Перспектива. Глава 17

В тесной каморке на чердаке королевской голубятни, прохаживаясь по широкой жердочке, гулил сизый голубь. За узкой конторкой, склонившись над полоской тонкого пергамента, стояла женщина. Бросая быстрые взгляды на лежавший по левую руку маленький бумажный листок с текстом, она заточенным специальным способом грифелем выводила на пергаменте ровные мелкие строки.

 «Составлено в день 6 месяца апреля 146 года от окончания Железной Эпохи. 
Собщаю Вашему Королевскому Величеству о приближении ронзейских кораблей, числом немалым, к нашим южным берегам. Флотилия вызывает беспокойство своим количеством и вооружённостью. Мне также пришли вести от барона Огельфеера и барона Ларетта о нападениях ронзейских войск на приграничные крепости и мирные селения, враг действует решительно и дерзко. Во избежание дальнейших бедствий прошу Вас принять меры и подготовить армию к отражению нападения врага.  Ваш верный слуга и подданный короны, командир армии Вашего Величества, барон Реннел Ауэрдаль».

- Фанни, ты закончила? – в открытый люк просунулась плешивая мужская голова.
Женщина обернулась и покивала. Свернув исписанный пергамент, она сунула его в короткую тростниковую трубочку и запечатала торцы сургучом. Свернутое бумажное послание, с которого делалась копия, было помещено в кожаный футляр, и оба письма переданы мужчине.   

«Составлено в день 17 месяца апреля 146 года от окончания Железной Эпохи. 
 Вашему Королевскому Величеству низкий поклон от Вашего верного слуги и командира армии Вашего Величества барона Реннела Ауэрдаля.
Сообщаю Вашему Величеству, что враги подняли оружие против нашей державы, враг напал коварно и стремительно. Пограничные заставы подверглись жестокому набегу неприятеля, и силы были неравны. Мною, к великому стыду и сожалению, оставлена застава на реке Желтоводной. Барон Ларетт утратил крепости Вельх и Бегред, барон Огельфеер лишился старшего сына, отражавшего атаку на заставе в Пагморской бухте, а также тамошнего гарнизона полностью.  Поселения вдоль побережья от устья Желтоводной на востоке до Бакланьего мыса на западе захвачены и разграблены, жители погибли либо попали в плен. Наша надежда лишь на помощь армии Маверранума. Умоляю Вас прислать подмогу для защиты Вашей земли! Поклон мой низкий и преданность вечная. Командир армии Вашего Величества барон Реннел Ауэрдаль».

Десятки птиц кружили над крышей дворцовой голубятни. Сотни ворковали, били крыльями, чистили перья и клевали зерно в своих клетках на трех этажах здания королевской почтовой службы. Высунувшись в одно из окон второго этажа, плешивый подкинул вверх голубя, к лапке которого был прикреплен тростниковый футляр. Птица взмыла вверх и полетела на запад. 

«Составлено в день 17  месяца апреля 146 года от окончания Железной Эпохи. 
Благородному барону Ригестайну Ан Дор Вангуту от барона Реннела Ауэрдаля.
С горечью сообщаю вам дурную новость – ронзейские войска большим числом напали на прибрежные земли и поселения! Это не прежние набеги – в Маверранум пришла война.  Ронзейская армия многочисленна и продвигается от побережья вглубь с высокой скоростью, разоряя деревни и истребляя их жителей.  Нами потеряны многие заставы и крепости. Мы держимся стойко, но силы наши неравны, враг превосходит числом и жестокостью. Помня о данном Вами обещании, обращаюсь к Вам и прошу оказать помощь, выступить против общего врага и защитить Маверранум.
Ожидаю Вашего решения и заранее благодарю Вас за вашу поддержку».

- Письмо от Ригестайна, - Астид протянул Гилэстэлу тростниковый футляр.
Князь отломил сургучную пробку и вытряхнул бумагу на ладонь.

«Составлено в день 25 месяца апреля 146 года от окончания Железной Эпохи. 
Вашей Светлости князю Гилэстэлу Илфириону Хэлкериесу кланяется Ригестайн Ан Дор Вангут, верный последователь, преданный соратник и, смею надеяться, друг.  Осмелюсь сообщить Вам, что, следуя обещанию, данному барону Реннелу Ауэрдалю, мы с Лейноллом выступили ему на подмогу. Приношу Вам свои искренние извинения за запоздалое известие, и прошу Вашего снисхождения к моим порывам. С глубочайшим к Вам уважением и преданностью, ваш ученик Ригестайн».

- Он что, забыл, как пользоваться визионумом?! – Гилэстэл, нахмурившись, кинул письмо на стол. – И стиль-то какой, не иначе Лейнолл диктовал.
- Возможно, Ригестайн опасался, что вы прикажете ему повременить, - сказал Астид.
- Нет, но дал бы пару советов! Или он всерьез думает, что переписка Ауэрдаля и короля для меня тайна?
- Король еще не выдвинул армию на юг?  - ухмыльнулся Астид.
- Официально нет, насколько мне известно. Но принц с личным отрядом отправился к побережью. Как я понимаю, чтобы убедиться в словах Реннела.
- Было бы неплохо, если б Ауэрдаль приуменьшил угрозу, - ухмылка полукровки стала похожа на акулий оскал. - Ронзейский топор стал бы хорошим подспорьем в разрешении наследных дел королевского дома.
Гилэстэл неодобрительно посмотрел на полукровку. Процедил сквозь зубы:
- Чему ты радуешься, Астид? Тому, что враги терзают Маверранум? Тому, что орды дикарей убивают моих – подчеркиваю, моих – поданных и грабят мою страну? Внутренним междоусобицам не место в период большой войны. Я окажу всю возможную помощь.
- Кому? – опешил Астид. - Королю, которого вы собираетесь свалить с трона? Принцу, которого вы мечтали придушить с колыбели?
- Народу Маверранума.   
- Народу?! – с непривычной горячностью вскинулся полукровка. - Вы утратите шанс, который преподнесла вам судьба, ради… Ради чего? Ради кого? Задумайтесь – возможно, эта война с нужным для вас итогом станет меньшим злом для того самого народа?
- Эта война в любом случае подведет меня к нужному результату.
- Какому? Ордену Королевы Илфириенны за преданность короне? – презрительно фыркнул Астид.
Сдержаться Гилэстэл не смог. Астида отшвырнуло в сторону, с силой впечатало в дверцу шкафа. С верхних открытых полок ему на голову обрушились книги.   
- Ты не понимаешь?! – голос Гилэстэла стал подобен грохоту прибоя в бурю.
Полукровка, ошеломленный вспышкой гнева, оглушенный ударом, потряс головой, взглянул на полуэльфа и внутренне сжался. Светло-голубые глаза князя пылали яростью, щеки зарделись лихорадочным румянцем.   
- Ты столько лет со мной и до сих пор не понимаешь?! Что мне даст смерть короля? Что мне даст смерть принца? Ничего! Ни-че-го! Мне не преодолеть препятствия, которым является эльфийская аристократия и дворянство! Чтобы взойти на престол, я должен уничтожить их! Всех их! Превратить в пыль! Чистая эльфья кровь должна исчезнуть с просторов Маверранума, чтобы её истинный наследник взошел на трон и стал править своей страной! Я не могу лишь мановением руки, пусть и магическим, убрать с пути эту преграду! 
Гнев утих так же внезапно, как и вспыхнул. Взгляд потух и Гилэстэл обессиленно ссутулился в кресле.
- Но страна не есть аристократия, Астид. Страна есть народ. Люди. Я буду биться за них. И может быть, однажды они станут сражаться за меня…
- Тогда вам придётся стать народным героем, - скинув с колен книгу и вставая, проворчал Астид. – Ибо люди вряд ли сочтут достойным своей любви высокородного вельможу-богача.   
Гилэстэл медленно возвел взор на полукровку и какое-то время изучающе созерцал его непривлекательное лицо.
- Меня порой поражает глубина высказываемых тобою мыслей.
- Я ваш ученик, - пожал плечами полукровка.
Он повел руками и книги, раскиданные в беспорядке на полу, плавно вспорхнули и заняли свои места на полках.  Направив левую ладонь на дверь, Астид распахнул её перед норхетским почмейстером, уже поднявшим руку, чтобы постучать.  Тот, с детства привыкший к особенностям своих господ, даже глазом не повел и с поклоном вошел в кабинет.
- Вести из столицы, ваша светлость, - он подал князю два маленьких футляра.
Гилэстэл вскрыл первое письмо, прочел и передал его полукровке.
- А вот и реакция Мэнелгила на просьбу Реннела.
- Созывает войско. Как своевременно, - пробежав глазами узкую полоску пергамента, сказал Астид. – А второе?
Гилэстэл взломал второй футляр.
- В Златолесье отправлен конный курьер. Король просит у Лагелля военной помощи. Что ж, пора готовиться и нам. 
Вслед за почмейстером в кабинет явился смотритель лаборатории Горс - мужчина лет сорока с высоким лысеющим лбом. Закатанные по локоть рукава рубашки  позволяли увидеть свежий ожог на левой руке, а широкий кожаный фартук пестрел обширной палитрой пятен.
- Ваша светлость, иланна Иволэйн и илан Улле уже ждут вас в лаборатории.
Гилэстэл чуть досадливо поморщился: одна из собак сильно повредила лапу на охоте, и он собирался провести показательную ампутацию.  Но сейчас  его занимали другие дела.   
- Сегодня пусть занимаются самостоятельно, - махнул он рукой. -  Ампутация лапы у собаки – не настолько сложное дело. Улле процедуру прекрасно знает, пусть просветит Иволэйн. А ты проконтролируй их, чтобы сделали хорошую анестезию!  Эта сука мне еще нужна - её щенки  злее прочих.
Полуэльф зацепил зглядом ожог на руке смотрителя и нахмурился.
- Откуда это? Улле?
- Нет, нет, - торопливо ответил Горс. – Илан Улле тут ни при чем. Это моя собственная неосмотрительность.
Гилэстэл поманил Горса и, когда тот подошел, движением ладони и коротким заклинанием заживил рану.
- В кои-то веки Улле «ни при чем», - усмехнулся Астид, когда почмейстер и смотритель покинули кабинет.
- Воспитательная мера пошла на пользу, - кивнул князь. -  С того момента, как я вернулся и  избавил его от бузинного ограничителя, он ничего не натворил. А теперь давай-ка свяжемся с нашими друзьями.
  Гилэстэл поднялся и направился к круглому столику, прикрытому шелковой салфеткой.
Маг не преувеличивал. С того дня, как из рук Улле были извлечены бузинные  волокна и возвращены магические способности, он не глумился над людьми. Дополнительным стимулом прекратить «шутки» стал короткий разговор с князем после того, как он представил Иволэйн обитателям Норхета.
- Обидишь эту девочку – я с тебя шкуру живьем сдеру, - пообещал Гилэстэл оборотню.
И по выражению его ледяных глаз Улле понял, что это обещание - не фигура речи.  Но на этом положительные перемены заканчивались - его лень, неряшливость, беспутность и самоуверенность никуда не делись.
Обездвиженаая заклинанием собака лежала на столе, на всякий случай привязанная еще и  ремнями. Её морда, которую разодрал барсук, уже не кровоточила, подлеченная Гилэстэлом, а вот поврежденная  передняя лапа висела на сухожилиях. 
-  Илан Улле, анестезирующее заклинание, будьте добры, -  сказал Горс, наблюдающий за операцией. – С продлённым действием.
Улле приложил ладони к телу собаки, произнес требуемую комбинацию слов и взглянул на Иволэйн.
- Бери нож. Сегодня ты будешь резать.
- Я? – вздрогнула девушка. – Почему?
- Ну, когда-то же надо начинать.  Не тяни.
Иволэйн потянулась к разложенным на чистом подносе инструментам.  Собака глядела на неё карими глазами, наполненными паникой. Рука Иволэйн, сжимающая  скальпель, затряслась.
-  Я не могу. Ей же больно…
Девушка поспешно положила инструмент обратно на поднос. Улле раздраженно рыкнул, отодвинул её от стола и схватил скальпель. Проворно и умело им орудуя, проворчал презрительно:
- Неженка. Больно ей… Ей станет больно, если ты ещё дольше протянешь время! Вот, смотри! Дел то! Зашить хоть сможешь? И перевязать?
- Нет, - отвернувшись от кровавого зрелища, пролепетала девушка. 
Улле только презрительно фыркнул. Наконец, собачья культя была зашита, омыта и забинтована.  Горс одобрительно кивнул Улле, закончившему  операцию. Собака лежала, закрыв глаза.
- Она живая? – сочувственно дотронувшись до покрытого шерстью бока, спросила Иволэйн.
- Живая, конечно. А вот у тебя она  давно бы уже сдохла, - смывая кровь с рук, буркнул Улле. – Ну, всё, я пошёл. У меня дела в лесу.
И Улле  независимой походкой покинул лабораторию. Горс покачал головой.
- Иланна Иволэйн, вам нужно быть твёрже. 
- Я не могу, - виновато взглянула на него девушка. – Мне это не по силам. И зачем мне это?
- Это основы, которые должен знать любой маг. Его светлость требует этого от всех своих воспитанников.
- Все его воспитанники - мужчины, - вздохнула Иволэйн. -  Им это привычно – резать, терзать, бить, махать ножами и мечами. Могу я ограничиться исцеляющими заклинаниями?
- Князь говорит - чтобы понять, как действует заклинание, требуется знать, как работает живой организм. Надо, надо это постигнуть, иланна.
- Может быть, когда-нибудь я себя преодолею, - извиняюще улыбнулась Иволэйн. – Спасибо за урок, илан Горс.
Прошел почти год с тех пор, как она впервые ступила на этот остров, погрузилась в этот удивительный мир, не похожий на тот, в котором жила раньше. В первое время её преследовали страх, обида и тоска.
Страх пришел в тот день, когда в сопровождении Гилэстэла и Астида она покинула замок Ауэрдаля. И ни Реннел, ни Селия не предприняли ничего, чтобы  вернуть Иволэйн.
Обида поселилась в её сердце почти одновременно со страхом, после того, как князь на её вопрос: «Почему его милость отдал меня?», ответил совершенно спокойно:
- Потому что я тебя выкупил.
- Что? – не поверила своим ушам Иволэйн. – Купили? За деньги?
- Скорее - обменял, - уточнил князь. – На оружие для дружины твоего хозяина.
- А баронесса? – робко взглянула Иволэйн в его лицо. 
- Она сожалела, - коротко сказал Гилэстэл.
- Вы отвезете меня в Уросс? Продадите в рабство? - поникла девушка.
Черноволосый спутник князя ухмыльнулся так, что у Иволэйн сжалось сердце. Гилэстэл тоже усмехнулся, оценивающе оглядев её. 
- Ни у одного из уросских работорговцев не хватит средств, чтобы купить такое сокровище. Я забрал тебя у Ауэрдаля, чтобы дать тебе свободу. И будущее.
Свобода оказалась ограничена пределами острова. Будущее, которое обрисовал ей Гилэстэл, никак не соответствовало её собственным представлениям.  Но Иволэйн помнила слова, сказанные ей Реннелом. И делала всё, чтобы Гилэстэл был ею доволен. А по прошествии нескольких месяцев вдруг осознала, что одобрительная улыбка, похвала и благосклонность князя важны для неё не как исполнение обязательства перед Ауэрдалем, а совсем по другой причине. В тот день ушла и тоска.
Иволэйн переоделась в своей комнате и вышла в парк.  На облюбованной ею поляне в дальнем уголке парка, граничащем с лесом, на деревях были развешаны  флейты. Девушка встала в центре поляны и плавно подняла руки. Листья на ветвях  затрепетали от постепенно усиливающегося ветерка. Над поляной, становясь всё громче в потоках вихрящегося воздуха, зазвучала прекрасная мелодия. Отдавшись настроению,  Иволэйн самозабвенно дирижировала невидимым оркестром. За пределами ветреного круга в гуще кустов шиповника лежал бурый волк. Положив голову на лапы, закрыв глаза и чуть поводя ушами, он слушал  музыку.