показала, что он по-прежнему тот хулиган - мальчишка, которого не пускали в комнату комитета комсомола за его репутацию. Все дело в его характере!

Он очень сильно переживал это отвержение, еще не зная, какое потрясение его ожидало в совсем скором времени.

***

Осенью 1976 года, где-то в ноябре, декабре Другая перестала отвечать на его письма. Он забеспокоился, зная, что она должна была ехать на хлопок. Что там могло случиться? Он хотел найти ответ к этой загадке, а потому попросил маму сходить к Другой и узнать в чем дело.

Мама выполнила его просьбу. Хозяйка квартиры сказала, что Другая приехала с хлопка в декабре больная и, оставив вещи, перебралась на время в область к её маме. Там с ней связи не было.

Летело время и письмо от Другой пришло не скоро. В нем девушка написала, что на хлопке сильно заболела, но студентку не отпускали домой и заставляли работать в поле. Другой было очень плохо и тоскливо. Помогали друзья и подруги, однокурсники. Сейчас уже все намного лучше, но осталась какая-то тяжесть на сердце от пережитого.

Узбекский хлопок! Сколько он искалечил людей! Скольких просто погубил, сколько судеб исковеркал!

Хотя, казалось, он получил ответ, которого искал, но чувствовал, что что-то все же изменилось. Писать Другая стала совсем редко. Письма были короткими, бессодержательными.

А тем временем, время шло к демобилизации. И, наконец, 20 мая 1977 года, он вернулся в Ташкент. На следующий же день он купил букет цветов и пошел в техникум, чтобы увидеть Другую. Внизу в фойе он посмотрел расписание, и уже шел по коридору к аудитории, где в это время находилась Другая, когда по пути он увидел подругу Другой. Та встретила его не весело и сначала только сказала, что ему не стоит встречаться с Другой. Ошарашенный таким ответом, он потребовал объяснений. На что девушка ответила, что Другая ... беременна. Первая связь случилась еще на хлопке, потом продолжилась, и теперь уже четыре месяца, как
беременность подтверждена.

Не послушав подругу, он все же дождался Другую. Разговор был долгим, но ни к чему, кроме слез этот разговор не привел. Он был полностью разбит, он был предан, причем его предали, как казалось в самых лучших чувствах. Хотя, это, конечно было не так, но боль была просто нестерпимой.

Когда он заявился домой с красными глазами, мама сразу же поняла, в чем дело. Оказывается она знала давно, что Другая завела себе нового любовника. Об этом ей сказала хозяйка квартиры.

Что было делать, он от боли бросался в крайности. То собирался убить его, то вдруг твердо заявил, что собирается жениться на Другой даже с ребенком. Мама сказала, что тогда он будет жить с Другой на улице, потому что двери её дома будут закрыты.

Его голову остудило следующее событие. В один из летних дней он с родителями поехал на семейной машине навестить его племянницу в пионерлагере. По дороге они заехали к сестре, ненадолго он зашел к ним домой и обнаружил там в коробке из-под
обуви слепого черного щенка, «девочку». Дорога предстояла длинная, надо было спешить, и особо долго рассматривать собачку было некогда, поэтому ее оставили дома, и все уехали.

По дороге он узнали подробности её происхождения, мол, мать щенка после
того, как ощенилась, выскочила на улицу и набросилась на кого-то, отчего собаку убили, а трехдневные щенки остались без матери. Собачка была одной их тех трех щенков.

Вернулись они в город поздно вечером, он еще раз зашел в дом к сестре, чтобы помочь ей занести вещи. Щенка в коробке не было. Они нашли собачку где-то под мебелью, всю пыльную. Но что самое главное, её нежный носик был ободран до крови, верхнего слоя кожи практически не было. Собачка тяжело дышала и еле слышно попискивала. Видимо, целый день она, выбравшись из коробки, ползала по дому в поисках матери и тыкалась носиком во все преграды. Он взял её тогда на руки, прижал к себе и не смог больше никому отдать.

Мама и сестра - медики, предсказывали, что щенок не доживет до утра. Но она выжила. Он соорудил для неё просторную комнату с мягкими стенками и обогревом от настольной лампы в коробке от пылесоса и возился с ней день и ночь.

Ночами он готовился к экзаменам, а собачка в это время спала у него на коленях. Ему говорили: "Ты о ней заботишься прямо как о родной дочери". Да она и впрямь для него была дорога, как ребенок, дочка, по-украински - «доня», ему очень нравилось это слово. Так собачка получила свое имя - «Доня». Доня спасла его тогда.

***

Но все же, боль и грех продолжали разъедать его сердце. Он ожесточился, научился изощренно мстить. Достигнуть чьего-то расположения, я потом спокойно переключиться новый объект, стало для него обыденным. Но при этом, в глубине души добро и зло постоянно вели борьбу. В ту пору его стихи были такими:

Мерцающие звезды
Неяркие огни
Мерцающие звезды
Как будничные дни
Горят они с надеждой
И тухнут в суете
Но все ж среди мерцания
Есть место и мечте
Но все ж среди мерцания
Есть место красоте ...
А в подлости, пожалуй
Есть место чистоте ...
И грезится порою
В жестокие часы
Что главное, пожалуй
В сиянии росы ...

"А в подлости, пожалуй, есть место чистоте". Эти слова, как нельзя лучше описывают, его жизнь и поступки того времени. Душа стремилась к чистоте, а влечение ко греху, оправдываемое болью обиды, будило в нем низменное. От того он все больше погружался в депрессию, часто он ощущал и сильную физическую боль в сердце. Так в грехе, борьбе и сердечных муках, прошло почти три года.

Позже, когда он уже придя к Богу стал членом церкви, ему приснился сон о той поре. Ночью болело сердце, а во сне он видел людей, которым он причинил боль, которых обидел. Они один за другим подходили к нему, и он просил у них прощения. Они кивали головой в ответ, но лица их все равно оставались грустными. Они уходили, а потом возвращались, и он снова умолял их о прощении. Во сне он понимал, что его просьбы о прощении ничего уже не способны изменить в их жизнях, что сделано, то было сделано. Когда он проснулся, то чувствовал себя ужасно. Ему тогда пришла мысль, что если бы он верой не принял жертву Иисуса Христа за свои грехи двумя годами ранее, то, возможно, эта ночь стала бы для него последней, потому что бремя грехов раздавило бы его. 

***

Пришла весна 1980 года. В тот день он посмотрел на календарь и увидел там дату 25 апреля. Еще шесть дней и будут первомайские праздники. И тут, он вспомнил дату, уже почти забытую дату, - 30 апреля. "Это же ЕЁ день рождения. Уже столько времени с НЕЙ не было совсем никаких контактов. Какая ОНА теперь, с кем ОНА?" ОН не смел думать, что такая красивая девушка до сих пор ждала его в полной неизвестности о нем. И тут его вдруг охватила сильная тоска и такая сильная ревность, что ОН даже застонал: "Ревность? Какое я имею на это право? После всего, что я натворил! После того, что годы не появлялся и не давая о
себе знать!" - "То, что я не появлялся в последнее время, может, это и лучше для нее, но ревность ведь не спрашивает о правах и обоснованиях, она просто жжет и все".

Через несколько минут охваченный нахлынувшими чувствами, ОН уже твердо решил, что
придет к НЕЙ 30 апреля, чтобы поздравить. Впереди было пять дней. На следующее утро ОН вышел пораньше, пришел к ЕЁ дому, стал напротив ЕЁ окон на противоположной стороне улицы и смотрел в окна в надежде увидеть хотя бы ЕЁ силуэт. Еще только светало, в комнате зажегся свет, но ОН так и не смог ничего разглядеть и понял, что на самом деле ему не хочется ничего знать заранее.

ОН просто придет 30 апреля и всё. Решено! ОН пошел в художественный салон, где продавались уникальные украшения ручной работы и выбрал там колечко с бирюзой. На 30 апреля в том году выпадала среда, рабочий, хотя и короткий день. Поэтому ОН
решил прийти вечером, чтобы наверняка ОНА была была дома.

Так ОН и сделал. Купив пять красных гвоздик, ОН пришел ровно в семь вечера, как будто ему было назначено время. ОН стоял у двери несколько минут, не решаясь покрутить звонок. А сделав это, ощутил сильное беспокойство и нервную ломоту во всем теле.

"Кто откроет дверь? ОНА или какой-то другой он?". Слышно было, как сработал замок и дверь отворилась, сначала нешироко, а потом полностью. И ОН увидел на пороге ЕЁ!. ОНА, замерев, молчала некоторое время. ОН тоже. Наконец ОН выдавил из себя: "С днем рождения!" и протянул цветы. Она протянула руки, но не взяла букет, а шагнув назад и освобождая вход, сказала: "Зайди". ОН вошел, протягивая цветы. ОНА протянула руку и взяла их у НЕГО. Затем поманила его, зовя на кухню и пошла все время оглядываясь, чтобы не сводить с него глаз. На кухне, ОНА положила цветы на стол и протянула к нему руки: "Иди, скорей, как хорошо, что ты пришел, я так ждала тебя!" ОН не поверил своим ушам и глазам.

ОНА прижала обе свои руки к груди, так, что кулачки были ниже подбородка и смотрела на него своими огромными глазами полными слез.

За пять лет ОНА сильно изменилась. Повзрослела. В этот раз ОНА была коротко стрижена, так что уши едва прикрывали волосы. Эта стрижка еще больше подчеркивала
утонченность её лица. На НЕЙ был сарафан из не отбеленной бязи, который держался на плечах только благодаря тонким бретелям, поэтому плечи были маняще открыты. Он приблизился к ней, обнял за плечи, прижал к себе насколько позволяли кулачки, сложенные на груди, и стал целовать её. Она не сопротивлялась поцелуям, а потом уткнувшись в его плечо стала плакать, всхлипывая, и между всхлипываниями повторяла: "Я так ждала тебя! Ты моя единственная любовь!"

***

Намного позже, когда они прожили вместе почти пол века, ОНА как-то сказала: "Когда Я ждала ТЕБЯ, у МЕНЯ не было страха, что Я упущу время и останусь одна. Я всегда верила, что дождусь ТЕБЯ. А в тот вечер Я просто уткнулась носом в твое плечо и вся обмякла. Я почувствовала будто оказалась за надёжной стеной, под самой надёжной защитой. Я всю жизнь ждала этого момента, хотя даже не знала, чего Я жду, ведь ТЫ моя первая любовь". Потом, помолчав, ОНА добавила: "То что нахлынуло сейчас с воспоминаниями, это, конечно, важно. Важно что ТЫ МОЯ первая любовь, и что Я дождалась тебя. Но намного важнее то, что Я осталась верной своей первой любви все последующие годы. МЫ оба остались верными нашей любви. История нашей любви очень трогательная, думаю, что если ТЫ бы смог изложить её в повести, многих она бы тронула. Но самое главное, что эта история не закончилась, на моменте нашей встречи в конце долгого ожидания. Она продолжилась, и в продолжении МЫ не опошлили нашу любовь, она не исказилась, не сделалась мелкой, ничтожной. Она такая же большая и сегодня, Я люблю тебя сейчас так же, как и тогда, и МОЯ любовь взаимна. МЫ любим друг друга не в прошлом, а сейчас, именно в эту минуту. НАС ничто не разделяет, и НАМ приятно быть вместе, приятна НАША близость. Давай поставим точку в воспоминаниях и будем радоваться настоящему, с надеждой и верой в Бога, глядя в будущее, вечное". 

***

От автора. Что сказать? Мудрая женщина. Собственно, с этих ЕЁ слов и началось написание этой повести, которая есть своеобразный рескрип­тинг, переработка прошлого с целью перевернуть страницу, чтобы наслаждаться настоящим.

Ну, на этом все, повесть когда-то должна закончиться, хотя на самом деле это далеко не конец истории, а когда будет конец истории, мы все увидим славу Божию, как я всегда люблю повторять. И еще: вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом, никогда не забывайте этого.

P.S. Насколько правдива эта история? Или это чистый вымысел? На этот вопрос я отвечу словами Мартина Хайдеггера: «Мы никогда не познаем тайну, срывая с неё покров... познать тайну мы можем только сохраняя тайну в качестве тайны».