Когда ангелы смеются

Когда ангелы смеются
Часть первая
Ирландия
Глава первая
«Как же я мог ее проморгать? – думал Киллиан по дороге домой. – Ведь я специально приехал заранее, и глаз не спускал с выхода. Как же она могла сойти с дирижабля и пройти через зал таможенного контроля за прилетающими в страну незамеченной?»
«Или обманула она меня, и я доверчивый дурак?»
Быть доверчивым дураком было неприятно до зубовного скрежета. Особенно если вспомнить ехидную улыбочку Брай, с которой та провожала его утром. Пользуясь правом младшей в семье, она любила подкалывать братьев, и иностранная невеста, в которую Киллиан втрескался по переписке на сайте знакомств, заранее казалась ей мошенницей.

Получается, что Брай была права: русская красавица посмеялась над его наивностью, заставила влезть в расходы на приглашение и билеты, а сама…
Стерпеть такое было выше Киллиановых сил. Да, он был не слишком красив, он знал это. Но ведь и не урод? Маленький рост – не самый страшный дефект в современном мире. Не карлик же, в самом деле?
«Интересно, как она будет оправдываться? Или вообще исчезнет с сайта, удалив аккаунт?»

В общем, домой можно было не торопиться. Киллиан и не заторопился. Заехал в Лимерик, где у их фабрики по производству мыла ручной работы был торговый филиал, затем в Трали, и в Дэйнгин на саму фабрику. Переключиться на дела – это было самым лучшим, что можно было придумать, чтобы не съехать с катушек окончательно. И пусть вместо трех с половиной часов обратный путь у Киллиана отнял все пять, зато, поставив машину в гараж, он успокоился и смирился с фактом.

В конце-концов, денежные потери были не столь велики, чтобы их невозможно было списать на неизбежные в любом бизнесе. Вывод «Что ни делается – все к лучшему» намекал на то, что заполучить в жены хищницу и «манипулятора в юбке» было бы куда печальнее.
Итак, поставив машину в гараж, Киллиан прошел через холл в гостиную. Вся семья была в сборе. Ну как вся: Доран, Алва, Брай… Племянники жили отдельно. Здесь, в глуши, вдали от цивилизации им не нравилось. К тому же они учились: один в Белфасте, а другой вообще в Сорбонне. Зато отдельно в кресле напротив телевизора сидела дополнительная человеческая особь. Девушка. Лицо которой показалось Киллиану внезапно знакомым.

То есть не то чтобы внезапно – просто Киллиан никогда не обращал на эту девицу внимания, даже на фото. К тому же на  фото ее лицо всегда было раскрашено, так что казалось ярким и праздничным, а сейчас он видел бледную кожу без искусственно румянца. Голубые тени на веках отсутствовали и без обводки карандашом и туши, удлинявшей ресницы, глаза ее казались меньше.
Там, на тех фото, эта девушка никогда не была одна, и лишь служила фоном для своей красавицы сестры. Она была одета в простенькие брюки из темно-синего плотного трикотажа, свободную полинялую блузку, опять же синюю, но более блеклого оттенка и кепи – клетчатое, с эмблемой РФ. Прямые белокурые волосы рассыпались по плечам, не доходя даже до лопаток.

– Элла! – произнес Киллиан, очнувшись. – А где Аерин?
Брай фыркнула.
– Я Аерин, – сказала девушка. – Вот мои документы.
Она раскрыла сумочку, висевшую у нее через плечо, и достала пластиковый пакет со стопкой свернутых вдвое-вчетверо бумаг. Извлекши оттуда паспорт, она раскрыла его и протянула Киллиану.
В голове у того зашумело. Как он ни напрягал рассудок, но истина не хотела укладываться у него в мозгу. Тупо уставившись на фото в тоненькой книжице международного образца, Киллиан три раза подряд пытался прочесть имя владелицы паспорта, но безуспешно. Наконец он поднял голову и уставился на то, что сидело в кресле напротив входа.

– Это… такой розыгрыш? – глухо спросил он. – По-русски?
– Нет, – ответила девушка. – Мы думали, ты знаешь, кто из нас кто. На каждом кадре мы с Эллой были вдвоем, а ты никогда не спрашивал, которая из нас где сидит или стоит.
– И кто из вас со мной общался? Ты?
– Нет, Элла. Но она переписывалась как бы от моего лица, и я вообще о том ничего не знала, пока она мне не сообщила об этой поездке, и что ты меня ждешь.
- И чья там изложена биография?
– Моя.

– То есть ты преподаешь историю в школе, обожаешь английский язык и изучаешь древности?
– Ага.
– Стихи, рисунки, юмор – это чье?
– Ее.
– Я писал ей, что она – мой идеал красоты. Что мне очень нравятся ее волнистые золотые волосы, курносый нос и веснушки на этом носу.
Девушка покраснела, а затем побледнела.
– Я не знала об этом, извините, – сказала она. – Но у Эллы уже есть парень. Вот она и решила, наверное, что вы просто ищете девушку из России и вознамерилась свести нас вместе.

– То есть что эти вот прямые как пакля бесцветные волосы, бледная кожа, длинный нос и толстые губы заменят румянец на щеках и веселый нрав? Ну-ка встань и повернись!
Девушка встала и недоуменно воззрилась на Киллиана.
– Посмотри на себя в зеркало! Где хрупкие плечи, тонкие руки и пальцы пианистки? Где изящество и женственность? Ты стоишь как боец на ринге: широкая кость, и кулаки уже сжимаются как перед дракой. В общем, осталось только лошадь остановить на скаку и в огонь прыгнуть.

Девушка снова покраснела.
– Если я так сильно вас раздражаю, – сказала она спокойно, хотя в этом спокойствии и чувствовалась упрямая сила, – я могу вернуться в Дингл, поселиться там в какой-нибудь гостинице и путешествовать по Ирландии самостоятельно.  К сожалению, я не могу вернуть вам потраченные на меня средства, потому что бедна как церковная мышь.
– При чем здесь мышь? – спросил Доран.
– Это выражение такое, – пояснила Брай. – У нашей гостьи совсем нет денег. Я правильно поняла?

– Да, правильно. Но на гостиницу и самое скромное питание в течение пары недель хватит. На обратный билет у меня лежит сумма на отдельной карточке, и когда наличка подойдет к концу, я уеду.
– Киллиан пошутил, – сказала Алва. – Не обижайтесь на его грубость, он совершенно не умеет общаться с людьми и часто бывает неправильно понятым. Да и куда вы пойдете сейчас по темноте? Вдруг лихого человека встретите или заблудитесь да и ухнете вниз с обрыва? В любом случае вам придется у нас переночевать! Брай покажет вам сейчас вашу комнату, а я пока приготовлю ужин.

Она так и сказала «ужин», использовав старинное название, но девушка кивнула, и взявшись за ручку своего чемодана, засеменила в гостевую спальню.
– Ты сошел с ума! – набросилась Алва на Киллиана, перейдя на диалект, что исключало понимание гостьей разговора, даже если бы та вздумала подслушивать. – Мы же отвечаем за нее! А вдруг девочка в самом деле сбежит и начнет перемещаться по Ирландии на свой страх и риск? Ты что на нее взъелся-то?
– Да кому нужна эта бесцветная моль? – процедил Киллиан сквозь зубы. – Разве ты не заметила, что она один-в-один похожа на женщин скоттов?

– Заметила, конечно, – отвечала Алва. – если бы она жила в то время, то все бы решили, что она из семьи вождей. Правильные черты лица, безупречная кожа, ровные зубы и белокурые волосы с легким пепельным оттенком. Не альбиноска, заметь! И темно-русые брови с ресницами. Она и без косметики хороша!
– Эта «бесцветная моль» лет триста – четыреста тому назад стоила бы немало на рабовладельческих рынках. А на рыцарских турнирах дрались бы насмерть за одну ее улыбку, – вставил Доран.

– Мне и нафик не впала ее улыбка, – прошипел Киллиан. – ты видел, какой у нее взгляд? Так и пронзает насквозь, словно в самое нутро заглядывает.
– Конечно же заметил. Пока мы тебя ждали, мы о многом успели поговорить. Бездонные голубые глаза – утонуть можно. Эх, не будь я влюблен в нашу Алву, я бы потерял голову, честное слово!
– Я тебе потеряю! – засмеялась Алва. – Нет, дорогой, ты мой, пока смерть не разлучит нас. Не отдам тебя никому, даже не надейся!

Тем временем все трое переместились на кухню, и Алва принялась накрывать на стол. К приезду гостьи из далекой России она приготовила знаменитое ирландское рагу и содовый хлеб, которые сейчас дожидались момента стать украшением праздничного стола.
– А богсти? – спросил Киллиан, смирившись с необходимостью  изображать тактичность и хорошее воспитание.
– Богсти будут завтра утром. Если мы все выложим сегодня, то чем будем удивлять нашу гостью после?
* * * * *
К ужину девушка вышла уже не в брюках с кроссами, а в пестрой юбке со шлепанцами. Блузку тоже переменила – эта была приталенная, запашкой, причем одинаковой расцветки с юбкой. Ворот блузки был отделан алой лентой, собранной воланом, и теперь девушка показалась Киллиану меньше похожей на скоттов. Ела она аккуратно, не торопясь, но и не отставая от Брай, а после чая отпросилась отдыхать в свою комнату, объяснив, что устала с дороги. Она действительно выглядела утомленной и озабоченной, а на Киллиана старалась не смотреть.

– Сполоснуться с дороги не хочешь? – спросила Брай. – Душ там рядом, с water-closed.
Гостья кивнула. Спрашивать она ни о чем не спрашивала, и больше в этот вечер в гостиной не появлялась. Да и в столовой тоже.
– Ну как она тебе теперь? – спросила Алва после того, как девушка скрылась за дверью дальней части первого этажа. – Перестала раздражать?
– Привыкать я к ней не собираюсь, если ты об этом, – буркнул Киллиан. – Но и выгонять не стану. Прогуляю ее по Ирландии, навру с три короба о всяких древностях вроде походов викингов и посажу на самолет. Пусть улетает в свою Рашу, если уж так получилось.

– Она не виновата, что ее сестра захотела над вами обоими подшутить, – сказала Алва.
– Откуда ты знаешь?
– Да это же сразу видно. Она наивная и простодушная. И не умеет врать. А у тебя какое впечатление о ней сложилось, Брай?
– Типичная училка. Хочет знать абсолютно все и сразу заметила, что щиты на наших стенах римского образца.
– А вазы на полках?
– Вазы опознала как пиктские.
* * * * *
– А вот этот символ чей? – спросил Киллиан у девушки за завтраком, показав заранее заготовленное изображение животного, которое очень часто встречалось на надгробных камнях, приписываемых пиктам.
Таинственное животное выглядело химерой, воплощавшей в себе хвост рыбы, львиное туловище, пасть волка и птичий гребень на голове.
– Ну, это знак скоттов, как и любые другие  изображения зверей.

Доран и Алва переглянулись.
– Ты уверена? – усмехнулся Киллиан. – Весь ученый мир пишет, что вкопанные в землю Шотландии камни, покрытые резьбой – пиктские.
– Да что ж я, не узнаю наш знаменитый скифский «звериный стиль»? – широко улыбнулась девушка. – Стиль этот характерен для курганов нашего Причерноморья. А переплетения веревок очень долго встречались как декор на фасадах старинных церквей, заставок в рукописях и в народных узорах.

– Не поняла, – сказала Брай. – Причем здесь ваши степи?
– Ваши скотты и наши скифы – это один и тот же народ. И каменная резьба тому подтверждение. Да и большинство предметов в британских музеях можно перепутать с извлеченными из скифских курганов. Тому и письменные свидетельства имеются. Например, в «Хартии вольностей», отмеченной историками под 1215 годом, написано: «Среди других знаменитых наций наша собственная, скотты … явились из Великой Скифии через Тирренское море и Геркулесовы столбы…»

– А вы, русские, здесь причем? – спросил Доран.
– Когда наши предки победили хазар и алан, потомков скифов, их остатки влились в наш народ. В русском языке много слов, имеющих скифские корни, и в изобразительном искусстве тоже очень много общего. Да и моя фамилия, «Тарханова», скорее всего восходит к предкам с нижней Волги.
– Как интересно! – захлопала в ладоши Брай. – Но может, и пикты тоже были из скифов? Или вообще это был один и тот же народ со скоттами?
– Не говори ерунды! – одернул сестру Киллиан. – Ты же знаешь, что это неправда!

– Римские историки сообщают, что скотты и пикты не понимали друг друга без переводчиков, – пожала плечами гостья. – Даже странно: ведь римляне и пикты могли свободно объясняться друг с другом. Стивенсон тоже пишет о кровопролитной войне между скоттами и пиктами, когда пикты были практически перебиты. Разве вы не читали его поэму «Вересковый эль»? «Heather Ale» по-английски?
Хозяева особняка переглянулись – теперь все четверо. И несколько ошарашено помолчали некоторое время, делая вид, будто тщательно пережевывают пищу.

– Читать-то мы читали, – наконец, произнесла Алва. – Но нам интересно, что по этому поводу думаешь ты.
– Я? – стушевалась гостья. – Я думаю, что пикты были уничтожены далеко не полностью. И что на самом деле оставшиеся в живых прятались в своих подземных жилищах. Иначе каким образом население Северной Шотландии могло сохранить древний гэльский язык, родственный остальным кельтам Уэллса и Ирландии?
– Ну и зачем тогда старик предложил связать его сына и бросить в море? – спросил Киллиан хмуро.

– Здесь вариантов два. Первый – он хотел спасти того от пыток и обеспечить ему легкую и быструю смерть.
Девушка обвела глазами компанию, сидевшую за столом, сделала многозначительную паузу и добавила:
– Но есть вариант несколько более романтичный. Что мальчик умел очень хорошо плавать, а под этой скалой находилась пещера, о которой оба пикта знали.
– Ты хочешь сказать, что этот парень не погиб? – с интересом спросила Брай.
– Теоретически это возможно даже без пещеры. Если скала очень крутая, то достаточно было подплыть к самому ее подножию, чтобы беглеца не было видно сверху.

На некоторое время вновь повисло молчание.
– У тебя богатая фантазия, – уклончиво произнесла Алва, явно сделав над собой усилие. – Ну а по поводу напитка? Что ты думаешь о «вересковом эле»?
– Что это было какое-то лекарство. Тут и думать-то нечего! Иначе зачем королю приспичило заполучить рецепт любой ценой? Наверняка туда входил не только вереск. Мы с Эллой даже поспорили по этому поводу. Она вообще сказала, что прочитала в Интернете о каком-то предании, будто пикты не только существуют до сих пор, но у них есть питье, которое дарует человеку бессмертие.

Она вновь обвела взглядом компанию за столом, и на нее накатило внезапное чувство страха, насколько реакция  хозяев особняка на ее последние слова оказалась неожиданной. Доран ехидно засмеялся, глаза Брай округлились, а у Алвы, наоборот, сузились до предела. А от Киллиана понеслась такая волна злости, что хотелось спрятаться или стать невидимкой.
– И ты приехала к нам, чтобы этот напиток найти? – улыбнулась Алва с непонятным выражением на лице.
– Я похожа на дуру? – пожала плечами девушка. – Какое бессмертие? Все, кто приходят в этот мир, однажды его покидают, иначе землю населяли бы одни старики, а дети не рождались бы вообще.

– Ну а все же? Ты только представь хоть на минутку, что есть лекарство от всех болезней, и что ты можешь благодаря ему оставаться вечно молодой и красивой.
Девушка подумала.
– Нет, – сказала она, через несколько секунд. – Если молодой и красивой останусь только я, то вряд ли бы мне это понравилось. Ведь все мои родные и друзья будут стариться и умирать. И я буду терять их одного за другим: сначала любимого мужа, потом детей и внуков…Извините, но я не хочу себе такой судьбы. У меня недавно умерла кошка, и я до сих пор не могу с этим смириться.

Брай хмыкнула.
– А вот Киллиан уверен, будто ты заявилась к нам, чтобы выведать наши семейные тайны, – вздернула она подбородок.   
– То есть секрет вашего чудесного широко рекламируемого мыла? Разве оно реально продляет жизнь? Буду знать! … Шутка! … Нет-нет, мы не собираемся перебивать у вас бизнес – руины и прочие развалины привлекают меня куда больше косметики, даже такой качественной как ваша. Сегодня я намерена полазить по южной части побережья полуострова Дингл, и я уже путеводителем запаслась, заранее. Можно, мой чемодан пока побудет у вас?   

– Ты наша гостья, – сказала Алва с улыбкой, искренность которой заставила бы усомниться самого толстокожего наблюдателя из всех возможных. – Киллиан будет тебя сопровождать. Правда, сынок?
– Правда, – подтвердил мрачно парень.
Прозвучало это так, что девушке пламенно захотелось немедленно отказаться от его услуг как гида. Но выбирать не приходилось, и сбегать тоже было некуда. Пришлось сделать наивный доверчивый вид и приготовиться добросовестно записывать все, что парень будет ей вещать в качестве местных легенд и снимать все, что он станет показывать.

Глава вторая.
– Пойду переоденусь, - сказала девушка и отправилась в отведенную ей комнату.
Вышла она оттуда вновь в дорожной одежде, то есть в клетчатом кепи, брюках и однотонной футболке без принта. Футболка была канареечного цвета, и, бросая желтый рефлексы на волосы, делали их менее бесцветными. Зато радужки глаз слегка позеленели, превращая их из озер в нечто еще более опасное.
Эти бездонные то ли озера, то ли еще что-то слегка прикрывали очки-хамелеоны в оправе двойной расцветки: верхняя часть была черной, остальная прозрачно-янтарная. Очки девушке шли: благодаря им нос у нее казался короче, да и вид был умнее.

– Вам не обязательно меня сопровождать, – сказала девушка, когда они с Киллианом спустились в гараж. – У меня есть путеводитель, и я сама в состоянии найти все, что меня интересует. В случае чего, спрошу у кого-нибудь из местных.
– Туристам здесь бесплатно никто услуг не оказывает, – усмехнулся Киллиан. – А сама ты будешь блуждать по развалинам и руинам неделю, если не две.
– Ну, это вряд ли, – хмыкнула девушка. – Я рассчитываю потратить на Дингл не больше трех дней. Сегодня мой маршрут от вас на север до комплекса Килмакедар, далее пройду к поселку Ферритер, от него через замок Рахиннан к деревне Вентри и к вечеру снова буду у вас. Весь путь не больше 50 км со всеми посещениями попутных достопримечательностей.

Прозвучало это просто изумительно. Ничего подобного Киллиану до сих пор слышать не приходилось. Оттопать за день 50 км решился бы не всякий солдат-пехотинец. Киллиан всмотрелся в девичье лицо – не шутит ли это полутораметровое недоразумение, набивая себе цену. Но было непохоже…
– 50 это по карте, – попытался он растолковать наивному созданию обстановку. – В реальности все 60 наберется. Это 12 часов дороги. Ты вернешься глубокой ночью, если вообще сумеешь отыскать наш дом.

– Если я увижу, что не укладываюсь во время, я не стану заходить в Ферритер, вот и все. – Загляну на обратной дороге в какую-нибудь другую деревню. Тут руин много. К тому же без машины я смогу передвигаться тропинками, а это значительно спрямит путь.
 У Киллиана аж дыхание перехватило, стоило ему представить, как некая девица блуждает по территории размером в 400 квадратных километров, не зная местного языка, усталая, голодная, без денег. У него так и прозвучал в ушах диалог типа:
«– Ты как сюда попала? – Я приехала по приглашению из России. – И кто тебя пригласил? –  …»
Кости перемывать их семье после этого будут долго…

– Леди! – обратился он к девушке.
– Я не леди, – ответствовала та. – Я из простых.
– Аерин, – сделал он над собой усилие. – Так нельзя. Не позорь нас. К тому же со мной ты увидишь гораздо больше. Я знаю, какие руины где прячутся, какого возраста каждый комплекс, и какая за ним скрывается история. Наша семья проживает на этом полуострове очень давно. Хочешь, я покажу тебе место, с которого все началось?
– А хочу, – тряхнула головой девушка. – хотя ваш дом и не похож на старинный. Ему никак не больше 20-и лет.
– На самом деле еще меньше – всего пять, – засмеялся Киллиан.
– Фундамент старше.
– И это верно. Поехали?
* * * * *
Место, где жили когда-то предки Киллиана, в путеводителе называлось «Часовней святого Манчана», и этой часовне приписывалась древность, сопоставимая разве что со временем принятия славянами письменности. ….
Беглый взгляд на камни, из которых она была сложена, однако, опровергал столь приятное самолюбию любителей древности предположение. Хотя крыша часовни и провалилась, однако стены ее был тесаные как снаружи, так и изнутри, и аж никак не подтверждали, что кладка их была «сухой» - пятна то ли известкового раствора, то ли мела поверх полуразрушенных стен не позволяли путеводителю поверить. К объявленному VII веку следовало прибавить еще лет 700.

– Хм… И это все? – удивилась девушка, окинув беглым взглядом следы от фундаментов нескольких хижин, кладбище с торчащими из земли камнями-памятниками, и столб в человеческий рост, расчерченный горизонтальными черточками. – Твои предки были здесь явно не первыми поселенцами.
– Мои предки жили не здесь, – засмеялся Киллиан. – Они обитали под землей.
– В норах? Как пикты? – глаза девушки сверкнули охотничьим азартом.
– Угу.

– В подземелье, которое приписывается католическим священникам?
– Угу. Хочешь взглянуть?
– Ты еще спрашиваешь! А как мы туда попадем?
– Я знаю несколько проходов. В поселке было не менее семи домов, и из каждого можно было вылезти на поверхность.
– Откуда ты знаешь? В путеводителе ничего такого нет. Там пишется только про подземелье.
– Ну и как бы авторы брошюрки могли про это узнать? 
– А разве кроме вашей семьи потомков тех, кто здесь жил, не осталось?

– Остались. Но они все разъехались кто куда, и давным-давно не прячутся под землей.  За 1000 лет они и имена предков-то позабыли, не только подробности жизни, которую те вели.
– А ты помнишь?
Киллиан кивнул.
– Ну так расскажи.
Киллиан помедлил. То время он вспоминать не любил, но вид девицы, беззастенчиво признавшейся, что она является единокровной родственницей тех, кто когда-то заставил целый народ набиться в лодки и покинуть родину в поисках новой, не занятой врагом земли, всколыхнул в его памяти то, что давно и прочно в ней спало.

– Когда наши предки приплыли в Ирландию, на Дингле вообще никто не жил – ни единой человеческой души. Приехавшая семья была небольшой – одна женщина и трое мужчин.
– И как же они… – девушка не договорила.
– Один был ее братом, другой мужем, а третий стариком-отцом, который был тяжело ранен и очень долго приходил в себя. У этой женщины с ее мужем родилось 10 детей: 6 девочек и четыре мальчика. Все жители Дингла, которые разговаривают на ирландском языке, являются их потомками.
– А на ком они женились … или выходили замуж, если кроме них других жителей здесь не было?

Киллиан закатил глаза к небу и вздохнул.
– Ну что ты как маленькая? – произнес он укоризненно. –  Дети были разных полов. Естественно, когда на Дингле появились другие люди, а следом и христианство, то старики помалкивали о том, чего религия бы не одобрила. И место это постарались забыть, пока оно не оказалось заселено заново.
– Католическими монахами.
– Не знаю, может быть. Меня тогда здесь не было.
– Это само собой. А почему вот здесь на камне написано: «an Teampall  Geal seiptium luatcriostai»? То есть «Храм гэлов   ранние хроники». И никакого Манчана?

– А это ты спроси у авторов путеводителей. Еще здесь рядом есть священный источник. Из него можно напиться. Вон там! Или мы все же сначала слазим в пещеры? Они с противоположной стороны!
– Ну, наверное, в пещеры.
– Имей в виду, там опасно. Запросто могут камни свалиться на голову. Или попадем в завал. Это очень древнее место, и туда давно никого не пускают.
– Отреставрировали бы.
– Земля не наша, не имеем права. Но когда-нибудь мы ее выкупим, и тогда я восстановлю наше родовое гнездо.

Он произнес последнюю фразу с гордостью, и увидел, как округлились глаза этой излишне сообразительной представительницы скоттского племени. С каким бы удовольствием он не только отвел нахалку в пещеры, но и оставил там навсегда! Но – нельзя, ее родня в России знает, куда эта подменная Аерин поехала, ее стали бы искать, причем с полицией. И вот это было бы совсем ни к чему…
– Ну что ж, колодец так колодец, проговорила «нахалка». –   Следующая остановка Галларус, вроде бы? Путеводитель утверждает, что оба объекта очень похожи, только там ничего не обрушилось, часовня как новенькая, и дома-ульи целые, потому что местные жители их используют вместо кладовок.

– Угу, –  усмехнулся Киллиан.
– Но почему твои предки поселились не на берегу моря, а в четырех километрах отступя вглубь территории?
– Потому что они фермеры были, а рыбаки только так-сяк. Они привезли с собой козу и трех суягных овец. И зерно на посев. Здесь была большая луговина, где можно было пасти животных. Бил ключ, в лесах было полно дичи и съедобных трав. Да и река текла неподалеку, и там тоже была рыба, причем ее было вдосталь. И вокруг было полным-полно строительного материала – земля была просто усеяна камнями, в том числе и плоскими, пригодными для крыши.

– Они же не подходят по размеру! 
– Уметь надо укладывать. В общем, Доран начал копать яму для жилища … мужа женщины тоже звали «Доран» …, а женщина и ее брат принялись расчищать поле для посева и заодно стаскивать камни для будущих стен. Через неделю дом был готов – оставалось только закрыть его дерном, но ночевать уже было где.
– А как же ваша козочка и овцы? Здесь ведь раньше водились волки, разве не так?
– Водились. Но на ночь мы … то есть они, наши предки … скот брали с собой, и спали все вместе в одном помещении. Кстати, так было даже лучше. Теплее.

На это возражения не последовало – девушка замолчала, и все время, пока они ехали по шоссейке, таращилась на окрестности сквозь лобовое стекло. День на удивление был ясным, теплым, и десять километров дороги промелькнули как один миг. Зелень окружающих полей выглядела изумительно и действительно казалась драгоценными вставками в серебристой оправе, оправдывая поэтическое название Ирландии «изумрудный остров».
Поставив машину на парковку (Киллиан специально сделал это в месте, предназначенном для обслуживания туристов), они прошлись 300 метров вдоль зеленой лужайки до низкой каменной стены, ограждавшей непосредственно музейную территорию, затем добрались по изогнутой дорожке до второй каменной ограды и очутились во дворе памятника.

Девушка огляделась. Лицо ее разочарования не выразило, хотя осматривать на территории, знаменующую собой конечную точку маршрута, было особо нечего: внутри находились лишь две небольшие площадки, приблизительно равных размеров.
Обе площадки были плоскими, собранными из булыжников. На одной из них стоял небольшой каменный павильон, воздвигнутый в форме перевернутой лодки. Вторая же представляла из себя бывший прямоугольник, форма которого была сознательно изменена с двух противоположных сторон.  Изменены они были по-разному: с одной стороны надставленная часть сужалась домиком, а с другой представляла собой еще один прямоугольник, меньшего размера, приделанный к торцевому срезу.

Площадка была приподнята над землей сантиметров на 20 или 30, и в ее измененные торцы было вделано три вертикально стоявших камня: один напротив двух. Одиночный был повыше, и на нем виднелись рисунки, символика которых была никому не известна: круг, пересеченный двумя прямыми линиями: вертикальной и горизонтальной. Два других камня были плоскими и ничем не примечательными.
Не заинтересовали они и девицу – все внимание ее было привлечено к другой площадке, на которой стояла каменная перевернутая лодка. Несомненно, строение было аналогично так называемой «часовне святого Манчана». И столь же несомненно, оно было гораздо новее, потому что сохранилось не в пример лучше.

Между обоими площадками: и с камнями, и с часовней на грунт был насыпан слой некрупной щебенки. Точно такая же щебенка покрывала землю внутри часовни, вокруг нее и простиралась до самого прохода, по которому к часовне шли посетители.
– Ну и что ты думаешь теперь? – спросил Киллиан свою протеже.
– Новодел. Видишь – щебенка свежая, не заросшая.
– А если нет? Если предположить, что часовня была ровесницей «Манчана» или даже старше?

– Хм… Мне попадалось в Интернете сообщение о реставрации… Тогда я бы предположила, что первоначально каменный шалаш стоял вот здесь, на месте этой площадки. Но реставрировать там было нечего, потому что крыша провалилась внутрь, и это как минимум.  Да и камни были уже в плохом состоянии. Проще было привезти свежие и построить из них здание заново, используя не только старинные технологии, но и известь.
– А как же насчет «сухой кладки»?
– Враки, особенно если учесть, что есть сообщения, будто часовня и изнутри и снаружи была первоначально покрыта известью. Потом известь соскребли, заодно подровняв стены по плоскости… Кстати, я поняла, как переводится первое слово во второй строчке памятного камня возле «Манчана»

– Ну и как?
– Я неправильно его прочитала. Там написано «seipeilin», то есть «часовня» по-ирландски. Только если Галларус древнее место, то здесь тоже должны быть подземные жилища, разве не так?
– Ты считаешь, что я должен все-все знать? В любом случае подземелья вряд ли под этой часовней. Археологи тут рылись, и не выкопали вообще ничего. Давай проедем к Галларусу-замку. Он полностью восстановлен, даже интерьер XV - XVII века, и на первом – втором этаже там живут.

– И жильцам не мешает разная публика, которая постоянно шастает по их дому?
– Живет там охранник с семьей, и его дочь подрабатывает экскурсоводом. Хозяева там постоянно не находятся, они приезжают на выходные, и уезжают, а свои апартаменты запирают. Экскурсии проводятся во второй половине дня, с понедельника по четверг. Их рекомендуется заказывать по телефону или на сайте, на определенные часы.
– Ты хочешь сказать, что люди действительно приезжают посмотреть на вот это квадратное четырехэтажное недоразумение из серого камня? Когда в Ирландии столько музеев и особняков?
* * * * *
Эти слова были сказаны, когда машина уже въехала через предусмотрительно распахнутые ворота во двор, и башня-замок открылась перед посетителями по всей своей примитивной невзрачности. «Внедорожник» Киллиана был не один – стояло еще несколько, и небольшая группа людей уже тусовалась возле входной дверей в ожидании, когда та откроется.
Киллиан снова ехидненько засмеялся.
– Ты считаешь, что человечество из пещер сразу переехало во дворцы и коттеджи? Замок Галларус воссоздан именно таким, какой был построен Зеленым Рыцарем Керри в XV веке. Это одно из главных исторических зданий Дингла: мимо него проходит дорога паломников на гору Брендон и в Килмакедар.

 – Да, я читала, что все три замка принадлежали династии Фитцджеральдов, и что были разрушены войсками Оливера Кромвеля в XVII веке. Руины двух остальных неотреставрированных замков входят в мою туристическую программу. Тем более что замок Рахиннан стоит на очень интересном месте: там явно до него что-то стояло. Судя по рельефу местности на фото.
– А здесь что ты скажешь? – с холодным любопытством спросил Киллиан.
– Что реставрацию данного замка и часовни Галларус вела одна и та же фирма. Почерк одинаковый. Видишь слой щебенки во дворе? Он точно такой же, как и вокруг часовни.

– А где прячутся подземные жилища первопоселенцев?
Девица задумалась.
– Ты говоришь, что все население Дингла, говорящее по-ирландски – это потомки одной-единственной пары?
– Не совсем так. Скорее, во всех семьях графства Керри есть частица крови тех четверых, что сюда прибыли самыми первыми.
– То есть и в Фиецджеральдах тоже?
– Угу.
– Но тогда самым оптимальным было для Рыцаря Керри поставить свой замок на том месте, где уже были готовые подземелья. Чтобы в случае чего при нападении врагов можно было сразу спрятаться и уйти незамеченными. Или даже напасть на врагов с тыла. Замок-то ведь не сразу был возведен – лет 20 понадобилось, или даже больше.

– С чего ты взяла? Может, у Фицджеральдов было много народа, и работы производились быстро?
– Так ведь в путеводителе написано, что третий и четвертый этажи сильно отличаются от первых двух по внутреннему наполнению Там даже потолки другие. На первых двух это деревянные балки, а на двух следующих – каменные своды. И лестницы рознились. Внизу деревянные, а выше – каменные, пристенные. На первых двух этажах вообще везде господствует деревянная отделка.
Киллиан нахмурился. Догадливость девицы выглядела слегка пугающей. Такую трудно было обвести вокруг пальца и заставить поверить в нашествия викингов и стоянки дикарей каменного века, от которых не осталось следа, но они якобы были…

– Зачем же мы будем идти внутрь и подниматься наверх, если ты все заранее знаешь?
– Чтобы ощутить древность веков вживую, конечно! – пояснила девица, ничуть не смущаясь тем, что «новодел» и «древность веков» прозвучали оксюмороном. – Кроме того, у нас недавно возникло движение среди молодежи ездить в турпоездки с целью слушать рассказы гидов, записывать их и затем обсуждать. Чтобы снимать с ушей те тонны лапши, которую экскурсоводы пытаются навешать доверчивой публике.

Киллиану покачнулся. Ему показалось, что земля уплывает из-под его ног. Это длилось всего мгновение, но страх успел пронзить его от макушки до пяток – понимание, почему сочетание «Russian tourists» вызывало приступ паники у всех без исключения экскурсоводов, настигло его подобно лавине в горах. Эта девица с таким безмятежным видом признавалась в шпионаже, словно был он для нее самым обычным и похвальным делом!
Однако Киллиан не был бы самим собой, если бы не попытался посеять сомнение в блондинистой головке этой юной любительнице совать свой нос в чужой бизнес, которую неосмотрительно вызвал с противоположного края евразийского континента.

– Покажи мне хоть на один-единственный признак того, что под замком  Галларус есть подземелья.
Девица с недоумением на него глянула:
– Подземелья есть под абсолютно каждым старинным замком, который раз в 100 или двести лет достраивали или ремонтировали. Они образуются сами собой, когда обветшавшие стены разбирают и упрочняют фундамент, расширяя его. Оставшийся камень разравнивают, так что получается возвышение, и новые стены успешно маскируют то, что было здесь когда-то до них.

– Галларус не похож на много раз перестраиваемый.
– Ты хочешь сказать, что от конца XIV века до конца XVII первоначальные стены по-прежнему оставались как новенькие, и что третий этаж с четвертым были возведены без укрепления этажей низлежащих? Что ни разочка не заменялись балки перекрытий и деревянные полы?
– Еще скажи, что под нашим домом тоже есть подземелье, - скривил губы Киллиан, похолодев от дурного предчувствия.
– Конечно есть, – выпалила девица. И добавила: – Не знаю, большое ли, и пользуетесь ли им вы, но фундамент показывает, что подвал там имелся.
Этого Киллиан вынести уже не мог.
– Ты… туда заглядывала? – произнес он нарочито безэмоционально.

Глава третья
Девица так и вытаращилась на него. Она явно что-то хотела сказать, но дверь башни открылась, и экскурсанты шумной толпой вломились внутрь здания.
То, что им предстояло там увидеть, Киллиан отлично знал. Стены, обшитые ясеневыми резными панелями, сосновые балки перекрытий, пространство между которыми было забрано сосновыми же досками, большой дубовый стол и пол, сплошь вымощенный кирпичом.
В глубине возле стены виднелся камин, над которым висел колпак для удаления из помещения дыма – дым шел наверх, обогревая одну из стенок второго этажа. Все было максимально продумано, но без излишеств – излишества появились позже.

– Какие интересные стулья! – воскликнула между тем девица. – Словно этажерки!
– Пожалуйте на второй этаж! – пригласила их экскурсовод.
Второй этаж выглядел явно побогаче, чем первый. Ножки у мебели стали фигурными, как и перила у лестницы, на стенах над панелями висели гобелены, и пол был паркетным. Впрочем, пространства возле лестницы было мало – три двери перекрывали проходы в соседние помещения.
– Это комнаты хозяев, когда они приезжают сюда на выходные, и туда посторонних не пускают, – снова пояснила экскурсовод. – Пройдемте наверх, и там состоится показ видео материалов об истории замка Галларус с изображениями того, что невозможно увидеть вживую.

Они поднялись. Потолки третьего этажа действительно представляли из себя крестовые своды, путеводитель не соврал. Туристы добросовестно прослушали и просмотрели предлагаемую им программу, поднялись на крышу, чтобы полюбоваться окрестностями – панорама и впрямь впечатляла. Кроме часовни Галларус, которая просматривалась отсюда как нельзя лучше, на противоположной стороне открывался залив, простиравшийся аж до самого горизонта, перетекая там в океан. Слева и справа от бухты уходили вдаль два куска земной тверди, превращавшиеся с одной стороны в еще один залив, а с другой – в горы.

– Там, – показал в сторону гор Киллиан, – находится еще одна туристическая достопримечательность: знаменитый на Дингле Килмалкедар, христианская церковь с кладбищем. Ты планировала сегодня в Килмалкедаре побывать. Поедем?
– Да. Конечно. Но еще больше я хотела бы понять, что же осаждали англичане в 1580 году. Какую крепость?
– И что тебя смущает? Вот бухта, вот село, вот пляж под названием Ард-на-Кайтне, который все посещают. Вон там какие-то руины. И памятная стела, посвященная павшим, стоит.

– Крепость, которую англичане три дня осаждали, в состоянии была выдержать многонедельную осаду. Где она?
– А куда бы ее поместила ты?
– У нас на Кавказе достаточно сохранилось зданий, подобных тому, на крыше которого мы находимся. Если стены, которые его окружают, сделать разика в четыре потолще и во столько же раз выше, то получилось бы именно то, что в XIV- XVI веках строили для обороны. 
– Пожалуй, здесь я с тобой согласен, – сказал Киллиан, подумав. – Замок был взят благодаря подкупу папского посланника, вышедшего на переговоры с английским офицером. И после казни солдат покинут на долгое время.

– Или даже вообще приведен в нежилое состояние. Хозяева-то были убиты!
В этот момент экскурсия уже закончилась. Киллиан со своей русской гостьей и другими туристами находились во дворе и, подобно некоторым из группы, замерли, чтобы в последний раз глянуть на узкие бойницы-окна, по четыре на каждом этаже. Сложенные из дикого камня непрактичные декоративные стены, отгораживавшие двор замка от улицы крошечного селения, отсюда казались еще более декоративными – защищали они двор разве что номинально.

Всю дорогу до Килмалкедара оба: и Киллиан, и его гостья молчали. Киллиан обдумывал слова Аерин, и чем дальше, тем они казались ему резоннее. То есть несомненно двор, окружавший замок Галларус, должен был быть пошире, а стены намного более мощными. Тогда он выглядел бы не жалкой и неуютной пародией на жилище, а солидной крепостью, способной выдержать многодневную осаду. Крепостью, в которой возможно было разместить отряд из 700 солдат, вместе с пищей и боеприпасами.
* * * * *
Килмалкедар его особо не впечатлил – обычная раннехристианская ирландская церковь Единственное, что там было интересного – это остатки камня поверх стен, долженствующие напоминать, что каменной была вся кровля. Но русская туристка сделала там множество снимков, в том числе и кладбища вокруг, и крестов, выполненных из камня. Особенно ее заинтересовал «крест в круге»: она сфотографировала все разновидности.
 – Обычная ирландская христианская символика, - хмыкнул Киллиан, когда она попросила его пояснить, что бы это значило.

– Обычная? – изумилась девица. – А ты заметил, что кладбище до сих пор действующее? Что здесь по-прежнему хоронят?
– Естественно, заметил. Вот тут на одном из надгробий четко написано: «умер в 2013 году».
– И что на большом каменном кресте такой символики нет? А еще меня заинтересовала вот эта штука, которую принято считать солнечными часами.
– Ну, с ними-то что не так?
–  Стрелка отсутствует, которая должна бы показывать время.
– То есть нет стержня, который вставлялся вот в это круглое отверстие? Ты чудачка, однако! То тебя новодел не устраивает, то наоборот – когда люди стараются бережно сохранить наследие предков.

Девица подумала.
– Хм, – сказала она, наконец. – Судя по фото в Интернете,  второе кладбище появилось здесь совсем недавно, после 2000х, и старое стараются не шевелить. Но тогда вопрос: кто здесь похоронен?
– Монахи, наверное.
Девица подумала еще.
– В Интернете написано, что Килмалкедар находится на тропе паломников, которая направляет их от деревни Вентри мимо руин замка Рахиннан, дальше к заливу, когда-то называвшемуся «Смурвик», и ведет через Галларус, хотя смотреть там, по большому счету, не на что. Конечным пунктом паломничества отчего-то был именно Килмалкедар. Гора Бреннан хоть и упоминается в качестве цели, но дороги на нее из Килмалкедара нет. Следовательно, святым местом считались кладбище и сама церковь. 

– Еще колодец.
– Да, еще колодец. Но он упоминается далеко не в каждом путеводителе. Да ты и сам видишь: стенки колодца, выступающие на поверхность, новехонькие.
– Твой вывод?
– Про святого Брендана и 600-й год нашей эры – досужие выдумки. Не знаю, может быть первоначальная церковь и была сооружена здесь теми, кто принес христианство на Дингл, однако чтобы возвести вот это здание, необходимо было прежде построить не одно и не два. Его сложили отнюдь не необразованные фермеры – мастерство тех не поднималось выше домов-ульев и перегородок между участками для пастьбы скота и посева сельхозкультур.

– Поэтому и говорят про римлян.
– Угу, и про то, что вот это здание приняло свой современный вид примерно в начале XIII столетия. Но, откровенно говоря, я сильно сомневаюсь про XIII век. Если бы на Дингле были мастера-каменотесы, способные выкладывать такие ровные арки и полуколонны, то замок Галларус выглядел бы совершенно иначе. Извини меня, но эта церковь принадлежит к XVII веку. А похоронены на этом кладбище, скорее всего, те, кто боролся за независимость Ирландии от английского господства. В братских могилах, иначе здесь стояли бы индивидуальные кресты с именами и датами. 
* * * * *
Покидали Килмалкедар Киллиан и его русская гостья опять же в молчании. Если бы и церковь, и кладбище относились к раннехристианским временам, то обсуждать красоты архитектуры, игру света на фронтонах можно было бы без всякого стеснения. Как и то, что между колодцем и входом в культовое здание на поверхности земли не было заметно могил.
Но стоило представить себе, что эта земля действительно должна быть священна для каждого ирландца, и что церквушка эта была возведена совсем недавно, чтобы почтить память павших в печально-знаменитой войне с Кромвелем, как все разговоры о стилевых особенностях стоявшей здесь руины оборачивались кощунством.

Шутить или язвить тем более не хотелось. От Кромвеля пострадала вся гэльская часть Дингла, и отголоски той боли были все еще живы. Киллиан знал, что «Maol Cealtar», как раньше называли это место, переводится на общепринятый язык как «приют-погост», а если к корню «kil» добавить вторую «l», то название этого места будет обозначать «приют убитых, их кладбище».
Молчала и русская туристка. Она явно о чем-то размышляла или просто наблюдала за тем, как приближается переливающаяся всеми оттенками серо-синего поверхность залива, а затем, когда машина свернула вдоль побережья на юг и восток, заливом любовалась. И только когда впереди по курсу замаячили очертания уже знакомых объектов, она сумела очнуться.

– Зачем мы возвращаемся в Галларус? – задала она вопрос. – Кстати, я поняла, что обозначает круг на ирландском кресте. А, вот в чем дело!
Последняя реплика обозначала, что шоссейка свернула на юг с уклоном к западу, и ни замок, ни часовня снова стали не видны.
– И что же ты выяснила? – хмуро спросил Киллиан.
Он произнес это чисто из вежливости – христианской символикой он никогда не интересовался, но туристка явно хотела пообщаться на эту тему, а до следующего пункта программы: деревни Фейртеарай было еще целых четыре километра.

– Колесование. Что похороненный здесь человек был подвергнут мучительной казни.
Киллиан содрогнулся. Вся Ирландия была буквально утыкана крестами с изображением круга той или иной формы.
– Не может быть! – проговорил он глухо. – Правительственные войска не могли быть такими жестокими!
– Разве? – холодно сказала девица. – А ты вспомни, что случилось в Смервике в 1580 году. Во всех источниках сообщается, что когда прибывший на помощь повстанцам испано-итальянский отряд сдался, то командующий английской армией не просто велел казнить всех рядовых солдат. Несчастным сначала перебили руки и ноги, и оставили их в таком состоянии валяться целые сутки, чтобы они подольше мучились. Повесили их или отрубили им головы только на следующий день.

– А при чем здесь колесо?
– При том, что такой способ казни называется колесованием. На всех 700 человек колес не хватило, поэтому их просто бросили валяться на земле. Не подвергли казни лишь 18 офицеров, с которых англичане надеялись получить выкуп.
– Предание говорит, что трупы будто бы утопили в море.
– Даже если это и так, то есть они не были преданы земле, но часовня Галларус в любом случае является лишь поминальной. По форме она один-в-один похожа на погребальные сооружения какой-то местности в Испании. Жаль, я забыла название деревни, где были обнаружены склепы такой формы, но в них четко еще недавно лежали человеческие останки.

Все это прозвучало настолько правдоподобно, что у Киллиана не осталось доводов возразить. Такое даже представить себе было страшно. До сих пор он и не представлял. Он знал, что война есть война, и что вовсе не всегда победители оставляют пленных в живых.
Он помнил, например, что в исторически-знаменитой войне пиктов со скоттами, которую красиво описал Стивенсон в своей балладе, шотландский король приказал убить всех, кто выступил против него с оружием. Ему, тринадцатилетнему подростку, это казалось ужасной жестокостью, и то, что скотты соединились потом с остатками гэльских племен, образовав с ними единую нацию, он не считал оправданием.

Но сотворить такое зверство… да еще с теми, кто сдался…
Между тем они въехали в деревню Ферритер, одну из тех, где гэльский язык был до сих пор в ходу. По-ирландски она называлась более замысловато, чем на туристических картах:  «Фейртеарай». Точно такую же фамилию носил знаменитый гэльский поэт Пиарас, один из тех, кто возглавил борьбу против Кромвеля спустя 70  лет после событий в Смервике. И руины отдаленного замка на той стороне залива наглядно напоминали: земля Дингла вобрала в себя немало крови, пролитой за ее свободу.

Замок этот, в котором по преданию родился и вырос национальный герой Ирландии, тоже был национальным достоянием, но от него сталось всего две стены, которые никакого интереса из себя не представляли. Заезжать туда было далеко, подъезда не имелось.
Можно было бы, конечно, свозить туда девицу поглазеть на руину, но как для Киллиана, то лучшим памятником поэту были его песни, которые до сих пор распевались в народе. К тому же время поджимало – после гэльской деревни было еще несколько точек, которые туристам всегда показывали. Оттуда открывались красивые виды на залив, и было что рассказать, не греша против истины.

В общем, маршрут был составлен так, чтобы можно было отдохнуть от политики и сделать кучу снимков друг друга на фоне дивной ирландской природы. Снимать саму природу, отдельно, тоже не возбранялось  – не только без себя, любимых, но даже вообще без людей.
Впрочем, в деревне Ферритер ничего особенного девица для себя не нашла.
– Я не люблю домов, стоящих впритык, – сказала она. – Ощущение, что попала в ущелье, из которого нет выхода, только вперед или назад. Ловушка!

Киллиан засмеялся.
– Тогда тебе непременно должна понравится вон та дешевая гостиница, – показал он на отдельно стоящее здание.
– «The Cat Dubh», –  прочитала она. – «Черный Кот». А зачем нам туда? 
– Там можно поесть. Но можно отправиться в паб, где попробовать местного пива.
– Спасибо, обойдусь без алкогольных напитков! – фыркнула девица. – Кстати, фасад у этого «Кота» действительно оригинальный: первый раз вижу, чтобы окна нижнего этажа располагались не на одной вертикали с верхними. И печные трубы по бокам выглядят как стилизованные ушки. 

– Вообще-то здесь в пабах люди прежде всего едят, – усмехнулся Киллиан. – Но выбор за тобой. И в этой деревне их целых три.
– А чем еще прославился этот населенный пункт кроме трех пивнушек, отеля и названия? – спросила девица, «милостиво» согласившись посетить одно из заведений ради дегустации продукции местного кулинарного бизнеса.
– О, неужели Интернет не сообщил тебе самого главного? – Байльен-феритьерей – один из центров по изучению ирландского языка. Сюда приезжают студенты из всех графств, чтобы попрактиковаться в настоящем гэльском, и некоторые университеты имеют здесь постоянно действующие корпуса, где студенты повышают свой уровень. Уже целый городок выстроился, Разве ты не заметила, сколько здесь молодежи?

– Заметила. Но я думала, что это все местные.
– Сожалею, но... И если ты уже подкрепилась, двинули в следующую туристическую точку: полюбоваться на «Овечье шоссе».
– А это по дороге?
– Да, это то самое место, откуда в хорошую погоду отплывают лодки на острова Бласкет. Виды оттуда такие, что застынешь столбиком и не шевельнешься – ничего подобного ты в своей жизни не видела и не увидишь, это я тебе гарантирую.

Киллиан и сам не заметил, как воодушевился, расписывая прекрасности того места, куда собирался привезти русскую гостью. Ему на секунду стало смешно – он никогда не был в этой части полуострова. Как-то не довелось: не до этого было трудовому бизнесмену – фирма, которую ему вскоре предстояло возглавить, поглощала все его время. Но что все туристы плавились от восторга, спускаясь по «овечьему пути» и наперебой его фотографировали – это он много раз слышал.
Впрочем, для девчонки хватило и обычных пейзажей, наблюдаемых  из машины – изумление на ее физиономии было неподдельным. Территория, расчерченная на неправильные прямоугольники, для нее явно была в новинку. Она к ней еще не привыкла, и залив, по направлению к которому они ехали, притягивал ее взор как магнитом.

Наконец, увидев в 50 метрах от дороги какие-то развалины она не выдержала, попросила остановить машину и принялась фотографировать.
– Что это за руины? – спросила она у Киллиана.
Тот пожал плечами и сказал:
– Я мог бы тебе соврать, но лучше отвечу честно: не знаю. Руин на Дингле так много, что все не упомнишь. Я мог бы наврать с три короба, конечно, про железный и каменный век, стоянки викингов, но не хочу, чтобы ты меня потом вспоминала как пустомелю. У нас впереди есть объекты, о которых точно есть что поведать, так что забирайся в машину и поспешим навстречу приключениям.

Глава четвертая
О приключениях Киллиан, конечно же сболтнул просто так – никаких приключений он в этой поездке не ожидал, и вообще их не хотел, но оторвать девчонку от поисков очередных развалин иным способом, кроме как пообещать ей нечто супер-пупер  он не нашел. И действительно, она сидела смирно до самого Дун-Каоина, и только горестным вздохом проводила очередной набор камней, когда дорога свернула к деревне, бывшей пунктом их назначения.
Такое поведение следовало поощрить, и Киллиан поощрил. Он вырулил машину  на обочину, и пригласил девчонку прогуляться к объекту ее изыскательских устремлений.

– Эти развалины носят название «Килл-Гобнейт Пенитеншиал Стейшн», что принято переводить как «Место размышления о Гобнейт». Эта легендарная святая почитается не только на Дингле, а во всей Ирландии, и вон там находится колодец, который по преданию вырыла она лично. Вообще все колодцы и источники воды на Дингле, которые неизвестно кто организовал или облагородил, приписываются святой Гобнейт. 11 февраля ее праздник, и в этот день в Дун-Каоине происходят народные гуляния.
– Когда она жила, ты конечно же, не знаешь.

– Не все ли равно? Важно, что родники есть, и что кто-то позаботился о том, чтобы путешественникам было что пить в дороге. Или у тебя снова появились какие-то идеи насчет хронологии?
– Нет, я с тобой согласна: кто бы ни вырыл эти колодцы, но он был святым человеком… Поехали дальше, показывай мне овечью тропу. Там тоже есть какая-то легенда, угу ж?
– Не легенда, там истина. Вон там вон, – Киллиан махнул рукой в сторону залива, – есть острова, называемые Бласкет. Когда-то на них жили люди, согнанные со своих земель во время реформ XVIII века. Они вели здесь свое хозяйство, пасли скот. Но потом, уже в XX веке, молодежь стала покидать эти острова, и в начале 50-х правительство решило позаботиться об оставшихся стариках, переселив их поближе к цивилизации.

– Ну и как, переселение произошло удачно?
– Более чем. Проблемой чуть не стали овцы, которых фермеры не хотели бросать без присмотра. В общем, было решено овец тоже перевезти, и чтобы не затягивать с этим, сделали это массово. Высадили в гавани внизу, и весь овечий караван двинулся вверх по специально приготовленной для них дороге, где их уже встречали их хозяева. С тех пор эта дорога так и называется «Овечье шоссе».
– Как интересно! Мы туда обязательно должны спуститься, и ты меня не остановишь, даже не пытайся!

Киллиан пожал плечами: ему и самому было любопытно прогуляться по знаменитой тропе. Впрочем, гнать машину со всей возможной скоростью через населенный пункт он не стал, предоставив свой пассажирке вдоволь налюбоваться  красотами деревенской природы.
В Дун-Каоине проживало всего около 200 человек, и хотя на вид казалось, будто больше, однако многие дома были заброшены: хозяева начали туда возвращаться только недавно, после того, как Ирландия полностью добилась независимости от Великобритании.

В общем, всемогущая индустриализация досюда добраться не успела, и деревенька по-прежнему представляла из себя причудливое сочетание домов, ферм, отелей типа «постель и завтрак» и пабов. Тем более что день стоял по-прежнему великолепный: небо было насыщено-синим, и отражаясь в заливе, придавал ему тот самый цвет, который принято у англичан называть “royal-blue”, то есть «королевский синий».
При приближении к морю в цвет этот добавлялись зеленные оттенки, отчего вода его становилась сначала глубоко-аквамариновой, а затем почти изумрудной. Выйдя из машины, девица превратилась в живую статую и несколько секунд стояла, хватая ртом воздух. Затем очнулась, принялась щелкать фотоаппаратом, совершенно не глядя себе под ноги, и, наконец, произнесла, схватив Киллиана за руку:

– Уведи меня отсюда, иначе сегодня мы больше не успеем увидеть ничего!
После чего припустила вниз по «овечьей дороге», не забывая время от времени останавливаться и делать очередной снимок.
Киллиан неторопливо спускался следом и улыбался иронически: девица была презабавной, и логика в ее поведении даже не ночевала.
А потом они медленно поднимались наверх и почти столь же медленно ехали по трассе R559. Боковые стекла с обоих сторон были приспущены, и свежий ветерок делал воздух в салоне авто приятным до  обалдения – это если было судить по выражению лица русской туристки.

– Может, искупнемся? – предложил Киллиан, когда авто поравнялось с пляжем. – Сегодня жарко, солнце палит из всех сил.
– Не стоит, – поежилась девица. – Ваше море для меня слишком холодное.
– Холодное? – возмутился Киллиан. – 16 градусов ты считаешь холодом?
– Конечно. На наших черноморских курортах летом вода около 22 градусов, а если лето жаркое, то и выше.
Киллиан расхохотался.

– Я всегда считал, что Россия – холодная страна – пояснил он в ответ на недоумение своей пассажирки. – 22 градуса! Подумать только! … А сейчас мы будем проезжать мимо любимых всеми туристами клоханов.
– Это такие круглые хижины, сооруженные из камней?
– Угу. Местные фермеры используют их как сараи или кладовки.
Клоханы должны были девицу впечатлить – толстые стены понизу, сужающиеся кверху, чтобы превратиться в купол – для сооружения их  требовались точный расчет и умение. Да и терпение тоже. В клоханах было загадочно все – в том числе и их назначение и время постройки. А любая тайна всегда мила девичьему сердцу.
 
К удивлению Киллиана русская туристка никаких гипотез по поводу клоханов не выдвинула. Цифра 400 штук на Дингл ее потрясла, конечно (это было видно), но, осмотрев оба, предложенные ее вниманию, она поблагодарила хозяев ближайшей фермы за предоставленную возможность, купила у них домашнего самодельного овечьего сыра и вернулась к машине.
– У меня в плане еще посещение самого знаменитого форта в данной местности, – молвила она со всей строгостью в голосе, которая была ей в тот момент доступна. – Данбег, если я не перепутала название. Он как раз должен находиться у нас по курсу. 3 км по шоссе и 300 м пешком. Там даже парковка есть.

– Есть, – согласился Киллиан. – Но этот форт стоит на опасном месте, и он закрыт для посещений.
– Жаль. Эти форты, расположенные на мысах, для меня загадка куда большая, чем клоханы. Клоханы небольшие, их можно использовать для самых различных целей. Кроме того, камней для их постройки на полях была уйма – просто некуда девать. А форты… места, где они стоят – это натуральные природные ловушки. Народа они вмещают мало, работы по их постройке очень трудоемки.
– Однако возведено их множество.

– Угу. Даже название деревни Дан Каоин, через которую мы проезжали, переводится как «форт Каоин». Я хочу подойти как можно ближе к Данбегу – может, у меня в голове мелькнет идея. Я не буду подходить к самой кромке берега, просто гляну на местность.
«А хоть бы и подошла, – подумал Киллиан насмешливо. – вдруг бы свалилась – я бы тут был вообще не при чем. Зато избавился бы от тебя бесплатно и без нервов.»

Тем не менее, несмотря на столь радикальные мечты, его путь шел следом за девицей. Потому что Алва была права – их семья за бесшабашную голову отвечала. И он обязан был предостеречь и не допустить.
– Эти сооружения имели бы смысл, если бы от них вел подземный ход, чтобы в случае чего оттуда можно было бы тайно эвакуироваться, – вещала между тем девица, опять же не глядя себе под ноги.
Или только так казалось, что не глядя, но Киллиан вдруг занервничал еще до того, как она подошла к внешней каменной стене. Он нутром почуял – что-то должно было сейчас произойти.

– Нельзя! – громко произнес он, для убедительности протянув к девице руку, чтобы ее остановить.
И, наверное, было нечто в его голосе, отчего девица повернулась к нему всем корпусом. Она была недовольна, но за игрой мускулатуры на ее лице Киллиану наблюдать уже не довелось. Потому что дальше время для него замедлилось и в один-единственный миг вместило почти невозможное. Девица схватила его за плечи, рванула на себя и повалилась на спину. А дальше земля из-под правой ноги Киллиана исчезла, и раздался ужасный грохот.

– Ты что творишь? – хотел произнести Киллиан, потому что падая, пребольно стукнулся носом о какой-то камень. .
Он приподнял голову, чтобы повернуть лицо, и – помертвел. Той части форта, к которой они шли, глаза его не увидели! Он пошевелил правой ногой, попытавшись встать – вставать было некуда.
– Не дергайся! – услышал он спокойный голос девицы, – иначе мы оба скатимся вниз.

Она произнесла этот так безмятежно, словно сотню раз вот так валялась на узком клочке суши под парнем, и шевеление было единственной проблемой, которая у нее имелась. Но тон ее подействовал на Киллиана отрезвляюще. Он произвел инспекцию своих конечностей и определил, что левая его нога покоится между ног его спутницы, обе руки согнуты и упираются локтями в грунт, а вставать реально некуда.
– И что ты предлагаешь? – спросил он, выплюнув изо рта невесть как попавшую туда травинку.
– Ты сейчас по моему туловищу переползешь как по мосту на устойчивое место и затем поможешь выбраться мне.

Киллиан подумал.
– Если я упрусь тебе в живот коленками, то тебе будет больно, – сделал он резонный вывод.
– Перетерплю. Не можем же мы с тобой тут лежать до второго пришествия.
– Чьего пришествия? – не понял Киллиан.
Девица вздохнула.
– Ты что, не крещеный? Второго пришествия Христа, конечно. Если этот форт закрыт для посещений, нас не обнаружат ни сегодня, ни завтра. С дороги нас вряд ли видно, а если кто и заметит, то подумает, что мы парочка и развлекаемся обжиманцами. Так что стеснение отбрасывай и действуй.

Киллиан подумал – другого выхода у них действительно не угадывалось.
– Ты руки-то мои отпусти, – произнес он нарочито грубым тоном. – Вцепилась ведь как клещами.
Девица разжала пальцы, и он аккуратно передвинул верхнюю половину ее тела влево, освобождая клочок земли для того, чтобы опереть на освободившееся место согнутую в колене ногу. Причинять боль этой странной представительнице туристического племени ему больше не хотелось, особенно когда можно было обойтись без этого.

И инициативу можно было взять на себя. Что, например, мешало девчонке выползти на устойчивое место первой? То, что корпус Киллиана прижимал ее к земле, не позволяя сдвинуться. Чтобы изменить ситуацию, ему требовалось всего лишь приподняться, а для этого согнуть в коленке вторую ногу. Что он и проделал.
– Так, дорогая! – скомандовал он. – Пятками и локотками упираемся в грунт, задок отрываем от земли и аккуратно двигаемся на спинке подальше отсюда. То есть к дороге. Возражения не принимаются, не задерживай добрых людей. Процесс – пошел!

Потом, вспоминая этот момент своей жизни, Киллиан всегда радовался, что ему не попалась в качестве клиентки одна из тех отравленных ядом феминизма туристок, у которых сносило крышу от одного только приказного тона в голосе мужчины.
И что вместо того чтобы открывать дискуссию и доказывать, какая она крепкая и независимая, девица подчинилась здравому смыслу и проделала предложенное ей упражнение по передвижению на пересеченной местности в позиции «лежа на спине». В детали, чем она куда упиралась, Киллиан, впрочем, не вдавался – он беспокоился о себе, и чуть его руки получили возможность перебросить его тело подальше от края бездны, как он именно это и проделал. 

Что было дальше, и сколько это отняло времени, Киллиан даже не заметил – собственная жизнь перед его глазами не проносилась, и никакие подсказывающие голоса ниоткуда не звучали. В те мгновения он действовал не размышляя, на одних инстинктах, словно выпав из реальности.
Очнулся он только когда они с девицей перемахнули через ограждение и очутились на прямой дорожке, ведущей к шоссе. И сигналом к постижению окружающего пространства стал новый грохот обвала за его спиной. Найдя в себе силы оглянуться, Киллиан постиг: перемычка, отделявшая форт от «материка» уменьшилась еще на один кусок.

А именно на тот, с которого они с девчонкой только что, помогая друг другу, выползали. И рука ее как свидетельство такой взаимопомощи, все еще была в его руке.  …
Отделяющие их от шоссейки 200 метров оба: и абориген, и его гостья преодолели со скоростью, которой позавидовал бы любой олимпийский чемпион в беге на стометровку. И что поразительно – они даже не запыхались. Только замерли перед полоской асфальта секунд на пяток Они стояли вполоборота друг к другу, и хотя за руки уже не держались, но дышали синхронно, словно пара дельфинов на заплыве.

Киллиан не разглядывал свою спутницу, и не ловил на ее лице никаких эмоций, он ее даже почти не видел – но те секунды он был с ней единым целым. Они оба были живые. Уцелевшие.
Это длилось совсем недолго, и наваждение прошло, стоило мимо них проехать машине. Посторонний звук и промелькнувший силуэт даровали Киллиану вновь способность двигаться. А переместившись через дорогу, он освободился и от нелепого чувства связи с маячившим поблизости двуногим существом противоположного пола.

К сожалению, освобождение было не полным. Киллиан ощущал девчонку даже не глядя в ее сторону, повернувшись к ней спиной, и отодвинувшись от нее на пару шагов.. А отодвинуться было просто не обходимо – девчонка дышала ему в затылок; она перемещалась за ним верно и преданно как овечка за бараном, как гусыня за гусаком, как волчица за вожаком стаи.
Возле своей машины Киллиан притормозил и снова повернулся к девчонке – та сохраняла дистанцию, и сумочка на ее боку, фасон которой напоминал модную в этом сезоне «почтальонку» свидетельствовала, что с нервной системой у потомков скифов в России полный порядок – крепкие.

– Ты это всегда с собой таскаешь? – спросил он, чтобы только услышать собственный голос и справиться со все сильнее охватывавшей его дрожью.
– Естественно, – отвечала девчонка равнодушно. – В сумке  то, что может мне понадобиться в дороге: деньги, одеколон от комаров, мобильник, фотоаппарат. Я никогда с ней не расстаюсь: мой папа однажды пошутил, что я и в аду на сковородку полезла бы с торбой через плечо.

– Ну, на сегодня походы в ад отменяются. Я – пасс. Никаких больше руин и отвесных скал.
– Заметано. От руин я постараюсь держаться на приличном расстоянии. Но что касается отвесных скал… Нам предстоит отрезок дороги длиной… в общем, предстоит, где скалы будут почти впритык. Ты способен заставить себя там проехать?
Киллиан поразмышлял…
– А у нас есть выбор? – мрачно спросил он.
– Выбора у нас нет. Но у тебя трясутся руки, и ты можешь не справиться с управлением. Я предлагаю отправиться куда-нибудь на экскурсию в противоположном направлении. До наступления сумерек еще целых четыре часа, и их надо куда-то деть. Вот тут на карте какие-то «Фамине Коттаджиз». Всего в пяти минутах ходьбы.

Спокойствие девицы было до того поразительным, что у Киллиана даже страх пропал.
– Ты всегда такая тормознутая? – процедил он сквозь зубы. – Или считаешь себя неуязвимой? Мы с тобой сейчас только чудом не валяемся на обломках скал под обрывом Данбега. Там высота 27 метров. Ближайшим приливом нас снесло бы в море, и никто никогда  не узнал бы, что с нами случилось. Хоп – и нету, словно и не было на свете!
Девчонка нахмурилась:

– Что пользы сидеть, замерев, и десятки раз перелопачивать в мозгу страшные эпизоды своей жизни? – произнесла она тихо. – Лучше постараться отвлечься. Да, ты прав: я тормоз, до меня доходит не сразу. Тебя трясет сейчас, а меня начнет трясти ночью, когда я закрою глаза и попытаюсь уснуть. Однако самое лучшее – это сместить память о том, что мы только что видели, куда-нибудь подальше и забросать ее другими впечатлениями.

Глава пятая
– «Famine» –  это «голод». Может, там надо кого-то накормить?
Не сказать, чтобы произнесенные девицей слова полностью успокоили Киллиана, однако в них был свой резон. Действие всегда казалось ему более выигрышной стратегией, чем бессильное ожидание, тем более что экскурсия на ферму, где жили люди во времена голода, разразившегося в Ирландии в середине XIX столетия, никаких ужасов не предполагала.

Там не было ни мумий, ни прочих экспозиций, рассчитанных на удары по туристическим нервам – просто предметы быта того времени, брошенные хозяевами, отправившимися искать себе пропитание, да так и не вернувшимися домой. Вещи эти никто из соседей не пограбил и не тронул ни до, ни после. По крайней мере так хотелось думать не только туристам, но и Киллиану.

Действительно, в коттеджном комплексе все было благопристойно и наглядно. Три восковых фигуры хорошего качества: сидящей старушки, лежащего на постели мужчины и девочки-подростка изображали бывших жильцов дома. Даже швейная машинка в одной из комнат возле кровати с металлическими спинками показывала, что люди здесь обитали отнюдь не нищие.
Об этом же свидетельствовала и фарфоровая посуда на полках, и добротные камины с подвесными котелками, и две фотографии в рамках - позволить себе такое могла не каждая семья позапрошлого века. 

Но, конечно, русская туристка не была бы русской туристкой, если бы она и тут не нашла кое-чего не соответствующего концепции «дом для голодных», заявленную в Интернете.
– Ты веришь, что для голодного люда правительство выстраивало такие хоромы, как эта усадьба? – скептически подняла она бровь. – Эти постройки возводились постепенно в течение нескольких лет, и вовсе не умирающими от слабости доходягами, а несколькими парами крепких рабочих рук. Да, кстати, идем во двор, и я покажу тебе, как должны выглядеть дома-ульи спустя 150 лет после того, как они были брошены. Идем-идем!

Киллиан вышел. Он действительно только теперь обратил внимание на то, что возле одной из сторон дома стоял не только каменный сарай, крытый плитняком, но и два строения, полностью соответствующие «ульевой» технологии. С небольшим отличием: хижины эти покрывала растительность, сумевшая там каким-то чудом не только зацепиться, но и процветать. И вообще чувствовала себя по всем признакам неплохо.

И вопреки утверждениям, будто растительность на этих двух клоханах появилась оттого, что ряды камней при их возведении перекладывались землей и глиной для более прочного сцепления, имелись еще кое-какие признаки того, что с клоханами, которые обычно демонстрируют туристам, не все однозначно и прозрачно. Потому что камни домов-ульев возле усадьбы «Фамине Коттеджиз» покрывал мох.

 В общем, девица была права, и это Киллиана ничуть не радовало. Навешать лапшу ей на уши не получалось не только тоннами, но даже гранами. Особенно неприятным было то, что если Киллиан не хотел упасть в глазах Эллиной сестрицы, он должен был и сам вникать во все тонкости интернетных баек вокруг каждой достопримечательности и стараться увидеть то, чего туристам показывать избегают.

Кстати, «покормить голодающих» им с девчонкой все же довелось – по лугам вокруг фермы паслись овцы, которые охотно угощались с рук у посетителей фермы – корм, естественно, продавал хозяин этих овечек, он же нынешний владелец земли, на котором коттеджный комплекс стоял. Плату за возможность заглянуть внутрь и все осмотреть собирал тоже он – весьма небольшую, и девчонка охотно заплатила за себя и за своего спутника.
– Вы делаете святое дело, – сказала она хозяину фермы. – люди должны знать, как еще совсем недавно жили те, кто был в этой местности «средним классом».

– Они были арендаторами, – то ли согласился, то ли возразил фермер. – Рад знакомству с понимающими людьми. Обычно туристы верят, что это дома бедняков. Приезжайте еще, когда у вас будет побольше времени, не стесняйтесь, а еще лучше с детьми, и я покажу вам наше знаменитое шоу «собаки и овцы».
– Мы бы и сегодня посмотрели, но нам действительно некогда, – сказал Киллиан, мобилизуя всю свою вежливость: собак он не любил. – Наша гостья из России, и если она что-то одобряет – значит, ей действительно понравилось…

Хозяин фермы широко заулыбался… Искренне, как улыбаются только друзьям…
И Киллиана проняло: он только что, не подумав и не желая,  похвалил своего врага. Но на улыбку следовало отвечать улыбкой. Он выжал из себя нужную мимику, стараясь, чтобы эта мимика не показалась оскалом, и, повернувшись к своей спутнице, произнес:
– Выдвигаемся, Аерин, иначе мы сегодня никуда больше не успеем.
А возле машины сказал:

– Любишь же ты создавать проблемы из ничего! До замка Рахиннан, который ты сегодня рвалась осмотреть, больше 10 километров, и обожаемые тобой клоханы, то есть каменные хижины-ульи, еще не раз будут попадаться нам на пути. Даже очередной священный колодец промелькнет.
Вообще-то Киллиан лукавил. Про замок Рахиннан девица за целый день не обмолвилась даже словом, так что его предположение, будто их сегодняшний туристический маршрут должен завершиться именно там, было чисто умозрительным построением. Но ошибиться он никак не мог: мимо такого лакомого блюда исследовательница Ирландской истории прошмыгнуть была не способна.

Потому что замок этот имел одну особенность: вокруг него сохранились останки старинных кольцевых укреплений, которым приписывалась в Ирландии древность, уходящая в бронзовый век. Сам же замок был выстроен не ранее конца XV века Фитцджеральдами, которые потеряли права на него через два столетия в той самой знаменитой войне, с которой были связан Галларус  и бухта Смервик.
И разрушен он был опять же в веке следующем, войсками Кромвеля. Но если замок Галларус был отреставрирован и снова ожил, то Рахиннан продолжал стоять в руинах. Ни один историк не успокоился бы, пока не побывал в обоих точках полуострова и не сравнил бы эти замки друг с другом!
* * * * *
Всю дорогу до Рахиннана девица вела себя исключительно дисциплинированно, если не считать короткой остановки после поворота шоссе от берега залива внутрь полуострова. Остановка была из-за небольшого круглого кургана, про который местные жители говорили, что там скрываются «жилища фей».
Девица спорить не стала, заплатила за экскурсию положенную плату и дальше снова ехала в полном молчании до самого замка. Как потом догадался Киллиан, она сравнивала между собой не только замки. Оба кольцевых укрепления: и тот, который попался им по дроге, и вокруг Рахиннана, привлекли ее историческое внимание. Их можно было сравнить – и она сравнила. Впрочем, и Киллиан кое-что здесь постарался запомнить: ему было весьма любопытно, к каким же выводам девчонку приведет цепочка ее рассуждений.

Рахиннан стоял на частной территории, поэтому за его посещение хозяин земли, а, точнее, хозяйка, попросила оплату. Сопровождать их к замку она не стала, просто указала на тропу и предупредила, чтобы смотрели под ноги, потому как овцы бродят по пастбищу свободно, не выбирая себе место для туалета. Девица покивала головой и устремилась к объекту вожделения.
Киллиан за ней на этот раз не рванул, а медленно пофланировал – он устал, не столько физически, сколько душевно. Лазить по камням, некоторые из которых наверняка едва держались, его не тянуло. Впрочем, и девицу тоже перспектива сломать себе руки-ноги-шею, сверзившись с высоты трех этажей на груду обломков внизу, не соблазнила на подвиги альпинизма.

Она обошла вокруг замка по периметру, держась от его стен на расстоянии в пару ярдов, и задала Киллиану один-единственный вопрос:
– Не помнишь, когда была последняя реставрация?
– Кажется, в 1986 году. А что?
– Почти 70 лет тому назад. Вряд ли хозяйка фермы регулярно проверяет вверенную ей государственную собственность на соответствие стандартам безопасности. Как ты думаешь, по дну рва прогуляться можно, не увязнув?

– Не уверен, но попробуй. Только палку возьми, дно щупать. А зачем тебе?
– Гипотеза возникла. Но по верху вала я идти боюсь – ничего не могу с собой поделать: страшно.
«Наконец-то!» –  подумал Киллиан. Но вслух произнес:
– Там внизу вообще будет жуть. Девятиметровые стены, пусть даже и оплывшие – так написано в Интернете. 
– Не больше шести вместе с валами.
– Тебе мало?
Девица поежилась.

– Пожалуй, достаточно, – сказала она. – Но там где-то внизу вход в подземелье.
– Ты хочешь туда слазить?
– Пожалуй, нет. Но я бы хотела взглянуть, где вход и в какую сторону он ведет.
– В Интернете написано, что его уже не видно с поверхности, – вздохнул Киллиан. – А ведет он, естественно, к замку. Только в любом случае он завален. Кстати, ты завещание написала перед этой поездкой?

– Какое завещание?
– Какое всегда оставляют самоубийцы. «В моей смерти прошу никого не винить». Руин в Ирландии немеряно, на каких-то из них ты точно либо под обвал попадешь, либо спилотируешь вниз, позабыв, что у тебя нет крыльев.
Девчонка засмеялась:
– Так тут же трава растет во рву. И овцы бродят.
– Овцы – это хорошо. Но у них четыре ноги, и они легкие. Впрочем, у тебя ж функция видео в фотоаппарате есть. Расположи его поудобнее, чтобы тебя было видно, включи режим записи и объяви миру свою последнюю волю: кому чего завещаешь. Когда тебя откопают, полиции пригодится.

Как ни странно, но это подействовало. Девчонка глубоко вздохнула и недовольно произнесла:
– Ладно, ты меня убедил: не полезу. К тому же, я уже пришла кое к каким выводам, только надо все еще раз продумать, сопоставить найденные факты и поискать противоречия.
– Вот и займись этим по дороге домой.
Девчонка удивленно на него посмотрела.
– Так до твоего дома всего 6 километров. Когда там думать-то? … Послушай, может я чего-то не знаю, и ты торопишься? Ну так езжай один, а я потихоньку дойду пешком. Заодно вашу деревню Цеан Тра осмотрю.

Теперь уже Киллиан взглянул на свою спутницу недоуменно.
– А на что там смотреть? В Цеан Тра ничего нет, кроме пляжа и дачных домиков, которые сдаются приезжим, чтобы было где переодеться и уединиться. Самое ценное здесь – это песчаный пляж, однако купаться ты не любишь, если я правильно помню.
– Не люблю. Но я хотела бы посмотреть как живут простые, самые обычные люди Ирландии.

Киллиан так и вытаращился на нее.
– Где ты здесь найдешь «простых»? В этой деревне все живут с туризма, то есть всё напоказ и внутри, и снаружи. Ах да! – еще в Цеан Тра школа по изучению гэльского имеется! Но сейчас каникулы.
– Ясненько. Одну ты меня не оставишь.
– Не сегодня, уж точно. А потом я обдумаю твое желание. Мы обсудим его с Алвой и Дораном и, может быть, они вспомнят кого-то из знакомых, к кому можно будет заявиться в гости на ферму, не предупредив, что ты иностранка.

– Ты прав, – согласилась девица, подумав. – Не все любят вываливать свою частную жизнь на всеобщее обозрение... А ваша семья давно живет на этом месте?
– Лет уже 20 как, а может и больше. Но домики, которые там стояли, были «со стажем» уже к моменту покупки.
– А особняк?
– И особняк – тот вообще обветшал. Мы его снесли и отстроили  заново, уже по своему вкусу.

– А куда дели останки от прежнего здания? По местным обычаям пустили на ограду вокруг участка?
– Угу. Традиции надо соблюдать!
Они оба засмеялись, на этот раз дружно и понимающе.
А засмеялся Киллиан оттого, что щебенка от сноса старого здания пошла на отмостку вокруг нового дома, точнее на платформу, уплотнив которую цоколь удалось приподнять на полметра, да и фундамент расширить. 
  * * * * *
Дома их ждал роскошный ужин. Алва снова приготовила ирландское рагу, только на этот раз из козлятины, а не ягнятины, и знаменитые картофельные лепешки с начинкой. На десерт был «бармбрэк», то есть нечто вроде кекса, только с сюрпризом. Впрочем, десерт должен был быть подан в самом конце трапезы, а пока, чуть был утолен первый голод, сама собой завязалась беседа.
– Ну, повествуйте! – потребовала Брай. – Что мой брат тебе показал, и где вы побывали?

Киллиан и русская гостья переглянулись. Рассказывать о том, как они едва не ухнули в пропасть, ни тому ни другой не хотелось.
– Мы проехались по обычным туристическим маршрутам, – наконец проговорил Киллиан, почти не уклоняясь от истины. – но Аерин на каждый рассказ гида имела собственное мнение. Хорошо, что этим гидом был я, и я не профессионал. Профессионала она бы довела до истерики.
Доран усмехнулся.

– Как интересно! – сделала большие глаза Брай. – Иностранка рассказывала ирландцу об Ирландии!
– Сейчас многое можно узнать из Интернета, – снова усмехнулся Доран. – А наша гостья хорошо подготовилась к поездке.
– Не в том дело, – медленно произнес Киллиан. – Она увидела то, что скрыто. Например, подземелье под замком Галларус. Что вокруг него когда-то была высокая стена. И что при реставрации Галларус Оратори была применена известь. 

За столом воцарилась тишина.
– Известь там видна в глубине швов между камнями, –смутилась девица. – Просто это почему-то скрывают от посетителей. 
– Наверное, хотят, чтобы часовня выглядела постарше, – мягко сказала Алва. – Но как я догадываюсь, это далеко не все.
– Не все, – согласился Киллиан. – Наша гостья сказала, что она знает, почему на Дингле так много фортов, и где проживали их обитатели.
– В самом деле? – ухмыльнулся Доран. – Именно так она и сказала?

– Это только гипотеза, – смутилась девица. – я думаю, что форты на высоких мысах никогда не были оборонительными сооружениями – это всего лишь загоны для скота. Стены возводили для того, чтобы защитить скот от волков. Ну и чтобы животные не разбежались.
– Угу. Вот только если форты не строились для обороны, для чего тогда перед каждой стеной выкопан глубокий ров? Да еще  и не один?
– Это не оборонные рвы – это траншеи, которые получались сами собой, потому что камень и землю для стен над было откуда-то добывать.

– А как же люди? В Интернете написано, что на территории фортов нет выраженных следов длительного человеческого проживания. Присутствие – есть, проживания – нет.
– Вот, я к этому и подхожу! При раскопках форта Данбег археологами был обнаружен поземный ход, который вел от внутренней части стены в один из рвов. То же самое было найдено при раскопках замка Рахиннан – подземный ход ведет в траншею, которая его опоясывает. А поскольку Рахиннан выстроен на месте старинного кольцевого укрепления, то подземный ход был сделан не в XV веке, но сохранился с тех самых незапамятных времен. Подумайте сами: для чего нужен тоннель, ведущий не наружу, а в ров?

– Для того, чтобы можно было по нему сбежать в случае опасности, – предположила Брай.
– Угу. И попасть прямо в руки врагов.
– При раскопках в форте Данбег было обнаружено, что по дну ближайшего к стене рва шла крытая галерея.
– Вот! Я и подумала тогда: а не могли ли это и быть жилища хозяев форта? Ведь дома самых первых обитателей полуострова были подземными! Потом, со временем, крыши провалились и получились типа рвы.
За столом снова воцарилось молчание.

– Я понимаю, что все это прозвучало наивно, – запинаясь, проговорила, наконец, девица. – Но ваши ученые задаются вопросом: если первые жители Ирландии не жили внутри кольцевых укреплений, то где они вообще жили? Вся Ирландия буквально усеяна следами подобных сооружений, и совершенно лишена останков поселений, принадлежавших той эпохе.
Она опустила голову и, покраснев, принялась разглядывать узор на льняной скатерти.

Глава шестая
Киллиан обвел торжествующим взглядом свою родню. Он был доволен – проняло всех! Словно в воздухе соединились, вспыхнули и разлетелись невидимые нити трансцедентально явившегося напряжения. Какая-то неловкость, словно некто совершил нечто неприличное, о чем не говорят, но что невозможно было не заметить.
– Неси десерт, хозяюшка! – громко провозгласил Доран, разрушая неловкую паузу. – Сейчас мы узнаем, кому какой сюрприз приготовила судьба на этот год!

Обе женщины: и мать, и дочь сразу засуетились. Брай поставила на темный кружок в центре стола пузатый чайник, который тутже стал стремительно нагреваться, метнулась за чашками, расписанными под бронзу, и закончила действо приносом из кухни пяти блюдечек и круглой коробки с чайными пакетиками
Тем временем Алва явила честной компании чудо-кекс размером с торт, где шесть насечек на верхней подрумяненной корочке символизировали шесть частей, на которые торт полагалось разделить.

– А почему шесть? – спросила девица. – Нас же всего пятеро. Или мы еще кого-то ждем?
– Шестой – запасной, – пояснила Брай. – В одном из кусков спрятано кольцо. Кому оно достанется, тот в этом году выйдет замуж. Но если никому не судьба, тогда кольцо будет в шестом, ничейном секторе.
– Киллиан, ты выбираешь первым, Брай – второй. Мы с Дораном из тех, что останутся. Кладете на тарелочку и ждете остальных… Ну, разламываем!

– Ой, у меня наперсток! – воскликнула Брай. – Ура, я не невеста, и могу всех женихов посылать подальше. Что у тебя, Киллиан?
– Монета. Я разбогатею.
– А у меня вот! – произнесла девчонка, демонстрируя ювелирное изделие из желтого металла со вставкой красно-фиолетового полупрозрачного камня. – Я не хотела, честное слово!
И она испуганно взглянула на Киллиана, словно тот собирался ее в чем-то обвинить.

– Как хорошо! – захлопала в ладоши Брай. – Значит, ты выйдешь замуж, и очень скоро. Эти приметы срабатывает всегда.
– Да, доча, всегда! – нарочито бодро произнес Доран. – У меня щепка, и мы с твоей мамой уже планируем этой зимой долгое путешествие. Так что Киллиану предстоит принять наследство, и все заботы вокруг фабрики взвалить себе на плечи.
– Я буду ему помогать, отец, не беспокойся!
– Надеюсь! – строго проговорила Алва. – Женщины в нашем роду всегда были опорой семьи.

Все это произносилось веселым тоном, но русская туристка явно что-то почувствовала. Кольцо она так и не решилась надеть на палец, пока Киллиан не сделал это почти насильно. Глаза у девчонки расширились, и губы задрожали.
– О-ла-ла! – медленно проговорила Алва. – Ты хоть понимаешь, чего ты сейчас совершил?
– А что такого? – пожал плечами Киллиан. – Досталось ей, так пусть носит, и нечего выделываться!
Брай фыркнула.

– Ты в каком монастыре пробыл все эти годы, что даже не в курсе, зачем и когда парень одевает на палец девушки кольцо? – сказала она насмешливо. – Ты только что сделал нашей гостье предложение!
– Я могу вернуть! – быстро сказала девица. – Ясно же: Киллиан ничего такого не имел в виду. Полагается еще разные слова говорить, а он их не говорил. Кольцо-то не фамильное и не золотое. Оно даже не из серебра. Да и камушек – дешевый гранат, вообще не обработанный.

Алва и Доран переглянулись.
– Разве оно тебе не понравилось? – спросил Доран странно-напряженным тоном.
– Понравилось, – ответствовала девчонка. – Я буду его хранить как самый лучший сувенир из Ирландии. Дело ведь не в его цене, а от кого он мне достался.
  * * * * *
Последняя реплика девчонки снова вызвала у семейства подобие столбняка. Не заметив ничего, девчонка преспокойнейше допила свой чай и отправилась в выделенную ей комнату. Проводив ее долгими взглядами, оставшиеся четверо  продолжили переваривать ее последние слова. Да и не только последние.
– Действительно ловкая девица, – молвила, наконец, Алва. – Ты заберешь у нее наше кольцо, как только сможешь. «Дело не в цене»! Да как у нее язык только повернулся ляпнуть такое!

– Думаешь, она ведает, сколько оно на самом деле стоит? – засомневался Доран.
– А ты думаешь, что нет? При ее знании антиквариата не догадаться, что перстень подлинный… – буркнул Киллиан.
– Так он старинный? – изумилась Брай. – Мне это даже и в голову не приходило – я всегда принимала его за обычную бижутерию. Сознаюсь: это я подсунула его Аерин! Она симпатичная, и ты ей нравишься.

 – Перстень из натуральной бронзы, и ему не менее тысячи лет… К стати, дорогой мой брат, зачем ты рассказал этой проныре правду о прошлом нашего народа и о фортах?
– Я не рассказывал. Она сама все выведала. Она умеет соединять информацию из разных источников и делать выводы.
– И про этот дом тоже?
Киллиан запнулся.
– Она спросила, когда он был построен, –  ответил он. – И еще: она сразу догадалась, что под ним есть подземелье.
– И все?

– Все. Алва, она очень опасна, ее нельзя здесь оставлять. Завтра я повезу ее в город, а дальше вокруг залива. Переночуем в Килларни, и двинем в путешествие по Ирландии. Сюда возвращаться уже не будем.
– Непременно свози Аерин к замку Росс, – хмыкнула Брай. – Все русские туристы клюют на подобные названия и устремляются к ним толпой. Они везде ищут следы пребывания своих предков.
–  Зачем тебе таскаться за этой девочкой? – нахмурился Доран. – Она же сказала, что способна обойтись без твоей опеки. Не надо привязывать ее к себе и подавать ей напрасные надежды.   

– Не собираюсь я никому подавать никаких надежд и тем более говорить лишнего этой девице. Наоборот: я собираюсь ее использовать в своих целях. Я хочу с ее помощью разобраться в истории земли, на которой живет наша семья. Эта страна когда-то стала нашей родиной, и я хочу узнать, что сталось с нашим племенем после.
– Ты можешь прочитать об этом в книгах.
– Не-а. То, что пишут в книгах – это выдумки. Сказочки, для того, чтобы пощекотать национальное самолюбие. Я хочу понять, что происходило на самом деле. Эта девчонка умеет за красивыми обертками видеть суть.

– А если тебе эта суть не понравится?
– Может, и не понравится. Но у меня всегда будет возможность позабыть увиденное, вычеркнув его из памяти.
 – А если ты увлечешься, и выдашь этой чужачке и лазутчице больше, чем намереваешься? О себе, о наших делах? – сказала Алва.
– Тогда забыть придется ей. Не беспокойтесь, дорогие, я не влюблен. В таких как она не влюбляются.
– Разве? – усмехнулся Доран.
– За целый день, проведенный вместе, у меня ни разу не взыграл гормон. Это робот какой-то, у которого в голове наука, исторические факты и непробиваемая ничем логика.
* * * * *
Утром после завтрака Киллиан загрузил в багажник своего внедорожника девчонкин чемодан, канистру с бензином и сумку с барахлом, которое может ему понадобиться в дороге.
– Инструменты захватил? – спросила девица, услышав, что ее ожидает турне по Ирландии длиной «пока не надоест».
– Какие инструменты? – не понял Киллиан.
– Домкрат, набор ключей, чтобы заменить колесо, монтировка, насос, буксировочный трос. Мало ли что в дороге может приключиться?
Брай фыркнула. Киллиан усмехнулся.

– А станции техобслуживания зачем, по-твоему, придуманы? – спросил он нарочито грубым тоном. – Вот аптечку и огнетушитель забывать не надо, не приведи судьба, дорожный патруль тормознет и полезет с инспекцией.
– Я проверила уже ее – там полная комплектация, – сказала Алва. – и нашу фирменную настойку в холодильник положила, на всякий случай… Это лекарство, деточка, оно хорошо заживляет раны.
Последняя фраза предназначалась девчонке, потому как та уже и рот раскрыла, чтобы задать очередной вопрос. Но не успела. 

– Ну все, мы поехали, – сказал Киллиан, усаживаясь за руль.
Девица тоже села
– Мы едем в Дайнгин О Куис? – поинтересовалась она деловито.
– Да, в город Дингл. Только не «в», а через.
– Я в чем разница?
– Я не хочу там задерживаться. Ничего интересного в этом городе нет.

– Как это нет? У него замечательная история! Это же форпост испанцев в регионе! Один только договор с Карлом V чего стоит! А дарование городу права возвести вокруг него стену? А торговля не только с испанцами, но и с французами, которая через него проходила? Да, конечно, сейчас это маленький городок, но у него славное прошлое и, вполне возможно, не менее славное будущее!
Киллиан скривился: девчонка снова угадала: городок развивался, и, между прочим, в том числе и благодаря их бизнесу! Но ему не хотелось вести ее на их семейную фабрику – он боялся показать и сболтнуть лишнего, поэтому предпочел прикинуться ограниченным снобом, презирающим провинцию.

– Не все так радужно, как написано в путеводителях, - скривился он. – Льняное ткачество еле-еле дышит, океанариум совсем небольшой, мимо маяка мы будем проезжать. А ирландскую музыку мы можем послушать и в других местах.
Он думал, что девица начнет с ним спорить, но нет. Она просто очень удивилась.
– Я вообще-то думала, что ты захочешь показать мне свой город с самой лучшей стороны, – произнесла она медленно. – Мне показалось, будто ты любишь свою родину.

– Моя родина не здесь, – ответил Киллиан, не подумав над тем, как его ответ будет воспринят. – Я родился и вырос в Шотландии. Я так и не привык к ирландскому климату – здесь для  меня слишком дождливо. И ветрено.
– А как же дом, купленный двадцать лет тому назад?
– Алва мне не мать, а сестра.
– То есть и Доран не отец.
– Совершенно верно. Он когда-то спас Алву от смерти и помог ей сбежать в Ирландию.
– Поэтому ты его и не любишь: ревнуешь к нему сестру.

Киллиан подумал.
– Есть немного. Наверное. Но там, за Дайнгином есть более интересные для тебя объекты, чем самые обычные в Ирландии разноцветные дома и статуя дельфина на набережной. В паре километров от него есть башня, которую называют «Причуда Хуссея, а между ним и маяком находится очередное кольцевое укрепление.
– Ты думаешь, меня в Ирландии только развалины интересуют? – засмеялась девица.
– На Дингле они – самое интересное.

Киллиан выпалил это и глазом не моргнул. Сам он до приезда этой неугомонной девицы развалинами вообще не интересовался – процветание живых занимало его гораздо больше. Но вылетевшая из его уст сентенция словно включила в нем некий механизм – сейчас он и сам задумался над загадкой башни Хассиз Фолли, потому что кроме постройки ее во второй половине XIX века, и что строили ее тогдашние безработные, никто об этой башне ничего не ведал.
– Ну что ж, Фолли так Фолли. Только когда будем проезжать через твой Дайнгин, не гони как сумасшедший – я хочу разглядеть хотя бы что-нибудь, из машины.
– Когда это я гнал? – ухмыльнулся Киллиан.
Гонять по узким улочкам деревень Дингла стал бы только полный отморозок. По крайней мере, он так думал.
* * * * *
Хассиз Фолли и в самом деле оказался интересным объектом. Мало того, что это была просто башня, одиноко стоявшая на холме, причем отнюдь не на вершине, так еще и размеры этой башни были весьма скромные – шесть на шесть метров в основании.
И высотой она похвастаться не могла – всего два этажа, причем перекрытия между этажами давно отсутствовали, окно первого этажа заложено, как и входная дверь. То есть приняты все меры для того, чтобы никто не мог пробраться внутрь. Но архитектурно она была исполнена изящно и являлась истинным украшением пейзажа.

Ниже башни склон холма выстилала низенькая кустарничковая поросль. Остальная трава вокруг ростом тоже не отличалась. Кинув взгляд на противоположную сторону залива, наши исследователи просекли стадо каких-то копытных, пасшихся на расстоянии слишком отдаленном, чтобы точно определить их размеры и вид. Зато можно было сказать с полной определенностью: стрижка газонов в данной местности производилась без применения колесно-металлической техники, и трава убиралась сразу же, в процессе уменьшения ее размеров.

Расстелив коврик, извлеченный из сумки, девица уселась на место, показавшееся ей наиболее похожим на скамейку, достала планшет и углубилась в изучение гугл-карты.
– Глянь-ка, – сказала она Киллиану, – замечаешь вот эту окружность вокруг нашей башни, с секторами? Тут тоже было когда-то кольцевое укрепление.
– Да, –  согласился он. – С земли его уже не видно, но с воздуха все углубления грунта проявляются однозначно. Значит, тот, кто башню строил, это место знал и выбрал его не случайно.
– Угу. А теперь я уменьшу масштаб и посмотрим на общий план окрестностей Дайнгина.

Киллиан глянул и присвистнул:
– Вот так «Причуда»! Башня этого самого неизвестного Хасси стоит в том месте, после которого горловина бухты расширяется и появляется свободный проход на город! Он же маяк строил!
– Я тоже так подумала. Но, наверное, у человека не хватило средств довести строительство до конца. А потом муниципалитет взял дело в свои руки и поставил маяк сам, но не здесь, а при входе в горловину. Видишь?
– Конечно. Я же не слепой! Передвинулись туда. Тут всего полкилометра.
– И отменный вид на залив. А кольцевое укрепление осмотрим на обратной дороге.
* * * * *
Маяк оказался как маяк – маленький, многократно беленый, зато благодаря этой белой краске, видимый издалека в любую погоду. Он совершенно бы не впечатлял, если б не стадо коров, которые паслись впритык к постройкам. Коровки были низкорослые, как и полагалось коровкам горной местности, и было их немного. Скорее всего, они принадлежали смотрителю, домик которого располагался тут же, при маяке.
Кольцевое укрепление тоже оказалось обычным – около 30 метров в диаметре – со следами вала, рва и какого-то строения в середине. Валы были заметны хорошо и издалека благодаря кустарнику, на них росшему. Вообще было очень похоже, что на Дингле по неизвестным причинам данный вид растительности предпочитал именно бывшие стены.

– Какой у нас будет руина номер три? – поинтересовалась девица, завершив обход данного клочка территории там же, где он и начался, то есть возле машины. – Маяк не считается, потому что он действующий.
– Замок Минард.
– А чем он знаменит?
– Это резиденция Третьего рыцаря Керри. Тоже был построен Фитцджеральдами и разрушен Кромвелем. Сохранился хуже Рахиннана, и заходить внутрь не рекомендуется. Но во всех путеводителях написано, что там изумительный каменный пляж, и все туристы обалдевают, когда его видят. Обалдеть согласна?

– Согласна, –  засмеялась девица.
– Тогда поехали. Приготовься к дальней дороге: 12 км до трассы 86, а потом еще четыре.
Девчонка засмеялась, но ничего не сказала. И промолчала всю дорогу до самой команды «на выход!» Даже когда впереди по курсу замаячил замок. Окрестности дороги из окна машины она обозревала внимательно, но без вопросов.
* * * * *
Странно, но и возле стен замка Минард она не проявила особой любознательности. Казалось, ей все там было ясно и она просто нечто проверяла. Замок стоял на невысоком обрывистом холме неправильной формы, с одной стороны от которого в залив впадал живописный ручей. Ручей не огибал замок, но примыкал к нему своим устьем. Перед ним располагалась утоптанная круглая площадка: не горизонтальная, а словно приподнятая со стороны, прилегающей к замку.
Да и остальной грунт вокруг замка был приподнят, причем приподнят явно не в момент строительства здания, а немного позже, путем сбрасывания сверху кусков стен. Внутреннее пространство замка также было примерно на одну треть завалено фрагментами кирпича и камня. Было ясно: Интернет на этот раз был точен, гарнизон замка погиб под его обломками, сражаясь.

– Смотри! – воскликнула, наконец, девчонка, в очередной раз заглянув в свой планшет. – В этом замке состоялось последнее крупная битва с армией Кромвеля. И оборонялся от него генерал по имени Уильям Хасси! Здесь он погиб вместе со своими солдатами.
– И ты уверена, будто тот Хасси, что построил башню возле маяка, его потомок?
– Мне хотелось бы так думать.
– Ты смешная! В Ирландии много однофамильцев.
– Угу! Но не все они имеют возможности возводить архитектурные шедевры!

Девчонка произнесла это с таким пылом, словно этот самый Хасии был ее предком лично.
– А теперь идем к священному колодцу, – были ее следующие слова. – Все кто сюда приезжает, туда идут. Не станем нарушать традицию.

Глава седьмая
– Все! – сказала девица, когда они вернулись к машине. –  Я сыта руинами по самую завязку. Я хочу, наконец, увидеть что-то целое и красивое, где можно ходить, не боясь, что тебе на голову свалится кирпич, а земля уползет из-под ног в неведомые края. Где можно полюбоваться не только на небо или обгрызенные козами травинки, а на нечто рукотворное. Короче: я не хочу увезти с собой воспоминание об Ирландии как о большом кладбище.

– Любой каприз туриста – закон для аборигена, –  засмеялся Киллиан: уж больно несчастный был у девицы видок. – Мы сейчас двинем именно туда, куда ты жаждешь попасть. Лучшее в Ирландии озеро с пресной водой, облагороженный людскими руками парк, где бродят непуганые лани, с вымощенными диким камнем тропинками, ведущими к небольшому, но популярному у туристов водопаду. Экзотические растения и столетние вязы.
– И никаких руин?

– Как же без руин? Имеются и руины, но нам не обязательно до них добираться. Рядом с Килларни, а мы именно туда и едем, есть целых два объекта, сочетающих в себе две противоположности: старину и ухоженность. Отреставрировали их, короче, перед тем как пускать туристов. Это богатый особняк XIX века,  переданный хозяевами в дар Ирландии, и замок Росс.
Произнеся последние слова, Киллиан глянул с хитринкой на свою спутницу.

– Куда поедем сначала? – спросил он деловито.
Этот вопрос был им задан, когда они оба с девицей сидели в машине каждый на своем месте: он за рулем, она – в качестве пассажирки.
– В замок Росс, естественно, – вздохнув, произнесла та совершенно убитым голосом. – Извините, уважаемый гид, но устоять перед таким названием я не в силах.
Киллиан ухмыльнулся: Брай оказалась права.
Однако его веселья хватило ненадолго – ровно до того момента, когда они отъехали от стоянки на сто пятьдесят метров, то есть устремились в вожделенную сторону: на восток. Дорога там делала крутой поворот, и на необходимом маневре зад у их внедорожника завилял и завалился налево.

– Глянь-ка, колесо какое-то катится! – произнесла девчонка удивленно. – Откуда оно здесь взялось?
В этот момент она уже стояла снаружи, но вовсе не для того, чтобы полюбоваться видами на залив или очередную древность. Тем более что колесо катилось в сторону реки, даром что ту закрывали от обзора деревья, и вообще она была где-то далеко внизу и только предполагалась, судя по карте.
– Это наше колесо! – наконец, сообразил Киллиан. – Догоняй!

К счастью, беглец далеко не умчался: упал, запнувшись об очередную кочку. Прикатив его обратно, Киллиан призадумался. Проблема была в том, что они находились не на трассе, а на параллельной ей малопосещаемой дороге, и до ближайшего населенного пункта, где можно было бы рассчитывать на техпомощь, было километров восемь.
– Разве ты не можешь сам поставить колесо на место? – изумилась девчонка. – Я думала, что каждый шофер умеет это делать!

– Голыми руками??? Ну ладно, вместо домкрата мы можем под днище подложить камни, но где я ключ-баллонник возьму?
Девчонка ехидно усмехнулась. Так ехидно, что если бы у нее была хоть какая-то возможность в одиночку подойти к машине за его спиной, Киллиан бы точно подумал, что укатившееся колесо – ее рук дело.

– Нужные инструменты у тебя в багажнике. Доран их назад положил, когда ты их выкинул, посчитав лишним грузом. И домкрат там же. Так что действуй, а я пойду пока поищу гайки – вдруг повезло, и они не слишком далеко разбежались.
И она резво двинулась по  асфальту в обратную сторону к стоянке. Назад она вернулась еще более резво, и на лице у нее было написана такое недоумение, что сразу было понятно: на этих 150 метрах туда-сюда выявилось нечто, чего ее русский туристический ум переварить был не в состоянии.

– На, держи! – достала она из сумочки прозрачный пакетик, содержимое которого четко свидетельствовало: задача по обнаружению необходимой автомобильному колесу фурнитуры выполнена. – Ты знаешь, где они лежали? На том самом месте, где стояла наша машина, пока мы осматривали развалины и ходили к колодцу! Кто-то над нами нехорошо подшутил!
– Тут двух не хватает, – сказал Киллиан, потому что поверить в существование шутника, решившего лишить их личного транспорта он просто не мог – девчонка явно его разыграла.

«Ну, артистка! – подумал он, глядя, как она обиженно кривит губы. – Сказала бы уж сразу, что не хочешь никуда ехать…»
– Они где-то тут должны валяться. Примерно там, где колесо отлетело, – отвечала девчонка, изобразив озабоченность. – Странно, что я сразу не заметила.
«Потому что не намеревалась замечать, – мысленно ответил ей Киллиан. – Ты хотела показать мне, что я ни на что не способен сам, без посторонней помощи».

– Отдыхай. Можешь побегать по окрестностям или спуститься к ручью, – произнес он вслух.
– Может, тебе помочь? – спросила девчонка хмуро.
– Сам справлюсь. Ненавижу, когда кто-то путается под руками.
Он действительно справился. Медленно, потому как первый раз, но сумел. Помогли наблюдательность и настырность – он всегда послеживал за ремонтом машин и механизмов, когда была к тому возможность, и пару раз видел смену колес. Пальцы, правда, делать непривычную работу не торопились, но и не роняли ключ, не в силах его удержать в нужной позиции.

– Садись! – позвал он девчонку, окончив работу. – Через пяток километров мы уже будем на 561-й дороге, и там с техпомощью будет проще. До Каслмейна остановок не предвидится, а после местность станет более цивилизованная.
– Разве ты не боишься после форта Данбег вести машину вдоль кромки моря? – ответствовала девица, взглянув на выбранный Киллианом маршрут.
К этому моменту она уже опустила свою тушку на переднее сидение. То есть не то, чтобы фигура ее была слишком толстой, но не было в ней того изящества, которое описывается термином «вспорхнула».

– Я вырос в горах, и привык к опасностям. В отличие от тебя, – ответствовал Киллиан ей в тон.
– Я читала, что с любой фобией можно справиться, если поступать так, будто ее не существует. Но я не стану пристегиваться, пока мы не минуем опасное место, чтобы вовремя выпрыгнуть из машины.
– Она не тронется с места, пока не будут соблюдены все меры безопасности.

– А ты отключи автопилот и перейди на ручное управление. Видишь, вон там красная кнопка под панелью?  Тогда и дверцы не будут заблокированы… А что нас поджидает в твоем Каслмейне? О! Очередные руины очередного замка? Ну, знаешь!!!
Девица возмутилась так, будто эти руины Киллиан изготовил для нее лично. Это было презабавно.
– Ты можешь не глядеть на них, – произнес он милостивым тоном. – Закроешь глаза и сделаешь вид, будто спишь. Проснешься, раз – и уже Килларни. Там все будет по твоему заказу. Как говорят у вас в России: «Любой каприз за ваши деньги».
* * * * *
Действительно, Килларни встретил Киллиана с девчонкой так радушно, словно всю свою предыдущую биографию ждал их появления. Туристов отчего-то было не запредельное количество – должно быть, обрадованное жаркой погодой, все население острова разбежалось по пляжам, поэтому два одноместных номера в гостинице типа японских «пчелиных сот» им удалось снять сразу и без труда.
 На целых три дня. Что давало возможность не торопясь осмотреть все главные достопримечательности «Кольца Керри» и возвращаться на отдых, не беспокоясь о ночевке. Это Киллиан и сообщил девице.

– А теперь в замок Росс, и после – осмотрим остров, на котором он стоит. Я хочу послушать очередную байку, почему он так странно называется.
– Интернет  говорит, что этот замок в XV веке построил О’Донахью Росс, глава своего клана. Остров, на котором замок стоит, площадью около 1 квадратного километра, также принадлежал ему.
– Ага, поняла. Но судя по картинкам в Интернете, на XV век он не слишком похож. Его владельцы после много раз его перестраивали. Он переходил из рук в руки, и в заключение в нем были устроены солдатские казармы.

– Так ты хочешь увидеть, во что они его превратили!
– Конечно. А разве тебе не любопытно?
– Любопытно. Особенно после того, как я прочитал о его реставрации. Тебе ведь тоже интересно сравнить его с Галларусом, разве не так?… О, вот мы уже и возле парковки… Ты как хочешь, а я пошагал знакомиться воочию с тем, что нам предлагают путеводители.
* * * * *
Путеводитель не соврал: замок действительно был отреставрирован по всем правилам. В том числе была полностью восстановлена самая древняя часть дома – квадратная башня, почти точно совпадающая с замком Рахиннан, только целая и снаружи, и внутри.
В общем, никто здесь не трясся над каждым кирпичиком трехсотлетней давности и не пытался под него подделаться. И винтовая лестница, и деревянные перекрытия, и зубчики на крыше – новодел выглядел новоделом, а фрагменты старой кладки четко показывали, в каком состоянии было все здание до реставрации.

Стены вокруг замка были восстановлены полностью – не ошиблась девчонка, были они и вокруг Галларуса когда-то: настоящие, а не та жалкая пародия на них. Здесь, вокруг замка Росс, они возводились когда-то отнюдь не для декорации.
– Ты знаешь, я теперь верю, что Ирландия способна возродиться, – сказала девчонка, осмотрев все, что гиды сочли нужным им показать. – Интересно, кто был инициатором движения? Я читала, что и усадьба Макросс чуть было не начала разрушаться, когда власти Килларни спохватились и решили организовать здесь Национальный парк. Мы непременно туда должны попасть, это даже не обсуждается!

– Чудачка ты! – засмеялся Киллиан. – А зачем я, по-твоему, решил задержаться здесь еще на один лишний день? Macross-house небольшой, как и замок Росс, всего на 45 комнат, но вокруг него раскинут парк, описание которого способно помутить рассудок. И, говорят, здесь видели настоящих живых оленей!
– Тебе настолько нравятся эти животные? – вскинула девчонка брови.

– Ты не понимаешь – на Дингле их сейчас нет! Давно нет! А здесь – сохранились! Не съеденные волками, не вытесненные овцами. На острове Росс, еще и лес как настоящий. Дикий. Я хочу походить по нему. Ты не поверишь – но когда-то и Дингл был покрыт лесами.
– 1000 лет тому назад.
– Это для тебя 1000, а для меня – вчера. В общем, ты свободна, а я хочу отдохнуть. По-своему.

– Я читала, здесь когда-то медь добывали. Открытым способом.
– Так это было здесь? На острове Росс? Вот неожиданность! Тогда я с тобой. Вдруг мне эти технологии пригодятся при покупке участка, где раньше жила наша семья?
– Ну, это вряд ли. Сейчас так как в старину никто металл не добывает. Только представь себе: чтобы извлечь из земли куски руды, они разводили на ней костер, затем поливали раскаленный камень водой и когда он трескался, куски камня отделяли от скальной породы, дробили каменными молотами, а потом снова грели, пока медь не начинала оттуда вытекать в подставленные формы.

– Да, я знаю. Они изготовляли так оружие: мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел.
– И топоры.
Киллиан засмеялся:
– Нет, уважаемая русская девушка, топоров они не отливали. И топоры, и серпы, и прочий нужный в хозяйстве инструмент продолжали быть каменными. Бронза была игрушками для богатых. Как и золото.
– А вот тут в Интернете сказано, что в Керри найдено большое количество кладов, где присутствовали и топоры тоже. Причем топоры эти изготовлены на руднике острова Росс.

– Топоры эти были либо боевые, либо ритуальные, и второе гораздо чаще. Изделия из меди и бронзы подобно золотым были показателем статуса, а не использовались на полях сражений.
– Ты в этом уверен?
– Сведения историков иногда легко проверить. Например, подсчитать… Кстати, нам в эту сторону… Сколько, по оценкам археологов, было добыто руды на острове Росс?
– Примерно 4000 тонн.

– Вес 1 куба руды примерно 4,4 тонны. То есть на поверхность земли извлечено из недр острова примерно 1000 кубов камня. При количестве шахтовых ям 10 штук приходится по 100 кубов на каждую. При средней глубине 5 метров, площадь поверхности каждой ямы должна быть примерно 5 на 4 метра.
– Ничего нереального.
– Пока да. Поскольку при дроблении объем щебенки будет больше раза в полтора, а количество шлака – еще вдвое, то на поверхности острова в месте добычи должна выситься гора отходов.

– Вовсе не должна. Шлак могли сбрасывать в озеро. 
– Допускаю, хотя вряд ли. Но продолжим расследование. Выход металла из руды – примерно 5 %. То есть это 200 тонн меди. Один куб меди весит примерно 8800 килограмм.
– Что в результате дает около 22 кубов металла. Понятно теперь, почему ученый мир считает, что разработка этого месторождения длилась несколько столетий. За один год такое количество бронзовых изделий не продашь.

– И даже за 10 не получится. Особенно если потребители – элита, то есть вожди и для храмовых подношений. В общем, они бы завалили своими изделиями всю округу.
– Они и так завалили. На одном только этом полуострове было обнаружено около 40 кладов с предметами, отлитыми на этом руднике.
– Вот только общий вес всех найденных предметов даже до пары сотен килограммов не дотягивает.
Девчонка помолчала, обдумывая предложенную ей ситуацию.

– Ты думаешь, ученые преувеличили количество добытого здесь металла?
 – Угу. Раз в 10. Или это месторождение разрабатывалось последний раз не в таинственном бронзовом веке примитивными способами, а теми, кто построил здесь замок, то есть О’Донахью, или Браунами, с использованием вполне себе промышленных технологий. Как минимум – железной киркой.
– Согласна. Тем более, что шахтеров надо было кому-то кормить.

– И способ этот с отжигом скалы для того, чтобы наковырять руды, был не просто трудоемким и медленным – он еще требовал немыслимого количества топлива. В общем, шахтеры эти напрочь свели бы на дрова весь лес в округе. Если бы сумели свалить без качественных инструментов деревья в два человеческих обхвата.
Девчонка еще раз подумала.
– Получается, брехня все это, – проговорила она уверенно.

– Угу. Вот только факты вещь упрямая. Сейчас мы идем на рудник, где есть и штольни, и шлак, и все остальное. В том числе и обрывистые места, на которых при желании можно обнаружить, что запасы руды на острове Росс еще далеко не выработаны.
– Тогда надо «урезать осетра».
– Не понял?
– То есть привести эту историю в рамки правдоподобия. Итак, что мы имеем?

1.Добыча меди на острове Росс действительно производилась.
2. Земля острова не изгажена ядовитыми отходами до такой степени, чтобы потерять плодородие и прийти в сельхознегодность. Терриконов из шлака на острове тоже нет.
3. По законам физики и согласно человеческой практике грунт под костром не прогревается до такой степени, чтобы пойти трещинами от пролитого супа или даже холодной воды.
4. Рудник прекратил свою деятельность до того, как запасы меди были выработаны.
5. Продукты питания шахтерам и литейщикам поступали неизвестно откуда.

Киллиан пожал плечами.
– В Интернете написано, что они торговали своими изделиями и на вырученные средства закупали необходимые  предметы обихода и пищу.
– То есть раз в год увозили по озеру на лодках в какие-то таинственные ярмарочные места некоторое количество дорогостоящих предметов, на которые не вот имелись покупатели, и назад возвращались с полным грузом еды для себя и для скота. Ну и тканей для одежды, а также кожи на обуви.

– Ты думаешь, что они работали на заказ?
– Угу. Либо вообще были военнопленными или приговоренными к каторге преступниками. Жить так, как они жили, добровольно не захочет никто. Они же никаких благ не имели от своего нудного, тяжелого и вредного для здоровья труда.
– Да уж: пасти овечек на вольном просторе, растить ячмень, ловить рыбу и строить себе и своим детям жилище куда приятнее. Но это значит…

– Что ни о каком родоплеменном строе здесь и речи не идет. Типичное классовое общество. Где-то поблизости жил хозяин этой земли: рабовладелец или феодал, на которого они и трудились, пока не умирали.
– Но почем у они не разбегались?
– А куда? Хозяин их хотя бы кормил. Да и не факт, что они оставались здесь в темное время суток. Колодки или цепь на ноги, днем охрана, на ночь – в общее помещение, которое снаружи запиралось.
– И 10 минут ходу до замка хозяина. Где тебе выдадут и завтрак, и ужин, и постель.

– Ты хочешь сказать, что выплавка бронзы производилась здесь гораздо позднее, чем в седой древности?
– Почему бы и нет? Меня вот заинтересовала фраза экскурсовода о том, что замок Росс невозможно было взять с суши, только с воды.
– И что в этом загадочного?
– Отчего все в это верили? Получается, что оборона замка со стороны суши и впрямь была по тем временам безупречна.
– В замке Росс наверху на крыше находятся пушки. Может, в них было дело?
– Наверняка не только. Но в любом случае для пушек требовалась медь, а еще лучше – бронза. Догадываешься, о чем я?

На этот раз девчонка не скептицизма не проявила, но и не заторопилась соглашаться, лишь произнесла:
– Если ты прав, то здесь по лесу нельзя бегать в одиночку и не глядя под ноги. Здесь могут быть спрятаны ловушки. Конечно, их постарались убрать, но если ты провалишься в наполненную водой яму глубиной 8 метров, то тоже ничего хорошего.
– Вообще-то я отлично плаваю, – пожал плечами Киллиан.
– Ты можешь там на дне за что-нибудь зацепиться.
Следовало признать: замечание было мудрым.

– Мы будем передвигаться только проложенными тропами, – сказал он, помедлив. – Мне тоже показалось странным, что экскурсовод ни словом не обмолвился о руднике, а когда я спросил, почему туда никого не водят, он ответил, что там не на что смотреть.
– Не на что? – изумилась девчонка. – Да там такую экспозицию можно устроить, что у посетителей глаза от восторга треугольными станут. Там наглядные экспонаты прямо на земле и вход в штольню, там можно восстановить навесы, под которыми происходило дробление и плавка руды, изобразить макеты, как происходил отжиг примитивным способом. Все можно было бы чуть ли не потрогать. Думаешь, мало желающих нашлось бы окунуться в жизнь первобытных ремесленников?

– Думаю, что если не плакатики повесить, а реальные кучи руды изобразить, то сюда бы тоже народ начал захаживать, - усмехнулся Киллиан ее горячности. – Но муниципалитет, скорее всего, этого не хочет. По какой-то причине «отцы города» были бы рады, если бы вообще про добычу меди на острове Росс ученый мир забыл. Кстати, сколько сейчас на твоих часах времени?
– Уже вечер. Мы больше никуда не успеем.
– Ну и отлично. Давай напоследок прогуляемся до «Скалы губернатора», полюбуемся  видом на горы на противоположном берегу и вернемся в Килларни.

Глава восьмая
Киллиан немножко лукавил. Он не на горы хотел полюбоваться – ему просто не хотелось отсюда уходить. Природа этого уединенного по ирландским меркам острова, не испорченная толпами туристов, ничуть не походила на объеденные крупным и мелким рогатым скотом склоны Дингла. Воздух был насыщен запахом листвы, и пели лесные птицы.
– Ой! – сказала девчонка, указав рукой под куст, мимо которого они как раз проходили.

Киллиан повернул голову – на пригорке лежал, подогнув под себя ноги, олень. Самый настоящий. Вот только темно-коричневые бока благородного животного тяжело вздымались и опускались – он умирал. Лучше было этого лесного обитателя не трогать, потому что, похоже, он был уже в агонии. Да и вряд ли поблизости была хоть одна ветклиника.
Но девчонка, конечно же, вознамерилась зверя непременно спасти и немедленно кинулась его осматривать.
– Смотри, у него ножка поранена! – показала она на опухоль с созревшим нарывом возле копыта животного. – И пить оно хочет. Сейчас-сейчас, потерпи немного!

Она раскрыла свою неизменно и всюду сопровождавшую ее сумку, достала оттуда складной стакан, протянула его Киллиану и велела тоном, не допускавшим возражений:
– Сходи, набери водицы, пока я рану обработаю.
Возражать смысла не имело – было известно, что если на русскую туристку напал приступ оказания кому-то помощи, то препятствовать этому бесполезно. Так что пока Киллиан искал место, где можно было половчее спуститься к озеру, пока возвращался, процесс обработки раны уже шел полным ходом.

Вот только состав, который шустрая девицы для этого применила, вызвал у Киллиана оторопь – она поливала ватку, которой обтирала порез, из фляжки, которую вручила ему она дорогу Алва!
– Ты что творишь? – прошипел тот.
– А в чем дело? – повернула девчонка к нему лицо. – Ты сам говорил, что этот состав очень хорошо заживляет раны. Да ты не беспокойся, я все за нами уберу, до последней бумажечки… Я сейчас сделаю ладони ковшичком, а ты налей мне туда воды и приподними животному морду, чтобы оно могло попить.

Киллиан набрал в грудь воздуха и выдохнул – возмущаться было уже поздно.
– У тебя тоже рука поцарапана, –  мрачно проговорил он. – Вот здесь, с тыльной стороны ладони.
– Где? А, ерунда, заживет! Впрочем, если уж тебе так хочется, помажу и себе.
Она действительно оторвала от рулона в упаковке еще один клочок ваты, наклонила горловину фляжки и протерла себе обе руки, аккуратно собрала в полиэтиленовый пакетик куски бумажной салфетки и прочие следы медицинского вмешательства и удовлетворенно произнесла:

– Смотри! Твой олень заснул! Видишь, как он теперь спокойно дышит?
– Вижу, – буркнул Киллиан, недовольный проявленной слабостью. – Идем скорее, я хочу побывать на легендарной скале, пока ты еще кого-нибудь не принялась лечить. Держись за меня, чтобы я тебя чувствовал.
Он видел, что девчонка тоже, как и олень, принялась засыпать, причем прямо на ходу, а тащить ее наверх на руках ему как-то не хотелось.

Впрочем, они дошли. Но любовался на горный пейзаж над озером Киллиан уже один – дотянув до заветного места, девица опустилась на мягкую изумрудную траву – и отключилась. Сняв с ее плеча сумку, Киллиан подложил ее ей под голову и принялся любоваться природой – той самой, с которой ему не хотелось расставаться. У него был где-то час времени, когда он никому ничего не был должен и никто ему не мог помешать.
Час полного уединения. И он насладился им вполне.

Не сказать, чтобы его здесь что-то потрясало или могло потрясти – наоборот, нравилась именно обыденность пейзажа: просто озеро, с самыми обычными горами справа, которые загораживал самый обычный мыс с зеленым кустарником и деревьями.
И выступающие из воды камни тоже не потрясали экзотичностью, как и берег на противоположной стороне. Отсюда озеро казалось большим, а если выбрать правильный ракурс, то даже огромным. Сегодня вновь стояла ясная погода, и вполне можно было представить себе, будто Киллиан находится в родной Шотландии. Хотя представлять, конечно же, было глупо – там тоже все изменилось, и даже найти свою родину он не сможет никогда…

Глаза его между тем повернулись на мирно спящую возле его ног девицу, и мысли невольно перебежали к ней. Сейчас, когда на лице наследницы скифов не было ни единой морщинки, Киллиан смог оценить его более объективно. И вынужден был признать правоту Дорана:  это лицо было по-своему красиво.
Да и фигурка тоже неплоха, если не придираться и не втискивать ее габариты в строгие шаблоны модельного бизнеса. То есть, ноги росли не от ушей, и руки были далеки от аристократизма – скорее рабочие, чего не полагалось бы иметь представительнице умственного труда…

Но ведь и Киллиан был не великан… И никогда не нравились ему женщины, на которых требовалось смотреть задрав голову! Он всегда выбирал низкорослых, и не только миниатюрных, похожих на нимфеток – всяких, и размер бюста не имел значения..
Так почему же вот эта русская туристка не вызывает в нем никаких полагающихся по случаю чувств? Даже сейчас, в совершенно доступном и беспомощном виде? Пользуйся – и никто никогда о том не узнает и не сможет засудить…Тем более что он знахарь, и способен организовать сеанс без последствий…

Девчонка между тем пошевелилась и села.
– Как мы здесь оказались? – спросила она тревожно.
– Неужели ты не помнишь? – изобразил удивление Киллиан.
– Не помню. Мы хотели осмотреть то место, где первобытные люд плавили медь. Рудник.
– Ну, мы немножко промахнулись и зашли сюда. Ты устала, легла и задремала.

Девчонка с сомнением на него глянула…
– Лучше скажи, что ты меня сюда специально завел. Это ведь и есть «Губернаторская скала»?
Она показала на табличку, привинченную к ограждению.
Киллиан кивнул.
– Мы осмотрим рудник на обратном пути.
– Тогда чего мы ждем? Пошли!
* * * * *
Киллиан намеренно вел девчонку той же дорогой, что и от рудника. Ему хотелось посмотреть на оленя – лежит тот на прежнем месте или проснулся и убежал. Он даже сделал так, чтобы первой могла заметить животное опять-таки девчонка. И девчонка не подвела. Увидела.
– Ой, олешек! – воскликнула она, добравшись до места, где они оставили животное. – Умер. Давай похороним его?
– Он не умер, он спит, – возразил Киллиан, присев возле оленьей морды. – Нагнись и коснись вот этой жилки на шее… Чувствуешь, бьется?

– Да, чувствую, – согласилась девчонка, проделав требуемое. – Только почему он не просыпается?
Киллиан призадумался. С одной стороны, выдавать секрет сестриной настойки было не желательно, но с другой стороны нельзя, чтобы девица израсходовала ценное снадобье без толку, тратя его направо и налево на всякую ерунду.
– Олень спит, потому что ты его усыпила, – буркнул он.
– Я? Когда?

– Вот этот лист подорожника, примотанный травинкой возле переднего копыта видишь? Лист прикрывает ранку. Ты промывала эту ранку снадобьем, которое имеет снотворный эффект, да еще и язык животному обтерла  ваткой с этим же составом перед тем как напоить. Естественно, оно заснуло.
– И когда же проснется?
– Представления не имею. Может, завтра, а может через неделю.
– Что же нам делать? Здесь же всякие люди ходят. И браконьеры тоже. Давай занесем животное подальше от тропинки и положим так, чтобы его отсюда было не видно!
– И присыплем сверху листьями и сухим ветвием.
– Да. Так будет еще лучше.

Сказано – сделано. Вдвоем Киллиан с девчонкой приподняли оленя, переместили его за куст и перевернули, чтобы осмотреть, не повреждена ли шкура на том боку, на котором животное лежало. К счастью, обошлось: ни свежих, ни старых ран больше не имелось, и замаскировать животное возможно было, особо не напрягаясь.
– Знаешь, – неожиданно проговорила вдруг девчонка, когда они уже вновь были на тропинке и шли в заданном направлении, – я, кажется, поняла, почему башенка Хассиз Фолли так и осталась не задействованной, а муниципалитет Дайнгина предпочел напрячься, но построить собственный маяк.

– Ну и почему?
– Вот смотри: все три замка: Галларус, Рахиннан и Минард были выстроены Фицджеральдами, ведшими свой род от самых первых поселенцев на острове – выдумки про таинственных людей каменного века, неизвестно куда исчезнувших, мы можем в расчет не брать. Присоединим к ним Ферритеров, выходцев то ли из Нормандии, то ли из самой Испании, построивших свое гнездо на полуострове напротив деревни, которая носит сейчас их имя. Эта семья хорошо вписалась в общий строй и быт старого населения и скоро стала своей, тем более что быстро перешла на гэльский язык.

– И их замок был точно также разрушен войсками Кромвеля.
– Угу. Но поскольку ни Фицджеральды, ни другие местные не были упрямыми ослами, и быстро поняли, что стены цитаделей от пушечных ядер их не спасут, то в замке Минард  к моменту прихода туда армии Кромвеля гарнизон отсутствовал. Хозяин замка погиб в каком-то сражении, и там оставались разве что женщины и дети…
– О, я понял: отряд Уильяма Хасси занял чужой дом, выгнал оттуда его обитателей, и из-за него их дом был разрушен!

– Ну да. Отсюда и ненависть Фицджеральдов к этому семейству. Хассеи вообще были чужаками, считавшими себя потомками викингов, и когда спустя полтора столетия один из них возвел башню напротив Дайнгина, то его жители, особенно семья Фитцджеральдов, которой удалось восстановить свое влияние  среди сограждан, восприняли это не как извинение, а, скорее, как издевку.
Киллиан подумал: все это прозвучало весьма правдоподобно.

– Но почему замок Росс не был разрушен?
– Потому что он принадлежал короне, а Брауны, тогдашние его обитатели, были там только арендаторами. Они переобулись на лету, заявив, что вообще тут не при чем, и что их наследник был слишком мал, чтобы принимать участие в восстании.
– Похоже, что так все и было, – согласился Киллиан, поразмыслив. – Генерал, который замок оборонял, предпочел сдаться при виде кораблей, которые приплыли по Лох-Лину и встали напротив него не рейде. Поскольку никаких ужасов о массовых казнях гиды туристам не рассказывают, то гарнизон замка успел вовремя удрать. А что ты хочешь увидеть на руднике?

Киллиану действительно было любопытно, будет ли какая-нибудь разница между тем, что русская туристка заметила сначала, и что она расскажет о руднике теперь. И девчонка не подвела!
– Там есть штольня, в которой, по легенде, добывали камень огневым методом, то есть разжигая внутри большой костер. А от костра на потолке и стенах штольни непременно должна была остаться копоть. Вот ее следы я и хочу поискать, – были ее слова.
– Заметано, глянем. Если у тебя есть фонарик.
– Целых два, причем один налобный… Далеко еще идти?
– Мы уже на месте. Поворот – и…
– Действительно, штольня!
 – …
* * * * *
Она воскликнула это с таким восхищением, словно ее привели в театр на небывалое зрелище. Словно вот эта каменная нора – пещера сокровищ или проход в сказочный мир. Между тем видок углубление в обрыве холма представлял из себя еще тот: если снаружи оно хотя бы было похоже на портал, да и вьющиеся растения скрашивали картину, то внутри один вид выеденных невидимой глоткой стен, испачканных чем-то ярко-зеленым, внушал не очень вкусные ассоциации с глоткой чудовища. А уж грязная лужа на полу и вовсе вызывала отвращение.

– Жаль, что сюда опасно ступать, – молвила девчонка, глянув на эту лужу, предусмотрительно огороженную рядом вертикально торчащих из земли камней. – А далеко вглубь штольни нам не дотянуться.
– Даже если там и есть копоть, то она нам ничего не скажет, – буркнул Киллиан, потому что версия с добычей меди для изготовления пушек нравилась его мужской натуре, воспитанной на военных подвигах, до умопомрачения. – Это могла быть пещера, где люди жили, пока не пришли копатели.
– Ты более чем прав. Ладно, не станем искушать судьбу: поехали в город, пока не стемнело. Или у тебя другие планы?

«Других планов» на этот вечер у Киллиана не было – только поужинать и разойтись по своим комнатам отдыхать. Чем в своем апартаменте  занималась русская туристка, он не ведал – он смотрел телевизор, наслаждался бездельем, и просматривал брошюры, предназначавшиеся туристам для ознакомления со всем спектром туристического обслуживания на Килларни.
Например, по «Кольцу Керри» –  маршруту, так широко разрекламированному, что можно было предполагать там вообще нечто невиданное мирового масштаба. А самым изысканным «блюдом» меню было посещение бывшего монастыря на острове Скеллиг Майкл, расположенного на высоте в 180 метров.

Посмотреть там было на что, и проникнуться тоже было чем – остров был нашпигован каменными стенками, домами-ульями, сложенными из ничем не скрепленных между собой камней. В их нескрепленность Киллиану верилось мало, что бы ни было написано в путеводителе, потому как церковь, возведенная позже объявленной в путеводителе даты, с использованием известкового раствора, уже почти разрушилась, а скалы острова побиты ветровой эрозией более чем плотно.
Так что древность домов-ульев поэтому вызывала сомнения – весь шик объекта заключался в их количестве и отдаленности. Любопытно было взглянуть, как там жили монахи и на их быт. Вопрос: стоило ли это любопытство удовлетворять? Там же постоянно дул ветер, подниматься наверх утомительно, да и добираться до острова было сложно и долго – на катере.

Главное же препятствие для Киллиана в посещении этого памятника местного каменного творчества состояло в тропинке, шедшей вдоль кромки берегового утеса. После приключения на форте Данбег Киллиан не мог себя заставить пережить подобное еще раз.
Все в нем кричало: «Нет!», и глядя на подборку фотографий в Интернете, где эта тропика была изображена, он ощущал каждой клеточкой своего туловища, что было бы полнейшим безумием лезть в такое опасное место. Кромка отвесных скал обещала смерть со стопроцентной гарантией.

Даже нырнуть головой вниз в самую глубокую из шахт острова Росс выглядело по сравнению с прогулкой туда-сюда в таком месте невинной забавой. Это была экскурсия для тех, кому не хватает в жизни адреналина, кому хочется пройтись по кромке бездны, затаив дыхание от ужаса  и удивляясь собственной храбрости.
Оставалось только убедить русскую туристку отказаться от посещения столь соблазнительного для сердца каждого ее соотечественника  объекта. А для этого пойти на некоторые хитрости. Например, разбудить ее как можно позже и сказать, что все экскурсии на сегодня уже разобраны…
* * * * *
– А может, ну его, этот самый Скеллиг Майкл? – ответила девчонка на объяснение Киллиана, почему их поездка в загадочный покинутый монастырь откладывается. – Я достаточно прочла в Интернете, чтобы ни за какие коврижки туда не соваться. Я не хочу, чтобы мой ангел-хранитель преждевременно ушел на пенсию, сказав «Ну его нафик с таким клиентом».
– Чего? – не понял Киллиан. – Какой я тебе ангел?
– При чем тут ты? Поверье у нас в народе есть, будто у каждого человека есть невидимый ангел-хранитель. И если он о чем-то предупреждает, то его надо слушаться.

– И что тебе нашептывает твой?
– Мой зажег передо мной красный сигнал светофора и поставил поперек дороги шлагбаум. Ты обещал мне на сегодня прогулку по национальному парку с заходом в Макросс-хаус и к водопаду Торк. Вот и выполняй!
Услышав такое, Киллиан едва удержался, чтобы не затанцевать джигу от восторга. Но вместо этого он сделал опечаленный вид и произнес:
– Тогда завтракаем, собираем рюкзак с бутербродами и кока-колой для пикника – и в путь. Ты как предпочитаешь: прогуляться пешком или арендовать коляску с лошадкой? Автомобиля сегодня не будет – я хочу от него отдохнуть!

Естественно, девчонка выбрала коляску, и Киллиан был этим очень доволен. Лошадка ехала медленно, не торопясь, парк был ухоженным, и день по-прежнему был ясным. Третий день подряд как грело солнце, и ни одного дождя. И ветра практически не было. Мало того, впервые за последние три года Киллиан ощущал себя в отпуске. Он ничего никому был не должен, и мог тратить деньги, а не зарабатывать их.
Коляска не просто возила их по обычному для нее маршруту – она останавливалась по прихоти седоков там, где они хотели, возница отвечал на задаваемые ему вопросы и не мешал думать. Заказ был на определенное количество часов, часов этих было аж целых шесть, и пока арендованное время не истекло, имелась уверенность, что колесный транспорт дождется туристов, пока они сходят по тропинке прогуляться до водопада или до тисовой рощи.

Девчонка помалкивала, и послушно таскалась следом за Киллианом всюду, куда его влекло любопытство. А влекло оно его в том числе и в те уголки парка, где высились листья экзотических растений-гигантов, завезенных из Средиземноморья и Южной Америки. Возможно, девчонке тема выращивания растительности была не интересна – интересовал лишь результат. Но ни клумбы с орхидеями и роскошными яркими цветами, ни кусты при входе в здание усадьбы, которым искусные ножницы садовника придали правильный геометрический вид, не заставили ее издать ни звука. Она созерцала и словно «грела уши», слушая переговоры между Киллианом и возницей.

Только очутившись внутри дома Макросс русская туристка очнулась и принялась задавать вопросы. Но опять же не Киллиану, а экскурсоводам. И то лишь в самом конце – спасибо ей, позволив даме-гиду выговориться полностью. Зато вопросы были высшего класса – Киллиан даже посочувствовал несчастной гидо-даме, до этого бойко и восхищенно описывавшей, как целых 10 лет Генри Герберт и его жена-художница Мэри готовили свой дом для посещения его королевой Елизаветой английской.

– А откуда он взяли столько денег, чтобы построить такой особнячище? – вот первое, что прозвучало из уст русской барышни, когда экскурсовод довела их группу до выхода с безошибочно читаемым намерением с ними проститься.
На лице у дамы сияла безупречно вежливая улыбка, и вздох облегчения уже готов был вырваться из безупречно упакованной в строгую униформу груди. Вопрос заставил эту улыбку погаснуть, а вздох испуганно замер, заставив грудную клетку дамы  застыть в позиции «Вот какой у меня бюст».

Замерла и тургруппа. 15 пар глаз вновь повернулись к экскурсоводу, и та мгновенно постигла, что излишней любознательностью страдали не только русские. 
– Они разбогатели на выплавке меди, – поспешил на помощь свой сотруднице старик-вахтер, стоявший рядом, в этом же вестибюле.
Киллиан едва не выругался вслух – и тут девчонка оказалась права!
– Но выплавка металла требует большого количества топлива, – последовал второй вопрос.

Экскурсоводша затравлено глянула на вахтера…
– Вы совершенно правы, – согласился тот вальяжно. – На острове Росс был подчистую вырублен весь лес. Да и вокруг усадьбы тоже. И дубы, и тис в национальном парке либо саженые, либо возродившиеся из поросли.
– Но дрова дают недостаточно температуры, – прозвучала реплика из толпы туристов.
– Зато из них можно получить древесный уголь, что и делалось, – ответил другой голос оттуда же.

Старик вахтер торопливо распахнул двери вестибюля, и возбужденная новым открытием толпа вывалилась на свободу. Туда, где роскошные клумбы, обрамленные каменными бордюрами  и плитами мощеных дорожек, контрастировали с чистым, зеленым газоном, покрытым свежей мягкой травой, ровной-ровной. И где Киллиана с его русской гостьей поджидала арендованная ими утром коляска.
 – Я знаю теперь, зачем владельцам Макросс-хауса понадобилось 10 лет, чтобы подготовится к приему английской королевы, –  затянула девица свою обычную песню.

– И зачем? – обернулся к ним возница.
– Чтобы замаскировать добычу меди на острове Росс. Англичане немедленно бы конфисковали рудник и такое бы там наворотили, что лечить бы пришлось долго, дорого и нудно. А так разровняли отвалы, посадили в спешном порядке молодые дубки и прочие деревья, накопав их на принадлежащей лично Гербертам территории, засыпали щебенкой дорожки вокруг замка Росс…
– А клумбы? Их ты ни во что не ценишь? – усмехнулся Киллиан.

– Клумбы не настолько дорогостоящая вещь, как восстановление леса. Деревья и кустарники должны были подрасти, а на это требовались годы. Цветочки же вырастали за один – два сезона, если посеять многолетники. А на лужайки за каменными стенами запустили овечек. Для Англии такие пейзажи были привычны.
– Вы безусловно правы. – сказал возница. – После визита королевы Герберты не могли больше разрабатывать рудник, и спустя пару поколений вынуждены были продать усадьбу. А потом она попала в руки по-настоящему богатой семейной пары ирландского политического деятеля Артура Винсента и его жены Мод. Детей у них не было, и всю свою энергию Мод вложила в украшение поместья.

– Ну, насколько я понял, национальным памятником оно было объявлено только после обретения Ирландией независимости, – примиряющим тоном произнес Киллиан, потому что в тоне возницы ему послышалась излишняя горячность.
– Естественно, – сказал возница. – Пока англичане не оставили нас полностью в покое и не признали, не разумно было вкладываться в ремонт здания и парка.
– Вы из Гербертов? – спросила девчонка.
– Нет, я О’Донахью. Но разве это важно?
Он был прав, и его седоки с ним немедленно согласились.
* * * * *
А по возвращении в гостиницу их ждал сюрприз. Точнее, целых два сюрприза, и оба их взволновавшие, каждый по-своему.
Во-первых, их вещи, пока они были на прогулке, кто-то осматривал: и в машине, и в номере. Обыск был проделан аккуратно, и ничего не пропало – просто было неприятно. Киллиан было даже дернулся, чтобы немедленно покинуть эту гостиницу и куда-нибудь переехать.

– А смысл? – спросила девчонка. – Тут уже все обшарили, и все вещи на месте. А завтра с утра мы двинемся в путь вместе с багажом и в Килларни уже не возвратимся. Идем лучше спустимся и поужинаем нормально. Заодно послушаем, какие достопримечательности обсуждают туристы, чтобы выбрать следующий маршрут.
Спустились. Сели за столик. Приготовили уши… Подняли глаза на экран телеприемника, висевший в углу…
– Сегодня на острове Скейлиг-Майкл произошел крупнейший за последние 20 лет обвал. Рухнула в море тропа, проходившая вдоль горы… соединявшая… Погибло 12 человек…

У Киллиана зашумело в голове. Он не расслышал ни названия горы, ни объектов, которые соединяла каменная дорога. Именно она мелькнула перед его взором еще с вечера, когда он ощутил жгучее нежелание отправляться в Скейлиг-Майкл! 12 трупов, среди которых сегодня должен был бы значиться и он… Если бы его клиентка оказалась дурой, ищущей острых ощущений…
– У тебя могущественный ангел-хранитель, – повернулся он к своей соседке за столом.
– И у тебя тоже, – отпарировала та, ни на секунду не застопорившись. – Наши с тобой ангелы, похоже, скорешились и действуют в паре.

 
Часть вторая
Возвращение в легенду
Глава первая.
– Ну и куда теперь? – спросила  девчонка утром. - Килларни, конечно, чудесный городок, но я не могу потратить на поездки по Ирландии все лето. Да и у тебя наверняка есть дела поважнее, чем развлекать мою персону. Я хочу за сегодня проехаться по соседнему графству… Корк, кажется… навестить могилу вашей главной ирландской ведьмы Лабакалле Ведж Томб и переместиться в более северные территории.
– А зачем тебе ее могила? – не сдержал Киллиан смеха.
– Ну как же? Про нее в Интернете написаны такие потрясающие вещи! Будто она является родоначальницей семи гэльских племен, и была бессмертной, пока сама не захотела умереть. Что она знала, где находится источник вечной молодости, и каждый раз, когда старилась, пила из него воду и снова становилась юной и прекрасной.

– И ты хотела бы узнать, где находится этот источник? Прочитать это на камнях ее могилы? Или выяснить это логически, сопоставив их расположение?
– Киллиан! – девчонка тоже засмеялась. – Уж не считаешь ли ты меня чокнутой особой, свихнувшейся на мистике? Запомни: ни во что потустороннее я не верю вообще, и тем более в мифы. Но я хочу знать, откуда каждый из них берется. Например, чем поразила эта по всем признакам древняя усыпальница пришедший туда народ, что они нафантазировали такое интересное предание.

– А я думал, ты сама хочешь обессмертиться, – не сдавался Киллиан.
Девчонка поморщилась.
– Мне кажется, мы это уже обсуждали, –  сказала она. – Шутка, которая повторяется дважды, уже не кажется смешной. В общем, я планирую поездку через Кенмар, а там как придется.
– Не проблема, тем более что дорога пролегает по «Кольцу Керри» мимо двух туристических точек: «Дамского вида» и «Моллз Гэп».
– Не считая руин чьего-то замка, от которого даже названия не осталось.
– Мимо которого мы проедем, не останавливаясь. Разве только ты меня хорошенько о том попросишь под угрозой выброситься из машины на ходу.
– Да ну тебя! – снова засмеялась девчонка. – Поехали скорее!
– К «Дамскому виду»?
– Угу.
* * * * *
«Дамский вид оказался точкой трассы на Кенмар, с которой открывался «самый лучший обзор долины». И, надо сказать, восторженные отзывы не обманули. Дорога проходила не то чтобы по горам, но все же по возвышенной части пейзажа, и то, что открывалось внизу, не подходило ни под какое сравнение – все восторги были бессильны.
Зелень самых различных оттенков, от насыщенно-травяного до нежно-салатного под ногами дополнял оливиновый ковер у озер вдали. И горы в коричнево-зеленую полоску, обрамленные понизу кудрявой растительностью с серовато-синим надцветом, завершали картину.

Надцвет этот справа вдали переходил сначала в черноту, а у горизонта снова светлел, расцвечиваясь голубыми до белизны пятнышками, и было непонятно: то ли это небо такое, то ли чье-то жилье, или еще одна гора, но со снежной вершиной. 
Лазурно-синие пятна озер неправильной формы в центре картины, соединенные извилистыми ручейками, делали пейзаж словно сошедшим с офортов, созданных нечеловеческим разумом. И даже не нарисованным – нет, выложенным из камня наподобие флорентийской мозаики.
Удержатся от фотографирования было решительно невозможно – все туристы, попадая сюда, клацали чем могли, чтобы это запечатлеть: от камер, встроенных в смартфоны, до профессиональных, с набором объективов. Так что и Киллиан не удержался, запечатлел. Даже девчонку пробрало, а уж ее обилием зелени или леса смутить было невозможно.

– Лесов у нас в Приморье … м-м-м… в общем, вся Сибирь покрыта лесами и пол-России. И сопки, то есть горы … если приедешь – увидишь сам.
Вот что сказала она Киллиану, когда они гуляли по острову Росс. Поэтому развилка Моллз Гэпс заинтересовала ее разве что историей предприимчивой Молли, которая поставила там пивнушку для удовольствия дорожных строителей. Но рассказать о ней можно было и по дороге в Кенмар, что Киллиан и проделал. Спустя еще какие-то 20 минут они уже были в нужном им населенном пункте.

– Напоминаю для забывчивых: у нас тут по программе два объекта, – сказал Киллиан, когда они достигли первых домов городка. – Это Кенмарский каменный круг и Церковь святого креста. Куда едем сначала?
– К каменному кругу. Прежде древности, и уж потом все остальное.
– Тогда нам по старой Рыночной улице до парковки… Приехали. Выходим.
– Хм… – сказала девица, обойдя все 15 камней круга и добравшись до центрального шестнадцатого.

Этот центральный камень резко отличался от остальных. Во-первых, он был почти правильной круглой формы. Во-вторых, он не был врыт в землю, и не лежал на ней – он покоился на  четырех более мелких камнях как стол на ножках, и верхняя поверхность его была почти горизонтальной.
Остальные камни данного объекта хотя и располагались на примерно одинаковом расстоянии от центрального, но они были неправильной формы и вообще всякими: ниже, выше, толще, тоньше. И они не были валунами. Один из пятнадцати, длинный и узкий, вообще лежал.

Круг камней обрамляло кольцо из высоких пирамидальных кустов можжевельника. Два куста боярышника росли на площадке – по преданию, боярышник был священным деревом друидов, и оба куста проклюнулись здесь сами, без людского участия.
– Что ты об этом думаешь? – не выдержал Киллиан.
– Это не кладбище, и не одиночная могила, и никогда ими не было. Судя по сохранности центрального камня, это новодел. Не вчерашний, нет, но это место не тянет даже на полтысячи лет.

– В Интернете пишут, будто в конце XIX веке оно уже существовало.
Девчонка подумала.
– Возможно. Но поставлено оно было ради выполнения каких-то обрядов. Странное количество камней, конечно. 15 – это ни то, ни се. Я не могу вспомнить религиозных ритуалов, где бы упоминалось такое число. Это скорее похоже на место для собраний. Пятнадцать или шестнадцать представителей решали какие-то вопросы.
– А где взяты камни?
– Где-то здесь. Скорее всего в реке.

– Интернет говорит, что камни располагались «на пастбище»
– Очень даже может быть – вон там останки стены просматриваются. Стена, кстати, по-настоящему старая. Я не удивлюсь, если в конце XIX века что-то здесь реально было, но потом кто-то это все обновил для своих целей. Пригнал технику, установил камни. Но круг получился не совсем круглый. В общем, если это и друиды были, то отнюдь не древние.
– Но обустроено красиво.
– Да, чего не отнимешь у муниципалитета Кенмара, так это соображалки. Туристов привлечь у них есть чем… Кстати, мы можем пройтись пешком до моста Кромвеля.
– А подъехать нельзя? Там на плане еще одна парковка значится…
* * * * *
– Мы можем не заезжать в Корк? – спросила девица перед тем, как они покинули гостеприимный Кенмар.
– Неужели не любопытно? – удивился Киллиан.
– Нисколько. Судя по описанию – это самый обычный современный европейский город, где очень долго находилась Британская администрация. К моменту освобождения Ирландии от английского владычества ничего ирландского там вообще не осталось.
– Путь через Корк считается отсюда самым коротким. Хотя… если прибавить к полутора часам, которые потребуется, чтобы доехать до его центра, еще полчаса до самой гробницы Лаббакалле, то меньше чем в два часа не уложимся…

– Есть идея? – уловила девица его колебания.
– Мы можем по 569 шоссе доехать до 22 трассы, и повернуть налево. Там, не доезжая до Килларни, выехать на дорогу 570, свернуть на трассу 72 и ехать прямиком на Фермой. Если повезет, то мы даже полчаса сэкономим.
– А древности там какие-нибудь по этому маршруту встречаются?
– По-моему, ни одной. Ну разве что руины очередного замка или аббатства.
– Уфф, а я было уже испугалась, что придется выходить и куда-то тащиться!

– Тебе не понравилась Церковь Святого Креста в Кенмаре?
– Наоборот, очень понравилась! Я давно ничего красивее не видела. И эти деревянные скульптуры под потолком, и нефы, и витражи… Там действительно чувствуешь себя в святом месте. Жаль, что нам не повезло побывать на богослужении, тогда впечатление было бы еще сильнее. И я не хочу перебивать его пустыми экскурсиями «зайдите сюда, посмотрите туда». Я хочу, чтобы этот собор остался у меня в сердце!
И Киллиану хотелось того же самого. Поэтому он ничего не ответил и молча сел за руль.
* * * * *
Почти весь путь девица благоразумно помалкивала. Она о чем-то думала, глядела вперед или в сторону, на железную дорогу, которая пролегала параллельно автомобильной трассе. Между трассой и «железкой» протекала извилистая речка, носившая выразительное название «Blackwater», что обозначало «Черная вода».
Правда, сквозь лобовое стекло автомобиля вода речки черной не казалась; она отливала синевой, как и положено было каждой приличной речке, но название впечатляло и будило фантазию.

– Это та самая река, в которой утонул муж ведьмы Кайлиах? – спросила девчонка, когда  машина уже подъезжала к городку Фермой.
– Ее муж утонул? Когда? – встревожился Киллиан.
– Легенда говорит, что она его утопила за измену.
– Ах легенда! – в голосе Киллиана каждый бы услышал явное облегчение. – И с каких это пор ты доверяешь легендам?
– Ну а почему бы и нет?
– Потому что она его любила так сильно, что не могла без него жить.
– А ты откуда знаешь?

– Я другие легенды слышал. Что судьба ему отмерила жизни всего 45 лет. И что когда его срок подходил, Кайлиах поила его и себя напитком бессмертия. После чего ни оба пробуждались молодыми и прекрасными и  начинали жить заново.
Девчонка подумала.
– Я никогда не слышала такой легенды, – проговорила она. – Красивая. И сколько же раз они вот так вместе умирали и воскресали?
– Не знаю. Без счета. Тогда еще в Ирландии не знали цифр, и записей никто не вел.

– Да уж, в легендах точных дат не бывает… И на долго они каждый раз засыпали?
– На двадцать лет.
– То есть они просыпались каждый раз в другом времени? Снова молодыми? А за этот срок их потомки каждый раз вырастали и старились? И их не гнали, не принимали за чужаков и берегли их сон?
– Угу.
– Здорово! Но опасно.
– В те времена в Ирландии было много свободных земель. Они уходили на новое место, строили там себе жилище, и производили на свет еще десятерых детей.
– Как интересно! Жаль, что эта ваша ведьма не оставила вам секрет своего напитка! Ирландцы были бы сейчас нацией молодых и бессмертных.
* * * * *
Киллиан усмехнулся. Они как раз подъезжали к повороту на шоссе, которое должно было привести их к намеченной цели – легендарной гробнице, носящей еще одно имя: «Кровать Хаг», дальше шли варианты перевода от «вуали» до «карги». В общем, каждый называл, как ему больше нравилось. Если верить Интернету, то легенд об этом месте ходило достаточно: от танцев фей по ночам, до жуткой светящейся кошки, охраняющей это место от кладоискателей.

Тем не менее от внимания археологического мира легенды гробницу не уберегли – раскопки здесь однажды проводились.  Произошло это в первой трети XX века, то есть около 150 лет тому назад, но особого вреда памятнику ученые не нанесли. Лишь обнаружили, что погребение было коллективным: на свет дневной были извлечены останки пяти человек, из которых два были женские, головы которых были закопаны отдельно от туловищ.

Кости зарисовали, сфотографировали и закопали снова, забрав с собой лишь осколки керамики каменного века. А так оставили как есть все 13 метров длины и 6 ширины. И каменная крыша как шла с наклоном от головы к хвосту, так и продолжила идти.
Правда, от попадания осадков на пол и стены она защищала внутреннюю часть далеко не полностью, однако ее не уронили, не разбили и не уволокли для каких-нибудь современных нужд. Боковые камни гробницы также стояли прочно, не попадали, и маленький рост девчонки вполне позволял ей пролезть внутрь и пощупать все лично.

– Ну как? – спросил Киллиан. – Чего мы медлим? Ты так рвалась к этому месту, а теперь тормозишь?
– А ты? – поежилась  девчонка. – Разве твои предки не обитали в чем-то подобном?
– Жилища моих предков были под землей, а не стояли снаружи, открытые всем ветрам.
– То есть ты думаешь, что это был не дом?
– Конечно. Здесь же холодно зимой почти как на дороге. Сюда ни овец не загонишь, ни очаг толком не разожжешь.
– Археологи раскопали следы пребывания людей в самой большой передней камере.

– Почему бы и нет? Мало ли кто мог иногда укрываться здесь от непогоды! Но жить постоянно? Простите, уважаемая гражданка России, но здесь захочет поселиться разве что самоубийца. А что ты сама думаешь?
– Похоже на склеп. Покойников приносили сюда, отворяли запорный камень и складывали. Все щели, скорее всего, были заделаны камнями для защиты от хищников, и было это очень  давно.

– Но куда же делись человеческие останки?
– Скорее всего, полностью разложились. Без обид, но дольмены, так называются подобные сооружения, есть и у нас на Кавказе. Все они пусты.
– И для чего мы сюда ехали?
– Убедиться, что не все у вас в Ирландии новодел и обманки для туристов. Есть и подлинное.
– Убедилась?
– Ага. Теперь вези меня куда хочешь, все маршруты твои, по крайней мере на сегодня.
* * * * *
– В общем, так, – сказал Киллиан. – Мне почему-то кажется, что Гленуир, через который мы будем проезжать, тоже может быть источником чего-нибудь полезного для твоей диссертации об Ирландии.
 – С чего ты взял, что я пишу диссертацию? – фыркнула девчонка. – Мне интересно, вот и все.
– Одно другому не помеха.
– Скажи лучше, что ты устал крутить баранку.
– Какую баранку?
– Ну, штуку эту, которой колеса у машины поворачивают.  Руль называется.
Киллиан подумал. Полчаса до Кенмара… полтора до Лаббакалле Уэдж… От этого не переутомишься…

– Не в том дело. Просто мне здесь нравится. Чтобы сохранить это место в неприкосновенности, надо было постараться. Я хочу взглянуть на людей, которые ценят то, что имеют. И по окрестностям побродить.
– Постоять над рекой Фаншион, где утопился несчастный муж ведьмы…
– Проехаться по самому старому мосту в Европе…
– Зайти еще в одну церковь святого креста…
– Побродить по замку Глэнуир.

– То есть по его развалинам. Тут есть еще руины бывшего монастыря.
– И на это согласен.
– Если же добавить к этому старую мельницу с сохранившимся водяным колесом 200-летней давности, то устоять решительно невозможно. Но сначала навестим местную гостиницу и забронируем там номера, чтобы было где переночевать. И заодно где-нибудь перекусим.
– Например, на рыночной площади под тремя дубами.

Глава вторая
В гостиницу они вернулись без ног, зато наполненные впечатлениями – лучше не бывает.
– Дубы посажены недавно, – сказала девчонка перед тем как они разошлись каждый в свой номер.
Они сидели за столом в маленькой трапезной, рассчитанной ровнехонько на количество постояльцев мини-отеля.
– Ты разочарована? – усмехнулся Киллиан.
– Ни в коем случае. Кстати, мост им бы тоже желательно подновить. Камень там уже начал сыпаться.

– По нему сейчас не ездят. Ниже по реке другой есть. Более новый.
– Все равно жалко, если пропадет. Не все можно превращать в руины.
– Угу. Жить среди развалин – так себе идея.
– Аббатство восстанавливать нельзя. Оно осквернено, –  сказал хозяин гостиницы, подавая на стол гостям ужин.
– У вас же в рекламе только завтраки? – изумилась девчонка.
– Одно другому не мешает. Сегодня никого кроме вас нет, а мы с женой и детьми тоже кушаем три раза в день, так что не объедите. Вы ведь доплатите сколько-то, если я правильно вас понимаю?

– Доплатим, – кивнул Киллиан. – но не больше, чем если бы это было в пабе.
– Я сразу понял, что вы честные люди, – согласился хозяин. – Ваша леди не ирландка, ведь так?
– Я не леди! – возмутилась девчонка.
– Извините, но порода чувствуется. Вы смотрите в корень проблемы хозяйским глазом, а не как остальные туристки: «Ах и ох!». Как вам наша деревня?
– Мы не собираемся ее покупать. И нам здесь все понравилось. Сразу видно, что местные жители любят свое гнездо. У вас ведь и школа есть?
– А как же! Ирландская, хотя английский, конечно же, идет обязательным предметом… Хотите угадаю, откуда вы?
– Попытайтесь.

– Из России… Нет-нет, я не экстрасенс, но ваше знаменитое «р» вас выдает. И артикли вы употреблять не умеете. А связки либо вообще пропускаете, либо употребляете в полном виде. Это старый «бэйсик инглиш». Я угадал?
– Полностью! – широко улыбнулась девчонка. – Я готовилась к поездке по самоучителю 70-х годов прошлого века. Слух тренировала по кинофильмам, но разговор мне без печатной основы не давался. Но вы ведь меня понимаете, да?
– Без труда. Если вам что-нибудь еще надо, вы скажите.
– Поднимите нас завтра не раньше восьми, если вас не затруднит, – сказал Киллиан. Хотя он и понимал, что любезность хозяина гостиницы не простерлась дальше обычного в среде тех, кто работает в туристическом бизнесе, но комплименты в адрес русской «самозванки» его напрягали. – Нам предстоит долгая дорога и напряженный день.
* * * * *
Лимерик встретил наших путников яркими красками домов, которые сменились серым, и это серое не отпускало их до самого пребывания в городе. Достопримечательностей здесь было так мало, что можно было осмотреть их все за один день, тем более что размеры города это вполне позволяли.
Самым главным из них был, конечно же, замок короля Джона, хотя, по большому счету, это был не замок, а крепость. Да и король Джон там никогда не жил.  Поэтому отчего этот набор стен и башен носил такое имя, ни Киллиану, ни его пронырливой российской гостье узнать не удалось.

– Должно быть, для привлечения туристов, – сказала она.
И это была единственная разумная версия.
Но вид это сооружение имело действительно древний. Оно несчетное количество раз перестраивалось, ремонтировалось, и от обещанного XII века в нем не осталось ничего. Еще смешнее было слушать гидов, как те расписывали про 812 год и карту Птолемея, на которой был обозначен Королевский остров в устье реки Шеннон, датированную 100-каким-то годом. То есть это девчонке было смешно.

– Во II веке карт еще не рисовали, –  фыркнула она.
– А когда их начали рисовать? – заинтересовался Киллиан.
– Через тысячу с лишним лет, не раньше. До этого местоположение населенных пунктов обозначали описательно, в днях пути друг от друга, по природным ориентирам. Здесь же, на северо-западе Ирландии, слишком много заливов и впадающих в них рек, чтобы можно было утверждать что-нибудь определенное. Да и что здесь было делать Птолемею?
Киллиан пожал плечами. Про эту часть Ирландии он вообще ничего не знал, кроме того, что ему требовалось по бизнесу, ему было все равно: Птолемей так Птолемей, викинги так викинги.

В любом случае у замка была бурная история. Его столько раз захватывали, осаждали и по-разному использовали, что пустота внутреннего двора уже не удивляла. Как и то, что единственным интересным пунктом экскурсии были проводимые там раскопки. Впрочем, железные лесенки, устроенные в XX веке для удобства спуска вниз, чтобы взглянуть на подошву стен,  портили все впечатление.
В пустых залах нижнего этажа были устроены игровые интерактивные экраны для детей – для оживляжа событий, о которых рассказывал гид. Более получаса здесь было делать нечего. Ой нет! – с верхушки башни можно было еще осмотреть окрестности. Панорама впечатляла – весь город был как на ладони.

Возле замка находился поднятый на постамент во избежание порчи туристами так называемый «Договорной камень – валун, на котором был подписан позорный для Ирландии Мирный договор с Кромвелем. Позорный потому, что согласно этому договору католицизм как религия сдавал свои позиции протестантизму. Но, естественно, этот договор выдавался за великое благо, потому что в стране на некоторое время воцарился мир, который Лимерику явно пошел на пользу.

Из пяти соборов девчонка выбрала самый старый, Собор Святой Марии, который значился ровесником королевскому замку. Никакой древности они ожидаемо не увидели, однако при этом соборе имелось старинное кладбище, среди крестов которого было много ирландских, с изображением колеса. Впрочем, были и просто надмогильные плиты.
– Все, – сказала девчонка, заглянув внутрь собора, – дань героям Лимерика мы отдали, теперь я хочу просто отдохнуть.
– Посидеть в пабе? – откликнулся Киллиан. – Я тоже проголодался. И я знаю один с вполне демократичными ценами.

– Демократичные цены – это прекрасно. Но после я хотела бы побывать в местном ботаническом саду.
– Котором? Их в Лимерике целых три.
– Музей прохладной воды, конечно. У нас в Приморье очень болотистая местность, и я хотела бы посмотреть, нельзя ли что-нибудь отсюда перетянуть к нам.
– В смысле «украсть»?

– В смысле, при этом музее наверняка есть посадочный материал и семена многих демонстрируемых там растений.  И он должен продаваться. А ты уже решил, будто я собираюсь тебя втянуть во что-то порочное?
Киллиан засмеялся.
– Ты так уверена, что у тебя бы получилось? Ну так готовься: следующий пункт назначения – скалы Мохер. 214 метров высотой, а если взобраться на башню… как там его… О’Брайана, то еще выше.
* * *  * *
– Там действительно так интересно? – спросила девчонка, когда они уже снова были в дороге.
– Мне – да. Я хочу постоять на скалах, нависающих над морем на 120 метров и выше.
– Пишут, что там ветер порывами и может сбросить вниз, поэтому к самой кромке подходить нельзя.
– А я осторожно. И еще мы будем проезжать через город, который признан самым чистым в Ирландии. Я хочу на него взглянуть.
– Эннис, что ли? Ладно, глянем, чем еще этот населенный пункт знаменит. О, да он с хорошей историей! И потерял всего 20 % жителей в знаменитый «картофельный» голод XIX столетия!

– Ты считаешь, что это мало? – вскинул брови Киллиан.
– Конечно. Многие города и деревни Ирландии опустели на 90 %. Поэтому уж если мы будем проезжать там, есть смысл заглянуть в местный музей.
Киллиан хмыкнул.
– Так они и выложат тебе свои местные секреты. Вот увидишь, все будет как и везде: предложат посетить парочку руин аббатств без крыш, какой-нибудь замок, и паб с национальной музыкой.
* * * * *
– Ты был прав, – со вздохом констатировала девчонка, когда окраина Энниса осталось позади. – Хотя городок красивый, уютный, и типично ирландский. Он мне понравился куда больше Лимерика. Скульптур много на улицах, и на бытовые темы тоже. Особенно лестница для пропуска форели на нерест по реке.
– Какая лестница? А, эти бетонные барьеры с намеренно сделанными выемками в разных местах… Да, я тоже обратил внимание. Готовят, кстати, ее здесь вкусно…
– Мне тоже понравилось… Как ты думаешь, мы сегодня успеем доехать до утесов Мохер?

– Конечно. Там всего-то минут 40 езды, осталось, даже если не гнать под 100 км. Заодно увидим один из популярнейших в этой местности курортов – наша с тобой дорога пролегает как раз через него. Эх и народа там сегодня будет – уйма! С тех пор как ты приехала – ни одного дождя, солнце так и жарит.
Девчонка удивилась:
– Это ты называешь «жарить»? Самое обычное лето! Впрочем, если тебе сильно хочется поплескаться в воде, мы можем заехать на берег, я тебя подожду.

Киллиан подумал. Предложение было заманчивым, но любой пляж обозначал задержку маршрута. Время там для него словно замирало. Если бы они плавали вдвоем с девчонкой, то ничего страшного, отдохнули бы и просто провели приятный вечер. Но девица погружаться в воды Атлантики не рвалась, и просто бы скучала, ожидая, пока он нарезвиться в волнах, изображая дельфина. Поэтому он пожал плечами и произнес:
– Эта дорога короче. Мы переедем по мосту через реку Инна и дальше через какие-то 15 километров очутимся там, куда устремляются мечты всех туристов – испытать нечто головокружительное.

– Ты тоже хочешь того же самого? Головокружения?я – в голосе девчонки сквозило любопытство.
– Иногда да.
– И ты совсем-совсем не боишься, что тебя может ветром унести в море?
Киллиан вновь подумал. Сегодня он сам себя не понимал – ему хотелось чего-то необыкновенного. Неизведанного. Неиспытанного. И щелкнуть по носу кое-кого, сидевшего в его машине на соседнем сидении.
– Пусть унесет, – сказал он, придавая голосу капельку небрежности. – Разве ты никогда не хотела воспарить над землей подобно птице? Я же не упаду в море камнем, а спланирую. Так что не разобьюсь.

– А если тебя унесет слишком далеко? Километра на три?
–  Не трагедия, доплыву. Лишь бы ты меня дождалась.
– Я же тебе не нравлюсь.
– А это не важно. Все равно приятно, когда тебя дома кто-то ждет.
– На берегу, – укоризненно поправила его девчонка.
– Не важно где. Лишь бы ждала.
Девчонка на него глянула удивленно, но не ответила ничего. Зато на утесах она отчубучила номер по высшей программе. Не успели они доехать, как она выскочила из машины и побежала по направлению к кромке скалы. Киллиан едва успел ее поймать за тыльную сторону блузки.

– Ты что? – крикнул он, с трудом удержав в себе смачное ругательство. – Я же пошутил, дуреха! Я не собирался никуда прыгать.
– И я не собиралась, – возразила девчонка, явно не испытывая ни капли вины. – Я хотела преодолеть страх перед высотой. Ну, фобию, которая у меня возникла после форта Данбег. Ты свою преодолел, а я так и не сумела.
Киллиан горько засмеяться. Признаваться, что и его фобия никуда не делась, ему было стыдно. Мужская гордость при малейшей попытке высказаться парализовала язык так, что тот не мог даже шевельнуться. И гортань сжималась, не позволяя извлечь даже нейтральное «э-э-э»

– Не надо ни от чего избавляться. Твой страх перед высотой спас нам недавно жизни, когда мы не поехали на Скеллинг-Майкл, – нашел он, наконец, оправдание не столько девчонке, сколько себе.
– Тогда не буду, – согласилась девчонка чуть кокетливо. – но на башню мы взберемся, чтобы посмотреть на море с высоты плюс десять метров?
– Тебе мало двухсот четырнадцати?
– Да не верю я, чтобы здесь было так высоко. Судя по фото,  тут не более 50 метров.

Киллиан снова засмеялся, на этот раз весело.
– Любопытно, как ты считала? Ну-ка, покажи мне то фото… Да, математик из тебя некудышный. Смотри: в одном сантиметре убирается две башни О’Брайена. То есть 20 метров. Умножь на 10 см, и ты получишь те самые 200 м, которые отвергаешь.
Девчонка тоже засмеялась.
– Это психологическая защита, наверное, у меня сработала. Хотя вряд ли есть большая разница, с какой высоты упасть. С меня бы и двадцати метров хватило с лихвой, чтоб разбиться.

Киллиан промолчал. Тем более что в главном девчонка была права – ей бы хватило.
– Дальше у нас по пути Буррен, – сообщил он. Там куча всяких достопримечательностей, и вообще интересное место. Если верить рекламам, конечно. Ну и мы будем сквозь него проезжать, вопрос только какой дорогой.
– А есть разница?
– Угу. Если мы поедем верхней, то доедем до Галоуэя быстрее, но в национальный парк  не попадем, хотя местность увидим и проедем мимо каких-то очередных руин. Нижняя  дорога в два раза длиннее, но зато проходит через местность, которая пересекает парк аж в двух местах. Ну как?

– Что за вопрос? Разумеется, мы выбираем нижнюю. Осматривать так осматривать. А то потом вдруг кто спросит, что это за Буррен такой. А мы что ответим? Что у нас приступ нелюбознательности случился? Судя по фотографиям, там очень красиво. Яркие белые камни неправильной формы, зеленая трава между ними.  Хочу там где-нибудь выйти из машины и опробовать их ногами.
– Вряд ли тебе придется по вкусу ходить по камням, переступая через трещины. Это удовольствие так себе.
– А я не ради удовольствия.

– Мечтаешь ногу сломать?
– Не, хочу попытаться справиться со страхом провалиться. В рекламе написано, что в Буррене под известняками прячутся карстовые пещеры. А это значит, что там в любом месте в любой момент может образоваться провал любой глубины.
Киллиан так и плюхнулся на землю, где стоял.
– Ты это говоришь всерьез? – спросил он озабоченно.
– Конечно всерьез. У нас в Сибири в связи с потеплением климата уже лет 50 как в вечной мерзлоте случаются провалы почвы. Красивой круглой формы, разной величины. Бамс – и на три метра просел целый клочок тундры. Или над шахтами. Вместе с деревьями падают. И с домами.

Киллиан задумался. Девчонка сочинять была не склонна. Да и про пещеры на Буррене он читал, когда прокладывал маршруты, готовясь к приему гостьи из России.
– Но если здесь кругом cont;irt, зачем нам выбирать длинную дорогу? Проедем по короткой, чтобы быстрее миновать опасное место! – сделал он резонный вывод.
– Так ведь такая опасность есть везде. Даже в городе на асфальте из-за прорыва водопровода. Даже в собственной квартире.

– В собственной квартире – это ты загнула.
– Всякое случается – вдруг какой-нибудь идиот, живущий этажом ниже газ забудет выключить, и дом взорвется? Едешь на пароходе – он может утонуть. Летишь на самолете – он может упасть.
– Ну, если так рассуждать…
– А я и не рассуждала до сих пор. И дальше не хочу. Но ничего не могу с собой поделать – я теперь боюсь заходить в руины и вообще в старинные здания. Какой же из меня теперь турист?
– Никакой, – широко улыбнулся Киллиан. – А я еще тогда подумал: «Какая смелая эта Аерин»!

– Если бы смелая! Мне до сих пор стоит закрыть глаза, как рисуется картинка: ты падаешь, и я вместе с тобой. Сердце в пятки уходит, и дрожь по телу. Я устала. Я хочу снова получать удовольствие от поездки. Поэтому давай будем поступать так, словно никакой опасности не существует.
– М-м-м… – протянул Киллиан. – Вообще-то я не слыхал, чтобы на территории Бурена хоть кто-то внезапно карстанулся. В отличие от полетов со скал Мохер – оттуда каждый год сдувает по парочке излишне смелых туристов.
– Насмерть? – ахнула девчонка.

– А ты знаешь способ упасть с высоты в 200 метров и не разбиться?
Девчонка поежилась.
–Я вот никак на карте не найду, где у них их самый знаменитый дольмен находится, – поторопилась она сменить тему. –Этот… как его..
– Полнаброн, что ли?
– Угу. Замаскировали его так, словно это военный объект.
– А вдруг?

– Угу. А мы с тобой два секретных агента, которые собираются выкопать из-под него не замеченные археологами кости с целью их торжественно перезахоронить.
 Киллиан хмыкнул. Роль «секретного агента» лично для себя казалась ему перебором. Чтобы разгадывать секреты ирландских карт, его способностей явно не хватало. Многие объекты, значащиеся в рекламных проспектах, либо отсутствовали, либо были не подписаны, либо значились под какими-то другими именами.
– Маршрутом мы двинем средним, – решился он. – Чтобы  и нервы пощекотать, и не в полный напряг. Через одну деревушку, где значится куча древностей. И даже к дольмену оттуда можно съездить, правда, совершенно к другому.

– К другому – это не трагедия. Если верить рекламе, то их здесь чуть ли не восемьдесят, все не пересмотришь. А какие в твоей деревушке древности?
– Деревушка эта не моя, но набор там традиционный: руины церкви, кладбище и круглая башня. Где-то неподалеку даже замок есть. Зато, судя по картинкам в Интернете, башня совсем крошечная, зайти туда не получится, и внезапно обрушиться она тоже не может. Если не пытаться изображать из себя альпинистку, чтобы взобраться ей на макушку, конечно. В общем, смотри под ноги, не суй нос во все щели – и проблем там не будет. Поехали!

Глава третья
– Ну что, довольна? – спросил Киллиан свою спутницу, когда на излете дня они добрались наконец до Кинварры - крошечного городка на берегу одноименной бухты.
– Еще бы нет! – улыбнулась девчонка. – Мы наконец-то выполнили всю намеченную программу, и ни один пункт меня не разочаровал. По известковым натекам побегали, ярусами холма Магалламор полюбовались. Старая церковь и башня реально оказались XVII века, и кладбище тоже. Правда, руины замка Леманег больше похожи на корпус завода середины XX века, но зато дольмен был непорушенным, и я наконец-то смогла увидеть, какими были они все, пока не попали под сапог любителям старины и под лопаты археологов.

– Почему ты думаешь, что он не подделка?
– Потому что боковые плиты не составлены из нескольких кусков, а как и положено, цельные. И запорные камни по торцам на месте. Если бы его подделывали, то сварганили бы похожим на фото Пулнаброна. Да ты такие подделки видел по дороге, ничуть на гробницу не смахивают. А это дом мертвых, однозначно. В общем, если это и новодел, то доброкачественный, с пониманием.
Киллиан подумал.
– А как они такие плиты вырубали? – произнес он задумчиво. – Их ведь еще приволочь надо было и один как крышу наверх взгромоздить.

– Точно никто не знает кроме того, что эта технология предшествовала технологии кирпича и более мелких камней, скрепленных раствором. Существует версия, что на самом деле эти плиты не вырубались из известняка, а лепились, подобно современным бетонным, только из материалов, которые имелись под руками. Для прочности в состав добавляли козье молоко. А, может, и что-то еще, о чем мы не знаем.
– Ясно. Теперь взглянем на знаменитый замок Дангвайер, и на сегодня все.

– Может, замок оставим на завтра? Я надеялась, что в Кинварре мы заночуем.
Киллиан чуток подумал. Возражать против разумного предложения было глупо.
– Я тоже планировал там отдохнуть, – согласился он, –  хотя и намеревался искать гостиницу после визита к Дангвайру. Ведь скоро стемнеет, и там внутри будет ничего не разглядеть. Да и ворота будут закрыты.
Но…

– Вообще-то в нашей деревушке глазеть совершенно не на что, – отвечал хозяин гостиницы на вопрос Киллиана, имеются ли здесь в округе какие-либо достопримечательности. – Однако вам повезло: сегодня в замке Дунгвайр один из традиционных вечеров ирландской культуры…
Увидев , что его постояльцы скептически переглянулись, он быстро добавил:

– Это не то, что вы думаете. Это костюмированный банкет с погружением в старину. Ужин при свечах, выступают артисты, поются баллады или шуточные песни, читаются стихи знаменитых поэтов Вход всего по 12 евро с человека, кроме еды, зато впечатление на всю жизнь. Гости тоже могут переодеться в старинные костюмы, но за это, естественно, отдельная плата.
– Ой, я хочу! – воскликнула девчонка. – И ты меня в этом платье сфотографируешь, ага?
– Замок наверняка не подлинный, он восстановленный, - попытался было возразить Киллиан.

Но возражал он настолько неуверенно, что девчонка и на этот раз одержала верх.
– Лучше реконструкция старины, чем бесконечные руины, – произнесла она пылко. – Тем более что последний ремонт в Дангвайре производился аж в 1954 году. А это более 100 лет тому назад, и за это время замок должен был приобрести вид вполне аутентичный.
– Ладно, – усмехнулся Киллиан, повернувшись в сторону машины. – Только чур, не плакаться, если все места в банкетном зале будут заняты.

– Не расстраивайтесь, леди, – сказал хозяин гостиницы, – вы в любом случае будете в выигрыше. Есть поверье, что входя в замок Дунгвайр, можно остановиться перед его воротами и задать вопрос о чем-то для себя важном. И когда вы будете оттуда через некоторое время выходить, то получите на свой вопрос ответ.
– Как здорово! – девчонка аж захлопала в ладоши. – Обязательно воспользуюсь вашим советом!
* * * * *
Киллиан надеялся, что девчонка забудет то, что сказал хозяин гостиницы. Но нет! Не успели он подъехать к стене, окружавшей замок, и остановить машину, как девчонка ринулась к воротам и что-то там торопливо прощебетала на своем родном языке. Впрочем, Киллиан тоже вышел – за посещение замка следовало заплатить, и за парковку тоже.
Костюмированный банкет должен был состояться только через час, и у них была уйма времени на то, чтобы приготовиться. Им повезло: групповой заказ на сегодня не поступал, и два свободных места за столом в банкетном зале для них нашлось. Как и два комплекта одежды – для дамы и для кавалера.

Девчонка с восторгом удалилась за ширму и принялась переупаковываться. Ее комплект состоял из чего-то там белого, похожего на шелк, которое одевалось вниз, юбки зеленого цвета с разрезом спереди и кофты в тон юбке с рукавами, висевшими почти от плеч словно две широкие ленты, свернутые в трубочки. Разрезы позволяли видеть рукава нижней кофты с манжетами, суженные до локтя и затем расширявшиеся кверху. Дополнял наряд высокий стоячий воротник из белого полотна, обшитый кружевом.

Надо сказать, это облачение девчонке шло. Правда, Киллиана несколько удивила пышная прическа, которую успела сварганить на ее голове условная «горничная». Волосы явно были накладные, и места стыков прикрывали многочисленные шпильки с гребнями.
Мужской наряд, который выдали Киллиану, был не менее необычен: черные штаны длиной чуть ниже колен, скрепленные лентами с бантами, на остальной части ног – гольфы ярко-красного цвета и башмаки – их стоял целый ряд любого размера, можно было подобрать. Впрочем, позволялось оставаться и в своих туфлях, по желанию посетителя.

Киллиан не пожелал. Он с удовольствием переобулся и натянул на себя не только коричневый камзол, но и шляпу с пером – красным, подобно гольфам. Личные вещи они с девчонкой сложили в большой пакет и отдали в камеру хранения, получив взамен жетон с номером, который Киллиан спрятал себе в карман.
Проследовав в трапезную, он окинул взглядом стены с гобеленами – слегка выцветшими, что полностью подтверждало теорию девчонки насчет с того, что интерьер не обновлялся лет сто. Зато на этом фоне вполне правдоподобно смотрелся деревянный стол, накрытый безворсовым ковром с массивными табуретами по обе стороны.

Ножки у табуретов были резными, и у стола тоже, так что с красотой все было в порядке. И вообще резьбы по дереву в трапезной было более чем достаточно. Возвышение для артистов было оформлено в виде арки, создающей иллюзию дополнительного помещения, а сам стол размещался возле стены с окном, так чтобы между ним и местом, где располагались артисты, было пространство – программа предполагала, что будут и танцы для гостей, а не только концерт.

Киллиан никогда не был на банкетах такого рода – последние пять лет ему вообще было не до развлечений, он учился, учился и учился. Поэтому ему все здесь было интересно. Будь он сам музыкантом, он бы заметил, как искусно был составлен концерт: номера перемежались так, чтобы слушатели могли не только есть, но и прерываться на юмористические песенки, сопровождавшиеся мизансценами.
Иногда ведущий труппы обращался к гостям с предложением, не хотят ли они поучаствовать и что-нибудь исполнить сами. И раза три кто-нибудь из сидящих за столом вставал, поднимался на сцену и читал стихи или пел. А потом публику пригласили танцевать. Зазвучала старинная музыка, медленная и очень красивая.

– Пойдем? – пригласил Киллиан девчонку.
– Угу, – отвечала та. – Я знаю эту мелодию. Это «Lady Green Sleeves», «Леди Зеленые Рукава».
И она запела:
Alas, my love, you do me wrong,
To cast me off discourteously.
For I have loved you well and long,
Delighting in your company.

– О! – усмехнулся Киллиан снисходительно. – Может, ты тогда для всех споешь? Со сцены?
– Я бы с удовольствием, но разве те, кто выступал сегодня, не были профессиональными артистами?
– А об этом мы можем спросить у распорядителя.
И он поднял руку, привлекая внимание обслуживающего персонала.

– Нет проблем, – сказал метрдотель, подойдя. – Включим микрофон, если голос окажется тихим.
– А по-русски можно? – спросила девчонка, слегка покраснев. – Или это будет не аутентично?
– Очень даже аутентично. Кинварра – порт, и в Ирландию приезжали путешественники со всего мира. У нас для таких случаев имеется даже переводчик с голоса. Вон на том экране будет отображаться, о чем ты поешь.
Он взял девчонку за руку, подвел ее к месту, где до этого стояли все выступавшие … музыка сделала паузу …

– У нас сегодня необычная гостья – исполнительница ирландских песен на русском языке …
– Аерин, – подсказала девчонка, мило покраснев.
– «Аерин» обозначает «мир» … Она у нас еще не выступала, похлопаем ей, чтобы она не смущалась!
И девчонка запела. Голос ее, чистый и неотработанный, дрожал от волнения. Она явно не была профессионалкой, и старалась попадать в звучавшую за ее спиной музыку контрабаса и лютни. Ну а поскольку был объявлен медленный танец, то одна пара продолжила танцевать. Зато остальные вернулись за стол и повернулись лицами к бегущей строке над дверями, потому что песня оказалась многим из присутствовавших незнакомой – по крайней мере ее слова:

С любовью так шутить нельзя,
Прогнав ее без жалости.
Ведь я давно люблю тебя,
ты был моею радостью.

«Рукава зеленые»,
Так меня ты называл.
Душу мою ты превозносил,
Во мне утешенье искал.

Нарушив клятвы все свои,
Зачем ты так восхитителен?
Теперь закрыт от меня твой мир,
Но сердце тобою похищено.

Ты был готов мне подарить
Чего бы я ни жаждала,
Ты  жизнь свою мог заложить,
Чтобы меня порадовать.

И странно, но искреннее непритязательное пение подействовал на собравшуюся в зале публику сильнее любых искусных рулад. Словно почувствовав это, голос девчонки окреп и зазвенел:
В зеленом был в тот день народ
Как будто ждали все меня,
Но было все наоборот:
Была игрушкой я для тебя.

Я отказалась от всего,
И бескорыстен мой порыв.
Не нужен мне никто другой
Стал ты моим единственным.

Не жаждая даров земных,
Я все же получила .их.
готова песни петь твои,
Жаль, так любовь не возвратить. 

Танцующая пара перестала кружиться и словно замерла, охваченная единым порывом. Женщина склонила голову на плечо мужчины: она не смотрела на экран, она слушала. Но мужчина, полуобняв партнершу, не сводил глаз с бегущей строки. Он хотел знать, – и чувствовать.
Киллиан перевел  глаза на сидевших за столом – еда была забыта. В голосе у девчонки звучали слезы – и слезы катились из глаз у старика, сидевшего напротив.
Я шлю Всевышнему мольбу,
Чтоб мою верность оценив,
Ты до того как я помру
Влюбился в меня заново.

Я говорю тебе: «Прощай», 
Живи счастливо, процветай!
Пусть ты неправ – люблю тебя.
Вернись! Я жду. Ты это знай.

Девчонка допела. Пару секунд все молчали, затем народ разразился овацией. Киллиан и сам готов был захлопать. Он не ожидал, что песня, которую он однажды слышал лет пять тому назад, простая и незатейливая, способна так тронуть. Только сейчас до него дошло, что за всю свою биографию он ни разу не испытал вот этого щемящего, пронзительного чувства, о котором тогда пел певец.
Чувства любви – потому что любви он боялся как источника бед и осложнений. Какая-такая любовь, если рассудок мог решить все? Или почти все: остальное решали обстоятельства. Из двух сестер он выбрал Эллу, потому что она была умной, образованной, веселой, и была бы отличной матерью его детям. Продолжила бы его род.

Ее натуральные золотые волосы были бы предметом зависти у партнеров по бизнесу и соседей. За тот год, что они переписывались по Интернету, она успела выучить ирландский в пределах разговорного. Она несомненно стала бы здесь своей, ее бы все полюбили, и проблем бы с ней не возникло – ни единой. Рассказы экскурсоводов она бы не критиковала, это уж точно!
Дойдя до последнего пункта, Киллиан нахмурился. То, что Аерин искала подвохи в рассказах гидов, его не напрягало совершенно. Потому что ему тоже свербило знать, что на самом деле происходило в Ирландии после появления здесь пиктов. И кое-что в официальных исторических книжках его сильно смущало.

Например, взять истории про завоевание Ирландии викингами – сколько Киллиан ни пытался постичь, когда и как это происходило – не было такого промежутка в истории острова, куда бы викингов можно было засунуть. Пикты, шотландцы, норманны из Нормандии, испанцы и англичане – эти отметились плотно, оставив после себя и свою кровь, и следы культуры. Но викинги… когда? Разве что в составе их потомков среди англичан!
Между тем, к его удивлению, к девчонке из России уже выстроилась очередь из желающих с ней сфотографироваться. И он не знал как на это реагировать – сердиться или радоваться внезапной популярности своей подружки.

Дернувший его на рукав мальчишка-официант спас его из затруднительного положения.
– Срочно! – прошептал тот – там поймали вора. – Ваши вещи…
Это мальчишка говорил уже в беге по коридору в гардеробную. Киллиан сунул руку в карман – номерка там не было. Зато возле гардеробной стойки наличествовал некий вертлявый молодчик, пытавшийся вырваться из рук охранника. Вид этого молодчика моментом воскресил в памяти Киллиана недавний эпизод в дверях туалета, выветрившийся из его сознания.

В самом деле, не кидаться же в истерику, когда на выходе из какой-то комнаты сталкиваешься с персонажем, которому срочно туда понадобилось протиснуться? Столкнулись, разошлись и сразу же об этом забыли. Однако оказалось, что это Киллиан забыл, а кое-кто очень даже ловко постарался из этого столкновения кое-что извлечь в буквальном смысле этого слова.
Если считать чем-то номерок из чужого кармана.
Кстати, торопливый персонаж сидел связанный в углу и набычившись, взирал на охранника

–  Это ведь ваши вещи? – спросил гардеробщик у Киллиана, вынимая из пакета его брюки и туфли.
– Да, – подтвердил Киллиан. – Там еще женская куртка должна быть и сумка с документами Аерин. Она туристка. В сумке должны лежать ее паспорт и виза. А мой блейзер в машине. Ключи были в другом месте, и бумажник тоже. Спасибо. Как вы только заметили?
– Ваша спутница очень яркая девушка. И…и она русская, не так ли? А русские никогда не доверяют свои номерки другим – только сами забирают свои вещи. Странно, что вы пришли вместо нее.

– Она сейчас несколько занята. Вы не возражаете, если наш пакет побудет в вашем гардеробе до конца мероприятия? Мне не хотелось бы ее сейчас волновать и портить ей впечатление от посещения вашего замка.
– О, конечно! – переглянулись гардеробщик с охранником.  – Только ей придется перечислить все предметы, которые лежат в ее сумочке, при полицейском. Это ведь не затруднит ее? Или вас?
– Разумеется, нет. А этого теперь куда? – Киллиан кивнул на неудачливого воришку.

–  В полицейский участок. Пусть посидит десять суток до выяснения личности и подумает над своим поведением. Это если у вас там нет ничего особо ценного. Тогда суд и срок. Но имейте в виду, вам придется на этом суде присутствовать как потерпевшим.
Киллиан подумал… Фамильное кольцо сияло на пальце девчонки во время ее выступления на сцене, а выдворить ее из страны можно было бы и без визы с паспортом – достаточно было бы обратиться в российское посольство.
– Нет, – мотнул он головой для подтверждения правдивости своих слов, – ничего такого, из-за чего стоит мальца запирать на несколько лет, в сумке не имеется. Десять суток – самое то. Номерок-то вы мне возвратите? Или это вещдок?

Глава четвертая
Девчонка счастливо улыбалась всю дорогу до гостиницы.
«Как мало человеку нужно для радости! – размышлял Киллиан, глядя на нее. – Несколько минут аплодисментов, совместные фото с поклонниками таланта – и долой печали. Любопытно, это все по-настоящему было, или розыгрыш, чтобы отвлечь наше внимание и украсть наши вещи? Интересно, ради чего столько хлопот? Неужели ради антикварного перстня? Так ведь никто кроме членов нашей семьи не знает о его истинной стоимости. Даже Брай не подозревала…»
Оказалось – не розыгрыш. Гости за столом были настоящие, туристы уж точно, и некоторые вели запись концерта, на котором побывали. Банкеты в замке Дунгвайр считались культурным явлением. Там постоянно выступали приглашенные группы, и  выступление Аерин тоже было записано.

О чем Киллиан и узнал утром от хозяина гостиницы, возвращая тому ключи от номера.
– Вашу девушку по Ирландскому телевидению показывают, – сказал тот. – И в Интернете полно просмотров.
– Хм-м, – буркнул Киллиан. – Вы уверены, что показывают именно ее?
– А кого еще? Вчера в Дунгвайре кроме нее не было русских туристок.
– Вам-то откуда знать?

– Ты – в Кинварре, сынок. У нас новости разносятся быстро. Готовься – у нее и интервью могут захотеть взять. Ирландские песни на русском – это сильно, это сенсация.
– Мы подумаем, – сказал Киллиан, вовремя вспомнив, что представления об ирландской истории у девчонки далеки от официально признанных, а на интервью могут спросить о чем угодно. – Да и нет пока у нее в репертуаре никаких других ирландских песен.
– Сейчас нет, а потом будет. Вы же в Галуэй направляетесь? Там полно мест, где играют не только фольклор, но и современное.
* * * * *
Когда Киллиан показал девчонке видео с ее выступлением в Интернете с десятью тысячами просмотров, та не столько удивилась, сколько обеспокоилась.
– Конечно, он прав, – сказала она. – Глупо будет, побывав у вас в Ирландии, не увезти отсюда несколько мелодий, на которые можно сочинить стихи или не перевести на русский язык какую-нибудь балладу.
Киллиан пожал плечами:
– Пабы, где играют музыканты, у нас в каждом городке имеются, их везде полно. Только я до сих пор не уловил никакого энтузиазма с твоей стороны туда заходить.
Девчонка вздохнула.

– Потому что слишком много ее у вас, этой музыки, и звучит она из каждого утюга. Притом, громкие звуки мешают думать. Но если пойти специально, с целью… Видишь ли, мне не только красивая мелодия нужна, но и чтобы содержание в песне было интересным.
– Ясно, – сказал Киллиан. – Значит, поищем.
– А чего искать-то? В Галоуэе как в каждом  туристическом городе наверняка есть место для прогулок, тусовок и покупок.  О! нашла: Quay Street! Это как раз в центре города, и рядом куча местных достопримечательностей.
– Рад, что ты умеешь пользоваться путеводителями. С чего начнем? С пабов или руин?
– С музеев. Как раз в нескольких метрах от начала улицы Куэй находится самый главный – Городской. Там все самое важное можно узнать и выбрать то, что нам покажется интересным.
* * * * *
Путь от Кинвары до Галоуэя занял минут сорок, если было не гнать машину. Киллиан и не гнал. Поездкой он наслаждался. Вид полей, разделенных низкими каменными барьерами на бесчисленные прямоугольники и другие геометрические фигуры, вовсе не казался ему унылым, тем более что погода по-прежнему улыбалась и позволяла держать боковое окно полуоткрытым.
Правда, деревьев не хватало, но на деревья он мог вволю полюбоваться и дома. Тем более что какие-то лесочки здесь все же встречались. И жилые постройки тоже. Хотя крупных населенных пунктов было всего три, но местность не была пустынной. И не только овцы или коровы бродили по лугам – местные фермеры, по всем признакам, еще и что-то выращивали. 

Галоуэй же, расположенный на берегу одноименного залива поражал своими размерами по сравнению с жалкими скоплениями домиков в деревнях, через которые пролегала дорога. Он был примерно 5 километров в ширину и аж 16, а может и все 18 в длину. Река Корриб, протекая через него, впадала в залив не сразу, а образуя бухту, что делало город удобным портом, пригодным для  приема океанских судов с древних времен до нынешних.
И город продолжал своим преимуществом пользоваться, имея аж несколько заводей разного назначения. Несколько улиц, носивших гордое название «Доковых», об этом напоминали не только местным, но и приезжим. Именно по ним Киллиан провел свою машину к парковке, чтобы там ее оставить, справедливо рассудив, что на ближайшей площадке к улице Куэй мест может не оказаться.

Дальше они с девчонкой пошли пешком. Спустившись к набережной, они очутились прямехонько возле городского музея и около часа бродили по его залам. К удивлению Киллиана, музей, здание которого было новым пятьдесят с лишним лет тому назад, ему понравился. Кроме обычных ископаемых экспонатов от бронзового века до эпохи Кромвеля там был зал  с картинами местных художников, парусная лодка в натуральную величину с черными парусами, и множество фотографий отдельных районов Галоуэя с домами и местными жителями. Как и следовало ожидать, жизнь города всегда была тесно связана с морем и морской торговлей.

– Ты заметил закономерность: если упоминаются норманны, то непременно и испанцы оказываются рядом. В бухте Галоуэя были созданы условия именно для них. И арка рядом с музеем называется «Испанской» по названию прилегающего к этой территории рынка.
– У нас на Дингле то же самое: норманнские роды и торговля с Испанией.
– Угу. А там, где пытаются втюхать про скандинавов, которые якобы раньше всех здесь были, вот только следов никаких не оставили, то это всегда связано с английским влиянием и практически полным уничтожением всего гэльского. Лимерик помнишь?

Киллиан кивнул. Лимерик был чужим. Холодным. И тот договорный камень в центре города с пунктами, по которым протестантизму давалась широкая дорога, а католики ставились в подчиненное положение, ничего кроме чувства униженности у него не вызвал. И это при том, что Киллиан не был фанатиком какой-либо религии.
Здесь же, в Галоуэе, атмосфера была совсем другой. Словно нечто неуловимое носилось в воздухе. Местные любили свой город и гордились им! Гордились четырнадцатью семействами, которые целое Средневековье правили городом, гордились семьей Эйр, обустроившей набережную в XVIII веке, и помнили мэра со странной фамилией Мартин, который двумя столетия ранее дополнил старинную стену, отгораживавшую город от моря, куском с двумя арками.

Киллиан с интересом смотрел на публику, прогуливавшуюся вдоль реки по пешеходной дорожке. Люди сидели, свесив ноги с края парапета, или стояли, любуясь панорамой. Они отдыхали. Как раз был момент, когда прилив сменился отливом, и вся накопленная рекой вода со все возрастающей скоростью устремилась в море.
Зрелище было захватывающим, и Киллиан тоже стоял, покоренный мощью природы. Он – наслаждался. День был теплым, ветерок был свеж, но холодом не тянуло, и куртка, которую он на всякий случай прихватил с собой, выходя из машины, была наброшена на плечи – одевать ее как положено желания не возникало.

Вдруг громкий всплеск привлек его внимание, и женский вопль, последовавший за этим, заставил Киллиана вздрогнуть.
– Смотри! – воскликнула девчонка, вытянув руку в сторону моста.
Киллиан глянул – вдоль берега течением реки несло ребенка, а по парапету, крича и размахивая руками, бежала женщина. В том, что произошло дальше, рассудок Киллиана не участвовал. Куртка соскользнула с его плеч, и подбежав к самому краю парапета он ласточкой прыгнул в реку, наперерез барахтавшемуся в воде черноволосому тельцу, чтобы развернувшись, погрести ему навстречу. 
Поймав, он в несколько взмахов рук подплыл к парапету и, цепляясь за облицовку, попытался встать вертикально, надеясь, что возле самого берега есть отмостка из дикого камня. Он не ошибся: отмостка была, и уровень воды был не больше, чем по грудь, вот только подошвы туфель скользили по булыжнику и течение упорно норовило оторвать их с мальчишкой от спасительной стены и увлечь за собой.

– Держи! – услышал он над собой голос девчонки.
Не успел Киллиан удивиться, как перед его носом возник рукав его собственной куртки, свешивавшийся откуда-то с края парапета. Подняв мальца за шкирку, Киллиан ткнул его носом в это подобие веревки и, приказав держаться, принялся подталкивать его наверх. Подбежавшая женщина помогла девчонке вытащить малыша.
– Теперь ты! – сказала девчонка, вновь опуская куртку пониже.
– Ты меня не удержишь, –  возразил Киллиан. – Скорее я стащу тебя сюда, в воду.

– Не стащишь, я упираюсь коленками в поребрик. Лезь, не дури! Взбирайся как по веревке. Ты что, не умеешь лазить по канату?
Умел ли Киллиан лазить по канату? Если честно, то он никогда не пробовал, но ребенок выбрался, значит и он сумеет. Лишь бы руки у девчонки выдержали его вес…
– Ты куртку подними повыше и прижми второй рукав, чтобы не скользил. И сама отодвинься от края – так сподручнее держат будет.
 
Подтянувшись к краю перепета, он ухватился за него и замер, чтобы передохнуть. И только сейчас ощутил, что куртка под его правой рукой продолжает упорно двигаться вверх. Долго провисеть ему, впрочем, не дали.
– Help! – услышал он голос девчонки.
И через пару секунд левую руку Киллиана обхватили крепкие мужские ладони. Еще пара мгновений – и он уже стоял на газоне рядом с парапетом, а незнакомый мужчина арабской наружности на ломаном английском приглашал его пройти с ним в свою машину, чтобы погреться.

– Вы спасли моего сына! – взволнованно говорил мужчина. – поедемте к нам, будьте гостями! Мы фермеры, приехали в город за покупками, и пока я грузился, жена с ребенком пошли прогуляться… Если бы не вы…
– Пустяки! – сказал Киллиан. – Я очень хорошо плаваю. 
– У нас своя машина есть тут неподалеку, – сказала девчонка, протягивая Киллиану куртку, которую она уже успела слегла отряхнуть и распрямить. – И мы сейчас не можем с вами поехать…

Самое забавное, что сумочка-почтальонка так и продолжала висеть у нее на плече – похоже было, что девчонка ее вообще не снимала, даже когда вытягивала их с мальчишкой по очереди из реки.
– Нам сейчас некогда, мы в Галоуэе тоже по делам. Но если вы дадите нам свой адрес, то вечером мы непременно к вам заедем.
– Моя подруга – русская туристка, – пояснил Киллиан. – Она хотела бы посмотреть, как живут в Ирландии простые люди.
– Русская? – широко улыбнулся мужчина. – Из России?

Он обернулся к жене и что-то ей сказал, отчего та тоже расцвела в улыбке. Только сейчас Киллиан обратил внимание, что одета эта женщина была несколько необычно: в шелковое платье с длинными рукавами поверх широких штанов, собранных на щиколотках на резинку, зеленом цветастом платке на голове и длинной жилетке. Все трое: и она, и ее муж, и ребенок были черноволосыми и смуглыми.
– Россия это хорошо, – сказала она. – Мои родители приехали из Сирии. Давно, в 2025 году. Они были беженцы.
– Вот моя визитка, – сказал мужчина, подавая Киллиану карточку из тонкого пластика. – Мы живем на Инишни, в 120 километрах отсюда. Это остров, но он соединен с материком мостом. Наша ферма в самом конце, так что мимо не проедете.

Киллиан кивнул – зубы его уже начали выбивать дробь. Девчонка приняла у него из руки визитку, опустила ее куда-то в глубину свою сумки и, сказав новым знакомым «So long!», потащила его к ближайшей скамейке.
Приказав разуться, она велела ему взобраться на скамейку с ногами, а тем временем извлекла из своей сумки некий прибор, похожий на фен для сушки волос, только более компактный и с блямбой на конце вместо провода с вилкой для вставки в розетку.
 
– Портативная дорожная сушилка, – важно сказала девица, и на что-то там нажала.
Теплый воздух начал гулять по нижней части туловища и ногам Киллиана сначала с одной стороны, затем с другой, и, наконец, с тыльной. Затем девчонка сделала перерыв, развесила по спинке скамейки носки Киллиана, вылила воду из его ботинок, и, извлекши из все той же своей бездонной сумочки рулон туалетной бумаги, принялась отрывать от нее  полоски бумаги и запихивать их внутрь туфель.
– Куртку сними и выверни, – последовало указание.

Киллиан снял и вывернул. Хотя фен он видел не впервые, но использование данного дивайса для сушки одежды прямо на теле клиента его позабавило, тем более что волны теплого воздуха гуляли теперь по его спине и плечам, согревая.
Отдав девчонке куртку, он вытащил рубашку  из брюк, отследил, как девчонка прошлась феном по подкладке куртки, и развернул корпус для прохождения воздушных процедур в области передней части своего организма. После того девчонка сменила бумагу внутри туфель (использованную она выкинула в урну – с воспитанием у нее оказалась норма) и принялась за повторную обработку Киллиана, причем в том же самом порядке: джинсы, спина, куртка, туфли, грудь.

Все вместе показалась ему излишне долго, но результаты того стоили: он снова был не только одет в сухое, но и прогрет, словно и не принимал несанкционированной ванны в неподобающем для купания виде.
– Корята не совсем готовы, – озабоченно вздохнула девчонка, вытаскивая из туфель практически сухую бумагу. – Но за такой срок сделать  большего было невозможно.
Киллиан обулся – как на его вкус, было вполне комфортно.
– Куда теперь? – спросил он деловито.
– Выполнять намеченную программу, – последовал ответ. – Идем на улицу Куэй, прислушиваемся, не звучит ли из какого-нибудь паба музыка, и если звучит, то заходим, медленно кушаем, слушаем и переходим дальше.

– И как ты себе это представляешь? Я не голодный ротвейлер, чтобы в меня убралось десять порций ирландского рагу или похлебки из морепродуктов.
– Скорее нам подадут жареную рыбу с картошкой. И мы можем брать одну порцию, делить ее пополам, а дальше медленно попивать кофе или чай. 
Киллиан засмеялся:
– Или пиво.
– Нет, пиво отпадает – ты же за рулем. В общем, остальное увидим по мере возникновения…
– …Проблем?
– Наоборот, приятных сюрпризов.

– Например, устроим себе сегодня рыбный день – в каждом пабе будем заказывать по одному какому-нибудь рыбному блюду.
– А как быть с текстами?
– Если в пабе не будет над сценой «бегущей строки», я потом переведу тебе на английский тот сингл, мелодия которого тебе понравится.
– Договорились. А записывать ты на свой смартфон будешь?
– Нет, на видеокамеру – там звук получается чище.
– И зарядки хватит?
– У меня два запасных аккумулятора с собой.
* * * * *
Оказалось, что ни с видеокамерой мучиться не пришлось, ни с синхронным переводом – у каждой группы исполнителей имелся диск с записью их репертуара, к которому прилагался распечатанный текстовик, причем диски эти свободно продавались. Это было так просто, что предполагаемый тяжелый труд превратился в отдых, в забаву.
В каждом из пабов, где игралась и пелась музыка, Киллиан с девчонкой садились за столик, заказывали себе одно блюдо на двоих, по чаю – кофе и принимались слушать. Потом через полчаса вставали, покупали CD-диск с записями, и делали на вкладыше пометку, в каком именно пабе выступала группа. Три часа пролетело незаметно.

– Нам пора, – наконец, сказала девчонка, выйдя из очередного заведения.  – Если честно, то я уже не в состоянии что-то воспринимать. Эти старинные мелодии очень похожи, да и содержание их сплошь про войну и смерть. Или неприличное.
– Современные еще однообразнее. В большинстве треков одни и те же слова повторяются как в испорченной шарманке.
– Значит, в дорогу?
– Угу. Только давай зайдем вон туда и купим чего-нибудь, чтобы угостить хозяев фермы, куда мы едем. Лучше тортик и шоколадных конфет к чаю. Не хорошо заявляться с пустыми руками.
– Может, качественное виски?
– Нельзя, вдруг они мусульмане? Надо что-то нейтральное.

Глава пятая
Остров Инишни (по-ирландски Inis Ni) находился на западе Ирландии, в заливе Раундстоун. На нем был маяк, и все население составляло около 60 человек. Согласно переписи 1841 года, раньше он был густо населен, но в результате великого ирландского голода оказался практически покинут. Люди пытались туда возвратиться, но не найдя работы, постепенно переместились поближе к городам, и через 200 лет из старожилов там не оставалось почти никого.
Процесс этот был болезненным. Статистика неумолимо показывает, как страстно цеплялись за эту землю ее хозяева, и как молодежь, подрастая, отправлялась на заработки, оставляя стариков-родителей в одиночестве доживать свои дни. Хотя, возможно, в семьях просто стало рождаться меньше детей. В любом случае к середине XX века на Инишни проживало около 150 человек, а к началу 2000х вообще 24. Любых людей. Любого происхождения и рода занятий.

– Я бы не сказала, что этот остров такой уж маленький, - произнесла девчонка, взглянув на карту. – Общая длина около шести километров, и до двух в ширину. Там действительно есть где организовать ферму, и не одну.
– И мост имеется, по которому можно в любой момент выбраться на большую дорогу и добраться до ближайшего крупного населенного пункта.
– Нет там поблизости ничего крупного. Даже по прямой – это плюс 17 километров через болота, но там не проберешься, а колесами в обход все 50 будет.

– В общем, глухомань.
– Ерунда! У нас в Сибири даже 100 километров – не расстояние.
– Согласен: по сравнению с Иниширом, до которого нужно добираться 30 км по морю, Инишни в пределах доступного.
Девчонка углубилась в Интернет…
– Я вообще не поняла, что за программу по переселению иммигрантов на отдаленные острова ваше правительство замутило.
– Какую программу? Ну-ка, ну-ка, расскажи: я о такой не слышал!

– Да вот: в 2023 году: правительство объявило, что даст каждому, кто согласиться переехать на один из островов, не соединенных с берегом мостом, и приобретет там дом до 1998 года постройки, не менее двух лет простоявшим пустым, 84.000 евро на ремонт этого дома. Любому, в том числе и лицам иностранного происхождения.
– Э, да это же было чуть ли не 30 лет тому назад! А почему ты назвала эту программу «мутной»?
– Потому что она рассчитана на людей, которые уже сумели обосноваться в Ирландии, имеют здесь работу с достаточным заработком, чтобы купить недвижимость. И она ничего не говорит о том, что этим людям после того, как они восстановят дом, дадут гражданство и работу там, где они станут проживать.

– Понимаю. Без гражданства весь их труд однажды может пойти прахом.
– И даже еще хуже. Сначала они должны вложить в восстановление свои деньги, и только затем правительство обещало эти траты компенсировать.
– Да, а если учесть, что стройматериалы на эти острова доставлять непросто, и, скорее всего, еще и дорого… Ты права: только дурак на такое бы пошел.
– Мне не показались эти люди дураками.
– Мне тоже. Я хочу посмотреть, как у них получилось оживить заброшенную землю. Мы приедем еще засветло, так что будем не только слушать в четыре уха, но и смотреть в четыре глаза.
* * * * *
Киллиан со своей спутницей действительно добрались до точки назначения задолго до темноты, и их уже ждали: стояли на развилке дороги и махали руками. Оказалось, что «последних ферм» было две.
– Та ферма – моих родителей, – сказала женщина. – Меня зовут Самира. А это мой сын Малек и сестра Вероника. Она еще не замужем.
– Очень приятно, – сказала девчонка. – Меня зовут Аерин.
Киллиан тоже представился.
– Идемте скорее в наш дом!
Идти было недолго, минут пять, не более, но за эти пять минут девчонка ухитрилась сказать хозяйке фермы, что прежде чем зайти в дом, она хотела бы осмотреть саму ферму.

– Мой жених тоже мечтает у себя восстановить разрушенные постройки и облагородить территорию, – объяснила она вышедшему из дома мужчине. – И нам бы очень помог ваш опыт.
– Халил, – протянул тот руку Киллиану. – Мой опыт очень скромен, но я им поделюсь с удовольствием. Хотя, боюсь, он вам не подойдет. Впрочем, все перед вами.
Киллиан окинул взглядом пространство, где не только виднелись отгороженные пастбища для овец, но и поля, засеянные пшеницей и просом… возле дома был раскинут огород  и картофельный участок. Но свободной, ничем не занятой земли также было еще много. По двору важно вышагивали куры – сарай для них был неказист, как и другое техническое строение…

Но вот дом…
Дом был, конечно, чудо, если вспомнить про ту совсем не гигантскую сумму на восстановление, которую обещало правительство. Например, он был отштукатурен и окрашен цветной фасадной краской. Пусть цоколь и был невысоким, но он был, то есть в случае ливней вода не затекала в помещение.
– Под штукатуркой – утеплитель! – сказал хозяин с гордостью.
 Киллиан кивнул. Утеплитель обозначал, что дом будет гораздо меньше выстывать в холод, и топливо будет уходить только на приготовление пищи.
«Впрочем, – Киллиан окинул взглядом кровлю с установленными поверх всего солнечными батареями, – похоже, что проблему топлива здесь решена кардинально… хотя электричество тоже желательно не транжирить попусту…»

Они с девчонкой зашли внутрь – там тоже все было уютно и ничего лишнего. Деревянный пол, низкие потолки, узкая лесенка, ведущая на второй этаж, камин со вставленным туда электрообогревателем, впрочем, не включенным, и кухня открытого типа. То есть она составляла со столовой одно общее пространство. 
Кстати, стол в столовой уже был накрыт, и за ним сидела целая куча народа: двое стариков, молодая пара и подросток. Двое детей младшего школьного возраста тихо играли в углу.
– Отец, мама, познакомьтесь, – сказал Халил. – Это наши друзья. Киллиан коренной ирландец…

В общем, после того как все назвали как кого зовут, началось обычное застолье. Киллиан с девчонкой тоже внесли свою лепту, и это окончательно убрало неловкость, которую первоначально чувствовали все. Сам собой завязался разговор, и так же естественно, что он перетек на волнующие всех темы.
– Правительство нам, конечно, очень сильно помогло, – сказал старик. – Земля взята в аренду на 100 лет, и мы сейчас, после постройки домов, все подали документы на Ирландское гражданство. Халилу сразу же были выделены средства на закупку скота, посевной материал и технику, чтобы нам было что и чем пахать, сеять и убирать. Нам хватило одного комплекта на все три семьи.

– А налоги? – спросила девчонка.
– Налоги будут только с этого года, причем не деньгами, а натурой, то есть шерстью. Мясо и кожи в нашем распоряжении. Мы первоначально овец смогли приобрести мало, только-только на питание хватало и чтобы без приплода не остаться, но теперь все в порядке. Картофель свой, пшеница своя, на мясо идут куры, и коз в прошлом году у соседей прикупили ради молока.
– Я заметила, что у вас не вся земля занята, – вновь влезла в разговор девчонка. – Почему вы не разведете сады?

– Но разве они здесь вырастут? – робко поднял голову молодой мужчина.
– Мы были в Лимерике, в музее растительности – здесь много чего может расти, если посадить.
– Вы можете чего-нибудь посоветовать? – спросил Халил.
Киллиан подумал. Он давно задумал расширения производства, но закупать прованское масло за границей было слишком дорого и ненадежно…
– Я ничего не понимаю в садоводстве – это вам лучше списаться со специалистами, но у меня есть идея, которая может для нас обоих оказаться взаимовыгодной… Аерин, в Растительном музее в Лимерике оливковые деревья были?

 – Не знаю, как там, но у нас в Крыму оливки очень даже неплохо себя чувствуют. Причем у нас там зимой температура часто опускается ниже нуля, но они не вымерзают. И я читала, что их там используют для террасирования гор, как средство против оползней.
Киллиан кивнул
– Мы можем заключить с вами договор о выращивании оливок.
– У нас нет свободных средств, – сказала Самира.
Халил кивнул.

– Деньги на закупку саженцев могу вложить я, – сказал Киллиан. – Заключим договор. Ваша земля – мои деревья. Вы собираете урожай, я закупаю его по установленной цене. Возможно, что и масло давить вы сможете, не бесплатно, конечно. Жмыхи пустите на удобрение либо на корм скоту.
Фермеры переглянулись.
– Я подумаю, – сказал Халил.
– Я тоже, – сказал Киллиан. – Мне надо все хорошенько просчитать, чтобы не промахнуться. Вы-то в любом случае не останетесь в накладе, а вот мне придется пойти на значительные траты. Сейчас я занят, но недели через три освобожусь, и свяжусь с вами. Если я по какой-то причине этого не сделаю – вот моя визитка. Надумаете – звоните или пришлите мессидж на мой сайт.

Ночевали они на ферме: в одной комнате, но на разных кроватях. А утром Халил сказал:
– Я подумал. Я согласен. Я готов составить договор.
Киллиан покачал головой.
– Сейчас не получится, я должен сначала все просчитать, узнать расценки, найти, где можно закупить саженцы или заказать их. Пока я всем этим буду заниматься, займитесь подготовкой участка: протеррасируйте его с таким расчетом, чтобы можно было посадить примерно 100 деревьев на расстоянии 3 метра друг от друга.

– А если ты передумаешь?
– Посадите там что-нибудь другое. Террасирование склонов применяется во всем мире уже несколько столетий и считается самым лучшим способом мелиорации гористых участков. Но я не собираюсь передумывать. Хотя ожидаемая прибыль будет получена не сразу: саженцы начнут плодоносить лет через 5, а настоящая отдача начнется еще года через три.
– И за счет чего наша семья все это время будет жить? – спросила сердито Самира.
Киллиан подумал.

– Мы можем составить договор о субаренде, – наконец, нашел он решение. – Тогда в течение всех лет, пока маслины будут расти, вы будете получать хоть небольшие, но все же деньги. И плюс за уход как наемные работники. Но тогда весь урожай будет считаться моим, а вы будете иметь дополнительный заработок к своей ферме на уборке урожая оливок и, скорее всего, на отжиме масла.
– Мы сможем часть масла оставлять себе?
– Разумеется. Я ведь все равно не смогу проконтролировать количество получаемого продукта – год на год не приходится.

Халил усмехнулся.
– Ну а если вы вложитесь в саженцы, а договориться мы не сумеем, что тогда? – сощурился он.
– Не трагедия. Я заберу всю партию себе, прикопаю их на зиму, а за это время куплю там у себя на Дингле участок земли, распашу его, найму работников и решу проблему. В перспективе так было бы даже лучше: все под руками, не придется сырье везти издалека.
– Почему бы тебе не сделать так сразу?

– Сотрудничество с вами для меня более выгодно. Я заключу с вами договор о субаренде на 95 лет, по цене не выше государственной, и технику для обработки земли мне покупать не придется.   
– Ясно. Вот только если оливки вырастут, а с тобой что-нибудь случится, и за маслом ты не приедешь? Как быть нам тогда?
– Тогда вы сможете распорядиться урожаем или готовым продуктом по своему разумению. Мы все можем отметить в договоре, все пункты… Хотя не думаю, чтобы вы остались позабыты на произвол судьбы. Наша фирма не из одного меня состоит.
* * * * *
Всю обратную дорогу через остров девчонка молчала, и только после выезда на шоссе ее пробило на вопрос:
–  Я не знала, что ты склонен к благотворительности, –  выпалила она. – Размещать заказ на сырье за 400 километров от дома вместо того чтобы сделать это у себя под боком – это был просто шик!
Киллиан тряхнул головой.
– На самом деле трезвый рассчет. На Дингле вся земля частная. Фермеры лишь арендаторы, причем настоящие хозяева живут в другом графстве, а может, и вообще за границей. Мне нужно будет сначала отыскать их, и даже если они согласятся на продажу, то сколько заломят – неизвестно. Потом придется покупать технику для обработки земли, строить дом для сторожа, цех для маслобойни, искать источник полива в засушливый год и обеспечить участок электропитанием.

– Поняла. Много лишних хлопот и расходов.
– Угу. И, потом, само расширение производства и рынков сбыта требует очень много капитальных вложений, и моя голова тоже не безразмерная.
– Еще и братьям помогать надо.
– Рада, что ты понимаешь… Мы какой дорогой отправимся в Аббатство Кайлмор? Нижней или верхней?
– А которой короче?
– Если верить карте, то по той, которая проходит среди озер.

– То есть по малоезженой, грунтовой, где в конце пятнадцатикилометрового отрезка четыре моста. Ай молоцца!
– У меня внедорожник.
– Я не машине твоей не доверяю, а мостам через озера. Кто их знает, когда они были выстроены и в каком состоянии. Мы не сможем твою машину перенести на руках там, где кроме пешеходов даже велосипед не проскочит.
– На той ветке, что ведет на трассу № 59, тоже есть мосты.
– Всего два. По первому из них мы проезжали вчера, и он в полном порядке, а возле следующего, если он окажется аварийным, мы сможем развернуться, и поехать в объезд.

Киллиан усмехнулся: он и сам думал точно так же. К тому же, очутиться в случае непредвиденной поломки среди болот там, где почти никто не ездит, значило попасть на хорошие деньги – бесплатно аварийная служба не прилетит и не приедет, чтобы эвакуировать их к месту ремонта.
И он настроился на легкую прогулку без напряга сначала до трассы, а затем до аббатства – этой жемчужины Новой Ирландской архитектуры, которую показывали всем туристам без исключения. Потому что замок  Кайлмор был сказочно прекрасен.

Расположенный как и полагалось замку на берегу озера, он был окружен лесами, спускавшимися к нему по склону горы с трех сторон, что само по себе было уже немало, потому что лесов в Ирландии было раз-два и обчелся, а таких больших и роскошных вообще искать пришлось бы долго. И лес этот рос практически вокруг всего озера, свидетельствуя о богатстве владельцев этой земли или об охране ее государством.
Впрочем, в данном случае это было одно и то же – замок уже более 130 лет принадлежал Монастырю Бенедиктинок, которые не только купили его у разорившихся хозяев, но и развели вокруг доходное хозяйство – ходили слухи, что бенедиктинки являются основными работодателями для местного населения. Что, конечно же, было отрадно и поучительно, но недостаточно для того, чтобы считаться «жемчужиной».

Причиной для такого нежно-любовного названия была его архитектура. Построенный в типично ирландском готическом стиле, замок был возведен из местных известняков светлого, чуть сероватого цвета. Темно-серый гранит, привезенный откуда-то из чужих краев морем и использованный для отделки, превратил этот известняк в тончайшее кружево. В нем полагалось бы обитать феям, а не живым людям.
Впрочем, попав внутрь, о феях уже никто не вспоминал – обстановка там была самая обычная для  особняка XIX века – роскошная и удобная.
* * * * *
– Ну как? – поинтересовался Киллиан у девчонки, когда они спустя четыре часа налазившись, навосторгавшись и пообедав добрались до своей машины, и он завел мотор, чтобы отправиться дальше: теперь уже на запад и на север.
– Я под впечатлением. Это надо было увидеть! Фотографии не передают и половины того, как это выглядит вблизи. Бенедиктинкам неслыханно повезло, что в их руках очутился такой шедевр да еще с доходным поместьем.

Киллиан тоже был под впечатлением, и впечатления этого хватило аж до того момента, пока на подъезде к следующему населенному пункту путь им не перегородил дорожный патруль. Бравый полицейский офицер просигналил им остановиться, и Киллиан подчинился. Он был спокоен как удав – они с девчонкой ничего не нарушали. Он без сопротивления показал документы и поинтересовался, в чем причина остановки.
– Нам сообщили, что вы везете с собой наркотики.

– У вас неверная информация, – возразила девчонка. – Впрочем, вы можете обыскать наше машину, если у вас есть сомнения. Но процедуру мы будем снимать на видеокамеру. Киллиан откроет вам багажник.
– Нам не нужен багажник, – сказал второй офицер. – достаточно, если вы покажете вашу личную сумочку.
–Да пожалуйста! –
Девчонка вышла из машины и принялась выкладывать на капот один предмет за другим, пока ее «почтальонка» не опустела. Вывернув ее наизнанку, чтобы продемонстрировать, что там ничего нет, она для убедительности потрясла ей, и спросила:
– Можно складывать назад?
– Не торопитесь, – сказал офицер. – сначала разверните каждый предмет, который там был.

Девчонка вывернула сумку в обратную сторону, снова придав ей прежний вид, и принялась за дело. Киллиан с любопытством наблюдал за процедурой досмотра. Кроме компакт-сушилки, ноутбука, видеокамеры и документов, там были складной зонтик, пленочный плащ на случай внезапного ливня, разная дамская мелочевка, дорожный швейный несессер, складной ножик, спички в водонепроницаемой упаковке и контейнер с бутербродами.
Ах да! Еще там была бутылка с питьевой водой и аптечка. Заинтересовала полицейских именно она, но ровно до того момента, пока они ее не осмотрели. Вид ваты, трех видов бинта, пластыря и йода их не заинтересовал, и даже шприц не обеспокоил. Анальгин, аспирин и активированный уголь с фурацилином тоже явно было мимо.

– А это что? – спросил первый полицейский указав на два  пузырька с какими-то настойками.
– Календула и меновазин от зубной боли.
– Мы их забираем с собой на анализ. Остальное можете закрывать. Да, воду мы тоже должны конфисковать.
Девчонка пожала плечами, убрала аптечку назад в свою безразмерную сумку и села назад на свое сидение.
– Мы можем ехать? – спросил Киллиан, высунувшись из окна.

Патрульный сделал соответствующий жест рукой, и путешествие продолжилось.
– Интересно, почему они не стали обыскивать машину? – задумчиво спросила девчонка минут через несколько.
Киллиан подумал.
– Должно быть, они обыскали ее еще на стоянке, пока мы гуляли по монастырю, – предположил он.
– Тогда это были не полицейские, – сделала вывод девчонка. – Либо наши фермеры выращивают на своих делянках что-то не то.

– Ничего запрещенного они не выращивают, – возразил Киллиан. – Я хорошо все осмотрел. Там все открыто – и захочешь да не спрячешь... Кстати, а где то лекарство, которое нам дала на прощанье Алва? Ты что, всю фляжку израсходовала на оленя?
– Я похожа на дуру? – изумилась девчонка. – Я просто перелила его в особую дорожную емкость и хорошо замаскировала.
Киллиан засмеялся. Он смеялся долго и весело.

– То-то ты так лихо потрошила свою сумку! Но чем тебе обычная фляжка не понравилась?
– Так снотворное же! Вдруг наркотой посчитают? Я и запрятала, от греха подальше.
Киллиан был добит.
– Вообще-то этого состава нет в перечне запрещенных препаратов, – произнес он уже серьезно. – Но ты все равно поступила правильно. Знахарство в Ирландии запрещено законом, и могли придраться. Зачем нам надо, чтобы нас в полицию тащили, а потом отправили под домашний арест?

Глава шестая
 – А зачем тебе ехать именно в Тару? – спросил он девчонку, когда они утром выехали из Уэстпорта, очередного туристического рая, если верить путеводителям.
Путеводитель не врал: в этом маленьком, но исключительно чистеньком и уютном городке с регулярной планировкой, было и на что взглянуть, и где отдохнуть. Экология была его коньком, городок благоухал цветами, которые там росли повсюду. Больше половины населения там говорило по-ирландски и почти все жили в собственных частных домах.

Город располагался в живописнейшей бухте, где-то вдали обрамленной островами, что слегка укрощало волны океана, он имел защищенную гавань, пляжи с белоснежным песком, особняк, отданный в общественное пользование,  и, разумеется, какие-то руины… Как же без них?
В общем, весь остаток предыдущего дня девчонка пожелала провести там, и Киллиан это желание не только понял, но и разделил. Они даже в парке аттракционов побывали, и он с удовольствием впал в детство, отбросив все заботы. Ну и на ночь остались, благо гостиниц типа «Кровать и Завтрак» в Уэстпорте было в избытке.

И вот теперь он снова был за рулем, готовый к новым туристическим свершениям. Оставалось договориться о конечной точке их сегодняшнего маршрута. Киллиану не хотелось забивать себе голову проблемой выбора, и он сбросил его на девчонку.
– Ты же говорила, что все поняла про кольцевые форты, круги на полях и остальные руины? – произнес он беспечно, с уже привычным ожиданием набора совершенно неожиданных резонов.

– В Таре несколько иначе все расположено. Во-первых, общая стена вокруг большого участка земли, внутри которого раскинуто несколько других объектов. Во-вторых, гробница необычного типа в виде холма, в которой были обнаружены сначала 300 захоронений, а затем еще 33. Да и вообще, считается, что это древняя столица западной части вашей страны, где короновались древние короли.
– Ты надеешься разгадать тайну Тары?
– Нет, не надеюсь. Но глупо было бы приехать в Ирландию и не навестить такое место.

– Даже если описания объектов на этой территории противоречат друг другу?
– Что ты имеешь в виду?
– Да хотя бы то, что в другой статье об этой же гробнице написано, что в ней было первоначально обнаружено от 500 до 250 останков одного периода, и 40 бронзового века. Что весь коридор внутри нее был полностью засыпан этими останками, и только потом их начали закапывать прямо в холме.
– Ну, это-то понятно: не сумели разобраться, что там кому принадлежало.

– Угу. Вот только теперь там пустое место. Вопрос: куда девались останки? То есть куда эти гробокопатели их подевали? И зачем?
Девчонка пощелкала в Интернете картинки…
– Ой, смотри какой странный снимок! Вот этот, который не цветной. Видишь, верхних плит там нет, и совершенно непонятно, в каком виде гробница эта была первоначально. Как бы мне хотелось почитать описание раскопок!
– И мне это было бы очень интересно. Куда они дели плиты? Да и вообще на этой фотографии все странное. Я не вижу никаких камней, которые присутствуют на плане, зато вижу какие-то ровные, словно из бетона отлитые колонны прямоугольного сечения.

– Колонны эти, как я предполагаю, просто что-то вроде маяков, на какую высоту делать потом засыпку. А так-то содержимое камеры необычное, конечно… И предположение, что каждого человека сначала кремировали, а затем его пепел рассыпали по полу, мне кажется более чем странным…
– Твоя гипотеза?
– Массовое захоронение. Либо сражение, либо эпидемия. Трупы сожгли все вместе, а потом останки после кремации собрали и отнесли сюда.   

– Но если тебе все настолько ясно, зачем тогда нам ехать в Тару?
– Так ведь надо ехать хоть куда-нибудь? Я же все-таки туристка! На остров Ахилл мне не хочется, руины замков надоели. Так что посмотреть на доисторическую столицу – самое то. Постоим возле «Камня судьбы», коснемся его. А оттуда мы передвинемся к Бру-на-Бойну с его комплексом гробниц.
– То есть в Дублин мы не едем?
– Не тянет отчего-то…  Я смотрела перечень тамошних достопримечательностей, и ничего не привлекло меня настолько, чтобы заставить отклониться от древней истории в пользу современности.

– Смешная ты! Ты так быстро считываешь информацию из Интернета, что ехать сюда тебе вообще было незачем. Найти доказательства своих предположений ты смогла бы и из своей Переяславки! 
Девчонка глянула на него непонимающе, потом прикрыла глаза, открыла их и выдала с язвительной усмешкой:
– Ты думаешь, будто я приехала в Ирландию с заранее заготовленными теориями, и их сейчас тебе озвучиваю?
– А разве нет?
– Зачем же ты мне тогда поддакиваешь?

– Во-первых, я поддакиваю не всегда, а только когда согласен. А во-вторых, мне любопытно, как можно объяснить какие-то факты не с официальной точки зрения.
Девчонка снова язвительно усмехнулась:
– То есть ты думаешь, будто я хочу выглядеть перед тобой умнее, чем я есть?
Примерно так Киллиан и думал. И случись этот разговор в первый день их турне, он бы именно так и ляпнул, чтобы побольнее уязвить нахальную самозванку. Но теперь, когда слишком многое ими было совместно пережито, оскорблять свою спутницу ему уже не хотелось. И он постарался выразиться более вежливо.

– Ничего нет плохого в желании соригинальничать. Каждый хочет чем-то отличаться от остальных, быть замеченным.
– И ты тоже?
Киллиан поежился. Как раз он-то и не хотел выделяться из народа. Он хотел выглядеть как все, сливаться с толпой и не высовываться. Получалось это у него плохо, однако прочитанные им пособия по ведению бизнеса рекомендовали выдавать свои слабости за сильные стороны. Поэтому …
– Ну разумеется, – солгал он.

Девчонка хмыкнула. Она вновь пощелкала по кнопочкам своего ноутбука и, найдя в Интеренете страничку, посвященную археологическому комплексу Бру-на-Бойна, сказала:
– А ты сам попробуй проанализировать предлагаемый материал на основе той информации, которая подается в справочнике.
– Мне нельзя отвлекаться от дороги.
– Я прочту тебе вслух самые главные пункты. Ты имеешь достаточно опыта, чтобы их оценить.

«Погребальный комплекс «Бру-на-Бойне» занимает примерно три с половиной на три с половиной километра. Это три огромные гробницы, окруженные тридцатью семью более скромного размера. Все гробницы коридорного типа, то есть представляют из себя каменные коридоры, ведущие к центру холма, вокруг них насыпанного. По подсчетам ученых, чтобы соорудить каждую из трех больших, потребовалось бы не менее 50 лет…»
Представил? Поехали дальше.

«Возраст гробниц – около 5 тысяч лет. Те, кто из соорудил, никаких иных свидетельств своего существования не оставили. Проходили века. Первых земледельцев сменили пришельцы, которые умели лепить из глины чаши, похожие на большие кубки. Гробницы они не тронули, но о том, что они здесь жили, свидетельствует характерный кубок, найденный в одном из погребений.»
– Один-единственный? – удивился Киллиан. – А где остальная посуда? И где были их дома?
– Во-от! Ты уже начинаешь задавать вопросы. Дальше еще интереснее.

«Спустя три тысячи лет в долину прибыли кельты. Не догадываясь, что перед ними не просто холмы, а гробницы, они на самом большом из них построили замок…»
– Без фундамента? Прямо поверх дерна? – снова не выдержал Киллиан. – то есть вглубь не копали?
– Так утверждают путеводители.
«Чтобы укрепить замок, кельты окружили его двумя валами с рвом между ними, для чего им пришлось разрушить входы в гробницу…Еще через семь столетий пришли норманны, и перестроили замок на вершине гробницы, затем его забросили и перешли в более удобное место. Позднее замок разобрали местные жители на свои постройки и от него остался только фундамент…»

– То есть  фундамент все же был?
– Угу.
Киллиан начал смеяться, да так, что даже затрясся от смеха.
– А догадаться, что это не гробницы, а замки, этим археологам слабо было? – сказал он, наконец.
– А погребальные камеры? – с интересом спросила девчонка.
– Банальные запасные выходы… Действительно, не нужно большого ума, чтобы увидеть то, что было на самом деле.
– Зато большой ум потребовался, чтобы не позволить использовать хотя бы некоторые из окружающих тридцати пять холмов для добычи щебня, необходимого при строительстве прилегающих дорог и сочинить сказки для привлечения туристов. А теперь я тебе покажу, как выглядит эта самая Ньюгрейндж на Бру-на Бойне.

И девчонка поставила на панель перед  лобовым стеклом раскрытый ноутбук.
Киллиан глянул – и едва не выпустил руль.
– Это же вообще новодел! – воскликнул он раздраженно. – Даже фундамент замка так не выглядел никогда. В те времена так не строили!
– Я тоже так думаю. Но навестить это место по дороге в Ольстер мы все же навестим. Потому что будем проезжать мимо. И, надеюсь, ты не полезешь в драку, чтобы доказывать гидам их неправоту?

Киллиан снова засмеялся. Он представил себя дерущимся с гидами…
– Если бы я каждый раз показывал с помощью кулаков всем подряд их ошибки, то шансов у меня дожить до сегодняшнего дня не было бы никаких, – сказал он. – Не беспокойся, я тебя не подведу.
Девчонка кивнула. Мирный вариант осмотра достопримечательностей ее вполне устраивал.
* * * * *
Ольстер, точнее та его часть, которая раньше называлась  «Северная Ирландия» и был частью Объединенного Королевства Великобритания, встретил их столь же радушно, сколь и все остальные территории свободного острова. Посовещавшись, они с девчонкой решили остановиться на ночевку в Дерри, утром не торопясь осмотреть тамошние достопримечательности, а затем проехать к замку Данлюс и Мостовой великанов.
– Тебе же руины уже надоели? – подколол девчонку Киллиан.

Та пожала плечами и профырчала свое обычное:
– Мы все равно будем проезжать мимо. Может, ты снова предлагаешь мне закрыть глаза и не смотреть?
Киллиан засмеялся. Он тоже не собирался закрывать глаза на то, мимо чего проносилась его машина. В Северной части Ирландии он никогда до этой поездки не был, и ему все там было интересно. Да что там «в Северной»! Дальше Лимерика колеса его машины очутились до этого один-единственный раз, когда он поехал встречать девчонку в дублинский аэропорт, и в тот момент это показалось Киллиану небывалым по дальности перемещением.

Но даже и тогда ему было не до разглядывания природы за окнами его транспортного средства. Перед ним была четкая цель, задача, которую надо было выполнить: встретить приглашенную им иностранку. А когда встреча не состоялась, то разочарование было столь горьким, что поглотило его без остатка и ничего кроме асфальта перед машиной он увидеть был не способен.. Какое уж тут удовольствие или любование?
Но сейчас Киллиан имел свободу ото всех задач мира. Он был в отпуске. Он мог не думать – за него это делала его спутница. Он мог расслабился и просто пассивно вбирать в себя впечатления, которыми одаривали его мелькавшие мимо ландшафты. Он вбирал и невольно сравнивал и природу по обе стороны дороги, и города, и людей.

Но если природа была практически одинакова с его Динглом: такие же горы, такие же разрезанные стенами из необработанных камней на отдельные клочки участки земли, то от Дерри не только девчонка, но и он ожидал многого.
Прочитав во время остановки в каком-то придорожном кафе его историю, Киллиан ожидал увидеть город, в котором почти 20 лет ирландцы боролись за право исповедовать собственную религию и быть независимыми. Это был город, где английское население 450 лет жило за прочной высокой стеной, где оно боялось того народа, которым взялось управлять. Он хотел увидеть и необычную архитектуру, и изогнутый пешеходный мост длиной 235 метров. Он желал увидеть его сам  лично и посмотреть, каким воспримет город-борец девчонка-туристка.

А та восприняла… нормально, в общем.
Тем более что в Дерри они попали днем: даже городская ратуша еще не была закрыта для посетителей, и первым делом они побывали там.
Зашли они и в музей, посвященный жертвам Кровавого воскресенья 1972 года, когда власти велели солдатам стрелять по мирным демонстрантам, вышедшим протестовать против дискриминации католического большинства. Дня, в который  было убито 13 безвинных граждан, среди которых было шестеро детей и один священник.
«1000 с лишним лет тому назад в Шотландии было уничтожено целое племя, – подумал Киллиан хмуро. – А тут всего 13, а шума-то…»

Но девчонка была впечатлена. Что она и попыталась ему растолковать.
– С этого началось открытое противостояние между местными и англичанами, – были ее слова. – Люди не могли замириться 20 лет.
– Замириться? – Киллиан разозлился. – Ты считаешь, что быть столетиями под прессом – это так и надо?
– Почему же под прессом? – не  поняла она. – Разве и католики и протестанты не были равны?

– Равны? – зло сощурился Киллиан. – Ты называешь равенством, когда на 80 % населения приходится одна церковь, а на оставшиеся 20 % – несколько? Или когда женщины-католики работают на фабрике за нищенскую плату, их мужчины без работные, а протестанты сидят в офисах и жируют, перебирая бумажки?
– Ну, когда это было-то! Сейчас все иначе, и ты сам прекрасно понимаешь, что нельзя жить ненавистью. Пойдем скорее отсюда, если это на тебя так действует.
– Тебе хорошо говорить, – буркнул Киллиан, выходя на улицу. – У вас в России…

– У нас в России много чего было за нашу историю, - перебила его девчонка сердито. – в 1905 году тоже было воскресенье, которое назвали Кровавым. И там не 13 человек погибло, а больше 1000, и причиной были вовсе не разногласия в религиозных вопросах, в то, что некоторые лица мечтали свергнуть царя и стремились прийти к власти на крови рабочих.
– То есть как-то? – не понял Киллиан.
– А так это. Рабочим сказали, что они идут просить царя заступиться за них перед хозяевами заводов, которые снизили заработную плату до предела, в результате чего рабочие голодали и жили в невыносимых условиях. А на самом деле в петиции, которую нес священник Гапон, содержались политические требования, выполнение которых сделало бы власть царя фиктивной и поставило бы у власти тех самых капиталистов, против которых выступали рабочие.

– То есть рабочих обманули?
– Ага. Причем демонстрации устроили не только на Дворцовой площади, но на всех близлежащих улицах. И все эти толпы двигались к царскому дворцу. Перед этим рабочих убедили, что солдаты в них стрелять не станут, и поэтому пока в них не начали палить, они продолжали иди, не внимая предупреждениям.
– Жуть!

– Это еще не все. После этого этот самый священник Гапон (кстати, как только раздались первые выстрелы, он удрал с площади, бросив вверившихся ему людей)  на митинге на следующий день призвал работников военных заводов напасть на склады с оружием и пойти скидывать царя. А потом преспокойно выехал за границу, где и жил на средства неизвестных спонсоров.
– И это стало началом революции?

– Вовсе нет. С той ситуацией царю удалось справиться. Рабочим разъяснили, что они были обмануты, православная церковь тоже подключилась. В общем, народ удалось убедить, что беспорядки в Петербурге были организованы врагами России, которые хотели вызвать беспорядки внутри страны и ослабить российскую армию. А настоящая революция произошла лишь через 12 лет, причем тихо и без стрельбы. Воспользовавшись тем, что шла Первая Мировая война, и царь был на фронте, к нему явился представитель от Сената и предложил подписать отречение от престола.

– И царь подписал?
– А куда он мог деться? Ему сказали, что если откажется, то убьют его жену и детей. А так всего лишь отправят в ссылку всей семьей.
– И он поверил?
– Естественно. Без необходимости у нас в России правителей никогда не убивали. Если, конечно, они потом не пытались поднять кипишь.
Слова «кипишь» Киллиан не знал, девчонка произнесла его по-русски, но он догадался: «возвратить себе власть с помощью мятежа».

Глава седьмая
Остаток дня прошел без попыток что-то кому-то навязать или доказать. Они прогулялись по Мосту Мира (именно так назывался изогнутый мост, на который допускался единственный вид транспорта: велосипеды), полюбовались памятником «Руки, протянутые через пропасть». Потом прошлись по знаменитой стене, окружавшей протестантские кварталы и понимающе переглянулись, пройдя вдоль ряда пушек, нацеленных на католические кварталы.
Найдя на этой стене место, с которого были видны уличные картины на торцах зданий ирландского квартала, посвященные жертвам Кровавого ирландского воскресенья 1972 года, и убедившись, что за сохранностью их городская администрация по прежнему следит, они отправились в паб.

– Если тебе живая ирландская музыка не надоела, заглянем сюда, – предложил Киллиан, выбрав из всех кафе то, где играла традиционная живая музыка, то есть наличествовала группа из трех музыкантов, один из которых, гитарист, был солистом.
– Пока еще нет, – согласилась девчонка, прислушавшись к донесшимся до ее слуха звукам. – Да и музыка у них в современной обработке.
Они выбрали столик в углу и сели. Столик был маленьким: как раз на двоих, и музыка не оглушала их, как это было бы, расположись они возле самой сцены. Заказав что-то по выбору девчонки, Киллиан вытянул усталые ноги и погрузился в исполнение.

Певец пел то на гэльском, то на английском, причем на английском классически правильном. В отличие от большинства «самодельщиков», он не зажевывал слова, и инструменты не заглушали их. Голос его,  красивый, бархатного тембра, делался резким и обрывистым в нужных местах, и это производило странный эффект подлинности, как будто песня рождалась здесь и сейчас.
Иллюзия была такой сильной, что Киллиан не сразу догадался, что он уже слышал эту балладу два дня назад в Галоуэе. Она была о героях, пожертвовавших собой ради спасения своего народа.

Три дня старика пытали враги
Огнем, железом, и соленой водой.
«Скажи, как готовить волшебный настой,
что раны лечит и юность дарит.»

Врагам старик смеялся в лицо:
«Вы племя мое уничтожили зря,
Один я остался, мне жизни не жаль,
Приветствую смерть я, и пытки ничто.»

Певец смолк, и голос его сменили гитарные аккорды, сопровождаемые флейтой и бубном. Вызывая у слушателей тревожное чувство упрямой обреченности. Но вот певец вновь запел.
Он знал, что в подземных пещерах средь скал
Скрываются те, кто остался в живых,
Их жены и дети, их братья, отцы –
Он сделает все, чтоб их враг не сыскал.

А там, под землей,  его племя три дня      
Сидело, не смея подняться наверх.
Еды оставалось немного совсем
Но выйти на волю  им было нельзя.

Голос вновь смолк, и громко запела флейта - ведущая партия теперь была у нее…

И юная девушка, дочь старика
Была среди них. Словно роза долин
Цвела она в холе. И многих мужчин
Сводила с ума ее красота.

И встала она, сказала: «Народ!
Ни завтра, ни после враги не уйдут.
Я знаю, что делать: я их уведу
Не знаю, надолго ль: уж как повезет.»

И ночь наступила. При свете луны
Тростинкою гибкой скользнула она
В тот лаз, что был узок  как щель среди скал,
Ужом проползла мимо стражи – и вниз.

– Ой, я ж все понимаю, – услышал Киллиан голос своей спутницы. – Не зря я эту балладу вчера весь вечер переводила…
Киллиан кивнул и приложил палец к губам.

Поутру на тропке, ведущей с долин
Девичья фигурка  на гору взошла.
И смело шагнула к воякам она,
«Хочу  с королем вашим я говорить».

«Король, знаю я, что ты ищешь у нас, –
Была ее речь холодна, словно ключ. –
Терзает тебя злой, как пламя, недуг,
И ты обречен без лекарства сейчас.

Увы, мертвы те, кто его мог варить,
И этот старик – он не врач, не ведун.
Секрет горных трав не известен ему,
Но все же помочь тебе я бы смогла.

С условьем одним: старика отпусти.
Бессмысленны пытки, и в них пользы нет.
Я знаю, где пикты хранили свой эль,
Могу я в ответ вас туда отвести.»

И снова запела флейта,  только теперь журча и вопрошая, а ритм гитары в контраст ему пробуждал тревогу, подготавливая слушателя к окончанию баллады.

Король засмеялся: «Ты, девка, хитра,
И думаешь, что пред тобой дураки?
В ловушку нас хочешь скорей заманить?
Ну нет, мы прихватим с собой старика,

Коль лживы посулы и речи твои,
Ты первой заплатишь за глупый обман.
На легкую смерть не надейся тогда,
Ты будешь о ней как о благе молить..

– Мне кажется, что эта песня больше подходит для женского исполнения, – произнес Киллиан, когда отзвучал последний аккорд.
Сюжет этой песни слишком многое в нем всколыхнул, и он внезапно вспомнил: рядом с ним сидит та, чья внешность ему напоминала о боли и унижении.
– Какая разница? Ведь певец поет не о себе, – возразила девчонка, не пожелав заметить перемены в настроении Киллиана. – Герои всегда герои, кто бы они ни были.
Поспорить с этим было невозможно, и Киллиан кивнул.
* * * * *
Замок Данлюс, как и положено было достопримечательности, честно выполнял свою роль: написали в рекламе, что это руина - он руиной и был. Причем руиной величественной, и поэтому часто фотографируемой. Да что там величественной – замок был огромным и где необходимо подреставрированным, чтобы туристам ничего не свалилось на голову. Поверх старого моста, соединяющего его с «материком», был настелен вполне современный дощатый: с перилами и всем остальным, что полагалось для безопасности пешеходов.

Кроме того, в отличие от остальных руин, в нем, не скрываясь от посетителей, имелась пещера с выходом к морю, то есть прямо говорилось о наличие подземного хода, а не просто подвалов.
К чести создателей этого комплекса, а в него входил и небольшой придорожный отель с меленьким, но уютным кафе, никто не пытался выдать замок за сооружение XIII века. Наоборот, гиды прямо сообщали, что замок несколько раз перестраивался и восстанавливался. Окончательно он был покинут лишь в самом конце XVII века, после того как было уничтожено поселение, с которого хозяева замка кормились.

В общем, род разорился, а жить на отшибе стало немодно. Настолько немодно, что покупателя на замок Данлюс не нашлось, и замок до сих пор принадлежит его последним владельцам.
– Я бы тоже не стала его покупать, – хмыкнула девчонка. Если вспомнить, что замок стоит на крутой скале, и стены его идут по самому краю, то бр-р-р.
– Ну, я сомневаюсь, чтобы 350 лет тому назад между стенами и обрывами не было полосы грунта метров в пяток. Строители-то не окончательные кретины были, чтобы не соображать, что делают.

– Да, наверное. Если не считать того, что лет за 50 до того как замок был покинут, одна из его стен, где была кухня, обвалилась в море.
– Значит, мы не станем туда заходить?
– Нет, конечно. Тем более что под скалой, на которой замок возведен, есть огромная надводная пещера, и его медленно но верно подмывают морские волны.
– Базальт порода прочная, –  усмехнулся Киллиан.

– Не сомневаюсь. Вот только если история замка верна, то  между тем, что сейчас видно с поверхности и базальтовым основанием не менее полутора десятка метров. Мощеная брусчатка на полах выглядит как свеженькая, но что под ней? Где вход в подвал? Я его не заметила ни на одной фотографии. Льют дожди, и вода просачивается внутрь…
Киллиан усмехнулся. Он тоже не рвался проверять на прочность полы развалин 400-летней давности, но клиентке о том знать было не обязательно.

– Ты думаешь, что каждая руина Ирландии подстерегает подходящий момент, чтобы обвалиться там, куда ступит твоя туристическая нога?
– А ты лучше вспомни, в каком виде сейчас находятся жилища первых обитателей острова. Везде просел потолок. Разве не правда?
Киллиан кивнул. Время действительно уничтожило следы первых поселенцев. И уничтожило так хорошо, и присыпало такой пылью, прикрыв для уверенности еще и травой, что обнаруженные остатки их жизни относят на 5 с лишним тысяч лет тому назад, даже не пытаясь усомниться в датировках.

– Знаешь, – вдруг сказала девчонка, – мне сейчас подумалось, что ирландская интеллигенция сознательно путала истории своей страны, чтобы поклоняться своим героям и молиться по-своему под видом паломничества к древним памятникам. У вас и в географии полный «ужас школьника»: все названия так похожи для иностранного уха, что понять, что где находится почти невозможно.
– Но ты-то как-то находишь?
- Я филолог и переводчик текстов. Я привыкла анализировать.
– Например?

– Например, «бэлли» –  это «деревня», «дан» - «замок, крепость». И если бы ваши карты составлял русский человек, он бы написал не «Баллимоней» и «Балликастл», а «Моней»,  «Кастл».
– И вместо «Данлюс» значилось бы просто «Люс», Дангвайр» был бы «Гвайр», а форт Данбег назывался бы «Бег».
– Угу.
Киллиан расхохотался.

– Я всегда слышал, что русские туристы – народ предприимчивый, но ты всех превзошла. Не успела ты и десятка дней у нас пробыть, как принялась переписывать историю и переделывать географические карты. Ах да! Еще лечить животных и  измерять высоту скал. 
Девчонка тоже засмеялась.
– То-то ты так стремишься от меня избавиться! Не волнуйся, за оставшиеся пяток дней я не успею организовать у вас революцию и ничего не взорву по причине отсутствия в моей сумочке динамита с порохом.
– А вдруг там у тебя в шприце нитроглицерин? Или какой-нибудь диверсионный прибамбас новейшего поколения?

– Ну а для чего, по-твоему, я рвусь к «Дороге гигантов»? Ясное дело: чтобы перекинуть мост от Ирландии к Шотландии. Говорят, что эта дорога продолжается по дну моря и выходит на поверхность на острове … как бишь его? А, Стафф с «Пещерой Фингала»!
– Хорошо бы, если бы она и впрямь доходила! Я тысячу лет не был в Шотландии и сейчас отдал бы все за возможность там очутиться в моем беззаботном детстве.
– Мы ж вроде планируем туда заскочить перед тем, как ты проводишь меня на самолет? Или ты пошутил?
Киллиан вздохнул.
– Не пошутил. Но сейчас я сомневаюсь, что это будет правильное решение. Перепрыгнуть в детство еще более невозможно, чем поднять на поверхность моря лежащие на дне камни.
* * * * *
Ехать до «Мостовой гигантов» от замка Данлюс было всего ничего – какие-то десять с небольшим километров в обход по суше или шесть вдоль побережья океана. Стоит ли упоминать что Киллиан даже не задумываясь повел машину по берегу? Его не интересовала разница в километрах, но там, за горизонтом, невидимая отсюда, лежала его родина.  И всю дорогу, пока он ехал вдоль кромки воды, ему казалось, будто нечто он уже различает, будто тоненькая полосочка облаков там вдалеке – это пар, поднявшийся от земли.

Его земли. Тысячу раз им оплаканной и почти забытой. Столько лет он старался не вспоминать о ней, но эта дурацкая баллада растравила ему душу. И последние строчки баллады всплывали в мозгу как рефрен:
Чужбина ждала их, рыдали они,
Навеки родные оставив края.
An empty strange land was waiting for them,
they wept, leaving their native country behind.

Доехав до парковки, он едва не оставил машину открытой и ринулся вниз с такой скоростью, словно от этого зависела его жизнь. Он не бежал, нет – просто быстро шел широким шагом, и его впервые за всю поездку не интересовало, идет ли за ним его спутница. А расстояние в километр с небольшим показалось ему бесконечным.
Оказавшись на каменной косе, уходящей куда-то вдаль, он замер на несколько мгновений. Ему стало страшно. Почти одинаковые куски базальта, из которых был создан природой этот уникальный ландшафт, напоминали изделие гигантских насекомых, и ощущение ловушки захлестнуло Киллиана по самую маковку.

Ужас перед неумолимой неизбежностью пронзил его до самых пят, он был ошеломлен, захвачен и подчинен. Душа его задрожала от попытки поставить барьер этой неизбежности и снова стать независимым от чувств и свободным, но вместо того, чтобы получить удовольствие от красот ландшафта, Киллиан продолжил движение вперед, инстинктивно выискивая ногой, куда ей ступать.

Сила, которая влекла его, была столь велика, что добравшись до самого дальнего края косы, где гигантские плоские ячейки уходили в морской простор, он едва удержался от того, чтобы не шагнуть  в прозрачную золотистую воду прямо в туфлях и в джинсах. Будь Шотландский берег на расстоянии видимости, он бы точно не устоял: разделся бы и поплыл. Но цифра в 45 километров, нарисовавшись в голове Киллиана, его отрезвила. 45 километров ему было не одолеть, и он смирился.

Он оглянулся. Девчонка снова была уже рядом и опять готова была что-то произнести. И это было невыносимо.
– Ну что? – прошипел он. – Опять тебе чего-то не по нутру? Чем тебе на этот раз Ирландия не угодила?
– Наоборот, – пожала плечами она, – я в растерянности. Я не могу понять, каким образом возник эффект рукотворности. Посмотри: все лепешки,  на которые разделены каменные колонны, примерно одинаковой толщины. Как будто они не только выпечены в одной и той же печи, но и были разлиты в одинаковые формы.

Киллиан огляделся – и окончательно пришел в себя. Рассудок его вновь заработал, и ностальгия приняла прежние умеренные размеры. Он глянул еще раз на каменные колонны, из которых состояли ячейки «мостовой» - действительно, полное впечатление было, что они были слеплены из отдельных отлитых по шаблону блоков.
Но ни малейших признаков того, что эта каменная коса некогда была человеческим сооружением не было! Не имелось ни затопленного города, ни крепости – ничего вообще. Колоссальные трудозатраты, и самое абсурдное: колонны уходили вглубь берегового массива, словно он весь из них состоял, прикрытый сверху слоем грунта.

И то место, где гора была отрезана и ограничена искусственной стеной для того, чтобы проделать дорогу на мыс, на их фоне четко выделялась. Чудно! Еще более чудным было, что девчонке на мысу понравилось, и никаких развалин ни понизу, ни поверху береговой линии она даже не искала!
Но это так только казалось!
– Теперь – в Шотландию! – заявила она после того, как солнце повернуло на вторую половину дня, и они, добредши до стоянки машин возле туристического центра, уселись перекусить в тамошнем кафе.

– А зачем? – буркнул Киллиан, потому что приступ ностальгии у него уже прошел, и «Мостовая гигантов» превратилась для него в самый обычный для Ирландии туристический объект.
– Для того, чтобы увидеть место, где она выходит на поверхность, конечно. Неужели тебе не любопытно?
– Нет, – отвечал Киллиан. – В Шотландии мне было бы интересно совсем другое.
– Например?

– Например, места, связанные с войной короля скоттов Кеннет Мак Альпина с пиктами.
– Как интересно! Я – за. Ты не думай: Ирландия чудесная страна, но о ее истории я уже выяснила все, что было можно извлечь из рассказов гидов, путеводителей и личных впечатлений. И сравнить все это с Шотландскими древностями было бы шиком.
– Шиком? – скривился Киллиан.
– Ну да! Только представь себе: два диалекта одного и того же языка, одинаковая одежда, одинаковое кланово устройство – и совершенно различная мифология. Тебе не понять!

– Действительно, куда уж нам…
Иронии Киллиана не было пределов. Но девчонка ее даже не заметила.
– Это обозначает, что мифология Ирландцев возникла уже после переселения части гэлов сюда и развивалась собственным путем! Ну вот, ты даже не вздрогнул. А ведь это очень, очень интересная тема для любого исследователя!
– Я не исследователь, я бизнесмен.

– И я про то же. Ты не теоретик, ты практик. Поэтому вопрос: ты переместишь меня в Шотландию, или мне искать способ попасть туда самой?
– Убедила. Значит мы отсюда – в Белфаст.
– А почему не в Дублин? Мне нужна виза! Это же все-таки другая страна!
– У тебя устаревшие сведения. С тех пор как Шотландия вышла из Объединенного Королевства, между нашими странами безвизовый режим. Твой паспорт международного образца – вот и все что тебе понадобится для пересечения границы.

Глава восьмая

– Я передумала ехать в Шотландию через Белфаст. – сказала девчонка. – Есть другая дорога, через Ларн.
– Поясни?
– Мне уже в печенках сидят распри между католиками и протестантами.
– Вроде бы все утихло теперь, когда Ирландия стала единой.
– Это только так кажется. На самом деле у вас на Западе религиозная принадлежность есть повод для противостояния. И это стабильно

– В России разве не так?
– Нет. У нас сплошь и рядом мусульмане справляют православные праздники, едят в гостях свинину и приглашают на свои соседей-христиан. У нас после венчания молодожены во многих местностях едут в лес, чтобы повязать на священное дерево ленточку для поклонения духам, и потом на мост, чтобы повесить на перила замок, а ключ бросить в реку.
– А как же католицизм?
– С ним тоже все в порядке. Оба рождества никто не забывает: и 25 декабря, и 7 января.
– И все это разрешено на официальном уровне?

– Официально у нас свобода вероисповедования. Запрещены человеческие жертвоприношения – с этим строго, причем еще со времен крещения Руси. То есть скоро тому 1100 лет исполнится.
– А колдовство?
– Считается, что его не существует. И точка. Поэтому всякие там жертвы, заговоры и наведения порчи есть мракобесие и грех перед богом.
Киллиан подумал. До поворота на Ларн была уйма времени,  поэтому торопиться с принятием окончательного решения причины отсутствовали.

– Весело вы живете! – усмехнулся он, потому что подобно каждому ирландцу он был убежден в существовании сверхъестественного, и что ничего ценного без жертв не бывает. – Но чем тебе тогда Белфаст не по вкусу?
– Там опасно, и не везде можно ходить свободно. Ты ведь недаром  психанул, увидев мое лицо. У меня типичная неирландская внешность, и любой католик сразу увидит, что я не из его конфессии.
– Ну и что? В Дерри ты не боялась ходит нигде. А ведь этот город был оплотом борьбы североирландцев за объединение с остальными графствами Ольстера.

– Потому что Дерри город победителей. Их требования удовлетворены, и самолюбие местных жителей больше не страдает от присутствия каких-то там туристов откуда бы то ни было. А в Белфасте многие недовольны тем, что потеряли власть, и противостояние продолжается. В общем, «не ходи по моим улицам и не садись за мой стол» будет сохраняться еще долго.
– И ты боишься нападения?
Девчонка ответила не сразу.

– Пожалуй, нет. Это разборки местных, а я иностранка – вряд ли кто-то решит, что мои кости и моя разбитая физиономия – это то, что ему необходимо для полного счастья. К тому же мы будем в машине, и свободного времени до ближайшего по расписанию парома у нас будет недостаточно для блуждания по закоулкам и тупикам.
– В Белфасте есть музей знаменитого «Титаника». Там куча экспонатов о том, как он строился и выглядел. Есть целые фрагменты интерьера и предметы, поднятые с океанического дна. Или ты ничего про Титаник не слышала? Ах да, у вас в России это не реликвии.

– А для тебя реликвии? Свидетельства того, как некая фирма мало того, что получила страховку за намеренно утопленное судно, так еще и зарабатывает теперь на трупах пассажиров, которые там погибли?
Киллиан поежился. Ему раньше даже мысль в голову не являлась, что огромный лайнер, стоивший кучу деньжищ, можно было утопить намеренно.
– А доказательства? – произнес он намеренно ехидненько.

– Ты считаешь, что попереться через ледовое поле, и получив целых два предупреждения об айсбергах от встречных кораблей, уйти с мостика можно было по неопытности? Извини, но капитану было 62 года! Поставил он у руля  неопытного члена команды тоже нечаянно? Красные «тревожные» сигнальные ракеты он не взял с собой из ненависти к красному цвету? И рулевой развернул при встрече с айсбергом корабль так, чтобы пропороть весь борт и не осталось шансов остаться на плаву, из любви к балету в море-океане?

– Well… Coincidence…
– Никаких «уэллов». Там много чего еще было, разных мелочей, каждая из которых может быть совпадением, но все вместе – только умысел.
– У вас в России все так думают как ты?
– Конечно же нет! Большинство пребывает в заблуждении, что сознательно утопить более полутора тысяч пассажиров не способен ни один судовладелец. Россияне вообще уверены, будто люди всего мира ничем от них не отличаются.
Киллиан засмеялся – но на этот раз в его смехе ничего кроме грусти не было. Он-то знал, насколько русские туристы отличаются от остальных. И даже более того – что туристы каждой страны ведут себя на особину. Его младший племянник работал в турбизнесе и много кое-чего ему успел рассказать.
* * * * *
Ларн оказался по ирландским меркам довольно крупным городом-портом с населением в 25.000 человек. Как и следовало ожидать, это был типичный современный населенный пункт. Старинная башня-руина там имелась только одна, зато наличествовали крупнейший в Ирландии завод по производству дизельных и газовых генераторов и самая мощная в Ольстере электростанция.
И то, и другое Киллиан более чем одобрял, но искать эти заводы, чтобы постоять у их проходной, желания у него не возникло. Впрочем, как и посетить историческую руину. Хотя туда-то их, судя по рекламе, пропустили бы беспрепятственно, но одной фотографии в Интернете ему вполне хватило.

Да у них с девчонкой и времени на осмотр города не оказалось: на паром они едва успели.
– Ну вот, – произнесла девчонка, когда один берег остался позади, а второй, намеченный, еще не возник на противоположной стороне пролива, – у нас примерно час ничем не занятого времени. Как говорится в детском стишке:
И он увидел вскоре
Море, море, море.
– Если кому-то скучно, он может делать фотки, снимать видео или писать свою диссертацию, – с деланным равнодушием произнес Киллиан.
Ему не терпелось поскорее приплыть, и он изнывал от бурлившего внутри него желания немедленно куда-то бежать и вообще действовать.

– Это не диссертация, – отпарировала девчонка укоризненно, – а всего лишь аспирантская. И в этом ноутбуке ее нет – только заметки и мысли.
– И что ты заметила в последний раз?
– Задумалась, почему хотя все говорят «пикты, пикты», но язык и у вас, и в Шотландии гэльский.
Киллиан засмеялся.
– Потому что никакого народа «пикты» никогда не существовало, – пояснил он с удовольствием. 

С чувством глубокого удовлетворения он увидел, как у девчонки округлились глаза и перервалось дыхание. Только что рот не открылся, но челюсть отвисла, однозначно.
– Ты, надеюсь, шутишь?! – опомнилась она.
– Нисколько. Слово «пикты» придумали «римские» пришельцы, которые называли так гэлов за то, что те выходили на битву с раскрашенными лицами. А сами гэлы если и были когда-то единым племенем, то об этом к тому моменту давно забыли, и называли себя или по имени предка, или по названию местности, где проживали. Семь родов, родственных нашему, мы знали, а про остальных даже не слышали.

– Я читала, что в Уэльсе тоже говорят на языке кельтских корней. Хотя называли они себя «бритты».
– Что и требовалось доказать. Поэтому потомки пиктов словно мираж – они и есть, и их нет. Те, кто так себя называет – это фантазеры и вообще вруны.
– Но почему?
– Потому что во времена войн с римлянами гэлы не знали письменности, тем более не могли читать по латыни их исторические хроники. И о том, что их именуют «пиктами», они даже не подозревали. К моменту принятия христианства страна уже называлась «Альбион», а сами они «скоттами». Никто из них не стал бы бить себя в грудь и говорить: «я пикт». С какой стати?

Девчонка подумала чуток.
– Ну да, это было бы странно. И они никогда не сражались голыми?
Киллиан снова засмеялся:
– А как ты себе это представляешь? Два отряда мужиков перед битвой скидывают с себя одежду, раскрашиваются сверху донизу и бегут шинковать друг друга длинными ножами на лапшу быстрого приготовления?
– Нет, но …
– А, значит, копьями друг в друга тычут? На шашлык? И их мужские причиндалы сияют, тоже раскрашенные, демонстрируя полную дурость их обладателей.

Девчонка покраснела.
– Ну да, я на фотографиях пиктских памятников всегда видела пиктов одетыми в рубашки выше колен, – согласилась она. – А как же знаменитый шотландский килт?
– Он одевался на льняную тунику, конечно. Шерсть в те времена была грубая, наматывать ее на голое тело было удовольствием так себе. Ткань была в два раза уже, естественно, и килт состоял из двух частей: верхней и нижней.
– Я думала, что «шотландские юбки» - это изобретение более позднее.

– Во времена «пиктов» это была не юбка, а кусок материи три – четыре метра длиной: четыре нижняя часть, и три – верхняя. Верхняя использовалась дополнительно как скатка, в нее при походе заворачивалось все, что могло пригодиться, но не должно было мешать свободе рук, и таким образом висело за спиной как современные рюкзаки. Очень удобно, поверь!
– Я верю…
Девчонка ненадолго замолчала.

– Есть одна загадка, и я ее никак не могу решить, – наконец сказала она. – Гэлы пришли в Ирландию никак не раньше VIII века, и ты утверждаешь, что никто там до них не жил, а весь остров был покрыт лесами. Но ученые находят стоянки людей каменного века. Теоретически пикты, то есть гэлы, этих людей должны были сначала перебить.
– Мы никого не убивали, – скривился Киллиан. – Да это было бы и невозможно. Четверо против множества дикарей, вооруженных каменными топорами и копьями – это несерьезно.
– Тогда куда же эти первобытные люди могли исчезнуть?
Киллиан вздохнул.

– А вашим ученым не приходило в голову, что переселенцы могли не знать, как выглядит железная руда и не умели плавить металлы? Наша семья привезла с собой один топор, три ножа и гарпун для ловли рыбы. Пока дети не выросли и не завели собственные семьи, этого хватало. Но спустя еще 20 лет в поселке проживало уже 70 человек с лишком. Поэтому поневоле довелось искать, что из чего можно изготовить.
– Как просто…
– Угу. Самое примитивное объяснение чаще всего самое верное.

– А на севере в это же самое время вовсю развивался век железный…
– Именно что. Туда переселились все, кто остался от нашего племени, да и другие племена, возможно. Среди них были кузнецы. Но для нас даже обычный печной горшок стал достижением, когда нам удалось его получить.
– Как же вы готовили пищу?
– Жарили. Зерно мололи и разводили в воде – это была похлебка. Посуду делали просто и незамысловато: плели корзинки, обмазывали их глиной, а внутрь помещали миску, сшитую из шкуры животных.

– А если воду надо было вскипятить?
– Кидали в миску с водой камни, раскаленные на костре. Но до этого додумались не сразу.
Девчонка ненадолго замолчала.
– Ты так все это рассказываешь, словно сам пережил, – была ее следующая реплика.
– А вдруг?
– Ну, на Дункана Мак-Лауда ты не тянешь, и на тысячелетнего старикана тоже.
– Мы в детстве играли в дикарей. Разве вы нет?
* * * * *
Нетерпение, подхлестывавшее Киллиана весь путь от «Мостовой гигантов» до Ларна и слегка ослабевшее за время переправы через пролив, вспыхнуло с новой силой, едва паром причалил – он даже не запомнил названия порта, едва дождался, когда девчонка сядет на свое место в машине и поспешил выбраться из города.
Он мчался по шоссе с максимально разрешенной скоростью,  и то, что оно вилось вдоль по кромке берега, его не пугало, точно так же и интенсивное встречное движение – он его едва замечал. Он рвался как можно скорее вырваться из бухты – потому что в ней, в этой бухте, не могло быть того, чего искала его душа.

Вот дорога вильнула вглубь суши… вот опять повернула в сторону моря… вот снова потянулась вдоль кромки воды…
Киллиан взглянул на девчонку – та испуганно таращилась вперед и молчала, верно поняв, что с зазомбированным идиотом спорить бесполезно. Но объяснять своей спутнице хоть что-то настроения не было, и он просто снизил скорость почти до минимума, впервые в жизни радуясь левостороннему движению в бывших британских колониях.
Теперь торопиться было некуда – надо было смотреть. Потому что он не знал, как теперь называется то место, где он когда-то жил, и от которого в последний раз отчалила его лодка. И пусть это были два разных места, но они должны были располагаться поблизости друг от друга.

Он ехал – он был уверен, что сердце подскажет ему само, когда они приблизятся к заветной точке. Но сердце молчало, и через три часа напряженного внимания Киллиан смирился с неудачей.
 – Все, – произнес он, обращаясь не столько к девчонке, сколько к самому себе, – не могу больше. Как называется городок у нас по курсу?
– Гирван, – послушно подсказала девчонка.
– В нем и остановимся. Перекусим и решим, что будем делать дальше.

– Согласно, – кивнула девчонка. – Насчет перекуса. Ищем самый дешевый мотель и моча укладываемся каждый в своем углу, а еще лучше – в разных комнатах. Сегодня мы ничего обсуждать не будем. Лично я – хочу спать, и больше ничего.
А утром она сказала:
– Не хочу я  сегодня никуда ехать. Давай ты сам осмотришь все прибрежные скалы в округе, а я спокойно и не торопясь пройдусь по этому городку, посижу на пляже, загляну в местный музей и съезжу на экскурсию в знаменитый на всю Шотландию замок Кулзейн или как там он называется.

Киллиан вздохнул. Бросать девчонку в его расчеты не входило.
– Смешная ты. Замок Калзин находится как раз в той стороне, куда мы направляемся. Ну покатимся мы со скоростью 30 км в час, а не 90, и вместо 10 минут будем двигаться полчаса. Зато ты хоть что-то сможешь рассмотреть вокруг.
– Я думала, ты собираешься возвращаться на тот отрезок дороги, который мы с таким энтузиазмом исследовали вчера.
– Я бы, может, и вернулся, но это бессмысленно. Я ищу долину, где проживал когда-то наш род, откуда мы начали свой путь в Ирландию. В нашей семье сохранились некоторые предания о приметах тех мест. Эти приметы меня и интересуют.

Девчонка всплеснула руками:
– Наивный! За 1000 лет здесь ничего не могло сохраниться таким, какое описывают ваши предания. Подумай сам – это абсолютно невозможно!
– Я знаю, но я должен убедиться. Здесь, в Гирване, ловить нечего, потому что он расположен в устье большой реки, а на родине моих предков была гористая местность с ручьями и родниками.

Девчонка кивнула и настроилась еще немного поскучать. Киллиан ее вполне понимал – ничего туристического их маршрут вдоль берега моря не предполагал. Зато замок Калзин должен был утешить ее вполне. Если верить путеводителям, конечно. Здесь было полное меню: от действительно прекрасного замка, построенного во второй половине XIX века с доступными для посещения интерьерами, до садов и парков.
Детский городок с аттракционами, отель для «где переночевать», парк с оленями, пруд, фонтан, пешеходные маршруты…

И сверх того – пещеры  со входом на уровне воды.
Услышав такое, Киллиан побледнел. Он вспомнил фотографии окрестностей замка, и те из них, которые показывали его стоящим на скале над морем. Сейчас был отлив, и по тропинке, ведущей вниз, можно было спуститься как раз на это место.
– Что–то случилось? – обеспокоилась девчонка.
– Идем! – вместо ответа Киллиан схватил ее за руку. – Я тебе что-то покажу, и это будет круче любых руин!
– Вот! – показал он на скалу, под которой была видна пещера, мало чем отличавшаяся от пещеры под замком Данлюс. – именно здесь был сброшен с утеса по приказу короля скоттов пиктский мальчишка!

Глава девятая
Округлившиеся от удивления глаза девчонки заставили Киллиана добавить несколько слов в пояснение.
– Балладу помнишь у Стивенсона «Heather Ale»?  Это происходило вот здесь!
Девчонка вздохнула.
– Ты меня совсем за дуру принимаешь? – молвила она сердито. – Я отлично знаю, что «Вересковый эль» – лишь выдумка поэта. И мальчика этого он сочинил!
– Он не сочинил, а пересказал легенду.
– А разница? Все равно сказка! Ни один отец не пожертвует жизнью своего сына ради сохранения секрета рецептуры какого-то пива!

– Ну да-да, конечно! И война пиктов со скоттами сказка, и переселение в Ирландию прибрежных гэлов сказка… Откуда же тогда гэльское население там возникло, по-твоему? И баллады там сочиняются об этих событиях  тоже с помощью чистой, ни на чем не основанной фантазии?
Киллиан и сам не заметил, сколько яда он вложил в последнюю реплику.
–  Ты про старика и его дочь?
– Хотя бы.
– Но это не одно и то же.
– Отчего ж? Притом, тот мальчик очень хорошо плавал. Это был единственный шанс ему спастись.

Девчонка снова с усилием  вздохнула о произнесла нравоучительным тоном:
– Здесь внизу камни. Оглянись, дурында!
– 1000 лет тому назад камней в этом месте не лежало. И был прилив, – скопировав ее интонацию, возразил Киллиан.
Девчонка вздохнула в третий раз.
– Даже если бы ты был прав, и события легенды о «Вересковом напитке» не выдумка, но точно указать место, где они происходили, невозможно. Мемориальных досок тогда не ставили. И никаких свидетельств не сохранилось.

– Пещера внизу, – не сдавался Киллиан. – Видишь ее? Там была спрятана лодка.
– Предположим. Но тогда наверху, за современной трассой, должно было находиться поселение этого племени. Не могло же оно исчезнуть бесследно?
– Очень даже могло. Там все столько раз перекопано и перестроено, что уже ничего не нейдешь. Но примерное место мне известно.
– Примерное – это, конечно, очень точно, – скепсису девчонки не было предела. – А можно узнать, откуда сведения? Если карт в те времена еще не существовало?

– Поселение находилось не слишком далеко от этого места. Если прикинуть на современные меры длины, то километрах в 3 – 5 к северо-востоку.
– А на старинные?
– Полчаса – час быстрой ходьбы. Отсюда не видно, но на глазах у конного отряда сбежать не получится: заметят.
Девчонка подумала.
– Пожалуй, ты прав: мы ничего не найдем, как бы прилежно ни искали. Я смотрела на гугл-карте: никаких кругов, похожих на те, что покрывают всю поверхность Ирландии, в Шотландии нет.

– По крайней мере, в этой части. Поэтому мои поиски на сегодня окончены, и мы полазим по замку Калзин столько, сколько ты пожелаешь. Это не руина, как ты и заказывала – это подарок семейства Кеннеди, которое правило в здешней местности несколько столетий, Шотландскому правительству
– Знаю. Это даже не совсем музей: наверху остались жилые помещения, которые можно арендовать на несколько суток.
– То есть тебе удалось наэкономить достаточно циферок на счету в банке, чтобы ощутить себя королевой на одну ночь?
Девчонка фыркнула:

– Для того, чтобы почувствовать себя королевой, мне много денег тратить не обязательно. Для меня вполне хватит похода по дворцовым залам и  прогулки по здешним садам.
Что верно, то верно: Киллиану тоже, чтобы почувствовать себя кем-то, не требовалось снимать со счетов всю имеющуюся там валюту ради возможности провести ночь в экзотическом месте. Странно даже, он нисколько не завидовал тем, кто построил этот замок, чем-то похожий на Аббатство Кайлмор в Ирландии, только еще более грандиозный.

– Знаешь, они ведь тоже не сумели здесь удержаться, – сказала девчонка, вторя его мыслям. – Оставили все и уехали в Америку. Эмигрировали.
– Угу, – согласился Киллиан, подумав. – И даже имущество не прихватили – так все и бросили.
– Зал оружия на первом этаже с коллекцией кремневых пистолетов – это нечто супер!
– Да уж, нынешнее Шотландское правительство старается не ударить лицом в грязь, содержит все в полном блеске…

Они вдвоем сидели на скамейке в парке и отдыхали в тени каких-то деревьев. Перед ними на расстоянии броска камня бил фонтан – старый, но еще живой. Бросать камни туда они не собирались, тем более что по поверхности искусственного водоема вокруг фонтана плавали вполне себе настоящие утки.
– Слушай, – сказала девчонка, когда солнце уже перевалило на  вторую половину дня. – давай навестим то место, где мог бы располагаться поселок, воспетый в балладе. Той самой, про дочь старика.
В тот момент они уже снова были у своей машины. Бывшей резиденцией Кеннеди они уже насытились,  но до ночи было еще далеко, и можно было с полным осознанием недовыполненного туристического долга двинуть куда-нибудь еще.

– А тебе зачем? – усмехнулся Киллиан грустно. – Ты же не веришь в легенды?
– В каждой легенде заложен кусок исторической правды. Мы не можем сказать, что все так и было, как пелось в песне, но зато можем предположить, как и где оно могло бы быть.
– Согласен. А ну-ка расстилай карту, посмотрим, куда нам направить колеса… Ух ты! Да там сейчас деревенька располагается, Киркосвальд. Ну-ка включай поисковик в своем ноуте: что об этой деревеньке пишет всеведающий Интернет?

– Точно такие же побрехеньки, что и везде, куда хотят заманить туристов. Что там есть купель, в которой крестили Роберта Брюса, одного из первых Шотландских королей, и что здесь аж еще в VII веке король Освальд построил церковь в честь выигранной им битвы. Церковь была деревянной, а через 600 лет монахи построили каменную. Сейчас она, естественно, без крыши, то есть это руина, зато вокруг нее кладбище с целой кучей исторических надгробий…
– Угу. То есть это очень старое поселение. По-настоящему старое. Что и требовалось доказать.

– Ты веришь, что деревянная церковь простояла 600 лет?
– Нет, я верю в то, что каменное здание XIII века было построена на фундаменте постройки, которая восходит ко времени, когда здесь жило наше племя.
– Ты же говорил, что ваши предки не строили домов поверх земли?
– Но сейчас-то строят? Все анналы говорят, что скотты соединились с остатками гэльского населения и образовали единую нацию, которая приняла их имя, но язык ее получился гэльским, потому что гэлов было большинство. Ты же сама об этом говорила!

– Говорила. Но, получается, что этот скоттский король был не настолько плох, каким его показывает Стивенсон. Если он не стал устраивать геноцид, позволил поселению возродиться и оно продолжило существовать и развиваться?
Киллиан покраснел:
– Эта девушка… она вылечила этого короля. – выжал он из себя.
– А старик, ее отец?
– И отца тоже.
– Значит, король позволил?
– Король велел доказать, что напиток не ядовитый. И она сначала обмыла раны старика и напоила его своим зельем. Когда раны начали затягиваться, тогда король ей поверил.

– Хм-м… – молвила девчонка, подумав. – Ты складно сочиняешь, однако. Тебе бы книжки писать. Ну, не обижайся, шучу я: это называется историческая реконструкция. Конечно, так вполне могло быть… Поехали?
Киллиан пожал плечами и завел мотор. Если он не рванул в обозначенную точку пространства сразу же, как увидел под скалой, на которой стоял замок Калзин, пещеру, то лишь из страха обнаружить, что ошибся и что не сможет найти ничего, что напоминало бы о прошлом. Сейчас же все сомнения снова были отброшены, и он позволил своей машине развить максимально доступную скорость, на которую та была способна.

Путь его лежал на юго-восток, и он мысленно проклинал каждый изгиб дороги, уклонявший его от заветной прямой линии, ведший туда, где совсем недавно… нет, наоборот, очень давно, раскинулись дорогие его сердцу места.
Вот машина уже на шоссе, вот свернула на нужную дорогу. Дома деревни казались совсем рядом, но Киллиан смотрел не на них. Он жадно осматривал окрестности, силясь обнаружить приметы, которые могли бы сохраниться сквозь толщу столетий.
– Вон там, – произнес он, махнув рукой на северо-восток, – должно находиться большое озеро. Совсем близко, в часе ходьбы. Мы назвали его «Утиное». Рыбы в нем было немеряно!

– Есть, подтвердила девчонка, глянув на карту.
– А с другой стороны от шоссе – еще одно, но то подальше. Вереск видишь?
– Вон ту жалкую полоску между полями?
– Это теперь она жалкая, – Киллиан смахнул непрошенную слезинку. – А тогда вереск занимал все пространство вокруг нашего селения и даже над ним. Чувствуешь, какой здесь воздух?
Девчонка равнодушно пожала плечами…
– Конечно, тогда он был еще лучше, ведь в то время здесь не было шоссе с парами бензина. А какие вон там были леса! Я вижу, ты мне не веришь и считаешь меня выдумщиком. Полоску гор вдали видишь? Они были и тогда, их рисунок не изменился… Пошли вон к тому дому! Я хочу знать, помнят ли местные хоть что-нибудь о нашей семье!
* * * * *
– Хороший вечер! – обратился он по-гэльски к вышедшему ему навстречу человеку средних лет.
– Вечер! – отвечал мужчина по-английски, шаря глазами по лицу Киллиана, словно намеревался запечатлеть в своей памяти малейшую его черточку. – Вам чего-то надо?
– Я хотел бы найти кого-нибудь из старожилов.
– А зачем вам нужны старожилы?
– Ищу своих родственников. Я из Ирландии…
– Из предателей, значит… – доброжелательность мужчины исчезла. – Ну-ну, иди, если не боишься, что они на тебя собак натравят.

– Простите, – вмешалась девчонка, – Те люди, к которым вы  нас направили, настолько ненавидят ирландцев?
– Здесь все ненавидят ирландцев, – буркнул мужчина и захлопнул калитку.
Киллиан с девчонкой переглянулись.
– Может быть, нам лучше пройти в местную ратушу и все узнать там? – неуверенно промолвила девчонка. – В ратуше нам хотя бы подробно расскажут историю села. И может, хранятся какие-нибудь документы?

– До появления в Шотландии первых христиан письменности наш народ не знал. А христианство пришло в Шотландию лет через сотню после того, как наша семья это место покинула. Но ты права, конечно: начинать надо со знакомства с официальными лицами.
В ратуше, им оказалось каменное здание темно-серого цвета, больше похожее на протестантскую церковь без колокольни, девица сразу же потребовала у секретарши, чтобы та проводила их в кабинет главы поселка. Киллиан помалкивал, потому что словам о неприязни жителей Киркосвальда к ирландцам он отчего-то поверил безоговорочно.

– Вам чего-то нужно? – вежливо спросил пожилой солидный представитель местной власти.
– Да, – сказала девчонка. – Видите ли, я историк, и пишу диссертацию об ирландско-шотландских связях. Мы с моим гидом только что приехали из Ирландии, где у меня создалось впечатление, что все старинные семьи, разговаривающие на гэльском языке, считают своей родиной вашу страну. Они очень хорошо относятся к вашей культуре и гордятся вашими достижениями. Нас направили в ваше селение как в одно из мест, где некогда жили семьи, населяющие ныне Ирландский Запад. И вдруг я услышала, что жители вашего поселка ирландцев ненавидят!

– Мы хотели бы знать причину, – сказал Киллиан. – Вот мои документы. – Аерин, покажи свои.
– Хм… – произнес представитель власти, изучив содержимое поданного ему прозрачного пластикового пакета. – Вообще-то все просто. Среди местных существует предание, будто в незапамятные времена те, кто обязан был заботиться о стариках, больных и детях, сбежал, бросив тех умирать.
– Не может быть! – возмутился Киллиан. – В нашем племени не принято было так поступать! Вождь должен был позаботиться о своем народе!

– Вот! А он не позаботился. Они бросили беспомощных стариков, безмужних женщин с их детьми и больную девушку.
– Может, у племени не хватало лодок?
– Были у них лодки, но они предпочли погрузить на них скот и зерно для посева. Они обещали вернуться за остальными, но не сдержали слова!
– Стоп! – сказала девчонка. – Поменьше обвинений! Может, они просто не нашли обратную дорогу? Или погода стояла непригодная для плавания? Этим… вашим предкам… такое в голову не приходило? Киллиан прежде чем разыскал вашу деревню, целый день вчера на машине по побережью рыскал с картой в руках, вспоминая все приметы, которые были перечислены в записях его семьи.

– Угу. И вообще, вам никогда не было интересно, каким образом король скоттов не вернулся, чтобы вырезать всех поголовно, как он грозился? В одной ирландской балладе рассказывается о девушке, которая увела отсюда короля, опоив его каким-то зельем, – сказал Киллиан.
– Знаем мы про этот эпизод нашей истории. Но только баллада ваше врет. Король скоттов сюда вернулся, женился на девушке, которая его вылечила, и помог не умереть от голода тем, кого бросили твои предки.
– А женщины? – спросила девчонка.
– Стали женами его воинам. 

Киллиан и девчонка переглянулись. Киллиан был даже не в шоке – он вообще был потрясен и возмущен до глубины души.
– Эта девушка… она же не была знахаркой… как же она могла вылечить короля? – только и смог произнести его язык.
– Она знала место, где хранилось зелье, сваренное последним знахарем. Отвела туда короля, напоила его и он выздоровел.
Киллиан горько засмеялся.
– Стоп! – сказала девчонка. – А теперь поясните, откуда все это вам стало известно. Вы же не бессмертные боги, и 200 лет – предельный срок, в течение которого хранится память поколений.

– Не бессмертные, конечно, – согласился глава селения. – Однако вскоре после всех этих событий на нашу землю пришли проповедники христианства и принесли с собой умение записывать мысли на камне и коже животных. Когда у нас недавно ломали один старый дом, то на чердаке его нашли рукопись с изложением этого предания. Рукопись была прочитана и переведена. Она хранится в нашем архиве.
– Ой, как интересно! Вы не могли бы нам ее показать? – воскликнула девчонка
– С удовольствием. Хотя вы там наверняка ничего не поймете. Там на гэльском, местный диалект.

– Я попытаюсь! – мрачно произнес Киллиан.
– Идемте!
В архиве сельской ратуши был образцовый порядок. Искомая рукопись, свернутая в трубочку, была упакована в изящный кожаный футляр, и сохранность ее была изумительной. Кожа свитка даже не слишком потемнела и совершенно не была поражена плесенью, поэтому разворачивалась легко и не ломалась. Свиток казался бы новоделом, если бы не язык его –  старогэльский. Не узнать его Киллиан не мог!

– Мы можем это перефотографировать? – спросила девчонка. – Чтобы потом показать специалистам?
– Пожалуйста, пожалуйста, – кивнул головой глава поселка. – я буду даже рад, если текст сохранится где-то еще.
– Спасибо, – буркнул Киллиан, проглянув рукопись до конца.   
Сельский глава ему не соврал – история с королем скоттов была изложена им точь-в-точь по древнему манускрипту.

– Оставайтесь у нас на ночь, – предложил он. – Вы можете посетить наше старинное кладбище, там много знаменитых могил и несколько очень забавных надгробий. Наше село – родина матери знаменитого шотландского поэта Роберта Бернса. Сюда он приезжал на лето, здесь учился в школе и служил в нашей местности инспектором таможни. Здесь до сих пор есть дома, где проживали некоторые из героев его стихов.
– Спасибо, – произнес Киллиан. – Но я ирландец, и косые взгляды из окон домов переношу плохо. Боюсь, что я просто не смогу уснуть.
Оказалось, что он был более чем прав – выйдя из здания ратуши, они с девчонкой обнаружили, что все четыре колеса его машины были проколоты.

Глава десятая.
– Что будем делать? – спросила девчонка. – Боюсь, что в местной автомастерской откажутся ставить заплаты на наши шины.
– Самим придется, – буркнул Киллиан. – но хорошо бы не здесь. Мы провозимся часа два.
– Если не все три. В общем, так: у меня в чемодане есть одно изобретение, папа просил меня его протестировать. Сейчас как раз тот случай. Так что открывай багажник.
Киллиан открыл. Девчонка достала из своего объемистого монстра черный пластиковый футляр, откинула его крышку, и взору Киллиана предстали четыре одинаковых металлических баллончика.

– Здесь газ особого состава для заполнения проколотой резиновой круглой штуки внутри спущенного колеса. Баллончик присоединяется к ниппелю, газ самотеком поступает в черную кишку, оседает на резине и зашпаклевывает все проколотые места.
Киллиан был в шоке. Рекламировать чью-то продукцию стоявшая рядом с ним особа явно не умела.
– И ты когда собиралась мне сообщить, что у тебя в чемодане припасено такое автомобильное сокровище?
– Я хотела оставить его тебе перед своим отъездом. Зачем торопится-то было без необходимости? 

– Ох, – сказал глава села, чей рабочий день как раз закончился, и он тоже был уже на улице. – Я могу вызвать эвакуатор… Хотя… существует еще один вариант. У меня есть знакомый дальнобойщик в соседнем селе. Он как раз собирается выезжать в Глазго, и пока без груза. Поставим машину к нему в фургон, и он подкинет вас до Эйра. И ему заработок, и вам хлопот поменьше.
 – Прекрасно, – процедил сквозь зубы Киллиан. – Осталось понять, как мой внедорожник туда запихнуть.
– Не волнуйтесь, я сейчас опишу ему проблему, и он что-нибудь придумает.
– И долго его ждать?

– Он уже выехал, минут через пять будет здесь.
Киллиан кивнул: начинать ремонт колес смысла не имело.  Из поселка надо было убираться как можно скорее, а его автомобиль в любом случае вряд ли был бы на ходу сразу после заполнения газом колес. Если же дальнобойщик появится, когда процесс ремонта будет в разгаре, то просить задержаться едущего мимо делового человека, чтобы подождать окончания процедуры, выглядело бы наглостью. Футляр был захлопнут и брошен в салон внедорожника.
* * * * *
Знакомый сельского главы не подвел: фургон действительно приехал быстро. В кабине было двое: водитель и еще кто-то. Открыв торцевой задний борт, этот кто-то вытащил из нутра кузова два щита, каждый из которых был сколочен из пары толстых досок, опустил их одним концом на землю, и по этим щитам четверо мужчин (роль четвертого исполнил глава сельской ратуши) вкатили внедорожник, куда предполагалось.
После чего щиты были вдвинуты туда же, и был озвучен вопрос о маршруте фургона.
– В Глазго, – буркнул водитель, сделав короткую паузу, словно пункт назначения никак не мог вспомнить сразу.

Девчонка скосила глаза на Киллиана и «радостно» воскликнула:
– Замечательно! Нам туда же! Сколько вы с нас возьмете?
– Там сочтемся, – снова буркнул водитель.
– Не пойдет, – сказал Киллиан. – Деловые люди договариваются «на берегу». Я человек небогатый, и моя невеста тоже. Кстати, разделяться мы с ней не станем: в салоне нашей машины мы с удобством проведем время вдвоем. Если никто не возражает, конечно.
Протестов не последовало. Выслушав цифру оплаты, Киллиан кивнул и, подсадив девчонку, ловко впрыгнул в кузов фургона сам. Еще спустя пару минут тыл фургона был задраен и они там остались вдвоем почти в полной темноте.

 – Приступим! – сразу же сказала девчонка, когда их временное убежище возобновило движение по трассе.
– К чему? – насмешливо произнес Киллиан.
– К ремонту машины, естественно.
– А успеем?
– Четыре колеса – четыре баллончика. Если запустить их в действие одновременно, то к концу пути твой джип снова будет на ходу. В инструкции написано, что на выдержку колес перед эксплуатацией требуется около часа.

– А почему ты не сказала мне этого сразу?
– Не догадалась, что можно не ждать. Жаль, что нам всю дорогу придется провести на ногах, тут даже присесть негде.
– Можно снять чехлы с сидений и бросить их на пол.
– Извазюкаются.
– Чепуха, они легко чистятся.
– Жаль, что здесь даже дырок нет, чтобы увидеть, куда нас везут.

– Вряд ли наши тушки представляют для кого-то особую ценность. Я не миллионер, и наш семейный бизнес не настолько велик, чтобы надеяться получить с моих родных какой-то выкуп. Риск того не стоит.
– А банковские карточки?
– На той, что я беру с собой в поездки, количество цифр минимальное: еда, ночлег в мотелях и деловые расходы. Сейчас там раза в два больше с расчетом на тебя.
– А разве мы не все израсходовали за эти дни?
– Естественно, нет. Мы почти не тратили: ели в дешевых пабах… ты ведь сама хотела, чтобы все было по-настоящему, по простонародному.

– Ага, хотела. Только я никак не пойму, отчего целый поселок верит какой-то там писульке на куске кожи.
– Старой кожи.
– Угу.
– Написанной старинным письмом.
– Угу.
– На старогэльском языке.
– На твоем языке.
– Представь себе, на моем.
Пару секунд девчонка думала. А потом сказала:
– Я тебе кое-что сейчас продемонстрирую.

Она извлекла из своей чудо-сумки блокнот, вырвала оттуда чистый листок, взяла ручку и принялась с упоением наносить  на этот листок какие-то непонятные знаки. Это была какая-то особая вязь, совершенно Киллиану незнакомая, но несомненно, это был осмысленный текст, потому что при этом губы девчонки что-то шептали. Несколько раз она заглядывала в интернет-переводчик. Киллиан глянул – словарь был русско-латинский. 
– Что ты пишешь? – спросил он, наконец.
– Рецепт чудесного молодильного напитка сочиняю. А ты что подумал?
– Разве ты в этом разбираешься?
– Достаточно, чтобы сварганить правдоподобную фальшивку.

– А ну, озвучь! Только сразу с переводом, потому как я в латыни не силен.
– Слушай.
вереска трава сухая – 1 унция
ромашки цветы сухие– 1 унция
календулы цветы сухие – 1 унция
Смешать, истолочь в порошок в можжевеловой ступке, залить кипящей водой, перелить в горшок накрыть крышкой, и дать настояться три часа в теплом месте.
Добавить порошок из листьев белладонны – 0,5 грана. Размешать и настаивать еще не менее двух часов.
– Ловко! – засмеялся Киллиан. – Даже про вереск не забыла.

– Это еще не все. Листок необходимо состарить.
Девчонка достала пакетик с конфетами, освободила его (конфеты перекочевали в карманы ее куртки) и налив туда некоторое количество обычной питьевой воды, бросила крупинку чего-то там из своей аптечки. Хорошенько разболтав это что-то, чтобы крупинка растворилась, она достала клочок ватки, смочила его в полученном растворе и провела этой ваткой по листочку с рецептом сначала с одной стороны, а затем с другой.

Листок слегка побурел, а затем пожелтел …
– Надо просушить, – сказала девчонка невозмутимо.
Она достала из сумки врученный и в порту рекламный постер, свернула его картинкой внутрь, то же самое сделала с газетой и, положив внутрь слегка влажный листок, поместила полученную конструкцию еще в один чистый полиэтиленовый пакет. Пакет проследовал в какую-то книжку с твердой обложкой, а книжка под седалищную часть девчонкиного туловища. Еще минут через сколько-то процедура развернулась в обратном направлении – листок был сух, тверд и догадаться, что еще недавно он был бел и мягок было невозможно.

Между тем это было далеко не все, что несчастному клочку бумаги предстояло. Девчонка достала маникюрные ножницы, отрезала от него кромки, уменьшив в размере и, сунув Киллиану для «подержать», обдула его воздухом из своей дорожной сушилки и попросила помахать в воздухе.
– Надо чтобы он остыл, –  пояснила она, – иначе результат непредсказуем.
Какого результата девчонка намеревалась еще достичь, Киллиан, впрочем, спросить не успел. Не успела она забрать у него свой демонстративный образец, положить его в то блокнот, из которого листок был вырван, блокнот стянуть резинкой и бросить в свою сумку, как фургон встал, задняя стенка его раскрылась, и их пригласили на выход.

Девчонка тутже заторопилась на вольный свет. Киллиан замешкался, пропуская ее, и тоже спрыгнул на землю. Увиденный им из фургона пейзаж его несколько удивил. Фургон стоял во дворе какой-то очередной большой руины. И снаружи за стенами этой руины не было домов. По крайней мере, их не было заметно.
– Я представляла себе Глазго несколько иначе! – произнесла девчонка удивленно.
И, надо сказать, Киллиан это ее удивление полностью разделял.

– Это не Глазго, – насмешливо произнес тип, который помогал закатить их внедорожник внутрь фургона.
Теперь Киллиан его узнал – это был один из тех полицейских, кто обыскивал их машину по дороге из аббатства Кайлор в Уэстпорт. Только тогда он был в форме представителя ирландской дорожной службы.
– Вы у нас в гостях, – продолжал лже-полицейский с ухмылкой.
– У кого «у вас»? – спросила девчонка
– А моя машина? – спросил Киллиан.
– Машина – это потом. Скоро вы с ней воссоединитесь, и будете полный комплект.

Киллиан внутренне содрогнулся. Если вспомнить, в каком состоянии машина была погружена в фургон, то быть с ней «комплектом» прозвучало достаточно зловеще. Впрочем, привычка никогда не показывать страх или боль помогла ему сохранить невозмутимость на лице и подняться следом за девчонкой по ступеням крыльца к двери, ведущей внутрь уцелевшей части каменного монстра.
Он ни за что не стал бы демонстрировать подобное послушание, если бы в руке у изображающего гостеприимство типа не было стреляющей свинцовыми шариками штуки. Пистолет это был или револьвер – разницы для Киллиана и девчонки не было никакой. Особенно когда он заметил точно такую же штуку у шофера фургона, который тоже был во дворе.

Впрочем, ступеней было не слишком много – крыльцо было невысоким, а, пройдя внутрь, они и вовсе скоро свернули и стали спускаться вниз – похоже, в подвал. И уже спускаясь, Киллиан слышал внизу голоса – их ждали.
И снова ступеней было не слишком много – подвал оказался полуподвалом, с одним-единственным прорезанным где-то поверх стены окном, свет от которого падал в центр помещения, скрывая в полутьме длинный стол, за которым стояло пять стульев: четыре занятых, и один, в центре, свободный. Киллиана с девчонкой поставили в центр, под луч света и начали допрос.

Впрочем, допрос был начат не сразу – сначала на стол было вытряхнуто и внимательно осмотрено содержимое девчонкиной сумки.
– Чего вы от нас хотите? – хмуро спросил Киллиан.
– А ты не догадываешься?
– Нет.
Он действительно не знал, потому что предполагать можно было все что угодно. От того, что их за кого-то принимают, до того, о чем Киллиан даже думать себе не позволял.
– Ваш семейный рецепт. Эликсир бессмертия. Каким образом тебе удается выглядеть молодым на протяжении десятка сотен лет.

Девчонка истерически хихикнула.
– Так это розыгрыш? – воскликнула она. – Вот здорово! А я-то уже действительно испугалась – думала, что вы бандиты. Но мы не заказывали похищение – мы не состоим ни в одной туристической группе и путешествуем сами, свободным маршрутом.
– Мы не бандиты, – сказал приведший их сюда тип с пистолетом. – Мы друиды.
– Друиды? А разве они еще существуют? Значит, вы собираетесь принести нас в жертву вашим древним богам? Чтобы они явились и исполнили какую-то вашу просьбу? – теперь в голосе у девчонки было недоверие, смешанное с некоторой толикой страха.

– Ну зачем же так грустно, –  качнул головой второй из сидящих за столом. – Резать людей ради исполнения какой-то жалкой просьбы – это моветон. Мы не сатанисты и демонов не вызываем. Мы практики. А твой жених – из семьи, владеющей секретом «напитка пиктов».
– «Верескового эля? Того самого, о котором написал Стивенсон? – девчонка снова хихикнула – Киллиан, кто-то сильно над нами подшутил!
– А вот твой спутник отчего-то не смеется. И почему-то нам верит. Что завтра с утра мы начнем вас медленно убивать. По очереди, чтобы на дольше хватило.

– Стоп! – сказала девчонка. – Даже если на секундочку поверить, будто эликсир молодости существует, с чего вы взяли, будто мой жених – тот, кто вам нужен? Или вы всех ирландцев привозите в это подвал и тут пытаете?
– А всех и не требуется, –  усмехнулся третий из сидевших за столом. – Твой спутник сам признался в том, что он помнит, где чего в Киркосвальде находится, и что их семья проживала там 1000 лет тому назад.
– Да он просто предположил! Угадал! К тому же вы ведь никак не можете знать, правильно он угадал или нет – вы-то в любом случае не из бессмертных?

– Бессмертны не мы – бессмертны знания. Наши хроники, в которых описаны события, происходившие много поколений тому назад. И там приведены убедительные доказательства, что не только возможно продлить себе жизнь, но и сделать так, чтобы снова стать молодым и сильным. Что 1000 лет тому назад пиктские колдуны знали, как варить напиток из местных трав, дающий такую возможность.
– Бред!
– Может, и бред, а может и нет – кто ведает? Отчего бы не попытаться проверить? На вашем мясе, например. Вечная молодость – заманчивая штука. Что по сравнению с ней ваши замученные и сброшенные в море на корм рыбам тушки в салоне вашего автомобиля? Так что если вам нечем нас удивить – готовьтесь умирать медленно и мучительно. Кости мы вам дробит не будем: есть более действенные методы. Через месяц вы сами захотите умереть побыстрее, и вот тогда мы сторгуемся.

Дальше Киллиан не слушал. Он стоял, и его качало – он начал уходить в себя. Требовалось как можно быстрее отключить болевые рецепторы – и не только болевые, а вообще все. Превратиться в аутиста. В овощ. Он сможет… Он сумеет…
– Отведи их в камеру, – донеслось до него сквозь марево надвигающегося бесчувствия. – Пусть подумают до завтра.
В затылок ему уперлось дуло  и, услышав команду «Шагай!», он равнодушно подчинился. Девчонка шла впереди. Можно было бы попытаться сделать бросок в сторону… если бы противник был один, и имелась бы уверенность, что пуля не попадет в девчонку… а потом он очутился в каменном мешке, лязгнул засов, повернулся ключ… От коридора его отделяла решетка, за которой стоял его конвоир и что-то говорил им обоим… Нет, только девчонке.

– Послушайте, леди. Вы кажетесь мне разумнее своего парня. Так вот, постарайтесь убедить его, чтобы он рассказал завтра все, что знает. Иначе вам лично завтра предстоит тяжелый день. Эти пятеро начнут с вас.
– Но на меня жать бесполезно. Я приезжая, и не знаю ровным счетом ничего. А мой жених даже если бы и ведал что-то, то моя судьба ему безразлична, и он даже пальцем не шевельнет, чтобы спасти меня. Он меня не любит!
Конвоир засмеялся.

– При чем тут «любовь»? Ваше тело используют для демонстрации того, что его ожидает. Вашего парня прикуют к стене так, чтобы он имел хороший и полный обзор. Зрелище будет ярким и убедительным. Слишком долго вас пытать не станут – так, денька три, пока не доведут до того, что вы будете скуля, умолять вас прикончить, потому что после того, что с вами проделают, жить не захочет ни один человек.
– Зачем вы ее пугаете? – скривился Киллиан. – Она иностранка, ваши боссы не станут впутывать ее в ваши дела. К тому же ее станут искать. 

– Может и станут, хотя еще не скоро. И не найдут, это уж точно. Но не потому, что леди будет мертва. Проделав с ней все, что только можно, ее не убьют, нет, чтобы ты, парень, не обольщался иллюзорной надеждой, будто терпеть недолго. То, во что леди превратят, бросят на подстилку вон в тот угол и примутся за тебя. Только будут делать это медленнее, гораздо медленнее. И все это время в твоей подружке будут поддерживать жизнь и сознание.
– Послушайте! – прозвучал возмущенный голос девчонки, – неужели вы тоже верите в эту чушь с Эликсиром молодости?

– Неважно, верю ли я. Я еще не достаточно стар, чтобы мне хотелось вернуться на 20 лет назад. А вот моим боссам уже под 70, и они готовы ухватиться за самую призрачную возможность продлить свое пребывание в этом бренном мире и замедлить бег времени. И разжалобить их даже не пытайтесь – людские слезы и стоны для них все равно что музыка.
– А для вас?
– Я палач. Вытягивать из вас жилы и закачивать в ваше тело химпрепараты буду я. Как и пальцы отрезать. По одному. Сначала на ногах, затем на руках. Удовольствия мне это не доставит, но я привыкший.
Пауза.

– Простите, но вы не могли бы напоследок дать нам возможность хотя бы эту ночь перебыть нормально? Здесь очень холодно. Не могли бы вы принести наши куртки и коврик, на котором мы сидели в фургоне?
– Вон там в углу – солома.
– Она наверняка старая и заплесневевшая. Я боюсь на нее ложиться. И мыши там, наверное, бегают.
Снова пауза – конвоир удалился. Сколько он отсутствовал, Киллиан не понял – время перестало для него существовать. Очнулся он снова от голоса их тюремщика.
– Вот ваши куртки и подстилка, – прозвучали слова. – Я ничего не имею против вас, леди. Жаль, что вам не повезло связаться не с тем парнем. Выпустить вас я не могу, но я обещаю, что убью вас как можно быстрее.
 
Часть третья
Россия
Глава первая
Тюремщик ушел
– Нет, это ж надо! – возмущенно произнесла девчонка, обращаясь на этот раз к Киллиану. – Эликсир молодости! Прямо как маленькие дети – верят во всякие сказки!
– Ты мне мешаешь, – произнес Киллиан отстраненно. – утихомирься.
– Ты надеешься придумать, как нам отсюда можно сбежать?
– Нет, я надеюсь отключиться от внешнего мира и стать недосягаемым для пыток. Чем возмущаться, ты лучше сама попробуй сделать то же самое. Замедли сердечный ритм, частоту и глубину дыхания. Ложись и повторяй мысленно: «Я хочу умереть. Я слышу лишь себя. Я вижу лишь себя. Боли нет…»

– Как это «нет»? – возмутилась девица. – Эгей, не уходи, ты мне еще нужен!
– Зачем? – равнодушно произнес Киллиан, открывая глаза. – Если я умру, то они не станут тебя пытать. Ты им станешь не нужна. Или ты тоже думаешь, будто я что-то знаю?
– Как можно знать то, чего не может быть!
Киллиан грустно засмеялся.
– А как же твой рецепт?
– Там все просто и без чудес. Вереск и ромашка – оба относятся к легким снотворным. Календула заживляет раны, а белладонна – известное болеутоляющее, если ее брать в ничтожно маленьких количествах и не злоупотреблять.

– Угу. А теперь представь себе, будто существует травка, которая запускает в обратную сторону процессы старения.
– Это невозможно.
– А вдруг? Если официальная медицина чего-то не признает, то это не значит, будто оно не существует.
– Ты хочешь сказать, что тебе известна такая травка?
– Я хочу сказать, что ее существование не противоречит законам природы. Поэтому бесполезно доказывать друидам, что напитка, дарующего молодость, не существует.
Девчонка подумала.
– Если бы существовал напиток, который запускает процессы старения в обратную сторону, то этот процесс коснулся бы и мозга. А это значит, что его клетки омолодились бы с потерей памяти о прожитых годах.

Киллиан кивнул – девчонка реально была умна…
– Ну и нафик такое омоложение нужно? Только представь себе хоть на минутку, Предположим, ты родился и вырос в ту эпоху, когда Ирландия была покрыта лесами, в этих лесах много дичи, реки полны рыбы. Доживаешь ты до 45 лет, выпил напиток омоложения, лег спать… просыпаешься – и ничегошеньки о прошедших 25 годах не помнишь. Ты снова молодой парень, вот только ты никого вокруг не знаешь, и тебя тоже никто.
– Если рядом с тобой будет человек, который тебе поможет разобраться, то это не страшно.

– Угу. Было не страшно, пока жизнь не изменилась неузнаваемо. Представь, что этот парень открывает глаза сейчас. И что бы он увидел? Лесов нет, на оленей охотиться нельзя, рыбу в реке ловить нельзя, вся земля принадлежит непонятно кому, язык изменился. Вместо лошадей – железные штуки на колесах, которые питаются отвратительно пахнущей жидкостью, ядовитой для человека.
– Угу. Ты еще не рассказала про странных черных мурашек, с помощью которых можно молча передать сообщение на бумаге и экране монитора. Про Интернет, огромных железных птиц, летающих по воздуху. И много, много всего остального.

– В том-то и дело. И такой стресс этот парень должен был испытывать раз за разом по 4 раза за столетие. 4000 эпизодов! Скажи, кто бы согласился? Терять каждый раз дом, друзей, семью… Такое бессмертие – ад, а не рай. Любой бы с ума сошел, но ты-то не похож на сумасшедшего.
Киллиан хмыкнул. Действительно, он сумасшедшим не был…
– Ты это им объясняй, не мне, – произнес он угрюмо. – Лучше скажи, зачем я тебе нужен живым, если от мертвого меня больше проку?
– Ну как же? По закону жанра, если мужчина и женщина оказались вместе накануне казни, то им полагается заняться… ну, этим самым… что мужчина и женщина делают в одной постели.

Киллиан невольно усмехнулся.
– И где проживает тот жанр, которые этот закон установил? – с любопытством спросил он.
– Ну, это не то чтобы закон, но во всех книжках и кино люди так поступают.
– А мы непременно обязаны подражать героям дешевых комиксов и голливудской порнухи?
Девчонка покраснела как вареный рак, затем побледнела и с усилием проговорила:
– Ты что, дурак? Ты разве не слышал, что со мной завтра будет? А у меня еще никогда ничего не было… с мужчиной. И я хочу перед смертью узнать, что это такое. Испытать.

Киллиан поморщился. Никаким энтузиазмом демонстрировать что-нибудь эдакое кому бы то ни было он не горел. К тому же уходило драгоценное время, требующееся для перестройки организма.
– Нет, – поморщился он. – справляйся со своими проблемами сама.
– И тебе меня нисколечко не жалко?
– Если бы это помогло тебе завтра не чувствовать боли, я бы мог себя заставить. Но это не поможет.
– А вдруг поможет? Во всех книжках и кино после этого самого действия герои находят выход из создавшейся ситуации, или на них сваливается «рояль в кустах», который их спасает.

– Что за рояль?
– Это выражение такое. Обозначает чудесную неожиданную помощь.
– Ну так и ищи этот самый рояль, а меня оставь в покое.
– Не получается. У меня в голове только мысль, будто ты настолько меня ненавидишь, что даже перед смертью не способен преодолеть ко мне отвращение.
Киллиан скрипнул зубами: девчонка точно от него не отвяжется.
– Ладно, ложись. С чего там положено начинать? С поцелуев и расстегнутых кофточек?
* * * * *
Настроиться должным образом на допрос следующего дня Киллиан не успел – он заснул самым позорным образом в объятиях коварной девчонки. Его разбудило лязганье железного засова и крик их тюремщика:
– На выход!
Киллиан поднялся, и медленно зашагал по коридору, на ходу застегивая куртку. Девчонка опять была впереди, и казалась спокойной как удав. По крайней мере плечи у нее были расправлены, и особой нервозности он не чувствовал. Им обоим снова приказали встать в центре зала, а луч света падал на стол, за которым теперь сидело пятеро. Сразу все стало ясно: их вчера не допрашивали, потому что ждали приезда Главного.

– Ну, что ты надумал? – спросил один из вчерашних четверых.
Киллиан промолчал.
– Тогда приступим к действиям. Порядок таков. Тебя сейчас пристегнут вон к этой стене (в указанном месте выразительно блеснули цепи с наручниками для рук и ног), чтобы ты мог спокойно и без истерик видеть все, что сейчас будет происходить с твоей девушкой.
Он кивнул кому-то позади Киллиана, его подхватили под руки и поволокли к стене. Впрочем, он шел сам и не сопротивлялся, когда его приковывали: на сопротивление требовались силы, а их следовало экономить.

– Ты, наверное, думаешь, что вот сейчас мы на твоих глазах начнем забавляться с твоей красоткой. Будем. Но не мы. В нашем возрасте плотская любовь уже не интересна. Зрелища – вот что волнует кровь.
Главарь поднес ко рту какой-то предмет и издал короткий свист. В помещение вбежал коричневый кобель внушительных размеров и принялся бегать вокруг девчонки, ее обнюхивая.
– У этого парня давно не было сучки. Твоя блондинка вполне ему подойдет: молодая, свежая, секси… Расстегните штанишки, леди и спустите их! Лучше сами. Добровольно. Иначе вместо удовольствия вам сделают очень больно. Не стесняйтесь – наш Барбо опытный кавалер. Еще ни одна леди не высказала ему претензий.

Этот тип не шутил – кое-что на теле кобелины демонстрировало готовность к спариванию. И еще: было видно, что девчонка тоже это поняла. Однако не было похоже, чтобы она испугалась.
– Стоп! – громко произнесла она, подняв руку. – Ваша собачка, безусловно, прелестна, и, возможно, я была бы не против побаловаться с ней, но я человек принципов. Я давала своему жениху слово, что никогда ему не изменю, и собираюсь это слово выполнять. Однако у меня есть встречное предложение.
Палач, который стоял слева от девчонки между ней и прикованным к стене Киллианом, ухмыльнулся.

– И что интересного для нас вы нам можете сообщить? – спросил главный из пятерки за столом.
– Я рассказываю все, что знаю по интересующей вас теме, а вы после этого отпускаете нас с Киллианом по добру по здорову.
– Это зависит от ценности вашей информации, – проговорил кто-то из пятерых.
– Фирма веников не вяжет. Можно начинать?
Главный из пятерых медленно кивнул.

– Я приехала в Ирландию исследовать местный фольклор по приглашению Киллиана. Познакомились мы с ним по Интернету, полгода переписывались, и однажды он проговорился, что в производимую их фирмой косметику они добавляют настойки разных трав. Вы даже не представляете, как меня это заинтересовало! Моя мать из семьи потомственных медиков, и войдя в доверие к своему жениху, я быстренько выведала все, что меня интересовало.
– Мерзавка! – процедил сквозь зубы Киллиан.
– А это как посмотреть. Про «Эликсир бессмертия», как вы уже догадались, я ничего никогда не слышала, но ирландскую легенду о колдунье, которая пила из родника молодости и была праматерью семи гэльских племен я читала.

– К делу, –  прозвучало от стола.
– Сейчас перехожу к основному… Киллиан повез меня на экскурсию по землям гэлов. Когда мы проезжали через Корк, то в каком-то месте наша машина свернула с шоссе и покатила по проселочной дороге к одиноко стоявшей ферме. Оттуда навстречу нам вышла красивая женщина средних лет. Ей было никак не больше тридцатника.
«Ой, внучок пожаловал!» – сказала она.
«Здоровья тебе, бабуся! – ответил ей Киллиан. – Я заехал показать тебе свою невесту.»

Она пригласила нас к себе в дом. Вот этот листок, который лежит перед вами, я прихватила оттуда. Он валялся во дворе, я подумала, что его выбросили, подобрала и сохранила. В общем, она нас накормила как полагается, а когда мы уезжали, дала Киллиану фляжку с каким-то отваром. Точнее, настойкой, и просила беречь ее и экономить, потому что некоторые травы, которые в настойку входят, собирать надо в самом начале лета, и до следующего года сварить это лекарство уже не получится.
– И где же эта бабушкина настойка? – прозвучал вкрадчивый вопрос. – Мы обыскали ваши вещи, но ничего похожего на фляжку с лекарством не нашли.

– Так уметь надо прятать! – широко улыбнулась девчонка. – Стала бы я бросать где придется ценное лекарство? Я рассчитывала увезти его с собой в Россию! Это состав, который заживляет раны, погружает человека в здоровый сон и помогает нормализовать внутренний состав крови. Он повышает иммунитет и излечивает многие заболевания, перед которыми современная медицина бессильна.
Киллиан застонал и заскрипел зубами.
– Да! – повернулась к нему девчонка.– Я спрашивала твою бабушку, и она была рада поговорить с понимающим человеком. Уведите вашу собачку, раскуйте моего жениха, и я на нем продемонстрирую вам действие лекарства его бабушки.

Она подошла к столу, нацепила на нос очки, взяла свою сумку-почтальонку и принялась шарить в ее нутре. После того извлекла из дорожного швейного набора маникюрные ножницы, сунула снова руки в сумку и принялась там что-то резать. Спустя минут пяток она вытащила непонятно из каких глубин казавшейся пустой емкости очередной полиэтиленовый пакет. Пакет был запаян со всех четырех сторон, и симметрию его нарушала приваренная сбоку горловина от бутылки с пробкой. В пакете что-то плескалось: какая-то жидкость.
– Вот, – произнесла девчонка гордо, – та самая ранозаживляющая настойка. А теперь подайте сюда моего жениха, и я продемонстрирую на нем ее действие.

Киллиана отковали от стены и подвели к столу. Девчонка царапнула своими когтями ему по руке, так что выступила кровь, затем достала из своей походной аптечки ватные палочки, смочила одну из них в жидкости из пакета и потерла мокрым кончиком ватной палочки царапины на руке парня. После того поднесла эту же палочку ко рту парня и приказала:
– Лизни!
Киллиан послушно высунул язык и прикоснулся его кончиком к ватке. Требовать, чтобы ватку девчонка достала из пакета свежую, он не решился: чем меньше зелья попадало ему сегодня в организм, тем было лучше. Чувство бодрствования и без того начало очень быстро таять – он начал погружаться в дрему, и охотно поддался такому состоянию.

Ноги Киллиана стали слабеть и невыносимо захотелось прилечь. Впрочем, этого он уже не запомнил – просто предположил, потому что в своем следующем воспоминании он лежал на полу, и кто-то трогал его за поцарапанную девчонкой руку. Кожа там немножко покалывала, но так и должно было бы быть.
–  Смотрите-ка, даже следа от повреждения не осталось! Кожа как новая! – донеслось до него.
– Как я и предупреждала, исцеление происходит только в спящем виде, – вещала девчонка…

Киллиан открыл глаза и встал. Судя по тому, что он помнил, как его отстегивали от наручников, проспал он недолго. Он бросил взгляд на стол – там было пусто, если не считать фляги-пакета с желтоватой жидкостью. Рядом лежал листок из девчонкиного блокнота, испещренный все теми же нечитаемыми значками. Сейчас он выглядел точь-в-точь как рецепт алхимиков, извлеченный из древней рукописи. Сумка девчонки стояла на полу, снова располневшая и застегнутая на молнию.
– Вот все, что у нас имеется, – продолжала девчонка. – Насчет омолаживающих свойств этого снадобья я не в курсе, но только ни в какой эликсир бессмертия я не верю, так и знайте.

– А что скажет ваш жених? – обратился главный из пятерых, уставившись Киллиану прямо глаза в глаза. – Готов он отвезти нас к своей бабушке?
– Нет, – отвечал Киллиан угрюмо. – Хоть что хотите со мной делайте, даже не надейтесь! Знахарство в Ирландии карается тюремным заключением, и все наши семейные рецепты у нас отнимут, да и бизнес запретят. И церковной анафеме подвергнут, а то и вовсе сбегать придется, как это уже бывало не однажды.
– Ты слишком молодой на внешность, чтобы это помнить, – снова произнес самый крайний за столом, и в голосе его прозвучала четкая насмешка.

Киллиан внутренне содрогнулся: недостаточная убедительность могла закончиться для них с девчонкой трагически. Надо было подкинуть еще чуток реализма…
– Бабушка рассказывала. Историю нашей семьи я хорошо выучил.
– Мы можем отдать на анализ вот эту настойку.
– Не проблема. Отдавайте. Все алкалоиды, в ней содержащиеся, безвредны, и ядовитых среди них нет. Но анализ ничего вам не скажет о том, откуда эти алкалоиды были извлечены.
– Ты расскажешь.
– Рад бы, но я не в курсе. Я химик, а не народный лекарь.

– Вы обещали нас отпустить, – сказала девчонка.
– Несколько попозже. Сначала мы продегустируем эликсир вашей бабушки. Говорите, что он безвреден?
– Я испытывала его на себе. Как видите, жива-здорова, и не рассыпалась.
Главарь мотнул головой в сторону, противоположную цепям с кандалами, и тюремщик, он же по совместительству палач, выставил на стол графин и пять стопок. В графине плескалась жидкость, а стопки были пусты. Палач отвинтил пробку от фляги-пакета, наполнил стопки и снова закрыл.

Главный из пятерых перекрестился – то же самое сделали остальные четверо. Они все делали, повторяя его движения, подобно волкам за альфа-самцом, причем одинаковыми жестами, как дрессированные. И лекарство опрокинули себе в рот по его сигналу, и ладони сложили перед грудью как для молитвы, и пробормотали что-то синхронно.
Что именно – Киллиан не разобрал, но это был не английский, не гэльский и не латынь. Теперь он сумел разглядеть их лица: бритые, ухоженные, все пятеро персонажей были действительно очень старые – их выдавали кисти рук. Приятный аромат заполнил комнату, и Киллиан с удовольствием его вдохнул. Концентрация паров была ничтожной и сонливости вызвать не могла, но напомнила о летнем луге и вольной воле.

– Отведи их в камеру, – приказал главный палачу-тюремщику. – Когда мы проснемся, то решим, что с ними делать.
Девчонка нагнулась за своей сумкой…
– Оставь! – прозвучал приказ.
Девчонка выпрямилась и не издав ни звука протеста, послушно шагнула в темноту. Точно также молча она зашла в камеру и подождала, пока был задвинут засов, а большой навесной замок очутился на своем прежнем месте. Звук проворачивавшегося ключа – и сам ключ, судя по жестам тюремщика, повис на гвозде,  вбитом в стену рядом с камерой.

– На доверяй своему парню, – сказал тюремщик, обращаясь к девчонке. – Ради своей семьи он готов умереть, но никогда ради тебя.   
– Учту, – отвечала девчонка грустно. – Я вообще-то знаю, что он не собирается на мне жениться. Послезавтра я улетаю домой, а он останется здесь.
– Если вам удастся отсюда выбраться. Я сейчас уеду, и не появлюсь, пока меня не позовут мои боссы. Если же они не проснутся, то их ждет легкая смерть, а вас – мучительная и неприятная. От голода и жажды.

– Наш джип выкатите из фургона, пожалуйста. Если вас это не затруднит, конечно.
– Не затруднит, леди. Выкачу. Для вас – все, что в моих силах. Остальное – вне моих должностных обязанностей. Не скучайте, птенчики, я вас предупредил.
Он повернулся и удалился. Киллиан долго вслушивался в звуки его шагов – судя по всему, их тюремщик действительно ушел. Потом с улицы донесся звук мотора – и они с девчонкой остались одни.

Глава вторая.
– Что будем делать? – усмехнулся Киллиан. – Снова совершать полагающийся смертникам ритуал «мужчина + женщина»?
– Вот еще! – фыркнула девчонка. – Как ты думаешь, они уже спят? – она кивнула в сторону зала с друидами.
– Надеешься, что если их позвать, то они нас отпустят? Поздно, двадцать минут уже прошло. Надо было поменьше болтать с тем типом.
– Да ты никак ревнуешь? – в голосе девчонки прорезалось ехидство.

– Ревновать? С чего бы? К кому? Был бы порядочный человек, а то тьфу! – поклонник деревьев и камней. Они же кровавые жертвы приносят, разве ты не видела рисунка на полу зала с канавками для стока жидкости? Противно было смотреть, как ты перед ним лебезишь, пытаясь вызвать на сочувствие.
– Ничто не обходится нам так дешево и не стоит так дорого, как вежливость – меня этому учили, уж извини, если тебе это не по нутру. Подождем еще пяток минут для гарантии и займемся второй половиной науки, преподанной мне предками. Она называется «Помоги себе сам».

– У тебя не закончился набор роялей?
– Я их еще даже не доставала. Сколько у нас времени в запасе до пробуждения твоих пациентов?
– С чего вдруг они стали моими? Это ты им выпоила содержимое своей сумочки. Но если состав был действительно бабушкин, то они не проснутся ни сегодня, ни завтра.
– А когда воскреснут?
– Тогда им будет уже не до нас с тобой. Они забудут все что происходило накануне.
– Ты точно знаешь?
– Гарантия. Рецепт моей бабушки осечек не дает.

Девчонка кивнула.
– Ну все, –  сказал Киллиан немного погодя. – Сейчас они точно в отрубе. Можешь демонстрировать свою науку.
Вместо ответа девчонка засунула пальцы левой руки в правый рукав, пошарила там и явила на свет два коротких толстых баллончика, к каждому из которых был примотан полый металлический стержень. Один из них она протянула Киллиану.
– Это суперпортативные огненные резаки, – пояснила она. – Нам надо подобраться к замку, а решетка мешает. У меня руки не пролазят. Вот эти два прута необходимо спилить. Подай мне кожух от сидений для защиты от искр, а потом отвернись и не смотри, иначе ослепнешь.

– А ты?
– У меня очки с затемнением. 
– А если не получится?
– Тогда придется ковырять швы между каменными блоками стены. Но это хуже. Дольше потому что.
– А как мы откроем замок?
– Не боИсь, все предусмотрено.
Девчонка сняла курточку, намотала ее на голову, затем повязала кожух от сиденья на манер фартука, отчего очки на ее носу стали непроницаемо черными, и проговорила приказным тоном:
– Закрой глаза и отвернись.

Киллиан послушался. Раздался легкий хлопок, затем шипение, затем в камере стало так светло, как на самом ярком солнцепеке.  Свет просачивался даже сквозь веки. Затем послышался звон упавшего на пол металлического прута и снова стало темно.
– Все? – спросил Киллиан, открыв глаза.
– Нет, я же сказала: с двух сторон отрезать надо. Готовься. Приступаю…. Вот теперь все!  Можешь поворачиваться.
Когда Киллиан повернулся, решетка, преграждавшая им путь к свободе, слегка изменилась, а на полу валялись два железных прута. Он наклонился, чтобы их поднять, и тутже отдернул пальцы – пруты были горячими.

– А ключ? – спросил он, пока девчонка снимала с головы куртку и возвращала стеклам очков прозрачность.
– Ключ пока трогать не будем: я не знаю точно, где он висит, а вырезать всю секцию решетки у меня не хватит запаса газа в баллонах. Замок мы откроем вот этим.
Она пошарила во втором рукаве своей чудо-куртки и извлекла в полумрак тюремной камеры нечто похожее на складной ножик с множеством лезвий.
– Это магнитная отмычка, –  прозвучало пояснение.
– А если не сработает?
– Вот тогда и будем пробиваться к ключу. А пока затаись и не мешай.

Девчонка встала перед решеткой на колени, просунула наружу обе руки и принялась что-то там варганить. Раздалось три щелчка, что-то лязгнуло…Девчонка вытащила руки, положила свою приспособу на пол, потрясла руками, разминая пальцы, и снова просунула руки между прутьев решетки, обнимая щиток с невидимым замком.
Бамс! – и замок упал на пол. Звук при этом раздался такой, что Киллиан невольно вздрогнул, ожидая, что сюда сбежится охрана.  То есть головой он знал, что охраны здесь быть не должно, но страх, как оказалось, все это время жил внутри него и просто молчал, ожидая момента, когда можно будет вскочить и процвесть, заставив сердце замереть, а затем заколотиться в неистовом режиме. Ноги стали ватными, в голове зашумело, и…

– Помоги мне сдвинуть засов, у меня руки слабые, – донесся до него голос девчонки. – Металл старый, ржавый, и плохо поддается.
Странно, но эти слова, сказанные будничным тоном, подействовали на Киллиана как ушат холодной воды. Возможность что-то делать, а не быть пассивным зрителем, привела его в чувство мгновенно. Шаг к решетке – и покрытая коррозией железка послушно переползла в нужную сторону, давая возможность  двери распахнуться, а двум пленникам покинуть место, грозившее стать для них совместным склепом.

Оказавшись в коридоре, девчонка сняла с себя чехол от сидений, передала его Киллиану, вновь натянула курточку, собрала и рассовала по карманам свои приспособы и, прихватив с пола железные прутья, произнесла:
– Это оружие. «Лом» называется. Чехол сложи, чтобы ничего здесь не оставлять.
Странно, но по коридору они вдвоем шли крадучись, словно действительно боялись, что их услышат. Это было глупо, точно так же как глупо было прежде чем пройти через зал к выходу, туда глянуть. Как и положено, все пятеро стариков-друидов спали, причем заснули они сидя за столом, положив головы на подставленные руки.

Девчонка подошла к ним, но проверять, насколько их сон крепок, не стала – она забрала свою опустевшую пленочную фляжку, сунула ее в сумку и, повесив эту сумку на плечо, пошла к лестнице наверх. И опять же она старалась при этом ступать тихо, практически  бесшумно.
Впрочем, выйдя на улицу, она засмеялась, и Киллиан вслед за ней – их джип стоял во дворе на всех четырех готовых к дальнейшим свершениям колесам. Странный тюремщик-палач выполнил свое обещание!
Вот только жаль, что он не прихватил с собой свирепого пса, которого четверка спящих внизу старцев прочила в кавалеры побывавшей в их когтях русской туристке. Вышеозначенный кобель явно воспринял всерьез предложение воспользоваться случаем и почтить своим вниманием человеческую самку. По крайней мере он очутился на плитах двора раньше, чем они с девчонкой успели спуститься с крыльца.

– Спокойствие! – произнесла девчонка, повернув голову к Киллиану. – Вот тебе твой железный прут. Если пес бросится  тебя кусать – бей его по носу изо всей силы, по голове тоже можно. Но пока не бросился, не вздумай махать, иначе собака воспримет твое поведение как агрессию.
– А ты?
– Меня он не тронет, я самка. Я его отвлеку. Как только очутишься внизу, медленно отступай к машине, открой дверцу и стой, не дергаясь. Прут держи на уровне груди и не бойся. Пес умный и знает, что мы его сильнее… правда, Барбо?

Последние слова девчонка произнесла уже стоя внизу, причем так, чтобы за ее спиной было свободное пространство для прохода Киллиана. Перед тем как ступить туда, Киллиан еще раз внимательно глянул на пса, мощные лапы которого вовсе не свидетельствовали о его физической слабости. Впрочем, у девчонки в руке также был кусок кованого ржавого железа, и агрессии тот пока не проявлял. 
– Иди, Киллиан. Просто иди, торопиться нам некуда, мы никуда не бежим, мы были здесь в гостях. Машина наша, и сумка тоже. Мы ничего не украли, мы честные люди. Барбо здесь на службе, он охраняет своих хозяев.

– Гавв! гавв! – пролаял пес, но не тронулся с места.
– Умница, Барбо! – сказала девчонка.
Киллиан медленно обошел девчонку со спины и столь же медленно пошел к машине. Та стояла немного наискось, ближе к воротам, что позволяло держать голову в полоборта и не спускать глаз с пса. Где-то на полпути Киллиану очень, очень хотелось ускориться, и словно почувствовав его состояние, огромное лохматое животное неторопливо потрусило в его сторону. 
– Барбо, ты куда? – строго произнесла девчонка.

Это не помешало ей тоже двинуться в сторону машины причем так, чтобы в тот миг, когда морда пса поравнялась с Киллианом,  очутиться между ними, и до джипа они  дошли все вместе.
Киллиан достал из кармана куртки ключи и открыл дверцу.
– Садись первая! – произнес он хмуро.
– Это кресло шофера, – возразила девица. – Я сейчас обойду капот, а ты пока откроешь мне вход на мое, пассажирское место. Барбо проводит меня.

И она преспокойно пофланировала вдоль корпуса машины на противоположную сторону, а пес действительно пошел с ней нога к ноге. Эта парочка передвигалась столь спокойно, что и впрямь можно было поверить, будто жуткая громадная псина совершенно ручная. Впрочем, поравнявшись с открытой дверцей пассажирского сидения, пес пренагло оттолкнул девчонку и влезши на сидение вместо нее, принялся громко и звонко лаять, а затем попытался лапой открыть бардачок.

– Спасибо, Барбо, мы поняли. Сейчас мы отыщем, что тебя беспокоит.
Девчонка открыла «бардачок» и принялась перебирать хранившиеся там мелочевку, выкладывая все по очереди на приборную панель. Едва в ее руке оказалась штучка размером с фалангу указательного пальца, как пес гавкнул и зарычал. Киллиан тоже бы зарычал на его месте: штуковина эта явно принадлежала не ему и не девчонке.
– Умница Барбо, хороший пес. Смотри, мы это оставляем здесь, – произнесла девчонка.

Взяв странную штуковину двумя пальцами, она кинула ее  подальше от машины на плиты двора, и пес побежал в ту сторону. Впрочем, девчонка не слишком долго любовалась на его перемещения. Она юркнула на освободившееся сидение, захлопнула дверцу машины и скомандовала:
– Вперед!
Спорить с ней Киллиан не стал. Ворота были открыты, и желание не мешкая покинуть излишне гостеприимную точку на просторах Британских островов было у них с девчонкой обоюдным. Будь его воля, он бы предпочел махнуть отсюда прямиком на паром и как можно быстрее начать разрезать волны пролива, носящего ставшее вдруг родным и близким Киллиановому сердцу имя: «Ирландское море».

– Интересно, где мы сейчас находимся? – спросила девчонка, доставая свой смартфон. – Ой, он разряжен!
– Будем проезжать мимо какого-нибудь дорожного знака, сориентируемся, – отвечал Киллиан. – Гляди-ка,  мы совсем близко от трассы!
Действительно, если бы не густые деревья и кустарник, то он бы давно знал, что сбежать из замка можно было бы даже пешком, если бы не подвал и не решетка. До общественной дороги была всего сотня метров, и плюс не более полукилометра до главной многополосной трассы. Еще через минуту после поворота мимо них уже промелькнула какая-то деревенька на букву «А».

Может, этим «А» был и хуторок – Киллиан предоставил девчонке подобные загадки маршрутизации. Его уже не волновало ни то, что шоссе пролегало вдоль обрывистого берега, ни красоты природы – лишь бы быстрее убраться, лишь бы подальше…
 – Смотри! – вдруг воскликнула девчонка, показав на обочину дорожного полотна, где, съехав кабиной в кювет, стоял фургон, весьма напоминающий тот, который привез их в обиталище друидов.

У Киллиана задрожали руки, и он едва справился с желанием развернуть машину и помчаться в обратную сторону. Страх на мгновение овладел им. Ведь что он, Киллиан знал об обычаях и суевериях нынешних обитателей этих мест? Ни-че-го! И он еще раз надавил на тапочку, рискуя вылететь с дороги, не вписавшись в очередной поворот.
Встревоженный голос девчонки и отсутствие погони заставило его слегка успокоиться и убрать ногу с акселератора.
 – Ты что, с ума сошел? – воскликнула она.
– А ты уверена, что фургон был тот самый? – произнес Киллиан в ответ.

– Конечно. Я хорошо запомнила цифры и буквы его номера. В минуту опасности моя память становится почти идеальной. Но нельзя же так гнать! Мы не на «Формуле-1»
– Ты надеялась, что я заторможу, чтобы поинтересоваться, что там стряслось?
– Я и без торможения знаю: водитель заснул за рулем. Самое обычное дорожное происшествие. Машина потеряла управление, на повороте въехала на встречку и оказалось в кювете. В счастью, перед тем как вырубиться водитель успел выключить мотор и к кювету фура двигалась уже по инерции.

– Неужели ты даже туловище в кабине успела заметить?
– Естественно. Они же свалились с моей стороны.
– И ты не кинешься их спасать? Не позвонишь по номеру 999?
– Спасать? Кого? Ты успел проникнуться сочувствием к своим палачам? Вот молодец: истинный схимник-христианин! Эти двое не олени в заповеднике! Тип, милосердие которого заключается в обещании клиенту легкой и быстрой смерти, спасения не заслуживает. Пусть сам лопает свое милосердие полной ложкой!
–  Я думал: ты добрая.

– Вот и ошибся: я злая. Мой дедушка, который меня воспитывал – бывший уголовник, и много кое-чего мне понарассказывал про полицейских. И про святош тоже.
– Это он научил тебя пользоваться отмычкой?
– Угу, он. У нас дома много всяких приспособ имеется криминального назначения. Очень помогает при разных ЧП.
– А почему ты сразу ими не воспользовалась? В первую же нашу ночь?
– Потому что все эти приспособы были в сумке. Их надо было достать и переложить, чтобы были под руками… Ну вот и полиция с мигалками, легка на помине! Летят, не задерживаются.

– Это скорая помощь. Ambulance.
– Откуда уверенность?
– По звуку.
Последние три реплики диалога состоялись несколько позже, минут через двадцать, когда Киллиан уже полностью взял себя в руки. Скорость его джипа плавно снизилась до разрешенных 90 километров и тон, каким он задал девчонке важный для них обоих вопрос, прозвучал невозмутимо, словно ни к чему не обязывал:

 – Определилась, где мы находимся?
– Угу. Ты не поверишь, но мы движемся в сторону гавани, из которой отходят паромы в Ирландию. Подъедем с другой стороны. Главное, вспомнить, как тот порт называется.
– Ты уж постарайся. А то прошмыгнем мимо в порыве эйфории.
– Ты испытываешь эйфорию? – спросила девчонка уныло.
– А ты нет? Только представь: скоро всем нашим приключениям конец! Тебя никто не станет преследовать, и эти гнусные друиды о крепко-накрепко тебе забудут.
– Ну а ты? Ты сам их не боишься?

Киллиан засмеялся.
– Мне бояться нечего. По документам я родился и вырос не на Дингле, поэтому глава администрации из Киркосвальда никому не сможет указать, откуда я к ним явился. Шофер, когда проснется, ничего не вспомнит. Остается палач. Но этот либо тоже наглотался эликсира, либо в него не верит. И вряд ли захочет выставлять себя дураком. Так что я посажу тебя на самолет, вернусь к нашим и спокойно займусь бизнесом.
– Ловко!
– А то!
* * * * *
Только на пароме Киллиан вспомнил, что кое о чем важном он девчонку не спросил.
– Почему ты не испугалась собаки? Это же громадный псина. Если бы он встал на задние лапы, то оказался бы выше тебя ростом! Или ты укротительница животных, владеющая тайной магией?
Девчонка засмеялась.
– Скажешь тоже: магией! Мы держим дома двух собак, и я научена с ними обращаться. У меня папа имеет охотничий билет и ходит с ними в тайгу.

– У вас дома и ружье есть?
– Естественно. Мы живем возле заповедника, а там кого только не водится, и зверь часто подходит к нашему поселку, чуть ли не по улицам бродит. Волки – самое обычное явление. Но там и медведи есть, и тигры и даже приморский леопард. Правда, его никто не видит, этот зверь умен и хорошо прячется, но фотоловушки его засекали.
– Фотоловушки? А что это такое?
– Специальные камеры ночного видения. Их маскируют, поблизости кладут приманку в виде каменной соли-лизунца, включают и уходят. Когда появляется какой-либо зверь, они автоматически включаются и снимают его на видео. Очень удобно: и животное не травмируется, и знания имеем.

– Ты тоже умеешь стрелять?
– А как же! В нашем поселке все умеют, со школы.
– Но разве в заповеднике можно стрелять?
Девчонка так на Киллиана взглянула, что слово «запрещено» замерло у него на языке.
– Ты тупой или малохольный? Никто, гуляя по тайге с ружьем, если на него понесется дикий кабан или волчара, не станет вспоминать строчки из книжонки для бездельников. И тебе не рекомендую. Не смог себя защитить – значит пропал. Конечно, тебя пойдут искать, у нас же приграничная зона, но твоим обглоданным останкам будет уже все равно.

Глава третья
– Я думал, что в тайге найти никого не возможно. И что даже не ищут.
– Ха! Следы ж остаются! Граница должна быть на замке, и с этим строго. Мой второй дедушка, мамин папа, служит в гарнизоне, откуда видно китайскую территорию. Представляешь?
Киллиан представлял. Не китайскую границу, которую он никогда не видел, но ситуацию.
– А из вашего поселка Китай видно? – спросил он на всякий случай.
– Нет, у нас тайга мешает.

Они помолчали. Поведение русской туристки стало для Киллиана более чем понятным. Если девчонка привыкла к экстремальным ситуациям, то странно было бы ей визжать и рыдать, когда надо было подумать и сделать. Но тем она была опаснее, и ее признание, что она приехала в Ирландию для того, чтобы выведать секреты их фирмы, запросто могло оказаться правдой.
– Ты хитрая, – сказал он. – заранее все просчитала, надеясь, что я выложу состав нашего семейного рецепта ради того, чтобы тебя спасти.

– А ты и впрямь его знаешь? – прозвучал ответ.
– Конечно же, нет. Но ты так уверенно пылила про мою бабушку, что я даже засомневался, не заезжали ли мы и впрямь к ней на ферму.
Девчонка вздохнула.
– Ничего я не знала, ни про какую бабушку. Все просто. Я уже поняла, что ваш состав – сильное снотворное. Но надо было как-то заставить эту веселую компашку его выпить. А для этого требовалось сочинить сказочку, которой бы они поверили. Я соединила вместе весь фольклор, который ходит вокруг «верескового эля» по обе стороны Ирландского моря, и соответственно его преподнесла. «Молодая бабушка» прошла на-ура.

Некоторое время они молчали. Что думала девчонка, Киллиан не знал, да это его и не касалось. Зато сам он думал, что задачу заставить девчонку забыть все, что она узнала об их семье, он выполнить уже не сможет. И что слишком многие знают о нем то, что знать не следует, если его так легко вычислили и нашли.
* * * * *
– Ой! – произнесла девчонка внезапно.
Она вынула руку из кармана и вытащила еще один миниатюрный предмет непонятного назначения. Предмет был похож на кубик от какой-то игры: гладкий и то ли металлический, то ли сделанный из темного пластика.
 Что это? – спросил Киллиан с любопытством.
– Представления не имею, но это не мое. В качестве рабочей гипотезы предположим, что это был «жучок» чтобы нас прослушивать… Поэтому лучше-ка я это выброшу, от греха подальше.

И она действительно размахнулась и выкинула непонятный предмет в пространство за борт парома.
– Кстати, проверь и ты свою куртку.
Девчонка могла бы и не указывать, потому что руки Киллиана уже обшаривали все множество карманов элементов его одежды. Теоретически он понимал, что никто кроме «палача» подкинуть прослушку им не мог, и мучительно припоминал, не брякнули ли они с девчонкой чего-нибудь, что могло бы им повредить.

Потому что даже если запись их разговоров и не велась, все равно и одного свидетеля достаточно, чтобы спокойное существование для семьи закончилось навсегда. Ведь если «палач» слышал их с девчонкой последние разговоры, то наверняка попытается отследить путь перемещения Киллиана по Ирландии и выйдет на Алву. Чего допустить было никак нельзя.
Алва намеревалась в ближайшее время исчезнуть вместе с мужем, и появление соглядатаев могло поставить их «бегство» под удар. Особенно если бы ее начали шантажировать жизнью Брай. А вот после того, как они в Дораном, исчезнув, оборвут все связи с родней, угрожать им не будет ничего. 

Племянники волновали Киллиана, как ни странно, намного меньше. В родовые секреты они посвящены не были, и носили другие фамилии, чем Алва. Небольшой счет в банке был у каждого, и на каждый Алва положила сумму, необходимую для оплаты колледжа, чтобы можно было закончить учебу.
Каждому уже выделена его доля и предоставлена свобода идти независимым путем. Но чтобы обеспечить эту долю, требовалось кому-то продолжать вести фирму. И этим кем-то должен был стать самый старший и опытный. В общем, вывод бы прост и незамысловат: Киллиану надо было где-то перебыть две-три недели, отследить, нет ли за ним хвоста, а это значило, что порывать с девчонкой было рано. Что он ей и озвучил.

– Если бы ты могла задержаться еще на один день, то мы бы полетели вместе.
– Я могу, конечно, – отвечала та оживившись. – А что у тебя за дела?
– Помнишь фермера-эмигранта из Сирии по имени Халил? Мы были у него в гостях на Инишни?
– С которым ты договорился о выращивании оливок на масло?
– Да, я уже заказал саженцы и оплатил. Завтра надо забрать, пока они в нормальном состоянии, и отвезти.
– Я думала, что сейчас не сезон. И что растения сажаются либо весной, либо осенью.

– У нас круглый год дожди и повышенная влажность. Послезавтра обещают перемену погоды с возвратом к нормальной, так что все приживется. К тому же оливки – деревья вечнозеленые, и им все равно когда их обрежут, выкопают и в землю воткнут.
– Если ты уверен… Дело прежде всего, конечно. Только ты созвонись предварительно с Халилом, и с плодопитомником.
– Разумеется. Ты едешь со мной в Голоуэй или хочешь полазить по Дублину?
– Лучше с тобой. Одна я теперь боюсь.

Киллиан кивнул. Он бы тоже на месте девчонки боялся. Подвергнуться изнасилованию собакой – это надо пережить! И то, что процедура не состоялась, вряд ли способно было уменьшить стресс. По крайней мере, отпечаток ужаса столь ярко был нарисован на ее лице, что ошибиться было невозможно: девчонка не притворялась!
– Ну и зря. С любой группой туристов безопаснее, чем в моей компании, – вылетело у Киллиана. – В Ирландии тоже есть друиды, и исповедание их религии не считается противозаконным.

Не предупредить девчонку он не мог, хотя и был уверен, что искать их в Голоуэе не станет никто. Как оказалось, и девчонка рассудила похожим образом.
– Глупости, – возразила она. – Пока те пятеро не проснутся, догонять нас никто не станет. Да и зачем? Даже если они вели запись наших разговоров и запечатлели на видео мой рассказ, то там ничего нет ценного для их верхушки. Сейчас выпускается много средств по заживлению ран, а болеутоляющих и со снотворным эффектом вообще уйма. Твою несуществующую бабушку в Корке искать им придется долго, ведь я не называла никаких имен. А через три дня наши следы остынут.
* * * * *
– Зачем ты летишь со мной? – спросила девчонка, когда они уже сидели в пассажирской гондоле дирижабля, дирижабль был в воздухе и летел, взяв курс на восток.
В багажной гондоле параллельно с ними двигался по воздуху все тот же ненаглядный джип, с которым Киллиан расставаться не захотел, потому что намеревался увидеть Россию, путешествуя самостоятельно на собственных колесах. Это обошлось ему в стоимость четырех дополнительных пассажирских билетов, но в конечном итоге было не дороже поездки по земле с учетом паромов, трат на бензин и пошлины при пересечении Украинской границы.

Тем более что украинской визы у него не было. Может, она и не требовалось (он не проверял), но зато у его спутницы кроме приглашения в Ирландию не было ничего, и это сильно затруднило бы их возможность снова встретиться и вновь наладить контакт.
А сейчас контакт уже был. Они оба понимали друг друга с полунамека и «смотрели в одну сторону», а не пялились друг на друга. В общем, девчонка была удобна, как привычные домашние тапочки. Слишком удобна, и это сильно настораживало. Словно биоробот, изготовленный с учетом его вкусов.

Однако признаваться, что ему требуется спрятаться на пару недель, Киллиану не хотелось. Он был мужчина, и семейные традиции требовали от него всегда и везде демонстрировать храбрость и выносливость. Перечень исключений к воспитанию не прилагался, и приходилось импровизировать.
– Я хочу встретиться с Эллой, – произнес он.
– А… протянула девчонка с видимым безразличием. – Вот оно что… А я уж было решила…
И она горько рассмеялась. И что-то в ней переменилось, словно лопнула какая-то невидимая струна, струна связи с ним, Киллианом.

Они оба замолчали, а затем девчонка произнесла устало:
– Как ты думаешь, эти… друиды… они долго проспят? Целую неделю?
Пугать девчонку не хотелось, но и правду выдавать тоже…
– Больше года. Если их быстро найдут и перенесут в безопасное место. Иначе их сожрут крысы до того как они проснутся.
– Жуткая смерть.
– Тебе жалко тех, кто собирался подвергать тебя пыткам из любви к стонам и крикам жертв?

Девчонка поежилась.
– Ну, они просто нас разыгрывали… – молвила она тихонько. – Как туристов.
Киллиан усмехнулся. Эти русские просто непробиваемы – их вера в то, что весь мир добр и разные ужасы – это выдумка Голливуда, была безгранична.
– Но позванный ими кобель… как его…ага, Барбо… почему-то был всерьез настроен на то, чтобы исполнить роль твоего сексуального партнера. И очень было похоже, что ты у него не первая.
Девчонка сделала глубокий вдох и выпалила:

– Моральное давление и физические повреждения – не одно и то же.
– Угу. Ты просто не видела никогда этих самых «физических повреждений».
– А ты видел?
Киллиан молча кивнул. Вспоминать ему не хотелось…
– Смерть во сне – это даже не казнь. Это со стороны выглядит ужасно, но в реальности банальное избавление от мук. Ты их, считай, одарила божественной благодатью. Незаслуженной. Даже синильная кислота вместо этого снотворного была бы недостаточно жестким способом избавить мир от той веселой компании.

Девчонка опустила глаза и произнесла:
– Ты говорил про побочку от применения вашего состава. Будто он одновременно стирает память о предшествующих событиях. 
– Не помню, когда я это говорил, но, предположим. И…?
– Какой отрезок жизни он стирает?
– Сколько человек проспит, столько и сотрется. Поэтому лучше не пить и не лизать подобные вещи. Абсолютно безопасных лекарств не бывает.
Девчонка подумала еще немного.

– А ты знаешь, сколько нужно проглотить вашего зелья, чтобы можно было забыть две недели?
Киллиан внутренне засмеялся. Надо же, какая пронырливая девица: правильно Алва ее опасается.
– Естественно, знаю, – отвечал он снисходительно. – Мне известно о его применении все.
– Тогда отмерь мне нужную дозу. Я хочу заснуть – и вычеркнуть из памяти свое путешествие по Ирландии.
Это было что-то новенькое в ее репертуаре…

– Зачем? Ты же позабудешь все, что успела узнать. Все собственные исторические изыскания для твоей научной диссертации.
– Аспирантской. Но «собственные изыскания» возможны и без поездки «в поле» – информацию можно извлечь из Интернета. «Всемирная паутина» содержит массу нужных фактов.
– Тебя так напугали поклонники древне-саксонского язычества? Неприятно вспоминать, как ты изъявила готовность спариться с собакой лишь бы избегнуть боли?
Девчонка побледнела и процедила сквозь зубы:
– Ты дурак или как? Я. Хочу. Забыть. Тебя.

Киллиан рассмеялся, на этот раз вслух.
– Разве я сделал для тебя чего-то плохое? Ты сама просила меня об одолжении – я исполнил.
Девчонка побледнела еще больше и тяжело задышала.
– Я к тебе привязалась. Я полюбила тебя. Я приехала в Ирландию по твоему приглашению, потому что надеялась, что ты привыкнешь ко мне. Что эта поездка нас сблизит. Но ничего такого не произошло. Мне стыдно вспоминать, как я перед тобой унижалось в той камере. И горько постигнуть, что даже после этого у тебя не мелькнуло ко мне и искорки чувства.
– Я в том не виноват, – произнес Киллиан безмятежно.

– Конечно, не виноват. Но я хочу забытья. Слишком много не надо – в конце августа меня ждут на работе. Одной крышки от фляжки хватит?
– Крышка - это лишнее. Достаточно десяти капель.   
Киллиан хохмил. В желание девчонки «отключиться и забыться» он не поверил ни на мгновение. Это была типичная манипуляция. Еще ему было любопытно: что девчонка ответит. Но та замолчала, и до конца пути не проронила ни слова.

Прилетели они точно по расписанию, и их уже встречали. Точнее, встречал один человек, а именно Элла. Сестры обнялись, затем Элла переключила внимание на Киллиана. Она была точь-в-точь такая, какой он ее представлял по фото: отменная фигурка с небольшим аккуратным бюстом, в отлично сшитом модном платье, эту фигурку подчеркивавшем, и модный макияж на лице.
И, конечно же, натуральные золотые волосы, собранные в два симпатичных хвостика, длина которых позволяла им струиться по плечам, но не мешала. Аккуратная челка на лбу, две волнистые пряди вдоль висков – все в девочке было мило и симпатично. Странным было лишь, что при виде этой ожившей мечты внутри Киллиана ничего не екнуло: ни восторга, ни обиды. Ему было все равно, словно и не было в подмене одной сестры другой никакого обмана.

Всей компанией они пошли ловить личный багаж. Девчонка получила свой чемодан, Киллиан дождался выгрузки джипа, который выехал последним, и пока сестры улучшали свой внешний вид  в «Дамской комнате», он сел за руль и отвез машину на предназначенную для этого стоянку. Девочки вышли…
– Садись на переднее сиденье, – произнесла Ирина, обращаясь к Элле. – Киллиан хотел побывать на Красной площади, показывай ему дорогу.
– А ты?
– А я немного подустала. Хочу отдохнуть.

И она действительно села назад. Без улыбки, но и без гримасы недовольства.
– Меня беспокоит «палач», – сказал Киллиан, обернувшись к ней. – Мне кажется, он будет тебя искать.
– Искать меня? С какой радости? На фанатика с горящим взором он не смахивал. Он больше похож на тупого охранника, какие не ищут себе хлопот, потому что…
Девчонка не договорила.
– Потому что любая инициатива наказуема, – довершила Элла. Ее голос был столь же красив, сколь и ее внешность: приятного тембра, с легкой хрипотцой, придающей ему пикантность. – Едем, чего мы ждем?

Действительно, ждать было нечего. Девчонка (Киллиан упорно продолжал так называть Аерин для себя) опять молчала, зато Элла добросовестно надела на себя роль экскурсовода и исполняла ее более чем добросовестно.
Странно, но Киллиан ее почти не слушал. Правостороннее движение, принятое в Москве, отнимало у него массу внимания. И внезапная сонливость девчонки, сначала сидевшей, а затем прилегшей на задней половине салона автомобиля, его отчего-то беспокоила. Девчонка никогда не спала днем, у нее не было такой привычки.
Вырулив на обочину, Киллиан вышел, открыл дверцу и наклонился над спящей. Слабый аромат «верескового эля» донесся до него. Киллиан вынул у нее из-под головы сумку и заглянул туда. Подкладка, за которой девчонка прятала свою хитрую фляжку, снова была подпорота. Не до конца, но достаточно, чтобы добраться до горловины фляжки…

Глава четвертая

Ирина Тарханова была и права, и не права, не ожидая подлянки от того человека, которого они с Киллианом окрестили «палач». Права в том, что тот действительно не собирался о них никому докладывать, и не права, посчитав его тупым. Тупым в охране среди высшего эшелона делать нечего, и этот человек исключением не был. Тупица, например, не успел бы за считанное количество минут заметить странность в отношениях между «женихом и невестой»: парень не испытывал к своей спутнице никаких чувств.

А намеков было полно: предполагаемый жених насмешливо кривил губы, когда к его невесте обращались «леди». Ему было безразлично, что его девушку собираются унижать, да еще таким экзотическим способом. По всему, ему даже жалко ее не было – его интересовала только собственная судьба.
Девчонка же явно была влюблена и представления не имела, во что оказалась втянута. Она честно выложила все, что знала о лекарстве, которое лежало у нее в сумке, и действительно надеялась, что их с парнем после этого отпустят. В отличие от «жениха». Тот с явным раздражением следил за тем, как пустеет фляжка, и зелье исчезает в глотках «дегустаторов». Похоже было, что лекарство действительно было ценным!

Снотворным эффектом оно в любом случае обладало. В этом «палачу» предстояло убедиться очень скоро – после того как шофер их фуры начал клевать носом прямо за рулем, а затем вырубился, не заметив ни того, что машину развернуло поперек дороги, ни того, что выключился мотор. Повезло, что  они уже успели проехать мост и не свалились с обрыва.
Вылезши из кабины, «Палач» имел все основания порадоваться тому, что, впечатленный демонстрацией зелья, организованной девицей на ее женихе, он не прикоснулся к нему после того как запер «парочку голубков» в камере. Четкое выполнение служебных инструкций спасло их обоих: и его, и напарника-шофера. Который явно поддался искушению…

«Крепкое, однако, зелье умеют варить ирландские бабушки..."
«Везет, счастливчику: спит и теперь в нирване…»   
Нирвана действительно оказалась крепкой: о своей везучести шофер не догадался даже после того, как явилась вызванная «палачом» скорая помощь – привести его в сознание медикам не удалось. Суету вокруг фуры и извлеченного из кабины неподвижного туловища «палач» имел удовольствие наблюдать в полном объеме: и воочию, и в бинокль.

Жаль, не удалось послушать, что медики говорили, но из-за кустов это было не расслышать, а общаться с полицией в планы «палача» не входило. Озвучивать посторонним предположение, что их пациент хлебнул напитка «молодой бабушки» было чревато служебными неприятностями.
Однако разобраться в ситуации стоило – и не дожидаясь отъезда «амбулатории на колесах» «палач» поспешил покинуть место происшествия, чтобы вернуться туда, где имелась пара человек, которые этот феномен могли прояснить. То есть в замок. Теоретически он должен был успеть: если шофер спал, то спали и друиды, на которых он работал. И, судя по спокойствию девчонки, продолжение драмы должно было последовать нескоро.

Опыт «палача» не подвел, он успел. То есть пес Барбо по-прежнему бегал во дворе, пятеро за столом крепко спали, а «сладкая парочка» отдыхала в тюремном покое. По крайней мере оттуда не доносилось ни звука, и скоро стало понятно, почему: «голубков» в клетке не было, упорхнули.
Не сказать, чтобы «палача» это сильно опечалило: юная русская леди вызвала в нем определенную симпатию, и меньше всего ему хотелось участвовать в утилизации ее костей. Главное, что «голубки» сбежали сами: ключ от замка как висел на стене, так и продолжал висеть, окалина на решетке свидетельствовала, что оба прута были вырезаны газовым инструментом изнутри, а сам замок в расстегнутом виде валялся на полу. Даже не прикасаясь к нему, можно было догадаться о применении отмычек. 

«Палач» и не собирался прикасаться: все следовало сохранить в неприкосновенности. Оставался вопрос: кому докладывать о происшествии, и следовало ли докладывать вообще. Выйдя в зал, «палач» осмотрел стол. Фляжки из сумки русской леди там не было, зато на полу валялся листок с непонятными значками, выпавший из ее блокнота. «Палач» подумал – и спрятал листок в нагрудный карман.
Перед каждым из пятерых сидевших за столом стояло по хрустальной сверкающей стопке, материал, из которого они были изготовлены, мог оценить по достоинству только подлинный знаток антиквариата. «Палач» знатоком не был, но сверкание ему нравилось, особенно когда его подчеркивала налитая в стопки жидкость. Сейчас как раз был такой случай – на дне каждой стопки желтели остатки от настойки, распитой спавшими за столом. И эти остатки желательно было взять на анализ.

«Палач» подумал. Вынув из холодильника початую четвертинку с минеральной водой, он вылил остатки на пол, нацедил из кулера немного обычной воды, разлил по стопкам. Тщательно перемешав в каждом обе жидкости посредством зубочистки, он слил раствор в бутылку – получился примерно один большой стакан слегка желтоватой приятно пахнувшей субстанции.
Бутылку требовалось пометить – «палач» достал красную изоленту, и обернул ее яркой полоской, замкнув в кольцо. Оставалось засунуть емкость с раствором в карман, вымыть стопки, отправить их в сушильный шкаф – и процесс уничтожения свидетельств пребывания в замке российско-ирландской парочки был завершен.

Теперь никто не мог помешать «палачу» приняться за поиски изготовителей загадочного зелья. Особенно если можно было плотно закрыть дверь в подвал и запереть ее на ключ. Не стоило пугать туристов видом пяти фигур в капюшонах, уснувших за столом в сидячем виде, ну а посвященные знают, как и чем можно дверь открыть.
Что еще? Пес во дворе. Пес был существом невиновным, пса следовало накормить, и «палач» накормил. Это было нетрудно: холодильник с мясом стоял во дворе, в будке охранника. Пса следовало напоить, и он налил ему полную миску воды, плеснув туда чуток «зелья», чтобы собака не увязалась за ним. После этого надо было сесть и подумать о своих дальнейших действиях.

Итак, что «палач» имел на руках?
Странную историю с рецептом старинного якобы чудодейственного «напитка пиктов». Странную пару иностранных туристов, выдающую себя за жениха с невестой. Странного парня, якобы уроженца Киркосвальда, но которого там, в этой деревне никто не помнит.  Имена обоих туристов, их гражданство и адреса, по всем признакам подлинные.
Намеревайся «сладкая парочка» и дальше передвигаться вместе, да еще и на машине, перехватить их было бы легко. Но поскольку «жених и невеста» планировали разорвать отношения и разбежаться в разные стороны, то проследить за ними обоими сразу было в одиночку невозможно.

Девушка завтра, а может даже и сегодня, улетит в свою Россию, и из игры выпадет окончательно. Что делает слежку за ней бесполезной, и как лицо значимое ее вычеркиваем. Остается парень, этот самый Киллиан. По всем признакам, он в паре был главным, им и требовалось заняться.
Сделав запрос по своим каналам, место регистрации «клиента» установить было несложно: Ирландия, Корк. Что же, на последний паром «палач»еще успевал…
Пес, кстати, уже сладко спал в своей будке…
* * * * *
Вечером, уже в Ирландии, в гостинице на окраине Белфаста, «палач» проанализировал поступившие к нему данные. Искомый Киллиан, фотография прилагалась, значился лицом двойного гражданства, иммигрантом из США. Ирландский паспорт получи пять лет тому назад, заплатив за него положенную пошлину и предъявив необходимый для этого пакет документов. В его собственности значилось 4 гектара земли и небольшой дом коттеджного типа, где он и был зарегистрирован.

Находилась собственность Киллиана в Корке: русская леди не солгала. Именовалась эта собственность в реестре как «фермерское хозяйство» и «коттедж». Из Белфаста дотуда путь был длинный, с тремя пересадками. Но спешить нужды не было – «палач» и не спешил. До нужной точки пространства он добрался во второй половине дня. Согласно данным перечня населения, коттедж в любом случае не пустовал: вместе с парнем там проживала старушка, дама возрасте 80 лет. Значилась дама бабушкой Киллиана, и поездка в любом случае обещала быть не напрасной.

Калитка открылась дистанционно, и чтобы подойти к дому, потребовалось прошагать около сотни метров. Привыкшего отмерять ногами километры человека такое расстояние не пугало, тем более что дорожка была мощеной. Дом приятно отдавал свежим ремонтом: гладкой штукатуркой стен, покрашенными рамами оконных переплетов и отличной дверью «под старину» с удобным крыльцом и перилами. Перед домом был разбит цветник, а по бокам двора на равном расстоянии друг от друга росли плодовые деревья: подрезанные, в человеческий рост, для удобства сбора даров природы и кустарник, также плодовый.

По двору важно расхаживали куры, бегала небольшая собачка, и белый пушистый кот грелся на лавочке, подняв ради гостя голову, чтобы сопроводить его взглядом от калитки до входной двери.
Впрочем, прежде чем «палач» ступил на крыльцо, дверь открылась и на пороге возникла опрятно принаряженная старушка. Одежда рубежа XXI века выдавала в ней возраст за 70, такое давно не носили: очевидно, это было одно из одеяний ее молодости и когда-то оно ей очень шло. Впрочем, вкус у дамы был, и она не выглядела смешно.

– Зачем господин офицер пожаловал? – спросила старушка, сразу распознав в пришлом должностное лицо. – У нас все документы в порядке, и налоги мы регулярно платим.
– Вам знаком этот парень? – показал «палач» нужную фотографию на смартфоне.
– Киллиан! Что с ним? – вскинулась старушка.
– Не волнуйтесь, все у него благополучно, – быстро проговорил «палач», потому что волновать старушек было чревато последствиями. – Он нужен нам только как свидетель транспортного происшествия. Он сейчас дома?
– Не знаю, может и дома. Он ведь не сообщает мне, куда ездит и на сколько.

– Жаль… Вы не могли бы рассказать о нем побольше, вдруг мелькнет какая-то полезная информация, и я пойму, где его искать.
Эту фразу «палач» произнес намеренно: родственники лиц криминального поведения после подобных слов сразу же норовили отказаться от общения и с разной степенью вежливости намекали убраться вон, спустив на незваного гостя собаку. Но старушка вместо этого раскрыла дверь и расцвела улыбкой.
– Заходите! – пригласила она. – Чаю не хотите? Я вам наш семейный альбом покажу, и вы все обо всех узнаете.

Чаю «палач» даже если бы и хотел, то пить его из рук возможной кандидатки в отравительницы не собирался, но сразу отказываться было незачем. Тем более что всегда можно было изобразить рассеянность или нелюбовь к определенной марке чая, если бы хоть что-то в его запахе показалось подозрительным.
Однако заварка в из открытой банки издавала запах мелколистового «Ахмада», да и готовый напиток посылал в ноздри сигналы исключительно положительные. В любом случае было непохоже, чтобы старушка баловалась экзотическими растительными сборами, тем более что первой свой чаек  продегустировала она сама, и вовсе не настаивала на том, чтобы ее гость, изобразив глоток, продолжил испитие.

Более того: создалось впечатление, что приглашение на чай было для нее всего лишь способом поговорить. Она охотно выложила свою полную биографию, начиная от детства, юности в обеспеченной семье и замужества по любви. Киллиан, по ее уверениям, приходился ей правнуком от старшей дочери, которая эмигрировала в США в 2014, там вышла замуж и назад не вернулась.
Приехал он в Ирландию в 2050 году, получил гражданство как внук бывшей гражданки и первым делом заплатил все семейные долги по кредитам. Долги образовались самым естественным способом: у бабушки обнаружилась саркома, а на операцию и терапию требовались большие деньги. К сожалению, операция не помогла, не помогали и обезболивающие, и старушка готовилась помереть в хосписе, о чем и было сообщено заокеанской родне.

– Киллиан привез из Америки какое-то лекарство, забрал меня из больницы, и я пошла на поправку, – сказала старушка. – Ну и я не осталась не благодарной, конечно. Дом этот переписала на него, с правом дожития. Теперь вот хожу как королева, руки в боки, делаю только то, что сама захочу.
– Кто же у вас прибирает, стирает, огород сажает (огород был виден в окно, и там росла не только картошка)?
– Соседи. Они арендуют у нас землю исполу: половина урожая им, половину мне. И за работу по уходу за мной внучок им доплачивает, когда меня навещает.
– А часто он сюда заезжает?
– Не реже раза в месяц. Он и лекарства мне привозит, после которых все мои хвори как рукой снимает. Киллиан работает в какой-то фармацевтической компании. Названия я не знаю, но видно, что платят они хорошо.
* * * * *
Соседи рассказ старушки полностью подтвердили. Но хоть она и выглядела моложаво для 80 лет, однако дом ее на дом знахарки совсем не походил. Перед тем как выйти на улицу «палач», словно случайно, вынул из кармана листочек с таинственными значками из блокнота русской леди и развернул его так, чтобы старушка могла знаки увидеть и опознать. Но старушка не опознала – она не отреагировала никак.
То есть не здесь парню дали фляжку с таинственным лекарством, и парень лгал своей предполагаемой невесте об источнике своих доходов. Он заезжал с ней в какую-то подпольную лабораторию по изготовлению или переработке наркоты, и второе было более реально с учетом близости побережья.

Портрет внука-благодетеля не совпадал с выражением лица парня, готовящегося подохнуть ради сохранения тайны приготовления травяной настойки, пусть даже и обладавшей каким-то снотворным эффектом.
А вот торговля новым синтетическим препаратом широкого спектра действия – вполне. И не от фарминдустрии, отнюдь нет – те предпочитали проводить свои исследования официальным образом, через аптеки и больницы для бедных. А вот наркокартели… У этих щупальца были длинные, и бог знает чем парню могли пригрозить, если тот развяжет язык. Средство самоубийства у него точно имелось, если исходить из подслушанного в камере разговора… 

Похоже, что в его лице «палач» наткнулся на филиал одного из таких гигантов. То есть русская леди была нужна этому самому Киллиану не как невеста, а как объект для опытов. Или «лошадка» для перевозки контрабанды.
Поэтому боссы друидов и заинтересовались этой «сладкой парочкой». Они собирались либо заполучит секрет, чтобы либо перетянуть бизнес на себя, либо придавить его на корню.
Это была не торговля человеческими органами, которая становилась все менее востребованной после изобретения искусственного сердца легких.

И не практикование запрещенных обрядов с человеческими жертвоприношениями, ради сбора доказательств по которым «палач» и очутился в охранниках возле алтаря друидов. «Эликсир молодости», когда во всем мире во власти стоят старики, мог не только обогатить – он мог возродить древнюю религию и стать лестницей к контролю над сильными мира сего.
«Если бы он существовал, конечно…»
Как там сказал парень: «не противоречит законам природы…» Но требовались хоть какие-то доказательства, а вот их-то как раз не имелось! Не имелось вообще, если не считать полбутылки сильно разбавленного снотворного.

«Состав, который заживляет раны, помогает нормализовать внутренний состав крови, повышает иммунитет и излечивает многие заболевания, перед которыми современная медицина бессильна» – на одном этом можно было бы любой мощной религиозной организации сделать бизнес, который стоил бы любых вложений.
А может был смысл проследить за русской леди?
Так размышлял «палач», двигаясь от домика старушки до трассы и вдоль нее. Голосовать оказалось бессмысленно – никто даже не останавливался, так и довелось грести пешкаря до автобусной остановки. Впрочем, это не помогло: автобус пришлось ждать долго – одинокого полуармейской наружности мужчину подвозить никто желанием не горел.

Зато поступило сообщение о русской туристке: некто по имени Киллиан оплатил ее перелет до Москвы и сам взял билет на то же рейс. Что обозначало: парень не собирался оставлять свою спутницу в покое. Однако чем бы это ни закончилось для юной леди, но миссию наблюдателя облегчало: следить за одним объектом проще, чем сразу за двумя.
 «Что ж, Россия так Россия», – решил усталый мозг.

Глава пятая
– Ну и чего мы встали? – недовольно сказала Элла. – Что-нибудь случилось с машиной? Или бензин кончился?
Киллиан хмуро покачал головой. Неожиданный поступок девчонки его не столько удивил, сколько возмутил. Это ж надо было на такое решиться!
«Интересно, сколько она выпила настойки? – Не меньше 10 капель, это уж точно. А если больше? Вот и верь после этого в здравый смысл блондинок! И это еще одна из умных!»
Но об инциденте можно было подумать после. В любом случае от стояния на шоссе проблема рассосаться не могла!
– Поехали, – произнес Киллиан, снова садясь на водительское сидение. – С машиной все в порядке. Просто мне надо подумать. Помолчи немного.

Элла надулась, но замолчала.
«Придется теперь везти девчонку до самого ее дома, хочешь не хочешь. Не бросать же ее в таком положении?»
По правде говоря, логики в Киллиановом рассуждении не было никакой. Напоение девчонки зельем забвения в конце путешествия было его задачей №1. После этого ему полагалось посадить ее на самолет и отправить в Россию, а потом, после истечения урочных часов полета, связаться с Эллой и спросить ее, как там Аерин и благополучно ли долетела до Москвы. И дальше – уже не его проблемы. Сестры поступили с ним нехорошо, Аерин обманом попыталась втереться ему в доверие, и проучить эту семейку было святым делом.

Однако события последних дней все странным образом изменили. Киллиану не хотелось больше никого проучивать, и неожиданное признание девчонки в любви объяснило ему ее появление в Ирландии доступным и понятным способом. Никаких фамильных секретов  она у Киллиана выведывать не собиралась, и вообще была тактична, даже иногда чрезмерно…
Нет, Киллиан не хотел теперь, чтобы девчонка его позабыла…
«Моя леди,» – подумал он вдруг с неожиданной нежностью.

– Пусть спит, – произнес он вслух. – Элла, я весь внимание. Устрой мне почетный туристический круг по Москве и проложим курс на ваше родное Приморье.
– То есть ты не хочешь увидеть ничего из того, чем славится наша столица? – удивилась Элла.
– Очень хочу! Но я мечтал посмотреть на достопримечательности Москвы втроем.
– Да в чем проблема-то? Оставим Ирку в машине, а сами можем прогуляться. Когда она проснется, то позвонит нам и подождет.

Киллиан помотал головой.
– Ты ничего не знаешь, – сказал он немного погодя. – Твою сестру нельзя сейчас оставлять одну. Я представления не имею, когда она очнется, но может оказаться так, что она вообще не поймет, что с ней.
«Как же объяснить-то? – подумал он с тоской. И – нашелся.
– Она нечаянно выпила лекарство, которое у нас применяется только наружно. Попав внутрь, это лекарство лишает человека памяти. Не навсегда лишает, временно, но эффект очень сильный. Поэтому мы будем ездить с ней там, где можно проехать, ночевать в мотелях, и – ждать.

– Я звоню наркологу, – проговорила Элла решительно.
Киллиан сжал зубы. Усыплять еще и вторую сестру – это было бы перебором. Дальше первого поста дорожной полиции их компания вряд ли бы проехала! Приходилось импровизировать.
– Ты хочешь свою сестру убить? Состав, который она проглотила, нельзя смешивать с другими препаратами: последствия непредсказуемы. Сам по себе он не ядовит, но действие его выводится из организма медленно-медленно. Это что-то вроде летаргического сна. Насильно пробудить твою сестру невозможно. Так что наша задача – не мешать ее организму восстанавливаться. И быть рядом.

– Но показать ее врачу можно?
Киллиан подумал. Не дай боги, Элла сообщит  в полицию…
– Можно, – согласился он. – Только без вливаний, уколов, капельниц и оставлении в стационаре. Мы отлично довезем ее до вашего поселка. Кстати, ваша мать врач, если я правильно понял?
– Я и сама немного медсестра, – вздохнула Элла. – Практику проходила. Но нужны анализы для подтверждения, что Ириша не под препаратами.

Киллиан снова подумал. Вряд ли отвар вереска или ромашки можно было посчитать наркотическими препаратами…
– Да нет проблем, – сказал он. – Только за анализы плати из своего кармана. Я на такие расходы не подписывался. 
Элла облегченно выдохнула. Она достала смартфон и начала искать адрес ближайшей больницы, принимающей иногородних. Увы, ее либо посылали в какую-то центральную, либо заворачивали за обследование такие цены, что она злилась все больше и больше.
– Вот гады! – произнесла она наконец. – Никто возиться не хочет.

– Это понятно, – отвечал Киллиан, придав своей физиономии невозмутимость, потому как радость требовалось во что бы то ни стало скрыть. – К тому же подумай сама: результаты анализов вряд ли бы могли бы быть получены быстро. Трудно обнаружить то, чего нет.
– А чего там есть?
– Настойка полыни, например и травы тысячелистника.
– И все?
– Ну, еще некоторые травы. Но они все разрешены к применению, запрещенные отсутствуют.
– Тогда почему такой странный эффект?
– Разное соотношение и способ приготовления.
Несколько минут Элла переваривала информацию.

– Хорошо, – сдалась она, наконец, – проведем все анализы дома. Но если поездка по Москве бесполезна: ничего интересного с колес мы не увидим, и торопиться нам некуда, то может, прокатимся по Золотому Кольцу?
– Можно. Если ты объяснишь мне, что это такое.
– Это старинные исторические города вокруг Москвы, по которым всегда возят туристов. Я тоже в них никогда не была. Только остановись еще разок, я проверю, как там Ириша, измерю ей давление, температуру, прощупаю пульс и успокоюсь.
* * * * *
Вояж к таинственному «Золотому кольцу» начинался по дороге в Мытищи за МКАДом, как здесь называли кольцевую трассу вокруг Москвы.
– Жуткая вещь, – поморщилась Элла, сказав про МКАД. – Из-за нее воздух а Москве стал плохо вентилироваться. Получается излишняя загазованность. Все так говорят, и я верю.
– Никогда не слышал, чтобы наши туристы ругали московский воздух. Да и для меня все ОК. Или мы сейчас за городской чертой? – весело произнес Киллиан.

Теперь, когда девчонке ничего не угрожало, а решение было принято, он расслабился и приготовился  наслаждаться поездкой.
– Для европейцев испорченная атмосфера внутри мегаполисов привычна, потому что они не знают, каким воздух должен быть на самом деле.
– А каким он должен быть?
– Когда мы проедем Пушкино, тогда почувствуешь.
– А раньше сказать невозможно? Чтобы я хотя бы морально приготовился?

– Там начинаются парки и леса. Много лесов и парков.
– Ну, лесами меня не удивишь. У нас они тоже имеются.
– Я в курсе, что Ирландию называют «Изумрудным островом». В общем, сравнишь.
Киллиан сравнил. Как бы там ни было, но после города, где они на местном базаре запаслись продуктами, дышать действительно стало легче. Еще легче, чем по пути от аэродрома. А, может, эта легкость ему лишь показалась. Он с интересом обозревал пейзаж, благо шоссе было ровным, широким и размеченным, в несколько полос в ту и другую сторону, разделенных узенькой полоской земли, поросшей низкорослым кустарником.

– Ваши дорожники совсем не следят за безопасностью трассы, – хмыкнул Киллиан, мотнув головой на разделительную полосу. – Еще пара лет – и встречных машин не будет  видно.
– С чего вдруг? – засмеялась Элла. – это стелющиеся виды  можжевельника, высокими они не вырастают. Не помню, как этот вид называется, но что-то вечнозеленое.
Киллиан кивнул. Почему бы и нет? Но пустынность встречной полосы его слегка настораживала. Что он и высказал своей спутнице.

– Но это вовсе не встречная полоса, – снова засмеялась Элла. – Это полоса предназначена для «малой авиации». Ну, дельтапланов, парапланов, планеров и сверхлегких самолетов. Всего что с моторами, но малых габаритов, веса и может держаться в воздухе с выключенным двигателем. Неужели ты их до сих пор не заметил?
– Заметил, – вынужден был согласиться Киллиан. – Я подумал, что здесь рядом есть аэродром, и вся эта куча летающего разнообразия выносится оттуда.

– Нет, они движутся параллельно нам. Трасса, по которой мы едем – экспериментальная. Целая полоса выделана под мелкий частный аэротранспорт по маршруту Москва – Ярославль и обратно. На нее они могут садиться, по ней разгоняться, не спрашивая разрешения у диспетчеров или иных контролеров. Если проект окажется успешным, то его расширят и по другим направлениям от московского нулевого километра. 
– Вряд ли Москва выдержит увеличенное количество вон этих миленьких птичек с крыльями размахом в 10 метров.
– Чудак! Так «разрешенка» же начинается только после МКАДа!

– А где ездят авто в обратную сторону?
– Их дорога за лесопосадкой, естественно. Пришлось строить, конечно же, еще одно полотно, но это стоило того! «Легкоморщики» платят налог на ее содержание, но самые предприимчивые уже нашли способ поиметь свою выгоду. Туристы или молодожены записываются в очередь на аэроэкскурсии по маршрутам вдоль «Ярославки».
– Я бы тоже выстроился. Но разве они не мешают друг другу?

– У разных видов аппаратов свой разрешенный эшелон. То есть разная разрешенная высота полета. Самая низкая – у мотопарапланов, самая высокая – у мотопланеров. Те взлетают почти под километр. И скорость у них до 250 километров в час.
– А как же они перемещаются внутри населенных пунктов? 
– При необходимости крылья складываются.
– Здорово! Я почти сожалею, что привез с собой свою машину.
Тут Киллиан вспомнил про драгоценный груз, который спал на заднем сидении его внедорожника...

– Расскажи мне о том городе, куда мы направляемся. О Сергей-Посад.
– Сейчас, – отвечала Элла. – Я только загляну в Интернет и почитаю, на что нам надо будет обратить там внимание.
Киллиан усмехнулся: про себя, но мысли его побежали почему-то не к цели первой точки «золотого» маршрута, и не к тому, что и как Элла делала, а к ее сестре. Аерин всегда заранее интересовалась местом, куда они намеревались поехать… Впрочем, он был неправ: Элла готовилась к прогулке по Москве и не была виновата, что планы их внезапно и резко поменялись.

Кстати, переориентировалась она быстро.
– Сергиев Посад – город, возникший вокруг Сергиева монастыря, в котором Дмитрий Донской просил благословения перед Куликовской битвой с войском Мамая, – произнесла она, мило хлопнув ресницами.
 – Очень интересно, – кивнул Киллиан, изобразив внимание. – Жаль, что мне эти имена ничего не говорят.
– Для тех, кто не знаком с Российской историей, это простительно, – принахмурилась Элла, – но они могут увидеть там один из самых знаменитых монастырей нашей страны – Троице-Сергиеву лавру. В нем крестили наследников царского престола. И еще здесь прятался царь Петр I во время стрелецкого бунта.

Про Петра I Киллиан читал, и это уже было хорошо: место было важное, и посетить его было нужно, даже если предстояло немножко поскучать. К его удивлению, скучать им не довелось. Стоило показаться первым предместьям первого пункта прославленного в путеводителях «золотого» маршрута, как он постиг: знакомство с Россией стоило начинать именно там.
Город Посад оказался неожиданно красив. Ухоженный, одно-двух этажный и зеленый. Каждый дом стоял по отдельности, словно коттедж. Не то, чтобы эти коттеджи были выкрашены зеленым колером, этого не было, но вокруг каждого во множестве росли деревья и кусты, и на их фоне белокаменный монастырь, окруженный белой стеной, казался вынырнувшим из легенд о стране фей.

Он не был руиной – монастырь был действующим, с маленьким исключением в духе времени: в отведенные для посещений часы туда пускали туристов. Жаль только, что проезд для постороннего транспорта не был за его стены разрешен! 
Но даже просто рейд по центральной улице Посада Киллиан ощутил как прогулку по Саду. Боковые окна машины были приоткрыты для лучшего обзора, его голова кружилась от избытка кислорода, и он ощущал легкую эйфорию. Церкви, торговые ряды – все было совершенно иным чем то, к чему он привык в Ирландии. Праздничным. Пышным.

Естественно, они с Эллой не удержались, чтобы не зайти в трапезную палату, чтобы там пообедать (машину Киллиан запер), а потом отправились в восточную часть города, где полюбовались на знаменитый Черниговский скит из красного кирпича и опять выехали на Ярославское шоссе.
– Да-а, – произнес Киллиан мечтательно, когда Сергиев Посад остался позади, и они снова принялись нарезать километры по трассе, – только не говори мне, что все русские города такие!

– Конечно не скажу, – мило улыбнулась ему Элла. – Если бы впереди нас ждала еще одна лавра, то зачем бы мы к ней ехали? Но дальше у нас по программе Переславль Залесский, а там главная достопримечательность – это Плещеево озеро, на котором царь Петр Первый построил и испытывал свою детскую флотилию. Там есть музей, где находится лодка, которую он сам соорудил.
– Собственноручно? – недоверчиво прищурился Киллиан.
– Написано, что да. Музей так и называется «Ботик Петра Первого». Переяславль Залесский – один из старейших городов Северо-Восточной Руси, основанный аж в 1152 году.

– Откуда такая точность? – хмыкнул Киллиан, памятуя о том, сколько фантастических баек слагали о себе на Британских островах жители каждого населенного пункта.
– В русской летописи написано. У нас исторические записи велись непрерывно с момента крещения Руси сначала Ярославом Мудрым, потом в монастырях. В летопись заносились самые важные события страны. Переяславль Залесский заложил князь Юрий Долгорукий. Он хотел, чтобы здесь находилась его столица.

– Ну и как?
– Со столицей не вышло, но город остался. Сейчас в нем проживает около 40 тысяч человек. Сохранились городские валы и много старинных зданий. Например, Спасо-Преображенский собор, где крестился сам Александр Невский и его дети.
– Любопытно будет взглянуть.
– Тогда начнем с него. Он был достроен в 1152 году, и летопись упоминает именно это событие.
* * * * *
– Хм… – произнес Киллиан, осмотрев квадратную в плане постройку с целехоньким декором под куполом и апсидами.
Камень, из которого тот был сложен был пиленым, но смутило Киллиана не это. Смутила степень сохранности камней стен. Он скосил глаза на Эллу – та  явно поверила, что демонстрируемым ее туристическому взору стенам 900 лет. Внутри было тоже самое, впрочем, с некоторым разнообразием – все росписи стен были ободраны вместе со штукатуркой. На вопрос «Зачем?» экскурсовод стыдливо опустила глаза, но затем пояснила, что при советской власти одно время было гонение на религию, и многие культовые здания были превращены в склады.

Киллиан кивнул и спросил, сколько раз это здание ремонтировалось или перестраивалось.
– Ты чего? – ткнула его в бок Элла. – Это же не вежливо!
– Не вежливо изображать из себя доверчивого дурака, - возразил Киллиан, снова вспомнив Аерин. – Разве ты сама не видишь, что стены  отреставрированы? – История этого собора и без вранья интересная. Одни только захоронения сына и внука вашего героя Александра Невского чего стоят. Такого ни у нас в Ирландии, ни в Шотландии нет. И вообще больше нигде!

– Вы правы, – сказала экскурсовод, сменив дежурную гидовскую улыбку на искреннюю. – Собор действительно обновлялся в 1403, 1442 и 1626 годах, а в конце XIX века производились капитальные работы по его реставрации. Жаль, из всех произведенных тогда работ сохранился только мраморный пол, металлическая лестница на хоры, иконостас и паникадило. Мы обычно не рассказываем этого туристам, потому что «собор XII века» звучит для них понятнее.
Киллиан кивнул.

– У нас в Ирландии то же самое. Люди предпочитают верить, будто что-то может сохраниться нетронутым через тьму веков. Жаль, что подлинная реставрация не всегда возможна. Но я уверен, что церковные власти, отказавшиеся возиться со снятыми со стен в конце XIX века фресками, знали, что те были написаны в XVII веке, а не в XII, и не хотели вранья.
– Именно так, – широко улыбнулась экскурсовод. – Зато собор стоит на подлинном фундаменте и сохранил свой первоначальный облик хотя бы снаружи.
– А что еще в вашем городе подлинного?
– Городские валы первоначальной крепости. И синий камень на Плещеевом озере. Насчет ботика Петра I я не уверена, но по крайней мере вероятность этого не исключена.
– Спасибо.

Глава шестая
– Киллиан, ты невыносим, – сердито сказала Элла, когда они вышли на улицу. – Ты совсем как Ирка: она тоже всегда рвалась всех поправлять. 
– С кем поведешься, от того и наберешься. Зато теперь я точно знаю, куда мы здесь съездим.
– А потом в Углич. Да?
Киллиан взглянул на карту… Углич располагался в стороне от их основного маршрута. То есть полторы сотни километров пилить до этого города, а затем сто до Ростова…
– И чем этот Углич знаменит? – озвучил он свои сомнения.

– Там убили младшего сына царя Ивана Грозного.
– И все?
– Местные считают, что их город на 200 лет старше Переяславля.
– Ух ты! «Они считают». Только откуда они дату-то точную знают, а? Если письменность на Руссию пришла вместе с крещением, и летописание началось еще годов через несколько после, причем вовсе не в Угличе, а в Новгороде и Киеве? Так что этот лживый город мы посещать не станем, а продолжим путешествие по Золотому кольцу. Что там впереди?

– Ростов! – возвестила Элла. – Столица некогда знаменитого Ростовского княжества на озере Неро. Один из самых старых упоминаемых в летописи городов, и в любом случае он уже существовал, когда эта летопись писалась.
– Я слышу в твоем голосе сомнение.
– Ну так он значится под датой, когда до написания летописи было еще 150 лет. Смотри: 862 год!
– А что на эту тему сказала бы твоя сестра?
– Ирка верила ПВЛ как святому писанию.
– То есть у нее сомнений в этой дате не было.
Элла закатила глаза и проговорила:

– Первые даты в летописи расставлены приблизительно на основании договоров князей с греками. А договоры – датированы, потому что греки в то время уже вели общегосударственную Византийскую хронику. Самый ранний договор был заключен в 911 году. Автор летописи откинул назад 50 лет и получил 862 год.
– Но на деле точной даты появления Рюрика с его отрядом быть не может?
–  Конечно же нет! В летописи пишется, что Рюрик поставил в этом городе править своего человека. То есть всем понятно, что город, когда он пришел на Русь, уже стоял, и проживало на той территории племя меря, предков нынешних марийцев. Поэтому дату можно условно принимать – 10-20 лет разницы  на фоне 1200 лет роли не играют. Кстати, озеро в то время называлось Ростовским.

– О, а вот это уже интересно. Почему же оно стало «Неро»?
– Из-за меленького островка напротив города Ростова. На этом острове стояло языческое капище местных жителей.
– И там никто не рылся?
– Представления не имею. В Интернете об этом островке сведений мало.
– Ваши археологи народ очень нелюбознательный.
– Ну не скажи! На южном берегу озера раскопки очень даже проводились. Когда начали добывать там гравий для строительства, то наткнулись на какие-то древности и быстренько организовали экспедицию. Назвали это место «Сарским городищем», потому что там протекает река Сара.

– Как интересно! Съездим посмотреть?
– Так не на что смотреть-то! Раскопали, сфотографировали, забрали все, что обнаружили, и увези в музеи. После этого преспокойно продолжили добычу гравия и от могильника не осталось даже следов.
Киллиан был шокирован до глубины души.
– И это место не стало местом паломничества туристов? – высказал он свое неприятие того странного факта, что к древностям отнеслись с таким неуважением.

– А чего там паломничество-то разводить? – изумилась Элла. – Жили люди и жили, торговали, рыбу ловили. Кстати, остатки вооружения там нашли, товары из Европы и с Востока, монеты серебряные, медные слитки
– То есть это уже следующее тысячелетие, я правильно понял? И никаких следов захвата? Люди просто ушли?
– Угу. Ирка говорила, что просто озеро от того города отодвинулось, да и обмелело оно с этого края. В общем, для торговой гавани место стало непригодным, и постепенно население переместилось к современному Ростову. Ну холм на том пятачке земли имеется типа остатков рвов и валов. Тебе охота ноги топтать для того чтобы через траву густую и лес туда взбираться и ничего не увидеть?

– А если?
– Ну так валяй один, а я в машине посижу. Ты пойми: под каждым городом у нас что-нибудь скрыто. Вокруг озера Неро куча древних стоянок была обнаружена, да и на каждом месте, где нынче село или деревенька стоит, люди живут поколения за поколениями. Земля здесь болотистая, реки разливаются каждую весну, оставляя после себя пласты наносов. Народ хочет заниматься своими делами, а не трястись над каждым холмиком: вдруг там что-то спрятано.
– Значит, в Ростове мы тормозить не будем?

– Если ты не возражаешь, заглянем в музей финифти. Там можно даже самим себе личный магнитик на холодильник изготовить. Представляешь? – своими руками!!!
Элла так восхищенно произнесла это «своими руками», что Киллиан понял: заезжать придется, иначе он превратиться в ее глазах в низшее тупое существо.
– Потом, пока наши сувениры будут выпекаться в печи, мы проедемся вокруг старого города, посмотрим на все, что можно увидеть с колес, перекусим и, может даже заглянем в музей Народного искусства.
– Отлично! Ну а сейчас, пока мы еще в Переславле, двинем к местным земляным валам. Чтобы взобраться на них, ноги ломать не обязательно, и гравий на них не добывался.
* * * * *
Искусство финифти, то есть картинок из разноцветной эмали на металле покорило Киллиана сразу же, как только он понял, что это такое. И еще больше его поразило, что мастера, не скрывая своего умения, демонстрировали туристам процесс изготовления поделок.
– Секрет в рецептуре эмали, –  засмеялся мастер в ответ на его недоумение. – Он точно выверен, и только зная соотношение ингредиентов, можно получить приемлемый результат. Иначе в лучшем случае не проявится желаемый цвет, а в худшем будет прогар, или эмаль не пристанет.

Киллиан кивнул. Уж он-то знал, как много зависит от правильно приготовленного сырья. И сильно сожалел, что руки его, привычные к грубому труду, не умели так красиво рисовать, как Эллины. Но потом он сообразил, что может просто что-нибудь написать но своем магнитике, составив узор из нескольких букв.
«Хотя кисточкой даже это сделать трудно…»
– Я сейчас, – сказал он вслух и вышел на улицу.

Музей «Ростовская финифть» располагался на окраине города, и по пути сюда Киллиану удалось заметить возле некоторых частных коттеджей домашнюю птицу. Но где птицы, там были и перья, а перьями-то Киллиан писать умел! Конечно, лучше всего подошли бы перья гусиные, от маховых крыльев,  но и куриные  годились в крайнем случае.
Как бы то ни было, но минут через 15 он вернулся с запасом необходимого писчего материала, заточил одно из перьев покрупнее, слегка расщепил кончик и принялся за осуществление замысла. «Киллиан», – написал он на одной овальной заготовке. «Аерин» –  на другой. Что же можно было изобразить на третьей?

«А что, если…?»
Взяв третью заготовку, он решился создать пейзаж. Родной пейзаж, по памяти. На это должно было понадобиться всего несколько штрихов. Вот они, холмы... Вот высокие горы за холмами где-то вдали. Вот тропинка, которая вьется среди холмов. Тропинку можно срисовать с чужой картинки на стене: впереди она шире, вдали – уже.
«Теперь отправим в печь…»
«Теперь раскрасим так, чтобы краски не смешивались. Небо голубым, горы темно-зеленым, а сами верхушки их коричневым… Холмы пусть будут просто зелеными…»

«А теперь темно-розовый вереск – много-много точек куртинами по зеленому фону…»
«Куст в правом углу впереди – сначала темно-коричневые прутики стволов, от них веточки…»
«Светло-зеленые листики – это тоже точки…»
– А интересно, однако, получилось, – произнес мастер, глянув на результат. – Откуда знаешь, как пользоваться перьями?
– В детстве баловались, – смутился Киллиан.
– О! – произнесла Элла, увидев его работу.
Сама она рисовала цветы.

Как же было Киллиану не заполучить от Ростова бездну ярких впечатлений? Задержались они в музее часа на два, не меньше и никуда больше заглядывать не заглядывали, но проехаться по самому городу тоже стоило – он запоминался. Элла тоже была довольна – кроме расписанных ей самолично десятка магнитиков на подарки для подружек, она купила шкатулку, сочетавшую в себе не только роспись огненными эмалями, но и отделку крученой проволокой.

В общем, Киллиан уезжал из Ростова довольным собой, но не удовлетворенным. Ему очень хотелось задержаться здесь на ночевку, чтобы принять сапропелевые ванны и искупаться в теплой водичке, но спящая девчонка на заднем сидении авто делала такое развлечение невозможным. Совершать над Аерин процедуры, не предусмотренные сеансом восстанавливающего сна, было рискованно. Да и странно бы они с Эллой выглядели, таская туда-сюда ни на что не реагирующее тело.

Киллиану и в Ярославле понравилось.
И в Иванове.
Везде они пробовали по чуть-чуть местного колорита - например, в Ярославле побывали-таки на пляже, и Киллиан окунулся в воды Волги. Вечер был теплым – точнее, даже не вечер, а так, часиков шесть, но как раз это-то и было хорошо, что солнце не палило раскаленным огнем открытой печи, а мягко грело. Вода тоже была теплой и мягкой, дно реки было песчаным, и ступни ног в нем слегка проваливались, создавая отпечатки, которые быстро стирались волнами.
– Жаль, что Аерин не может всего этого почувствовать, – произнес Киллиан, вздохнув. – В Ирландии для нее всегда несло холодом от любого водоема.
* * * * *
Город Иваново понравился Киллиану прежде всего тем, что они с Эллой, приехав туда, никуда не пошли, ничего не стали осматривать, но вместо этого сняли две комнаты на окраине этого населенного пункта в самом дешевом мотеле из возможных и, поужинав в какой-то кафешке, отправились отдыхать. Огромные российские расстояния уже начали Киллиана утомлять. 
Аерин он перенес из машины на руках, а все остальное: раздеть и укрыть одеялом Элла взяла на себя. Она снова проверила биологические показания состояния сестры: пульс, давление, дыхание. Все было в норме, если не считать некоторого замедления сердечного ритма и того, что дыхание также стало слегка разреженным и спокойным.

На этой оптимистичной ноте они расстались. Киллиан ушел в свою комнату, а ночью разразился дождь, и лить он по прогнозам должен был до полудня следующего дня. Не сказать, чтобы Киллиана это огорчило – палящее солнце ему уже надоело, хотелось прохлады, и дождь эту прохладу принес. Мокрый асфальт и потоки воды на лобовом стекле были привычны, и все городские краски должны были казаться сочнее и ярче. Поводом задержаться в гостинице дождь уж точно не стал.

Утром после легкого завтрака из собственных запасов (чай они заказали в номер) Киллиан перенес Аерин обратно в  машину, и можно было делать почетный круг по улицам «Города невест», как было названо Иваново в путеводителе. Можно было также заглянуть в Музей Ивановского ситца – они заглянули, покушать в одном из недорогих кафе – они покушали и с полным осознанием выполненного туристического долга выезжать на трассу. Они выехали и не торопясь продолжили путь.

– Послушай, а что ты писала вчера вечером в гостинице? Ну помнишь, при мне, когда я был в вашей с Аерин комнате? – спросил Киллиан, когда последние дома городской окраины остались позади.
– Заказывала по Интернету роман.
– Какой роман?
– Собственного сочинения. Ну, не совсем собственного, с помощью нейросети, конечно. Программа есть такая компьютерная. Ты ей задаешь параметры, примерный сюжет, персонажей, а она потом из этого делает книжку. Правда, короткими кусками, но так даже лучше, по сценам. Например, «в лесу», или «в замке». Если хочешь, чтобы было связно, то или самому надо доворачивать, либо нанимаешь литератора, который доведет роман до кондиции.

– Здорово! – искренне восхитился Киллиан. – Только в дороге читать вредно, глаза быстро садятся.
– Так в аудиоформат же можно перевести. Это вообще легко делается – одним нажатием кнопки тебе любой текст озвучат, лишь бы он был в Интернете или на компьютере.
Киллиан был потрясен. Что он и высказал своей спутнице.
– Вы, русские, интересно живете, – проговорил он с завистью. – У нас я о таком не слышал.
– Это потому что не интересовался. А так-то озвучивание – это придумка американская. У них очень много безграмотных, которые читают с трудом, и радиоспектакли там пользуются большим успехом. Наши быстро просекли фишку и уже лет двадцать, если не все тридцать как озвучка романов нейросетью стала реальностью.

– Я о сочинении повестей с помощью искусственного интеллекта.
– А, это тоже давно делается. Вот произведения на заказ – это появилось недавно. Ведь можно героем произведения делать самого себя и представлять, будто ты сам попадаешь в разные приключения и спасаешься из разных передряг. Хочешь, я закажу роман о тебе?
– То есть как это обо мне?
– Ну, главного героя будут звать Киллиан, он будет бизнесмен, действие будет происходить в наше время в Ирландии или в России – где захочешь. У тебя будет влюбленная в тебя секретарша.

– Нет у меня влюбленной в меня секретарши, – возмутился Киллиан.
– А там будет. Там будет все, что ты захочешь: ты будешь побеждать конкурентов, твой бизнес пойдет в гору, ты даже магом можешь стать или колдуном. Любая твоя мечта там будет исполняться.
Киллиан подумал.
– Но это же не по настоящему, – проговорил он, наконец.
– Зато интересно. Можно вообще заказать полное звуковое сопровождение. Как в кино.
Киллиан снова подумал.

– И это доступно всем и каждому?
– Естественно. Сочинять собственные романы с помощью нейросети сейчас модно. Не обязательно ведь о себе. Даже придуманы специальные таблицы типа анкет, где отмечаешь в нужных графах данные, и по готовой сетке исполняется заказ.
– Жуть!
– Но хоть Иванове-то тебе понравилось?
– Представь себе, да. Оказывается, обычные дома тоже могут быть интересными. Вокзал понравился. Понравились бронзовые скульптуры обычных людей на улицах. Видят боги, я наконец-то отдохнул от обилия храмов и монастырей.

– Это хорошо, что ты отдохнул, потому что в Суздале их должно быть с избытком. Этот крошечный городок – бывшая столица Ростово-Суздальского княжества, и там произошла целая куча событий, важных для истории Руси.
«Крошечный…» – зацепился за слово мозг Киллиана.
– Крошечный – это как? – произнес он озадаченно.
– Там проживает всего около 10 тысяч жителей.
– Всего?
Киллиан хотел выразить этим «Города в 10 тысяч жителей вы называете крошечным?», но его спутница поняла его с точностью до наоборот.

– Ну да! Это туристический город, и работать там особо негде. Нет там уже крупной промышленности, – подтвердила Элла таким тоном, словно извинения просила у гостя из-за рубежа за то, что лично не сохранила данную точку Вселенной в ее первоначальном древнем виде. – В Суздале сейчас изготавливают сувениры, кондитерку, а летом все, у кого есть дачи или огороды, пасутся там.
Действительно, Суздаль был нашпигован туристическими объектами по самое не балуйся. Монастыри, церкви, торговые ряды и просто купеческие лавки XIX века находились друг от друга в пределах пешего хождения прямо как в родной Киллиану Ирландии.

Но с одним маленьким отличием: в Суздале не было руин, хотя за свою историю он не раз подвергался разграблению и сожжению. То есть он каждый раз ухитрялся восстанавливаться и продолжать жить дальше, чтобы снова становиться красивым и цветущим. Чувство зависти не покидало Киллиана ни на минуту за все время, пока они с Эллой передвигались по его доступным для транспорта улочкам.

Глава седьмая
Следующая точка «Золотого кольца» находилась всего в получасе езды, что по российским меркам было «рукой подать». Назывался город Владимиром, и позиционировался как еще одна столица Древней Руси. На удивление Киллиана Элла ответила, что несколько князей подряд переезжали из города своего предшественника и отстраивали свою собственную резиденцию: из Ростова в Ярославль, оттуда в Суздаль и потом во Владимир. Дальше ажиотаж градостроительства несколько поутих в связи с нападением монголо-татар.

– Понял, – сказал Киллиан. – Татары разоряли русские города, сжигали все что можно, и все силы князей уходили на восстановление поврежденных построек и возведение укрепленных стен.
– Наверное, – удивленно вскинула брови Элла. – Никогда над этим не думала, но это очень похоже на правду. Однако есть еще одна причина временного прекращения строительства новых городов. К моменту нашествия татар Владимир был главным городом, и Александр Невский, сумевший наладить отношения с Золотой ордой, убедил Батыя выдать ему ярлык на Великое княжение. То есть подтвердить его старшинство. А после него власть над Владимиром переходила к его детям, внукам и правнукам.

– Не понял логики.
– Началась борьба за главенство уже существующих городов: Твери, Рязани, Нижнего Новгорода. А потом возвысилась Москва. И каждый из князей пытался Владимир присоединить к своим владениям, чтобы получить ярлык на звание «князя Владимирского», потому что это обозначало верховную власть над остальными. Русские цари начиная с Ивана Грозного венчались на царство во Владимирском Успенском соборе. 
– А сейчас это музей?
– Наполовину музей, но и службы там проводятся. Кто хочет побывать в соборе бесплатно, тот узнает время службы и приходит, чтобы отстоять проповедь…

– Отстоять?!
– Ну да, служба в православных храмах проводится стоя. Разве ты не знал?
– Конечно же нет! Я католик, у нас прихожане сидят на лавках или на стульях. Так что лучше мы заглянем туда как в музей, за плату. 
И заглянули. Не надолго, конечно – оставлять Аерин больше чем на час не решались ни Элла, ни Киллиан. Но то, что он успел увидеть быстрым обзором, его потрясло. Потому что как ни красивы были самые знаменитые соборы Ирландии, как ни величественны, однако с пышностью и богатством храма, где когда-то венчались на царство русские правители, им было не сравниться.

Это уже не подавляло и не заставляло завидовать  – это было выше зависти, потому что эта роскошь была недосягаемой для низменных устремлений подобно недосягаемости небес. Не было даже желания этим завладеть – было желание к этому присоединиться.
– Если ты хочешь поставить свечку за здоровье кого-нибудь из родственников или знакомых, купи ее в церковной лавке, зажги и воткни вон туда, – сказала Элла, заметив его смятение.
– Но я… – попытался возразить Киллиан.
– Всем можно. Даже если бы ты был атеист, мусульманин или язычник. Богородица – она заступница, и это ее храм.

Киллиан кивнул. Он понял: здесь не станут с пристрастием допрашивать, на каком языке ты молишься. Он купил свечку и поставил – за Алву с ее мужем, чтобы в следующий раз она нашла лекарство от его недуга.
А вот Дмитриевский собор его поразил совершенно другим. Не белокаменной резьбой, живо напомнившей ему кресты при шотландских монастырях и храмах, приписываемых пиктам, а голыми стенами внутри.
– Это что? Храм для нищих? – спросил он у гида.

– Ну что вы! – смущенно ответил экскурсовод. – Это был личный семейный храм Всеволода Большое гнездо, возведенный в конце XII века. Его много раз переделывали и ремонтировали.
– Тогда почему он даже не оштукатурен? Этот князь был сторонником минимализма?
– Не говори глупостей, – одернула его Элла. – Какой еще «минимализм»?
– Естественно, когда-то стены собора покрывала не только штукатурка, но и великолепные росписи. Но в 1839 году царь Николай I, желая приблизиться к Западу, приказал ободрать всю штукатурку, и контрфорсы вокруг храма, думая, что первые русские церкви были именно такими, без всяких пристроек и декора.

Киллиан вспомнил останки замков XVI века в Ирландии, и понял: русского менталитета ему не постичь, потому что нужно быть полнейшим идиотом, чтобы уничтожать свои ценности в подражание иностранной нищете.
– Хорошо хоть лепнину не тронули, – вздохнул он.
– Так ведь это не лепнина, а резьба по камню.
Киллиан кивнул.

– Извините, – спросил он напоследок. – А старинные руины у вас в городе есть?
– В городе нет, – улыбнулся гид, – но неподалеку имеются. В Воскресенской Слободке сохранилась церковь постройки 1743 года. Если желаете увидеть ее в неотреставрированном виде, то поспешите, потому что местные жители собираются ее восстановить.
– Ты что, в самом деле мечтаешь полазить по развалинам? –с ужасом спросила Элла у Киллиана, когда они вышли на улицу.

– Наоборот, я не хочу там ненароком очутиться даже вблизи. Мы с Аерин сыты руинами на всю оставшуюся биографию. Ну, какие тут есть еще интересные музеи?
– Музей хрусталя и лаковой миниатюры в бывшей старообрядческой церкви. Он находится рядом с Золотыми воротами, так что мимо прошмыгнуть будет трудно. Еще можно бы заглянуть в Музей ложки, но его я на карте не нашла.
* * * * *
– А теперь куда? – спросил Киллиан, когда Владимирский туристический набор был исчерпан, и пора было отправляться в путь, потому что дешевых гостиниц в этом городе отчего-то не имелось, а на дорогие у них средств не хватало. – Вдоль по Волге до переправы в сторону Сибири?
– Рано еще. Здесь, не слишком далеко есть интереснейший город Муром, тоже исторический, и связан он с именем нашего знаменитого былинного богатыря Ильи Муромца.
– Ух ты! Этот богатырь реально существовал?

– Вроде бы да, потому что в Киево-Печерской лавре похоронены его мощи.
– И чего же о нем рассказывают?
– Слишком многое, чтобы все принимать за правду. Сила, которой не может быть у человека, и как он в одиночку пачками побеждал врагов. Обычный богатырский набор. 15 сюжетов, и сто с лишним вариаций.
– Действительно личность легендарная. Но если он похоронен в Киеве, на что смотреть в Муроме?

– Хотя бы на село Карачарово, откуда он по преданию был родом. На святые источники, испив из которых, он обрел богатырскую силушку. На усадьбу графа Уварова, министра народного просвещения, последняя хозяйка которой много сделала дл воссоздания истории Муромской земли. Представь себе, что Муром был одной из столиц мери, на территории его кремля когда-то находилось языческое капище, а неподалеку был открыт мерянский могильник с хорошо сохранившимися костяками, останками одежды, украшениями и прочими предметами быта.

– Здорово! А откуда уверенность, что могильник древний? Или что он принадлежит мери?
– Потому что христиан хоронили без предметов быта. И крестов там не было.
– Ясно! Могильник, конечно же, вовсе не древний, но если в Муроме находилось капище, значит, поклонение древним богам не могло исчезнуть без остатка, сколько бы христианских храмов там ни понастроили. Наверняка влияние потомков служителей того культа в районе сильно и поныне. О человеческих жертвоприношениях в этом городе или районе не слышно? Люди там не исчезают?

– Нет, все мирно… А знаешь, ты прав насчет язычества. В Муроме есть культ святых Петра и Февронии. Что будто бы князь Петр заболел загадочной болезнью, и дева Феврония, знахарка из какой-то деревни, его исцелила. В благодарность он на ней женился, а перед смертью они оба приняли монашеский постриг и умерли в один день.
– Стоп! – воскликнул Киллиан, и, вырулив на обочину, остановил машину.
Прозвучавшая информация была столь неожиданной, что нуждалась в немедленном осмыслении. Неужели и в России…
– Вот с этого места поподробнее, – потребовал он.

– А я ничего подробнее и не знаю, – ответствовала Элла,  удивленная его горячностью. – Легенда говорит, что брак Петра и Февронии местное боярство отчего-то сильно не одобряло, и что они вынуждены были даже временно уйти из города, чтобы возвести собственную усадьбу.
– Эта их усадьба тоже сохранилась?
– Нет, конечно. Но зато сохранились их мощи в Свято-Троицком монастыре. Они лежат в одном гробу.
– То есть, там до сих пор находятся их мертвые тела? – дрогнувшим голосом проговорил Киллиан.
– Кости, конечно. А ты чего ждал? Божественных чудес?
– Я думал… что в гробу должно быть пусто.

– Нет, их берегут. Это святыня. Их сохранили даже во время нашествия Батыя в 1242 году, когда Муром был сожжен дотла.
– А в каком году они умерли?
– Сейчас посмотрю… В 1228.
– Ясно, – проговорил Киллиан. – Задохнулись в дыму, значит.
– Что-что? – изумилась Элла. – Ты хочешь сказать, что они просто спали?
– Не знаю, – спохватился Киллиан, внезапно осознав, как странно прозвучала произнесенная им фраза. И он быстро добавил: – Вдруг это бы летаргический сон?

Он не сомневался, что Элла сразу же поймет намек.
– Как у нашей Ирки? – спросила она с интересом.
– Да, – подтвердил Киллиан. – Бывают случаи, когда люди засыпают надолго. Ты же сама проверяла: с Аерин все в порядке, она просто слишком глубоко ушла в свое «я».
– Ты будешь караулить ее, пока она не проснется?
– Хотел бы. К сожалению, я не могу остаться у вас надолго. Если бы была возможность забрать ее с собой к нам в Ирландию, это был бы самый лучший вариант. Ладно, поехали в ваш Муром. Судя по тому, что о нем написано в Интернете, там есть на что посмотреть.
* * * * *
Муром действительно Киллиана не разочаровал. Он вообще произвел на него неизгладимое впечатление. Была в этом городе какая-то особая деловая атмосфера и одновременно загадка. Нечто вроде ощущения, что местные жители знают какую-то тайну, о которой посторонним не рассказывают.
Но прежде чем эта загадка проявилась и почувствовалась, утро должно было сменить вечер с ночью в промежутке, потому что когда Киллиан с Эллой прибыли в этот город, тамошние музеи уже были закрыты, а их туристические силы полностью иссякли. Остатков их хватило разве что на подыскивание недорогой гостиницы, чтобы снять там номер с тремя кроватями и перенести туда Аерин.

Можно было поискать мотель с двумя отдельными комнатами, но Элла платить сама за себя явно не собиралась, поэтому смирилась. Ну и то, что в этой гостинице внизу имелось кафе, тоже сыграло свою роль. Остаток вечера они посвятили розыску в Интернете наиболее полной информации не только о Муроме, но и о своем дальнейшем маршруте.
Память Петра и Февронии в городе действительно чтили, как и Ильи Муромца, кстати. И пусть в списке князей, которые там правили, никакого Петра не было, зато там значилось имя, под которым, по преданию, этот князь перед смертью принял монашеский постриг. И женой его значилась Ефросинья, что было вторым именем Февронии.

Киллиан с Эллой даже в храм зашли, где находилась рака с мощами. Там было очень красиво, и люди приходили в этот храм именно молиться – святые супруги после смерти стали считаться покровителями семьи и семейного счастья.
Киллиан тоже подошел и поставил свечку – на этот раз за себя с Аерин. Он знал, что это глупо, что мертвые не в состоянии помогать живым, но эти двое, что лежали перед ним в красиво убранном каменном ящике, тоже любили и сделали все, чтобы остаться вместе – и в жизни, и в смерти.

Деревня Карачарово показалась ему после этого несколько сказочной. Даже странно – и усадьба Уваровых на Красной горке, и скромная деревенская церквушка, больше похожая на часовню, построенная в XIX веке купцом Гурием в благодарность за то, что никто из его семейства не заболел во время эпидемии чумы, не смогли избавить его от этого ощущения.
Ну не мог Киллиан всерьез отнестись к купальне, наполненной водой из ключа, где брал воду былинный Богатырь. Или к тому, что в селе было аж две избы, имевших отношение к Илье Муромцу: одна стояла «на том самом месте», а другая была просто музеем типа «так жили наши предки».

Избушка была крошечной, бревенчатой, но там на столе лежали кольчуга, шлем и меч – естественно, не настоящие. Впрочем, это и не скрывалось. И все было красиво, даже изящно. Рядом стояла деревянная часовня и бил источник, по преданию возникший от удара копытом коня Ильи Муромца.
Удару конского копыта противоречила толстая современная труба, воткнутая в землю, что нисколько не мешало воде из этого источника собираться в купели и считаться целебной. И хотя за окунание в святой купели взымалась плата и требовался крестик на шее (не имеющим его он выдавался бесплатно), однако вопреки всякой логике не возбранялось напиться этой же самой водицы прямо из-под трубы, наполнить ей принесенную с собой бутылку и отправиться восвояси.

Киллиан сначала не поверил – в его голове такое не укладывалось, но заметив рядом сувенирную лавку и объявление на стене часовенки о том, что здесь можно не только заказать обычную церковную службу за здравие или за упокой, но и приобрести тару для воды, он успокоился.
– У нас не принято отказывать человеку в питьевой воде, – пояснила Элла. – А за купелью ухаживать надо.
Киллиан кивнул. Кстати,  в купели они с Эллой по очереди искупнулись – вода была холодной, но это как раз то, что его не пугало. Жалко было лишь, что Аерин туда погружать было нельзя. И в сувенирную лавку они с Эллой заглянули, чтобы приобрести пару мелочевки на память, и пирогов поели - действительно вкусных, на натуральных продуктах.
* * * * *
Киллиану настолько понравился Муром, что вместо туристического восторга он снова начал испытывать иррациональное чувство зависти. Пока а они с Эллой катались там по улицам и мотались по экскурсиям, это чувство донимало его не слишком – так, куснуло пару разиков. Но стоило им выбраться из города и переехать по мосту Оку, чтобы поколесить дальше, как зависть принялась грызть его со всем своим завиднющим энтузиазмом.
Потому что он вдруг явственно постиг, отчего Аерин назвала Ирландию кладбищем. Это было именно так: все пять  свои последних лет он прожил на могильнике. И что вся Ирландия целиком представляла из себя один громадный погост, где вокруг, куда ни глянь, были лишь руины, руины и руины. Здесь же, в России, люди среди руин жить не хотели. С потрясающим упорством они воссоздавали вокруг себя красоту.

Подобно гражданам Голлоуэя, они любили свои города, они гордились ими и каждый раз после каждой войны или стихийного бедствия отстраивали их заново. Они сумели не вымереть, в их населенных пунктах по-прежнему звенел детский смех, по вечерам молодежь гуляла по улицам, и много было мам с колясками. Это была в действии правительственная программа по поощрению рождаемости и многодетности.
– Послушай, как вы этого добились? – спросил он у Эллы.
– Чего именно? – не поняла та.
– У вас в каждой семье, что я встречал на улице, по три, а то и четыре ребенка.

– Ах это? – недоуменно скривилась Элла. – Правительство наконец-то спохватилось. Был принят закон при рождении второго ребенка обеспечить семью квартирой с выплатой стоимости квартиры в течение 20 лет под один процент годовых. Ну а если свободной муниципальной квартиры в населенном пункте не имелось, то предоставить кредит на ее покупку у частников или строительство собственного дома с приобретением стройматериалов по льготным ценам.
– У нас такое пытались сделать по программе заселения отдаленных островов. А оказалось, что сначала человек покупал, и только потом ему компенсировали сумму. То есть для неимущих это была красивая обманка.

– Ты не понял. У нас согласно этой программе все расчеты совершаются строго безналично, через госбанк. То есть семья заказывает, что ей надо, а сумма перечисляется магазином в банк на открытый лицевой счет, и банк ее магазину сразу возмещает. Семья начинает выплачивать долг спустя три года, когда ребенок может посещать детское учреждение, а мать способна выйти на работу.
– А третий ребенок как же? – спросил Киллиан. – Чем заинтересовывают семью на рождение его?

– Бесплатным образованием, конечно. Один ребенок из семьи сможет учиться на бюджете, если благополучно сдаст экзамены и пройдет по конкурсу. Там очень большая льгота для многодетных. При единственном ребенке никакого бюджета – только платное обучение, при двух – только если родители предъявят справку, что больше иметь детей они не могут по медицинским показателям, и то место только для одного. А если в семье четверо детей или больше, то все дети имеют право учиться бесплатно по любой профессии, если их уровень знаний соответствует какому-то необходимому стандарту.

– То есть ваше правительство благотворительностью занимается? – удивился Киллиан.
– Какая-такая «благотворительность»? Все бюджетники потом отрабатывают свои дипломы там и на тех должностях, которые нужны государству или предприятиям, подавшим заявки. Бюджетные места есть только на такие профессии.
– А если они не захотят отрабатывать?
– Тогда с них вывернут стоимость обучения. При поступлении на бюджет подписывается соответствующий договор с указанием суммы, которую потребуется вернуть. Фактически контракт кабальный.

– Откуда ты знаешь?
– Нас в семье четверо. Оба мои старших брата пошли по рабочим специальностям, там сумма в случае чего гораздо меньше, чем за «вышку», а после армии считается выплаченной. Система прозрачная – они отслужили по два года бесплатно, за еду и обмундирование, а государство выплатило их долги перед профтехучилищем, и они заимели свободное трудоустройство. Хотя им это было совершенно без надобности:  их обоих после армии ждали на заводах, оттуда они ушли служить. Зато зарплату они сразу стали получать полную, без вычетов.

Глава восьмая
Эйфории по поводу российских реалий Киллиану хватило на целых полчаса после отъезда из Мурома. То есть ровно на то время, пока хлестал ливень, начавшийся еще до того, как они въехали на мост, соединявший оба берега Оки. Дорога эта была одной из двух, ведущих в сторону Нижнего Новгорода. День уже, если было верить часам, склонялся к вечеру, хотя солнце стояло еще высоко, и сумерки о своем существовании даже не напоминали.
Итак, ливень кончился, стеклоочистители перестали мелькать перед глазами, вокруг за окнами царила блаженная прохлада, и Киллиан настроился этой прохладой насладиться вполне. Тем неожиданнее прозвучали слова Эллы:

– На следующем повороте сверни направо. Ой, мы проскочили!
Киллиан глянул налево – между полосами движения по шоссе шел бетонный разделитель, не позволявший развернуться и поехать в обратную сторону. Все что он мог – это сбросить скорость, чтобы не прозевать разрыва в барьере. Ну и поинтересоваться:
– Зачем?
– В этом селе живет одна женщина… Мне нужно заехать к ней.
– Ты не могла предупредить меня об этом заранее?
Досада Киллиана была неподдельной.

– Я только сейчас вспомнила. Но на Яндекс карте значится еще одна дорога в это село… Помедленней! Вот сейчас!!!
Киллиан послушно повернул руль… и зря! Обозначенная всеведающим Яндексом дорога была грунтовой. После только что прошедшего ливня она просохнуть не успела, и метров через сто машина въехала в большую лужу, проскочить которую ей не удалось.
Надежный, отлично зарекомендовавший себя в Ирландии и Шотландии джип замер в позиции «ни туда и не сюда». Колеса вертелись, мотор ревел, но проклятая российская грязь, непредвиденная как все в этой ненормальной стране, отпускать попавшую в нее самонадеянную иностранную железяку явно не намеревалась.

Киллиан психанул конкретно. Машину было жаль – она сидела в мутной жиже по брюхо, и ничем хорошим это закончиться для днища не обещало. Да и для его туфель тоже – предстояло вылезать из салона, а сапоги были в багажнике. Все что можно было сделать – это закатать брючины по колено, но снимать обувь было рискованно – туфли можно было купить новые в отличие от подошв ног.
– Что будем делать? – поинтересовался он у своей спутницы.
– Ты шофер, тебе знать лучше, – сказала та.

– Я шофер на европейских дорогах, – отвечал Киллиан хмуро. – Откуда мне было ведать, что у вас тут такое творится? Ну-ка поищи в русских интернетах, что делают ваши водители в такой ситуации!
– Сейчас… Вот, нашла! «Приподнимая по очереди каждое из четырех колес, подкладывать под него длинные доски или стволики деревьев.»
– А где их брать?
– А лесопосадка на что?
– Рубить чужой лес?!!!

Элла взглянула на Киллиана как на дурачка.
– Нам же не строевой лес нужен, а хоть что-нибудь. Бери топорик, если он у тебя есть, и иди руби. Можно сушняк с земли поднимать, лишь бы крепкий был и длинный.
В тоне ее была такая снисходительность, что Киллиану захотелось свою спутницу немедленно треснуть.
– Лучше я позвоню эвакуаторам, – буркнул он.
– Зачем? Ты представляешь, во сколько тебе это обойдется? Да не бойся ты – никто не предъявит. Даже наоборот: лесопосадки время от времени прореживать надо от поросли.

– А как мы будем приподнимать колеса?
– Домкратом, конечно, если он у тебя есть. И двумя дощечками: одна сверху, другая снизу.
Киллиан пожал плечами и полез в багажник.
Провозились они в этой луже часов несколько. Извазюкались как два поросенка (по выражению Эллы, которая, между прочим, разулась), а когда машина оказалась снова на прочном грунте и они отмыли в этой же луже конечности, раздался звук мотора проезжающего мимо большеколесного трактора.

Элла замахала руками, трактор объехал их, остановился, и водитель, по виду типичный фермер, высунувшись из кабины, задал один-единственный вопрос:
– Вам помочь?
– Да, – сказала Элла. – У меня сестра заболела. Вы не могли бы нам показать дорогу к …
Имя, которое та произнесла, Киллиан уже не расслышал, как и реплики водителя. У него зашумело в голове…
– …вы тут сейчас не проедете. У вас буксирный трос есть?
– Имеем, – процедил он сквозь зубы.

– Довезите нас, пожалуйста, до ее дома, – это был снова голос Эллы.
Почему она не предупредила Киллиана заранее о том, куда она хочет заехать, теперь ему было более чем понятно, но протестовать против единственной возможности выбраться из природой созданной ловушки, не угробив машину, было еще глупее, чем подчиниться обстоятельствам. Поэтому он снова полез в багажник и достал трос.
– Садись, – хмуро кивнул он Элле.
Они тронулись. Водитель трактора довез их до небольшого, но аккуратного особняка на окраине села и оставил. От платы он отказался коротким «Не за что».

Женщина, вышедшая к ним, средних лет, хотя и одетая довольно странно, выслушала Эллу, понюхала крышку от фляги, лизнула ее и произнесла:
– Интересный состав. Что в него входит?
Киллиан скривился. Знахарка, которая не способна была уловить запахов ромашки и вереска, могла быть только шарлатанкой. И уж тем более пробовать незнакомое лекарство на вкус… это было даже не смешно. Оставалось только выждать урочные двадцать минут – и можно было спокойно ехать дальше.
– Представления не имею, – ответствовал он равнодушно.
– Ну что же, несите больную в дом.

Киллиан медленно взял Аерин на руки и столь же неторопливо понес ее по дорожке к дому. Машину он, впрочем, закрыть не забыл, на что тоже потребовалось некоторое время. Уложив девушку на кожаную кушетку, он окинул взглядом комнату и успокоился второй раз – на медкабинет там было не похоже.
Посреди комнаты стоял стол с хрустальным шаром посередине, два стула, а по стенам висели полки, содержимое которых было прикрыто от посторонних глаз ситцевыми занавесками-задергушками. Возле порога лежал коврик, сплетенный то ли из соломы, то ли из камыша. В углах стояли кадушки с комнатными пальмами, на подоконниках – цветы в горшках.

Между тем знахарка принялась осматривать Аерин: измерила рукой ей пульс на запястье, посмотрела на ногти, поднесла к носу зеркальце, потрогала лоб и виски. Потом она приподняла ей веки, что по мнению Киллиана было уже излишне, но он промолчал, точно также как не вмешался, когда лже-лекарка принялась водить по ладоням спящей девушки собственными большими пальцами.
Он знал, что эти действия бесполезны, но на них уходили секунды, которые складывались в минуты. Эти минуты необходимо было прождать – и он ждал. Ждал, пока «знахарка» смирится с тем, что задача ей не по силам и не предложит им с Эллой обратиться в какую-нибудь платную клинику, к специалистам. Любопытно было, сколько она потребует за прием…

Но до этого не дошло. Элла принялась допытываться, в каком состоянии ее сестра. Гадалка села за стол, возложила руки на свой хрустальный шар и начала вещать всякий бред о странствиях души. Пока не замерла на полуслове и не отключилась. Киллиан усмехнулся, поднял Аерин и понес ее к машине.
Ошарашенная Элла покорно двинулась за ним. Подобно «знахарке» она заткнулась – только что не вырубилась. Спесь с нее слетела как по волшебству.
– Иди вернись и закрой дверь, – произнес Киллиан, уложив Аерин на прежнее место.

Как ни странно, но она его послушалась без возражения. Дар речи к ней вернулся, когда они уже выехали из этого села, на трассе.
– Что это было? – произнесла она ошарашено.
– А нефиг лизать то, что видишь первый раз, – произнес Киллиан нарочито грубо. 
– И что с ней теперь будет?
– Через час проснется, позабыв о нашем существовании. Не вздумай сама пробовать – тебя я караулить не стану, не рассчитывай.
– А Ирка?

– Аерин моя невеста – это совсем другое дело.
– О, даже так! А когда-то ты писал, что меня любишь.
– Это было очень давно. В те времена, когда ты тоже говорила, будто я тебе нравлюсь. 
– Но это была правда: ты мне нравился.
– Угу. Поэтому ты переписывалась со мной под именем своей сестры и прислала вместо себя – ее.
– Может, я хотела проверить твою любовь.
– Проверила. В чем печаль?
Элла надулась и надолго замолчала.

Она промолчала всю дорогу до Нижнего Новгорода, и даже ночевка в каком-то мотеле на окраине рабочего города под названием «Павлово» не заставила ее сменить гнев на милость. Ожидать, что девушка продолжит знакомить своего гостя с достопримечательностями территории под названием «Руссия», не стоило. Впрочем, как Киллиан подозревал, она сама мало что знала о населенных пунктах, расположенных в стороне от мест, часто посещаемых туристами.
Но Киллиану Павлово понравилось ничуть не меньше, чем, например, Суздаль или любой другой город «Золотого кольца». Это был город-трудяга, славный не только своим прошлым, но и настоящим. Город-металлург, изделия мастеров которого расходились по всему миру. Город, где производились популярные в стране микроавтобусы.

О достославном прошлом Павлова говорили добротные каменные дома стопятидесятилетней давности, построенные купцами. Дома были небольшие, всего в два этажа, из красного кирпича, но фигурной выкладки, поэтому красивые. Один из особняков, самый большой, с мансардной надстройкой с паразной стороны крыши, был превращен в музей, и Киллиан там, конечно же, побывал.
И он снова был потрясен. Нет, не самим зданием, оригинальной архитектуры (на здания он уже насмотрелся достаточно), и не лепниной внутри, хотя она была поразительна по красоте и количеству. А тем, что дом тот принадлежал обычному незнатному купцу второго поколения, чей прадед был крепостным.

Не графом, не царским внебрачным ребенком или племянником вельможи – рядовым гражданином российской империи. Но дом его затмевал своей роскошью дворец семьи Кеннеди в Шотландии. И такой купец был не единственным в Павлове, хотя дома остальных были меньшего размера.
«Shit! – подумал он. – Damn Russians! Как можно при такой свободе завидовать чему-либо в Америке или Европе? Чего им еще надо? Жрали что хотели, одевались как хотели и могли взлететь, если верить их истории, вровень с аристократией. Никому не отрубали за это голову, не разрушали их жилищ, пока они сами не устроили эту дурацкую революцию… Или я что-то путаю? Надо будет спросить у Аерин…»

Киллиан, конечно же понимал, что не все жили так, как купцы, что простые ремесленники обитали в домах самых примитивных, но ведь дома эти были их личными, не арендованными, и их не могли оттуда выгнать за неуплату налогов, как это случилось в Ирландии в середине XIX века.
Здесь никогда, даже в самые жестокие времена не устраивали дурацких поборов на крыши или окна. Здесь все свободно вешали у себя гардины, отгораживаясь от улицы, и каждый домохозяин самостоятельно решал, в какой цвет покрасить свой дом или не красить его вовсе. И здесь ухитрялись, как он о том не раз слышал, исповедовать каждый свою религию, не устраивая  по этому поводу кровавых разборок…
* * * * *
Плохого настроения у Эллы хватило аж до того селения, где шоссе разветвлялось на дорогу, ведущую прямо и на пересекавшую трассу в объезд. 
– Дедушка не простит мне, если я не побываю в Нижнем Новгороде, – молвила она. – он здесь родился и вырос, и будет рад, если я привезу ему отсюда фотографии памятных для него мест.
– В Нижний так в Нижний, – согласился Киллиан, потому что недовольство спутницы его порядком-таки напрягало. – Проедемся везде, где ты скажешь. Заодно посмотрим, что такое областной современный город по-русски. В Ярославль-то мы с тобой фактически не заезжали, только в исторический центр заглянули. И ты мне все о городе своего дедушки расскажешь.

– Конечно,  – радостно встрепенулась Элла. – Это ведь один из самых важнейших центров нашей страны. Еще совсем недавно в нем проживало более миллиона жителей. Представляешь? А при советской власти он был закрыт для посещения от иностранцев.
– Боялись, что те выведают здесь какие-то важные промышленные секреты? 
– Ага. Смешно, конечно. Секретов тут не больше, чем в Москве или Питере, но их же никто не закрывал?
С этим не согласиться было бы странно – Киллиан согласился.

– И первым делом мы поедем посмотреть на дом, где вырос твой дед? – спросил он. 
– Конечно. Жаль что здания этого давно уже нет – его снесли в начале нынешнего столетия при реконструкции района возле железнодорожного вокзала. Но снимок этого места я сделать просто обязана. Дед мне и карту дал с планом города советских времен. Оттуда мы поедем к Нижегородской ярмарке и посмотрим на совершенно не похожий на остальные культовые здание Руси собор Александра Невского.
– А как же Нижегородский Кремль?
– Так дорога-то туда идет как раз мимо, к мосту через Оку. Нам эту реку дважды предстоит пересекать. И поедем мы по двум разным мостам, в разных частях города. Ты не переживай: если мы не успеем осмотреть все, что захотим, за один день – переночуем в Нижнем у нашей родственницы, одну ночь она нас вытерпит как-нибудь. Заодно я передам ей подарок от дедушки.

Киллиан кивнул. Удивляться он уже устал, да и в общем-то ничего особо удивительного в том, чтобы родственники приняли у себя дома компанию из трех человек не было. Несколько смутил размер квартиры: двухкомнатная, общей площадью в 40 квадратных метров вместе со служебными помещениями. Если у родственницы была семья, то потесниться ей предстояло всерьез.   
«Ничего. В крайнем случае переночую в машине», – решил он.
* * * * *
После Нижнего Новгорода настроение у Эллы снова поменялось. Ни в какие музеи в городах, через которые они проезжали, ее больше не тянуло, она рвалась домой. Исключение было сделано лишь для Казани. Элла согласилась на рейд по ее красотам, и то потому, что устала сидеть в машине и захотела слегка пройтись. Для прогулки была избрана центральная пешеходная улица города с уймой магазинчиков и кафе. Естественно, остатки денег, запасных на покупку сувениров, улетели именно там.   

– Все, – сказала Элла, – теперь прямой наводкой в наш поселок и не выходим нигде, кроме как по нужде или ради закупки продуктов питания.
– А ночевать?
– Вот, еще и ночевать. Большие города сразу исключаем, высматриваем по Интернету самые дешевые точки гостиничного бизнеса, снимаем комнатку на троих … Хотя нет! покупаем палатку, три спальных мешка и превращаемся в «любителей активного отдыха». Это будет намного дешевле. И начнем с сегодняшней ночи.

Собственно говоря, у Киллиана еще оставалось достаточно цифр на счету для ночевок под стационарными крышами, но идея показалась ему привлекательной. Финансово, по крайней мере, она себя оправдывала полностью. Зверья, как ему объяснила Элла, бояться не стоило.
– Ни тигры, ни медведи не дураки, чтобы среди лета нападать на палатку, откуда доносится запах троих людей, – вот какими были ее аргументы. 
Русской опытности в данном вопросе Киллиан предпочел вполне доверился, особенно после того как извлек из тайника в машине короткоствол с запасной обоймой. Назад в тайник он его уже не убирал, предпочитая всю сибирскую часть маршрута даже днем держать оружие под рукой, в бардачке.

Впрочем, за все время поездки оно им ни разу не понадобилось, и сожаления об этом у Киллиана не возникало. Лишь одно его напрягало: взгляды Эллы в его сторону становились все откровеннее и откровеннее. Он боялся не того, что не выдержит и у него возникнет на нее рефлекс (это ему не угрожало, рефлексы свои он привык держать в узде крепко), но ему не хотелось объяснения с неизбежными слезами и истериками.
«Успеть бы дотянуть до их дома!» – думал он с тоской.
И – не успел.

В их последнюю ночевку в палате Элла будто специально принимала соблазнительные позы и на сводила с него красноречивых глаз. В этих глазах плескался такой накал чувственности, что у Киллиана возникло желание вскочить и убежать куда угодно – хоть в ночной мрак. Впрочем, во мрак и не требовалось – рядом стояла машина, на заднем сидении которой вполне можно было перебыть ночь.
– О нет, не уходи! – воскликнула Элла, правильно истолковав его перемещение поближе к выходу из палатки. –Выслушай меня!
– Хорошо. Давай поговорим, – откликнулся Киллиан, довольный уже одним тем, что вместо активного действия со стороны его спутницы ему предстояла лишь выслушивание ее исповеди. 

– Неужели ты меня никогда не простишь? – со слезами в голосе проговорила Элла.
– Разве ты передо мной в чем-то провинилась? – ответил он с равнодушной горечью. – Это ведь не ты подсунула Аерин снотворное, наговорив ей перед этим кучу глупостей. Не из-за тебя она захотла забыть все, что между нами было.
– Ты любил меня, а я … я тебя обманула.
– Ну что ты, лапочка, какой обман? Ты свела меня с девушкой, равной которой я не знаю и не знал. Если бы не твой розыгрыш, мы бы с ней никогда не встретились.
– Это ты сейчас… всерьез?
– Естественно. Иначе зачем я бы поперся везти твою сестрицу в такую даль как ваш поселок? Я бросил бы ее в аэропорту, и все дела.

– Я думала, что ты делаешь это из благородства!
– Какое благородство, ты о чем? Уж не принимаешь ли ты меня за дурачка? Я ничего твоей сестре не обещал! Мои обязанности перед ней заканчивались в тот момент, когда она ступила на трап дирижабля в Дублине. Снотворным я ее не накачивал, о его свойствах она знала.
– Тогда почему ты меня избегаешь? Не обнимешь, не поцелуешь, не приголубишь? Ты же хочешь меня, я же чувствую!
– Я. Хочу. Не тебя! – произнес Киллиан жестко. – Элла, извини, если я ввел тебя в заблуждение. Но для меня никого сейчас во всем свете не существует кроме Аерин. И чем быстрее ты это поймешь, тем лучше.

Глава девятая.
Аерин проснулась следующим утром, удивилась появлению Эллы и сразу же поинтересовалась, где она находился.
–  Мы в России, – сказал Киллиан. – Что ты помнишь?
– Твои слова о том, что у меня прямые как пакля бесцветные волосы, бледная кожа, длинный нос и толстые губы. Что у меня широкая кость, и что мне осталось только лошадь остановить на скаку и в огонь прыгнуть.
Элла засмеялась.
– А еще что? – спросил Киллиан, покосившись на сестру своей невесты.

– Что в твоем взгляде, когда ты на меня смотрел, была такая ненависть, словно я заняла у тебя миллион долларов и отказалась их возвращать.
– Я был неправ, – сказал Киллиан виновато. – Приношу свои извинения. А сейчас завтракаем, сворачиваем палатку, и едем дальше, чтобы успеть сегодня же добраться до вашего поселка. Я сыт романтикой по самую завязку, и никто меня не убедит в том, что тоненькая тряпочка между мной и лесом более надежная перегородка, чем полуметровые стены.
 – У нас в тайге звери умные, – возразила Аерин.
– Звери может быть и да, а как насчет некоторых людей?
Сестры переглянулись и засмеялись.

Но Киллиану было не до смеха. Он как в воду глядел: «некоторые люди» в количестве одного уже поджидали их появления в конечной точке проделанного джипом маршрута. Возле въезда во двор, опираясь на калитку, сидел на корточках персонаж, печально знакомый им с девчонкой по приключениям в Шотландии. Машина встала – и персонаж тоже встал.
– Палач! – произнес Киллиан угрюмо.
– Что-что? – недоуменно переспросила Элла.
– В каком смысле «палач»? – удивилась Аерин.
– Он сам себя так называл.

Удирать было поздно. Да и некуда.
– Звони своим. Пусть открывают ворота, если дома кто-нибудь есть.
– А если нет?
– Придется драться. Ничего, справимся – нас трое.
Элла хмыкнула и вынула из кармана смартфон. Спустя минуту роллставня ворот поползла вверх, и открылся проезд для их машины. После чего роллставня столь же плавно опустилась. «Палач» пробраться во двор следом за машиной не попытался, и это было уже отрадно. Еще больше Киллиана обрадовало, что он никуда не исчез, а так и остался стоять возле калитки. Это давало надежду на договороспособность означенного персонажа.

Из всех родственников девчонки дома находился лишь ее дед. Правда, на «деда» тот смахивал не слишком – старик был еще крепок талом, или по крайней мере таким казался. По рассказам Аерин, он был умен, хитер и отлично знал всю местную шелупонь. Это могло пригодиться, и с ним следовало немедленно переговорить. Причем желательно наедине.
– Девочки, – произнес Киллиан, обращаясь к обоим сестрам сразу, – этот тип, который пасется сейчас у калитки, чрезвычайно опасный человек. Он профессиональный убийца, и ваши жизни в его глазах имеют вес, только пока за ваши головы не назначена цена. Поэтому на улицу или даже во двор не выходите, побудьте рядышком друг с другом, и приготовьте нам с вашим дедушкой что-нибудь поесть. А мы с ним по мужски пообщаемся.

– Перетрем, значит, – хмыкнул дед.
– Да. Этот тип у калитки – из друидов. Его боссы прониклись идеей, будто я знаю секрет эликсира бессмертия. И будто я им его открою, если на меня хорошенько надавить.
– Тяжелый случай! – воскликнула Элла.
– Очень! Его боссов мы с Аерин обманули и устранили, и думали, что унесли ноги благополучно. Но этот тип, их охранник, сумел нас выследить. 
– И ты надеешься, что я помогу тебе от него избавиться? – поднял брови дед. – Напрасно! Вон твоя машина, вон ворота, и если у тебя нет денег на бензин – я тебе их дам. Возись сам с вашими заграничными идиотами.

– Я бы рад, но в прошлый раз они нас с Аерин захватили вдвоем и пообещали нарезать из нее лапшу, чтобы я стал посговорчивей.
– Действительно, идиоты! – воскликнул бывший уголовник. – Ты хочешь, чтобы я с ним погутарил по-свойски?
– Нет, у меня есть план понадежнее. В нашем багаже есть настойка, которая лишает человека памяти. Пара глотков – и этот тип забудет о нас навсегда. Вот только хорошо бы перед тем, как влить это чудесное средство ему в горло, его допросить, чтобы узнать: один ли он сюда заявился. Ну и потом, сделать это желательно не в вашем доме, а где-нибудь в общественном месте. Полиция ведь нам здесь не нужна? 

– Да уж, без мусоров мы обойдемся, точняк! Вот только половина Переяславки уже знает, кого твой знакомый здесь разыскивал. Если он ненароком зажмурится – нас всех затаскают. И я покрывать тебя не стану, даже не надейся!
– А если заманить его в электричку? – предложила Элла. – Подсесть к нему за столик, предложить выпивку, закусон?
– Идея отличная, – согласился старый уголовник. – Вот только придется выпивать с вашим друидом вместе, на пару. Как быть с этим? Я терять память не хочу, мне каждый день моей жизни дорог!

– Разве в вашем поселке нет бездомных? Можно договориться с кем-нибудь из них: заснет, проснется в больнице. Одеть можно поприличнее, деньги на его счет перевести.
– Глупости все это, – сказала Аерин. – Заманить этого друида в электричку проще простого. Если он отыскал мой дом и знает меня в лицо, то я могу изобразить, будто хочу поехать в Хабаровск. Он увяжется за мной. Важно, чтобы в электричке его уже ждали вы. Вдвоем. Наставите на него пистолет и заставите выпить.
– Он нас увидит и догадается.

– А вы езжайте в поселок Хор и садитесь на электричку там. Поедете в дедушкиной машине, Элла вас довезет и вернется сюда как ни в чем ни бывало. Потом она проводит меня до станции здесь. Если план не сработает, то есть друид не поведется -  слезем на следующей остановке, позвоним Элле, и она за нами туда приедет.
– Нет, – сказал Киллиан, – нельзя тебе сейчас оставаться одной. Это опасно. Проблема в том, что друиды в этот эликсир действительно верят и ради него готовы пойти на все. Самое лучшее будет – это мне лично попробовать вызвать его на откровенность.

– А если он на тебя нападет? – спросил бывший уголовник, прищурившись.
– Сразу не убьет, а там по обстоятельствам. Он пешком, без транспорта. Двигаться я буду в сторону вашей станции, куплю билет и пройду на перрон. Сколько у нас времени до прибытия электрички на Хабаровск?
– Полчаса.
– Ну и отлично. До станции отсюда 10 минут медленного хода. Если палач последует за мной – поступайте по обстоятельствам. Если он останется стоять возле калитки – позвоните мне минут через пяток, и я вернусь.


Киллиан сходил к машине, достал из «потайного» отделения салона свой сэтчел с плечевым ремнем, переложил туда пистолет из бардачка, еще кое-какую мелочь и затем вернулся в дом.
– У тебя в твоей почтальонке за подкладкой зашита плоская кожаная фляга с лекарством для промывания ран, – сказал он Аерин. – Извлекай ее оттуда: она мне нужна. И дайте мне пару стограммовых стаканчиков, если у вас они есть.
– Стопок, что ль? – ухмыльнулся старый уголовник, по всем признакам не поверивший в особую опасность ошивавшегося возле калитки субъекта. – Стоят в буфете, в наличии. Элла, подай!

Киллиан кивнул, засунул фляжку со стаканчиками в свою походную сумку и вышел за калитку на улицу.
– О, привет! – нарочито громко воскликнул он, придав своему голосу оттенок глумления, и хлопнул «палача» по плечу. – Какие люди здесь нас встречают, и какими судьбами!
– Hello! – ответствовал друид ему в тон. – Я поговорить бы с тобой хотел.
– Не все, значит, выяснил? Ну пошли, проводишь. Я, собственно, тороплюсь на электропоезд, но минут 20 у нас с тобой в запасе есть. И я весь внимание.

Он специально сбивал друида с намеченной тем линии поведения, потому что если «палач» последовал за ними с Аерин аж до этого края Тихого океана, то вряд ли ради пятиминутного обмена мнениями по поводу сегодняшней погоды. Надо было плавно подвести того к необходимости продолжить беседу путем совместной поездки в нужную Киллиану точку пространства. 
Действительно, «палач» молча зашагал рядом с ним, и можно было продолжать обработку «клиента».
– Ты давно здесь забор своей тушкой подпираешь? – спросил Киллиан, когда номер дома, с которым они поравнялись, проявил цифру «1».

Между тропкой, по которой они шли и строениями пролегали небольшие дворики, именуемые в России «палисадниками», и густая растительность не всегда позволяла легко считывать их адреса. Зато дальше улица заканчивалась, и станция была уже совсем близко.
– Примерно неделю.
– Зачем?
– Потерял твой след в Ирландии. Потом выяснил, что ты вылетел в Россию вместе со своей подружкой. Понятно было, что однажды она вернется к месту своей работы. Оставалось дождаться и спросить, куда она к тебе ездила.

– Логично, – согласился Киллиан, покупая два билета до Хабаровска. – Это тебе, – протянул он один билет друиду.
– Согласен, – сказал друид, принимая билет. – Обратно вернешься сегодня или завтра?
– Сегодня. Ты со мной?
– Не вижу причин для отказа.
* * * * *
– Зачем тебе нужна эта девочка? – задал вопрос друид в лоб, когда они уже сидели в вагоне возле окна напротив друг друга. Вагон находился в конце состава и был почти пуст.
Такой сюжет разговора был для обоих свеж, нов, и неожиданен. Но тема не была для Киллиана неприятной. Поэтому он предпочел ответить:
– Я собираюсь на ней жениться. Ты усматриваешь в этом что-то плохое?
– Как сказать… Ты же ее не любишь.
– С чего ты взял?
– По твоему поведению в замке.

– Ты считаешь, что если бы я начал там кричать и умолять пощадить мою девушку, то это бы ей помогло?
– Ясно, не помогло б. Живыми жрецы кровавых культов не выпускают из своих когтей никого и никогда. Придержали бы  на органы или отдали бы для развлечения своим наследникам.
– Ты так уверенно об этом говоришь…
– Старики проводили ритуалы два раза в год – на Хеллоуин и на Пасху. А молодняк веселился каждый месяц. Брали юную девочку, сначала насиловали… куда только можно, потом вскрывали ей вены, умывались ее кровью, резали ее на части, варили в котле и ели. Это я про молодняк. Я в этом участия не принимал, только охранял эту компанию, чтобы не было посторонних.

Друид рассказывал это отстраненно, как о чем-то привычном, даже обыденном.
«Надо сделать вид, будто я ему верю,» – подумал Киллиан.
– Зато участвовал в жертвоприношениях, – произнес он вслух.
– Да, на моей совести четыре трупа: двух девушек и двух парней. Старики сами возиться с отпиливанием конечностей и их частей не хотели, их вполне устраивало наблюдать со стороны за муками и стонами жертв. К телу они припадали только в самом конце, когда один из них вскрывал бившееся в агонии тело, вырезал сердце, печень, селезенку и почки, а остальные четверо держали. Затем они все вместе погружали в живую лохань со свежей кровью руки и пили ее…

– Врешь ты все! – не выдержал Киллиан. – Ты же приличный человек, ты на такое не способен!
– В Шотландии в предшествующие пять лет резко участились случаи пропажи юных девушек. Пока исчезали интуристки, никто ничего не замечал, все укладывалось в статистику. Жертв похищали в разных точках, якобы во время купания в море. Обставлялось как «утонула». А потом молодняк переключился на местных. Заподозрили самое плохое, подключилась госбезопасность, послали меня: обнаружить, найти следы и доказательства. Я обнаружил, написал доклад. О вас ничего не сообщил. Там хватало материала в камерах и внизу. Последнюю оргию молодняка мне удалось заснять на видео.

– Вот оно что… – протянул Киллиан иронически. – И теперь ты принялся расследовать новое дело… Чтобы получить очередное повышение в звании и медаль за верную службу.
К его удивлению, палач друидов его иронию не принял.
– Наоборот, я уволился. С меня довольно. Я до сих пор слышу стоны жертв, их проклятья и мольбы о смерти. Торговля наркотой – это не самое страшное по сравнению с этим. Если бы не твоя русская леди, я бы давно уже организовал себе закачку вискарем на Кипре. До полного отруба. Чтобы ничего не чувствовать, не видеть и не воспринимать.

Киллиан подумал. Неужели Аерин тоже профессионалка из спецслужб?
– При чем здесь «русская леди»? – спросил он, пряча заинтересованность.
– Я захотел ее спасти. Хотя бы ее. Она необычная. Она первая, на кого появление очаровательного Барбо не произвело ровно никакого впечатления. Я знаю, что с моей стороны это была дурость, но ничего не смог с собой поделать. Ты извини, но я тебе сильно не доверяю. Ты слишком похож на подпольного дельца, я их за свою биографию навидался.

– Тебе показалось, будто я торгую фармпрепаратами?
– А что еще я мог подумать после того, как твоя леди ловко подсунула моим боссам снотворное?
Киллиан внимательно посмотрел в лицо своего несостоявшегося палача и медленно, с нажимом произнес:
– Не просто снотворное. Когда они проснутся, то никогда уже не вспомнят ни меня, ни мою, как ты сказал, леди. Зелье из той фляги стирает память о прошлом.
– Совсем стирает?
– Совсем. Количество стертого напрямую зависит от количества выпитого.

– А мои боссы? Сколько забудут они?
– От пяти до десяти прожитых лет. Может, даже больше. Если их не уморят в больнице под капельницей. Или не смогут-таки разбудить. Хотя до сих пор такое ни у кого не получалось.
– А если им промоют кровь?
– А когда ты отослал в свою контору свой доклад?
– Перед тем как сесть на самолет, вылетающий с Россию. Положил в тайник.
– Спустя двое суток препарат полностью извлечь из организма уже невозможно – процесс запущен.

Глава десятая
Они оба немного помолчали, каждый думая о своем. Киллиан о том, как бы убедить этого сильного, уверенного в себе профессионала согласиться вычеркнуть из своей биографии с пяток лет жизни и чем его для этого можно соблазнить. Угрожать ему пистолетом было бесполезно: в одиночку справиться с агентом спецслужб было бы не под силу даже парню намного его покрепче. А о чем думал палач, выяснилось очень скоро.
– Я уже завидую своим бывшим боссам, – внезапно проговорил он. – Как бы я хотел вот так тоже крепко заснуть на пару-тройку лет и за это время изгнать из памяти все, что мне пришлось творить в предыдущие два года.

– Ну так это легко устроить, – улыбнулся Киллиан максимально доброжелательно. – Фляжку с остатками зелья моей бабушки я забрал, ты выпиваешь нужное тебе количество и засыпаешь. Я обшариваю твои карманы, извлекаю оттуда все предметы, по которым можно опознать твою личность, и помогаю тебе выйти на перрон, чтобы попасть на вокзал. Откуда тебя забирают стражи порядка, доставляют в вытрезвитель, а потом в больницу для неопознанных граждан города Хабаровска. Там тебя будут держать как любопытный медицинский случай летаргии, пока не проснешься.

– А если все же меня разбудят несколько раньше?
– Вернешься в Переяславку, за багажом, а там мы что-нибудь придумаем. Кстати, адрес назови той гостиницы, где ты оставил вещички, чтобы мои будущие родственники их забрали, и твоим исчезновением не заинтересовался МИД. В России с этим строго – все иностранцы на учете.
Проговорив эту тираду, Киллиан достал из своей сумки уже известную «палачу» мягкую фляжку, стеклянную  стопку и, заполнив ее наполовину, протянул своему собеседнику.

– Выпей, и ты забудешь свои последние два года. Вокзальная полиция отправит тебя в вытрезвитель, там тебя не будут шевелить до завтра, а дальше мои здешние родственники отследят, где будет находиться твое тело. Моя теща медик, и ей это будет нетрудно. Можем даже сбагрить тебя к твоим, если это входит в твои планы.
– Не входит, – буркнул бывший друидский палач и, прияв из руки Киллиана стопку, опрокинул ее содержимое себе в рот. – А что будет с теми пятерыми, если я забыл упомянуть в отчете, что оставил их спящими?

– Тебя сильно беспокоит, не повредят ли их мослы мышки-норушки и прочие подземные обитатели? – зло усмехнулся Киллиан.
– Я не хочу, чтобы меня постигла непредвиденная участь. Вдруг ты выкинешь меня из поезда прямо на ходу?
– Беспокоиться о таких мелочах тебе уже поздно. Но я не выкину. Мне не выгодно, чтобы родственники моей невесты заподозрили, будто я способен на такой трюк. Нас видело вместе слишком много народа.
– Ты хочешь, чтобы они думали о тебе, будто ты мягкий и пушистый?
Киллиан засмеялся и ничего не ответил. Мягким и пушистым он никогда никому не казался.
* * * * *
К тому моменту, когда Киллиан вернулся в Переяславку из Хабаровска, родители Аерин уже пришли с работы. Ужинал он один, на кухне – остальные поели раньше: в этой семье не принято было ждать друг друга. Наскоро проглотив жареное мясо с местными макаронами (мясо было вкусным, а макароны слипшиеся), Киллиан по приглашению старика-уголовника переместился  в гостиную, за общий стол, где уже стоял самовар и перед каждым стулом на столе стояли чашки с блюдцами, явно из одного сервиза. Красивого сервиза, кстати. И дорогого.

Киллиан коротко сообщил о том, как и где оставил опасного субъекта, отдал его документы и написав адрес, где тот оставил свои вещи, предупредил, что забрать из желательно сегодня.
– Я имел с ним разговор накануне вашего приезда, – ответствовал бывший уголовник. – Он сказал, что ты опасный человек, и что тебе доверять ни в коем случае нельзя.
– Почему же вы разрешили мне с ним уехать?
– А зачем вмешиваться? Два опасных чела что-то у себя за границей не поделили и продолжили разборки здесь. Зачем им мешать? Сейчас остался один, и решить что с тобой сделать, нам будет попроще.

Киллиан усмехнулся про себя и опустил на блюдце чашку с недопитым чаем. Рассказывать о цели своей поездки, то есть что в Аерин он  видит свою будущую жену и просит ее руки и сердца, было не то чтобы преждевременно, но бесполезно. Аерин стерла из своей памяти все, что их с Киллианом связывало, и доказать ей, что его намерения чисты, сейчас не получится…
– Между вами что-нибудь было? – мрачно спросил отец.
– Да, – отвечал Киллиан.
– Нет, – отвечала Ирина.
– Она не помнит, – сказал Киллиан.
– А если на экспертизу? – сказала мать.

– Возможна регенерация. Побочные действия выпитого ей зелья.
– Здорово! – воскликнула Элла. – А как насчет беременности?
– Представления не имею. На этот эффект состав не испытывался. Но я готов жениться хоть сегодня.
Несколько секунд висело молчание.
– Без любви? – спросила мать.
Киллиан психанул.

– При чем здесь это? – сказал он. – Браки должны совершаться по рассудку, тогда они крепкие и на всю жизнь. Что толку было, когда я влюбился в Эллу? Я думал: вот она, будущая мать моих детей, моя мечта и награда за все прожитые мной испытания. Но влюбленность моя испарилась как дым после первого же ее обмана. И ничего не осталось от тех чувств, которые я к ней испытывал.
– А с Иришей все будет иначе? – усмехнулся старый уголовник.
– Да, – Киллиан подтвердил свои слова кивком. – С ней все иначе. Мы прошли с ней через такие испытания, которые либо разъединяют, либо сплачивают навек.

– У меня есть интересная запись. Из Интернета. – сказал старый уголовник. – С тех пор как наша девочка уехала в заграничное путешествие, мы с Эллой каждый день смотрели новостной канал из Ирландии. Я продолжал это делать, когда Элла уехала встречать вас с Иришкой. Потом переводил с помощью аудиопереводчика. Этот последний, сегодняшний, перевести еще не успел. Так что посмотрим вместе. Включи-ка мне, внученька, наш главный экран. И вставь вот эту флешку.

«Вчера, наконец, состоялся суд над членами банды, грабившей интуристов. Банда была задержана нашей доблестной полицией во время выступления на одном из популярных с недавнего времени костюмированных субботников в замке Дангвайр, Кинварра, знаменитой русской исполнительницы ирландских песен Аерин. Наша журналистская группа успела взять у нее интервью перед ее вылетом на родину.
– Аерин, как вам понравилась наша страна? Довольны ли вы обслуживанием?
– Я всем довольна, спасибо. Ирландия чудесна, и две недели моего отпуска пролетели здесь совершенно незаметно.

– А что вам понравилось больше всего?
– Я встретила здесь парня, которого полюбила. Теперь Ирландий навсегда в моем сердце.
– О, эта любовь взаимна. Приезжайте к нам еще, мы всегда будем вам рады!
А дальше … дальше Киллиан вновь увидел зал в замке Дангвайр, где за длинным пиршественным столом сидели дамы и кавалеры, одним из которых был он. Под звуки музыки XVI века камера переместилась на сцену – и девушка в старинном костюме запела:
 
С любовью так шутить нельзя,
Прогнав ее без жалости.
Ведь я давно люблю тебя,
ты был моею радостью.

«Рукава зеленые»,
Так меня ты называл.
Душу мою ты превозносил,
Во мне утешенье искал.

Камера переместилась в зал – старик, сидевший рядом с Киллианом беззвучно плакал. Остальные слушали, затаив дыхание. И он слушал. И тоже едва не плакал - сейчас. Девушка, стоявшая на сцене, была прекрасна, и голос ее доставал до самого нутра, пробуждая чувства, которых Киллиан, казалось, никогда не имел…
– Это наша Ирка? – удивленно спросил отец. – От кого ты ее нагуляла, признавайся, дорогая?
– Ой да я всегда знала, что Ирэн у нас красавица, – фыркнула Элла. – Уму непостижимо, как можно было наговорить ей столько разной чуши в первую же вашу встречу. 

Молчание было ей ответом. Общество явно ждало пояснений. Окинув взором всю компанию Киллиан постиг, что будущим родственникам надо хоть что-то о себе поведать.   
– Ваша дочь, конечно же, была в шоке от того, как я ее принял, – произнес он. – но еще в большем шоке был я. Представьте себе, что 10 лет подряд вы видите один и тот же страшный сон. Будто вы живете в древние времена. Я подросток лет тринадцати, и на племя мое напали враги. Они и раньше нападали, но в этот раз нашим не удалось отбиться, и почти все мужчины племени были перебиты.

Нападавшие были на конях, и среди них была девушка. Наши мужчины дрогнули и побежали, а эта девушка гналась за ними и стреляла им в спины из лука. Я смотрел ей в лицо – на нем были торжество и жестокость. Ей очень, очень нравилось убивать.
– А почему она тебя не видела? – это спросила Элла.
– Я лежал в углублении, покрытый дерном, и лицо мое было разрисовано грязью… И вот представьте себе ситуацию. Я переписывался с девушкой, прекрасной как королева из ирландских сказок. Я оплатил ей дорогу в мою страну, пригласил в свой дом. Возвращаюсь из аэропорта – но вместо золотоволосой королевны меня встречает чудовище из моих снов. Та самая всадница, враг, стрелявший в спины моим братьям.

 – Неужели я на нее настолько похожа? – удивилась Ирина.
– Один в один. На фотографиях это было как-то не заметно. Да я и не обращал на тебя никакого внимания, я был увлечен золотоволосой королевной. Она писала, что я тоже ей нравлюсь, и я ей верил. Но вот когда ты взглянула, повернула голову и затем встала… Я был ошеломлен и раздавлен. И когда тебя хозяева гостиниц, в которых мы останавливались, и пабов, в которых мы ели, называли «леди», я изнывал от ненависти. Ты была для меня воплощением зла. Я мечтал, чтобы ты свалилась в пропасть, как падали мои братья. Или чтобы твое сердце разорвалось от горя, как разорвалось сердце моей матери – там, в моем кошмаре. 

– Зачем же ты со  мной ездил?
– Потому что мы, наша семья, за тебя отвечали. Если бы ты влипла в какую-нибудь беду, то нас бы затаскали с проверками. Весь город от нас бы отвернулся.
– А жениться на ней ты собрался тоже ради семьи? – жестко спросил отец.
– Нет, я просто понял, что был неправ. Что лицо – это не самое главное. И когда спустя две недели Аерин должна была, наконец, исчезнуть из моей жизни, я уже не хотел этого. Я привык с ней советоваться, привык, что кто-то понимает меня с полунамека. Я не смог ее бросить – вот и все. Она спала на заднем сидении моей машины, а мне было хорошо просто от одного ее присутствия за моей спиной.

– А если она не поедет с тобой в Ирландию? – спросила мать. – Ты останешься здесь, в России?
Киллиан задумался. «Палач» оказался прав. Никакая любовь не способна заставить его позабыть о долге…
– Извините, но нет, – проговорил он угрюмо. – Там, в Ирландии, слишком много от меня зависит. Моя сестра со своим Дораном отправились на лечение, вернутся они очень нескоро. Фирма оставлена на меня, Брай с ней не справится, она молода, увлечена дизайном, но в бухгалтерии не разбирается совершенно.

– А твои племянники?
– У них другая специализация, и они еще студенты. Именно с фирмы поступают средства на их учебу и на содержание дома. Старушка, которая считаем меня своим внуком, лишится поддержки, и это сократит ее дни. Пострадают фермеры, с которыми у меня заключен контракт на выращивание оливок, рабочие обоих фабрик, наши поставщики и торговые партнеры.
– О, да ты у нас важная персона! – сказал отец.
– Что хотите, то и думайте. Но если Аерин скажет мне «нет», я не стану  изображать идиота, помешанного на верности, присмотрю себе в нашем городке подходящую девушку и женюсь на ней.

– Странная у тебя, Киллианчик, любовь! – хмыкнула Элла.
– Точь-в-точь такая же, как у Аерин.
– Когда девушке предлагают выйти замуж, то ей преподносят кольцо, – в голосе Эллы было столько яда, что хватило бы на изготовление трех полноценных доз отравы для мух.
– Кольцо давно уже у девушки, – ласково отпарировал Киллиан. – Вон, видишь?
Аерин вздрогнула, покраснела и схватилась за палец, на котором и вправду как влитой сидел перстень желтого металла с необработанным гранатом. 

– Эта дешевая медяшка? 
– Не медяшка, а антикварный предмет, изготовленный в те времена, когда бронза ценилась наравне с золотом, и носить ее могли только знатные люди. Ему примерно тысяча лет, он наша родовая реликвия.
– Я не знала, – произнесла Ирина, покраснев.
– Угу. Поэтому Алва дала мне пузырек со снотворным, чтобы я тебя напоил и снял его с тебя перед твоим отъездом. Это кольцо подарил ей когда-то Доран, и оно должно было оставаться у нас в роду. И если ты скажешь мне «нет», верни мне этот перстень.

– Решение за тобой, Иришка, – сказал старый уголовник, снова прищурившись.
Девушка покраснела и сказала:
– Киллиан! Самое последнее мое воспоминание об Ирландии вот какое. Форт Данбег и твои слова: «Пятками и локотками упираемся в грунт, задок отрываем от земли и аккуратно двигаемся на спинке подальше отсюда. То есть к дороге. Возражения не принимаются…» Поэтому я говорю тебе «да». Неважно, любишь ли ты меня или не очень. Важно, что в момент истины ты не стал спасаться первым. 

– Ну, ты же знаешь теперь, почему я так поступил, – произнес Киллиан виновато.
– Знаю, – согласилась его будущая леди. – Этот юноша… из баллады… он ведь сам прыгнул со скалы? Со связанными руками?
– Конечно. Только это не являлось подвигом. Был самый пик прилива, и вода стояла высоко. Мальчик очень хорошо умел плавать, а под скалой была пещера. И там – лодка.