Владимир Шумский. Исповедь художника

ЧАСТЬ 1


«О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды»,
изречение древнегреческого политика и поэта
 Хилона из Спарты (VI в. до н. э.).




Глава 1.  Родители.


Отец Шестаков Федор Матвеевич.
Мать Шестакова Анна Викентьевна.
Урожденная Шумская.

       Отец – потомственный казак. Мать из сибирских крестьян.
У отца было два брата и сестра.

У матери – три брата и две сестры. Все три брата погибли в ВОВ.
Она родилась в селе Покровка, Новосибирской области. И о себе ничего не рассказывала.
Я помню, что она мимоходом кидала мне фразы: «Не надо бояться собак, бойся двуногих собак». «Учись, а то всю жизнь мантулить будешь».  «Хлебнуть мурцовки».

Отец помнил рассказы своих родителей.
Во время Гражданской войны у моего деда Матвея было два сына.
Младший воевал за «красных», старший – за «белых».
Однажды младший садился на коня, а старший перескочил через плетень
на коне и замахнулся на младшего шашкой.
В это время их мать стояла на крыльце.  Она крикнула и старший опустил шашку.
И они разъехались мирно.
После этого мой дед Матвей продал своего коня. В строй его не брали, потому что, он хромал на левую ногу.
 
У матери моего отца девичья фамилия была - Киргизова.  А когда победили
« красные», они создали «ДНР». Дальневосточную республику.
Как буфер, от вторжения оккупантов. И создали там правительство. Пост министра образования в этом правительстве занимал брат матери моего отца
- Киргизов.
В начале  70-х г.г. он приезжал в гости, вместе со своей женой в г. Шелехов.
(Переименовали его в Шелихов после свержения Советской власти. Когда Брежневу принесли на утверждение название города, он сказал : «Что-то не благозвучно Шелихов, назовем его Шелехов»).
Мы с ним гуляли по городу. Он все расспрашивал меня, а потом сказал,
что рад, что я такой идейный и целеустремленный.
Он жил в Новосибирске. До самой пенсии работал директором школы.

Отец рассказывал мне о своём детстве. Когда ему было 5 лет,  они жили на Оловянном прииске Этыка, Балейского р-на.
В Балейском р-не была большая радиация и поэтому район назвали Балейский. Многие люди лысели. Люди наивно полагали, что водка выводит радиацию.
По рассказам моего отца, однажды ехал он со своим отцом с базара на телеге.
По дороге остановились у столовой. Мой дед Матвей зашел туда, а отец остался караулить. Дед вышел, подошел к соседней телеге и взял оттуда 3 отреза ткани.
Положил в свою телегу и начал запрягать лошадь. Вдруг выбегает хозяин ткани и
начал требовать вернуть ткань. Дед Матвей в это время запрягал лошадь. Он взял дугу и ударил ею по шее этого мужика. Тот упал без сознания, а они поехали домой. Вот такие были нравы в те времена.

После Гражданской войны казаки превратились в крестьян.
Мой отец с 12 лет работал в колхозе счетоводом.
Его братья Иван и Алексей были еще школьниками. Однажды они бросали камни в проезжающие машины, спрятавшись за бугор.  В одной из этих машин ехали чекисты. Они поймали братьев и увезли в райцентр, где посадили их в камеру.
А утром отпустили без последствий. После этого они всю жизнь были примерными
людьми.

Происхождение моей матери окутано мифами и легендами.
Как говорится, свежо придание, да верится с трудом.
Поэтому не буду их перечислять.

Она закончила семилетку в своей деревне.
А когда началась Великая Отечественная война, ее мобилизовали на работу в Новосибирск, на завод, точить гильзы к снарядам.

Там она «хлебнула мурцовки», по ее выражению. Они мало спали и ели, потому,
что  ничего не было.
Они понимали, что долго они не протянут.
У подруги матери был знакомый военком.
Они пошли к нему и попросились на фронт. Он забрал у них документы и выдал документы для призыва на фронт. По этим документам они стали старше на два года. Во время медкомиссии выяснилось, что у матери идеальный слух и отличное зрение. Её направили в зенитную артиллерию разведчиком - наблюдателем. Там она прослужила всю войну и дошла до Будапешта.
Однажды, когда она стояла на посту, мимо неё прошел Маршал Жуков. Он шел один, не глядя по сторонам. И был занят своими мыслями.

У отца был травмирован средний палец на левой руке. В детстве он подшивал валенки и шилом зацепил за сухожилие. От страха он дернул шило и порвал сухожилие. С тех пор палец не разгибался. Его направили в артиллерийское училище. И служил командиром взвода 72-х миллиметровых орудий средней дальности. Имел звание сержанта. На фронте он вступил в партию. Был контужен в голову. Имел боевые награды. Орден Красной звезды. Медаль «За взятие Будапешта» и др. Закончил войну в Германии на реке Одер.

Так совпало, что они встретились за праздничным столом, когда отец заехал в Новосибирск к своему дяде Киргизову, а мать – к своей подруге. Праздновали Победу и возвращение с фронта.
Но самое удивительное, что мать вспомнила отца. Когда она стояла регулировщицей по дороге на Будапешт, а Отец ехал с Одера, он подошел к ней, чтобы спросить дорогу. И мать запомнила его.
Вот так они нашли друг друга.

Они приехали на родину отца, на прииск Этыка.
По воспоминаниям матери, она ужаснулась, в какой нищете жила его семья.
Полы не крашены, вместо кроватей – деревянные топчаны. Постельного белья не было. Нищета полная.

Там родилась моя старшая сестра, а через 2 года и я. Это  было 6 августа 1948 года. Легко запоминается – 6х8=48.
Мы с сестрой Галей отставали в своем развитии от сверстников.  Были замкнутые и не общительные. Дошкольного воспитания мы не получили. За время учебы я постепенно наверстал всё.  А сестра Галя – после замужества.


Брат мой, Николай, родился через 2 года. Сестра Валя через 8 лет после меня.
Но они родились уже в другом месте. В поселке Кличка, где была угольная шахта.
Мы сначала жили в маленьком домике, где родился брат Коля.
Потом переехали в домик побольше, где родилась сестра Валя.

В Кличке жили тогда братья отца, Иван и Алексей.
 Дядя Ваня работал шофёром на ГАЗ 51, грузовик.
Жена дяди Вани была наполовину буряткой и работала в школе учителем начальных классов. Она уже была замужем за каким-то бухгалтером, но дядя Ваня её «отбил». И женился на ней. У них родилось 2 сына Борис и Владимир.
 
Дядя Лёня жил в благоустроенной квартире, работал инструктором в райкоме партии.
Жена дяди Лёни нигде не работала, воспитывала троих детей.
 Интересна история женитьбы дяди Лёни. Когда он пришел из армии, ему пришла телеграмма : «Встречай. Приезжаю. Люда.».  Он вспомнил, что в армии он переписывался с девушкой из Новосибирска. Он подумал, что это шутка. Но когда пришел срок её приезда, он на всякий случай решил съездить на вокзал. Вокзал находился в 10 километрах. Приезжает, смотрит, пустой вокзал. И только одна девушка сидит, плачет. Он подошел, оказалось, что это она. Пришлось везти её домой. И стали они жить. У них родилось 2 сына. Виктор,Валера и дочь Оля.

Чуть позже к нашему домику сделали пристройку, где жил двоюродный брат
моего отца дядя Кеша, с женой Лидой. Дядя Кеша работал на шахте. Тетя Лида воспитывала детей Веру, Таню и сына Сашу.

ГЛАВА 2. ДЕТСТВО.

Мы несколько раз переезжали из Клички в Досатуй и обратно.
Во время последнего переезда в Досатуй, помню период, когда геологи уехали.
Оставив после себя руины и заброшенные бетонные гаражи.
Мне было лет 12. Мы идем по тропинке, а на пути оказался большой и глубокий шурф.  Мать, по привычке, обогнула его. И пошла дальше. А я зазевался по сторонам и упал в эту яму.  Не издав ни звука, я поплыл к противоположной стороне, хотя не умел плавать. Переплыл, вылез и спокойно пошел за матерью.
Вот здесь проявились мои казацкие гены. Мой организм в минуту опасности сам автоматически реагирует.
Я лет 40 ездил на машине и ни разу не попадал в аварию по своей вине. Хотя один раз нарушитель ударил меня слегка в бок.
С другой стороны я всю жизнь боялся глубокой воды.
Я начал ходить в школу, когда мы переехали на ст. Досатуй  ( Долина роз). Приаргунского  района. Жили в щитовом доме.
Школа была в маленькой будочке, прямо на станции. Рядом с ж/д путями. Площадью  10 м2. В прошлом это была будка для ремонтников путей. Учеников было 15 человек.  Занятия шли для всех классов в одно время. Во 2 классе я заболел и долго не ходил на занятия. И был оставлен на 2-й год. В поселке базировалась геологическая партия. Отец работал завскладом продуктов.  И никогда ничего домой не приносил. А мать работала в пекарне и у нас всегда был белый , пышный и вкусный  хлеб. Из-за контузии отец не мог работать на тяжелой работе. И когда геологи перебазировались в Краснокаменск, отец работал в Досатуе на разных должностях. Заведовал « Вторчерметом», был начальником пожарной охраны.  Работал на нефтебазе. Потом диспетчером в автохозяйстве. У него было 4 класса образования. Со своими четырьмя классами  у него был красивый почерк. Роспись такая сложная, что никто не мог подделать. Хорошо считал на счётах.  Помню, как он затачивал карандаши. Они получались идеальными. Я до сих пор затачиваю так же. Все, кто хотел обратиться в вышестоящие инстанции, обращались к нему. Он мог грамотно написать заявление. К тому же он был партийным. Вступил в партию на фронте.

После того как геологи переехали. Отец сначала работал на нефтебазе, а мать в пекарне. Из брошенного геологами домика, отец выбрал бревна, которых хватило на небольшой домик из 2-х комнат. Получилась кухня и спальня. На кухне печник сложил печку с чугунной плитой. Там поместился кухонный стол. И у входа остался свободный угол, в котором в разное время помещали новорожденных телят. На подстилке из сена. Телята мочились, а кто был рядом, подставлял им баночку.   
Мы всегда были чем-то заняты во время каникул.
Первая работа была на полустанке. Мы очищали путь от травы. Норма была 100 м. в день. Спали на чердаке. За лето мы с Галей получили по 6 руб.
В эти времена от геологов осталось много мусора. Мы собирали тряпки, бумагу и кости. Сдавали на приемный пункт. Немного получали денег. Когда отец начал работать на лесоразгрузочной базе заведующим. Я ходил штабелевать двухметровые бревна. Отец мне платил. Помню, однажды, я заработал 3 руб. Пришел в столовую и купил котлетку с картошкой, до сих пор помни тот божественный вкус. Вот это был праздник живота. С тех пор я всегда голодный.

У одного из наших соседей был конь под седлом. Я на нем скакал раз в месяц в соседнюю деревню, где получал на Валю пособие.

Впервые я сел на лошадь в 4 года. Это было в Кличке. Жили у нас соседи Семоченковы.  Жена и муж, пожилые. Два сына и дочь Таня. Был у них дедушка старенький. Старший сын садил меня на коня и вел его под уздцы. За нами ехал младший брат, без седла. Мы ездили на речку мыть коней.
Дедушка у них занимался кузнечным делом, паял самовары и гнул для них трубы с коленом. А дочь Таня была уже взрослой и хромала на одну ногу. И что-то заставило её пойти на карьер и утопиться.

                В Досатуе, рядом жили дядя Петя и тетя Аня Вороновы.
 Отец с дядей Петей вырыли колодец на 2 дома. И мы все таскали воду ведрами  на лебедке  из бревна с двумя ручками на концах. И носили в дом. Позднее сделали ручной насос из скважины и качали вручную.  Зимой насос ставили  в доме , летом на улице.

ГЛАВА 3 БРАТ И СЕСТРЫ.

Старшая сестра Галя на 2 года старше меня.
Она доучилась только до 6 го класса и уехала к родственникам в Шелехов. Когда ей исполнилось 18 лет. Поэтому я ее плохо помню в детстве. И потом, у неё была такая привычка с утра уходить из дома на весь день.
Она вышла замуж за хорошего мужчину, Юру Житова. Хорошего человека и незаменимого строителя, который был востребован на больших стройках. Родила сына. Они уехали в Усть-Илимск, строить ЛПК.
У Гали много внуков и правнуков.
Муж Юра умер. Она живёт одна на даче, в окружении собачек, которых она любит.
Раз в неделю ездит в свою 3-х комнатную квартиру, в Шелихов.


Брат Коля младше меня на 3 года.
Он всегда брал с меня пример. Я рисовал, он – тоже нарисовал портрет Ленина и выставил его в школе.  Я начал учиться играть на гитаре – он тоже. Но как-то странно. М не ничего не сказал. А однажды, когда пришел Отец он начал плачущим голосом просить: « Дай поиграть». Но он видимо не ожидал от отца такой реакции. Отец взял гитару и разбил её об стену. Я впервые увидел его в таком состоянии. Он напугал нас обоих.
Рисовать Николай больше не захотел, но начал активно заниматься физкультурой. Сейчас он – Геракл, по сравнению со мной.
Он закончил Пединститут факультет физической культуры.  Работал в техникуме. Где познакомился со своей будущей женой.
Хотя он всю жизнь не берег здоровье. Долго работал на Ирказе, в самом ядовитом цехе. Оттуда и ушел на пенсию.
Он женился, жену зовут Таня.
Она родила двух сыновей Федора и Матвея.

Младшую сестру Валю помню плохо.
Она была тихой и спокойной. У неё было симпатичное личико. И все её любили.

Сестра Валя.

Младшую сестру Валю в детстве помню плохо.
Она была тихой и спокойной. У неё было симпатичное личико.
И все её любили.

У моей младшей сестры Вали жизнь сложилась сложно, но интересно.
После окончания школы она приехала в Шелехов.  К дяде Ване и тете Ане.
По совету тети Ани, поступила в Лесотехнический техникум.
Во время учебы подружилась с парнем Славой Синицыным.
И после окончания техникума уехала с ним в таежный поселок Таргиз.
Где прожили три года. Там они поженились, и у них родилась дочь Анна.
Они работали на лесозаготовках, где было много зэков.
Там Валя столкнулась с преступным миром. Ей с большим трудом удалось выжить, благодаря своему героическому характеру.
Через 3 года они с мужем переехали в г.Усть–Илимск.   
Устроились на работу, получили квартиру. 

Вскоре муж разбился на стройке.

Через несколько лет работы на ЛПК, ей предложили поехать учиться в Ленинград, в Лесотехническую академию.
Дочка Аня была дошкольного возраста.
Валя приехала, поступила и получила отдельную комнату в общежитии.
Дочь 2 года ходила в детсад. Всё было хорошо, пока дочь не пошла в школу. 
Она нормально училась, пока её не обидела учительница.
Которая сказала: « Понаехала тут деревня, в театры не ходят, как наши ребята».  Анна обиделась и перестала с ней разговаривать.
Учительница пообещала, что всё равно избавится от Анны.
После этого конфликта, Валя  попросила меня отвезти дочь в Усть-Илимск, к сестре Гале. 

В результате все выиграли.
Валя успешно училась в Академии, дочь спокойно училась в Усть-Илиме.
А у Гали появилась помощница.

Валя  начала заниматься научными опытами под руководством преподавателя.
У неё уже было какое-то научное открытие, о котором преподаватель сделал публикацию в научном журнале. Предложил ей стать соавтором, но она отказалась. Ей предложили продолжить обучение в аспирантуре, но она отказалась.

Она вернулась в Усть–Илимск и начала работать на УИ ЛПК инженером, зам.гл.инженера Целлюлозного завода по охране окружающей среды. Три цеха и пять лабораторий в подчинении.
За это время она добилась сокращения вредных выбросов в реку Ангару на 50%.

Через несколько лет работы, её пригласили на должность Председателя комитета по охране окружающей среды города и района Усть-Илимска.

Благодаря этой должности она попала в состав делегации, которая Сопровождала писателя Александра Исаевича Солженицына в его плаванье
По реке Ангаре, во время его возвращения на Родину.

Плыли по затопленным местам, писатель беседовал, на остановках с жителями затопляемых территорий.

Между стоянками, во время плаванья, Александр Исаевич общался с Валей.
О себе говорил мало и с неохотой. Все время сам задавал вопросы.
Единственное, что он сказал, когда она спросила его, чем он лечился после операции на желудке. Он ответил, что пил настой Чаги ( Чага - это наросты на березах).
Когда Валя увидела места затопления после строительства Богучанской ГЭС,
то поразилась, тому сколько деревьев окажутся затопленными.

После этой поездки она обратилась к руководству области, чтобы они очистили места затопления от деревьев.
И ей удалось приостановить затопление.
Строительство ГЭС было начато в 1978 году.
А заработала только в 2012-2014 г.г.

За всё время работы Главным экологом, Валя много ездила по Европе.

У неё родился внук Данила.
Валя с дочкой и внуком переехала в Иркутск.
Сменила профессию. Стала специалистом по технике безопасности.
Много лет проработала ведущим специалистом по Иркутской области.
И сейчас работает инженером по технике безопасности.
На выбор новой профессии повлияла гибель мужа на стройке.

Сейчас она достигла пенсионного возраста, но продолжает работать.
Воспитывает внука Данилу, который закончил  Иркутский национальный исследовательский технический университет (ИРНИТУ).
По специальности «тепло-энергетика».
Сейчас учится в аспирантуре.
Публикует свои открытия в научных журналах.
Имеет почетные грамоты за успешную учебу.

Валя является ангелом-хранителем в нашей семье.
Она заботится о всех родных.
Всем помогает.
Я живу и занимаюсь творчеством, благодаря её участию и словом и делом

ГЛАВА 4 НАЧАЛО ТВОРЧЕСТВА.


Толчком для моего занятия рисованием стал случай, когда я увидел у наших соседей Епифанцевых, копию картины Крамского «Незнакомка». Её написал масляными красками сам дядя Миша.
Я подумал, что я смогу лучше.
Выписал по почте краски и книги по искусству. И начал осваивать ремесло художника. Начал с росписи по стеклу на кухонном шкафу. Перерисовывал по клеткам античную скульптуру, на большом листе бумаги. И выставлял всё это в школе.
Кроме рисования и чтения, я занимался физкультурой.
Сделал себе штангу – 50 кг. Гантели по 30 кг. и каждый день тренировался.
Одноклассники узнали, пришли и попробовали поднять. Не у кого не получилось. С тех пор они стали меня опасаться.

Были у меня соседи ,  которые жили в таежной деревне. У них было 3 сына Андрей,  Пашка и Мишка.
Андрей был чуть старше меня. Здоровый и сильный. Мастер  на все руки.
Он мог делать всё. От ремонта мотоцикла, до изготовления очков из простого стекла.
Параллельно с творчеством, я пристрастился к чтению.
Прочитал всю  Советскую, Русскую, и Зарубежную классику.
Помню последний учебный год.
Я заканчивал восьмилетку.
Сижу дома на диване, рядом со мной большая тарелка конфет «подушечек».
Я мог одновременно читать, слушать радио и разговаривать с братом.
Конфеты были типа леденцов с начинкой . Я их не сосал а жевал.
С тех пор у меня проблемы с зубами.
Как говорится, потерял зубы, но сохранил душу.
С тех пор я пишу без ошибок не зная правил.
Я зрительно и по смыслу, чувствую какие знаки и куда ставить.
Эти навыки потом пригодились мне в жизни.

Так как разговаривать о литературе было нескем,  я ходил к молоденьким учительницам.
Читал им стихи по памяти, которых я знал очень много.
К концу моего бучения они вышли замуж.
А я поехал поступать в Иркутское училище искусств.

ГЛАВА 5.  ИУИ ( Иркутское училище искусств).  1 КУРС.


Приехал я, как и все сначала к дяде Ване с тетей Аней. У них был большой дом по ул. Кочубея. Выделили мне комнату.
Поехал в Иркутск, пришел в училище. Мне сказали, что приемные экзамены закончились. Приходите на следующий год.

В то время дядя Ваня работал слесарем-сантехником в больнице.
Он устроил меня в ЖКХ учеником слесаря-сантехника.
Там я проработал до весны.
Мне еще не было 18-ти лет.
Я работал добросовестно. Даже сдал экзамены на 3 разряд.
Эти навыки слесаря-сантехника пригодились мне в жизни.

В это время я ходил в ДК «Строитель», в кружок живописи.
Сейчас там Православная церковь.
Преподавал художник по фамилии Двойнос. Он показал мне основы живописи и рисунка. Что такое колорит, он объяснил так. Взял несколько красок размазал их на палитре и спросил. Какой цвет преобладает, такой и колорит.
В это же время я немного позанимался в вечерней школе.
А также в секции бокса. Посетил пару занятий нормально. А в третий раз одел новые перчатки вместо старых, которые я надевал раньше. Тренеру это не понравилось. На следующий раз он поставил меня в спарринг опытным боксером. Я немного попрыгал вокруг него и он ударил меня в лоб. Я упал. Поднялся. И бой прекратили. Я понял, что бокс не для меня. Вспомнил, что у меня голова сбивается и потом болит. Это последствия падения в детстве с телеги на затылок. Я до сих пор страдаю этим.
Но всё равно, навыки бокса мне пригождались не раз.
Однажды я шел ночью по Иркутску. Начал обгонять трех ребят. Была глубокая ночь. Какое-то время мы шли вровень, и тот, кто ближе ко мне сказал: «Что-то ты не боишься ходить один ночью». Я насторожился и боковым зрением начал следить за его руками. Он махнул рукой, я увернулся и отстал. Он удивился.
И они пошли дальше.

И вот наступил долгожданный момент.
Я поехал на вступительные экзамены.
И чуть – чуть не срезался на композиции.
Рисунок я нарисовал на тройку. Живопись – тоже. А вот на композиции я начал рисовать какой-то орнамент. Как в детстве на буфете.
Вдруг, сидящий неподалеку парень. Подошел ко мне и сказал, что я рисую не то.
Парня помню смутно, но чем-то был похож на Сашу Шелтунова.
Я подумал немного и нарисовал стол, за которым сидят 3 или 4 человека и обедают. По интерьеру видно, что это происходит в столовой.
И, к моей радости, получил по композиции четверку.

Когда происходил процесс зачисления, это сыграло решающую роль. Рисовать и писать можно научить любого человека, а творить может не каждый.
Помню момент зачисления.
В кабинете директора за столом сидит приемная комиссия во главе с директором Даниловой.
Я стою перед ними. А сбоку  скромно сидит молодая девушка.
Это была наша будущая  преподаватель Лидия Дмитриевна Куклис.
Это был ее первый набор, после окончания училища.

Так я стал студентом.

ГЛАВА  6.

АРМИЯ. 1967-69 годы.

Отгулял я с Юрой Житовым, мужем сестры, и пошел «в – солдаты».
Посадили нас в плацкартный вагон и повезли в Забайкальский край, на ст.Мирная.
Нас поселили в палатки на территории части .
И мы 3 месяца жили в них, вплоть до присяги. Ходили строем. Несли дежурство по нашему лагерю. Ели из походной кухни.  Спали в мешках, на деревянном полу. Так прошло 3 месяца.
Приняли присягу. 
И нас поселили на 2-й этаж 2-х этажной панельной казармы.
И началась служба.
Еще в карантине начальник штаба батальона назначил меня батальонным писарем.
Штабная комната находилась у входа, возле тумбочки дневального.
И когда утром приходил комбат, дежурный кричал: «Смирно».
В большой, длинной казарме стояли 2-х ярусные кровати в 4 ряда.
В конце зала располагалась каптерка и  ружейная комната.
С нашей стороны находился санузел.
В штабе служили двое. Я, писарь и комсорг.
Когда никого не было, я сидел на месте комбата.
На мне было вся внутренняя жизнь батальона.
Оказалось, что начштаба учился в военной академии и по полгода уезжал на учебу.
Офицеры меня уважали, потому что я назначал в наряд и солдат и офицеров.
Так я прослужил 2 года. Подружился с Володей Тимощенковым и Геной Филипповым,
с которыми общался после армии.
И поехал домой.

ГЛАВА 7. ИУИ 2,3,4 КУРСЫ.

ИУИ  2, 3, 4  КУРСЫ.

Продолжал учебу я уже с другим курсом.
Студентов было больше, чем на 1 курсе.
Преподаватели другие. В последующие 3 года преподавали нам разные педагоги.
Тетенькин, Новикова, Воронько, Гимов,
Студенты: Муратов, Жаринов, Невзорова, Доценко, Кузьмин, Шахматова, Анисимов, Белоречев, Сорокина, Маркин, Мамаева, Барабанова.
На 4-м курсе прибавился Жемерикин.
Историю искусств преподавал Грюнберг.
На Истории искусств с мной учились супруги Назаровы.

Студенты уже были другие.
Шум в мастерской, разговоры велись громко, чтобы все слышали. Мешали всем. Не было той творческой обстановки, как на первом курсе. Недаром впоследствии никто из нас не стал большим художником.
Когда приходили педагоги, все замолкали. А потом  опять начинались разговоры.
По живописи выделялся Гена Кузьмин. Он садился рядом с натурой, писал молча.

Я, из-за моего большого роста, садился всегда далеко от натуры и поэтому у меня получались слабые рисунки. Однажды я сел близко и нарисовал на пятерку.
С живописью у меня тоже были проблемы. Я писал всё в желтом колорите.
Потому что у меня не было денег на дорогие краски. Я покупал в банках эскизные краски, основные цвета. И писал всё через желтую краску. Просить деньги на краску у сестры я не мог. Она сама не работала, воспитывала сына. У родителей я стеснялся просить. Сестра давала мне 3 рубля в день. На эти 3 рубля я должен был  питаться, и покупать материалы и ездить на учебу.

Когда мы пришли на первое занятие, выбрали старостой Белоречева,
а комсоргом меня. Мы были старше по возрасту.
Я иногда проводил комсомольские собрания. Брал книгу стихов и читал им.
Пока однажды не взглянул на их лица. На их лицах было такое выражение, что я понял, им всё это не интересно. Я прекратил чтение и сказал : « Все свободны».
Больше я комсомольских собраний не проводил.

На черчении у Машукова, я был вторым, после Белоречева.
На истории у Черновой, я был первым учеником. Когда никто не мог ответить на её вопрос, она говорила, глядя на меня. « Ну, скажи ты», хотя я никогда не поднимал руку.
По русскому языку, на первом, проверочном диктанте, написал без единой ошибки.
На 4 курсе появился новый преподаватель, Николай Морозов.
Это был маленький человечек, да ещё хроманожка.
От него исходила какая – волна злости. И голос, и слова - всё было пропитано желчью.  Несчастный, больной человек.

Я любил ходить в столовую, рядом с училищем, которая называлась «Диета».
Там всегда готовили манную кашу, в которую добавляли ложку сливочного масла.
Однажды ко мне за столик села Лидия Дмитриевна, моя первая учительница.
Мы обменялись парой реплик. И всё. Но со мной что-то произошло. Я начал думать о ней.

Кстати, в этой столовой я помню момент, когда на столах 3 дня лежал бесплатный хлеб. Это было во времена Никиты Хрущёва.

После окончания каждого курса, кроме последнего, нас вывозили на пленер.
Первый раз мы ездили в Листвянку, со Львом Борисовичем Гимовым.
А после 3 курса – на остров Хужир, с ним же.
И одновременно с нами поехала Лидия Дмитриевна со своей группой.
Нас поселили в большой дом, с двумя половинами.
Мы ходили по поселку и искали сюжеты.
Обедали в столовой. А в свободное время гуляли по вечерам, в поисках приключений. Я ходил на заводик, где коптили омуль. Там меня угощали.
Спали на полу. В спальниках.

Однажды я осмелился пригласить Лидию Дмитриевну прогуляться вечером на берег Байкала.
Она согласилась. И мы пошли по берегу. Гуляли и разговаривали.

Когда мы вернулись в Иркутск и начались занятия на 4 курсе, я начал ухаживать за ней. После занятий ждал её у входа и провожал до остановки.
Все уже это поняли, но молчали. Она была не замужем.

Дипломную работу я писал в Шелехове.
Конечно на тему питания. Как на приемных экзаменах. Руководителем у меня была Галина Евгеньевна Новикова.
Но я ей не показывал работу.
В Шелехове была хорошая столовая. Я пошел, договорился с директором. И начал работать.
Возить картину в Иркутск, для консультации у меня не было ни желания, ни возможности. К тому времени Юра с Галей уже получили большую 3 комнатную квартиру. И у меня  была своя комната.

На дипломную защиту собрались педагоги, художники и студенты.
Когда очередь дошла до моей работы, Новикова сказала, что я ни разу не показал, дипломную работу.  Предложила поставить тройку.
Но Вычугжанин Аркадий Иванович сказал, что работа хорошая.
И мне поставили четверку.

Так закончилась моя учёба в Иркутском художественном училище.

ГЛАВА  8.

ТВОРЧЕСТВО.

После окончания училища мы Лидой стали мужем и женой.
Нас было трое.
Лида работала в училище. Саша учился.
Нам предложили распределение. Из всего списка я выбрал Усть-Илимск, а Гена Маркин поселок Железнодорожный, в 20 км. от города.
И поехал я работать в Усть-Илимск. В школу, учителем рисования.
Проработал я там 2 недели, и сбежал.

Приехал в Иркутск, устроился художником в кинотеатр «Баргузин».
Там я проработал недолго.
К тому времени я решил стать скульптором.
Нашел работу в КБО, в цехе по изготовлению памятников.
Я решил, что это ближе всего к скульптуре.
Надо было на мраморных плитах высекать тексты для надгробий.
Платили хорошо. И я увлекся этой работой.

За это время я успел съездить в Свердловск, поступить в Уральский университет на факультет Истории искусства.  За 2 недели прочитал книгу « Всемирная история» и сдал на 4. Пообщался с абитуриентами. И понял, что это не моё.
Сдал зимнюю сессию, в Иркутском музее прошел 2-х недельную практику.

Лида работала в училище и не думала о творчестве. Я её убедил, что у неё есть талант не только педагога, но и художника. Она бросила преподавание и решила начать творческий путь. Для этого я устроился зав. клубом в поселке Жердовка, где была расположена больница для психически больных людей.
Нам дали большой дом, с печным отоплением. Там у Лиды появилась первая мастерская. И она начала творить.  У неё был такой большой талант, что она сразу стала писать шедевры.
Я по вечерам открывал клуб, топил печку там. Потом было кино. Народу было немного. А во время фильма, в фойе приходили местный парни, ставили на биллиардный стол  3-х литровую банку самогона и стакан. И играли.
Я сидел и смотрел. Когда они уходили. Я закрывал клуб и шел домой.
Так мы прожили около года. Лида написала несколько картин, которые она выставила на областной выставке.
Это было хорошее начало её творчества.
Я уволился из клуба и устроился учителем рисования в школу №7.
Для практики сходил школу на урок к Машукову. Посмотрел, как он преподавал.
Все сидели смирно. Не шелохнувшись. Если кто-то  начинал разговаривать, он брал его за шиворот и выводил за дверь.
Я взял эту практику выводить хулиганов за дверь.

Но тут Лида поехала на творческую дачу. Я поработал ещё 2 недели и поехал к ней. Попросил у родственников денег, взял курсовку. Нам выделили отдельную комнату. Я всюду помогал Лиде. Она хорошо и продуктивно поработала. Там мы прожили 3 месяца.
На отчетной выставке Лида выставилась в одной мастерской с заслуженным художником из Новосибирска. Когда вошла комиссия и толпа художников, все повернулись к Лидиным работам и долго разглядывали. Я понял, что это успех.

Мы жили в Шелехово. Лида имела свою большую комнату. А я в маленькой.
И в третьей была спальня. Саша жил в Иркутске, в Лидиной квартире с моим братом Николаем.
Лида  писала «Омут» и др. картины. Я занимался скульптурой.
Я поработал в шелеховской художественной мастерской, потом на Ирказе в качестве скульптора. Там я занимался реставрацией парковой скульптуры.
Так как мне не дали мастерскую для скульптуры, я через 7 месяцев уволился.
В комнатке, куда меня поселили, как скульптора, со мной были художник – оформитель и фотограф. Мне удалось вылепить из пластилина только один небольшой рельеф, 70х40 см.  Я его взял, пошел в формовочный цех. Отформовал его. И мне отлили из металла форму. Залили её алюминием.
И я оставив всё там, ушел домой.
На следующее утро мне говорят: « Директор в бешенстве, потому что рабочие всю ночь отливали рельефы и не выполнили план».  Я ожидал, что меня выгонят, Но нет. Я съездил за скульптурной глиной, привёз целую машину и вывалил в цехе. И уволился. Потому что понял, глядя на ветеранов, не хочу гробить здоровье. Всего я проработал там 7 месяцев.

Я нашел на Ирказе 2-х ветеранов, которые были награждены орденами.
Лида их нарисовала. И я отвез их редакцию газеты «Восточно- сибирская Правда», где работал наш Шелеховский друг, фотограф Валера Карнаухов.
Там напечатали на первой странице.
В редакции он меня познакомил с редактором «Молодежной газеты».

ГЛАВА  9.  БАМ.

Председателем Союза художников был Рогаль, Виталий Сергеевич.
Он первый из художников начал писать картины на тему БАМ.
Мы тоже решили заняться этой темой.
Мы обратились в Обком комсомола. 1-й секретарем был Орлов, а зам по культуре Светлана Сажина.
Мы попросили дать нам командировку на БАМ, рисовать портреты.
Через Обком комсомола нам дали командировку в пос. Магистральный.
Я взял с собой медицинский гипс, который продавался в аптеке, в Шелехове.
Лида взяла планшет с бумагой. Акварель, пастель, сангину и др. материалы для рисования. Оделись потеплее, сели в поезд и поехали.
Настроение было боевое. Доехали до Усть-Кута. Сели на попутную машину и поехали в поселок  Магистральный. Там пришли к начальнику СМП.
Нам дали комнату в гостинице и комнату для работы в другом доме, неподалеку.
Питались мы в столовой, со всеми работниками.
Каждый день перед подъемом, Лида говорила: «В бой, за революцию!», и вставала.

Натурщиков выбирали везде, где бывали, на улице, в столовой.
Особенно выразительных.
Потом нам стали советовать своих друзей.
И в мастерской и в гостинице было холодно, но вода не замерзала. В мастерской было теплее и можно было снять куртки и работать.
У Лиды сразу дела пошли хорошо. Портреты получались выразительные и интересные. Она так вникала в образ человека, что видела и изображала его лучшие душевные качества.
Однажды к нам сам пришел позировать местный парень, охотник из соседнего села. Получился отличный портрет.
Был и другой случай, Лида нарисовала Николая Напольских,  который был маленького роста и смотрел на Лиду как- то необычно.  Потом мы узнали, что он покончил с собой от неразделенной любви к девушке.
Рисовала Лида  строителя из Куйбышева, с которым мы переписывались несколько лет после БаМа.  Он привел ей позировать братьев Трусовых.
У Лиды был отличный глазомер. Такого ни у кого из иркутских художников не было.
Позднее Алексеев нам рассказывал, что прежде чем начать писать, он долго мажет по холсту наугад, пока зрение не сосредоточится.
У Галины Евгеньевны Новиковой был хороший глазомер.
Я заметил, что у восточных людей, людей, или предки которых жили на севере, глазомер лучше, чем у европейского типа людей. 
У Новиковой, однажды приехал брат. Он оказался чукчей. Мы с Лидой  были в гостях и я увидел у Новиковой черты сходства с братом.
У Лиды были тоже кавказские гены, её отец был с Кавказа
У меня глазомер хуже, хотя по отцовской линии были Киргизы.

Продолжая тему БАМа, скажу почему у Лиды не получались портреты плохих людей. Мать у неё была по фамилии Просвирина, это значит, что кто-то из предков занимался изготовлением просвиры для поминовения усопших. Поэтому у Лиды плохо получались портреты людей, у которых на лице не отражалась его духовная красота.
Кстати, Новикова никогда не передавала в своих работах духовную красоту людей. Её интересовала форма, а не содержание. Не зря в автопортрете с чёрной кошкой она изобразила себя, похожей на ведьму.
Лида начала портрет какого-то прибалта.
Портрет не получался. У него был какой- то надменный вид.
В это время один из натурщиков, по секрету сказал, что прибалт приехал за деньгами на БАМ.

Рисунки выполнены за 1-2 сеанса по 30-40 минут.
Большинство рисунков выполнены на тонированной бумаге пастелью, сангиной, карандашами или углем.
Такая техника требует большой точности, потому, что исправления невозможны.
Весь рисунок рисовала одной линией и очень быстро.
При этом в каждом человеке раскрыт образ, характер и внутренняя сущность.

Через год Алексеев сделал портреты бамовцев.
Это были академические рисунки, сделанные, в основном, с начальников стройки.
Единственный художник, который по своему нарисовал портреты бамовцев был Николай Башарин. В его портретах не было ничего героического.
Владимир Жемерикин написал картину. Про которую, мне сказали, что приезжал его брат известный художник и помог ему.
Саша Муравьев сделал большие графические листы, со стилизованными фигурками людей в рабочей форме.

После нашего возвращения, Рогаль, председатель С/Х организавал нашу выставку в Союзе художников.
Лида развесила на стены свои рисунки, а я – скульптуру. Которую лепил прямо из гипса.
Лиду все хвалили, а о моих работах Грюнберг, преподаватель мой по Истории Искусств, сказал, что получились только маски лица. Хотя сам ничего не понимал в технологии скульптуры.
Для Лиды это был триумф!

После этой выставки многие художники поехали на БАМ.

Но этот триумф омрачила Областная выставка, которая состоялась в музее через год.
Саша Муравьев развесил свою Бамовскую серию графики перед входом в выставочный зал. Он открывал выставку своими работами.
Тут вышел Рогаль из зала и сказал: « Здесь развесить работы Шестаковой».
Муравьеву пришлось снимать свои работы, а мы развесили Лидины рисунки.
У нас не хватило ни ума, ни мужества отказаться. Мы были послушными, как бараны.
И у нас появился первый враг.
У Лиды с этой выставки музей закупил 3 рисунка.
Анна Пелипченко. Повар». 1977г. Бум. Сангина. 90х65 см. Ирк.худ.музей.
«Николай Напольских. Машинист автокрана». 1977 г. Бум. тон. Пастель. 65х60 см. Ирк.худ.музей.
« Молодожены. Людмила Лесик. Юрий Ивакин». 1977 г.  Бум. тон. Сангина. 86 х 61 см.
Ирк. Худ. Музей.

Вскоре, после после поездки на БАМ. Мы ехали на автобусе из Иркутска в Шелехов.
Лида сидела у окна, я – рядом. Смотрели в окно. Когда переезжали через переезд, увидели ремонтников путей. Было лето, солнце и жара. Они разделись по пояс и ломами долбили насыпь. Гребли землю лопатами. Утрамбовывали вибратором.
Я сказал: « Смотри, «бамовцы!». Лида промолчала.
На следующий день она решила их порисовать. Потом ей пришла идея сделать композицию. Рабочее название было «Бамовцы». Размер был 120 Х 280 см.
И с этим холстом мы поехали на творческую дачу «Горячий ключ».
На этот раз я тоже поехал официально. Взяли с собой Сашу.
Дача располагалась в Краснодарском крае, Туапсинского района. В поселке Горячий ключ. Там находился санаторий и совхоз. В совхозе были фруктовые сады. Яблони, груши, вишни и др.
Через поселок протекала речка. Мы ходили на пляж загорать вместе с отдыхающими в пансионате. Я рисовал людей, лежащих на пляже.
А остальное время Лида рисовала портреты прямо на улице.
Нам дали мастерскую на троих, ещё с одним художником. Мы натянули холст с «Бамовцами», Лида писала. К соседу художнику приходили люди. И многие видели «Бамовцев».
 
Однажды, во время вечерней прогулки по поселку мы шли мимо небольшого домика. Окно было открыто, ярко освещено. Звучала музыка, из окна лились женские и мужские голоса…  и так стало на душе светло и спокойно, как будто мы услышали райское пение.
После нашей жизни в Сибири, где всё время холодно, мы словно очутились в Раю.

Раз в неделю нас возили на Черноморское побережье, в пос. Лермонтово. Там, на пляже,
Я сидел рядом с московским искусствоведом Ястребовым. И он мне сказал, что сейчас художники перестали писать большие картины. Жажда быстрого успеха диктовала размер. Небольшую картину писать быстрее. Когда я рассказал это Лиде, она, как всегда промолчала.
Иногда нас возили в сады, на сельхоз - работы.  Мы попросили у директора совхоза пожить в вагончике, нам разрешили. И мы жили и работали там. Саша там начал писать маслом натюрморты. У него был явный талант.

Там у меня появилась мысль пожить на Юге.
А у Лиды – написать большой холст «Бамовцев».

После приезда была отчетная выставка.
Проводил её Саша Муравьев.
Там он сказал, что Лидины портреты – это вчерашний день. А будущее вот за таким искусством. И показал на работы какой – то девицы ( которая выставилась вместе с нами, не понятно по какому поводу). У неё были стилизованные рисунки.
Похоже, Саша хорошо продумал сценарий.
Теперь обиделись мы.
Мы ещё не предполагали, что с каждым Лидиным успехом, у нас будут появляться всё новые и новые враги.

После этого мы съездили в Усть-Илимск. Рисовать строителей из Соц. Стран.
Там работали молодые парни из ГДР, Венгрии и Болгарии.
Нас встретили хорошо. Руководил Усть - Илимским комсомолом человек по фамилии Шапочка. Он свозил нас по объектам, где работали иностранцы. Выделил комнату в общежитии рядом с домом, где жили иностранцы.
В это время моя старшая сестра Галя жила в Усть-Илимске, с мужем  Юрой Житовым.
Лида рисовала, а я лепил скульптуру.
Один раз мы  съездили с иностранцами в автобусе на их работу.
Они строили город на правом берегу. Посмотрели, как они работают.
Однажды они пригласили нас к себе, на встречу журналистов из ГДР, Финляндии и Эстонии. В одной комнате у них были танцы, в другой бар со столиками, за которыми сидели журналисты. Сели мы за один из столиков. Познакомились с Журналисткой из ГДР Евой - Урсулой Питерайт, она работала в журнале «ГДР».
 На столах ничего не было, к роме рюмок с вином.
Ева хорошо говорила по-русски. Она представила нас. Лида просто сидела, а я начал рисовать. Быстрые наброски, потом подписывал их и дарил.

После возвращения Лида сделала отчетную выставку в « Доме дружбы».
А я начал лепить композицию из трех портретов.
 Вскоре вышел номер журнала «ГДР». Там были Лидины рисунки.
Позднее Урсула Ева Питерайт прислала нам альбом « Дрезденская галерея» и карту ГДР.  В письме пригласила нас в гости.
Но у нас не было денег.

ГЛ. 10.    ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ФОНД.

После приезда я устроился в Художественный фонд, художником.
Я подошел к делу очень серьезно, изучил расценки. Сориентировался на чём можно заработать. Выбрал оформление экспозиции в музеях. Взял заявку  в Иркутский краеведческий музей. Лида, конечно, со мной. Там мы познакомились с директором
Струк .   И начали работать. У нас появились первые деньги.
Куратором была Лена Зубрий.
Струк нас ценила. Дала нам заявку на проектирование музея в пос. Магистральный.
Это было после того, как БАМ закончил строительство.
Я так увлекся музейным делом, что создал проект музея в Магистральном. Мы с Леной Зубрий ездили для проектирования.
Я сделал проект, утвердил на Худ. Совете.  И отдал художникам Фонда на исполнение.
Я не мог долго жить вдали от Лиды. А она была занята живописью.
После этого я таким – же образом выполнил проект музея в г. Бодайбо.
Струк сразу же предложила меня Володе Соколову, который получил заказ на создание музейного комплекса. Раньше он назывался «Музей деревянного зодчества».
Мне удалось поработать всего 1 день. Мастерская дизайнеров находилась в полуподвале, в бывшей нашей с Лидой мастерской.
Володя дал мне много фотографий, которые надо было ровно подрезать края.
Я весь день не разгибался. Всё сделал. Но мне не повезло, пришел Жемерикин,
Увидел меня. И на следующий день Соколов сказал, что они взяли другого художника.
С Владимиром Жемерикиным у нас ещё по училищу были плохие отношения.
По- моему мнению, это был бездарный художник, который просто решил стать художником, как его брат.
Сам он ничего стоящего не создал. Спился и умер в 60 лет.
Если верить слухам, диплом и картину о БАМе, написал его брат.
Хотя, постановки в училище он писал хорошо.

Но я не расстроился. Директором фонда была  Назарова Людмила.  Она поручила нам заказ по оформлению спортивных игр. К тому времени Саша закончил ИУИ. Лиде пришлось, по просьбе Черновой, снова пойти преподавать.
Когда Саша, Лида и я начали работать в Худ. Фонде, нас назвали «Куклис-клан».
Всего мы сделали художественное оформление на 3-х Спортивных играх в разных городах Иркутской области.
Эскизы делал я. А исполняли втроем. Я рисовал, Лида с Сашей раскрашивали.
На худсовет сдавали по фотографиям.
Деньги делили поровну, на троих.
После первого заказа мы с Лидой купили жигули « ВАЗ 02», хотя тогда уже начали продавать « ВАЗ 04». Во-первых, «четверка» стоила на тысячу с лишним дороже, во-вторых, она нам не нравилась по внешнему виду.
Мы тогда не знали, что разница в двигателях, а не в кузовах, как мы думали.
И мне с большим трудом удалось купить «двойку».
Их уже продавали остатки, только Бамовцам.
А я в это время оформлял витрины на Урицкого и Ленина к юбилею города, по заказу Райкома. Я пришел к секретарю Райкома и в ультимативной форме потребовал продать мне машину.
Как жизнь показала, мы поторопились с выбором.
Во-первых, машина оказалась мало - мощная и был большой расход топлива.
Во-вторых, художники сразу начали завидовать и третьи Спортивные игры худсовет решил у нас не принимать. И только благодаря Лиде приняли, Она пошла к Председателю рабочего Худсовета, Володе Бешнову и поговорила с ним.
Мы поняли, что больше не можем заниматься оформлением Спортивных игр.
Самое интересное, после нас поехал рисовать плакаты наш ведущий художник Алексеев Анатолий Иванович, с сыном, самодеятельным художником. Он так оправдывался:  « Я же для творчества». Это уже было после нашего отъезда « к югу».
Саша ещё оставался в Иркутске.
Но мы уехали не по этой причине. К  тому времени Лида была уже Членом Правления Иркутского отделения Союза художников.
Когда умер Аркадий Вычугжанин, освободилась большая мастерская на Энгельса,
И Лида переговорила со всеми членами Правления. Никто не был против.
Но когда началось правление, пришел Алексеев и сказал, что ему звонил брат Владимира Жемерикина и просил отдать мастерскую брату.
Никто не посмел сказать против, все проголосовали за это.
А перед этим тот же Алексеев не пропустил Лидиных «Бамовцев на Зональную выставку.
Лида страшно обиделась.

ГЛАВА  11.     СОЮЗ ХУДОЖНИКОВ.

Вот каким был  « Союз художников  СССР».

Это был «котел», в котором варились художники.
И каждый добавлял в этот котел свои хорошие и плохие качества характера.
Все варились в этом бульоне.
На  английском языке, желудок – stomach, котел.
 И все художники варились в этом котле.
Над всеми художниками был «Смотрящий».
В каждой области СССР, в каждом Крае, в каждой республике.
Над всеми стояла Москва.
Взамен художники получали материально обеспеченную жизнь.
Но было одно условие – создавать произведения в стиле Соцреализма.

Но работы в стиле Соцреализма, в Иркутске, создавал только один художник.
Это был Алексеев Анатолий Иванович, наш «Смотрящий».
Были художники, которые боролись с этим, такие, как Андрей Рубцов.
Остальные писали пейзажи, портреты, натюрморты.
Ленинская фраза «Искусство принадлежит народу» справедлива только при Соцреализме.

В 90-е годы, вместе с Советской властью исчез и «Соцреализм».
На смену ему пришел  «АРТБИЗНЕС».
Со своими законами Рынка, в котором человека стараются превратить в потребителя,  не думающего  и не чувствующего.  Человека превращали в бездуховного робота, способного только бездумно жить, потреблять и работать. Потому что думающий человек может додуматься до революции.
Вместо  Смотрящего появился Куратор. Это слово из лексикона ЦРУ.
Нынешние либерально-буржуазные правители боятся, что кто-то снова повторит слова Максима Горького: «Человек! Это звучит гордо!».

2000-х Минкультуры предложило заменить так называемое  «Современное искусство», В начале а по сути, Буржуазное искусство, на Классическое искусство.   
Но Классическое искусство, не секон-хенд, второй раз не оденешь. Оно ушло безвозвратно. Им надо любоваться, а не создавать имитацию.
Сейчас, в 2025 году, началась борьба за Русское национальное искусство. (Русскими считаются все, кто воспитан на русской литературе, русской культуре, русской истории, кто чувствует себя русским человеком).
Мы с Лидой на 15 лет раньше сформулировали своё понимание «Нового русского искусства».

« Новое русское искусство».

Красота и Духовность.
Ценности русского мира. Форма не главное, главное содержание.
Искусство – это всегда политика. Искусство вне политики- всегда кем-то оплачено.
Наше, так называемое, «Современное искусство» Это отрыжка западного искусства.
Оно чуждо людям русского мира.
Пришло время создавать «Новое русское искусство».
Не важна национальность художника.
Главное чувствовать себя художником русского мира.
Долой космополитизм, пора сказать:
« Мы русские художники, у нас свои идеалы, свои кумиры и свои герои».

Темы и принципы в искусстве не меняются. Меняется только форма выражения. Вечные темы - жизнь и смерть, любовь и ненависть. Принцип один: "Сейте разумное, доброе, вечное". Как только человека превратят в животное, тогда изменятся принципы... А когда его превратят в робота, искусство исчезнет...

И мы начали вариться в этом котле.
Лида успешно участвовала в выставках.
Я занимался скульптурой и музеями.
Потом перешел на живопись.
Получил диплом лауреата на областном конкурсе для молодых художников «Молодость, творчество, современность», который проводил Обком комсомола.
Лидины работы всегда отличались от всех работ иркутских художников.

ГЛАВА  12.  НАША ЖИЗНЬ В «КОТЛЕ».

Когда Лиду принимали в Союз художников, у неё был следующий послужной список.

В Иркутском  художественном музее находятся 3 графических портрета строителей БАМа.

Участие в выставках.

Областные выставки иркутских художников. Художественный музей. г. Иркутск. 1975 г. по 1987 г.г.
Выставка женщин художниц. Художественный музей. г. Иркутск. 1973г.
Зональная выставка «Сибирь социалистическая». г. Барнаул. 1980г.
Республиканская выставка « Советская Россия». г. Москва. 1980г.
Республиканская выставка «Мы строим БАМ».  г. Улан-Удэ. 1979г.
Республиканская выставка «Земля и люди».  г. Москва. 1979г.
Всесоюзная выставка «Земля и люди». Г. Ленинград. 1985г.
Книга "Такой у поколения характер". Сборник. Восточносибирское издательство. Иркутск.1978г.     С рисунками Лиды.
Периодика.
Журнал Сибирь.№2 1981г. С рисунками Лиды. ( Бамовцы и Интеротрядовцы), а также – живописный портрет космонавта Бориса Волынова из триптиха «Земляки» и картина «Маки».
Журнал "Художник" №8. 1978 г.  Репродукция картины «Дорога».
Журнал "Юный художник", №6 .1978г. Вкладка на 2 страницы картины «Дорога».
Журнал "ГДР", №4, 1977г. Репродукции  портретов из серии  «Интеротрядовцы». 
Газета «Восточно - Сибирская ПРАВДА». 1979 г.  Где не было ни одного рисунка Лиды.  Художники хвалили только себя. А про Владимира Жемерикина напечатали хвалебную статью. Его работы почти ничем не отличались  от картин его старшего брата.
 И только И. Дубовцева упомянула Лидину картину «Дорога».
«В другом стиле решает образ дороги молодая иркутская художница Л. Шестакова. В ее «ДОРОГЕ» - сказочный мир необъятной и прекрасной земли сибирской. Выписанная замысловато и тщательно вроде географической карты, она создает образ и края в целом, и его тайги, облаков, рек, озер. И дороги, которая витиевато как бы протекает от края до края, не нарушая цельности и единства пейзажа, а добавляет к нему еще один штрих».
Хочу ещё добавить, что подавали на вступление в Союз художников фотографии только черно- белые.
Представлял кандидатов на членство  секретарь Союза художников РСФСР, заслуженный художник РСФСР Анатолий Иванович Алексеев, наш смотрящий.
По его словам Лиду приняли потому, что председатель Союза художников РСФСР С. Ткачев вспомнил Лидину «Дорогу», которая выставлялась в Барнауле на выставке «Сибирь социалистическая».
Так Лида стала членом Союза художников.
И мы начали вариться в этом котле.
Лида успешно участвовала в выставках. Лидины работы всегда отличались от всех работ иркутских художников.
Я занимался скульптурой и музеями.
Потом перешел на живопись.
Участвовал в  областном конкурсе для молодых художников «Молодость, творчество, современность», который проводил Обком комсомола.
Получил диплом лауреата за картину «Вьетнам».
В 1980 г. участвовал на пятой Зональной выставке «Сибирь социалистическая», г. Барнаул. Картина «Вьетнам».
В 1981 году мою картину «Вьетнам» напечатали в журнале «Вьетнам» ( в цвете).

Съездили мы на творческую дачу  «Академическая».
Получили мастерскую на Халтурина, потом в полуподвале на Энгельса.
Потом большую мастерскую на К. Маркса, 38.  В Союзе художников.
Чуть позже Лиде дали 2-х комнатную квартиру, по программе дети войны, как сироте. Спасибо Виталию Смагину. Это он похлопотал.
Потом дали дачный участок.
ВСЁ БЫЛО ПРЕКРАСНО!

Но хотелось свободы. И духовной и творческой. Захотелось южного тепла. Теплого моря, материальной независимости.
Это был 1987 г. У меня хорошо развита интуиция и я почувствовал, что грядут большие перемены. Пора уезжать. Скоро будет поздно. Ещё действовали советские законы и на юге можно успеть и прописаться и получить землю для строительства дома. 
Мы даже не стал ждать весны, мы поехали в октябре 1987 года.
Не было ни мобильных телефонов, ни навигаторов.
Ехали по карте «к югу».
Мы даже не знали в какое место едем.

Ко времени нашего отъезда сын Лиды Саша  был уже женат, он попал в хорошую семью.
Жена красавица и умница, мать её очень хороший человек, а брат просто гений.
В 90-е годы он занялся бизнесом и очень удачно. В Иркутске у него были магазины, а его жена открыла художественную галерею. Позднее он купил дом в Белоруссии, квартиру в Лос-Анджелесе.
Мы оставили Саше 1 комнатную квартиру на Байкальской и « 2- комнатную квартиру на Улице  Советская.
Дачный участок просто бросили. А больше у нас ничего небыло.

ГЛ. 13.    МЫ ЕДЕМ  «К ЮГУ»

Выехали в октябре 1987 года.
Через год после аварии на Чернобыльской АЭС.
Поехали наугад, даже не знали, где трасса.
Ехали через г. Зима. Кругом не было ни машин, ни деревень.
И только где-то позже выехали на трассу, где шли грузовики.
На дороге была грязь со снегом. Трасса была из гравия.
В первую ночь решили съехать с трассы. Спуск был крутой мокрая грязь. Машина покатилась как на лыжах вниз.  Я чуть - чуть придерживал тормоз. В конце спуска машина остановилась. В этой грязи и холоде пришлось мне надевать на колеса цепи.
Еле заползли обратно и поехали дальше. И только когда появилась на пути деревня, решили свернуть с трассы. Дорога в деревню была такая, что нельзя было объехать стоявшую на пути машину «Москвич». И я остановился, водитель подошел и попросил аккумулятор завести машину. Я снял аккумулятор и отдал ему. Он пошел к своей машине, завел её и принес аккумулятор.  Мы доехали до деревни. Я зашел в ближайшую избу, дверь открыл какой - то мужик.  В доме ничего не было. Всё было так, как рассказывала мне мать, когда она вышла замуж за отца и приехала  с ним на его родину.
В Читинскую область, прииск Этыка.
Ночевать решили только на заправках и у постов гаи.

Мы ехали так до Новосибирска.
Проехали по объездной дороге Новосибирск. Продолжили ехать на Омск.
Но внезапно дорога кончилась. Начались ухабы через болото. На карте дорога есть, на деле - нет. Спросили водителя «Камаза» , который ехал навстречу. Оказалось, что надо ехать в объезд.
Поехали в объезд.
Доехали.  Там трактора перетаскивали на тросе через болото сразу по несколько машин. Бывали случаи, что передние колеса отрывались.
Я испугался и решил ехать через Барнаул. До Барнаула мы доехали без проблем.

Поехали по Казахстану.
 (К счастью, машина была новая всего 5 тыс. км. пробега).
Перед нами была ровная степь,  дорога, выложенная из бетонных плит. 
Прямая и ровная  до горизонта.  Иногда стояли остановки, но ни людей, ни машин не встречали.  Ни едем, а летим.
Проехали рядом с Семипалатинском, недалеко от космодрома Байконур.

Поехали по Узбекистану.
Переплыли реки на пароме. Здесь я впервые увидел желтую воду в реках. На полях работали женщины в национальных платьях. Собирали хлопок.
Мы остановились, чтобы подкачать колесо. К нам сразу подъехал старичок на ослике, посмотрел и уехал обратно. Видимо чужих боялись. Пока мы стояли, нас обогнал старик на ослике, а за спиной у него сидел маленький мальчик. Они ехали и дремали.


Въехали в Туркместан.
Здесь мы ехали по пустыне с высокими барханами. Дорогу переходили верблюды. Приходилось останавливаться и ждать. Сами они не останавливались. Шли с гордо поднятой головой.  Однажды видели сбитого маленького верблюжонка, видимо его сбил грузовик. Хотя ни в одной республике мы не встретили ни одной машины.
Там мы проехали пограничную зону. Недалеко была граница с Афганистаном. При въезде в зону нас остановил пограничник с автоматом. Проверил документы. А у нас в паспортах стояло место убытия город Усть-Илимск. Я сказал, что сначала хотели ехать в Усть-Илимск, а потом передумали. Нас пропустили.
Доехали до переправы через Каспийское море. За Красноводском погрузились на паром и поплыли в Баку. На пароме я познакомился с одним из водителей. Они перегоняли какие-то иномарки. Я тогда ещё ни разу не видел иномарку. Попросился с ними проехать. Он сказа:  «Езжайте, если успеете». Я тогда не понял смысл его слов.
Когда высадились в Баку, к нам подошёл человек и спросил: «дорогу показать?».
Пока я отвлекся, перегонщики, как на огромной скорости, шумной стаей, выскочили  на трассу и улетели. Когда я выехал, они уже скрылись в темноте. Я проохал перекресток и поехал по указателю «На Сочи».
Поехали «На Сочи».
Проехали Баку, дорога темная. На ближайшем подъеме увидели автостоянку с будкой, подъехали. Стоит шлакбаум и будка с ярко освещенным окном. Сидит охранник.
Я подошел , спросил, можно ли у них переночевать. Охранник сказал, что можно.
Заехали на стоянку встали посередине. Кроме нас небыло ни одной машины.
Разложили постель и легли спать.
Еще не уснули. Смотрим приехали ещё 2 мужика. Сели втроем и пьют водку. Один в центре Разделся по пояс. Молодой, жирный и страшный. Я начал смотреть на них с опаской, но вида не подаю. Наконец Лида сказала, что- страшно.
Быстро встали побросали вещи с багажника внутрь. Я дал по газам и мы моментально выехали за ворота. Блого, шлагбаум бол поднят.
Когда проезжали будку я успел взглянуть в их сторону. Они смотрели на нас , как на ускользнувшую доычу. Все трое застыли от неожиданнононашего бегства.
А мы на большой скорости понеслись дальше.В темноту.
По Азербаджану.
Утром встретили толпу женщин с вёдрами, полными фруктов. Мы остановились. Первые две женщины подбежали , открыли задние двери и высыпали 2 ведра фруктов нам в машину. Я выскочил, не дал больше ссыпать, рассчитался с продавцами и мы полетели дальше. Проехали Азербайджан.
Поехали по Армении.
Потом – по Грузии.
А на лобовом стекле приклеена бумага с временным номером.
Номер был со словом «ИРА».
Поэтому нас в кавказских республиках останавливали на постах ГАИ или просто на дороге стоял стол, за ним сидел сотрудник ГАИ. Они все нас останавливали, здоровались за руку. Потом проверяли документы.
Где-то в Грузии у нас сломался бензонасос. Остановились у ближайшего киоска с запчастями. Продавец, пожилой грузин, дал нам новый бензонасос и не взял деньги за него.
Едем по Абхазии.
Возле населенного пункта нас остановил какой-то абхаз. В руках пачка мелких денег. Спросил, можем ли мы ему поменять на крупные. А сам всё высматривает , даже на спидометр посмотрел. Я сказал нет. Хотя у нас с собой было тысяч 20 рублей.
Я дал по «газам» и мы полетели к Сочи.
Это был уже третий случай, когда мы рисковали.
В одной из республик, кажется в Армении, зашли перекусить, ели плов. А когда начали выезжать подъехал местный мужик на камазе. Заглянул на наш спидометр и предложил переночевать у него во дворе. Я уже наученный такими предложениями, сказал, чтобы он ехал впереди, а мы за ним. Он поехал направо, а мы- налево.
И вот наконец-то мы в Сочи.
Сочи.
Вышли на первый  пляж. Было, но нашим меркам, тепло, но на пляже никого не было.
Визуально нам в Сочи не понравилось. Поехали на Красную поляну.
Дорога шла опасная, сверху отвесная стена, с которой сыпятся камни, а снизу обрыв и глубоко внизу течет горная речка.
Дорога в одну колею. Две машины не пройдут. Одна становится ближе к стенке, там, где разгребли площадку для этого, а другая проезжает по краешку обрыва. Доехали мы до деревни, зашли на почту, позвонили родным. И поехали обратно.
Всё нам не нравилось, двинулись на Туапсе.  Проехали Туапсинский район. Тоже не понравилось. Не поехали на Краснодар, а свернули в Геленжикский район. Проехали всё побережье. Заехали в Новороссийск. Нигде не понравилось. Решили ехать в Подмосковье. Но Дороги были перекрыты. Бастовали крымские татары.
И мы решили вернуться в Туапсинский район, перезимовать.
И остались там на много лет.
С одной стороны, мы зря выехали осенью из Иркутска. А с другой стороны за зиму мы на юге устроились.

ГЛАВА   14.  ТУАПСИНСКИЙ РАЙОН.

Мы решили вернуться в Туапсинский район, чтобы перезимовать.
Мне показалось, что там пейзажи немного похожи на наши, иркутские.
Доехали мы до деревни Дефановка. Сняли домик. И начали зимовать. Лида сразу начала рисовать портреты соседских детей.
К нам в гости приезжала моя младшая сестра Валя.
Познакомились с жителями. Прожили до весны. Там нам правилось всё больше и больше. Весной решили, что надо перебираться поближе к морю.
Переехали в пос. Лермонтово, на побережье.
Сняли домик у деда, который жил в Горячем ключе, а летом приезжал в Лермонтово.
Жил во флигеле. Оказалось, что он дядя космонавта Васютина.
Мы не мешали друг другу. Завели кошку, потому что были мыши.

Познакомились с председателем Тенгинского сельсовета, Подгорным  Александром Олеговичем. Он сказал: «Нам, в районе, художники нужны». У него были друзья в районной администрации. Он тут же попросил сделать рисунок на лобовом стекле автомобиля, видимо для проверки. Я вырезал трафарет и напечатал рисунок на стекле автомобиля. Чтобы получить участок, нужно было где-то работать.
Я устроился в пансионат художником – оформителем. Мы стали уже местными жителями.
Нам дали участок под строительство дома в пос. Тенгинка.
В 19 веке там стоял Тенгинский полк, в котором служил М.Ю. Лермонтов.
Мы заказали у архитекторов проект 2-х этажного дома на 200 м2., с выставочным залом на 100 м2. Начали строить дом. Прописаны мы были в с. Дефановка.

Нужно было временное жилье. Купили Вагончик из 2-х комнаток и маленьким отделением. Там поставили ванну, душ, унитаз.
И я сделал отопление на электричестве в обеих комнатах.
В одной комнате сделали мастерскую, в другой – 2-х спальная кровать, обеденный столик с электроплиткой и столик письменный. На стенах - полки для книг.
Пристроили сарай большой и навес.
Поставили металлический бак для цемента. Купили бетономешалку.
И начали строить дом.
Я ехал в Туапсе и решил заехать в пансионат в Ольгинке. Объехал все пансионаты в пос. Ольгинка. В одном директор мне предложил взамен на портрет Ленина продать большое количество медных листов для чеканки скульптуры. В другом директор заказал большую скульптуру для фонтана.
Лида быстро написала портрет В.И. Ленина. И мы с ней вылепили з-х метровую фигуру женщины для фонтана. Отформовали. Отвезли в пансионат и отлили из бетона.

Поехали с Лидой в Джубгу, зашли к директору школы Донмазу Млазимовичу Вердиеву.
Он заказал нам оформление музея в Джубской школе. Это был мой конек.
Сделал я проект. Начали исполнение.
Потом директор Джубской школы отдал нам еще один вагончик.
Купили телевизор.
Летом приехал брат Коля с женой Таней и сыновьями Федором и Матвеем.
Я поставил им вагончик возле пляжа и они прожили там всё лето.
Дети оказались предпринимателями. Они ходили по поселку и собирали упавшие за ограду фрукты, которые потом продавали на местном базаре. Продавцом был младший брат Федор.
Осенью я забрал вагончик и поставил его на место.
Проблем с транспортом не было, любую технику можно было найти. Кран, цементовоз и т.д.
 Вырыли траншею для фундамента. Глубокий погреб. Залили фундамент.
Посадили фруктовый сад. Посадили картошку.
Каждое лето приезжали родственники. Помогали строить. Юра Житов, сын дяди Вани Борис, Лидин сын Саша с семьей.
Мы с Лидой трудились на стройке не покладая рук.
Сестра Валя привозила деньги.
Получился самый большой дом в нашем поселке. Его так и называли « Дом художников».
Начали жить-поживать.
Но начались 90-е. Деньги кончились. Надо было зарабатывать. И я поехал в Туапсе.
Познакомился там с Володей Задойко, директором Кирпичного завода.
Мы там покупали кирпичи для стройки. Он попросил меня найти ему участок под строительство дома в Туапсе. А он тогда жил недалеко от завода, загородом.
Я пошел искать участок. И обратил внимание, что в Туапсе нет такой фирмы, которая занималась бы недвижимостью. Была доска объявлений, возле которой стояли несколько человек и занимались посредничеством.
Меня осенило. Нужно открыть агентство.
Это оказалось не сложно. Помещение снял в Обществе слепых, бухгалтера – в Тенгинском  с/совете, диспетчера на телефоне – в Туапсе, пенсионерку с домашним телефоном. Секретарем стала бухгалтер из Общества слепых.
Володя Задойко привёз сейф.
И начал я зарабатывать деньги.
Но про творчество не забывал. У меня в офисе для этого была небольшая комнатка.
Когда никого не было, я писал свои картинки, небольшого размера.
Меня никогда не привлекал пейзаж, как художника.  Я любил им любоваться « в натуре».
Когда мы покупали квартиры, я всегда сначала смотрел в окна, а потом уже осматривал квартиру. Так было везде, где мы жили.
Я считаю, что природа вечна, меняются только времена года. Зима, лето весна, осень.
А  каждый человек неповторим. Он приходит в этот мир и уходит.
В искусстве главные темы – Жизнь и Смерть, Любовь и Ненависть.
Я не делаю акцент на сиюминутном настроении, для меня внешняя форма человека необходима, чтобы показать его ДУШУ.
А  пейзаж требует терпения и кропотливого труда, для того, чтобы передать сиюминутное настроение.
Про многофигурные композиции речь не идёт, потому что я ими не занимался.

Я  повесил над входной дверью в Обществе слепых в Туапсе вывеску
« АГЕНТСТВО ПО НЕДВИЖИМОСТИ «АРТ», хотя был зарегистрирован как Индивидуальный предприниматель.

Ни бандиты, ни чиновники меня не трогали.
Потому, что дочь секретаря  Общества слепых была замужем за одним из бандитов.
Однажды она сказала: «Завтра придет помощник «Смотрящего». Найди ему квартиру. Денег не проси. И тебя никто не будет трогать».
Я сделал всё, как она сказала. И больше меня никто не трогал.
Когда однажды пришли заезжие бандиты, я послал их к помощнику «Смотрящего».

Однажды вызвали меня в Налоговую полицию. Была такая служба, но недолго.
Какой-то сотрудник поговорил со мной. Я принес им бутылку водки и банку соленых огурцов. Больше они меня не беспокоили.
Один раз приехал начальник Налоговой инспекции, попросил показать квартиру для дочери. Я съездил и показал.
А посредники у доски объявлений остались без работы.
Однажды, один из них, пришел и сказал, что есть квартира за городом для продажи.
Поехали с ним в моей машине. Всю дорогу он мне рассказывал что-то, хотел убедить, что он связан с бандитами. Приехали. Повел он меня на стройку дома и начал передергивать пистолет. Я понял, что это запугивание. Потому, что он много раз передергивал ствол, а патронов не вылетало. Мой армейский опыт мне пригодился. Потом сели в машину и поехали обратно.  Я сделал вид, что ничего не понял. 

Чиновники не трогали потому, что я был однофамильцем с начальником налоговой инспекции города. Тем более я был знаком с его дочерью, которая работала в районной администрации.
Когда меня спрашивали, кем мне приходится начальник налоговой, я отвечал: « это секрет».
Ко мне обращались из милиции с просьбой найти им жильё, потом я с одним из них подружился.
Я находил жильё для покупки и бандитам, как оказалось, что в городе были национальные группировки.  Я всем помогал покупать квартиры.
 
 




В офисе Союзпечати заказал небольшую газетку «Туапсинская недвижимость».
Её продавали в киосках Союзпечати по всему городу.
И начал работать.

Мне было нужно каждый рабочий день ездить в Туапсе за 40 км.
Дела пошли неплохо.

Мы с Лидой регулярно делали выставки на своих конструкциях в День города.
На центральной площади Туапсе.
Всегда участвовали в выставках туапсинских художников.
Возили свои работы в Краснодар на выставки и конкурсы.

Туапсинский период был у нас самым плодотворным.
Мы писали, как хотели и что хотели.
Это была настоящая творческая свобода.

Отправляли свои работы на выставки и конкурсы.
Возили в Сочи и Краснодар.
В Сочи я получил диплом за серию картин «Купальщицы».
Лида – за картину
Выставка проходила в Сочинской картинной галерее.

Лида выставляла своих « Бамовцев»  в Туапсе.
Зрители с интересом смотрели.
Один журналист написал хвалебную статью.
У меня с выставок покупали работы.
Однажды с выставки на День города у меня купили приезжие москвичи сразу 10 работ.

Я дарил приезжим известным артистам свои картины.
Никите Михалкову. Олегу Табакову. Игорю Николаеву Ларисе Долиной и др.
Особенно мне запомнился случай с Никитой Михалковым.
Он привез свой фильм, который только что снял, на презентацию в Туапсе.
Я передал директору кинотеатра картину « Мать и Дитя».
Мы сидели в центре зрительного зала.
После окончания фильма, к нему подошла директор кинотеатра и вручила мою картину.
Я , как всегда в таких случаях, встал.
После презентации Никита Сергеевич подошел к нашему ряду, в сопровождении 2-х человек и стоял, глядя на меня. Видимо хотел, чтобы я подошел, но я только махнул ему головой и остался сидеть. До сих пор жалею, что не подошел.

Каждый год администрация города проводила во дворце Нефтяников конкурсы красавиц.
Я обязательно приходил во время репетиций и рисовал портрет одной  из них с натуры.
После выбора Красавицы года, девушке, которую я рисовал, вручали мой рисунок, как
утешительный  подарок. В это время, я как автор, вставал и делал поклон головой.

Администрация города выделила Лиде мастерскую. Небольшую, но в центре города, возле памятника Ленину.

Сын Лиды Саша, с женой и дочкой переехал в Туапсе.
Я помог им купить квартиру в центре.
Потом мы с ними купили большую 4-х комнатную квартиру в центре.
У них не хватало денег, мы добавили 30%.

Купили в Сочи комнату в 2-х комнатной квартире.
Купили в Краснодаре флигель во дворе дома.


Я никогда не чувствовал своего возраста.
Может быть потому, что я был младше Лиды на 11 лет.
Мы уехали из Иркутска в 1987г. Лиде было 50 лет. Мне – 49 лет.
В 1992 году Лиде исполнилось 55 лет. Оформили ей пенсию.
О своей пенсии я не думал. И остался без стажа. Не платил в пенсионный фонд.
Я считал, что до 60-ти лет не доживу из-за своего слабого здоровья.

Так мы прожили до 2002 года.
Возраст давал знать, особенно летом.
Решили переехать в Казань. Там у Лиды жила сестра.
Продали всё. Поехали в Казань.
Купили большую 3-х комнатную квартиру.

ГЛАВА  15.   КАЗАНЬ.

Я пошел в Художественный музей. Попросил, чтобы ко мне вышел кто-нибудь из работников. Вышла женщина. Я показал ей фотографии своих работ и попросил познакомить меня с кем-нибудь  из художников. Она посмотрела и сказала: « Могу познакомить только со своим мужем».
Так я познакомился с казанским художником Евгением Голубцовым.
Он оказался ведущим художником в Казани, в то время.

Жили они в 2-х комнатной квартире, в центре Казани.
Мастерская у него была в 2-х остановках от дома.
Это была большая комната. С туалетом и комнатой для столярных работ.
Окна были на всю стену, а наверху он сделал антресоли, на которую вела лестница.
Кроме живописи он занимался дизайном.
Дела у него шли прекрасно. Но был один недостаток. Он каждый день выпивал.
Пил он хорошее, дорогое вино.
Когда узнал, что я не пью алкоголь, спросил: « Где же ты берешь творческую энергию?».
Я объяснил, что слушаю песни Владимира Высоцкого во время работы.
Он удивился и грустным голосом сказал: « Я не пил 3 года, для творчества это было потерянное время».
Они рано поженились, у них была дочь, которая вышла замуж, тоже рано и у них родилась дочь. Так что у Жени и Тани была внучка.
Всё лето они проводили в Свияжске. У них там была дача. Когда-то давно купили маленький домик. Построили для Жени мастерскую. Потом построили 2-х этажный дом.
Добавили земельный участок. Получился большой участок с разными строениями, как раз музейная усадьба. Для будущего музея.
Мы с женой часто бывали там. А в мастерской, в городе, каждый год, они приглашали нас на встречу Нового года. Собирались все Женины друзья, художники.
Веселились до утра.

Когда приехали в Казань, пока были деньги, я поступил в школу дизайна. Учился 2 года. Потом устроился на завод по изготовлению зеркал, дизайнером.
Там я проработал 2 года. Участвовал в Международной выставке дизайна».
Потом поработал дизайнером интерьеров.
Всё свободное время занимался живописью дома. У Лиды была своя мастерская, у меня своя.
В то время в Казани была возможность вывоза картин художников за рубеж, минуя Москву.
У нас уже был компьютер. Я на нем делал проекты дизайна. Знал много программ. Выставлял наши с Лидой работы на разных сайтах.
Однажды мне пришло письмо из Лос-Анджелиса, с предложением сотрудничества.
Один наш эмигрант, который работал в России зубным врачом, скопил денег и уехал на ПМЖ в США, через Израиль.
Там он купил дом и открыл картинную галерею.

Этот галерист предложил мне прислать ему свои картины.
Я нашел студентов, которые собирались ехать в США по обмену, взять у меня картины, и  отвезти этому галеристу.
Первой была девушка. Как только она вышла из самолета, она позвонила матери и сказала: « Я хочу здесь жить». Она повезла мои картины в Лос-Анджелес, там у галериста осталась жить. Потом нашла русскоязычного арменина и перешла к нему. Потом к следующему.  А так, как у неё в раннем возрасте был сделан аборт, она не могла рожать. За этот случай её мать всё время обижалась на меня. Хотя сама виновата была во всем.
Следующий студент был разумный парень, он отвёз мои картины и благополучно вернулся.
В общей сложности в США они перевезли 24 картины.
Через некоторое время, галерист попросил сделать 3 работы для Голливуда, но я отказался, так как мне не понравилась студия, которая их заказала.

Так мы жили в Казани до 2006 года
Решили поехать в Иркутск, погостить. Квартиру оставили на сестру Лиды.
Мать после смерти отца жила с Валей Поэтому мы задержались.

Приехали в Иркутск, остановились в Шелихове, в квартире сестры Гали.               
Узнали неприятную новость. Оказывается, в Иркутском союзе художников председателем стал Саша Муравьев. И Лида не захотела нигде появляться, а пожить в Шелихове.
Я один ездил в Иркутск. И всем говорил, что Лида не приехала, а когда начались расспросы, как она поживает, я сказал, что не знаю, мы с ней в разводе. И все поверили.
Хотели долго не задерживаться и уехать, но сестра Валя попросила меня продать квартиру родителей в Усть- Илимске. Мать после смерти отца жила с Валей Поэтому мы задержались.
Когда я продал квартиру, Валя решила купить на эти деньги землю за городом.
Опять пришлось задержаться. Потом Валя решила открыть свою фирму.  Ей нужна была моя помощь. А для этого надо было мне сменить фамилию. Так я стал Шумским.
Но фирму ей открыть не удалось. Её начальник опередил её, он сам открыл такую фирму, поставив директором своего сына.  Так мы прожили 2 года.
Лида в Шелихове писала картины, а я ездил в Иркутск, покупал ей холсты и краски. Ходил в музеи.
В Иркутске я стал пенсионером, мне исполнилось 60 лет.
Пенсия была мизерная, потому что я постоянно работал мало. А подрабатывал.

Вернулись мы в Казань.
А через 2 года переехали в г. Ржев, Тверской области.
Там мы прожили до 2020 года.
Это были самые тяжелое десятилетие нашей жизни.

Приехали в Иркутск, остановились в Шелихове, в квартире сестры Гали.               
Узнали неприятную новость. Оказывается, в Иркутском союзе художников председателем стал Саша Муравьев. И Лида не захотела нигде появляться, а пожить в Шелихове.
Я один ездил в Иркутск. И всем говорил, что Лида не приехала, а когда начались расспросы, как она поживает, я сказал, что не знаю, мы с ней в разводе. И все поверили.
Хотели долго не задерживаться и уехать, но сестра Валя попросила меня продать квартиру родителей в Усть- Илимске. Мать после смерти отца жила с Валей Поэтому мы задержались.
Когда я продал квартиру, Валя решила купить на эти деньги землю за городом.
Опять пришлось задержаться. Потом Валя решила открыть свою фирму.  Ей нужна была моя помощь. А для этого надо было мне сменить фамилию. Так я стал Шумским.
Но фирму ей открыть не удалось. Её начальник опередил её, он сам открыл такую фирму, поставив директором своего сына.  Так мы прожили 2 года.
Лида в Шелихове писала картины, а я ездил в Иркутск, покупал ей холсты и краски. Ходил в музеи.
В Иркутске я стал пенсионером, мне исполнилось 60 лет.
Пенсия была мизерная, потому что я постоянно работал мало. А подрабатывал.

Вернулись мы в Казань.
А через 2 года переехали в г. Ржев, Тверской области.
Там мы прожили до 2020 года.
Это были самые тяжелое десятилетие нашей жизни.

2010 мы приехали в Ржев.
Купили 4-х комнатную квартиру.
Теперь мы были свободны. Полны творческой энергией.
 

ГЛ. 15. РЖЕВ.
Москва была в 130 км. Тверь – в 120 км. Казань – в 300 км.
В Москве жила Лидина двоюродная сестра. Мы к ней ездили на своей машине.
Несколько раз ездили в Казань. Жили у Жени в Свияжске.
Лида встала на учет в Тверское отделение Союза художников России.
А я не хотел туда вступать. Я сам выбрал себе Союз художников. ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ СОЮЗ ХУДОЖНИКОВ. 
Председателем был С. В. Заграевский.
Заплатил 5 тысяч.
Каждый год они выпускали рейтинг художников.
У меня рейтинг ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ХУДОЖНИК, ВОСТРЕБОВАННЫЙ .
И полная свобода творчества.

Лида развернула холст с « Бамовцами », по моему совету, она переименовала его в «Жажду».
Жажда труда и созидания.
Мы решили продолжить серию портретов « Русские писатели», которую начали еще в Туапсе.
И закончить триптих « Владимир Путин». Левая часть - « Россия может встать с колен», Центр «Россия» встает с колен». Правая часть – « Россия встала с колен».
Потом я решили начать серию портретов « Наши герои».

И мы начали работать.

Мать Лиды была русская, а отец имел азиатское происхождение.
По словам Лидиной двоюродной сестры, он был с Кавказа.
Поэтому и у Лиды были раскосые глаза.
А это значит, что у неё был хороший глазомер.

Лида родилась 10.07.1937 года.
Мать умерла, когда ей было 2 года.
Отец погиб в Белоруссии во время ВОВ.
Воспитывалась в Детском доме в предместье Марата.
В раннем детстве кто-то из родных показал нарисованный карандашом портрет.
По наследству была тяга к искусству.
В Детдоме создала кружок рукодельниц. Девочки шили себе модные платья.
Одна из воспитательниц её любила, часто брала домой, но не удочерила.

В 14 лет её отправили в город Томск. Учиться в ПТУ на повара.
Через 2 года её послали в Казахстан.
Работала на кухне.
Со слезами на глазах, чистила картошку.
Ей хотелось рисовать, а не чистить картофель.

Когда ей исполнилось 18 лет, приехала в Иркутск, к брату, который жил на ул. Радищева и недавно пришел из армии.
Он работал водителем грузовика.
На следующий день после её приезда, он поехал в рейс и разбился.
Она осталась одна.

Тетя устроила её на завод им. Куйбышева, крановщицей, где она проработала 7 лет, крановщицей в литейном цехе.

Вышла замуж за рабочего с этого завода. Но он оказался пьющим человеком.
Она быстро с ним развелась, родила сына, и взяла фамилию мужа – Куклис.

Жила с сыном в том же домике, где жил её брат. Это было половинка дома на 2 хозяина. У неё была маленькая комнатка, с маленькой прихожей.
Все удобства были на улице.
Но было сотки 4 земли. Где она выращивала овощи.

Не смотря на то, что у неё был маленький сын, она работала и ходила в художественную школу, учиться.
А после художественной школы поступила учиться в Иркутское училище искусств, на живописное отделение. После занятий шла в соседнее здание, где по вечерам мыла полы, чтобы заработать денег на жизнь.

Поэтому она почти не бывала дома.
Сына, которого она очень любила, пришлось сдавать в Детский сад, на продленку. Забирала домой только на выходные. Иногда даже в выходной не имела возможность его забирать домой.
Поэтому она и не поехала учиться в Академию художеств. Она знала, что такое учиться днем и работать по вечерам.
Она хотела пожить с сыном, она очень его любила.

Город Ржев со всех сторон окружали болота. Климат был мягкий и влажный.
Мы много гуляли по окрестностям. Часто ездили на машине в Тверь и Москву. За окном была красивая панорама. Город был чистый. В центре сохранилась старинная архитектура.
Снабжение было хорошее. Можно было купить для жизни всё. Продукты, товары, лекарства. Всё, что нужно для ремонта квартиры.
Любые запчасти для автомобиля,  так далее.
Не было тогда сегодняшней бешенной инфляции.

Когда мы  жили в Ржеве, мы участвовали в выставке в Москве в музее Пушкина. Там наш портрет открывал выставку. Она называлась « ПУШКИН в двадцать первом веке».
Мы участвовали в выставке работ художников в Литературном музее. Там мы показали портрет Лескова, который тоже открывал выставку. Музей просил нас подарить им портрет, но мы отказались.
Участвовали в выставке – конкурсе в городе Ельце, тоже портретом Лескова.
Участвовали в выставке – конкурсе в Доме-музее В. Высоцкого.
Наш портрет Высоцкого понравился работникам музея, но премию нам не дали, потому, что организатором выставки был Музей портретов, где были только реалистические портреты.

Возили мы работы в город Брянск, на День города. Выставляли на площади, на своих конструкциях. Мимо проходили колонны демонстрантов.
Люди с интересом рассматривали работы.

И последняя наша поездка с выставкой была в Крым.  Мы переправились в Керчь на пароме, моста через пролив тогда еще не было.
В интернете я договорился сделать выставку на молодежном форуме «Таврида – «Арт». Там собиралась творческая молодежь.
Мы погрузили свои картины в багажное отделение, а на багажник сложили конструкции. Переплыли. Проехали Керчь. Посмотрели на город. Дороги были плохие и в городе и за городом. Грязь сплошная. Ситуация примерно такая же, как во время нашего путешествия на Юг. Остановились на окраине. Люди все угрюмые, как бандиты. Я понял, что мы до Тавриды можем не доехать. Переночевали в гостинице и поехали обратно.
Заехали в Туапсе. Пожили у друзей. И через месяц вернулись обратно в Ржев.

Когда Лида заболела, приезжал сын Саша.
Саша оказался талантливым художником, имел успех у покупателей, благодаря своей жене, умнице и красавице, которая, к сожалению, прожила всего 60 лет, благодаря своей внучке, которая была не только умной, но и предприимчивой.  Она открыла в Москве картинную галерею, где продавала картины художников.
Внучке сейчас около сорока лет, а она ещё не была замужем, и у неё нет детей. Похоже, что Лидин род на ней прекратится, так же как мой прекратится на мне.
Если я доживу до 83 лет, как прожила Лида, и если я не попаду в ад, а попаду в Рай, там наши души вновь соединятся… КОНЕЦ.