Раскрываем тайны дуэли Александра Пушкина

                1. «Как ни шути с судьбой, судьба шутит злее»
Изучая родословную Пушкина, можно отметить, с одной стороны, целый ряд душевнобольных  лиц, с другой — лиц творчески одарённых, поэтов и писателей.
Прадед поэта по отцу, Александр Петрович Пушкин, умер весьма молодым, в припадке сумасшествия зарезав свою жену, находившуюся в родах; сын его, Лев Александрович, представлял собой ярко патологическую личность: пылкий и жестокий, он из ревности замучил свою жену, заключив её в домашнюю тюрьму, где она умерла на соломе.

От отца своего поэт унаследовал, с одной стороны, одарённость, поэтический талант, с другой – некоторые психопатические черты. Сергей Львович был известен своими каламбурами, остротами и стихами. Он был раздражителен и очень тяжёл в домашней жизни; нрава был непостоянного, мелочного, попеременно то мотал деньгами, то бывал неимоверно скуп.
Василий Львович, дядя поэта, пользовался славой хорошего стихотворца; также был известен своими стихами младший брат поэта — Лев Сергеевич Пушкин.
Мать поэта происходила из рода Ганнибалов, родоначальником которого был известный Абрам Петрович Ганнибал, африканский негр, подаренный Петру Великому турецким султаном. Надежда Осиповна была женщиной вспыльчивой, эксцентричной, взбалмошной и рассеянной до крайности.

Самым характерным для Пушкина является резкая неустойчивость психики, имеющая ярко выраженную цикличность смены настроений. У Пушкина, подъёмы возбуждения, будут преобладать и доминировать над депрессией, но в последний период его жизни депрессивные приступы стали учащаться и удлиняться.

Иван Пущин рассказывал в своих воспоминаниях: «Пушкин с самого начала пребывания в Лицее был раздражительнее всех и потому не возбуждал общей симпатии. Он был очень неровен в обращении: то шумливо весел, то грустен, то робок, то дерзок».

Вот воспоминания современников о Пушкине  с 1817 по 1820 годы :
 “Пушкин был вспыльчив до бешенства, вечно рассеянный, погружённый в мечтания, с необузданными страстями. Характерная черта души поэта — полная неуравновешенность, готовность отдаться впечатлениям, способность глубоко, но мимолётно их переживать. 
В Петербурге он предаётся вихрю развлечений, разгула и разврата; дни и ночи проводит в оргиях и вакханалиях, низводивших его не раз на край могилы; о его бесконечных дуэлях, странностях и выходках говорил весь Петербург. Отдыхает он и занимается серьёзным литературным творчеством только тогда, когда бывает болен венерическими болезнями. В результате – из-за вызывающего, скандального поведения, Пушкин высылается административно из Петербурга в распоряжение генерала Инзова, в Екатеринослав».
Кишинёвский период считается переломным в развитии его психики. Появляются, даже проявления его психики, как симптомы душевной болезни.
В Одессе Пушкин знакомится с домашним доктором семьи Воронцовых Уильямом Хатчинсоном.  Об этом он писал в письме к В.К. Кюхельбекеру в апреле 1824 года: «…Беру уроки чистого афеизма. Здесь англичанин, глухой философ, единственный умный афей, которого я ещё встретил».
Пушкин, скорее всего, обратился к нему, с жалобой на свой характер, описав его проявления: переходы от порыва веселия к припадкам подавляющей грусти, происходившие внезапно, как бы без промежутков, что обуславливалось, нервной раздражительностью высшей степени. 
Тогда Хатчинсон рассказал Пушкину, что в 1817 году в Англии впервые было опубликовано «Эссе о дрожательном параличе» Джеймса Паркинсона – то есть описана так называемая «болезнь Паркинсона», и практикующие невропатологи вполне могут сопоставить признаки и оценить вероятность именно этого заболевания. Хатчинсон, был учеником и коллегой Джеймса Паркинсона, и хорошо знал ее симптомы. Он и предсказал Пушкину течение болезни.

Вскоре Пушкин сменил южную Одессу на усадьбу Михайловское, в псковской губернии. В его библиотеке появляются книги на медицинские темы.
Вот что говорит А. М. Керн о Пушкине: „Трудно было с ним сблизиться. Он был очень неровен в обращении: то шумно весел, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен, и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту. Вообще же надо сказать, что он не умел скрывать своих чувств, выражал их всегда искренно и был неописанно хорош, когда что-либо приятно вдохновляло его. Когда же он решался быть любезным, то ничто не могло сравниться с блеском, остротою и увлекательностью его речи".

В одной из своих статей для советского спортивного журнала Александр Лацис рассказал о пушкинских занятиях физкультурой. Из писем Пушкина вполне возможно воссоздать тот образ жизни, который он вёл в деревне; известно, что он любил верховую езду, много ходил пешком, обливался холодной водой. В городе он стремился по возможности сохранить эти деревенские привычки и в течение всей жизни занимался гимнастикой и для укрепления «дуэльной» руки носил тяжелую трость.
Пушкин с помощью этой «лечебной физкультуры» надолго отодвинул неотвратимую победу болезни, одно из первых проявлений которой описано поэтом в раннем стихотворении «Сон». (эти неожиданные обмороки преследовали Пушкина всю жизнь).
…Пускай певцы гремящими хвалами
 Полубогам бессмертие дают,
 Мой голос тих, и звучными струнами
 Не оглашу безмолвия приют.

 Пускай любовь Овидии поют,
 Мне не дает покоя Цитерея,
 Счастливых дней Амуры мне не вьют:
 Я сон пою, бесценный дар Морфея -
 И научу, как должно в тишине
 Покоиться в приятном, крепком сне.
 Хотя болезнь Паркинсона обычно развивается в пожилом возрасте, Пушкин уже к 35 годам ощутил грозное приближение симптомов, которые для него могли означать только неизбежный скорый конец. Он мог представить себе обездвиженность и старческую беспомощность при естественном развитии болезни – и он не мог этого допустить: при одной мысли о том, что ему грозит подобное, он приходил в ужас.

Летом 1835 года, несмотря на сопротивление царя, Пушкин добивается предоставления ему длительного отпуска и уезжает в деревню для работы. Но это только одна из причин поездки, и к тому же – не главная. Пушкин уже знает, что его единственным спасением от грозной болезни может быть только возврат к деревенскому образу жизни, при котором он чувствовал себя гораздо лучше, что именно после переезда в город болезнь стала прогрессировать, не даром он упрашивал Натали переехать в деревню. 
К тому же Пушкин уже не мог выносить жизнь, состоявшую из бесконечной серии балов, искания денег, придворной суеты, раздражающего действия правительственного надзора, безмыслия цензуры, неволи камер-юнкерства». Попытки уйти в отставку и тем разрубить весь узел проблем встречали раздражение императора, а желание уехать в деревню наталкивалось на решительное сопротивление жены.  Натали ехать в деревню, да ещё с маленькими детьми, категорически отказывалась.

С начала 1835 г. Пушкина буквально преследуют мысли о самоубийстве. К этому времени относятся и его самые отчаянные стихи о близкой смерти – «Родрик» и «Странник».
В «Страннике» Пушкинский герой, зная о своей близкой смерти, мечется, подавленный «тяжким бременем» грехов, в поисках пути спасения. Острое сознание неготовности к суду толкает его на побег из дома, от жены и детей. В «Родрике» представлен сам путь очищения и спасения грешника, который он избирает себе «в раскаянье глубоком».
В этом ряду и ещё одно стихотворение-исповедь 1835 года — «Не дай мне бог сойти с ума…», наполненное страшным, трагическим предчувствием. Судя по всему, симптомы болезни к тому времени уже воспринимались Пушкиным как приближение жуткого рубежа.

 Из дневника горячего поклонника Пушкина Н. И. Иваницкго: «23 февраля 1846. В последний год своей жизни Пушкин решительно искал смерти. Тут была какая-то психологическая задача. Причины никто не мог знать, потому что Пушкин был окружен шпионами: каждое слово его, сказанное в кабинете самому искреннему другу, было известно правительству. Стало быть, что таилось в душе его, известно только Богу...
Что так тревожило Пушкина?
 Разумеется, обвинения пали на жену Пушкина, что она будто бы была в связях с Дантесом. Но Соллогуб уверяет, что это сущий вздор. Жена Пушкина была в форме красавица, и поклонников у ней были целые легионы. Немудрено, стало быть, что и Дантес поклонялся ей, как красавице; но связей между них никаких не было.
Подозревают другую причину. Жена Пушкина была часто партнёршей государя, любивший, как и Натали танцевать, так многие  думали, что не было ли у ней связей с царем. Из этого понятно будет, почему Пушкин искал смерти и бросался на всякого встречного и поперечного. Для души ревнивого поэта не оставалось ничего, кроме смерти».

Никто не объяснил, почему Пушкин плакал навзрыд на праздновании лицейской годовщины 19 октября 1836 года. Почему так и не смог дочитать приготовленные стихотворные листы? Поэт ясно представлял: этот праздник для него последний, на следующем его не будет, его не будет нигде... Стало быть, им было принято твердое решение опередить конечную стадию той болезни, от которой, во избежание предстоящих унизительных страданий, существует лишь одно единственное лекарство – смерть.
Можно ли этим объяснить его тягу к смерти накануне дуэли с Дантесом? Ухудшилось ли состояние здоровья настолько, что продиктовало смертельные, по настоянию Пушкина, условия дуэли? Неужели, трагическая дуэль была тщательно продуманным и замаскированным самоубийством?

Атмосфера вокруг Пушкина становится поистине мрачной: «Медного всадника» он не захотел править, «История Пугачевского бунта» в двух томах «не имела в публике никакого успеха».  За весь 1835 год Пушкин не создал ничего такого, чтобы могло дать большой гонорар.
Журнал «Современник»,  выходивший в 1836 году, не оправдал финансовых ожиданий Пушкина, а скорее ещё больше разорил своего издателя: первый том  имел тираж 2400 экземпляров, второй – тоже 2400, третий- уже 1200, последний – только 700.  Общий расход на бумагу, типографские работы и гонорар авторам, который Пушкин платил из своего кармана, составили 25000 рублей.  Чтобы привлечь внимание читателей к журналу Пушкину пришлось «Капитанскую дочку» разместить в четвертом томе, а не продать издателю.   Долги росли.

Ещё в середине 1836 года Пушкин и Дантес, хотя и не были друзьями, но Пушкин относился к Дантесу доброжелательно. Дантеса отличало остроумие, любовь к метким каламбурам и забавным оборотам. Втайне Пушкин хотел быть таким, как Дантес: военным, красивым, донжуаном, весельчаком, кумиром всех женщин!
Только к осени их отношения постепенно стали меняться: Молодой, красивый, высокий и стройный Жорж Дантес, по словам А. В. Трубецкого, имел огромный успех у дам высшего света. В феврале 1836 года на балу у сицилийского посланника все гости обратили внимание на неумеренные ухаживания "модного кавалергарда" за женой поэта. Прошло некоторое время, и Наталья Николаевна всерьез увлеклась красивым французом. Обоим в 1836-м было по 24 года, они были молоды, беспечны. "Мне с ним весело, он мне просто нравится", - говорила Наталья Николаевна.
Отношения Натали и Дантеса были на виду у всех, о них сплетничали, их обсуждали; над поэтом открыто и за глаза подсмеивались. Сплетни и пересуды доводили Пушкина до бешенства. 
Те, кто описывал, как выглядел Пушкин в последние месяцы жизни, свидетельствуют, что вид его был страшен, а при упоминании имени Дантеса его лицо сводили сильные судороги. Они не понимали, что принимают за причину следствие: болезнь зашла так далеко, что один из ее самых характерных признаков (судороги) усилился и стал бросаться в глаза, хотя он был заметен у Пушкина и раньше — в виде нервного тика   

 Обстановка в квартире Пушкиных на набережной Мойки перед свадьбой Екатерины Николаевны и Жоржа Дантеса была чрезвычайно сложной и драматичной. Семья и близкие раскололись на два враждебных лагеря. Екатерина была влюблена в Жоржа и не только защищала, но и боготворила его. Натали испортила отношения со старшей сестрой, всячески отговаривая ее от брака. Между ними возникали ссоры. Екатерина упрекала младшую сестру в скрытой ревности. Пушкин ненавидел будущего мужа Екатерины, приготовления к свадьбе приводили его в неистовство. Временами у него возникали сильнейшие вспышки гнева.
Старушка Прасковья, няня детей Пушкина, рассказывала, что в декабре 1836 года и в начале января 1837 года Александр Сергеевич был словно сам не свой: он целыми днями разъезжал по городу, или запершись в кабинете бегал из угла в угол. «Тогда, бывало, к нему с детьми не подходи, раскричится и вон выгонит».
Пушкинист П.И. Бартенев разыскал свидетельство приятеля поэта о том, что Пушкин в припадках ревности хватал жену на руки и с кинжалом в руках пытал, верна ли она ему.
Для Пушкина вопрос о дуэли — неважно, с кем — решен: ведь дуэль, даже в случае ее благополучного исхода для стреляющихся, приведет к суду и как минимум — к высылке его из столицы, а именно этого он и добивается.
Племянник Пушкина Л.Н. Павлищев вспоминал: «…он поддавался легко порывам гнева. Нервы Пушкина ходили всегда как на каких-то шарнирах, и если бы пуля Дантеса не прервала нити жизни его, то он немногим бы пережил сорокалетний возраст».
Лацис Александр Александрович - советский и российский литератор, пушкинист. В 1937 окончил Московский историко-архивный институт. В 1945 окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Автор исследований о жизни и творчестве А.С. Пушкина.


                2. Как Натали сосватала сестру Екатерину
В своей книге “Последняя игра Александра Пушкина” академик Н. Я. Петраков достаточно подробно показал, как развивались события, предшествующие дуэли.
 Пушкин приходил в ярость, когда Николай Павлович, танцевал с Натальей Николаевной. Наблюдая это, государь принимает решение перевести стрелки дворцовых сплетен на Дантеса, карьера которого зависит от его благоволения.  Дантес должен был сделать вид, что он увлечен женой Пушкина, но и самому Дантесу приятно было ухаживать за Натали.  Свет с удовольствием наблюдал, как развивались события. Натали были приятны комплименты и шутки молодого офицера.
 У Николая I была уже другая фаворитка, и Дантес, любивший танцы, как и первая красавица Петербурга, стал постоянным партнёром Натали и со временем стал с визитами посещать её дом.

 Сестра Пушкина писала о Дантесе в конце 1836 года: «Ни для кого не была секретом его страсть к Натали. Я хорошо знала об этом, когда была в Петербурге, часто подшучивала по этому поводу». Пушкин в то время перестал   посещать балы, но до него доходили восторженные рассказы о   прекрасной танцевальной паре.
В конце лета Пушкин, вернувшись из города на дачу, застает у Натали Дантеса, который специально задержался, зная о скором возвращении ее мужа. Пушкин разыгрывает сцену из анекдота, слышанного им на попойках в юности, намазывает губы сажей и, целуя Н.Н. в губы, выходит, дав понять Дантесу, что тому пора уходить. На выходе Дантес встречает Пушкина, который, заметив на губах Дантеса сажу с губ Н.Н., насмешливо улыбается. После ухода Дантеса Пушкин, рассказав жене про свой фокус с сажей, требует у нее объяснений, и та вместо признания в невинном флирте выдает первую пришедшую на ум мысль: Дантес говорил с ней о его желании посвататься к ее сестре, Екатерине Гончаровой. Это первое, что ей приходит в голову, потому что сестра влюблена в Дантеса, они между собой об этом говорили, и не раз.
 Пушкин диктует ей записку, в которой Наталья Николаевна сообщает Дантесу, что она рассказала об их разговоре мужу и что он согласен на брак Дантеса и ее сестры.
Дантес, получив записку, призадумался, он понимал, что шутить с Пушкиным опасно. Он вынужден теперь проявлять интерес и к Екатерине Гончаровой.

2 ноября Пушкин от кого-то узнает о состоявшемся у Полетики свидании Натальи Николаевны с царем, застает ее врасплох, и жена, никогда не умевшая врать правдоподобно, излагает ему первую пришедшую ей в голову ложь о Дантесе, заманившем ее в ловушку. Пушкина эта ложь устраивает (защищая честь его семьи, именно такую версию поддерживали  и он сам, и его друзья), и он начинает действовать.
Пушкин начинает свою игру: 3 ноября он рассылает друзьям заблаговременно изготовленные им “дипломы рогоносца”.  С какой стороны ни посмотри, а выгодно было появление такого «диплома» только Пушкину и написать его мог только сам Пушкин.
Косвенным доказательством высокой вероятности пушкинского авторства “диплома” является записка Плетнёва о встрече с Пушкиным у Обухова моста незадолго до дуэли (“Народное образование”, 2004, №5): «П. говорил, что как бы он ни шутил с судьбой, судьба шутит злее. Составить мистификацию — на манер “диплома рогоносца”, припугнуть приятелей, которые не верили, что N лезет к нему в душу и постель. Разослал в конвертах. А все оказалось правдой — жена в слезах, приятели испуганы. Как им сказать, что всё шутка. Меня он пропустил, потому что я человек благоволения — и всё пойму”.

И все обстоятельства появления и рассылки «диплома» свидетельствуют об этом. Во-первых, Пушкин, несомненно, был в курсе мистификации, которую зимой 1835 года осуществил и обнародовал двадцатилетний гусар Михаил Лермонтов, написавший анонимное письмо-донос на… самого себя – с целью опорочить себя в глазах родителей девушки, которую он, расстроив ее брак, влюбил в себя. На основании этого анонимного письма ему отказали от дома, и таким образом он отомстил ей за юношескую обиду. Кроме того, как раз летом 1836 года Соболевский рассказывает Пушкину правду о мистификации Мериме, опубликовавшего «Гюзлу», которую Пушкин перевел как «Песни западных славян»; Пушкин был в восторге от того, как Мериме провел и его.
Вместо того, чтобы разослать его недругам Пушкина, чтобы те позлословили и пустили его по кругу (прочти сам и дай прочесть другому), автор рассылает его только друзьям Пушкина – и всего семь-восемь экземпляров.
В результате несколько экземпляров возвращаются к Пушкину даже нераспечатанными, два-три – после прочтения, и только два остались на руках у адресатов: Россет потащил свой экземпляр к Гагарину и Долгорукому, чем впоследствии навлек на них необоснованные подозрения в авторстве анонимки, а Вяземский приложил свой экземпляр "пасквиля" к письму Великому князю Михаилу Павловичу уже после смерти Пушкина.
Пушкин дает понять своим друзьям, что дело тут не в Дантесе, а в царе, которого он вызвать на дуэль не может, и одновременно развязывает себе руки: под покровом тайны он может обвинить в изготовлении “диплома” кого угодно.

4 ноября Пушкин сам получает “диплом” и в тот же день посылает вызов Дантесу, поставив в известность жену.
Натали, в ужасе от того, какими последствиями грозит сам факт дуэли, мчится к Жуковскому, тот сообщает о вызове царю и немедленно начинает улаживать дело.
6 ноября Пушкин отправляет письмо министру финансов Канкрину, написанное с таким расчетом, чтобы тот немедленно показал его царю — что тот и делает. Вызов Дантесу и это письмо рассчитаны на то, чтобы царь согласился на личную встречу. В письме Канкрину Пушкин в письме  дает понять Николаю I, что с этого дня отказывается от царских подачек, и тот факт, что царь не разрешил ему погасить свой долг предложенным Пушкиным способом (продажа имения), уже не имеет никакого значения.
Жуковский, чтобы охладить пыл друга устраивает Пушкину встречу с царем. Пушкин в разговоре дал понять, что не оставит дела, если его имя и имя его жены будут бесчеститься грязными сплетнями. Николай I берет с Пушкина обещание в случае возникновения дуэльной ситуации прежде поговорить с ним

7 ноября Жуковский радостно сообщает Пушкину, что все улажено: Дантес женится (дочь Николая I оставила свидетельство: “Papa заставил Дантеса жениться”).
Пушкин в бешенстве: только что жена уверяла его, что Дантес смертельно влюблен в нее, а теперь он должен делать вид, что принимает всерьез ее уверения в том, что Дантес смертельно влюблен и в ее сестру.
.
Долли Фикельмон писала в дневнике, что Натали не желает верить тому, что Дантес предпочёл сестру, и «по своей простоте спорила с мужем о возможности такой перемены в его сердце, любовью которого она дорожила, быть может, из одного тщеславия».
Пушкин был уверен в том, что Дантес ни за что не женится на сестре Натали. Несмотря на то, что на замужество фрейлины требовалось разрешение императрицы, а брак между католиком и православной требовал еще и согласования с синодом, все разрешения и согласования были получены в считаные дни, и 13 ноября было объявлено о предстоящей свадьбе.
Предстоящая свадьба Дантеса и Екатерины Гончаровой трактуется как жертва Дантеса во имя спасения честного имени Натали. Но, теперь у Дантеса появляется возможность на вполне официальном основании бывать там же, где бывает Натали с сестрами, но Пушкин отказывается принимать его у себя в доме.
Ситуация обостряется, и 25 января происходит вторая встреча Пушкина с царём.
Академик Петраков весьма достоверно описывает эту встречу: видимо, оба готовы были идти до конца, но Пушкин так говорил с царем, что тот струсил. Результатом этой трусости стала и его месть, когда он, как и Бенкендорф, стал соучастником убийства, поспособствовав тому, чтобы дуэль не была предотвращена. 
Николай позволил (если не «посоветовал») Бенкендорфу отослать жандармов в противоположную сторону вместо того, чтобы предотвратить дуэль. Как бы Бенкендорф ни относился к Пушкину, без санкции царя он не посмел бы принять такое решение самостоятельно.

После дуэли военно-судное дело прошло под присмотром царя; Натали для дачи показаний не вызвали, она плохо себя чувствовала. Священник, принимавший исповедь у Натали, в ужасе от услышанного и нарушая тайну исповеди, заявил, что она ни в чем не виновата.
Версия Н. Я. Петракова объясняет мотивацию всех событий в этот период. Все вопросы получают ответы — все, кроме одного: зачем Пушкину понадобились смертельные условия дуэли?

Николай Яковлевич Петраков (1937— 2014) — советский и российский экономист, академик Российской академии наук Петраков внёс вклад в разработку основ рыночной системы функционирования экономики, в теорию измерения затрат и результатов в народном хозяйстве.


                3. «Мадам Интрига»
Прежде, чем раздался роковой выстрел Дантеса, была проведена огромная работа, целью которой была организация дуэли. И провела эту работу женщина с красивым именем и очаровательной внешностью – Идалия Полетика.

Идалия Полетика была второй красавицей Петербурга, уступая лишь Наталье Пушкиной. Но если все отмечали утонченную красоту Пушкиной и не слишком при этом оценивали ее умственные данные, то про Идалию говорили не только как о красивой, но еще и об умной, хитрой и острой на язык женщине, имя которой было связано со множеством скандалов и сплетен. Недаром ее называли «Мадам Интрига», и мало кто хотел бы иметь ее в числе своих врагов.

В 19 лет Идалия вышла замуж за Александра Михайловича Полетику, сына секретаря императрицы Марии Федоровны и офицера Кавалергардского полка, которого называли „божьей коровкой“. 
Вместе с Натальей Гончаровой Идалия блистала в свете. Молодые красавицы были дружны, ведь они были троюродными сестрами, и Идалия была вхожа в дом к Пушкиным. Поначалу отношения поэта с подругой жены были теплыми и дружескими. Так, в одном из писем от 1833 года поэт писал жене: «…Полетике скажи, что за её поцелуем явлюсь лично, а что-де на почте не принимают».

Однажды поэт по просьбе Идалии написал ей в альбом стихотворение с пылким признанием в любви, которое стали зачитывать гостям салона светской красавицы, но под стихотворением Пушкин поставил дату «1 апреля», хотя написано оно было совсем в другой день. Вряд ли Пушкин думал, когда делал это, что своей дерзкой шуткой он нажил себе смертельного врага.

Вдохновительницей заговора против поэта называл её пушкинист Владимир Аринин. По мнению исследователя Сергея Хрусталёва, Полетика разработала и претворила в жизнь план убийства поэта. Сначала она организовала тайное свидание Натальи Николаевны и Дантеса. После этого на Пушкина и его друзей обрушился шквал анонимных записок, в которых говорилось о связи его жены с Дантесом и состоявшемся тайном свидании. И Натали не могла этого отрицать – ведь свидание действительно состоялось.
Полетику считают причастной к волне пасквилей и анонимных записок, обрушившихся на Пушкина в связи с поведением его жены. 4 ноября 1836 года поэт получил «Диплом Ордена рогоносцев», который провозглашал его «коадъютором Великого магистра Ордена Всех Рогоносцев и историографом Ордена».  «Я подозреваю одну женщину», – сказал Пушкин на сей счёт, согласно запискам Владимира Соллогуба.
Зачем Идалии Полетике это надо было? Этой сложно закрученной интригой она хотела решить две задачи. Во-первых, унизить обидчика и организовать дуэль вспыльчивого и ревнивого Пушкина. А во-вторых, отвести подозрения от себя, точнее от своего романа с Дантесом.
По версии Руслана Скрынникова, Идалия Полетика занималась активным распространением слухов, что Пушкин находится в любовных отношениях с Александриной Гончаровой, умной, интересной, сестрой своей жены. Возможно, тем самым она пыталась спровоцировать дуэль между Пушкиным и одним из братьев Гончаровых.
Существует версия, что на самом деле Дантес был влюблен не в Наталью Пушкину, а в Идалию Полетику, но этот свой роман они тщательно скрывали. Когда говорят о любви Жоржа Дантеса к Натальи Гончаровой, приводят в качестве доказательства строчки из письма Дантеса к барону Геккерну, своему приемному отцу:
«Я влюблен, как безумный... имени ее тебе не называю, потому что письмо может не дойти, но припомни самое очаровательное создание в Петербурге, и ты сразу поймешь, кто это. А всего ужаснее в моем положении, что она тоже меня любит, видеться же нам до сих пор невозможно, ибо ее муж безобразно ревнив...».
Так может, в действительности речь в письме шла не о Гончаровой, а о Полетике? А частые визиты Дантеса в дом Пушкиных объяснялся тем, что именно там они встречались с Идалией. 
Но, если строчки почитать внимательней, то увидим, что муж Идалии, которого за смирный нрав называли «божьей коровкой», не мог по природе быть «безобразно ревнивым».

Александра Смирнова-Россет, светская красавица и друг многих литераторов писала: «Дантес никогда не был влюблен в Натали; он находил ее глупой и скучной; он был влюблен в Идалию, и встречались они у Натали...». То есть, Натали нужна была им только для прикрытия.
Известно также, что Идалия Полетика сильно переживала за Дантеса после роковой дуэли. В феврале 1837 года, когда тот находился в тюрьме, она писала: «Бедный мой друг. Ваше тюремное заключение заставляет кровоточить мое сердце. Не знаю, что бы я дала за возможность прийти и немного поболтать с вами. Мне кажется, что все то, что произошло, это сон, но дурной сон, если не сказать кошмар, в результате которого я лишена возможности Вас видеть». А после его высылки из России она много плакала.
Известно также, что Полетика до конца своих дней хранила браслет, подаренный Дантесом незадолго до отъезда, и что позже они несколько раз встречались во Франции.
Записка Полетики арестованному Дантесу: «Вы по-прежнему обладаете способностью заставлять меня плакать, но на этот раз слезы благотворные, ибо Ваш подарок на память меня как нельзя больше растрогал и я не сниму его больше с руки; однако таким образом я рискую поддержать в Вас мысль, что после Вашего отъезда я позабуду о Вашем существовании, но это доказывает, что Вы плохо меня знаете, ибо если я кого люблю, то люблю крепко и навсегда. Итак, спасибо за Ваш добрый и красивый подарок на память - он проникает мне в душу».
Из письма Екатерины Гончаровой-Дантес мужу - 19 марта 1837 года: «..Идалия приходила вчера на минуту с мужем, она в отчаянии, что не простилась с тобой, говорит, что в этом виноват Бетанкур. В то время, как она собиралась идти к нам, он ей сказал, что будет поздно, что ты, по всей вероятности, уехал. Она не могла утешиться и плакала, как безумная».
Идалия - Екатерине, 8 октября 1841 года: «Передайте тысячи добрых слов барону и поцелуйте за меня Вашего мужа. На этом расстоянии Вы не можете ревновать, не правда ли, мой друг?»

Что касается Натали, то она продолжала общаться с Полетикой на родственных собраниях, но лично к ней в гости больше не ездила.
Из письма Идалии к Екатерине 1839 год: «Натали по-прежнему хороша собой, хотя и очень похудела. Бывают дни, когда она выглядит очень скверно и чувствует себя совсем больной; например, два дня назад я обедала с ней и Местрами у Строгановых, у нее были стеснения в груди, и она казалась очень раздражительной, и когда я стала расспрашивать ее об этом состоянии, она мне ответила, что с ней это часто бывает. Дети милы, особенно мальчики; они похожи на нее, но старшая дочь – вылитый отец, это очень жаль».
«Натали нигде не бывает, – пишет Идалия, – она стала такой дикаркой, что чувствует себя несчастной, увидев лицо человека, к которому не привыкла».

Последние годы своей жизни Идалия Полетика провела в Одессе в полном одиночестве. К этому времени она похоронила и супруга, и дочь. Жила она у своего единокровного брата, графа Александра Григорьевича Строганова, который был генерал-губернатором Новороссии. Когда в 1880 году он сообщил ей, что в Одессе собираются ставить памятник Пушкину, то она ответила, что тот «изверг», что его памятник ее лично «оскорбляет» и что она поедет и плюнет на него. Умерла она в 1890 году в возрасте 83 лет.
Зачем Идалии организовывать дуэль Пушкина и Дантеса? Зачем ей надо было подставлять его под пулю?  Она должна была знать, что в случае проведении дуэли, Дантеса ждет наказание и высылка.
Скорее всего, что-то пошло не так, как замышляли заговорщики, но их планы мы никогда не узнаем.

 Владимир Иванович Аринин (1935-2020) — русский советский и российский писатель, журналист, краевед. Начинал как детский писатель. Позднее были изданы его «взрослые» произведения, в том числе: «Женщинам читать запрещено» (1994), «Неразгаданные тайны Пушкина» (1998).
Сергей Анатольевич Хрусталёв — исследователь в области биологии, автор нескольких работ.
Руслан Скрынников — историк, который много лет изучал обстоятельства дуэли Пушкина, искал и анализировал документы, в том числе переписку Дантеса с приёмным отцом.

В заключении могу сказать: «Как ни шути с судьбой, судьба шутит злее»