Плантации Эдема

    Заслуженный скотник с редким именем Теодор, лежал в гробу с самого утра. Одетый в костюм из похоронного резерва, с медалями «за скотские заслуги» на глазах. А еще вчера, Теодор готовился к ритуальным танцам на засеянном недавно поле. На них колхозники под звук аккордеона выбивали из земли дух сорняков. Сидя на пороге собственного дома, Теодор набивал на каблуки парадных туфлей специальные подковы. Их продал ему ушлый лектор-коммивояжер после выступления в клубе с проповедью – «как бог плодородия изобрел трактор».
    - Под такими подковами ни один сорняк не устоит, - лектор был убедителен. – Они одобрены делегатами всесоюзного съезда государственных агрономов.

     Закончив с подковами, Теодор посмотрела на туфли с восхищением.
    - Перед таким блеском не только сорняк не устоит, - сказал он сам себе, - но даже передовица надойного труда Лизавета. Обязательно приглашу ее сегодня на танец.
    То ли от большой любви, то ли от будоражащей воображение мысли, что ритуальные танцы часто заканчиваются вольными телодвижениями в ближайших кустах, а порой даже свадьбой, сердце Теодора забилось сильнее. Затем еще сильнее, и еще. Вскоре, набрав невиданный темп, оно пришло к финишу раньше положенного времени, стукнуло в последний раз и остановилось.
    Теперь скотник лежал в сосновом гробу посреди колхозного клуба. Окруженный со всех сторон досками почета и призывами не справлять малую нужду на урожай. Ему было скучно. Он не мог шевелиться и дышать. Костюм забивал ноздри запахом нафталина, медали на глазах мешали видеть, а зашитый рот не давал говорить. Хотя, сказать Теодору хотелось многое. Особенно тем болтунам, что уже несколько часов перечисляли с трибуны его достоинства и недостатки. Теодору хотелось послать их на половой орган мерина по кличке «Ихтиандр», что по легенде хранился в музее сельского хозяйства.

    Наконец траурный счетовод подвел итоги. Суммировал все достоинства и недостатки покойника, после чего вывел окончательный результат и передал его председателю колхоза.
    - Тридцать шесть против двенадцати, - объявил председатель. – Поздравляю! Скотник Теодор достоин отправиться на небесные плантации и получить там соответствующую заслугам должность.
    В зале послышались дружные аплодисменты.
    - Осталось дело за малым, - председатель потребовал тишины, - проголосовать. Кто «за», прошу поднять руки.
    Сидящие на неудобных лавках колхозники вяло подняли руки. Аплодировать они умели лучше, чем голосовать.
    - Единогласно! – выкрикнул довольный председатель и подал знак ученикам местного кузнеца.
    Те с легкостью положили гроб на плечи и понесли в сторону пожарной каланчи. Именно там начинался последний путь, ведущий в небесный колхоз – «Плантации Эдема».

    Ближе к вечеру, когда на полях появились первые ростки темноты, гроб с Теодором установили на вершине пожарной каланчи. Обложили цветами и по традиции поставили у изголовья олимпийского мишку.  Внизу уже горел внушительный сигнальный костер, вокруг которого колхозники водили хороводы. Искры от костра долетали до мертвого скотника и смешивали запах нафталина с вонью подгоревших волос.
    А ночью, когда отгремели поминальные тосты и во всех домах потухли огни, к пожарной каланче со звуком ржавых уключин причалила дырявая лодка. Она подплыла по воздуху с востока и врезалась трухлявым носом в деревянные перила. Из лодки выбрался перевозчик в белом свитере и, зацепившись за каланчу самодельным якорем, посмотрел равнодушно на покойника. Затем он снял с его глаз медали, оценил их в свете полной луны и вернул скотнику дар речи.
    - Слава божественному председателю, твоя доставка последняя, - сказал он вместо приветствия.
    Теодор посмотрел на перевозчика внимательно и понял, что его свитер связан из облачной пряжи.
    - Устал? – участливо поинтересовался скотник.
    - А ты попробуй всю ночь от воздуха веслами отталкиваться, - ответил лодочник. – Конечно устал.
    - Тебе бы в помощь пропеллер какой-нибудь соорудить.
    - У нас колхоз убыточный. Нам пропеллеры не положены. А ты давай в лодку ползи. Не задерживай транспорт.
    Перевозчик дождался, когда Теодор заберется в лодку и указал ему место на носу рядом с коробкой под розовым брезентом. Заглянув в коробку, скотник увидел бутыль самогона, семейный альбом почетных грамот, часы с кукушкой и несколько фотографий голой передовицы Лизаветы. Судя по всему, фотографии были сделаны через дыру в стене колхозной бани.
    - Что это? – Теодор невольно покраснел от смущения - он сам не раз пользовался банным отверстием.
    - Мелочи жизни. Вожу иногда контрабандой, - пояснил неохотно лодочник и погреб в сторону ближайшего облака.
    - Понимаю, -  произнес Теодор уже более спокойно. Вернув мелочи жизни под розовый брезент, он стал задумчиво смотреть на огни небесного колхоза.