Океан Тетис 1 часть гл. 1-12

ВСТУПЛЕНИЕ.

Всё и всегда случается из детства. Нужно вдоволь наиграться в начале жизни, чтобы получился багаж впечатлений - тот материал, которым можно пользоваться, строя своё Будущее. Оглядываясь назад, из дня сегодняшнего, я могу многое объяснить, вспоминая именно те детские фантазии и невинные игры, имевшие магическое влияние на всю последующую жизнь.
Самой главной задачей, было строительство персонального мира, населённого вымышленными героями, изготовленными из податливого пластилина и глины, в антураже обычных предметов, превращённых детской фантазией в волшебные города и страны. Этот мир был иллюзорным, как и тот, что лишь казался тогда реальным. Обычный детский солипсизм всё превращал в условность - когда бабушка, уходящая на восточный базар, словно исчезала навсегда, растворяясь в перспективе кривых улочек, чтобы потом материализоваться вновь, из неожиданно возникающих лучей, преображённого оконными стёклами, солнечного света - он проникал в помещения с южной стороны улицы, заполняя всё пространство особой энергией созидания и тепла.
Сам же дом представлялся чем-то вроде театральной декорации, которую терпеливый режиссёр разбирал каждую ночь, чтобы утром вновь вернуть всё на свои места, иногда путая важные детали и подробности, что не могло ускользнуть от моего пристального внимания. Поэтому, наверное, всегда хотелось поправить возникающие изъяны и недостатки этой монотонно-утомительной работы невидимого постановщика волшебных спецэффектов. Детский ум, как умел, пытался участвовать в созидании окружающего его пространства, где люди и предметы являлись лишь бутафорией, наспех создаваемой НЕОЧЕВИДНОСТИ, инструмента, предназначенного в личное пользование – отныне и на многие лета!
Откуда взялась такая потребность эмпатии и соучастия в созидательных процессах?
Наверное, из какой-то древней памяти, заложенной в генах, или, всего лишь, по причине минимализма, окружающего, почти библейского, пространства, напоминавшего дно пересохшего океана. Так оно и было, на самом деле, как выяснилось уже гораздо позднее.

1. ГЛАВА

Н-ск, в прежние времена, был небольшим городком, затерянным среди песков, между двумя пустынями Кара Кум и Кизил Кум, в Средней Азии, тогда еще советской. Ну, а в эпоху мезозоя, тут свободно плескались воды бескрайнего Океана Тетис, который покрывал большую часть Планеты. Всё длилось до тех пор, пока из его недр не возникли материки в их нынешнем виде. Двести пятьдесят миллионов лет назад это произошло – не так уже и давно, если сравнивать с историей всей планеты Земля, начиная с её газообразного состояния?
Что можно было увидеть в ближайших и сравнительно удалённых окрестностях города Н-ска? Лишь небольшие оазисы рядом с журчащими арыками и рукотворными водоёмами, где когда-то располагались спасительные привалы для верблюжьих караванов, прокладывающих торговые пути между странами и народами, а теперь выросли современные поселения и города. Это, если рассматривать вопрос с точки зрения историко-топографической. А так – довольно унылый пейзаж за окном и нестерпимая жара большую часть года. Впоследствии стало известно, о больших секретах военных, которые использовали здешние малонаселённые пространства для своих экспериментов: дороги в пустыне, ведущие в «никуда», таинственный «НОВИЧОК», созданный в местной хим лаборатории и послуживший, впоследствии, одному международному скандалу, остров «Возрождения» в Аральском море, некоторые тайны которого до сих пор находятся под грифом «секретно».
Население мало, что знало про эти таинственные объекты и опасные «игры» военных, но слухи ходили уже тогда. Обычным людям было совсем не до этого, - они усердно строили обещанный им социализм, чтобы жить - «лучше, и веселее», как завещал Великий Вождь и наставник молодёжи, товарищ Сталин.
- Когда-нибудь это должно непременно случиться? - так они полагали. Во всяком случае именно об этом сообщали многочисленные транспаранты, развешанные на фасадах простых советских многоэтажек.
«Нынешнее поколение будет жить при коммунизме!» - настойчиво сообщали нам кумачовые тряпки, обещая, что светлое будущее не за горами, и мы наивно верили в это, или просто делали вид, что верим?
Роль уютного ковчега, дрейфующего по «океану» песка, окружающего город со всех сторон, исполнял довольно основательный и просторный дом, выстроенный Дедом, сразу после того, как закончилась Большая Война. Мобилизованный в 41-м, строить военные объекты, в 47-м он вернулся к мирной жизни, ещё пару лет после завершения войны, участвуя в восстановлении разрушенного хозяйства в качестве начальника различных производств. Построить свой собственный Большой Дом, на полученном от государства участке, - была мечта всей его жизни. Ему удалось это сделать и даже пожить какое-то время в созданном собственными руками райском уголке, несмотря на довольно суровую природу, которую нужно было ещё приручить и к ней приспособиться!
- Наш парадиз! – говорил, уже достаточно пожилой, Дед, растягиваясь в шезлонге, с бокалом домашнего вина, после трудов праведных, в окружении цветов и фруктовых деревьев, которые сумел вырастить, за отпущенный ему период послевоенной жизни.
Уже- через две-три улицы, начиналась выжженная солнцем, пустыня, которую от города отделяло кладбище, наполовину заметённое вездесущей тут субстанцией из песка и пыли, которая проникала куда угодно, как от неё не спасайся.
Вот это православное кладбище - мусульманское было чуть дальше - являлось символическим рубежом между двумя мирами, вынужденными существовать рядом друг с другом, находясь в непримиримой борьбе за пространство и людей его населяющих. В столкновении двух стихий, пустыня нередко одерживала вверх, когда после длительных суховеев, заметало половину улиц города и, на некоторое время, останавливалась привычная жизнь.

Маленькое игрушечное государство строилось из подручных материалов, что были рассованы по углам и чуланам этого большого и странного дома. Вещи постепенно изнашивались, а предметы устаревали, надолго переселяясь в нежилые комнаты и кладовые. Там располагался пансионат для пожилых вещей, которым давали возможность достойно встретить старость, а мне иметь обширный арсенал для строительства своего индивидуального мира, события и история которого, были важнее всего остального, что оставалось за периметром, огороженном высоким забором из глины с саманом, называемом тут - дувалом.
Я никуда не торопился – впереди была целая жизнь и нужно было как следует к ней подготовиться. Знать бы ещё, как быстро всё проходит, не давая никаких шансов вернуть прошлое и что-то в нём исправить, как бы этого не хотелось!
Самым ценным предметом для таинственных манипуляций, был арифмометр - вычислительный инструмент, своеобразный аналоговый калькулятор тех времён, заменивший простые бухгалтерские счёты с деревянными костяшками. Не знаю, кто им пользовался в нашей семье, но, извлечённый из обихода и отправленный на пенсию в комнату-кладовку, он очень пригодился тогда. Это был своеобразный храм - центр, вокруг которого строилась моя детская цивилизация. А я, видимо, был - Верховный Жрец, хотя ещё даже не догадывался о существовании таких слов и понятий. Как и о солипсизме, про который узнал из трудов учёного Беркли и даже посетил, однажды, Калифорнийский Университет в городе его имени, когда, наконец, добрался до настоящего Океана, о котором всегда мечтал.
Впоследствии, этот калькулятор всплыл из памяти, когда мне «посчастливилось» оказаться в том аналоговом мире, куда занесло в одной из симуляций, устроенных сталкером Всеобщего Поля Артуром Лапиковым -существом, загадочным и инфернальным, преследующим меня всю жизнь, начиная с самого детства! Хотя он, от этого вмешательства, в моё личное пространство, открещивался как только мог, сваливая всё на потусторонние силы и обстоятельства. Он называл себя всего лишь посредником, выполняющим чужие инструкции.
В той, параллельной реальности вычислительный инструмент называли уважительно – «Великий Арифмометр», ибо именно с него начиналась История Аналогового Мира. В нём научная мысль вовремя свернула на путь ассоциативного мышления, всячески совершенствуя человеческий мозг и социальное поведение обнаглевших, на тот момент, двуногих. Это произошло вместо того, чтобы придумывать сверхумные машины, которые могут задвинуть Человека Разумного на задний план, превратив в Человека Обслуживающего, когда он неизбежно становится простым клерком в глобальной структуре ИИ, не ведающей рефлексий на своём пути к созданию «Идеальной Вселенной», как это происходит сегодня в нашем мире!
В той реальности, памятник Арифмометру был величиной с пирамиду Хеопса и стоял он на месте бывшего Мавзолея Ленину, рядом с Кремлём, заняв всю Красную площадь и ещё пару кварталов поблизости. Куда делся сам Мавзолей с его харизматичным обитателем, на время изменившим наш мир, я выяснить так и не успел. Возможно, что никакого Ленина не было у них вовсе?
Хотя комплекс Кремля существовал, и показался мне крошечным макетом из спичечных коробков на фоне махины, выполненной из особо прочного композита, в состав которого входит лунный материал, что научились добывать и привозить на Землю вездесущие китайцы - они, совместно с русскими, управляют теперь тем аналоговым миром. Ему было дано название Чангезит-(Y), в честь лунной богини Чанъэ. Про Америку там почти ничего не знают – захудалый континент, где выращивают тучных коров, пшеницу и хлопок. Европа тоже находится на вторых ролях, играя роль музея, под открытым небом, где хранятся исторические реликвии и живут люди их охраняющие.
Но речь тут не об этом. Скорее о снах, которые показывают всю сложность нашего мироустройства.
На всю жизнь мне запомнился один детский сон, - может быть, это был и не сон вовсе? Желая сделать свои пластилиновые манекены настоящими людьми, я заполнил игрушечное корытце сладеньким домашним вином, тайком украденным из запасов Бабули, пока она предавалась обычному дневному отдыху, называемому в некоторых жарких странах - «сиестой», и при помощи таинственных, тщательно продуманных, манипуляций, сделал его «живой водой». Возможно, выпитая тайком рюмочка сладкого вина способствовала процессу? После омовения и, получив в игрушечный рот крошку «святого волшебного» хлеба, пропитанного забродившим виноградным соком, мои поданные оживали и, вежливо кланяясь, превращались в благодарный народец, готовый отдать за меня свои: тело, душу и сердце. То есть, говоря по-простому, – служить верой, правдой и не щадя живота своего! Вся эта утомительная церемония забрала время и силы, отчего я заснул крепким сном прямо во время торжественного процесса. Очнувшись через пару часов, увидел, что вместо живых и преданных слуг, на меня вновь пялятся слепыми глазницами обычные пластилиновые болваны, лишённые разума и жизни. Я долго плакал тогда горькими детскими слезами, прежде чем осознал, что ничего и не было — всё просто сон. Очередное крушение иллюзий, череда которых ещё только начиналась. Как и многочисленные симуляции, в которых мне пришлось участвовать благодаря Артуру Лапикову – Магистру Поля III класса, который, как уже было сказано, постоянно присутствует рядом, занимая разные позиции и ипостаси, делая мой жизненный сюжет привлекательным и опасным одновременно. Там тоже – то ли явь, или сон, а скорее всего очередной иллюзион, постоянной сменой которых наполнено наше бренное существование. Это до тех пор, пока мы осознаём реальность с помощью привычных чувств, в заданной однажды системе координат. Что за пределами наших ощущений, мы не знаем, хотя, следуя открытым уже закономерностям, подтверждённым математическими выкладками – никакого Предела и нет вовсе. Есть ПОЛЕ, за которым тоже наверняка припрятано что-то доселе неизведанное и забавное?

2. ГЛАВА
Сейчас я покажу всю твою жизнь, как на ладони – сказал мне тогда Артур Лапиков и, сделав пас рукой, превратил небосвод в некое подобие экрана. Подкорректировав масштаб, увеличил картинку… Щёлкнул пальцами и экран покрылся пересекающимися линиями, поделив пространство на одинаковые квадраты, напоминающие мерцающую в темноте ночи, гигантскую шахматную доску.  Затем, обозначив в этой сетке исходную точку, начал свой спич.
С Лапиковым мы были знакомы давно, и он всегда считался в среде окружающих его персонажей – художников, музыкантов и поэтов - человеком-гением. Ничего особенно гениального я, впрочем, не припоминаю, но так он себя позиционировал, а мы не возражали. Нужны были лидеры и они стремились вперёд, выделяясь из общей массы. Бывают такие люди. Кое кто из них пробивает пространство и действительно вырастает до задуманных масштабов, а другие выпадают из окна, как поздний Лапиков. Эта его суицидальная склонность разгуливать по парапетам высотных многоэтажек, читая собственные стихи, всегда наводила на мысль, что он страстно мечтает улететь куда-то в небо. /Мне бы в небо – там я не был…/
Не знаю, может быть его душе всё же удалось однажды вырваться из тисков унылого бытия, но само тело Гения Планеты, как он себя величал, было найдено под окнами больнички, куда был доставлен после очередного запоя. Типичная история из 90-х. И, если бы не явился мне, как-то раз, в странном сне, местами более натуральном чем реальность, я бы, наверное, забыл про своего беспокойного и чудаковатого приятеля, претендующего на особое положение среди простых людей.
Да, новоявленный Лапиков из моих сновидений, ставших впоследствии неким подобием голограммы, в которую можно спокойно войти и выйти из неё  по желанию, был совсем другим человеком, в сравнении с тем - прежним. Это была Сущность – посредник между различными уровнями земных и небесных пространств. Я всегда подозревал, что мироздание устроено гораздо сложнее, чем нам представляется, и Артур Лапиков показал, как это работает на самом деле.
— Вот точка твоего вхождения в земной мир – сказал он и взмахнул стилусом, неожиданно образовавшимся в правой руке. В верхнем углу тёмного неба, расчерченного пересекающимися линиями, сразу же зажглась яркая звезда. Или это была планета, потому что светилась ровным голубым светом, словно сберегая энергию на долгие времена?
Со временем, этот приём иллюстрации окружающего пространства, каждого человека, станет обыденной нормой и молодые люди перестанут, словно слепые щенки, тыкаться носом в жизненные обстоятельства пока приобретут необходимый опыт. Сегодня нужно всего лишь войти в определённую программу, связанную с КРЕАТРИУМОМ ВРЕМЕНИ, и она покажет возможные сценарии биографии любого персонажа, в зависимости от обстоятельств. Что-то порекомендует, от чего-то предостережёт и подкорректирует ваш профайл. Хорошо это или плохо с точки зрения эволюции и естественного отбора? Никто не знает. Споры ведутся до сих пор. Учёные, культурологи, политики и философы по обе стороны баррикад, до сих пор не решили к чему, в итоге, может привести подобная практика. Более консервативные страны вроде Китая, Индии и Великобритании запретили это законодательно. Россия осторожничает, не разрешая на уровне деклараций, но, по сути, поощряет в виде отдельных исключений, используя необязательность законов на своём пространстве; изучает и накапливает опыт. Зато беспечные французы тут же превратили в продвинутую технологию, перекупив патент у неизвестного гения, так и не вышедшего из тени, - все знают его под ником ЛП - сделали это доходным бизнесом. Ну, а там, где появляется коммерческий интерес, тут же на лидирующие позиции выходит Америка, - приобрели франшизу и, немного усовершенствовав проект, подняли его на новый уровень. Боссы из корпорации Марвел/а этот динозавр всё ещё существует - прикиньте?/ разыскали и купили самого неуловимого автора, с потрохами, засекретив его персону даже более чем он сам того желал! Такой вот хитрый маркетинговых ход!
- Хотите узнать варианты собственного развития и поучаствовать в симуляциях неотличимых от реальных событий? Поезжайте в Америку!
Похоже я был первым над кем поставили данный эксперимент. Вернее, в числе первых… Однажды мне пришлось участвовать в симуляции, которая ничем не отличалась от настоящей жизни! То, что продают народу сегодня – бледная копия того, что пришлось пережить мне. Я увидел один из вариантов совершенно другого развития цивилизации, а не только своей личной жизни! Да, да! Это был мир, где не было Революции, 2-й Мировой Войны и не существовало электроники, хотя была реклама, счётные машины и телевизор. Всё работало на других принципах. Каких? Долго рассказывать – аналоговая система, предъявляющая знак- пиктограмму, наподобие нынешнего куар-кода, а остальное дорисовывал сам мозг. Внутри головы возникала картинка и это всех устраивало в том мире. А я туда попал однажды по каким-то независящим от меня причинам. Еле выбрался, кстати, чуть не застряв в этом незнакомом океане знаков, символов и пиктограмм, где у меня не было соответствующих навыков и умений, а значит и шансов выжить и как-то приспособиться. Это было труднее, чем выучить с нуля китайскую грамоту, можете себе представить масштаб задачи! Никакие «живые картинки» в моей голове не возникали, как не тужься. Я был там совершенным «овощем», не приспособленным к жизни: эдаким «попаданцем» из плохого романа я там был — вот кем! Срочно вернулся в своё измерение, хотя в реальности, где оказался, были ещё живы отец и мать - для них я давно пропал без вести и вдруг заново объявился! Эдакое «возвращение блудного сына» -так это выглядело…  Уже тогда я понял, что кто-то ворожит жизнью, против моей воли.
Это, впрочем, подтвердил и сам Лапиков, в нашу первую с ним встречу, когда, наконец, открылся и представился Магистром. Да именно тогда я узнал, как словил свой чип и попал под наблюдение корпорации, именуемой ГЛОБАЛЬНЫМ ПОЛЕМ. Человечество готовилось к грандиозным переменам, которые сулил грядущий новый век. Именно тогда ПОЛЕ активировало таких персон, как Бил Гейтс, Марк Цукерберг, Стив Джобс и Илон Маск. Эти ребята славно поработали, чтобы Человечество преодолело очередную цивилизационную ступень, вырвавшись на оперативный простор более продвинутых технологий.
В России это были благословенные 90-е, которые нынче вспоминают по-разному – кто-то с благодарностью и ностальгией, ну а большинство называет это время проклятым. Правы и те и эти, в зависимости от того каким боком к ним повернулась История.
Знаковым местом, иллюстрирующим тот период, стала площадь Дзержинского с знаменитым памятником самому «железному Феликсу». Он стоял тут, как символ нерушимости и мощи советской власти и пал в одночасье под натиском толпы – скорее восторженной и ликующей, чем разъярённой.
В последний раз я видел этот исторический монумент зимой 91, когда, приехав в очередную командировку в Москву, заглянул в «Детский мир» за подарками для дочери.
В 92 всё выглядело уже совсем иначе – не было памятника Дзержинскому, а всю площадь, вновь ставшую Лубянкой, заполнил торгующий люд. Было странно видеть столько предприимчивости в обычных совгражданах с бесстрашной отвагой, бросившихся в пучину «свободного рынка». Само зрелище по-своему завораживало. Словно челны Стеньки Разина несутся по Волге, преодолевая стремнины, и снова бросая за борт опостылевшую народу высокомерную княжну. «Софья Власьевна» – так называли в кругу диссидентов советскую власть. Софья Власьевна – зажравшаяся, - в лице правящей элиты и парт номенклатуры, - поглупевшая от отсутствия конкуренции и перспектив развития, всем изрядно надоела тогда. Народ её презирал и ненавидел, а потому даже не шевельнул пальцем, когда Железного Феликса опоясали стальным тросом, и, при помощи крана, вздёрнули к небу. Там он, символически склонившись, повисел какое-то время, словно раскаявшись и прося прощения, прежде чем грузно улёгся на булыжник мостовой, откуда его уволокли в неизвестном направлении, будем надеяться - навсегда! Бедный, бедный Феликс! Жаль мне не довелось наблюдать «гибель титана» воочию - в моих многочисленные симуляциях эта картинка, к сожалению, отсутствовала. Зато я увидел много другого не менее интересного, путешествуя в пространствах и временах. Эту опцию я приобрёл не сразу, ведь поначалу мои сны были лишь хаотичным нагромождением странных сюжетов, которые с трудом собирались в единую картинку. И я долго «расшифровывал» увиденное, но потом всё стало на свои места.

3. ГЛАВА
Врач Семён Рафаэлович Коган, родился в славном городе Ташкенте – столице советского Узбекистана, и он был хирург от бога… Так считали окружающие, а ему самому в этом сомневаться не приходилось. Раз все так думают, то почему он должен противоречить мнению большинства? Тем более, что врачом он был в третьем поколении, так, что – почему нет?
Но, была одна тайна, которая не была врачебной, а скорее бытовой, но мучила его в последние дни. Эти странные провалы в памяти, когда он словно выпал ненадолго из жизни. Тут помню, а тут уже совсем, таки – нет! Случалось, такое и раньше, но по мелочи, и в выходные, свободные от работы дни после алкогольных возлияний, которые доктор Коган любил и ценил.
- Анестезия от жизни! – говорил он близким людям – тем, кто его понимал и слегка поддерживал. Будучи мужчиной крупным и волевым, эти свои алкогольные эскапады переносил с лёгкостью и без ущерба для здоровья с работой. Просто не обращал внимания на разную чепуху и не огорчался лишний раз. Напротив, даже - в лёгком подшафе, работа хирурга происходит легче, чем в состоянии напряжения и тревоги - всем это известно, рука становится уверенней и твёрже, разумеется, если не слишком увлекаться этой самой «анестезией». Ведь недаром мензурка с медицинским спиртом всегда храниться под рукой у каждого медика? /это, не считая даров от благодарных пациентов в виде бутылок с коньяком разной степени, букета и выдержки/
И так бы всё шло по накатанной колее, но вот эти странности последнего периода…
В этот раз он провёл операцию симпатичному пареньку с кучерявыми волосами и живым взглядом карих глаз. Операция пустячная… Всё дело в том, что он совершенно не помнил этого. Накануне вечером принял на грудь бутылочку дарённого армянского коньяку, и лёг себе спать, рассчитывая завтра утром встать в 7.00 и отправиться на работу, как всегда – бодрым и уверенным в себе мужчиной! Подумаешь – что такое бутылка крепкого алкоголя для такого здоровяка, как Семён Рафаэлович Коган? Да это вообще - не о чём, учитывая бараний бок под грибным соусом, которым он заел тот замечательный и благородный напиток, посланный ему армянскими богами?
Но тогда всё пошло не по обычному сценарию. Проснувшись, - и не в семь утра, как обычно - а в 10 часов, тут же помчался на работу. По дороге, удивляясь столь необычному происшествию – обычно такого не случалось – придумывал варианты оправданий. Не придумал ничего лучше, чем свалить всё на неисправный будильник.
- Ну, что же врать так врать… Будильник, так будильник, будь он трижды неладен! – входил в свою Роль Семён Рафаэлович!
Явившись на работу, обнаружил, что сегодня не его смена/ даже врать ничего не пришлось! /. А его была позавчера, и он благополучно провёл операцию!
Операция была проделана на аппендиците, случай лёгкий и такие проделываются обычно, почти «на автомате» и пациентом был молодой паренёк – здоровенький и крепкий, но всё же?..
Такие дела. Срочно вернулся домой и, употребив ещё одну бутылочку из обширных запасов любого доктора, крепко заснул, отложив раздумья и выводы на потом. Через несколько дней случай повторился, как под копирку, и опять аппендицит и снова молодой парень и – тут помню, а тут – нет, с обширными угрызениями совести по всему организму!
Делирий – в начальной стадии – сообщил ему знакомый нарколог на следующий день. Ничего страшного, но ты, брат, всё же того… Прекращай это дело.
- Конечно, конечно… - пробормотал хирург Коган и стремглав помчался домой – думку думать.
Хотя думать было особенно нечего – отпроситься в отпуск и – шагом марш, отдыхать. Что он и сделал, оформив путёвку в санаторий.
Когда Артур Лапиков, перестал секретничать и рассказал мне эту историю, объяснившую начало нашей с ним общей эпопеи, мы оба посмеялись, конечно. Хотя смешного в этом было мало, учитывая продолжение и масштаб мероприятий, предпринимаемых агентами ПОЛЯ, которые точечно рекрутируют некоторых представителей человеческого рода в свой ОБЩИЙ КРУГ, где оказывается, всё происходит достаточно давно и целенаправленно, а в последнее время ещё и с использованием новейших технологий, про которые мы мало что знаем.
Я всегда думал, что живу свою жизнь, которая никому неинтересна и незаметна для большинства окружающих. Оказывается, всё совсем не так? Кому-то очень даже интересна была моя персона, начиная аж самого раннего детства. Кто бы мог подумать? И кто всё решает? Эй вы там наверху – объясните это простому пареньку из хлебосольного города Ташкента, которого вы взяли под свою опеку, не спросив даже разрешения у папы с мамой!
Вся инфернальность и масштаб происходящего стали ясны мне гораздо позже, уже после смерти Лапикова, когда он, чудесным образом возродившись, явился ко мне в облике Магистра ПОЛЯ и всё объяснил. Не сразу – постепенно и мелкими дозами. Кто он был, при этом – призраком сущностью из иных миров или обычной говорящей голограммой, андроидом, скроенным по хитрым лекалам из различных кусков живой и мёртвой материи, я так и не сумел до конца выяснить.
- Настоящая жизнь человека начинается с того момента, когда просыпается его сознание - с этого вступления Лапиков начал повествование о моей жизни, опустив ненужные подробности зачатия и бега наперегонки резвых паршивцев - маленьких сперматозоидов.
- Что-то должно встряхнуть организм и всплеск адреналина, попавшего в кровь, станет необходимым триггером для последующего ощущения себя, как независимого от материнского лона субъекта. Это ещё не настоящая память, но некий силуэт будущего мыслительного процесса, которому предстоит, со временем, стать регулярным и полноценным. Счётная Машина ещё не заработала в полную мощь, но миллиарды новеньких нейронов уже протянули друг к другу свои ниточки – синапсы - и с нетерпением ждут сигнала, чтобы начать бурную деятельность на службе своего хозяина – Человека. Мы даже не понимаем до конца, в своей обычной повседневной жизни, какой совершенный и сложный механизм нам подарила природа! И насколько небрежно мы относимся к этому Великому Чуду. Забивать микроскопом гвозди – ещё не самое точное сравнение! Колоть орехи скорее? Мозг человека, кстати, чем-то напоминает собой сердцевину грецкого ореха и не всегда мы пользуемся им по назначению: позволяем лупить боксёрскими перчатками, используем голову лишь в качестве приспособления - покушать или поболтать, глушим алкоголем, в то время как миллиарды клеток способны производить сложные действия не подвластные даже компьютеру! Непозволительная расточительность, надо сказать!
Но даже несмотря на это, достижения Человечества всё-таки впечатляют! Хотя после общения с Лапиковым, я пришёл к выводу, что не всё тут чисто! Из нескольких миллиардов Поле выбирает лишь 1-2%, способных генерировать идеи, окормляющие Прогресс, - остальным даровано право лишь пользоваться плодами. Ну так и в Природе то же самое? Каждую осень я скольжу по россыпям упавших зрелых каштанов, которые исправно производит дерево напротив моего дома. Трудится бедолага не «покладая рук»! Хотя какие руки могут быть у дерева? Вот именно... Нет рук у Природы, а лишь энергия и таинственные законы бытия и развития. А человеку даны руки и мозг. При этом в количество даже избыточном - с запасом. Миллиарды этих самых рук. Зачем? Про это не знает даже Артур Лапиков. Бормочет что-то про синергию и намекает на то, что Глобальное Поле — это шахматная доска, в каждой клетке которой спрятана другая, а в ней множество следующих и так до бесконечности! Понять, в принципе, можно, но как всё это работает? И для чего столько народу собралось на это поглазеть - тянут свои ручонки потрогать или даже раскурочить сложные системы? Давнишний приятель, поселившийся где-то за границами материального мира, не способен или не хочет объяснить мне это. Он только показывает картинки и создаёт симуляции, в которых я должен разобраться сам. Нечто подобное уже происходило в том «аналоговом мире» куда меня занесло однажды. Там я тоже был предоставлен самому себе, и никто мне не помог тогда. Даже Лапикова рядом не оказалось!
Человеку с его замечательным инструментом в виде мозга никто ничего не объясняет. Никогда! Даже надежда на инопланетян, пока не оправдала себя. Разбирайся и постигай всё сам - словно говорит Природа, постоянно подкидывая шарады и головоломки, решить которые могут лишь особенные люди, или те, кого выберет это самое загадочное Поле, местоположение которого не знает никто. А и есть ли оно на самом деле?
Маленький мальчик бредёт краем моря, уворачиваясь от брызг и пены, которые приносят волны. Мать с беспокойством наблюдает за ним, не вмешиваясь в процесс - мудрая мамаша. Оседлав кривую палку, он изображает героического всадника на боевом коне.
- Иго-го... - кричит мальчик, дурашливо повизгивая и не замечая опасности. Неожиданно крупная волна сбивает с ног и тащит в море. Где-то там на глубине, в мрачной пучине, его поджидает огромная рыба-сом, которая мечтает проглотить малыша. Про это он знает из бабушкиных сказок. Бабушки любят рассказывать подобные истории на ночь, зачем-то пугая детей этими страшилками. Своеобразная прививка для преодоления превратностей жизни?
Бдительная мамочка в последний момент выдёргивает малыша, отобрав его у набежавшей волны.
Именно с этого момента заработало его дремлющее до поры сознание. Мальчик начал видеть, анализировать и запоминать. Этим мальчиком был я.
 — В этой точке ты вошёл в мир - сказал он тогда. Кружочек светящейся планеты, повисший на фоне густой ультрамариновой темноты, начал разрастаться и показались смутные очертания черноморского побережья.
Ну, да именно там я отдыхал со своими родителями регулярно бултыхаясь в море близ Феодосии. Мне было 4 года тогда.
Наверное, это было блаженное для ребёнка время - лето, тёплое море, любящие родители рядом. Была даже бабушка и ещё жива прабабушка, которой повезло держать на руках своего правнука. Это ли не счастье? Так и должно быть в нормальное, мирное время! К сожалению, в мире не бывает времён без войны. Ещё не было поколения, которое бы ничего не знало об этом проклятии. Всегда где-то и что-то полыхает. В той или иной степени приближения. Казалось бы, моему поколению удалось прожить относительно спокойную и сытую жизнь, но был Афганистан, было участие наших воинов в различных локальных конфликтах. Это называлось - интернациональный долг! Долг говорите? Я не большой знаток Конституции СССР, но насколько помню там ничего не говорилось про долг защищать каменистые, горные склоны Афганистана? Тем более какого-нибудь Судана или далёкой от границ советского государства Эфиопии. Уже тогда была во всём этом определённая лажа. Со временем стало ясно, что эта самая лажа размазана по всему земному шарику - где-то её больше где-то меньше, но она есть везде!
Герой романа Сэлинджера "Над пропастью во ржи» мальчик Холден Колфилд, называл подобное - ЛИПОЙ.
Мы молодые нонконформисты и бунтари тоже видели в СССР очень много «липы» и сильно возмущались - отращивали длинные волосы, слушали рок н ролл и фыркали на своих родителей. Но мы не знали сколько «липы» и «лажи» таится в складках западного мира, на который смотрели через розовые очки! Нам только предстояло это узнать. И нам так же довелось узнать, что такое настоящая война. Она многих отрезвила.
- Разве это война? - возразил Лапиков на эти рассуждения. Настоящая война постоянно происходит в Природе! Она в сумке у тасманского дьявола, когда 40 маленьких гадёнышей ползут к 4 материнским соскам, чтобы выжить! Только четверым посчастливится родиться заново, а остальных сожрёт их собственная мать. Вот это трагедия! И, кстати, знаешь, для чего всё это? Эта смертельная возня.
- Не имею понятия! - Я тогда ничего ещё не знал про этих австралийских сумчатых крыс размером с собаку, которые сохранились лишь на острове Тасмания, отрезанного от материков, и расположенного вблизи Австралии.
Лишь немного позже нашёл материал в Википедии.
/Тасманийский дьявол (Sarcophilus harrisii) — млекопитающее семейства хищных сумчатых, единственный вид рода Sarcophilus.
Плотное и приземистое животное размером с небольшую собаку, однако тяжёлым телосложением и тёмной окраской больше напоминающее миниатюрного медведя. Хотя многие находят его сходство с крысой. Длина тела составляет от 50 до 80 см, размер хвоста — от 23 до 30 см.
Тасманийский дьявол обитает на острове Тасмания и в материковой Австралии.
Это животное питается мелкими и средними млекопитающими и птицами, а также насекомыми, змеями, амфибиями, съедобными корнями и клубнями растений. Значительную часть его рациона составляет падаль, за что прозван санитаром леса.

- Вся эта кровавая драма, на фоне австралийской сельвы, разыгрывается за счастье всю жизнь питаться падалью, представь себе! Этих славных животных, орущих по ночам так, что кровь стынет в жилах/за что и были прозваны дьяволами/, называют санитарами леса, за их некрофильские наклонности.
- Так, что человеческие войны за место под солнцем - ничто в сравнении с тем, что происходит в Природе, друг мой, - там борьба за выживание — это норма. Просто мы подзабыли своё недавнее прошлое.



3. ГЛАВА

Когда-то вся поверхность Земли была покрыта Океаном и название ему было - Тетис. Так продолжалось миллиарды лет. А потом на нашу планету упал огромный метеорит и существенно изменил географическую ситуацию. Появился значительный кусок суши, именуемый Пангеей. Эта огромная поверхность, возвышавшаяся над водной гладью, долгое время была единственной земной твердью в окружении гигантских бушующих волн. И лишь спустя миллионы лет матушка Пангея разродилась материками в их нынешнем виде. В числе прочих, образовалась область суши которую занимает нынешний Устюрт, расположенный между Аральским и Каспийским морями. Четыреста пятьдесят миллионов лет назад, он неожиданно вздыбился над поверхностью, захватив с собой часть морской фауны, сохранившейся нынче в виде окаменелостей, которые до сих пор изучают учёные - геологи, археологи и историки - из многих стран мира.
Трудно представить, как всё это выглядело тогда. Лишь с появлением «человека разумного», были придуманы названия и описаны события того периода. Всё рождалось из Хаоса, постепенно приобретая привычный нам сегодняшний вид.
И вот я стою на краю утёса, которым завершается плато Устюрт и любуюсь грандиозным видом, открывающимся сверху, с высоты 200 метров над уровнем моря. Когда-то об эти скалы бились волны древнего Океана Тетис, оставляя раны, которые и сегодня ещё можно лицезреть в виде многочисленных промоин, трещин и утёсов - останцев, принявших свой фантастический, незабываемый вид. Этот пейзаж напоминает марсианский, каким мы его знаем, благодаря снимкам космических аппаратов, впервые попавших на неизведанную Красную планету. Каменистый и суровый Устюрт не менее загадочен и до сих пор ещё малоизучен, что, наверное, объединяет его с далёкой планетой, которая возможно когда-то тоже была обитаемой - как знать? Сегодня, когда высох Арал, вид с макушек многочисленных чинков Устюрта, ещё более напоминает марсианские пейзажи. Туристы со всего мира съезжаются сюда, чтобы полюбоваться и запечатлеть свои драгоценные тушки на фоне бескрайних солончаков, утёсов и невероятной красоты закатов.
В тот летний день солнце стояло в зените, прогревая землю до 40 градусов в тени. Вся немногочисленная живность здешних мест попряталась в норы и только неутомимый орлан, раскинув неподвижные крылья, парил в безоблачном небе, забравшись на недосягаемую высоту. Там - в километре над землёй - было не так жарко, а острое зрение позволяло наблюдать за всей округой. Моя тень, извиваясь, достигла края обрыва, а затем стремительно нырнула вниз, указывая направление дальнейшего движения.
Путь лежал к берегу Аральского моря, где среди чистейших первозданных песков, затерялась цель моего путешествия - правительственный санаторий имени «Джолдазбека Акынова». Кто был этот замечательный человек я не знал - какой-нибудь местный писатель или поэт, надо полагать? Для продолжения маршрута, нужно было осторожно спуститься вниз, петляя между камней, и пройти ещё пару километров на юг, вдоль песчаного берега, пока он окончательно не вырвется из тисков между каменистым обрывом и морем, превратившись в бесконечный пляж с безупречно чистым песком - так мне объяснили.
Путёвку в эту «кузницу здоровья» организовала Бабуля, заметив, что её внук немного заскучал в провинциальном Н-ске, слоняясь по пыльному городу, или валяясь целыми днями на продавленном диване с книжкой в руках. Было лето и стояла обычная для этих мест жара. Такая, что не хотелось лишний раз выползать на улицу, да и нечего там было особенно делать. Это в детстве, которое большей частью проходило именно здесь, всегда находились интересные занятия – игры, купание в местном солёном озере, мороженное, походы в летний кинотеатр и детские привязанности, иногда переходившие в трепетную юношескую любовь. У меня тоже была такая история и я надеялся, что девочка Гуля, давно ставшая взрослой и уехавшая учиться в Москву, вернётся на каникулы и состоится радостная встреча. Но этого не случилось.
- Есть очень хороший санаторий на берегу Аральского моря - сказала однажды Бабуля - Поезжай!
И я был рад покинуть Н-ск - колыбель детства - от которого давно уже отвык.
Небольшой перелёт на одномоторном самолётике, именуемом в народе - «кукурузник», затем экскурсия на машине к плато Устюрт, который мне давно хотелось увидеть, а далее - Арал, во всём его великолепии, которое тогда ещё никуда не девалось. Это впоследствии, через каких-нибудь 10-15 лет, море неожиданно уменьшилось в размерах, словно шагреневая кожа, а затем и вовсе высохло, превратившись в небольшую крепко солёную лужу, где остался жить только неприхотливый рачок артемия, добываемый сегодня предприимчивыми китайцами. Не успеем оглянуться, они и на Марсе начнут что-нибудь добывать, опередив остальных чужаков - лаоваев
Лапиков прибыл в санаторий на неделю раньше и уже успел освоиться, познакомившись с немногочисленными обитателями заведения.
Тут и состоялась наша первая с ним встреча. Можно сказать - историческая! Мы ещё не знали, что лежали в одной больничке, где нас лечил рыжий «вивисектор» с еврейской фамилией, но, при этом, больше похожий на солдата вермахта, какими их рисовали Кукрыниксы - весёлый и циничный здоровяк с закатанными по локоть рукавами халата. И, конечно, мы не догадывались тогда, что станем друзьями на довольно продолжительное время.
Попав, наконец на ухоженную территорию санатория, я первым делом разыскал здание администрации - неприметный одноэтажный домик жёлтого цвета неподалёку от центрального входа, оформленного в виде арки.
Отметившись у администратора и получив ключи от номера, разложил свои вещи и тут же отправился на пляж. Бросив полотенце на песок, сразу поспешил окунуться в море. Вода была чистой и прозрачной, она словно манила быстрее совершить небольшой заплыв. Это я и сделал, для начала нырнув, чтобы полностью отдаться власти стихии. Сразу за линией прибрежного песка дно уходило вниз и начинались водоросли, в которых обитала жизнь. Какие-то мелкие прозрачные креветки и жучки шевелились среди мохнатых пучков темно-зелёной подводной растительности. Более крупных представителей морской фауны я, как видно, распугал своим сопеньем и фырканьем.
Выбравшись на берег, разложил полотенце и с удовольствием растянулся на нём, подставив мокрое тело обжигающим лучам солнца.
- А вот это вы зря, батенька... Обгорите в один момент!
Я поднял голову и увидел перед собой статного кудрявого паренька со сверкающей улыбкой молодого бога.
- Артур - он протянул свою загорелую руку, чтобы пожать мою пока ещё белокожую и мокрую.
- Марк - я поднялся, чтобы последовать за ним в сторону, находящегося неподалёку навеса.
- Идёмте в тень и заодно познакомимся с местными красавицами .Я введу вас в свет местного общества, как говаривали в старину.
Из лиловой тени, образуемой полосатым тентом, в нашу сторону выглядывали две прехорошенькие мордашки. Сердце моё невольно забилось в предвкушении романтической интриги, от которой отвык в последнее время своего диванного затворничества.
Девушек звали Оля и Ася и они были сёстрами, прибывшими сюда из далёкой Москвы. За ними приглядывала тётушка, которая и заманила их сюда, приехав по приглашению местного большого начальника, с которым когда-то училась в институте народного хозяйства. Бахром ака - директор местного рыбоперерабатывающего предприятия/градообразующего, как сейчас принято выражаться/был человеком влиятельным и передвигался на служебной "Волге" с набитым разными угощениями и вкусной снедью багажником. Я полагаю, что хорошо сохранившаяся, в свои пятьдесят лет, тётя Вера была его первой любовью во время обучения в Москве. Молоденький студент-азиат из знатного рода и юная белокурая москвичка, как тут не случиться романтической истории! Но... Восток - дело тонкое. Тут выходят замуж и женятся по воле родителей, а не по любви! Здесь не забалуешь.
Что-то не срослось, видимо, у юного Бахромчика и папаша подобрал невесту по своему вкусу. Зато теперь - большой человек и не бедный, судя по всему.
Нас с Артуром в этом раскладе устраивало абсолютно всё! А главное: море, солнце и радужные перспективы романтических отношений с прекрасными барышнями! Ну и, конечно, эта дикая природа вокруг - синяя чаша Арала, в обрамлении могучих утёсов плато Устюрт, пустынный берег не затоптанный, пока ещё, толпами туристов и бездонное синее небо над головой. Всё это выглядело, как в первые дни после сотворения мира - никакой цивилизации в радиусе 100 километров. Даже провизию в дом отдыха, имени «Джолдазбека Акынова» доставляли на военных вертолётах, которые базировались в секретной части, расположенной в песках! Хотя была и неприметная автомобильная дорога, по которой нас пару раз в неделю навещал щедрый и весёлый Бахром ака на своей служебной машине с персональным водителем. Иногда, с моря, причаливали шаланды рыбаков, предлагая свежую рыбу. Заглядывали, так же, журналисты или бродячие романтики - любители восточной экзотики, которых не очень жаловали военные патрули, охранявшие периметр, и они передвигались морем. Эти иногда задерживались на несколько дней, соблазняясь халявными пойлом и едой, которую нам подбрасывал радушный Бахром ака. Было весело и беззаботно - накануне грядущей Перестройки о которой никто ещё даже не помышлял тогда.

4. ГЛАВА
Ася… Асетрина, как мы её называли, намекая на вкусную рыбу-деликатес осетрину, которую обильно добывали тогда в водах Арала… Да, конечно, она умела вскружить голову любому. Это танго втроём на фоне Арала – та ещё история! В жизни много примеров, когда женщина, кроме прочих талантов, наделена даром кружить головы мужчинам. Некоторые превращают это в искусство и флиртуют одновременно с двумя, тремя – многими. Таким даром обладала великолепная Марлен Дитрих, вскружившая голову писателю Эрих Мария Ремарку. Когда он последовал за нею, то неожиданно выяснил, что - всего лишь член её «семьи», в которую впоследствии попал знаменитый актёр Жан Габен, сумевший, впрочем, избавиться от колдовства этой женщины. Такими же способностями обладала российская муза Маяковского - Лиля Брик, под чары которой однажды попал поэт и трибун русской Революции! Не только львы заводят себе прайд. В человеческом сообществе это позволено и некоторым «львицам». Тем, кому эти самые «львы» готовы служить и прощать любые обиды.

Всё это у Аси было ещё впереди и я не знаю сумела ли она в полной мере воспользоваться своим талантом.

А тогда…
Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в краю далёком...?
Романтика, сплошная романтика и километры счастья, от которого никуда не убежишь в этом пустынном краю, да и не сильно хотелось. И полноводный тогда Арал, даже не подозревающий ещё - какая участь ждёт его впереди! Так и не ясно - дело это рук человеческих или природа так распорядилась? Ведь в древних летописях упоминание о нём даже не встречается. Возможно, что этот загадочный водоём появляется и исчезает, среди пустыни, в зависимости от каприза таинственных и непонятных пока человечеству сил и явлений?
Асетрина была похожа на экзотическую пальму в витрине провинциального магазина. Полустёртая надпись на стекле: ЦВЕТЫ, выполненная когда-то золотым шрифтом «колибри» сопровождает скучную композицию: пыльный натюрморт из искусственных фруктов и цветов, на фоне лиловой драпировки; рядом - пустая, когда-то позолоченная, рама, пластиковый вазон с несвежим кустом сирени и гипсовый бюст Давида, засиженный мухами от которых тут нет спасения.
И, вдруг, неожиданно - как бы из полутьмы - выглядывает настоящая пальма в большой деревянной кадке. Она сама удивлена странным окружением, но не подаёт вида, изящно разметав в пространстве свои красивые стрельчатые листья. Откуда здесь, среди фальшивой позолоты и скуки уездного городка, появилось это экзотическое чудо из далёких тропических стран? Никому неизвестно.
В нашем случае «чудо» прилетело из Москвы с родной сестрой, в сопровождении моложавой тетушки, и успело уже изрядно загореть.
Загар был Асе к лицу, как и пёстрый ситцевый сарафан на тесёмках, который легко слетал с её стройного тела, когда было нужно непоседливой хозяйке. В основном, это случалось на пляже, куда дамы являлись, чтобы искупаться и позагорать. В этом случае на её теле оставались лишь две узкие полоски оранжевого купальника, едва прикрывавшие тайные прелести молодого женского тела. Признаюсь, что они чрезвычайно привлекли и волновали меня с самого начала, хотя старался не подавать виду.
Морским забавам мы посвящали большую часть дня, отлучаясь лишь затем, чтобы позавтракать, пообедать или отужинать под навесом летней столовой. Часто устраивались прямо у моря, разжигая костёр и подогревая на нём снедь, которую доставлял наш благодетель и кормилец. Иногда он и сам присутствовал на вечерних посиделках, которые, в этом случае, превращались в настоящий пир - с плясками и пением под гитару, какого-нибудь заезжего менестреля.
К моему приезду в санаторий у Артура с Асетриной уже завязался роман и потому мне поневоле пришлось сосредоточить своё внимание на Ольге.
Она была совсем не похожа на свою старшую сестру - более изящная и хрупкая, с копной рыжих волос и веснушками разбросанными по щекам - этакая девочка Элли из Изумрудного города, как мне представлялась героиня известной сказки. Оля-Элли была весёлой, смешливой и хорошо умела целоваться взасос. Ну и фигурка фарфоровой балерины в придачу к остальным ценным качествам этой резвой барышни. В общем меня всё устраивало, хотя лишь только появилась возможность отбить у Артура Асю - не без её к этому согласия - как я тут же поспешил этим воспользоваться. Благо Артур особенно не возражал - в этом отношении он был верен своему принципу полифонии, которой придерживался в изобразительном искусстве и поэзии. Сейчас, этим никого особенно не удивишь, а тогда было редкостью, и я оценил его «щедрость». Сам я вряд ли был способен на подобное. Во всяком случае в тот период своей жизни. Да и Оля, словно только и ждала подобных перемен. Возможно, красавчик Артур нравился ей больше, чем я? Или она в силу своей резвости вообще легко относилась к подобным вещам... Эдакая попрыгунья-стрекоза. Я об этом сильно не задумывался тогда.
В общем, как заядлые модернисты, мы легко и просто поменялись дамами - даже тётя Вера лишь слегка повела бровями, через пару дней, заметив эту явную «рокировку», но ничего в осуждении не сказала. Возможно, что ей было слегка фиолетово - не такое она ещё видела в своей жизни? Ну порезвятся девчонки и забудут про своих случайных кавалеров, вернувшись в Москву к законным женихам, о наличие которых мы с Артуром были прекрасно осведомлены. Так оно, собственно, и случилось. Как я узнал впоследствии - сразу по возвращении с Аральского моря, Асетрина вышла замуж за выпускника МГИМО и упорхнула с ним в далёкую Аргентину, куда её мужа направили на работу в советское/тогда ещё/ посольство.
Я, разумеется, немного поиграл в «страдания» и даже сочинил пару грустных стихотворений про короткое лето и несостоявшуюся любовь, но вскоре инерция движения увлекла меня дальше, суля другие, не менее заманчивые, перспективы.
Слишком коротка жизнь и много в ней разного интересного, чтобы тратить время и силы на пустые переживания? В Стране Советов это тогда было не очень принято, как известно. Кругом культивировался энтузиазм и хронический стоицизм, как образец для подражания.
Вскоре началось «время перемен», о котором всех предупреждают мудрые китайцы. Его назвали странным словом -ПЕРЕСТРОЙКА, и жизнь словно не объезженная степная кобылица, неожиданно вырвавшаяся из загона, понеслась вскачь - не разбирая дороги и не понимая куда её занесут обстоятельства и судьба в самое ближайшее время! Вот тут-то многим и понадобились эти самые навыки стоицизма!


6. ГЛАВА
След на песке быстро таял, превращаясь в невнятную выемку, а затем и вовсе пропадал, истираемый порывистым ветром. Но Ася вновь и вновь упрямо вонзала свою маленькую ступню в зыбкую субстанцию, шаг за шагом, отвоевывая непокорное пространство. Стоило ли так упорно топтать эту выжженную солнцем землю, глядя за горизонт и питая иллюзорную надежду увидеть, наконец, искомое чудо?
Мы покинули свой коттедж затемно, руководствуясь лишь устным описанием предполагаемого маршрута.
Соленое Озеро, где-то там за семью холмами... Еще его называли Черным, за необычайно глубокий синий цвет.  Говорили, что в нем невозможно утонуть - настолько плотной была вода из-за высокой концентрации соли.
- Ася оказалась лучшим пешеходом, чем я, видимо, её не так сильно притягивало к земле. Она всегда казалась мне фантастическим существом - немного не от мира сего.
Я еще плелся по склону последнего холма, обливаясь потом и проклиная эту бессмысленную затею, а она уже сидела на вершине, поджав ноги и любуясь только ей ведомой картинкой. Вскоре прозрел и я.
Еще в начале пути мы натолкнулись на город мертвых – старинное кладбище местных аборигенов
Без разрешения, прогулялись по затейливым улицам мертвецов, прислушиваясь к едва внятному шепоту ветра. Казалось, что это обитатели древнего мазара, едва слышно, беседуют с нами, пытаясь рассказать, что-то сокровенное о своей прошлой жизни.
Из прочих обитателей, только парящий в небе орлан, да юркие ящерицы, постоянно ускользающие из-под наших ног.
Они быстро прятались в зарослях верблюжьей колючки, оставляя на песке легкие черточки, будто расписывались в ведомостях своих дневных маршрутов.
Не так давно я пересек эту часть пустыни воздушным путем, глядя в круглую амбразуру на унылый пейзаж, проплывающий далеко внизу. Словно кто-то неутомимый разматывал передо мной километры восточного сюзане, под заунывную мелодию потрескавшегося от времени дутара, дребезжащего парой натянутых струн.
А перед этим, твой авиалайнер, набирая скорость, оторвался от взлетно-посадочной полосы Шереметьевского аэродрома, окутанного утренним московским туманом.
Твой путь лежал через полконтинента... Тогда эта страна была единой. Скованная по всем периметрам, а также, вдоль и поперек одной идеологией и стальной волей, она ещё не помышляла о кочках и буераках, в которые всех нас занесет ближайшее будущее.
Точно жертвенное животное, над которым нависла десница невидимого палача, мы мирно принимали корм из рук управителей, с которыми были повязаны одной пуповиной, как ни крути! А потом все завертелось-понеслось... Словно каноническая русская птица-тройка, взмыла в небеса и несётся теперь неведомо куда.  Неисповедимы пути твои, господи!

Соленое озеро лежало перед нами, словно хрустальная ваза до краев, наполненная маслянистой паюсной икрой, медленно тающей на солнце. Его плотная мерцающая поверхность, на фоне выгоревшего бесцветного неба и желтой скатерти песков, хранила невозмутимый покой и силу, дарованную богами всему, что наполняло эти нетронутые цивилизацией места.
Нам, на секунду, показалось, что мы одни на этой планете – вокруг, кажется, не было ни души! Только покосившаяся глинобитная мазанка на холме, да несколько тощих верблюдов, сторожащих Вечность – такую скромную картинку приготовило нам в качестве декораций, к грядущим событиям, то далёкое утро.
Сбросив одежду, мы с Асей устроили фантастический километровый заплыв, уверовав в мифическую силу здешней воды, которая действительно была необычайно соленой и плотной.
Поначалу мы еще толкали перед собой какую-то корягу в надежде, что она, в случае чего, пригодится и спасет нас, но потом бросили ее, окончательно пропитавшись безграничной верой в себя и его Величество Случай. Нам показалось тогда, что мы бессмертны.
Мы были посередине, когда я, вдруг, понял, что в этом озере, с упругой, словно кисель водой, вполне можно утонуть. Сгинуть, даже не успев понять: зачем оказался на этом Свете?
Она догадалась об этом гораздо раньше, но скрывала от меня, потому что лучше держалась на воде, а может быть, просто быстрее соображала.
Вспоминая сейчас тот момент, я даже склонен думать, что тонуть по-своему прекрасно.
Вы, то погружаетесь, то вновь всплываете на поверхность/как в жизни! /. Темнота и прохлада донных слоев сменяется разогретым сиропом у поверхности, когда вода, расступившись, вновь дарит бескрайнее небо над головой и чувство новой веры. Возможно, все происходило достаточно быстро, но запомнилось, как долгое и торжественное действо длиною в целую жизнь. Была бы даже уместна органная музыка, как некий рефрен к происходящему. Очень странно, что она так и не прозвучала. Хотя, возможно, - в этом был бы уже некоторый перебор.
 Это потом, в виде воспоминаний, все съеживается, словно шагреневая кожа под воздействием череды событий, но тогда процесс длился бесконечно долго. Дело в том, что на каком-то этапе уходит страх, и ты концентрируешься на этих последних ощущениях. И не просто видишь небо над головой, но растворяешься в нем, впитывая его каждой своей клеткой. По сути, ты становишься единым целым со всем, что тебя окружает - с небом, водой и этим озером до краёв наполненном Вечностью, помнящей ещё времена матушки Пангеи и Океана Тетис, частью которого было некогда это древнее озеро. Иначе откуда ему взяться тут, среди песков?
И вот ты уже готов присоединиться к стае птиц, пролетающих в этот момент над головой. Ты понимаешь, о чем они щебечут – там в высоте. Тебе становится интересно все, что тебя окружает. Каждая запятая мироздания становится важна и понятна тебе.
А потом снова мрак. И последняя мысль…

Но, вдруг, как нежданный подарок, снова небо и снова свет. А потом еще и еще…

Никогда не тонули в плотной и соленой воде? Попробуйте - многое поймете. Это как полет над бездной Космоса. Свободное парение между Жизнью и Смертью, когда нет предела сущему. Только Безграничная Свобода!

Мы неожиданно спаслись тогда. Уже попрощавшись с белым светом, я почувствовал под ногами земную твердь и поднялся во весь рост. Ася, в это время, погружалась в очередной раз, - как знать, возможно, последний? Я подхватил её, и мы выбрались на берег, по узкой полоске каменистого дна, служащего неким таинственным водоразделом между двумя частями озера.
Некое, Инь-Ян, брошенное к ногам всезнающим Провидением, которое в очередной раз спасло наши жизни.
Мы не понимали сколько времени провели в воде - час, два, три?
Для нас это было столетие, а для природы, вокруг, всего один миг. Малая доля секунды…
Ничто не шелохнулось, в этом мире, пока мы балансировали на самом краю жизни.
Мы искренне верим, что кому-то интересны наши судьбы. Черта с два! Никому мы не нужны со своими обычными хлопотами.
Даже Богу! Он подарил нам шахматную доску, расчертил поле, поделив мир на белые и черные клетки, расставил фигуры и придумал законы.
 - Играйте, господа! Играйте по правилам. Если можете. А если нет…
Ну, что же — это ваш выбор!
В шахматной игре возможны биллионы комбинаций. Но правила всегда одни.  И никто не в состоянии уследить - куда нас занесет на очередном повороте судьбы. Да и нужно ли?

Я никогда не думал впоследствии, что этот крохотный эпизод из моей жизни, будет прологом длинной истории, которая, покружив и запутав, вернёт затем в исходную точку, загадав очередную загадку в череде предыдущих.  А шахматная игра, упомянутая в качестве сравнения, превратится в образ, иллюстрирующий весь ход дальнейших событий.

-ОМ! – словно сигнал из жерл Бесконечности, звучащий на все лады и пронизывающий Пространство, гудит в моих ушах, как только я припоминаю те события и те времена!
Иногда мы совершали стремительные марш-броски в аулы, расположенные поблизости от Аральского моря. Я раздвигал ноги этюдника и, установив его на зыбкой песчаной почве, рисовал глинобитные кривые мазанки на фоне белесого выжженного неба. Из чёрных дверных проёмов выкатывалась бесчисленная чумазая детвора: с собаками, кошками, суетливыми курами и голодными овцами, которых здесь называют баранами. Бедные овцы пытались жевать все, что жуётся и даже то, что не жуётся вовсе. Они пробовали на вкус шнурки кедов и краешек штанов, вгрызались в железные ноги этюдника. Поняв тщетность своих усилий, отходили, жалобно блея и мотая крутыми упрямыми лбами.
Ася садилась поодаль, закуривая сигарету, и глядя на окружающую природу спокойными и ясными глазами курящей рафаэлевской мадонны. А иной, по-настоящему таинственный и непонятный мир, глядел на нас из глаз детворы, из дверных проёмов, и синих теней от выгоревших на солнце войлочных юрт. Имя этому миру был – Восток. Загадочный Восток, который всегда манил и притягивал к себе художников и поэтов.
Древняя земля, древние чувства и люди, её населяющие. Это было иное пространство - иное измерение, по сути... Глядя на мои акварели, которыми я увлёкся тогда, Ася удивлялась: как быстро я схватываю и умею изобразить то, что она лишь смутно угадывала. Желая, тем не менее, подразнить говорила – Ну, этот домик вышел, у тебя кривоват! И вообще, все не так уже и мрачно в нашем подлунном мире!
В ответ я лишь усмехался - все мы будем кривоваты рано или поздно!
Я даже не понимал - насколько пророческими окажутся эти слова.
Со временем так оно и случилось. Вскоре, здесь не станет ни моря, ни домов, ни этой чумазой детворы и лишь ядовитую соль будут гнать на Запад неутомимые и злые восточные ветры!
У нас тогда случилась красивая романтическая любовь на фоне моря и раскалённой пустыни, напичканной изменчивыми миражами. По утрам я продолжал уходить к дальним пляжам и, вместо бумаги, рисовал на девственно чистом песке лики богов и фантастических птиц, словно призывая их в союзники, хотя бы на ближайшее время. Через пару часов ветер и солёные волны уничтожали мои рисунки.
Я был счастлив тогда и желал, чтобы это длилось, как можно дольше.
Солёные волны лизали нам пятки,
Обнявшись с тобой, я стоял на краю,
Где лето кончалось, где сонные чайки,
Гортанно пророчили долю мою.
Бормотал я себе под нос

Иногда она сопровождала меня в этих походах и тогда мы занимались любовью на омытом ночными волнами берегу - у самой кромки прибоя.
Тем временем лето закончилось, и начали кружить пыльные бури, обычные в это время года.
Мы расстались так же легко, как и встретились, думая, что разлука будет недолгой. Но все получилось иначе.

Наведавшись однажды в Москву, узнал, что Ася вышла замуж и её нет в стране.
Через несколько зим, получил письмо - она, звала, и, как оказалось, все ещё сочилась нашей умирающей любовью, не найдя счастья со своим мужем.
Но, теперь уже я оброс иными обстоятельствами – был женат и у меня росла дочь.
Я ответил, конечно, но она, видимо, ждала совсем другого... Она надеялась на поступок, а не глупые ничего не значащие слова!
Браки совершаются на небесах? Возможно... Но разрушаются - то они на земле и по большей части нашими собственными руками!
Море ушло вслед за нами. Неведомый режиссёр вновь разобрал громоздкие декорации за их временной ненадобностью.
Старина Беркли оказался прав, предполагая, что мир вокруг нас лишь иллюзия, созданная зыбким воображением, словно перевёрнутое изображение в камере обскура, которое существует лишь благодаря хитроумной манипуляции со светом.
И стоит лишь ослабить усилие воли, как все тут же меняется. Окружающее нас пространство это, по большей части, результат наших коллективных усилий и воображения. Когда, все мы поймём это окончательно, то, возможно, дела у всех сразу же пойдут на лад.
Предложение уехать в Америку поступило неожиданно. Друзья - Анжела и Семён были добрыми соседями с кем было выпито много рюмок и бокалов вина и более крепких напитков, и они были первыми ласточками, упорхнувшими «за бугор». Я в то время уже обитал в постсоветской Москве – городе, который Перестройка, затеянная Горбачёвым, превратила в не очень ухоженный и суетливый караван-сарай, где народ перманентно торговал – всем, везде и всегда - почти круглые сутки. Можно было купить и продать всё что угодно, быстро заработать и так же легко всё это спустить в казино, многочисленных ресторациях и на сладкую ночь с девочками. Некоторые умельцы и бодрячки, умудрялись смешивать все эти ингредиенты разом, демонстрируя завидный аппетит и лошадиное здоровье. Не всегда, впрочем, это удлиняло их жизнь…
Удивительно, как преобразились наши вчерашние совграждане – трудяги и скромники, мечтавшие быстрее прожить свою жизнь, чтобы удалиться на заслуженный отдых с гарантированным государством содержанием. Они словно дремали все эти 70 лет, а потом неожиданно проснулись и бродят теперь словно зомби, не понимая, что происходит, но, при этом демонстрируя неожиданную гиперактивность. Некоторые даже через чур! Хотя кто-то – напротив - предпочитает не просыпаться вовсе, впав в перманентный запой – ментальный или натурально алкогольный – каждому своё, как гласит фраза Цицерона, впоследствии ловко украденная фашистами для своих целей.



7.  ГЛАВА

Впервые отзвуки начавшихся перемен я ощутил еще задолго до того, как прозвучало звонкое слово- Перестройка! Мне снились странные сны - будто куда- то летят самолеты и слышен далекий гул тяжелых орудий. Я просыпался, слушая тревожные звуки, не в силах понять их происхождение — может быть источник тревоги во мне самом? Затем, чтобы окончательно понять, перебирался через спящую жену, разметавшую на измятой постели свое роскошное горячее тело, и брел на кухню, где прилипал носом к окну, глядящему на север.
Именно оттуда чудился этот диковинный непонятный гул… Над головой, где-то очень высоко, явственно урчали моторы невидимых стратегических бомбардировщиков, летящих на юг.
Может быть, снова перебрасывают войска в приграничный Афганистан, где только недавно завершилась война, которая унесла тысячи жизней? Я внимательно вглядывался в чистое, без единой царапины облаков, небо.
Ничего сверхъестественного, обнаружить не удавалось, кроме неприятного монотонного звука, проникающего в уши и словно сверлящего мозг.
Но, на поверку, выяснилось - просто заблудившийся ветер шевелит оторвавшийся кусок жести на соседней крыше, и тихо звенит весенняя капель. Всего-то!
- И чего перепугался, дурень? - корил я себя, закуривая свою первую за день сигарету и выпуская дым в приоткрытое окно.
Где-то на востоке занималась заря, небо наливалось ровной лазурью, и день обещал быть солнечным и ясным. Я успокаивался, выпив холодной воды из-под крана, и возвращался в теплую постель к жене, привычно принимавшей меня в свои сонные объятья.
Днем, как и обычно, бегал по делам, натыкаясь, на знакомые лица и обстоятельства. Но что-то менялось вокруг… Происходило НЕЧТО, и я ощущал это своим особенным чутьем – оно досталось мне от бабушки-ведуньи.
Когда умер Брежнев, все вокруг обрадовались! И я в том числе. Это, конечно, было странным. Ведь, шепелявый и косноязычный, в конце своего правления, старик не был таким уже тираном. И жилось при нем совсем неплохо!
Но, понял я это гораздо позже, когда, лежа в тесной спаленке, на подмосковной даче, вспоминал свое прошлое. Дача была небольшой, но достаточно уютной. Тогда казалось, что все еще вернется. И ощущение неизбывного счастья по утрам, которое сопутствовало с самого детства и удача… Все образуется! Нужно только сконцентрироваться! Надо собрать в кулак остатки воли и все получится!
Нужно забыть, вытолкнуть из сознания плохое и снова вернуться мыслями в детство, где всё менялось к лучшему, стоило только очень захотеть этого!
…Когда день тянулся, целую вечность, начинаясь с самого утра, а дурные обстоятельства можно было легко подправить, словно фигурку, вылепленную из пластилина, или неудачно нарисованную акварель.
Едва протрёшь глаза после сна, как всей кожей ощущается прохлада утреннего воздуха; слышно, как жизнеутверждающее шипит сковорода на кухне, и голос диктора бодрой скороговоркой рассказывает – что, в огромной стране все по-прежнему замечательно и прекрасно!
Бабушка с раннего утра возилась возле плиты откуда запах жареной колбасы с яичницей, густыми волнами растекался по дому, долетая до меня и будоража воображение.
Бодрая пробежка по саду, зарядка - за этим следил дед, прошедший суровую жизненную школу - и вот я уже сижу за круглым дубовым столом, сервированным семейным фарфором и покрытым скатертью с летящими по белому полю журавлями, - в окружении самых близких людей, пью ароматный, обжигающий губы чай, готовясь к предстоящему дню.
А, за окном протекает обычная неприметная жизнь маленького южного городка, населенного приезжим людом, слетевшимся сюда со всех концов вечно воюющей Империи. Некоторых это спасло от невзгод Революции и Красного террора. Довольно много интересных и загадочных персонажей, тщательно скрывавших своё происхождение, разгуливало по пыльным улочкам Н-ска.
Прошли годы…
Как не странно, мне тогда совсем неплохо жилось в периметре этой московской дачи, предоставленной друзьями на зимний период, хотя настало непростое время для всех и меня в том числе. Позади, было бегство из национальной республики, где осталось все: семья, любимый город, привычки и быт. Сначала налаженный, а потом поломанный местными бандитами бизнес, бывшие друзья и память… Память, над которой вился теперь сизый пороховой дымок, неожиданно зазвучавших взрывов и перемен.
Эти взрывы не сразу, постепенно, приближались ко мне. Сначала взорвалось и полыхнуло в Грузии и Карабахе. Зашевелилась Прибалтика…Подняла голову Чечня. По- настоящему, я почувствовал, что опасность близко, когда в 93, танки поползли по Новому Арбату в сторону Белого дома, мимоходом постреливая вокруг. А, с крыш московских многоэтажек в них поливали ответным огнем пулеметы защитников и сторонников иного уклада жизни.
И это было уже совсем рядом - в двух шагах от меня!
Кто был прав, а кто виноват тогда - не ясно до сих пор, хотя прошло уже достаточно много времени.
Ну, а тогда в середине 80-х все было еще впереди…
Существовал солидный запас прочности. И вольный дух перестройки радовал меня, так же, как и большинство жителей огромной страны. Я создал собственный бизнес и начал зарабатывать приличные деньги. Партнер из Турции, предлагал открыть счет в Париже или Лондоне - где угодно, и это не было сном. Все происходящее кружило голову. Как и шампанское, которое я теперь мог позволить себе хоть каждый день. Красивая одежда, планы на будущее и умиротворённое лицо, довольной положением дел, жены. Кажется, жизнь вокруг налаживалась?
Меня смешило ворчание бабульки, которая никогда не отличалась большим политиканством, в отличие от деда. И вот - на тебе - смотрит новости и во все корки ругает Горбачева! Тогда это казалось странным. Ведь он подарил нам Перестройку и наговорил столько красивых и долгожданных слов, которым хотелось верить.
Теперь-то я понимаю, что бабушка, моя мудрая бабуля, что-то почувствовала уже тогда, гораздо раньше всех нас.... Именно от нее у меня это чутье. Звериное чутье не раз спасавшее и уводившее из опасных мест!
Как-то смутно, по- своему, баба Надя понимала, что прежней, такой привычной и уютной, жизни больше не будет никогда! Уйдут в прошлое, канув в Лету, вечерние посиделки за круглым столом, уставленном яствами и фруктами из роскошного осеннего сада.
- Наш парадиз – говорил образованный дед, довольно взирая на плоды своих многолетних трудов. Не будет сладкого домашнего вина и грустных украинских песен, которые бабушка задушевно пела, солируя в нестройном хоре, где угадывался и баритон ее любимого внука.
Вскоре дом с огромным садом будет продан, а вырученные деньги, обесценившись, сгорят в одночасье в топке внезапно нагрянувших перемен.
Все это Бабуля переживет довольно стоически так, как Судьба давно закалила ее, еще и не такими испытаниями. Мне, в этом смысле, будет тяжелее. Я не сразу смог понять - за, что же жизнь так лупит по мне? Зло и настойчиво, словно компания пьяных охотников, по трусливо улепетывающему от них зайцу… Не очень прицельно, но весьма кучно. Что я сделал не так? В чем провинился?
Фраза- «Господь испытывает сильнейших»- довольно поздно попалась на глаза. Слишком поздно. Да и не мне одному досталось тогда.
Гораздо больше помогла собственная бабулька. Вернее, память о ней. Светлая память...
И когда, с последним долларом в кармане, я, однажды, вышел на Арбат, не зная, где буду ночевать завтра, - мой дачный контракт завершился с наступлением лета, - я, тем не менее, продолжал еще верить в свою звезду. И она не подвела - уже через пару дней работал в фирме, где получал приличные деньги и имел перспективу. Но, разве могут быть твердыми планы в нашей бедной России? Однажды вернувшись из длительной командировки, я не обнаружил ни фирмы, ни ее сотрудников. Офис был закрыт, а телефоны молчали, или нагло врали, сообщая, что таких людей здесь никогда и не бывало... Впрочем, за съемную квартиру было уплачено на полгода вперед, деньги еще имелись, и я не придумал ничего лучшего, как засесть за фантастическую повесть. На эту мысль натолкнуло объявление в газете - Нужен сценарий! Куплю дорого!
… В этой повести был довольно странный сюжет, завершавшийся всеобщим Апокалипсисом, который приснился, мне однажды в виде огненного облака, накрывшего ультрасовременный город на берегу океана.
Я наблюдал эту загадочную картину, через стекло огромного витража, с высоты небоскреба, упирающегося в самые небеса.
Меня предсказуемо кинули и денег я не заработал, но литературные занятия помогли организовать мышление и научили думать.
Где-то совсем рядом, в то же самое время, бродил Артур Лапиков периодически возникавший в моей жизни и, по-своему, влияющий на неё.
Подмосковная природа и дачная обстановка – с камином и мансардой, дарили необычайную энергию, кроме того, тут замечательно и продуктивно спалось. Я тогда слишком много спал, восстанавливая силы и мне постоянно снились сны. Возможно, я впал в своеобразную спячку, как это делают некоторые животные, забиваясь в норы и берлоги? Некое сомнамбулическое состояние, которое помогает в трудные периоды существования. Главное суметь вовремя покинуть эту зыбкую территорию и вернуться к полноценной жизни.
В этих снах я частенько погружался в недавнее прошлое или в своё довольно счастливое детство, или меня посещали видения, которые казались фантастическими и лишь со временем они обрели свой истинный смысл. Такое бывает. 



8. ГЛАВА

Известие о безвременной кончине Артура Лапикова, застало меня уже на берегах Балтики, куда занесла изменчивая судьба. Я погоревал недолго, а потом, признаться, совсем забыл о своём друге. Видимо, не такими уже друзьями мы были - скорее пассажирами одного корабля, которых Провидение совершенно случайно свело вместе для недолгого, но познавательного путешествия по лабиринтам жизни. Но он, как выяснилось со временем, помнил обо мне всегда. Даже и не знаю - чем так насолил ему... Или напротив - заинтересовал? Там, в тех сферах, куда переместился и где обитал, он включил меня в список персон под наблюдением/ с перспективой стать своим агентом «под прикрытием», наверное? / и начал курировать мои передвижения по этой планете. Где-то подталкивая, а порой сдерживая мои естественные порывы. Я-то думал, что самостоятельно принимаю решения, а оказалось, – вовсе нет. Словно чипированная хозяином овца, я подчинялся импульсам, которые мне передавались различными способами. Ну, не всё время – 24/7 это происходило, - но какие-то ключевые маршруты кураторы, видимо, помогали выбрать, ловко маскируя процесс принятия решений под мои собственные желания и мысли.
Именно таким образом ноги занесли меня однажды в Американскую Контору Путешествий. Хотя этому, разумеется, предшествовали определённые события. И это был очень важный визит, учитывая последующие события.
Человек, принимая решения и передвигаясь по планете Земля, полагает, что, направляясь из точки А в точку Б действует исключительно по своей воле. И если бы ему сказал кто-то: знаешь, дружище, не стоит тебе туда ехать! Во всяком случае в ближайшие 5-10 лет. То человек удивится и начнёт расспрашивать - отчего и почему? А не удовлетворившись расплывчатым ответом, ещё и рассердится - кто вообще заказывал эти предостережения и советы? И только в случае, если опоздает на поезд, а на утро прочтёт: железнодорожный состав, следовавший маршрутом Москва- Одесса, потерпел крушение в районе Жмеринки, то замрёт от счастья – как повезло! Поэтому Провидение/для кого-то Бог/, если, по какой-то причине, благоволит человеку, то действует скрытно и, тщательно перемешивает карты, незаметно подсунув нужную, когда попалась колода с многими неизвестными.
Примерно то же самое случилось со мной, когда в 93, собравшись посетить Америку, я приехал в Зеленодольск, чтобы попрощаться с другом. Этот товарищ работал в должности архитектора и поселил меня в номере люкс местной гостиницы «Турист», хозяевам которой оказывал услуги проектировщика. Номер смотрел в сторону моря и в приоткрытую дверь балкона влетал запах солёной воды и цветущей сирени от большого куста напротив. Всё бы хорошо, но это был первый этаж и не было решёток... Этим и воспользовался местный воришка, чтобы украсть сумку с деньгами. Деньги ему пригодились, а все мои документы, вместе с гостевой визой, присланной американскими друзьями, были зачем-то ритуально сожжены. Америка накрылась медным тазом, как и мой гражданский паспорт, без которого я не мог передвигаться даже по собственной стране.
Это уже впоследствии я оценил заботу о себе со стороны Небес/ я предпочитаю называть эту, невидимую глазу инстанцию, - Истинные Правители Сущего - ИПС, вот как это называется!
И когда вскоре мне сообщили, о смерти, при странных обстоятельствах, Артура Лапикова, незадолго до этого, в Подмосковье сбило машиной Сашку Томского/вот этот персонаж действительно был моим настоящим другом/, а в моей квартире, возле метро Новогиреево, неожиданно скончался от инсульта сосед Серёга Ерёмин, приехавший в Москву по делам бизнеса и остановившийся у меня, то стало немного не по себе. Через какое-то время, дошла весть о смерти человека, приславшего ту самую гостевую... Выбивало людей вокруг меня, и, при этом, достаточно кучно и стремительно. Про причины я ничего не знаю до сих пор. Но всё это было довольно подозрительно... Поневоле я стал расценивать пересечение с этим мелким "бесом", как перст Судьбы - везение, словно у меня стащили билет на поезд, которому суждено было сойти с рельс, не доехав до места назначения. Украденных денег моему «благодетелю» хватило ровно на неделю загула, и он не смог объяснить - зачем устроил этот перформанс с сожжением американской визы, когда его всё-таки удалось поймать! Предсказуемо сел, чтобы вскоре выйти по УДО и заново - украсть, выпить и попасть в тюрьму! Итак, раз пять, по-моему, пока не случился передоз и фигурант, наконец, умер, выполнив свою загадочную функцию на этом свете, отправившись в мир иной, не дожив даже до классических 37!
Вообще, если рассматривать жизнь человека в её индивидуальном исполнении... То есть отбрасывая всякую ложную скромность, предположить, что вся Вселенная крутится вокруг одной персоны/памятуя учение Беркли, который, видимо, что-то понимал в этом.../, то можно увидеть интересную картинку.
Вот, например, если представить всех героев данного повествования, - не в один момент, но некоторой ретроспективе, то получится весьма интересная комбинация фактов и событий?
Все они, как будто заранее репетировали роли, чтобы затем сойтись в одном сюжете, по законами жанра, и разыграть пьесу на общих для всех воображаемых подмостках. Ну, или прожить отрезок времени, как это угодно создателю, хотя каждый думает, что сам хозяин своей судьбы и волен поступать на своё усмотрение. Как бы не так — это будет решать автор! Во всяком случае в рамках задуманного действа. Ну, а моя судьба тоже продумана и решена кем-то заранее. Кем-то, кто управляет нашей жизнью, нажимая пружины и дёргая тайные нити.
Будучи заброшен/волею рока, как писали в старинных романах/ на берега сумеречной Балтики, я в какой-то момент уединился, разочаровавшись в этой непредсказуемой жизни, и решил, что самое лучшее для меня — это написать книгу!
Вокруг клубились опасные времена 90-х - с соблазнами и рисками со всех сторон. Будучи человеком достаточно авантюрным, я понял, что с моим странным характером, лучше отсидеться где-то в стороне, чем пропасть не за "понюх табака", как говорил мой дедушка по отцовской линии. Прожив долгую жизнь, начавшуюся ещё при царе-батюшке, а завершившуюся в период «развитого социализма», он знал, как выживать в разные времена, не теряя достоинства.
Напишу ка я лучше роман и, может быть, прославлюсь? - подумалось мне тогда. Тем более был ведь некоторый опыт, подаренный работой над сценарием, за который мне так и не заплатили?
И вот если представить, как в это же самое время жили и что чувствовали мои будущие персонажи, то сюжет вырисовывается довольно забавный.
Например, в то самое время, как я, устроившись сторожем на стройку, находился в уютном отапливаемом вагончике и сквозь завывания ветра, пытался нащупать сюжетную линию будущего романа, олигарх Борис Элоизович Лисицкий / в простонародье просто БЭЛ/ сидел на позолоченном унитазе своей новой яхты «Экспириенс» и тихо млел от удовольствия - сбылась мечта «идиота» и он стал обладателем самой длинной «посудины», данного класса, во всём мире. Ни у кого такой не было - ни у Алишера Усманова, ни у Билла Гейтса, ни даже у этого задрота Цукерберга - а у него была! Разве это не счастье? В это же самое время арбатский музыкант Джон Фрязенский тоже испытывал счастье в собственном понимании вопроса - без устали трахал, сбежавшую от отца, дочку Бориса Элоизовича – Катерину, в своём флэте, и ему не нужны были ни яхты не золотые унитазы, чтобы испытать пару-тройку замечательных оргазмов с этой славной девчонкой. Она была горяча и не верила - ни в Бога, ни в Чёрта, ни, тем более - собственного отца с его хулиардами! Она, чертовка, крутила им, как ей вздумается! Такая вот ерунда иногда творится в этом мире. Круговорот помыслов желаний и амбиций...
Что касается остальных героев, то они тоже, включая мою будущую жену Свету, ещё не помышляли ни о чём таком выдающемся и занимались обыденными делами, проживая свою привычную человеческую жизнь.
Ну, а я, как стахановец и передовик социалистического/или капиталистического уже?/ труда, ваял свой первый роман, делая это с увлечением, невзирая на зиму, вой ветра за окном и привычный хаос российской стройки, где из грязи и сора иногда появляются крепкие жилые сооружения, где люди - любят друг друга, иногда ссорятся, но при этом рожают детей и старятся, умирая в один день. Такова жизнь - говорят французы... Ну, а русские ничего не говорят - просто живут!
- Все люди живут - хлеб жуют, детей рожают, и горя не знают... - приговаривал всё тот же мой дедушка, по отцовской линии, родившийся в городе Санкт- Петербург, набивая самокрутку ароматной махоркой. Появившись на свет в дворянской семье, он умудрился, минуя превратности судьбы, заделаться простым советским бухгалтером нисколько этому не огорчаясь, хотя без тюрьмы и сумы, как водится в России, не обошлось.
Жизнь наша - хлеб да каша...- завершал он обычно свои повествования и пускал сизый горький дымок из раскуренной самокрутки, которую держал зажав пальцами огоньком в ладонь, по давнишней лагерной привычке.
Мой роман был не про деда, а - времена новейшие, когда всем нам было так хорошо, а потом неожиданно стало - тяжело и плохо. И как мы из этого всего выбирались - каждый по-своему.
Кто-то, сидя на верхней палубе суперсовременной яхты, кто, беспечно бренча на гитаре, а кто-то в строительном вагончике, старательно выуживая из головы воспоминания и образы.
Кстати, проведя десять счастливых минут на своём золотом унитазе, Борис Элоизович сильно огорчился, почувствовав вибрацию из моторного отсека нижней палубы. Его драгоценная задница осталась недовольна. Наутро он решил, что 70 миллионов зелени, потрачены им совсем напрасно!
- За такие деньги испытывать неудобства, переходящие в душевные страдания? – да никогда!
Всё это стало поводом для судебных исков к судостроительной компании и последующие разбирательства в Высоком Лондонском Суде – длинною в целый год! Разные другие судебные инстанции, включая Суд Бога, этим господам вовсе не интересны. В итоге БЭЛ предсказуемо выиграл. Он привык выигрывать - этот хозяин жизни, который и представить не мог в детстве, что из рыженького конопатого придурка, битого даже девчонками, неожиданно станет могущественным человеком - вершителем судеб миллионов своих бывших сограждан, которых поголовно считал лохами и неудачниками. Невозможно было пройти мимо «гениальных комбинаций», «уникальных шансов» и потрясающих возможностей» - как он признался в своём последнем «покаянном» письме.
Нам ещё предстояло встретиться с ним, как и со всеми остальными участниками этой странной мистерии. Но всё это впереди - не за горами...


9. ГЛАВА

В Жизни очень часто случаются события, которые будто, подарены нам Провидением, и если уметь следовать их предначертаниям, то можно заслужить интересную и даже во многом удивительную судьбу. Главное не бояться внезапных перемен, потому что именно они случаются с нами - «по воле свыше»
Да, это непросто, ибо, как говорили древние китайцы: «не дай вам Бог родиться в эпоху перемен», но, видимо, это - для кого как... Лично я люблю движение, смену обстановки, декораций, обрамляющих жизненный сюжет, и, к тому же, довольно легок на подъем. Хотя перемены новейших времен, постигшие СССР – страну, где я родился и жил, больно ударили по судьбам многих людей. Я не исключение.

Но разве это плохо? В том случае, если выжил, и не покалечен, разумеется. Боль, это естественная реакция организма на вторжение в область привычного. И если мы ее чувствуем, то значит, пока еще живы и как-то существуем?

Гораздо опаснее перманентное состояние покоя, когда густеет кровь и мысль становится вялой и малопродуктивной. А за этим следует неизбежная болезнь или, чего хуже, - смерть.
Поэтому - да здравствуют перемены!
Однажды, в период, когда ощущал себя больше художником, чем писателем - такая смена «циклов» происходит со мной периодически - я изготовил картину, под названием «Ветер перемен». /1м Х 1м, как люблю/, вставил в раму и стал любоваться.
Не могу сказать, что она была очень выдающейся, с точки зрения живописного мастерства, в этом смысле я достаточно объективен, но некая энергетика, в ней заложенная, дала необходимый импульс, и что-то стало меняться, во мне самом, прежде всего.  Я перестал настойчиво вглядываться в прошлое, пытаясь в нем найти «причину всех причин», и вновь поверил в настоящее и будущее.
И сразу стали случаться какие-то интересные события. Например, художественные пленэры в Польше и Германии, с посещением художественных галерей и музеев, которые расширили мой горизонт.  Я  по-новому взглянул  на себя  и  увидел  иную  жизнь, о которой раньше только слышал или наблюдал за ней со стороны.
Этот роман, который  возможно  из разряда - «гипертекст», и никогда не будет  завершен  до конца, - следствие тех самых изменений  и того «ветра перемен», что я  почувствовал, когда  пережив очередную унылую зиму, вдохнул  полной грудью свежего морского воздуха  и  снова  захотелось  жить долго и счастливо.

Случившаяся  история напомнила, преследующие меня  с давних времен,  сны,  которые всегда манили окунуться  с  головой  в занимательный  омут  другой  реальности  и  никак  не хотели отпускать от себя, в особенности,  если на улице кружила  снежная вьюга, пугая  долгой  и  беспричинной  яростью,  томившей  сердце. Когда хотелось, укрывшись с головой  теплым одеялом,  спать, всю  неделю, просыпаясь лишь изредка, чтобы определиться во времени и пространстве, а затем снова погрузиться в уютное и вязкое небытие.
Видимо, это  событие  было своеобразным продолжением сна -  то, что привидится  вначале, а затем уже норовит переместиться  в  настоящую  жизнь,  хотите  вы  этого или нет.
И вот, как  во сне, сначала  был  взгляд  из  некоей  туманной  космической  дали, который стал возможен благодаря современным технологиям.
Из  Космоса этот  уютный  городок  на  берегу Океана,  смотрелся, будто  лист  бумаги,  где  умелой  и  точной  рукой  набросали  акварельный  рисунок,  расплывшийся  затем  по  краям  причудливой  бахромой.
Воды  лагуны, изогнувшись  дугой,  омывали пляж,   широкой  полосой  протянувшийся вдоль городской черты.  Далее - через паузу берега и дороги - серо-зелёное, с розовыми оттенками, пятно, - населенный пункт, случайно обнаруженный однажды в рекламном проспекте.
Расчерченный на аккуратные прямоугольники жилых кварталов, с вкраплениями   крон деревьев и аппликациями из черепичных крыш, он был похож на произведение искусства, в стиле – «пэчворк», когда из пёстрых лоскутов ткани создают единую художественную композицию.  А ещё вернее,  напоминал  большую рождественскую пиццу, с отгрызенным фрагментом своей нарядной плоти - так выглядела его часть со стороны Океана.
Несмотря на  "изъятие",  изрядного куска город-пицца весело взирал сверху вниз, на уютную лагуну,  почти всегда  бирюзовую, в лучах солнечного света.

В общем, это было очень живописное и привлекательное место, расположенное на побережье Океана, в американском штате Калифорния.

Как  и  любой  город,  этот  тоже  имел  свою  историю.  Был даже период, когда он   внёс свой вклад в копилку мировой культуры.  Теперь можно с уверенностью сказать, что это получилось.  И его  жители  по праву  гордятся   славными  временами  своего далекого прошлого.
Но  обо  всем  этом,  я узнал  несколько  позже.

Пользуясь  специальной  программой  компьютера,  с  помощью   Гугл,  я  приблизил  красивую картинку  и  увидел, непривычные  для россиянина  названия  улиц, проступившие  из  сетки  городского  плана:  Долорес-стрит,  Джунипер-стрит,  Казанова-стрит  и  Синик-роуд,  проложенную ближе всего к Океану.  Эту Синик-роуд, мне  захотелось  рассмотреть  подробнее,  и  я  уменьшил заданный  масштаб.
Как  понятно из названия, это была  дорога  вдоль  побережья,  возвышавшегося  над пляжем, -  единственная  магистраль, имеющая иную, отличную от других улиц,  геометрию.
Синик-роуд  изгибалась, подчиняясь  силуэту   залива,  охранявшего  прибрежную территорию  от  океанских  волн,   принимая на себя  их злую  энергию  в  период  осенних  штормов и ненастий.
Были  видны  дома, стоящие  вдоль  дороги. Возле каждого небольшой газон и несколько аккуратно подстриженных деревьев. Мимо, по серому асфальту, едут вереницы машин, двигаясь к избранной цели. Как правило, это небольшое уютное кафе на берегу, или мотель, где можно без труда устроиться на ночлег рядом со своей машиной.
Склон между дорогой и пляжем, - некое подобие дендропарка с   извилистыми пешеходными тропами, аккуратно мощенными плиткой. Спускаясь вниз, дорожки раздвигают  заросли  экзотических  деревьев, завезённых с разных континентов,  и  буйно  цветущего, в летний сезон, низкорослого кустарника.
Далее  следует полоса чистейшего светло-серого песка, с  ползущими  по  нему, фиолетовыми  тенями  от зонтиков, шезлонгов   и  отдыхающих,  лениво  бредущих,  к прозрачной  воде.

И всё это на фоне, мерцающих   искрами  отраженного   света,  вод Тихого океана, по-хозяйски  разместившегося между двумя континентами.

Да, конечно, я не мог сразу же не влюбиться  в Джорджтаун, благодаря Интернету,  рассмотрев  его внимательно на экране  монитора, сидя за столиком  в  московском  офисе  "Американской Конторы Путешествий",  которую  выбрал  из  многих  вариантов,  предложенных поисковиком.  Что-то  подкупило меня  в их солидном названии, надо полагать?

История  моего появления  в этом месте, на берегу Океана, действительно, напоминает  чудесный  сон…
Я всегда грезил подобной картиной: маленький  уютный  городок,  шелест морской  волны,  доносящийся  от  берега, гортанные вскрики чаек, атакующих влажное пространство...
К моменту описываемых событий, это  уже  случилось однажды. Я пожил какое-то время, в небольшом поселении, расположенном вдоль береговой линии, и каждое утро слушал шум прибоя, долетающий к порогу моего дома.  Но это было не совсем то, чего хотелось.
Балтийское море,  холодное  и ветреное,  не очень годилось для моего, избалованного теплом, южного организма  сформировавшегося  в  горячем климате Средней Азии.
В местах, куда занесло моих беспокойных предков, еще в 19 веке, с волнами первых немецких переселенцев, по высочайшей воле российского Императора Александра II. Несмотря на козни и происки англичан, он окончательно взял эти земли под   могущественную руку Российской Империи лишь в середине 19 века. Хотя ещё Петр Первый затевал походы к далёкому и загадочному Аралу, чтобы в дальнейшем, проложить торговые пути в Индию, но у него ничего не вышло.

Приехав к берегам Балтики, я, в некотором роде, вернулся на свою историческую родину, замкнув жизненный круг, начатый предками.
Являлась ли именно Пруссия местом исхода моих далёких родственников, не было вполне очевидно. Дед Владимир Браун не очень охотно делился своим прошлым – такие были времена. По некоторым источникам следы, скорее всего, вели в Эльзас – Лотарингию – вечный предмет раздора между французами и немцами. Кто-то упоминал польский город Лодзь, как промежуточное место обитания. Там и сегодня проживает много немцев, среди которых возможно есть мои дальние родственники.  В общем, времена и события сильно затрудняют расследование данного вопроса.

 Самбийский полуостров - часть Пруссии, - омываемый волнами Балтики, достался Стране Советов в качестве трофея от проигравшей Вторую Мировую Войну Германии, и был наспех заселён пришлыми людьми из глубинки России, совсем не ценившими подаренную им обстоятельствами, и славными победами советских воинов, «благодать».
Возможно потому, что она досталась им даром? /кого-то загнали чуть, не насильно/. Хотя и пришлось, затем, изрядно потрудится  над восстановлением разрушенного войной хозяйства.
Переселенцы, заселившие город, в пылу нового строительства, не особенно стремились заново реставрировать  немецкое наследие, возведя вместо него унылые советские пятиэтажки,  напоминающие безликие кирпичи, украшенные лишь амбразурами типовых оконных проемов.
Мне было не совсем уютно среди этих по-своему симпатичных, но простоватых, на мой вкус, людей, любителей выпить и шумно "побарогозить",   как  они  это  называли  между  собой в минуты праздничных застолий и прочих увеселений.
Всегда  хотелось  поменять  место  дислокации,  но не случалось такой возможности. Возможно, меня не отпускало море? Или я подсознательно ждал  какого-то  «волшебного пинка», чтобы  изменить, наконец,  свое  довольно  унылое  существование в здешнем сыром климате?
Я  перестал  уже  надеяться  на  перемены  в  судьбе,  когда  они  все же произошли.
Жизнь,  которая  смолоду  перла  будто локомотив, под звонкие лозунги советской власти, в  какой-то момент   сошла с  рельс,  и  пустилась  во  все тяжкие  по вязкой  и извилистой  колее,  о которой  пел нам актер и поэт Владимир Высоцкий.  Что только не случилось со мной за прошедшие пятнадцать лет, которые кто-то, по недомыслию именует Перестройкой, хотя на самом деле это был обычный Передел — жестокий и, как обычно бывает в такие времена, не совсем праведный.  Слава Богу, что   не слишком кровавый! Хотя без жертв, как водится, не обошлось.
В последнее время, окончательно разочаровавшись в наступивших временах, я отгородился от окружающей реальности: писал картины и литературные тексты, даже не предполагая, что это может кому-то понадобиться. Работал в стол и для собственного удовольствия, не более того. Но, случилось так, что понадобилось. Можно сказать, что я умудрился вспрыгнуть на последнюю ступеньку, стремительно уходящего экспресса под названием -«Другая Жизнь». Вновь почувствовал упругий встречный ветер, сопротивление и азарт от завоевания новых пространств, дарящих иные перспективы.
Хотя, ничто не предвещало, как говориться...

Все что со мной случилось, выглядело довольно банально. Мне просто повезло. Правда, если взглянуть на это немного с другой стороны...
Бывают такие люди, которые сами себе все портят или скорее - усложняют. Они словно боятся публичного успеха, хотя втайне мечтают о славе и признании, но желают, чтобы это произошло как-нибудь само собой, без позорной суеты и унижений, неизбежных, если ты выстраиваешь карьеру в столь зыбкой нынче субстанции, как творчество. Размыты все границы и критерии. Главное, привлечь внимание, хотя бы и шокируя окружающих своим исподним – всё остальное дело техники, как говорится. Все средства стали хороши для достижения главной цели: пары-тройки увесистых «сребреников», на которые затем можно купить все остальное - необходимое.

- Ну и зачем мне такая слава? – думал я, все глубже зарываясь в свою маргинальную нору, рискуя уже стать окончательным мизантропом или чего хуже - социопатом, ненавидящим весь род человеческий. Если бы имел склонность к горячительным напиткам, то давно спился, но отвращение к ежедневному употреблению алкоголя, не давало шанс быстро сгинуть. Выпивал, конечно, - куда художнику без этого? Но по европейскому сценарию: пиво, вино, да и, то к завершению трудового дня, как правило.
Зарабатывал рисованием незатейливых картинок, в жанре городского пейзажа, рекламой, иногда перепадали архитектурные проекты/пригодилось, полученное когда-то образование/. В общем, не гнушался тем, что мог предложить мне маленький городок у моря, свободное время, посвящая литературе, считая это занятие неким развивающим тренингом, чтобы окончательно не пропасть в разломах безвременья. Однажды предложили временно поработать сторожем на участке, где со временем должна была начаться грандиозная стройка. Это было самое мое. Служба начиналась в 18.00 и заканчивалась в 8 часов утра. Платили не очень щедро, но учитывая мой относительный аскетизм и дополнительные, хотя и небольшие, заработки, на жизнь хватало. Заступая на пост, прикрывал ворота, а уже в 18.30, рабочие расходились. Наступала полная тишина. Включив ноутбук, начинал сочинять очередной текст. Было все равно, что писать и поэтому я полностью отдавался власти стихии, особенно не заботясь о сюжете и сопутствующей орфографии. Просто строчил, собирая буковки в слова, наслаждаясь самим процессом, - не более того.
Но как-то раз мне привиделся очередной сон. И в нем был сюжет. Вернее история, которую увидел словно некий художественный фильм, прокрученный в сознании. В итоге получился изрядный кусок текста, который мне захотелось назвать «Горная орхидея» Именно так, хотя про горы там было немного - лишь половина первой главы и несколько новелл-вставок.  Все остальное про окружающую меня жизнь. Те начиналось с гор – да, но потом их не было уже совсем. Тем не менее, «горная орхидея» стала заглавным образом, как и горько-сладкий привкус миндаля, который я когда-то ощутил на губах от первого поцелуя девушки, получившей это необычное именование. Почему? Возможно оттого, что она мечтала найти этот цветок в горах Средней Азии - придумала себе такую мечту - хотя, известно, что родина этого цветка – Юго-Восточная Азия. Свято верила, что эти прекрасные экзотические растения здесь можно встретить. Дошли до нее подобные слухи… В итоге всем доказала, что это именно так!  Как такое получилось - неясно до сих пор...Возможно какой-нибудь местный чудак-ботаник, завез и культивировал капризный цветок в местной природе? Тайком высадил образцы в горах и никому об этом не рассказал.

Можно подумать, что написанное сентиментально-романтическая сказка для чувствительных барышень...
На самом деле, нет, - там есть мысли и наблюдения, вынесенные мной с поля боя под названием Судьба. Поэтому скорее – притча или исповедь.  Наверное, это показалось близко людям, прожившим схожую жизнь и попавшим в аналогичные обстоятельства, не знаю... В общем, текст, собранный со временем в роман, имел некоторый успех.
Но это уже потом, когда появилось второе, а затем и третье – дополненное, надеюсь, что и улучшенное - издание. А до этого я был простым сторожем, охранявшим огромный котлован будущего жилого комплекса.
Строительство лишь начиналось, поэтому охранять было особо нечего - только большую яму и несколько единиц техники вокруг. Весь световой день экскаваторы настойчиво терзали землю, жадно урча моторами и вздрагивая, словно  от перевозбуждения.
Будто ископаемые ящеры, они тяжело ползли, утюжа почву, и рычали,  как живые, а  вечером отправлялись на покой, чтобы, замерев в причудливых позах, наконец, отдохнуть, собирая  силы для следующего  трудового дня, вновь наполненного яростным грохотом металла,  а  ещё энтузиазмом разрушения, иногда предшествующего созиданию чего-то Большого.
- Главное, чтобы ночью не сливали соляру! - твердил прораб Сережа, управляющий всем этим хозяйством, - человек молодой и довольно энергичный. Было в нем что-то, поддерживающее мою веру в светлое будущее матушки-России. Наверное, его упорство и способность действовать, особо не рефлексируя по поводу - «окружающего пространства» и вечной «сложности бытия».  Парень просто вкалывал, честно делая свою привычную, хотя и тяжёлую работу. Случись война – он, не раздумывая,  отправится на передовую, чтобы там продолжить своё дело: ломать, чтобы затем  построить.
В этом он напоминал мне те самые  механизмы, что ежедневно - с утра и до позднего вечера - грызли землю, невзирая на трудности, при этом употребляя, солярку в немыслимых количествах.

Вот эту «соляру», я и охранял,  сочиняя свой первый в жизни роман.
Не знаю, что стало бы с данным текстом, и со мной тоже, если, не обстоятельства некоторой высокой силы. Пылились бы вместе на задворках цивилизации.
Но, видимо я, чем-то заслужил внимание Небес?.. Или там — наверху - надоело мое подозрительное упрямство и нежелание «прогибаться под изменчивый мир»? В общем, мне был послан очередной сигнал в виде шанса, который уже никак нельзя было упустить.
Однажды прогуливаясь вдоль котлована, среди холмов из строительного мусора и останков кирпичных конструкций, которые когда-то были жильем для родившихся тут людей, а теперь безжалостно изломанных переменами, я заметил угол ящика, слегка покореженного ковшом экскаватора. Возможно, прошел мимо, не обратив внимания, но желание небес вытащить меня из этой тупиковой ситуации - хоть и за шиворот - было, видимо, весьма твердым и настойчивым. Внезапно упавший из-за облака луч света, обнаружил в глубине нечто блестящее. Отбросив ногой поврежденную планку, я сразу понял, что передо мной древний и весьма объемистый клад из посуды и стопок старинных дорогих монет, обернутых в истлевший, от времени, пергамент. Железные зубы ковша, слегка задев, спрятанные в земле ящики, обнаружили содержимое. Пройдясь по краю золотой чаши, находящейся внутри, они до блеска отполировали поверхность, которая и отразила тот самый / возможно единственно-точный/ луч ночного светила, который я заметил, оказавшись рядом. Поразительное количество совпадений! Одной из удач было то, что участок, на котором велись работы, не был еще никак оформлен. Хозяин стройки, видимо, пожадничал, решив начать работы раньше срока.
Юридически это было чистое поле, и мне полагался солидный процент от находки клада.

Вот с того момента все и повернулось на 180*. И дело даже не в деньгах, которые я получил по закону, когда была проведена оценка стоимости содержимого клада.  Хотя сумма была немалая. Просто вдруг меня увидели окружающие. Как я заметил отражённый луч света в блеске драгоценного металла. Луч, который мог скользнуть мимо или я просто не увидел его, выбери другой маршрут.
И вот, в результате этих чудесных совпадений, все и разом, обратили на меня внимание. Понаехали журналисты, в кадр попали картины, каким-то образом стало известно, что давно пишу тексты - ну там, пара небольших публикаций в «толстых» журналах, обнаружилась страничка на Проза. Ру и так далее.
Вообще это удивительно, как жизнь может поменяться в одно мгновение. Так быстро, что кружится голова. В итоге я осмелел настолько, что, наконец сделал предложение Свете - девушке, которая была, гораздо, младше меня. Мы с ней давно знакомы, и вроде бы барышня симпатизировала, но…  В общем, я реально трусил и «тормозил»!
Думал: ну вот нужно же как-то содержать семью, воспитывать ребенка, если он появится. В итоге выяснилось, что она давно ждала от меня подобного шага. А я все не решался. А ребенок... Ну, что же это не самое страшное, что случается в жизни. Пусть будет ребенок. Хотя он так и не появился, несмотря на старания – такое бывает.
И вот, - вчерашний сторож - через пару месяцев я стал обладателем кругленькой суммы, которая после выплаты налогов, слегка усохла, но все- таки, еще оставалась значительной для  вчерашнего бедолаги, караулящего четыре   бочки с «солярой»  и пишущего тексты  «в стол».
Света, несмотря на молодость и красоту оказалась вполне разумной девушкой и согласилась пожить в совместном уединении, пока я окончательно переделаю свои записи  и превращу сумбурный текст в  настоящий роман. Хотя ей для этого и пришлось пожертвовать успешной карьерой экономиста в местной строительной фирме. Все остальное происходило на подмосковной даче, куда мы переместились, чтобы быть ближе к издательству, и длилось примерно год. В итоге текст был написан, отредактирован, сверстан и даже напечатан небольшим тиражом. Нельзя сказать, что первый выпуск принес мне безусловную славу и признание. Доходов уж точно никаких. Но труд приняли, отметив некоторые преимущества, и даже хвалили на различных литературных мероприятиях, снисходительно похлопывая «молодого» автора по плечу. Может быть и хорошо, что роман был написан вполсилы — это дало возможность плавно войти в литературную среду. Без зависти обошлось, со стороны собратьев по перу.

Что-то не давало мне покоя, и я решил улучшить "Орхидею", несколько сместив акценты и изменив текст, сделал диалоги более сжатыми и динамичными, а сюжет немного парадоксальнее и загадочней.  Второй, переработанный, вариант, по сути, явился новой книгой и понравился мне самому гораздо больше.
Это переиздание произвело небольшой фурор, но не было уже никаких ритуальных жестов со стороны литературной общественности. Мы со Светой, к тому времени, уехали в Европу, чтобы путешествовать и насладиться, наконец: комфортом, покоем и тишиной, которые можно купить тут за деньги. Перебрав канонические места проживания всех российских писателей, поэтов и художников - от Рима и до Лондона, - бросили якорь на берегу Женевского озера. Эти места любил писатель Набоков, почитатель бабочек и благословенной тишины, да и не только он один, как известно.

Уже отсюда, по электронной почте, я вел переговоры со своим агентом в Берлине, к тому времени понял, что дело нужно иметь, все-таки, с европейскими издательствами- меньше риска быть одураченным. Мне предложили серьезный гонорар, при условии, что сам изготовлю рисунки к новому тексту в стилистике "наива".  Учитывая приобретенные, в свое время, художественные навыки, я мог сделать иллюстрации более профессионально, но потребовали именно так. Впоследствии выяснилось — это верный ход.  Согласитесь, что быстрые, изящные, но немного - "простенькие" зарисовки на полях рукописей Пушкина, гораздо симпатичнее пейзажей Лермонтова, исполненных в тяжеловесной технике масляной живописи? Хотя его, же лошади и гусары, бегло нарисованные пером и тушью, - чудо как хороши!
Странно получилось, но с момента, когда обнаружил этот клад, события стали разворачиваться таким образом, что я не растратил полученные деньги, а, напротив, почти утроил капитал. Как это происходило - не ясно. Как-то само собой, ей богу! Ну да - три переиздания романа, начались продажи картин, какие-то интервью, платные шоу, телевидение, ... Хотя, потом от этого пришлось отказаться: слишком суетно и нелепо все происходило, хотя и приносило немалый доход.
- Ах, ну да - Света оказалась довольно практичной девушкой/ признаюсь, меня это даже пугает, порой/. Как-то удачно она научилась обращаться с деньгами, ловко вкладывая их в разные небольшие бизнесы. Правда, получается у нее это только в пределах России, как и у многих наших «скоробогатеев» средней руки. Поэтому видеться стали не часто — я предпочел остаться на жительство в Европе.
Стартовым капиталом, послужило то, что дал я, но потом, крутилась уже на свои, еще и мне перепадало в виде процентов. Ну и имя, конечно... Да именно так: сначала ты работаешь на имя, а потом, оно работает на тебя.
Имя - Марк Браун – стало, брендом с некоторых пор. Что-то такое нашли во мне высоколобые критики, которым угодить, не так просто. Видимо мне с этим просто повезло!
Был ли я счастлив от этого? Не знаю... Конечно, масса положительных эмоций и впечатлений поначалу захватили меня... Но, привыкаешь ведь ко всему, даже хорошему - не правда ли? Со временем рутина стала тяготить и исчезла мотивация к творчеству. Когда ты сидишь, в своей ночной сторожке, а за окном воет ветер, качая фонари, освещающие извечный хаос российской стройки, обещая неизбежные перемены впереди... А у тебя, внутри вагончика, так тепло и уютно...
Перед тобой пишущая машинка, стакан с вином и куча мыслей в голове.
И вот появляется все, о чем другие только мечтают, но исчезают мысли и куда-то уходит вдохновение. Этот парадокс не мною замечен, так происходило со многими. Возможно, от того Хемингуэй предпринимал свои знаменитые экспедиции к подножию горы Килиманджаро и охотился за Большой рыбой? Может быть, именно поэтому... А когда перестало помогать и ушло вдохновение, пустил себе пулю в голову, из ружья, валившего африканских носорогов. Разумеется, зря он это сделал, но что теперь говорить про то, что невозможно исправить?
Именно тогда я и стал вспоминать: а чего же мне больше всего хотелось в этой жизни? О чем я всегда мечтал?
И вспомнился знаменитый роман Апдайка " Давай поженимся". Величественное дыхание Океана, послевкусие роковой любви, разбивающей сердце. Захотелось прикоснуться к таким же местам и, если не самому, то хотя бы издалека полюбоваться на подобный сюжет, описав чье-то "соленое" счастье. Вот, чего-то такого захотелось, наверное.

Не раскрывая до конца замыслов, я наладил связи с литературным эмигрантским сообществом города Джорджтаун, который, подходил к тому образу, что жил в моей голове. Рассказывая жене Свете про свой план, я, наверное, слишком налегал на рациональную мотивацию предстоящей поездки, словно заранее извиняясь: мол, взглянуть в глаза читателям, напитаться их энергией, узнать Океан и так далее.
Света, погруженная в свои дела, ничего подозрительного не заметила.
- Поезжай - тебе это будет на пользу, а то ты немного закис тут, - сказала моя мудрая, относительно молодая,  и слишком деловитая женушка.
И я двинулся в путь...


10. «АМЕРИКАНСКАЯ КОНТОРА ПУТЕШЕСТВИЙ»

Началось все с поиска маршрута для предстоящего вояжа, который представлялся мне, на тот момент, несколько абстрактно. Запутавшись в обилии вариантов, и не совсем понимая, как сделать верный шаг, я обратился в фирму под названием: " Американская Контора Путешествий". Почему-то из всего списка подобных заведений, доверие вызвала именно она. Может быть словечко - «американская контора», подкупило? Было в нем что-то под стать изображению Президента на серо-зеленом долларе, напичканном разными степенями защиты, когда солидная и качественная полиграфия, совместно с историей вопроса, действуют на воображение, транзитом минуя разум.
Пользуясь очередной поездкой в первопрестольную, для делового свидания с дражайшей супругой и, по совместительству, руководительницей наших совместных бизнесов / теперь у нас так было заведено/ - я явился в московский офис "АКП" и коротко объяснил: чего желаю, а чего, - не хотелось бы категорически.
Предварительно расспросив, меня усадили в кресло, рядом с журнальным столиком и, угостив кофе, велели ждать.
- Сейчас освободится девушка Марина, думаю, она будет вам полезна, - сказала мне девушка Наташа и занялась другими клиентами.
Потягивая кофе, я стал листать проспекты, разглядывая глянцевое «завлекалово», при помощи которого у нашего брата, из племени  буратин, вытягивают непосильным трудом заработанные  четыре сольдо, все эти: марины, наташи и  стеллы  – девушки, будто созданные природой специально для того, чтобы воплощать нашу  голубую мечту, являясь ее надежным и убедительным авангардом. Всем своим обольстительным видом, они словно говорят: я бы, и сама с вами махнула, не без удовольствия, в это замечательное место. С таким / красавцем, надежным, обеспеченным, импозантным, шикарным - нужное подчеркнуть/ мужчиной, но дела, увы, не пускают - никак... Бизнес, сами понимаете… Вы, впрочем, поезжайте, а я следом подтянусь - может быть, когда-нибудь, если что... Главное не сомневайтесь – отправляйтесь себе с богом. Не пожалеете!
Разумеется, это не проговаривается словами, но все эти: полуулыбки, томные вздохи, и искрометные взгляды из-под слегка опущенных, мохнатых от обилия туши ресниц, а главное почти искренняя любовь, сочащаяся, кажется, из всех складок юного организма, делают свое дело...
Это, если вы мужчина и явились выбирать тур в одиночестве, - в противном случае к вам выведут импозантную даму постарше, или какой-нибудь упитанный клерк выкатиться солидным колобком, в общем - варианты возможны, а способы обольщения бесконечны... Это стратегия, голубчик, - ты один, а на противоположной стороне целая армия профессиональных обольстителей. Разве есть способы устоять?
- Хотя, это мы еще посмотрим!
Так думал я, листая красочные проспекты, ехидно щурясь и предвкушая этот самый - сеанс обольщения. Я представлялся себе крепким гранитным утесом, стоящим на «краю всех ветров». «Крепкий орешек», о которого скорее обломаешь зубы, чем заболтаешь, пытаясь увлечь всякой чепухой.
- Мы сами с усами, - ухмылялся я, подкручивая свой кудрявый, непокорный ус, и трогая серебро в бороде, образовавшееся совсем недавно.
Не знаю, возможно, все это время за мной наблюдали, вычисляя - что я за фрукт, и какой  нужен подход, - как в том знаменитом романе о рекламе. - Помните? - Где ушлые предтечи современных маркетологов, умудрились залезть в карман, всему населению провинциального американского городка, открыв в нем первый универмаг, где клиентов изучали, помещая в комнату ожидания со специальным фальшивым зеркалом.
Девушка Марина, появившаяся из-за затемненных кулис, оказалась именно тем типом женщины, которая может продать мне даже кусок хозяйственного мыла, под видом супернадежного лекарства от геморроя - и я ей поверю! Я куплю его даже в том случае, если у меня никакого заболевания нет и в помине. На всякий случай куплю, - на вырост. Чтобы сделать ей приятное, или просто поверив ее настойчивому и убедительно-ласковому: НУЖНО БРАТЬ! Внушённому без всяких слов - одним только взглядом или беззвучным, шевелением пухлых губ, словно раскрытых для нежного короткого  поцелуя.
А как, простите, можно не поверить стройной шатенке в стильных очечках, с дымчатыми стеклами, губами бантиком и вежливыми, умными глазами, смотрящими из-под аккуратно устроенных милых бровок?
Словно вы ее дорогой дядюшка, только вчера отписавший племяннице замок в Шотландии, ну или дачку в Ивантеевке,  под Москвой - неважно. В общем, она вас обожает и благодарна несказанно. С трудом сдерживает порыв, желая кинуться тотчас на вашу шею, чтобы облобызать по-родственному и даже слегка потискать от избытка чувств.
Что не говори, а вызывают у меня безусловное/ скорее даже бесконтрольное/ доверие подобные девушки, и я начинаю глупеть и тут же стремительно таять на глазах, словно мороженное, забытое на солнцепеке, в жаркий июньский полдень.
- Здравствуйте, я - Марина! - произнесла девушка, неожиданно появившаяся передо мной. - Итак, вы уже определились в своих предпочтениях? - легкий кивок в сторону стопки журналов.
- Да я уже почти готов, дорогая Марина...
Впрочем, Марина и без всех своих коварных чар/ несмотря на них/ оказалась действительно толковым менеджером. Выслушав мои сбивчивые пожелания, предложила именно то, что мне было нужно. Поэтому, спустя годы, я хочу сказать ей: - Хай, Марина ... Привет! Ты изменила мою судьбу - Спасибо тебе, дорогая! Я оказался именно в том месте и в нужный час. И если, кому-то не повезло встретиться со мной, / или напротив? /, то это, вероятно, не моя вина, или заслуга, а лишь воля Провидения Всевидящего и Всезнающего. Это оно вложило мою руку в твою мягкую и прохладную ладонь, когда, совершив сделку, ты, ласково улыбаясь, предложила мне свое прощальное рукопожатие…
- Аминь и аллилуйя! – пели, в этот момент, невидимые ангелы на небесах.
- Кстати, вы можете посмотреть на это место со спутника, при помощи Интернета. Практически в реальном времени — сказала Марина незадолго до этого.
- Да, это было бы очень здорово!..
Настроив электронный планшет на связь с Интернетом, она подвинула его ко мне, сама, при этом, замерев в позе терпеливого и покорного ожидания.
Возможно, что именно тогда произошел первый визуальный контакт с будущими героями моего рассказа. И та странная женщина в шляпе, что ковыляла к шезлонгу, отбрасывая неестественно длинную тень, была мадам Амрус - хозяйка пансиона, явившаяся на пляж Джорджтауна, погреть свои пожилые косточки... Где-то неподалеку, среди живописной толпы в купальных нарядах, загорала Милая Мила, а Рита Свонсон собирала букет в своем саду, изредка поглядывая на небо, словно чувствуя, что за ней, в тот момент, кто-то наблюдает... Хотя, разумеется, утверждать это можно с большой степенью иронии. Что там можно разглядеть с расстояния в тысячу километров, даже  при помощи высоких технологий и совершенной оптики?
Вот так впервые мне удалось познакомиться с Джорджтауном, благодаря девушке Марине, собственной интуиции и, разумеется, его Величеству Интернету.
- Да, хочу в это место! - сказал я, вдоволь наглядевшись на космическую съемку со спутника, и сразу же подписал, предложенный мне, контракт.
- Думаю, вы не пожалеете! - с чувством произнесла Марина, забирая бумаги. Выписав чек на круглую сумму, она в очередной раз ласково взглянула на меня из-за дымчато-сиреневых стекол своих модных очков.
- Надеюсь, вы не сильно задержитесь со своим приездом? - сказал я после ласкового рукопожатия, придерживая ее прохладную руку в своей доверчиво- теплой.
- С каким приездом?.. - произнесла Марина, слегка растерявшись и приоткрыв очаровательный влажный ротик.
- Я мечтатель… Вернее  писатель - ответил я - Мечтаю... А потом пишу.
- А... Ну да... ну да... Я поняла... - озадаченно произнесла девушка, глядя на меня с некоторой опаской и поспешно забирая свои пальчики из моей  ладони.
- Ничего ты, девочка, не поняла - усмехнулся я, выходя из офиса на улицу и в очередной раз, сожалея о тех временах, когда легко уводил таких: из офисов, ресторанов, с автобусных остановок или выдергивал из вагонов метро, чтобы затем познакомиться и, провожая до дома, пытаться произвести нужное впечатление. Часто это удавалось… С этого, обычно, начинались отношения с дамами. Думал - так будет всегда. Наивный.
Первые уроки обольщения я получил еще в древнем городе Самарканд, где проходило мое обучение архитектуре. Было время социалистических пятилеток и пламенных обращений Партии к своему доверчивому народу. Многочисленные лозунги размещались на фасадах домов и отдельно стоящих крепко сколоченных конструкциях. Километры алого кумача тратились на эту агитацию!
Мы, студенты архитекторы, неплохо зарабатывали тогда, рисуя ровные буквы, - как нас учили - при изготовлении наглядного материала. Так это тогда называлось.
Деньги тратили на одежду и в ресторанах, приглашая на ужин знакомых барышень. Это было весьма увлекательное занятие, напоминающее соколиную охоту. Себя мы, конечно, чувствовали благородными хищниками.
- Ты главное не тушуйся — говорил мне Никита, студент четвертого курса, числившийся записным красавцем и ловеласом.
- Веди себя уверенно, а все остальное дама придумает сама – уверенно рассуждал он.
 — Вот погляди на эту... С виду благовоспитанная мамина дочка - зубрила и отличница... А, как разукрасила свое хорошенькое личико и шурует глазками в разные стороны... Ведь не просто так? Каждый день разглядывает себя в зеркале и мечтает о принце. А мы с тобой и есть принцы, старина!
Что из того, что в кармане прописалась голодная вошь? Не робей, и делай, как я! - Произнеся это, Никита отважно бросался в бой. Не всегда, но большей частью, ему сопутствовал успех.
- Знаешь: из десяти подходов, пару раз ты рискуешь получить по физиономии - встречаются иногда нервные барышни - больше половины даст тебе вежливый - или не очень отрицательный ответ…
Но ведь две- три из них — твои! А это, знаешь ли, очень неплохая статистика? Частенько для хорошего вечера достаточно и одной подруги – не так ли?
Забавное было время, но оно быстро прошло, к сожалению. Хотя почему - к сожалению? Это ведь был всего лишь аванс - кредит, который нам выдают под определённые проценты?
И, конечно, долги нужно возвращать - рано или поздно...
Чем я, например, и занимаюсь в последнее время.



11.ГОРНАЯ ОРХИДЕЯ

Название романа - «Горная орхидея», пришло не просто так... Этим именованием, я обозначил даму, а вернее девушку необычайной красоты и стати.
В ту пору я еще не совсем исчерпал свой фарт,  выданный в качестве аванса, и вовсю пользовался преимуществами человека, которому везет во всем и всегда, - ну или почти всегда.
У меня была красавица жена и дочь, подающая всяческие надежды... Работа, которая хоть и требовала усилий, но приносила неплохой доход.
Конечно, если бы знал, что все это скоро закончится - возможно, вел себя немного  по-другому.
Но откуда мне,  простому  пареньку, родившемуся в Средней Азии, было провидеть будущее?
Я думаю, что и господин Горбачев – человек не очень умный, но, тем не менее, заваривший всю эту густую кашу с переменами общественных укладов, в стране под названием СССР,  тоже не совсем представлял последствия  и дальнейшие перспективы, которые всех нас ожидали впереди?
Хотя сам  благополучно выкрутился,  потеряв лишь несколько перьев из своего дурацкого  павлиньего хвоста.
Ну,  и  еще жену  Раису, видимо, принявшую на себя,  полагавшуюся ему, кару небесную. Небесные громовержцы и метатели молний – те еще мазилы…
Остальным пришлось гораздо хуже.
А ведь поначалу казалось: если сейчас, когда все только начинается, и уже:  «жить стало лучше и жить стало веселее» - все так славно и бодро завертелось, - то, как же хорошо будет в дальнейшем? Не правда ли, господа-товарищи?
Когда,  наконец,  получится  "углУбить, ускорить и - улучшить"  всё  и вся?
Когда  заколосится, перестанет  колдобиться  и  заусениться  окружающая  нас действительность  и станет, наконец,  ровно, гладко  и  споро, а главное – чтобы само собой, без особенных усилий со стороны довольно ленивого и расслабленного  постоянной  заботой  родной Коммунистической  Партии населения.
Все это нам пообещал  чудак с фиолетовой  отметиной  на  башке – любитель базлать  и  красоваться  перед  честным  народом.
Думал, наверное, что стоит только произнести пару красивых тезисов и нудно-длинных, словно мочало, духоподъёмных   речевок,  как все сразу же и случится!/

Нас  ведь  всегда учили верить тому,  что впереди   ждет только светлое Будущее?

И любые перемены ведут к лучшему. Не так ли?

Поэтому мы верили этим красивым и оптимистичным лозунгам - слепо, безоглядно и радостно - как привыкли.   
Мы говорили: Бе-бе-е-е… Безусловно верим!

Мы одобряли, поддерживали, надеялись на лучшее, а потом дружно и обильно бухали по красным датам календаря. Таков был социально-общественный договор, худо или бедно устраивающий всех. Кривенкий, косенький, но такой привычный и родной. Возможно, просто «принюхались» к окружающей нас субстанции?

Вика была тренером  по теннису, а я решил, что мне пора уже заняться этим красивым и благородным видом спорта,  дающим ощущение статуса,  -здоровья  и  бодрости мне  в ту пору и без того хватало.
Этому еще способствовало то, что неподалеку от квартиры, где я тогда проживал  вместе со своей семьей, находились общественные теннисные корты. Вернее, принадлежали они какому-то спортивному клубу. Но, по еще оставшейся, до поры, советской традиции, хотя вокруг уже полным ходом шла Перестройка, туда можно было, пройти без особого труда и поиграть в теннис, заплатив сторожу сущие гроши на бутылку дешевого портвейна.
Корты располагались в парке, куда я бегал по утрам, для поддержания спортивной формы. Там и удавалось иногда помахать ракеткой.
Но самодеятельные занятия возле «стеночки», или со случайным партнером, не давали особого результата, и вот я решил, что пора мне уже завести индивидуального наставника.
Кто-то посоветовал Вику. Она работала в центре города, на кортах спортивного общества «Локомотив». Это занимало время, зато там было отличное поле с травой и даже сауна с бассейном, где за отдельную плату, можно было изойти потом, а потом немного поплавать, восстанавливая утраченные силы.
Я купил себе классную фирменную ракетку и выгодно обтягивающую тело спортивную форму.
Оставалось немногое - научиться играть. Тяжело это давалось, но постепенно я выучился.
Через какое-то время, девушка позволила приглашать себя вечерами в кафе и угощать шампанским. Без всяких обязательств, но все-таки это был небольшой шажок к более тесному сближению,  которого я, признаюсь, желал, каким-то своим параллельным  мужским сознанием, доставшимся нам от предков вместе с прочими обременениями и задачами.
Не могу сказать, что я думал об этом с утра и до самого вечера, но было приятно сознавать, что такое, возможно, хотя бы в принципе...
Ну да там - на задворках сознания, как уже было сказано.Никаких стратегических планов я по этому поводу не строил.
И это бы, наверное, произошло рано или поздно, если не обстоятельства непреодолимой силы, случившиеся вскоре.
Хотя... Не факт. Дело случая, как говорится. Не угадаешь, как поведет себя дама, если ты сообщишь ей, что уже женат и ничего обещать не можешь, кроме… Кроме своего мужского обаяния, например.  Ну и чувства, разумеется, со всем, что к этому прилагается - цветы, ужин… Постель, как венец отношений, если дама не возражает.
- И все? - удивляется женщина.
- Да, дорогая...
Ведь у меня была семья, и я вовсе не собирался менять свой статус.
Вот так.
У нас с женой были довольно забавные отношения... Любовный пыл с годами утих, хотя огонек чувства горел регулярно и ровно, но зато мы стали отличными друзьями, насколько это возможно между супругами. Выражаясь просто: мы не «выносили» друг другу мозг по пустякам, позволяя даже некоторые вольности на стороне. Ограничения, конечно, имелись… Очерченные взаимными договоренностями...
Ну, это как в Конституции: твоя свобода заканчивается там, где она ущемляет интересы окружающих.
У нас ведь была дочь, которую нужно воспитывать, как приличную барышню, родители,  с той  и другой стороны, соседи, общественный статус  и прочее, прочее…В общем, вся та чепуха, что вяжет нас по рукам и ногам, и из которой никогда не выпутаться, если только - не резать по-живому. А это, знаете ли, – очень неприятно, да и не каждому дано. И нужно ли?
Ну,  и гигиену с моралью, конечно, никто не отменял... Приходилось учитывать и это тоже.
Хотя, при этом, жизнь ведь дается всего один только раз – вот в чем штука!
Поэтому приходится, как-то  балансировать на грани возможного.
Меня все устраивало, и я это не скрывал в отношениях с женщинами, которые иногда заглядывали на огонек в мою уютную мастерскую, расположенную в полуподвале на улице Саперной, в славном городе Ташкенте. Там было очень весело, порой. Есть достаточное количество людей, разбросанных сегодня по всему миру, кто, наверное, до сих пор помнит этот адрес: ул. Саперная 33…

С Викой, кстати, ничего существенного так и не случилось, кроме, вполне, невинных поцелуев и пожатия пальчиков… Хотя однажды мы были очень близки к тому, чтобы переступить черту.
Может быть, поэтому надолго, сохранился флер романтики, и когда пришло время, захотелось именно её сделать героиней своего первого романа. Да и трагические обстоятельства давали материал, созвучный общей атмосфере, которая накрыла вскоре огромную Страну Советов.

В нем только начало соответствует действительности - все так и было на самом деле. Грустная история…
Кроме тенниса Вика увлекалась горным туризмом и однажды, во время очередного визита в кафе, после тренировки, пригласила в туристический поход, что было для меня неожиданностью, если честно.
Был чудный летний вечер. Мы сидели на открытой площадке в комплексе ресторана «Заравшан», в самом центре Ташкента. Только недавно, наконец-то, ушла дневная жара, и повеяло прохладой от фонтана. Он игриво посылал свои бодрые струи в разогретое летним зноем синее небо.
Глаза Вики блестели задорным огоньком, а губы были влажными от шампанского, которое она заедала мороженым и фруктами.
Утершись салфеткой, девушка посмотрела мне в глаза, а затем отвела их в сторону, и произнесла неожиданно: а ты не хочешь, пойти в горный поход, случайно? Мы только недавно перешли с ней на – ты.
Я признаться немного опешил. Как раз в ту минуту думал: не пора ли уже затащить её в постель? Кажется, барышня вполне созрела... Но решил всё-таки не спешить. Успеется, еще…
Иногда процесс охоты, гораздо интереснее банального финала? Когда все закончилось, и подстреленная антилопа смотрит на тебя грустным осуждающим взглядом…  Пусть еще немного сохранится интрига?  Тем более, неизвестно, чем всё завершится в итоге.
И тут, - поход в горы...
Неожиданно.
- Ну что же - горы, так горы! И это, кстати! Всё, возможно решится само- собой? Казалось, что она и сама немного испугалась своего внезапного предложения. Стала сбивчиво объяснять: как красиво сейчас в горах Чимгана и, что поход будет не очень сложным - всего лишь, третьей категории – сказала она...
Я не очень разбирался в степенях сложности туристических маршрутов: чем, например, третья категория отличается от первой? Может быть количеством возможных травм, при падении с отвесной скалы?  Или высотой и крутизной горных утесов, на которые предстоит взобраться?  Но решил, все-таки, не отказываться. Коль скоро, сама девушка проявляет инициативу…
Действительно, почему бы и не размяться немного? Даже если всё ограничится только прогулкой по свежему воздуху.
В общем, я согласился, изобразив даже некоторый энтузиазм.
- Да, конечно, с удовольствием! – сказал я.
И этот поход состоялся.
Накануне, правда, случилось непредвиденное.
Позвонил приятель, напомнив о своем дне рождении.
- Ты не забыл, надеюсь?
- Конечно, нет! — бодро соврал я, лихорадочно соображая, как бы выкрутиться из этой ситуации.
Но ничего путного не придумал.
Жена со мной  не пошла, сославшись на неважное самочувствие. Это было скверно - неожиданно я оказался без поддержки с тыла и флангов...
Разумеется, компания веселых собутыльников, окружила меня и легко взяла в полон, заставив в итоге потерять бдительность и осторожность.
Было весело, мероприятие продолжалась до самого рассвета. Я чуть было не забыл про свое обещание, данное Вике.  К тому же изрядно набрался, смешав разные напитки.
Благо повезло с транспортом - какой-то гуляка возвращался домой спозаранку.
Лихо, подрулив к пустынной остановке автобуса, освободившееся такси, призывно мигнуло зеленым огоньком.
- На автостанцию Шастри.  Побыстрее, если можно! – я забросил  на заднее сидение рюкзак с заранее упакованными вещами, сам устроился рядом.

Я опоздал к назначенному времени, но, к счастью -  или наоборот  -  рейс на Алмалык, город, расположенный  у самого подножия гор,   немного задерживался,  по техническим причинам.
Вика выглядела напряженной, а её  друзья разглядывали меня, как некий досадный экспонат  из параллельной жизни вредных насекомых.
Думаю, если бы не заминка с автобусом, то ждать меня никто не стал, хотя следующий рейс был всего, лишь через час.
- Не барин, чай! Нечего опаздывать!
А мне, в свою очередь, было глубоко наплевать на их подозрительный и неуместный, как тогда казалось, скептицизм.
- Ведь я живой и здоровый, и мне пока еще хорошо - здесь и сейчас! Идите все в ж….!
Внутри  организма плескался коктейль из весьма бодрящих крепких напитков, и это поддерживало искрящийся, хотя и слегка наигранный оптимизм, питающий  отчаянную веру в себя.
Уже скоро мне будет не так хорошо. Вернее даже очень погано…
Но я, стиснув зубы, как учил меня папаша-солдафон, буду упрямо топать ногами по каменистой горной тропе, истекая ручьями горько-соленого пота и неумолимо теряя килограммы живого веса, вместе со своим недавним оптимизмом.
Зато алкоголь, в таком режиме существования, улетучился довольно быстро. Остался только противный металлический привкус на губах и тяжесть в истерзанном желудке.
Как будто я недавно проглотил увесистую гранату вместе с чекой. И с минуты на минуту произойдёт взрыв, способный уничтожить все земные страдания разом. Скорее бы уже…

Я, конечно, проклинал всех богов из своего кондуита, а их у меня, благодаря запутанной родословной, набралось изрядное количество, но тянул свою лямку, как мог честно. На меня, кроме моих собственных вещей, навьючили еще что-то общественно-полезное ... Решили, видимо, на деле, испытать мой железобетонный оптимизм, а заодно и хваленое здоровье.
До последнего момента я не был окончательно уверен, что благополучно выживу, особенно когда болтался над пропастью, пристегнутый к тросу «тарзанки» - не очень надежным, как мне казалось, приспособлением в виде простенького дюралюминиевого карабина.
Внизу яростно ревел горный поток, разбиваясь об острые скалы, а я висел почти неуправляемый, осторожными рывками медленно перемещаясь в сторону спасительного утеса, где, под раскидистой сосной, вросшей корнями в узкую щель между камнями, меня ждали крепкие руки  друзей Вики.
Они по-прежнему относились ко мне, как досадной обузе, от которой никуда уже, не деться.
-  Придется терпеть этого перца - видимо, решили они. А, что им еще оставалось делать?
Долгожданное счастье наступило чуть позже, когда дошли до места окончательной стоянки и разбили базовый лагерь у основания горы, подпиравшей своей   макушкой небо над нашими головами.
Честная компания отправилась завершать свой переход 1 степени сложности. А я снова подумал: что же представляет собой эта первая, если я третьей уже сыт по самое горло?
- Нет уж, увольте! Как-нибудь без меня, пожалуйста, дорогие, товарищи спортсмены-первопроходцы, комсомольцы-лазутчики!
И я остался сторожить лагерь, получив задание приготовить ужин к возвращению «настоящих героев», к которым меня никто не собирался причислять. Я был, так называемый, обоз, который обычно оставляют в глубоком тылу, более отважные воины.
Мне вручили бинокль и прочитали инструкцию по выживанию на предмет непредвиденных обстоятельств.
Например:  ливень с вероятностью схода грязевого потока,  называемого  сель, входил в перечень возможных угроз.
Данный пункт, из общего списка, всплыл потом в моей памяти, когда пришло время.

Этот день - путешественники вернулись только к вечеру - надолго остался в моих воспоминаниях, как один из лучших в копилке жизненных впечатлений, если  забыть всё остальное.
С учетом всех последующих событий, очень поучительный опыт!

Быстро восстановив силы, я на какое-то время, совсем забыл о недавних муках, суете будней и мелких невзгодах  своей прошлой жизни…
Только я и горы!
И особенная тишина, в сопровождении естественных звуков окружающей меня живой природы.
Она неприметно ликовала, радуясь лету и прекрасной погоде, случившейся в тот день. Много ли нужно простым обитателям Земли, чтобы получать наслаждение от жизни?
Кончится лето, уйдет благодать и настанет суровая зима.
Будет еще время для грусти и сосредоточенного ожидания следующих благоприятных перемен.
А пока... Радуйся, живность - летучая, ползучая и водоплавающая - коли посчастливилось тебе родиться и существовать на этой,  щедрой и благодатной, Планете!
Чирикай, питайся дарами реки, леса и гор, прыгай с ветки на ветку, ныряй и плавай, занимайся любовью, умножая племя себе подобных!
Вспомнилось, что-то вроде: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, а пищу имеют!...» Счастливые!
Нацелив окуляры бинокля в сторону противоположного берега, отвесно поднимающегося над бурным ручьем, я наблюдал за мирной жизнью семейства горных орлов. Попеременно спускаясь с небес, и присаживаясь на край скалы, к которой прилепилось огромное гнездо, родители терпеливо и настойчиво выкармливали свое прожорливое потомство.
Понимая, что счастье одного семейства, происходит за счет гибели других, находящихся у основания пищевой пирамиды, думалось о « Критике чистого разума», например, где исследуются явления трансцендентального и эмпирического в постижении жизни... Та же цепочка, но более сложная. Что первично в нашем существовании?
Думалось так же о теории Дарвина, поставившей «человека разумного» на его законное место – в разряд приматов, сумевших обзавестись разумом, благодаря своему упрямству и хитрости. А может быть дружелюбию и способности к коммуникации? Как на этот вопрос поглядеть и у кого как вышло… А может быть это пришельцы устроили "пикник на обочине" космических коммуникаций и нечаянно занесли/заразили/ несчастных обезьян микробом разума.
И еще эти постоянные раздумья о тщете собственных усилий...
- «Кто я и зачем?»... «Тварь я дрожащая или право имею?»
В общем, лезла в голову всякая философическая чепуха, которой я успел к тому времени, загрузить свою бедную голову. С миру по нитке, как говорится… Ну, и набралось кое-что...
Немного успокаивал и отвлекал от раздумий шелест вековых деревьев над головой, и суетливая возня рыбьей мелочи возле пологого участка берега.
- Эти-то не сильно не заморачиваются, размышляя о своей судьбе! Просто существуют, радуясь жизни... Постигая окружающее пространство эмпирическим путем, при помощи обычных инстинктов и законов, дарованных матушкой-природой. Тоже – с мира по нитке… Развили, в процессе эволюции, разные навыки, которыми и пользуются сейчас. А человек? Отказался от природных, наработанных миллионами лет существования качеств, и пытается теперь приобрести другие навыки, диктуемые Цивилизацией и Прогрессом. Тяжело это дается!.. В особенности, когда остался один на один с Природой, живущей по своим древним законам.
Скатившийся миллион лет назад валун, слегка перегородил течение и устроил естественный загон  - заводь для сообщества рыб.
Тут образовалась небольшая и компактная Родина, каковой она и бывает в разных обличиях и масштабах.
Питомник юных воспоминаний, чаяний и надежд – вот, что такое наша Родина, разумеется, имеющая определенные географические координаты, привязанные к более глобальным системам и смыслам.
В прозрачных струях резвились, не помышляя о будущих разногласиях, мальки различных пород. Пройдет время, и кто-то станет кормом для сегодняшних «друзей-приятелей», а другие вырастут в большую и сильную рыбу, которая уйдет в морские глубины подальше от родных берегов, в поисках обильной пищи... И там встретится с еще более могущественными представителями водной фауны.
Выжившие вернутся, чтобы продолжить свой род в этом беспокойном ручье, затерянном в горах Тянь- Шаня..
Зачем? Почему?
/ «Зачем из Риги плывут миноги к берегам Канады в край прародителей?»/
С людьми такое тоже случается, и не редко… Когда они, вдоволь побродив по свету, стремятся домой - туда, где родились однажды. Где росли и получили свой первый опыт.
Вот обо всем этом я и размышлял тогда, сидя возле берега и греясь в лучах полуденного солнца, пробивающегося через ажурную листву могучих тополей, упирающихся кронами в самое небо.
Мысли, словно резвая рыбешка, всплывали на поверхность, а потом вновь исчезали, растворяясь в кисельном, клубящемся небытии, живущем в каждом из нас, чтобы однажды стать Абсолютным. И тогда мы исчезаем вовсе, чтобы возродиться затем малой частью, из множества, которых, и построен Космос Бесконечный.
Вика, вместе с остальными туристами, вернулась только к вечеру. Голодные и уставшие, они грелись у костра, жадно поедая уху, которую я приготовил для них из выловленной в реке рыбы, клюющей даже на обычный хлеб. /Кому-то из объектов моих дневных наблюдений и раздумий не удастся продолжить свой род - увы! /
Я навсегда запомнил ее извиняющийся взгляд: мол, прости - не сегодня...не сейчас... потом, когда-нибудь... Наградила лишь усталым, но сладким поцелуем перед тем, как отправиться спать в свою девичью палатку.
Этого «когда-нибудь» не случилось. Всё очень скоро накрыла глубокая тьма, внезапно упавшая с небес.

Далее отрывок из романа "Горная орхидея":

"... К полудню следующего дня на окрестности ущелья пролился небывалый дождь, который шёл, не переставая, целые сутки. Месячная норма влаги обрушилась на небольшой участок поверхности Земли. Кому предназначалась эта кара Небес, никто так и не выяснил впоследствии. Может быть, всё произошло случайно, и никто ни в чём не виноват? Такое тоже бывает. Там – на Небесах хватает неумёх и двоечников, а в итоге страдают хорошие люди…
Группа из трёх человек, включая красавицу Вику, ещё рано утром отправилась на поиски цветка «горной орхидеи», в которую почти никто уже не верил.
Следы этого экзотического растения, вроде бы, обнаружили накануне, возвращаясь из экспедиции.

Прибывшие спасатели вместе с оставшимися  в живых остальными участниками группы, еще три дня бродили по окрестностям, стараясь обнаружить в завалах, сошедшего с гор селя, хоть какие-то следы пропавших товарищей.
Ничего, кроме букета цветов, больше похожего на ободранный веник, найдено не было. Он был перевязан лентой, которую Вика носила в своих волосах. Значит упрямая девчонка всё-таки доказала свою правоту – «горная орхидея» существует!
Вскоре «букет», вместе с целой горой других цветов и игрушек, украсил её пустую могилу-мемориал на одном из кладбищ города.

Какое-то время Андрей жил, будто во сне, не очень сознавая происходящее вокруг. Реальная жизнь очень медленно - по капле - возвращалась к нему.

Как это произошло, что  персональный конек-горбунок  удачи, который служил ему  верой и правдой, все предыдущее время, неожиданно понесся вскачь, по кочкам и буеракам Судьбы, не разбирая дороги?
Не успел  оглянуться, как оказался в грязной незнакомой  канаве, вместе с миллионами таких же лишенцев, блуждающих по свету в поисках утерянного однажды смысла.
Даже собственное существование, в какой-то момент, показалось ему ничего не значившим пустяком.
Остались лишь смутные силуэты призрачного и навсегда утерянного рая, в который превратились воспоминания о прежней жизни.
И хотя вряд ли она была идеальной, но упрямая память - всё и всегда - будет теперь толковать именно так. Видимо, такой биологический феномен, доставшийся нам от предков.

С какого-то момента, словно привели в действие секретный детонатор, и окружающая жизнь неожиданно   взорвалась, вместе с привычными обстоятельствами. Черт его знает – может такие природные явления должны быть предупреждением, которые посылают Небеса, подавая нам знаки?

Стал стремительно меняться устоявшийся десятилетиями сценарий простых человеческих отношений в масштабах страны. Это не могло обойти стороной и Андрея. Возможно, это было началом чего-то большего?

С тех пор, время стало иначе протекать для него.
В его сознании так же произошли существенные изменения. Он перестал воспринимать жизнь, как простую картину, которую предстояло «украсить» определённым и вполне себе предсказуемым сюжетом. Ну с небольшими вариациями - не более.
Всё  вокруг перевернулось... Почти в одночасье.
Жизненные установки, вырабатываемые предыдущей Историей, разом поменялись,  и  всё завертелось,  устремляясь куда-то:  вниз, в сторону, и в бок, и по всем другим направлениям  одновременно…

Произошло нечто, напоминающее сель -  грязевой поток, –  о возможности которого,  предупреждает всех отправляющихся в горы путешественников  специальный справочник.
Опытные люди, составляющие  регламенты и  инструкции для туристов, неплохо знают своё дело.
Очень жалко, что не существует подобных инструкций  и для политиков тоже.

Как известно, правила для Чрезвычайных Ситуаций пишутся кровью…

Так сколько ещё крови  нужно пролить этим горе-руководителям, всех мастей, управляющим государствами, чтобы научиться, наконец, думать прежде всего о людях, затевая  свои Перемены и Перестройки?
Не говоря уже о Войнах – больших и малых.
Однажды,  почти  преодолев основные невзгоды, выпавшие на его долю, Андрей стоял у окна подмосковной дачи, любуясь играми белобоких сорок  на краю темного сырого леса, готовящегося принять весну. Сбросив морок и оцепенение долгой и злой зимы, Природа наполнялась соками для грядущей новой жизни.
Может быть, и в человеческом Обществе произойдёт то же самое?
Ведь страсть созидания в Человеке не менее сильна, чем его тяга к разрушению? И возможно, даже, что это запрограммировано самим Мирозданием? Целые Вселенные исчезают, чтобы на их месте возникли другие. И закон сохранения массы и энергии/ закон постоянства/пока никто не отменил, кажется?
Может быть, и России повезёт вновь воскреснуть из небытия? Может быть…»
«Горная орхидея» это некая компенсация за прошлое...
Повествование-катастрофа и притча - все разом.
Рассказ о том, что случилось, или не случилось вовсе, но вполне могло произойти.
Как и многое в нашем мире – самом странном из миров.
Например,  Атлантида, или загадочное поселение Аркаим,  — было ли оно Городом всех городов, родиной ариев,  или это всего лишь привиделось кому-то в сумеречном и болезненном зимнем сне?
Может быть, извечная мечта о потерянном  мире, предназначенном для более совершенных людей, которыми мы так и не смогли стать, хотя, кажется, старались?
И есть ли надежда, что когда-нибудь станем? Сумеем вытянуть себя за волосы из рукотворного болота, как сказочный барон Мюнхгаузен,  в рассказах которого: «сказка ложь, да в ней намёк», как и во всех русских сказках и преданиях.
Вот об этом стоит подумать, наверное, когда все, наконец, -  "вернется на круги своя".
/Отрывок из «ГОРНОЙ ОРХИДЕИ», писанной ночами,  в строительном вагончике, на фоне сырой прибалтийской  зимы./



12. ДЖОРДЖТАУН

Знакомый уже вид сверху, я наблюдал впоследствии, из иллюминатора самолета, когда лайнер международных авиалиний, сделав дежурный вираж над поселением, улетел к взлетно-посадочной полосе аэродрома, находящегося в окрестностях соседнего, более крупного по сравнению с Джорджтауном, города. Уже оттуда я добирался до своей конечной цели рейсовым автобусом.
Городок Джорджтаун встретил вполне приветливо. Будто специально в мою честь светило ослепительное солнце и цветы, растущие на аккуратных газонах возле стандартных коттеджей, выстроившихся вдоль дороги, радостно глядели в мою сторону. Из объяснений, встретившей меня на автостанции, девушки Милы, моей соотечественницы и активистки местного литературного кружка, выяснилось, что так здесь бывает почти всегда, за редким исключением.
 — Значит, я попал в рай, дорогая Мила? - улыбнулся я во весь рот, припоминая, что так в Америке, кажется, принято делать, если хочешь понравиться окружающим.
- Ну, почти ... Хотя в раю тоже ведь бывает тень? - ответил она, лихо, выворачивая руль машины, чтобы не придавить забежавшую на проезжую часть легкомысленную кошку.
- Судя по этому отчаянному созданию, да! Только что, как мне кажется, едва не случился акт кошачьего суицида на фоне земной благодати?
- Да такое здесь бывает – задумчивым голосом сказала Мила - сотни животных гибнут на дорогах. И это печально... Мы помолчали.
- А вы знаете, мы так рады, так рады! - воскликнула девушка, внезапно меняя тему - Когда я сообщила, что к нам в город приедет писатель Марк Браун - собственной персоной - мне не поверили!
- Даже не думал, что дело зашло так далеко. Не хотите ли вы сказать, что мой единственный роман здесь зачитывают до дыр? - я попытался за иронией скрыть некоторую неловкость, возникшую от чрезмерного пафоса ее пылких слов.
- Ну... В общем, про вас знают. В местной газете написали о скором приезде знаменитого писателя. И другая информация... Наши активисты постарались всё организовать. Хотя формат будет скромным - без всяких конференций и лекций в Университете.
- Понятно... Спасибо, что постарались. Впрочем, меня это, устраивает. Меньше всего хотелось бы суеты... – я решил сразу прикинуться скромником и заодно, обозначить свои приоритеты: нелюбовь к пафосу и фальши во всех её проявлениях.
- Поэтому,.. просьба к вам, милая Мила, давайте всем мероприятиям придадим атмосферу некоторой приватной интимности что ли … - ОК?
Ее, видимо, слегка смутило слово интимность, и пришлось поправиться, объяснив, какую именно я имею в виду: негромкие мероприятия в формате доверительного общения, с оттенком искренности и в атмосфере простоты, как то так. Про себя подумал: и чтобы никаких радетелей трезвости в радиусе ближайших 100 метров! «Алкоголь – друг молодежи!» - говорили мы в молодости, а я все ещё чувствовал себя достаточно молодым.
- Вам, наверное, тоже не нравится суета больших городов? - сделала свой вывод сообразительная Мила.
- Вы попали в самую точку. Особенно такой город, как Москва. Да и ваш Нью-Йорк немногим лучше.
- Давно я там не была - вздохнула наша бывшая соотечественница, впрочем, легко так вздохнула - без особого надрыва.
- Где в Москве?
- И там и там... Мы местные: домоседы, знаете…
Я, в очередной раз, подумал о том, как легко Америка делает всех местными? России еще предстоит этому выучиться. Там все куда-то понаехали…/теперь еще - "понауехали"/ Хотя нужно ли это ей – России? - Большой вопрос.
Мила помогла выбрать гостиницу и уже по дороге к ней, устроила небольшую вводную лекцию по истории города. Как выяснилось,  у него была своя – достаточно занимательная судьба.
Я снял номер, принял душ и быстро переодевшись, вернулся к Миле.
Она поджидала меня в кафе неподалеку.
Затем, мы отправились на экскурсию.
Джорджтаун оказался более симпатичным и компактным чем я ожидал его увидеть.
Еще из интернета понял, что это не совсем обычный город и, в отличие от других американских поселений, расположенных вдоль побережья, был отстроен с большой фантазией и вкусом. Он напоминал скорее курортный городок на побережье Франции или в Германии, где строят дома из камня и кирпича с использованием традиционного фахверка и, укрывая крышу массивной черепицей рыже-красного цвета, которая со временем приобретает сероватый налет, словно покрываясь благородной патиной.
Этому нашлось объяснение: оказывается еще в начале 20 века,  тут поселились четверо художников из Германии, образовавших первую арт-коммуну в истории Америки.
Именно их причудливый дом, выстроенный в европейских традициях, и стал образцом подражания для остальных горожан. С тех пор архитектура Джорджтауна очень оригинальна и своеобразна, особенно в условиях окружающей «одноэтажной Америки», немного провинциальной и больше тяготеющей к удобству и простоте стиля "кантри".
Этот европейский принцип строительства, к тому же, многое позаимствовал из латиноамериканской традиции - в основном по части колорита и цвета. Таких сочетаний: розового, лилового, бледно-лимонового и синего - с табачно-серым и коричневым, я не видел нигде в Европе. Настоящий праздник для искушенного взгляда!
При таких вводных, кстати, очень легко было скатиться в кич, но этого почему-то не произошло в Джорджтауне. Что было удивительно!
Мне, как бывшему архитектору, наблюдать это было особенно приятно.
Я поделился своими мыслями с Милой.
- Я не специалист - ответила она, испытывая явную гордость от моего наблюдения - наверное, это из-за того, что здесь стали селиться люди творческие и многие с образованием в области искусств и архитектуры… Поэтому все так гармонично получилось?
- Возможно, что так.
Основные мероприятия были запланированы на следующий день, поэтому можно было, как следует выспаться и отдохнуть после перелета.
Калифорнийское небо сводило меня с ума. А еще: чудная лагуна, которая была видна из окон гостиницы, в которой я поселился.
Все это я узнал уже утром, когда, приведя себя в порядок после сна, покинул номер.
Моих скромных знаний английского хватило, чтобы понять: я могу рассчитывать на скорый завтрак, если устроюсь за одним из ближайших столиков на балконе, напоминающем скорее террасу и опоясывающим второй этаж здания. Попасть туда можно было прямо из общего коридора. Что я и сделал.
Вскоре появился смуглый паренек, который где-то уже встречался, и коротко пожелав мне доброго утра, принес блюдо с фрагментами морских обитателей, приготовленными на огне. Кроме того: тушеные овощи, соус - все инкрустировано чем-то диковинным, но весьма соблазнительным, на вид. Впоследствии выяснилось, что это сорт местных земляных орехов, вываренных в специальном маринаде. Весьма щедро для утренней трапезы, как мне показалось.
Затем появилась и чашка ароматного кофе. Несмотря на то, что был изрядно голоден, я решил начать все-таки с кофе.
Прежде всего, это был ритуал. Выпить кофе, любуясь океанской лагуной, до краев наполненной прозрачной, будто расплавленной, жидкой лазурью... Это ведь было давней мечтой, вернее визуальным её воплощением.
Для полноты канонической картины,  не хватало: сомбреро, надвинутого на лоб, полыхающего заката, дымящейся сигары и стакана с огненной текиллой  в загорелой и волосатой руке мускулистого ковбоя.
Впрочем, сомбреро и сигара мне противопоказаны - не люблю сигаретный дым и когда, что-то загораживает обзор, даже и без всякого заката. Да и картинка эта скорее из какого-то заезженного боевика про Мексику. А тут Калифорния, маэстро...
Хотя от текилы я бы не отказался, пожалуй, но местный регламент утренних отправлений этот напиток явно не предусматривал.
Ладно, для начала хватит и чашечки крепкого кофе, тем более, что он оказался совсем даже недурен.
Вскоре подъехала Мила и, присоединившись к моей трапезе, поведала распорядок дня.
Через час, мы должны были встретиться с группой поклонников российской словесности, которым не жаль было, отложив все свои дела, пообщаться со мной на фоне местного парка, растянувшегося вдоль склона, отделяющего часть города от побережья.
В завершении прогулки, предлагалось разделить с моими соотечественниками - так они были рекомендованы – легкий обед в одном из ресторанчиков на побережье.
После этого, меня отпускали - на все четыре стороны - для отдыха и индивидуальных отправлений. Я заранее предвкушал удовольствие прогуляться по городу без всякого сопровождения.
Ну, а в 17.00 была назначена встреча с остальным массивом читателей – почитателей, где я уже должен был рассказать о своем романе и ответить на вопросы, интересующие публику. Как "докатился" до жизни такой и так далее...
Затем ужин в зале местной мэрии, и ... Тут Милая Мила, как я сразу же стал называть её про себя, смерила меня оценивающим взглядом.
- При желании, можно пойти в ночной клуб или потанцевать где-нибудь на побережье под аккомпанемент гавайской гитары. Если не возражаете, конечно? – добавила она, потупив свой чудный взор.
Дурной, конечно, стиль изложения… Попахивает «бондианой» … Но все выглядело именно так.
- Ого! - подумал я про себя - Без хорошей дозы алкоголя, побережье и гавайский ансамбль мне, уже, наверное, не потянуть...
Впрочем, поживем, увидим! Чудесный воздух, и атмосфера Джорджтауна, дарили надежду. Ну, и хорошая выпивка, как последнее средство, позволяющее на время забыть даже собственный возраст.
Хотя, что такое возраст? Пока, слава богу, / и родителям / я об этом не сильно задумывался. Как-нибудь прорвемся!
Поклонников набралось всего шестеро,/ а как бы вы хотели?/ но, судя по всему, это были весьма респектабельные люди.
Все из наших - россияне,  давно перебравшиеся на постоянное жительство в благословенную Америку.
Вряд ли они читали мои опусы,  скорее просто соскучились по новостям из России, или - живому человеку, который позавчера еще спокойно гулял по улицам Москвы.
Чего-то, в общем, они от меня ждали, а что? Я пока еще не знал, хотя и смутно догадывался.
Русского духа,  от которого некоторые бегут, а потом по нему же и скучают... Пытаются скрестить "капиталистического волка" реальности с "трепетной ланью" советских, приукрашенных памятью, воспоминаний» – да не очень-то получается?
Они немного смущались и «понтовались» при этом, чисто по-российски, стараясь не подать,  вид и выглядеть солидно, как полагается уважаемым  гражданам города, каковыми, судя по всему, являлись.
Все это было так узнаваемо и понятно. Все наше - кондовое, хотя живут вдали от Родины уже много лет. Хорошее и такое милое слово «совок» сразу пришло на ум. Почему все от него так шарахаются?
Нужно было растопить атмосферу неловкости, и я рассказал свою любимую байку, как мы с моими питерскими друзьями, вернувшись из двухнедельного байдарочного похода, первым делом отправились в знаменитую баню на улице Марата.  А уже потом, совершили вояж по рюмочным, что расположены /или скорее были расположены/ на всем протяжении - от Марата и до самого Невского проспекта... Да и большинство рюмочных Невского, мы тоже посетили тогда, спускаясь в уютные подвальчики и принимая везде по пятьдесят грамм, не более... А уже после, набрав по изрядной дозе алкоголя, отправились по домам, чтобы спать двое суток беспробудным сном. Карелия, с её озерами и островами, постепенно, не сразу, выходила из нас.
Мой рассказ так впечатлил народ, вызвав приступ ностальгии по Родине, что тут же стали соображать, а где тут неподалеку от Касанова-стрит, есть приличная рюмочная?
Разумеется, рюмочная, а вернее бар-бистро, вскоре нашлось, и наше дальнейшее пешее передвижение по городу, в сторону парка и ресторанчика, где был заказан стол, стало гораздо душевнее и теплей.
Встреча с людьми, которых удалось заманить активистам «Русского читательского клуба», состоялась позже - в зале церемоний и торжеств, при местном приходе. Большие витражи, овальных окон, смотрели во двор церкви, и было видно, как служители выходят из помещений, чтобы проветрить утварь и заодно посудачить о своих делах.
Был обычный день, и прихожан не было видно.
Посреди мощеной камнем площадки двора лежала собака. Она пряталась в тени от густой кроны платана.
Отдельные листья были словно изготовлены рукой средневекового мастера-ювелира, работавшего не за страх, а на совесть. Их чеканные силуэты особенно выделялись из общей зелёно-серой  массы, отливая серебром и слегка подрагивая на  ветру.
Казалось, - еще немного, и  они тихо зазвенят, словно монисты  на шее красавицы-смуглянки, знаменуя начало ритуального танца.

Точно такие  платаны /кажется их называли  канадскими/ росли на моей далёкой родине, в городском парке города Н-ска.
Вспомнилось, что черенки деревьев  были подарены  американской делегацией,  неведомо какой судьбой, занесенной в эти места.
Возможно, что их тогда уже интересовал загадочный Арал?
Или случилось что-нибудь по линии дружбы народов?
Это была популярная в те времена тема.
Испугавшись чуть было не случившегося ядерного конфликта/Карибский кризис/политики, всех мастей, принялись неистово дружить и обмениваться делегациями. Была ещё недолгая дружба в период после Великой Отечественной, когда Америка и СССР были союзниками и партнёрами по антигитлеровской коалиции - тоже случались делегации, конференции и надежды на совместное счастливое будущее.


Когда я устроился на своём месте, за столом перед микрофоном, зал еще не был до конца полон, и можно было наблюдать поведение людей, сидящих в зале, передо мной.  В них не было никакого пафоса, искусственности или стеснения. Впрочем, и излишней фамильярности я тоже не увидел.
Будто люди собрались, чтобы лишний раз повидаться друг с другом и обменяться новостями. Ну и заодно познакомиться с заезжей диковинкой из далекой России.
- Говорят, написал какой-то там роман, нужно бы почитать на досуге? А пока посмотрим - вдруг поведает что-нибудь забавное?
Что удивит и, может быть, пощекочет нервы почтенной публике. Слегка оживит размеренную сытую жизнь американского обывателя, проживающего в глубинке.
Она хороша - эта жизнь - и вполне устраивает, но…  Иногда, все же, не хватает перчика, что ли? Остроты в ощущениях недостает…
Наконец, свободных мест почти не осталось, но все еще не начинали - видимо ждали кого-то. Оказывается, мероприятие решил почтить мэр города – так мне послышалось.
Наконец, он появился - подтянутый и моложавый. Батюшки - святы! Да это же сам Клинт Иствуд, собственной персоной!
Высокий, и статный, он прошел прямо ко мне и, крепко пожав руку, сказал, что рад видеть - и все такое... Повернулся к залу, снял свою неизменную ковбойскую шляпу и помахал ею.
Зал оживился и загудел одобрительно. Было видно, что его здесь любят и ценят внимание, оказанное местным жителям.
- Очень рад, господин э.. Иствуд... Я ваш давнишний поклонник! – промямлил я, растерявшись от неожиданности.
- А я ваш! - ловко соврал кумир миллионов.
- Весьма польщен, господин мэр... - произнес я, с трудом подбирая английские слова.
- Он бывший мэр, но мы все его очень любим и часто приглашаем в гости! - поправила меня вовремя подоспевшая Мила,  немедленно приступив к обязанностям переводчицы  и хозяйки мероприятия.
От всех этих неожиданностей и путаницы с мэрами,/ а куда подевался мэр действующий?/ я оробел, но продолжал улыбаться, стараясь взять себя в руки.
В таких случаях нужно быстро приступать к делу - сразу все становится на свои места.
Я так и сделал. Слава богу, опыт уже имелся…
У меня были разные сценарии общения с публикой…  Кто-то любит байки, которые вертятся вокруг истории написания романа: всякие там анекдоты, забавные эпизоды, дающие пищу для размышлений, про трудности сбора информации и работы над текстом... Но начинают заметно скучать, когда речь заходит о самом произведении. Другие – более продвинутые – предпочитают углубленный анализ литературных аспектов, и норовят задавать каверзные вопросы, касающиеся сюжета и стиля автора... Обижено поджимают губы, не получив должного внимания, и радуются, если удается поймать на какой-либо неточности или - наоборот - получив одобрение в виде реплики: « хороший вопрос, знаете ли»… Вопрос самый обычный и звучал уже сотни раз, в той или иной интерпретации, но не стоит скупиться на подобные «сувениры» - публика это ценит.
И те и другие по-своему забавны, главное, чтобы перемешивались между собой в равных пропорциях - тогда ими легче управлять, переключая внимание и слегка манипулируя. Хотя, случается по-разному.
Иногда ситуация выходит из-под контроля. И тогда… В этом случае, приходится читать сам текст. А делать это, все-таки, должны люди подготовленные - с хорошей дикцией и актерским талантом.
Вряд ли я обладаю тем и другим в должной степени.
В любом случае, данный акт надругательства над присутствующими, быстро примиряет враждующие стороны.
Они начинают солидарно и тихо ненавидеть личность читающего вслух автора.
Всем, включая писателя, становится скучно.  Многих клонит в сон, а самые активные и нетерпеливые, начинают внимательно разглядывать свои часы, возможно впервые обнаружив царапину или пятнышко засохшего кетчупа на циферблате. Все покорно, ждут завершения процесса.
Вот тогда и настает время прекращать пытку, а легкий завершающий фуршет, ставит финальную точку в стиле умеренного анданте! Главное почувствовать нужный момент.
Гремят воображаемые барабаны, звенят литавры судьбы, освобождающие от тягостного ожидания.  Наступает своеобразный катарсис – все довольны!
Мероприятие состоялось и…
Занавес, господа!
Можно обойтись даже и без натужных аплодисментов. Хотя они, разумеется, неизбежны.
Самое время выпить шампанское, закусить и немного расслабиться!
Публика, сидящая передо мной, относилась к редкому виду: ей, кажется, нравилось все, что происходит вокруг. Те абсолютно все! Не нужно особенно напрягаться, пускаясь во все тяжкие!
Подозреваю, если бы я исчез в какой-то момент,  люди продолжали наслаждаться жизнью, переключившись на что-либо иное, не особо огорчившись моей внезапной пропажей.
На господина Иствуда, например...
А если бы испарился и он, то обсудив сплетни своего небольшого, но такого  живописного, дружного и уютного  городка,  разбрелись по домам - довольные и умиротворённые.
В общем, нашли, чем занять себя. Молодцы!
Жителям некоторых российских поселений, чьё комьюнити сводится, порой, к унылой коллективной пьянке в какой-нибудь местной «Забаве», стоит, наверное, перенять этот полезный опыт?  Встречаться иногда, чтобы просто поболтать.

Мне почему-то сразу захотелось честно рассказать этим милым людям, как все начиналось, в самом деле!
С самого начала - того момента, когда я работая сторожем на стройке, нашел ящик с золотыми монетами, а потом взял и написал роман под названием "Горная орхидея".
Мне показалось, что это вполне в американском духе? Вся эта история…
И, судя по тому, как оживился Клинт Иствуд, когда перевод Милы достиг его сознания, я вполне угадал.
Как и полагается звезде мирового уровня, он вскоре удалился.
Извинился, пожал мне руку, и, отговорившись делами, исчез, вернувшись на свой Олимп, где давно уже прописался, вместе с остальными небожителями мира сего.
Впрочем, оказывается, успел пошептаться с Милой, посоветовав мне адаптировать историю под американского читателя, переведя сюжет в привычную им колею. Мол: а где же наш любимый хэппи энд? Пожалуйста, организуйте!
Верните главную героиню на место и обеспечьте её индивидуальным принцем на белом коне! Пусть он спустится прямо с небес и оживит несчастную поцелуем, подарив охапку цветов из личной оранжереи!  Пусть все будут живы и здоровы, а Добро обязательно победит Зло!
Может быть, перепутал мой роман с болванкой голливудского сценария?
Не понимает, что Россия давно и возможно навсегда проповедует иные ценности? Любит, матушка, пострадать и поковыряться в себе…
«А у поэта вечный запой и мало ему конституций» это можно написать только в России и поймет смысл стихотворения лишь русский человек, напитанный прозой Достоевского и взращенный на лирике Лермонтова, Есенина и Блока!
Впрочем, им американцам - скорее всего, наплевать: как там, в России, ведь они любят истории про самих себя.
И, наверное, правы в этом своем милом национальном эскапизме?
Хотя был ведь такой писатель Сэлинджер, который назвал все это ЛИПОЙ?
Выведя американскую элиту, с её этикой и фальшивой моралью, на чистую воду.
Написал свой роман/ «Над пропастью во ржи»/ и спрятался от суеты и славы за высоким забором…
Мол, разбирайтесь со своей «липой» сами - без меня.
И американцы, кажется, немного задумались тогда...

Прожив почти 100 лет, Селинджер предъявил миру собственный сценарий ХЭППИ ЭНДА.
Который, наверное, можно описать коротко: А не пошли бы вы все на&[уй? Нормальный человек вполне может обойтись без 4-х кофемашин, особняка с бассейном и длиннющего статусного ролл-с ройса. Быть при этом вполне себе счастливым, занимаясь творчеством.
К которому можно отнести даже починку примусов и вышивание крестиком. Русские читатели поймут, о чём идёт речь. Хотя и среди русских, в последнее время, завелось немалое количество балбесов, которые едва сбросив лапти, готовы бежать, сломя голову, в погоне за призрачной американской мечтой в российском исполнении.
Вот и эти милые люди, жители Джорджтауна, собрались тут, скорее всего, чтобы лишний раз пообщаться между собой.
Встреча с писателем - лишь повод. Ну и ладно! Раскупят хотя бы стопку книг, которую я предусмотрительно выложил на стол; выйдет заметка в местной прессе и возможно не одна...
На какое-то время я стану местной знаменитостью. А это в Америке дорогого стоит!
Это конвертируется здесь.
Хотя писатель не профессия, как тут считают. Лучше дергать зубы и ставить коронки.
Стричь газоны и то выгоднее… А еще зарабатывать деньги на ценных бумагах и заниматься адвокатурой. Политика — это вообще высший пилотаж.
Но не стоит, пожалуй, о грустном…
Поэтому, я приехал сюда совсем не за деньгами и славой.
Иначе бы начал с Нью-Йорка и громких политических заявлений: московские коты подвергаются дискриминации! Или мыши, - какая разница?
А так…
- Не грусти, парень, - прорвемся! - шепнул я самому себе, чтобы немного взбодриться.
Вскоре мой спич, произнесенный почти на автомате и переведённый Милой Милой, иссяк. Начались вежливые вопросы, на которые следовали не менее деликатные, - чтобы следовать заявленной ранее атмосфере доверительности - ответы.
Я немного устал.
Появление красавчика, несмотря на годы, Иствуда - с его: 1м 93см, а вместе со шляпой и все - 2 метра! - несколько выбило меня из колеи.
Хотя... Бывало и хуже.

Все это время Рита Свонсон сидела в дальнем углу зала и наблюдала за мной.
Хорошо, что я даже не догадывался об этом.

« Для Риты Свонсон от автора «Горной орхидеи», с любовью… Город Джорджтаун в 150 метрах от Океана» - вскоре написал я на фронтисписе книги, по ее просьбе....

Да… Это, разумеется, была она — Марго Великолепная. Моя давнишняя студенческая любовь, которую я потерял много лет тому назад. Вернее сказать: она попросту сбежала от меня однажды... Ни ответа – не привета.
Растворилась в летней перспективе самаркандской улицы, ведущей в центр города. Даже письма, со сколь-нибудь внятным объяснением, я не получил от неё.
Столько лет прошло…
Все это было более чем неожиданно.
И вот, снова исчезла.
Вежливо поблагодарила, забрав подписанную  мною книгу.

После ее стремительного исчезновения /такого же внезапного, как и появление/, я какое-то время находился в замешательстве.
Машинально продолжал  «царапать»  автографы на разворотах своей книги, свежие экземпляры которой мне подкладывали читатели.
К счастью количество их постепенно таяло.

" Спасибо за любовь" - тихо прошептала она, глядя мне в глаза и,  округлив губы, как будто  посылая легкий  поцелуй  на прощание.
Улыбнулась и тут же исчезла, растворившись в говорливой толпе своих сограждан.
Забавно. Разве бывают такие совпадения?
Только в идиотских мыльных сериалах и бездарных глянцевых журналах для домохозяек.
Где многочисленные авторы специальных колонок, рады пойти навстречу любым сентиментальным ожиданиям...
Придумывают и печатают всякую чепуху!
А потом километры соплей… И комментарии:
- Ах, ваша история тронула моё сердце - она так похожа на мою…
- Как вы угадали?
- Чмоки-чмоки… Вы прелесть! Снова чмоки...
И так далее…
Окончательно вернуться на землю заставила реплика Милы
- Вы в порядке?
- Я? А, что? Я в полном порядке.
- Тогда быстро заедем в гостиницу, а потом на ужин? Вы готовы продолжить?
- Да, разумеется...
- Она посмотрела на меня с некоторым сомнением. - Точно?
- Все нормально, Мила - сказал я, расправив плечи и слегка выпятив грудь - Просто мне нужно немного выпить, если не возражаете?
- Хорошо. Это вообще не проблема! – воскликнула она.
- У вас тут все не проблема – сварливо проворчал я про себя.
- Да, конечно, поехали! – сказал вслух, придав своему голосу оттенок бодрости и уверенности в себе.
Решит теперь, что я алкоголик. Ну и черт с ним! Может быть, так оно и есть на самом деле?
Разве можно назвать алкоголиком человека, нуждающегося в постоянной анестезии от хирургического вмешательства, под названием жизнь?
Которая, постоянно лезет тебе в исподнее, а затем сразу в нутро, чтобы  поменять,  добавить, подкрутить или отнять что-то.
Иногда лишить самого дорогого.
Ты только встретил женщину, которую намерен любить всю оставшуюся жизнь, а она неожиданно сбегает от тебя,  ничего толком не объяснив...
Или её отнимает у тебя какой-нибудь дурацкий сель, вдруг спустившийся с гор, или она умирает от неизвестной болезни.
Или ты вообще не встретил её, потому,  что сел не в тот трамвай или поезд... Всякое случается в жизни.
И ты вынужден, каждый раз оживать вновь, чтобы функционировать, выполняя свое жизненное предназначение! Так заведено.
Предназначение – еще одно идиотское словечко!
Откуда они берутся в таком количестве эти "прекрасные" слова?

Приняв душ, и употребив бокал терпкого красного вина из бутылки, которая стояла в баре, я полностью пришел в себя.
Конечно, был повод слегка раскиснуть: вначале этот громила Иствуд, потом Рита Свонсон, которую не видел уже лет сто, и про которую давно забыл.
Явилась...  Прошу меня любить и жаловать...
Все-таки, в определенном возрасте люди начинают ценить предсказуемость и стабильность! Не правда ли?
Это вам не 18, когда все нипочем и лишь бы скорость и ветер в лицо!
Теперь уже не так. Совсем не так.
- Другой колинкор, - как говорил мой покойный папаша.

Раздался осторожный стук в дверь.
- Да, да!
 — Это я... Жду в холле. Нам пора! - умница Мила следила за моим регламентом и моим расписанием. Нужно сделать для нее что-нибудь приятное. Интересно, на что она рассчитывает?
Или скорее – на что рассчитываю я?
Это интересный вопрос…
- Хотя, о чем это вы, господин писатель? Не торопите события...
Время покажет, на что вы еще годны, как всегда, расставив все по своим местам. Оно – время - мудрее нас, гораздо мудрее, как я заметил уже достаточно давно.

Одев, свежую рубашку-поло, и, перебросив через плечо небольшую кожаную сумку на ремне, - в нее помещалась папка с листами 4го формата и небольшой фотоаппарат - я выскользнул из номера.
По коридору шел, отражаясь в редких зеркалах, не молодой, но весьма еще импозантный, только начинающий седеть, мужчина, с нездоровым блеском карих  глаз, тщательно скрывающих надежду на лучшее будущее.
С некоторой долей вероятности, это был я, воспроизведенный в собственном, слегка измененном сознании, и подкорректированный изменчивой зеркальной поверхностью.   

На фуршет явился уже действующий, на данный момент времени, глава города.
Новый мэр несколько проигрывал Клинту Иствуду, но тоже был парень - хоть куда!
Мы быстро подружились, выпив что-то сладенькое из бокалов для коктейлей, где кубики льда плавали в ликере с шампанским, вперемешку с листьями мяты и фрагментами израненных цитрусов.
Я, кажется, окончательно пришел в себя. Во всяком случае, примирился с некоторым дуализмом в своих ощущениях, который, видимо, будет преследовать меня еще долго в этих местах.
Ужин прошел вполне в американских традициях: небольшая вступительная часть, обмен спичами с переносной трибуны, аплодисменты и короткие реплики - "из зала". А уже затем неформальное общение во внутреннем дворике мэрии, где был устроен импровизированный бар и неизбежное барбекю с возгласами: вау, файн, итс гуд! - на все что предлагалось вниманию разогретой общением публики. Все это затем переросло в спокойное и ровное звучание голосов, вежливые улыбки, - удобный и ненавязчивый формат, под аккомпанемент классической музыки. Что-то из Вивальди, по-моему? Не очень хорошо я в этом разбираюсь - классическая музыка моя ахиллесова пята, признаюсь.
- Милые люди, помогающие "ближним своим» грести в общей ладье, именуемой - Жизнь! - подумалось мне в какой-то момент. -  Спокойно и без натуги проживают они свои дни. Так и нужно, наверное?
Веселый огонек во мне постепенно разгорался...
Хотя остатки российской ментальности все еще не давали полностью расслабиться. Беспокойные мысли пытались пролезть в голову, словно назойливые тараканы, через плохо заделанные щели.
Вот – думал я - Эта наша российская действительность с её привычными и обильными откровениями, регулярной полемикой, выворачиванием исподнего и не прошеной сердечностью, – кому она нужна, нахрен? Вся эта достоевщина и ковыряние в душах – своей, и ближнего своего...
Хотя, разумеется, - мы такие искренние и духовно обогащенные, словно уран с критической массой. Можем позволить себе отсутствие регламентов и взорваться в любой момент, ощутив прилив неожиданного энтузиазма, смешанного с толикой безумия.
Зачем нам эта фальшивая мишура цивилизации? Ведь мы настоящие - подлинные!
Но вот это милое жужжание передо мной.  Оно постепенно начинало всё больше нравиться мне, если честно.
Значит можно, /и нужно? / существовать как-то по-другому? Или поздно уже меняться?
Я огляделся…
И вновь у меня возникло ощущение, что я всего лишь информационный повод, для симпатичных друг другу сограждан этого уютного городка на берегу бескрайнего Океана. Собраться и пообщаться между собой, получив пользу и удовольствие от самого процесса - вот их основная задача.
В следующий раз организуют конференцию, чтобы внести вклад в фонд защиты касаток или тюленей Лапландии и тоже будут употреблять жареное мясо и говорить: Well, it's good that you've enjoyed yourself.
Да и ладно – пусть так!
Еще парочка крепких аперитивов и, вскоре, я окончательно примирился  с существующим,  и клубящимся вокруг меня американским Status – Quo, поначалу раздражающим мою русскую/несмотря на фамилию/ душу, возросшую на  классической литературе. Своим железобетонным оптимизмом они – эти люди – попирали мою картину мира. Вот в этом всё дело! И что из этого следовало?
Совершенно верно – я начинал сомневаться в ценности моих собственных представлений.
Я таял и плавился…
Я стремительно терял привычную ментальность.
- Сбежим отсюда? - неожиданно жарко прошептала Мила в мое уже несколько отвыкшее от подобных фраз ухо.
И это было очень вовремя. Мой внутренний коллаборационизм успел вырасти, к тому времени, до неприличных размеров.
Приглядевшись к родникам, пороховницам и прочим энергетическим сусекам, спрятанным глубоко внутри себя, я воскликнул, /возможно,  через чур, опрометчиво/: Конечно!  Пойдем, полетим, поскачем...

Хорошо - полетим, поедем, пойдем, поползем...
Куда? А куда захочешь, милый!
В Преисподню со мной слабо?
На Касабланка- Марайя - Эспинья...
Где черти не спят никогда и не с кем
Ржут над нами всеми и жарят папайю…

Не слабо -  let's go!

А далее были стремительные перемещения по ночному Джорджтауну с посещениями питейных заведений, прогулка к Океану, купание нагишом и, завершающее сюжет, утреннее пробуждение в мотеле на окраине города.
Мятые простыни свидетельствовали о многом, хотя память отсутствовала напрочь!
Двуличная, мерзавка - память, коварно помалкивала, прикидываясь целомудренной овцой, умалчивая,  при этом,  интересующие меня подробности.
Хотя и так все было ясно, без длинных и назойливых повествований...
Милая Мила, скорее всего, станет моей подругой, советчицей, и помощницей в делах, на ближайшую перспективу времени.
Неужели мне снова повезло? И я опять зачислен в когорту счастливчиков?
Если, конечно, пристальное внимание женщины, и ее инициатива, может расцениваться, как большое везение? Ведь опыт подсказывает, что иногда это оборачивается капканом /ловушкой, силками, мышеловкой, удавкой - называйте, как угодно/
Может быть - просто стечение обстоятельств и не стоит слишком ломать голову?
Ладно…  Хватит уже кокетничать, с самим собой, господин писатель.
Продолжайте радоваться жизни, коли есть еще такая возможность.
И не упускайте свой неожиданный фарт, пока у вас его заново не отобрали!